Текст книги "Осколки прошлого (СИ)"
Автор книги: Елена Елина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Я не могла сказать ему то же самое. Я не понимала, что чувствую к нему. Та первая ночь, переезд, а теперь ребенок и свадьба – всё слишком быстро закружилось вокруг меня. Я как-то потерялась в образовавшемся водовороте событий. Но Миша... Миша знал всё лучше меня. И не торопил со словами. Вытерев мне слезы, завел в высокие двери.
Заявление мы подали довольно быстро. Заполнили все бумажки, выбрали дату – второе августа, и счастливые вышли на улицу.
Глава 15
Первым кого мы там увидели, оказался Алексей. Я не видела его с новогодней ночи, в глаза сразу бросилось осунувшееся лицо, круги под глазами, да и похудел заметно.
– Маша! – он обрадовано шагнул ко мне. – Хорошо, что я тебя встретил! Уже домой к тебе собирался. Я только утром приехал.
Я же непроизвольно шагнула к Мише, а он обнял меня со спины, словно защищая.
– Прости меня! – Лешка остановился, словно на стеклянную стену, натолкнувшись на мой холодный взгляд. – Просто позволь всё объяснить. Свадьбы не было.
Он смотрел на меня так, как смотрел всегда раньше. С любовью, нежностью, словно я – самое ценное в его жизни. Внутри всё переворачивалось, одна часть меня хотела его послушать, другая вопила, что он предал меня. Да и какая разница, что он может мне сказать. Теперь у меня Миша. И ребенок.
– Ты всё объяснил в новогоднюю ночь, – кусок льда в моем сердце не желал таять. – Я выхожу замуж через месяц.
Я видела потрясение в его глазах, сменяющееся недоверием, нежеланием верить. Я обернулась к Мише, прося его доверять мне, развела в стороны его руки и шагнула к Алексею. Наклонила голову, приблизив губы к самому уху.
– Я беременна, Леш. И я люблю его.
Отвернулась, подхватила Мишу за руку, и мы ушли домой. И только в своей комнате, свернувшись калачиком на диване, я позволила слезам потечь по щекам. Миша сел рядом, ничего не говоря, тихонько поглаживая меня по спине. А ночью обнимал с удвоенной нежностью.
Через пару дней Михаил уехал за мамой. В свете предстоящей свадьбы, родителям пора было познакомиться, да и начать приготовления. Я выбежала в магазин, и уже купив всё необходимое, на выходе столкнулась с мамой Алексея.
– Машенька, здравствуй. – Я обернулась по сторонам, не веря, что Людмила Александровна может сама, первая, поздороваться со мной. Вокруг никого не наблюдалось. Значит точно мне.
– Здравствуйте, – я сделала шаг вперед, обмен любезностями закончен, пора домой. Но женщина, ухватив за локоть, удержала меня.
– Маша, удели мне пять минут, я тебя прошу.
Людмила Александровна просит? Меня? Ущипните меня – я сплю? Но она и правда стояла рядом, с тревогой вглядываясь мне в глаза. Наверное, это от удивления я пошла за ней. Мы отошли за угол и остановились.
– Машенька, прости меня, это я во всем виновата. Это я подговорила Маринку сходить к той бабке, и напоить Лешеньку той отравой. Она специально подлила её в воду.
Я ничего не понимала. Какая бабка? Какая отрава? Причем здесь Маринка?
– Он же ехал к тебе в ту новогоднюю ночь, а Маринка специально добавила ту траву в воду. В результате он вышел из поезда, зная о тебе, что ты есть, а о ней, что любит её. И потом всё время травила его, то пирожки в училище принесет, то в сок добавит. А в зимние каникулы к нам переехала, вот тогда-то и показала своё настоящее лицо. Начала деньги требовать на одежду, на гулянки, по дому мне не помогала. Пропадала всё время где-то. Грубила. А потом вообще заявила, что на свадьбу мы им квартиру должны подарить.
Её лицо раскраснелось, глаза пылали праведным гневом. Как когда-то по отношению ко мне.
– Выгнала я её. А Алексей чуть за ней не ушел. Но я-то знала, что любовь его наведенная, – тут её глаза потухли. Она избегала смотреть на меня. – Пришлось снова к той бабке ехать, чтоб сняла приворот свой. И в больницу его положить, чтоб отраву ту из организма вывести. Он чуть не умер тогда. А как пришел в себя – к тебе кинулся. А ты домой не приезжаешь. Письма писал, а ты обратно отсылаешь. На твой день рождения из училища сбежал, прождал на вокзале весь день. А когда ты не приехала, первый раз напился так, что скорую вызывать пришлось. Это я во всем виновата. Меня вини, а его прости. Он как поговорил с тобой – в комнате закрылся и два дня не выходит уже. Я боюсь за него.
Людмила Александровна вдруг как-то сразу постарела. Было видно, что она по-настоящему переживает за него. Её сбивчивая речь произвела на меня впечатление, и всё же, до конца, я не могла поверить в эту историю. Бабка? Приворот? Я вспомнила, как он смотрел на Маринку в тот вечер, как скользил по мне равнодушным взглядом.
– Я даже подговорила Ольгу, чтоб она Лешенькины письма на твой домашний адрес тебе не относила. Думала, так лучше будет.
– Что? – слова о письмах стали последней каплей. Я не заметила, как начала кричать. – Ладно я, я Вам чужая! А его-то за что?! Он же Ваш сын! Да Вы понимаете, что Вы ему жизнь сломали?! Он не заслуживал немножко счастья с любимой девушкой?! – Слова, словно пощечины ударяли по женщине и она вздрагивала. – Чем я Вам плохая была? Мне не нужны были ни деньги, ни квартира, только он сам! А вы его гадостью какой-то опоили, лишь бы он со мной не был...
Старая обида вырвалась наружу. Резкая боль внизу живота заставила меня согнуться пополам. Я прислонилась к стене и уже не почувствовала, как медленно сползаю по ней.
Очнулась я от касания прохладных рук. Я открыла глаза и увидела над собой мужчину в белом халате.
– Как Вы? – он щупал мой пульс. – Что беспокоит?
– Я беременна, – я огляделась по сторонам. Я в Лешкиной комнате?!!
– Вам лучше проехать с нами в больницу.
Я кивнула. До скорой Алексей нес меня на руках. Оказалось, когда я упала в обморок, как раз Игорь Иванович проезжал мимо и увидел Людмилу Александровну. Та, испугавшись, велела ему привезти меня к ним. Алексей, услышав моё имя, выскочил из комнаты и, увидев белую меня, вызвал скорую.
– Так про ребенка это правда? – он сидел вместе со мной в машине и держал меня за руку.
– Я бы не стала про это лгать.
Мне не хотелось разговаривать с ним, смотреть в его обеспокоенные глаза. Читать в них все то, что когда-то было для меня самым важным. В ушах все еще стояли слова Людмилы Александровны. Он не виноват? Та часть моего сердца, что превратилась в кусочек льда от его предательства, отказывалась в это верить и не могла простить тот равнодушный взгляд.
В больнице я провела две недели. Как сказала врач, особой угрозы не было, но она рекомендует полежать. Мама, выслушав её, тоже на этом настояла. Первые два дня ко мне приходил Алексей. Но я попросила охрану не пускать его. Тогда он сидел под моими окнами, пока на город не опускалась ночь. А потом вернулся Миша и первым делом меня отругал.
– Если тебе наплевать на меня и на себя, то подумай о ребенке, – его спокойные слова хлестали больнее крика. – Тебе нельзя волноваться.
Я кивала, соглашаясь.
– Я соскучилась, – он остановился у окна палаты, а я подошла сзади и положила голову на его лопатки, краем глаза заметив сидящего под окнами на скамейке Алексея.
– Ложись, врач сказала, тебе надо больше лежать, – Миша мягко отстранился и подвел меня к моей кровати.
– Да устала я уже лежать! – мне действительно надоело и лежать, и ничего не делать, и болтать с девочками. – Ты мне книжку принес? Что там со свадьбой?
– А она будет? – он присел ко мне, и с тревогой посмотрел на меня, пытаясь спрятать свое беспокойство.
– Ты передумал? – я понимала его волнение и неуверенность, но я всё решила в тот день, у ЗАГСа. И как мне казалось, не давала поводов сомневаться.
– А ты?
Вместо ответа я села и прижалась к его губам. И через мгновенье, мы уже жадно целовались. Остановило нас деликатное покашливание соседок по палате. Мы смущенно отлипли друг от друга. Миша рассказал, что его мама и мои родители познакомились и друг другу понравились. А позже, пришедшие меня навестить родственники и сами это подтвердили.
Из-за больницы я в приготовлениях почти не участвовала. А когда выписалась, мне осталось лишь купить платье. Не знаю как, но Алексей узнал день моей выписки и встречал меня на выходе. Мы с Мишей вышли на крыльцо и почти сразу увидели его, сидящего и курящего на ступеньках. Не помню, что бы он курил. Увидев нас, парень вскочил и, выбросив окурок, подошел к нам.
– Обидишь её – убью, – вместо привета бросил он Мише. А потом повернулся ко мне.
– Будь счастлива, Маш, за нас обоих, – Алексей прижал меня к себе, но тут же отпустил, а затем, развернувшись, ушел. Я смотрела ему вслед, чувствуя, что мое ледяное сердце растаяло, оставив лишь маленький, принадлежащий Лешке осколок. Я желала бывшему парню счастья и верила, что мое со мной рядом. И внутри меня.
За платьем мы поехали с мамами. Лучше бы я поехала одна! То одной что-то не нравилось, то другой, а мое мнение как бы не учитывалось. Перемерив с десяток платьев, я устала и разозлилась.
– Хватит! – две пары изумленных глаз повернулись на меня. Что-то бурно до этого обсуждавшие, женщины разом замолчали.
Я присела на стульчик и, подозвав девушку-консультанта, сказала чего хочу. Через несколько минут, она принесла именно то, что я просила. Платье смотрелось на мне великолепно, с чем согласились и обе мамы. Потом мы выбирали аксессуары – колготки, белье, украшения, это дело проходило гораздо быстрее, и все равно, усталые, но довольные, вернулись домой лишь под вечер. Миша пытался выпытать, что же мы купили, но мы все трое стойко держали оборону.
За последними приготовлениями день свадьбы подкрался незаметно. Мишу мы отправили ночевать к Павлу, как ни странно, они довольно быстро подружились и Павел стал свидетелем. Насчет кандидатуры свидетельницы даже вопросов не было – Ира, и только она.
Сама свадьба прошла без эксцессов. Я опасалась, что может появиться Алексей, но его не было. Остаток лета мы провели с моими родителями, Мишина мама тоже частенько к нам приезжала. Беременность протекала спокойно и первого сентября я вышла на учебу. Чувствовала себя хорошо, так что сейчас академ брать не стала. Пользуясь своим положением, досрочно сдала зимнюю сессию. А шестого января на свет появилась наша девочка. Как Миша и хотел. Имя ей выбирал тоже он – скоро был день студента, и долго думать не пришлось. Мы назвали её Танюшкой. Просидев с ней первый месяц, я вернулась на учебу. Руководство института пошло мне навстречу, позволив некоторые предметы изучать дома. Да и Миша мне в этом помогал. Но мы бы не справились, если бы не Тамара Петровна. Миша был у неё поздним ребенком, так что она спокойно вышла на пенсию, и пока мы учились сидела с внучкой.
Со временем мы с Мишей притерлись друг к другу и стали настоящей семьей. Он души не чаял и во мне и в дочке, стараясь все свободное время проводить с нами. В начале четвертого курса устроился на подработку. И я, и его мама, да и мои родители пытались отговорить его от этого шага, но Миша сумел нас убедить. 'У меня теперь семья', – говорил он и улыбался так, что мне хотелось лужицей растечься у его ног. По-своему я любила его. Пусть и не так, как когда-то Алексея.
Благодаря помощи Тамары Петровны мы с Мишей одновременно закончили институт. Ира с Пашей поженились после окончания, потом уехали в Москву, где Павлу предложили работу. Вскоре у них появились мальчишки-близнецы.
Миша успешно двигался по карьерной лестнице, полностью обеспечивая семью. Мне тоже не сиделось дома – я устроилась на работу, когда осенью трехлетняя Танюшка пошла в садик. Летом перед этим наконец-то осуществилась моя давняя мечта – мы все втроем съездили на море. И с той поры ездили каждый год, пока... но об этом позже.
Глава 16
Алексей
Я стоял на вокзале и, кутаясь в шинель, проклинал эти дурацкие правила не позволяющие курсантам уезжать домой в гражданской одежде. Радует только, что в поезде уже можно будет переодеться. Зима в этом году выдалась морозная, а шинель совершенно не греет. Но ради того, чтобы через несколько часов увидеть Машу я готов и померзнуть. С собой небольшая сумка. У курсанта мало вещей – одежда, которую надо постирать, да подарки родителям и любимой девушке. А еще её письма и фотографии в коробочке – не решился оставить их в училище. Поезд скоро подадут на посадку, чуть больше пяти часов – и я её увижу. При этой мысли даже теплее стало. Я представил, как мы вместе встречаем Новый год – фактически, это будет наша первая совместная новогодняя ночь.
– Алексей! – женский голосок вырвал меня из мечтаний. Обернувшись, увидел Маринку. Чуть поморщился, этого следовало ожидать, билет-то ведь она покупала. Опять всю дорогу будет трещать...
– Привет, – я сухо поздоровался. Появление поезда спасло меня от дальнейших разговоров. Мы прошли на свои места. Как и предполагалось, мы снова сидели рядом. Как летом. Ладно, переживу как-нибудь. Пройдя в купе, разделся, сел на свое место. Поезд потихоньку наполнялся, Маринка о чем-то трещала, а я думал о Маше. Наконец мы тронулись. У проходящей мимо проводницы заказал горячего чая, а сам ушел руки мыть. Вернувшись, обнаружил чай уже стоящий на столе. Маринка достала пирожки.
– Угощайся, – предложила она. В общем-то, Маринка не плохая девчонка, еще бы ко мне не лезла. После горячего чая и еды потянуло в сон. Не долго думая, устроился поудобнее и мгновенно заснул.
– Леш, просыпайся, – меня разбудил женский голос. Я открыл глаза – Маришка!
– Приехали? – я чмокнул её в губы.
– Через пятнадцать минут, – кажется, она смутилась. Не пойму почему. Никак не может привыкнуть к публичному проявлению чувств?
– Леш, а мы прямо сегодня расскажем, что решили пожениться на каникулах? – так вот что её смущает.
– Конечно! Мама будет очень рада! – слова о свадьбе вызывали смутное беспокойство.
Пока одевались, поезд уже прибыл на вокзал, причем с небольшим опережением. Как обычно, нас встречали мама с папой. Пока шли к машине, мама и Маришка беспокойно оглядывались по сторонам и торопились.
– Что-то случилось? – поинтересовался я.
– Всё хорошо, – хором отозвались они.
– Людмила Александровна, Леша предложил мне к нему переехать пока он будет тут, – произнесла Маришка уже в машине. И когда это я успел? Но раз моя любимая так говорит, значит так оно и есть.
– Мам, ты же не будешь против? Или я могу пожить у неё.
– Нет, что ты. Сейчас вещи свои оставишь, позавтракаете и съездите к ней за её вещами.
Так мы и поступили. Отец даже машину свою дал. Провозились почти весь день. Пока ездили, мама разобрала мою сумку. Хорошо хоть подарки в бумагу запакованы, а то испортила бы весь сюрприз. Перед ужином мне стало казаться, что что-то не так. Как-то не правильно, будто я забыл что-то важное. Садясь за стол, я всё пытался понять откуда это чувство.
За чаем Маришка кормила меня пирожком с рук, что-то весело щебетала и это чувство исчезло. Посидев немного с родителями, отправились на дискотеку. Друзья встретили меня радостными возгласами.
– А где Ма... – Маришка не дала Андрею договорить. Интересно о чем это он? Заиграла медленная мелодия и моя девушка утащила меня танцевать. Так хорошо рядом с ней! Я шептал ей какие-то нежности, чуть касаясь волос губами, ласково поглаживая спину и шею. Вдруг кто-то разорвал наши объятия.
– Ну и как это понимать? Мне даже не позвонил и я нахожу тебя здесь с этой? – темноволосая девушка гневно смотрела на меня. Вокруг всё было слегка размытым, и только Маришкино лицо было ярким и четким. И всё же я узнал её.
– А, Маша, привет, – я вернулся к любимому лицу, снова притянул Маришку к себе.
– Выйдем поговорим! – донеслось до меня сквозь музыку. С чего бы это вдруг?
– Нам не о чем говорить, – я решил сразу расставить все точки, – я давно люблю Марину. И на зимних каникулах мы поженимся.
Я снова повернулся к Маришке.
– А как же я? Я тебя люблю!– закричала мне Маша. Я повернулся на голос. Вроде я уже слышал эти слова, сказанные этим голосом... На секунду мелькнула картинка как я кручу тоненькую фигурку на перроне. Но это же было с Маришкой, разве не так? Конечно так! Я вернулся к своей любимой. Но не успел я коснуться её губ, как нас снова разорвали. Да сколько можно! Это еще кто? А, девушка Паши, а вот и он сам за её спиной. Я улыбнулся другу, не слушая, что кричит мне Ира. А друг, ни слова не говоря, взял и ударил мне в лицо. За что? Что я такого сделал? Маришка сразу захлопотала вокруг меня, оставаться здесь не хотелось и мы ушли встречать Новый год к родителям. К нам присоединилась и Маришкина мама.
Друзья по училищу встретили мой синяк ехидными смешками.
– Маша поставила? – улыбались они.
– Какая еще Маша? Мою девушку зовут Марина.
Парни переглянулись, но от комментариев воздержались. Пока была сессия Маришка приходила каждый день. Приносила домашние пирожки, кормила с рук. Заботливая она у меня! Почему-то очень начала болеть голова. Видимо, в эту сессию экзамены были уже сложнее и мозг так реагировал на нагрузку. А еще в теле поселилась какая-то вялость и апатия. Только визиты Маришки стали для меня яркими пятнами в серых буднях. Перед экзаменом выйти на КПП у меня не получилось. Обычно, я спал без сновидений, засыпая едва касаясь подушки. Но сегодня мне почему-то не спалось. И всё время хотелось пить. Когда же я наконец заснул, мне приснился странный сон. Будто я лежу в незнакомой комнате, а рядом на подушке спит девушка. Её лица не видно, темные длинные волосы закрывают его. Вот я тянусь, чтобы убрать их, мне так хочется посмотреть на неё, ведь я чувствую, что люблю её. Но это не Маришка – она русая, и носит короткую стрижку. Но едва я пытаюсь дотянуться – просыпаюсь. Странно, но голова сегодня почти не болит. И на экзамен я пришел бодрым и успешно его сдал. Перед вторым экзаменом картина снова повторилась – тот же сон, и тоже ощущение бодрости утром. С третьим экзаменом – та же история. Странные вещи со мной происходят. Но мне некогда об этом думать – мы едем домой. И поскольку наш приезд выпадает на пятницу вечер, заявление получиться подать только в понедельник. Жаль, хотелось бы побыстрее, но так уж выходит.
Приехав домой, сразу отправились ко мне. Маришка же еще с новогодней ночи со мной живет. Ночью ей хотелось любви и ласки, но сил, кроме как поцеловать её, ни на что не оказалось. Что бы она со мной не пыталась сделать – тело не реагировало и хотело только спать.
– Прости, – ну а что еще я мог ей сказать. – Я просто очень устал за эту сессию. Надо отдохнуть и всё у нас будет.
В выходные родители и Маришка обсуждали свадьбу. Я участия не принимал – опять жутко разболелась голова. И аспирин не помог. И потом, мне, в общем всё равно, какая будет свадьба. Лишь бы с Маришкой. А вот мама с моей любимой похоже в чем-то не сошлись. Я слышал, как они кричали на кухне. Что-то это мне напоминает... Перед глазами вдруг появилась картинка – мы с мамой ругаемся, а кто-то встает между нами, защищая меня. Только вот кто увидеть не успел. Маришка, наверное, больше некому. Картинка появилась и пропала. Утром в воскресенье Маришка вытянула меня по магазинам. Платье, она, конечно, без меня купит, а вот остальное – украшения, обувь, белье и прочие мелочи сказала, что будет выбирать со мной. Идти никуда не хотелось, голова всё еще болела, но пришлось. Пока ходили, повстречали уйму знакомых. И все смотрят на мою девушку. Ревность колола сердце, заставляя его бешено колотиться. Примерно через час я не выдержал.
– Всё! Хватит! Все на тебя пялятся, а ты тоже хороша – кокетничаешь направо и налево! Я буду в училище, а ты... – договорить не получилось, в глазах вдруг стало темно. Грудь сжалась, не давая дышать. Я прислонился к стене, жадно пытаясь глотнуть воздуха. Через пару минут полегчало, а Маришка, сбегав к ларьку за водой, дрожащими руками подносила ко рту бутылку.
– Леша, что с тобой?– она обеспокоенно смотрела на меня.
– Не знаю, – я пожал плечами. Отдышавшись, мы поехали домой.
Подача заявления прошла для меня словно в тумане. Даже дату не запомнил. Я выпил несколько таблеток обезболивающего, но головная боль притупилась ненадолго. Маринка всё время где-то пропадала, лишь отмахиваясь от моих вопросов. Меня это страшно раздражало, но когда я пытался с ней поговорить, сердце начинало колотиться как бешенное. Мама уже с беспокойством на меня погладывала. А почти накануне свадьбы моя девушка и моя мама жутко поругались. Не знаю из-за чего разгорелся спор, но после него Маришка влетела в комнату и начала собирать свои вещи. Я, конечно, не мог её отпустить и тоже начал собираться. Мы вышли в коридор, где уже стояла мама.
– Не пущу, – она встала передо мной. – Алексей, ты не понимаешь, она травит тебя.
Но я уже не слышал её слов – как и тогда в магазине, грудь вдруг сжалась, перекрывая поток воздуха, на глаза упала темнота и последнее, что я помню – это два испуганных крика: 'Леша!'
Очнулся я через две недели. С трудом открыв глаза, увидел белые стены, белый потолок. У кровати сидела мама и плакала.
– Прости меня, Леша, я так виновата перед тобой. Ты только очнись, я больше никогда не буду вмешиваться в твою жизнь.
– Ма, – губы слушались с трудом, – ты о чем?
– Очнулся! – обрадовано запричитала она, а после выбежала за врачом. Еще несколько дней я приходил в себя. Первое время совершенно не помнил, как и почему оказался здесь. Мама мне всё рассказала. Как Маринка подсыпала какую-то гадость мне в еду, чтобы я влюбился в неё и забыл про Машу. И у неё это получилось. Память услужливо подсовывала мне картинки 'счастливого' времени с Маринкой, и полные боли глаза Маши в ту новогоднюю ночь. Если бы все это случилось не со мной лично, никогда бы в эту историю не поверил.
– Куда ты дела письма и фотографии? – я отчетливо помнил, как складывал их в сумку перед поездкой домой.
– Спрятала дома. Ты прости меня, сынок, – мама стыдливо прятала глаза, – я хотела как лучше для тебя.
– Верни, – я отвернулся от этой женщины. И она еще смеет называть меня сыном?
Через неделю меня выписали. Первым делом я кинулся домой к Маше, но её родители и на порог меня не пустили. Ира и Паша не отвечали на мои звонки, а больше и не у кого было спросить. Мне пришлось вернуться в училище. Последствия еще некоторое время мучили меня головной болью. Раз встретиться с Машей не получилось, я решил написать ей письмо. Но оно вернулось нераспечатанным. Со слов Андрея я знал, что и домой она не приезжает. Все мои надежды я возлагал на её день рождения. Уж на него-то она не может не приехать! Послал ей открытку, надеясь, что хоть её откроет, где написал, что люблю её и хочу поговорить. Правдами и неправдами выбил увольнительную. Весь день прождал её на вокзале, но она так и не приехала. Водка помогла лишь на некоторое время не думать о ней. А потом и открытка вернулась назад, да еще и в конверте, подписанном чужой рукой. Мысль о том, что я могу её потерять сводила с ума, лишая аппетита и желания жить. Лишь вера в то, что летом мы всё же встретимся и поговорим удерживала меня от необдуманных поступков.
Приехав на каникулы, бросил сумку дома, пусть я только с отцом и сестренкой разговариваю, но всё же это мой дом. А женщину, живущую в нем, я просто буду игнорировать. Сразу отправился к Маше. Андрей сказал, она уже приехала. Буду у неё на пороге сидеть, пока мы не поговорим. Но не успел пройти и половины дороги, как увидел её, идущую с каким-то парнем. Так обрадовался, что даже и не обратил внимания, что мы у ЗАГСа.
– Маша! – я шагнул к ней. – Хорошо, что я тебя встретил! Уже домой к тебе собирался. Я только утром приехал.
Она же отстранилась от меня, словно испугавшись и ища защиты у спутника, сразу же обнявшего её.
– Прости меня! – как мне хотелось скинуть его руки с её тела! Подойти, обнять, вдохнуть такой любимый и родной запах. Я смотрел на неё, вспоминая каждую черточку ей лица. Хотелось кричать о своей любви, но её холодный взгляд останавливал меня. Всё правильно, я обидел тебя, мой самый любимый и родной человек. Я не достоин тебя. Но мне так хотелось всё объяснить...
– Ты всё объяснил в новогоднюю ночь, – она не дала мне ни единого шанса. – Я выхожу замуж через месяц.
НЕТ! Только не это! Я не хочу в это верить... Но она забила последний гвоздь в крышку гроба наших отношений
– Я беременна, Леш. И я люблю его, – прошептала она мне на ухо. И, отвернувшись, ушла с ним.
Не думал, что бывает так больно. Пошел сам не зная куда. По дороге колотил кирпичную стену какого-то заброшенного здания, но боль в костяшках не забирала боли из сердца. Вернувшись ночью домой, закрылся у себя в комнате. Ничего не хотелось. Ни есть, ни пить, ни жить.
Не знаю, сколько я так пролежал, буравя глазами потолок.
– Неси Машу в комнату, – вдруг услышал я из коридора. Я выскочил из комнаты и увидел свою любимую на руках у отца. Она явно была без сознания.
– Что происходит? Что с ней? – я набрал номер скорой, пока отец укладывал ее на кровать в моей комнате.
– Мы разговаривали, – начала объяснять эта женщина, жена моего отца, – ей вдруг стало плохо, и мы с Игорем привезли её сюда.
И как догадалась не бросить её на улице! Я окинул её презрительным взглядом, называя адрес в трубку. Скорая приехала на удивление быстро. Маша сказала врачу про беременность, и тот предложил ей проехать в больницу. Так значит, это правда! Я всё еще не хотел в это верить.
До скорой я нес свою любимую на руках. Не смог отказаться от последней возможности прикоснуться к ней.
Я сидел рядом с ней в машине и держал за руку.
– Я бы не стала про это лгать, – ответила она на мой вопрос о ребенке. Я обеспокоенно смотрел на неё. Я волновался за ребенка, хотя он и чужой мне. Но это важно для неё, а значит и для меня. Она же со мной не разговаривала. И она права – я виноват.
Сначала я пытался приходить к ней в больницу, но она попросила охрану не пускать меня. Тогда я сидел под окнами – это стало для меня смыслом жизни – попытаться увидеть её силуэт в окне, узнать, что всё в порядке. Как я понял со слов врачей у них всё хорошо, с ребенком ничего не случилось. Видел как этот... её будущий муж приезжал к ней. В первый раз он входил в двери больницы жутко обеспокоенным – я бы тоже волновался, узнав, что моя невеста в больнице. Но вышел парень с довольным лицом. Скользнул по мне взглядом и ушел, ничего не говоря.
О том, что Машу выписывают, я узнал случайно. Зашел узнать как она, а медсестра ответила, что сегодня выписка. Я сидел и курил на ступеньках, ожидая пока они выйдут. Я и сам не знаю, зачем это мне было надо. Может, чтобы убедиться, что у неё все хорошо. Увидев Машу, я вскочил и, выбросив окурок, подошел к ним.
– Обидишь её – убью, – вместо привета бросил я её будущему мужу. Пусть знает, что если он оступиться, её есть кому защитить. Но в его глазах я видел отражение себя. Он любит её, так же как я. – Будь счастлива, Маш, за нас обоих, – искренне пожелал я своей любимой. Пусть он подарит ей то счастье, которого она заслуживает.
Маша не знает, но на свадьбе я тоже был. Не совсем на свадьбе – наблюдал, прячась за деревьями, как они выходят из ЗАГСа, счастливо улыбаясь. Я видел, как она смотрит по сторонам, понимая, что это меня она высматривает. Но я не стал портить ей этот день, так и оставаясь в тени деревьев.
А после, до конца каникул, уехал к бабушке в деревню. Не смог остаться в этом городе, жить в одной квартире с женщиной, разрушившей мою жизнь.
– Твое сердце оживет, когда прошлое вернется, – сказала мне бабушка загадочную фразу, когда я приехал к ней в первый раз.
От друзей узнал, что у Маши родилась дочка. Домой на каникулы я приезжал лишь на пару дней – сестренка ни в чем не виновата, и она скучает по мне. А потом ехал к бабушке в деревню.
Закончив училище, по распределению уехал в Мурманск. Отслужил там почти десять лет и когда нашу часть решили сократить, уволился и лишь тогда решил вернуться в родной город. Бабушки уже не было. Я купил себе квартиру и решил открыть своё охранное агентство. Всё это время я пытался строить отношения с женщинами, но, проснувшись утром с кем-то в одной кровати, понимал – это не Маша. Я специально запретил и друзьям и отцу говорить о ней. У неё своя жизнь, в которой мне нет места. Узнав о встрече выпускников – разволновался как мальчишка. Хотя еще не факт, будет ли Маша там. Судьба дает мне шанс увидеть её еще раз, и я от него не откажусь.
На ум вдруг пришли слова бабушки. Прошлое возвращается, а вот была ли она права – будет ясно после встречи.
Глава 17
Дети всегда растут быстро. Вроде только вечера мы вернулись из роддома, а вот уже и первый зубик, первые шаги, первые разбитые коленки. Когда Танюшка пошла в садик, Миша стал тонко намекать, что пора бы уже и за вторым. Но я всё как-то сомневалась, а когда устроилась на работу, захотелось сначала чего-то добиться. Муж смирился с этим решением, но не оставлял своих попыток уговорить меня. И вот когда дочке исполнилось семь, и осенью предстояло пойти в первый класс, я, наконец, на это решилась. Летом мы как всегда съездили на море, и как раз к первому сентября оказалось, что я беременна. Миша летал на крыльях, беспрестанно повторяя, как он нас любит. Вторая беременность давалась мне намного тяжелее первой. Почти с первых дней накрыл токсикоз, я ничего не могла есть, меня беспокоили боли внизу живота и недолго думая врачи положили меня в больницу. Тамара Петровна переехала к нам – Таню надо было провожать и забирать из школы.
У нас появилась машина, муж приезжал ко мне каждый день, иногда даже заглядывая всего на пять минут, если задерживался на работе или попадал в пробки. В то время как раз начали появляться сотовые телефоны. Связь была довольно дорогая, и мы старались пользоваться ей только в крайних случаях. В тот вечер, всё шло как обычно. Я получила все положенные процедуры и вышла в холл, ожидая его приезда. Когда до окончания времени посещений оставалось пять минут, я заволновалась. Беспокойство поднималось откуда-то изнутри, а я усиленно гнала его прочь. Минут через пятнадцать моё терпение лопнуло, и я позвонила ему на сотовый. Приятный женский голос сообщил мне, что абонент вне зоны доступа. 'Опять забыл телефон зарядить', – раздраженно подумала я, и набрала домашний номер.
– Он звонил с работы, – сказала мне Тамара Петровна, – сказал – заедет к тебе, а потом домой. Что-то случилось?
– Наверное, в пробке застрял, а телефон разрядился. А может понял, что не успевает и поехал домой, – я старалась добавить уверенности в голос, хотя сама её совсем не ощущала. – Пусть позвонит, когда приедет.
А часа через полтора ко мне в палату пришли моя свекровь и дежурный врач. Увидев их, сердце сразу заколотилось. Как её пустили так поздно? Зачем? Она присела ко мне на кровать и взяла за руку.
