Текст книги "Под музыку любви (СИ)"

Автор книги: Елена Дубовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– А что здесь примечательного и интересного? – спросил Монтгомери.

– Из достопримечательностей – только небо, солнце, редкие растения, песок и океан, – сказала Ребекка.

– Думаю, это немало? – вопросительно сказал Монтгомери Холден.

– Думаю, да, – сказала Ребекка. – А люди – они везде люди. Хорошие и не очень, добрые, бескорыстные, со своими проблемами и дружбой, взглядами на жизнь и суетой. И так – во всех городах.

– Значит, вам здесь нравится? – сказал он.

– Да, – кивнула Ребекка, – очень. Поэтому я здесь и живу.

Монтгомери Холден кивнул. Достал еще конфету, откусил и протянул Ребекке. Она опять слегка наклонилась и коснулась губами его руки. В конфете был джин. Они хором запили конфету минералкой.

Он чувствовал ее запах, когда она наклонялась к нему, и ее распущенные волосы касались его руки. Как он хотел взять ее лицо в свои ладони, коснуться губами прохладной и нежной кожи. Но он не мог этого сделать. Не мог и все.

– Последнюю на сегодня, – хриплым голосом сказал Монтгомери Холден, кивнув на коробку, – остальное на потом оставим. А то букет слишком разнообразный, – улыбнулся он.

Ребекка тоже улыбнулась. Теперь была ее очередь выбирать. Она взяла конфету из белого шоколада и протянула ему.

Монтгомери Холден откусил и улыбнулся:

– Ну вот, наконец-то виски.

Начинка вылилась из конфеты в ладонь Ребекки. Монтгомери Холден взял ее ладонь в свою руку и осторожно губами выпил содержимое конфеты. Задержал на некоторое время в своей руке ее ладонь, посмотрел в глаза Ребекке, а потом сказал:

– Ну вот я и встретил свой день рождения так, как хотел.

Опять поцеловал ее ладонь и ушел в темноту. Ловко перепрыгнул через забор, и через мгновение его светлая рубашка уже растворилась в темноте.

– Я знаю, Монти, что у тебя сегодня день рождения, – шепотом сказала самой себе Ребекка. – Только я теперь опять не пойму, узнал ты меня или не узнал.

Ребекка прислонилась к стене в своей комнате и не могла вздохнуть от нахлынувшего на нее счастья. Его запах, его голос, его смех, его суть – это все, что было нужно ей с тех самых пор, как она увидела его впервые.

Так была устроена вселенная, так был устроен этот мир. Только этот мужчина и никакой другой был дан ей для счастья на этой планете.

Это был ее мужчина. И она любила его с сотворения веков. И будет любить, пока земля не сойдет с орбиты.

Как она жила все эти годы без НЕГО?

12

На следующий день с утра пораньше вся съемочная группа собралась под окнами гостиничного номера, в котором жил Монтгомери Холден, и старательно пела «С днем рождения тебя»! И даже устроила небольшой фейерверк. И умудрилась запустить в раскрытое окно Монтгомери Холдена петардой.

В результате чего в дружных рядах поздравляющих возникла легкая паника. Всем пришлось в срочном порядке бежать в гостиницу и выламывать дверь в комнату к своему режиссеру, который крепко спал и даже не подозревал о чуть было не начавшимся пожаре.

Ранних утренних съемок сегодня не было, Монтгомери Холден спал, и ему снилась Ребекка. Но когда карета с Ребеккой стала падать со склона прямо у него на глазах, он еще во сне понял, что это из-за того, что в его гостиничный номер выламывают дверь. А это было уже не так страшно как скользкий заснеженный склон.

Горящую петарду потушили, сонного режиссера поздравили с днем рождения. Только было собрались еще немного побездельничать, как режиссер уже полностью пришел в себя и стал выпроваживать всех готовиться к сегодняшним съемкам.

Некоторые члены группы еще немного понамекали Монтгомери Холдену на такой большой сегодняшний праздник, да ничего не вышло. Праздник праздником, а работу сегодня никто отменять не собирался.

Когда все ушли, Монтгомери Холден пошел в ванную комнату. Принял прохладный душ, постоял перед зеркалом. Бриться не стал. Будет повод в парикмахерскую прийти. С двухдневной щетиной Ребекке, пожалуй, будет полегче справится.

Улыбнулся сам себе, вспоминая, как пил вчера виски из ее ладони. Подумал о том, что вот это и есть – простое человеческое счастье. Ее запах, ее голос, ее смех, ее суть – это все, что было нужно ему с тех самых пор, как он увидел ее впервые.

Так была устроена вселенная, так был устроен этот мир. Только эта женщина и никакая другая была дана ему для счастья на этой планете.

Это была его женщина. И он любил ее с сотворения веков. И будет любить, пока земля не сойдет с орбиты.

Как он жил все эти годы без НЕЕ?

Весь этот день Ребекка Голди ходила как в тумане. Линда Литгоу и миссис Корнуэл полдня страдали от головной боли после вчерашнего девичника, но от их тревожных взглядов все же не ускользнуло аномальное поведение Ребекки.

В этот день было много клиентов. Ну, скажем так, побольше, чем в остальные дни. Ребекка же несколько раз прямо во время работы вдруг застывала на месте, брала одну руку другой рукой и с нежностью смотрела на свою собственную ладонь.

Откуда Линде и миссис Корнуэл было знать, что буквально вчера вечером из этой ладони пил виски сам Монтгомери Холден! Поэтому они очень волновались за Ребекку. Даже невзирая на собственную головную боль.

В обед все собрались на совещание – продолжать сегодня работу или прикрыть эту лавочку до завтра, пока все не оклемаются.

– И ведь выпили вчера совсем немного, – сказала миссис Корнуэл, на что Линда только нервно похихикала.

– Ребекка, скажи, что я немного выпила и говорила только по делу, – обратилась к Ребекке миссис Корнуэл, – и пусть она не хихикает, – указала она в сторону Линды. – И что у тебя, в конце концов, сегодня с ладонью, почему ты ее с такой любовью разглядываешь?

Ребекка очнулась, вздрогнула и потерла ладонь о подол платья. Если соврать, что ладонь немного болит, миссис Корнуэл тут же к врачу отправит, а если сказать правду, то разволнуется не на шутку.

Миссис Корнуэл опекала Ребекку со дня ее приезда в этот город, и Ребекка была ей очень благодарна. Но она не могла сказать ей всей правды. Она никому не могла сказать эту правду. Никому.

На другом конце города неподалеку от гостиницы Готфридов во второй половине дня техникам съемочной группы все же пришлось поставить специальные ограждения, так как желающих посмотреть, как снимается кино, с каждый днем прибывало все больше и больше.

– В этом городе что, никто не работает? – спрашивал у всех ассистент режиссера, на котором висели все эти бесконечные проблемы.

– Это же маленький город, – со знанием дела ответил ему Роберт Фонтейн, откусывая огромный бургер, – рабочих мест раз-два и обчелся.

– Роберт, – спросила у Роберта Фонтейна Аманда Стайгер, – скажи мне, душа моя, чем ты сейчас занимаешься?

– Я обедаю, душа моя, ты же видишь, – ответил ей Роберт Фонтейн, – перекусываю на ходу.

– Ты же только что, моя радость, в восьми дублях восемь сэндвичей скушал! – сказала Аманда.

– Но сейчас же обед, мое счастье, обед! – невозмутимо ответил ей Роберт.

– Монти, запрети ему есть между съемками! – обратилась Аманда к Монтгомери Холдену, – а то он у тебя к концу фильма в кадр не поместится!

– Не могу же я отнять у него этот бургер, – сказал Монтгомери Холден, делая пометки в своем блокноте, – тем более он его уже доедает! И потом, у него послезавтра по расписанию съемок нет, он у нас будет голодать.

– Как это я у вас буду голодать? – возмутился Роберт Фонтейн.

– Ха-ха-ха, – сказала съемочная группа.

После обеда снимали, как у обоих супружеских пар, отдыхающих в этом прекрасном раю, пошли разнообразные трения. У молодой пары – это была только первая ссора, а у не такой молодой пары, как они искренне надеялись – одна из последних.

Как уже говорилось, по сюжету в фильме были две пары, которые отдыхали в этом не обустроенном раю в своих трейлерах. Трейлеры стояли на берегу океана, под скалами, город в кадр не попадал. Поэтому по сюжету, это место походило чуть ли не на край цивилизации.

Эти трейлеры, кстати, были набиты под завязку всем необходимым для жизни барахлом. Так что отдыхающие пары устроились неплохо.

Снимали, что герой Джима Клептона хотел посидеть в тени с баночкой холодного пива и сигарой, а его молодая жена желала, чтобы он учил ее удить рыбу. Герой Джима Клептона считал ловлю рыбы сугубо мужским занятием и ни на какие уговоры поддаваться не собирался.

Около другого трейлера в это же самое время тоже шла горячая перепалка. Там герой Роберта Фонтейна как раз звал свою жену поудить рыбу в океане, а его жена наотрез отказывалась выходить из трейлера в такую жару.

Между перепалками обе пары посматривали в сторону друг друга и думали, что им нужно поближе познакомиться, а то они так с ума сойдут в этом раю.

Поздно вечером Ребекка Голди сидела на подоконнике в своей комнате, вглядывалась вдаль и вздрагивала от каждого шороха. Но он никак не мог сегодня к ней прийти, и Ребекка это прекрасно понимала.

Потому что в это время на другом конце города вся съемочная группа поднимала свои бокалы с разнообразными напитками за его здоровье и исполнение всех намеченных планов. Не мог же Монтгомери Холден сбежать от такого количества людей!

– Монти, – сказали ему Роберт Фонтейн и Аманда Стайгер, – мы поднимаем наши бокалы за то, чтобы именно в этом году сбылись все твои мечты.

И они посмотрели на него так, как будто только они втроем понимали, что именно имеется в виду под этими самыми мечтами.

– Спасибо, – с улыбкой сказал Роберту и Аманде Монтгомери Холден.

А про себя подумал, что его друзья даже не представляют, насколько именно сейчас он близок к самой заветной своей мечте.

13

А на другой конец города он пришел на следующее утро. Вошел в парикмахерскую, перекрыл собой на несколько мгновений солнечный свет в дверном проеме.

Линда и Ребекка повернулись в его сторону. Ребекка тут же почувствовала предательскую дрожь в коленях и медленно опустилась в свое кресло.

Линда приветливо улыбнулась.

– Привет-привет, – запросто сказала она режиссеру с мировым именем, как будто была с ним уже сто лет знакома, – давненько вас не было видно в наших краях.

Да нет, только вчерашней ночью вроде было видно, одновременно подумали Ребекка и Монтгомери Холден, но вслух ничего говорить не стали.

– Доброе утро, – сказал всем Монтгомери Холден и посмотрел на Ребекку.

Как она сегодня? Какое у нее настроение? Что ей сегодня снилось? Какие мысли бродят в ее голове после их ночной встречи?

Линда вздохнула. Режиссер влюблен в Ребекку, это было видно невооруженным глазом. Вот только чем окончится для Ребекки эта его любовь?

Монтгомери Холден направился к Ребекке. Ребекка продолжала сидеть в своем кресле и смотрела на него снизу вверх широко распахнутыми глазами.

– Вы позволите? – сказал ей Монтгомери с улыбкой, – я побриться пришел. Как и договаривались.

Это вы с Линдой договаривалась, а не со мной, хотела сказать Ребекка, но промолчала. Сейчас главное, чтобы руки не дрожали и инструменты на пол как обычно не падали, а на остальное наплевать, пусть хоть потоп.

Ребекка встала. Монтгомери Холден сел в кресло. Ребекка вытащила из ящика накидку, набросила ее ему на шею и застегнула сзади на застежку. Взяла тюбик с кремом для бритья, стала осторожно наносить на его подбородок, двигалась как во сне.

Монтгомери Холден пристально смотрел ей в глаза. Сейчас вообще все из рук выпадет, думала Ребекка. Но глаз отвести от его взгляда тоже не могла.

Звенящая тишина была в парикмахерской. Только легкий шум волн и крики птиц залетали в распахнутую дверь как в далеком кино.

Только бы миссис Корнуэл не явилась тоже понаблюдать с трепетом и восторгом за всей этой сценой, подумала Линда и решила немного взбодрить ситуацию. Клиентов у нее в такой ранний час все равно еще не было.

Линда подошла поближе к Монтгомери Холдену и Ребекке. Режиссер прямо гипнотизировал Ребекку взглядом в зеркале. А Ребекка потом опять на три дня с головной болью сляжет.

Линда решила отвлечь режиссера пустым и непринужденным разговором.

– Расскажите о своей работе, – сказала Линда, обворожительно улыбаясь, – снимать фильмы, это, наверное, так интересно.

– Самая обычная работа, – сказал Монтгомери Холден, отводя взгляд от зеркала.

Ребекка облегченно вздохнула. Быстро побрею, потом он быстро уйдет, потом я приму аспирин, запью его минералкой и постараюсь забыть обо всем – это были ее ближайшие планы на жизнь.

– Самая обычная работа, это у нас в парикмахерской, – сказала тем временем Линда, – а у вас вся жизнь, это большое приключение.

Монтгомери Холден улыбнулся. Зачем отрицать, что он любит свою работу и только потому ей и занимается, что это все – действительно большое приключение?

– В чем-то вы правы, – вздохнул он, – это очень интересно. Но нелегко.

– Что тяжелого-то? – удивилась Линда, – у вас же там много людей. Каждый за что-то отвечает. Сообща все дела легче делать.

Монтгомери Холден улыбнулся. Ребекка тоже незаметно улыбнулась. И эта ее улыбка не ускользнула от Монтгомери. Ребекка не понаслышке знала о мире кино. Совсем не понаслышке.

– Каждый отвечает за что-то по-отдельности, – сказал Монтгомери Холден, – а в целом за все отвечает режиссер. Вот тут-то и начинается вся головная боль, – улыбнулся он.

– Понятно, – сказала Линда, – трудно за всем уследить и удержать в голове?

– Что-то в этом роде, – согласно кивнул Монтгомери Холден.

В результате чего Ребекка в очередной раз поранила его подбородок.

– Ой, извините, это все из-за меня, – с сожалением сказала Линда.

Ребекка не знала, ругаться или радоваться, что Линда отвлекает на себя внимание Монтгомери Холдена. Но брить под его пристальным взглядом в зеркале все-таки было намного хуже, чем сейчас, когда он кивает и крутит головой во все стороны.

Слегка касаясь его лица ладонью, Ребекка натягивала кожу и вела станком тонкие дорожки посреди белой пены для бритья. А сама смотрела на его морщинки в уголках глаз. Близко-близко. Можно было дотронуться пальцем до его морщинок. Ну, это если совсем забыть все правила приличия и бросить все на самотек.

Монтгомери Холден тоже изменился за все эти годы. Мудрость и время оставили свои следы на его лице. Но уставший взгляд и так был у него всегда, и улыбка не изменилась, и маленькие ямочки в уголках губ остались прежними.

Ребекка знала его лицо до мельчайших подробностей. Столько лет ей снились эти голубые глаза. Эти сильные руки. Этот смех. Столько раз она просыпалась, чувствуя во сне его объятья, и плакала в подушку от того, что этого не будет больше никогда.

И вот он здесь. Уму непостижимо. Сидит в коричневом кресле из кожзаменителя, и она опять весь его подбородок порезала как в прошлый раз.

– А что еще трудного в вашей работе? – спросила неугомонная Линда.

Ребекка постаралась больше не отвлекаться и мобилизоваться.

– Очень трудно перестраиваться, – сказал Монтгомери Холден.

– Это как? – спросила Линда.

– Перестраиваться от фильма к фильму, – сказал Монтгомери Холден. – Только полюбишь своих героев, выстрадаешь их характеры, проживешь с ними всю их нелегкую экранную жизнь, как уже приходится прощаться и искать новые образы, чтобы опять переживать, радоваться и печалиться вместе с ними.

Линда с восхищением смотрела на Монтгомери Холдена.

– Как интересно! – сказала она.

– Но ведь почти те же самые чувства испытывают почти все зрители, – с улыбкой сказал ей Монтгомери Холден, – когда переключают каналы своего телевизора.

Линда рассмеялась. Ребекка взяла полотенце и вытерла с его лица остатки пены.

– Все, – сказала она.

Хотя Линда еще бы немного о чем-нибудь поговорила. Да и сам Монтгомери Холден тоже сегодня с большим удовольствием никуда бы не уходил.

Но все когда-то кончается. Монтгомери Холден вздохнул, встал и положил на полку деньги.

– Спасибо, – сказал он Ребекке, как всегда пристально глядя ей в глаза.

– Пожалуйста, – тихо сказала Ребекка, не отрывая от него взгляда.

Когда она увидит его снова? Но как она может теперь об этом узнать? Хорошо, что она сейчас и так хоть изредка его видит.

– Когда мы вас еще увидим? – без обиняков спросила Линда.

Ей можно было не играть в какие-нибудь игры, не к ней этот человек сюда приходит, хотя у него там, на другом конце бухты, должны быть свои стилисты и парикмахеры. С Линдой у него могла быть только дружба. И это, в общем-то, тоже было немало.

– Думаю, совсем скоро, – улыбнулся Линде Монтгомери Холден.

Сказал на прощание, до свидания, и вышел из парикмахерской, вновь на миг закрыв своей спиной солнце в дверном проеме.

Линда и Ребекка некоторое время смотрели на раскрытую дверь, пока в эту дверь не заплыла спиной миссис Корнуэл. Заплыла спиной, потому что не могла отвести глаз от уходящего Монтгомери Холдена.

– Зачем он сюда опять приходил? Вроде его уже подстригли. Не понравилось? – спросила она, наконец, повернувшись лицом к Линде и Ребекке.

– Он теперь сюда бриться ходит, – сказала ей Линда, – вы забыли?

– Я забыла? Я и не знала! Разве меня кто-нибудь посвящает в то, что здесь творится? – решила на всякий случай пожаловаться миссис Корнуэл.

– Я вроде говорила вам в прошлый раз, – растерялась Линда.

Ребекка улыбалась самой себе и убирала инструменты. Медленно мыла их в теплой воде и иногда опять смотрела на свою ладонь.

Миссис Корнуэл уже было собралась предложить Ребекке серьезно об этом поговорить, как в парикмахерскую вошли сразу два клиента. Вернее клиентки.

Ими нужно было заняться по полной программе, так как они во второй половине дня шли на свои собственные свадьбы. И миссис Корнуэл, немного поболтав со всей компанией о погоде и о большом значении свадебного мероприятия в жизни женщины, удалилась к себе.

Вечером Ребекка уже устала вздрагивать от каждого шороха за окном и решила немного поспать. В самом деле, не каждый же день ей здесь, на этой земле, обещали сказку – с целованием ее ладоней посреди ночи. У нее уже была сегодня одна сказка – с разглядыванием морщинок вокруг его глаз. Близко-близко.

С тем Ребекка и уснула далеко за полночь.

14

На следующий день снимали, как героиня Аманды Стайгер решила порадовать своего мужа вкусной домашней едой. Ссоры ссорами, к этому они уже давно привыкли, но нужно было иногда и что-то приятное друг для друга делать.

Полдня должны были снимать, как Аманда Стайгер делала салаты из экзотических фруктов, лепила биточки из мяса и овощей и месила тесто для яблочного пирога. И улыбка не сходила с ее лица, она действительно хотела порадовать своего мужа.

А под конец дня по сюжету в трейлер должен был прийти ее муж, герой Роберта Фонтейна, и сказать, что он давно отвык от вкусной домашней еды и теперь больше любит фастфуд, и что эта еда теперь для него гораздо вкуснее домашней. Этим самым герой Роберта Фонтейна подбрасывал новые поленья в костер их ежедневных скандалов с героиней Аманды Стайгер.

Ближе к ночи должны были снимать, как Аманда долго и уютно плакала в кадр, а Роберт в отдалении находился в гостях у другой пары, вел с ними оживленную приятную беседу и угощался пиццей.

Трейлеры, кстати, были бутафорские, со съемными стенами, чтобы можно было снимать то, что происходит внутри них с разных ракурсов.

Оператор брал Аманду Стайгер крупным планом. Потом снимали нарезанные фрукты, потом, как она их только начинает нарезать, потом – готовые мясные биточки, потом – как она их только собирается готовить. Часть еды была бутафорской, но какая-то часть должна были натурально дымиться и готовиться в кадре.

Солнце палило нещадно, прочные навесы плохо спасали от удушающей жары, а включать вентиляторы было нельзя, так как по сценарию в этой сцене ветра не было. Да и вообще, действие происходило внутри трейлера.

Между дублями гримеры в скором темпе поправляли Аманде грим, и она опять мечтательно улыбалась в кадр. Монтгомери Холден подбадривал Аманду, сидеть в шезлонге ему было некогда, потому что нужно было снимать с разных ракурсов. Словом, к концу дня умотались все.

У Роберта Фонтейна в этот день был выходной, и поэтому он решил прогуляться по городу. Местные жители его не узнавали и в очередь за автографом не выстраивались, так как Роберт Фонтейн был в темных очках.

Он походил по центру, посетил местную церквушку, два магазина и центральный рынок. Купил пару сувениров на память об этом городе, себе и Аманде.

Потом перекусил в какой-то местной закусочной, потом перекусил в другой местной закусочной. А то его, видишь ли, кормить сегодня совсем не собирались.

Потом походил по берегу, сделал пару заплывов океан, высох уже через несколько минут, едва вышел обратно на берег. Еще бы, под таким солнцем кто угодно за считанные секунды высохнет.

Потом от нечего делать стал внимательно разглядывать аккуратные домики местных жителей, расположенные недалеко от берега. Прошел мимо газетного киоска, детской площадки, решил зайти в небольшую парикмахерскую, чтобы хоть на пару секунд укрыться от солнца.

Что он там забыл и собирается делать, он еще не решил. Но парикмахерские вроде на то и были парикмахерскими, что туда волен кто угодно заходить.

В парикмахерской было прохладно, несмотря на открытые двери на улицу. Почему-то сумасшедшая жара сюда не заходила. Всего два рабочих места и две парикмахерши, которые тут же обомлели, признав в нем известного актера, зря он снял темные очки.

– Здравствуйте, – вежливо сказал всем галантный Роберт Фонтейн.

– Здравствуйте, – вежливо ответила ему ошарашенная Линда.

Вот говорила же давно миссис Корнуэл, что нужно сходить на другой конец бухты, давно бы уже самого Роберта Фонтейна живьем увидела, подумала Линда, а то сидим тут, будто привязанные.

Вторую девушку и вовсе в кресле парализовало. Кого же она ему напоминает? Роберт Фонтейн бросил вежливо улыбаться Линде и стал вглядываться в Ребекку.

Ребекка хотела было как-нибудь неприглядно сощурить глаза, типа она вот такая, но было уже поздно. Оставалось надеяться на патологическую невнимательность мужчин.

– Здравствуйте, – сказала ему Ребекка.

Могла бы хоть голос поменять. Но тогда бы это несколько удивило Линду. Роберт Фонтейн заинтересованно смотрел на Ребекку.

Ребекка смотрела на него снизу вверх своими голубыми широко распахнутыми глазами. Где и когда он уже видел эти глаза?

– Вы хотите подстричься? – спросила Линда.

Роберт Фонтейн наконец-то отвлекся от Ребекки.

– Если честно, я зашел на пару минут от солнца спрятаться, – признался он, – можно?

– Конечно, можно, – улыбнулась Линда, – даже на восемь минут можно.

– Почему на восемь? – улыбнулся Роберт.

– Первое, что на ум пришло, – улыбнулась Линда.

– Ах, вот оно что! – улыбнулся Роберт Фонтейн.

Словом, они мило улыбались и беседовали, а Ребекку на некоторое время оставили в покое.

– Как вы здесь живете в такой жаре? – спросил Роберт Фонтейн.

– А у нас иммунитет, – сказала Линда, – и потом, мы летом после обеда на улицу не выходим.

– Да что вы говорите? – сказал Роберт Фонтейн, – какое верное решение!

– Ага, – сказала Линда, – передается из поколения в поколение.

– А что, – сказал Роберт Фонтейн, – разве уже – после обеда?

– Уже давно – после обеда, – улыбалась Линда, – мы это по солнцу и определяем.

– О, ну тогда мне пора, меня уже ждут, – сказал Роберт Фонтейн, – спасибо за теплый прием. Всего хорошего, до свидания.

Бросил последний взгляд на Ребекку. Решил подумать о ней немного позже. Если не забудет. И вышел из парикмахерской.

– До свидания, – ответила Линда спине Роберта Фонтейна, медленно оседая в свое кресло.

Линда несколько секунд восхищенно помолчала.

– Ты это видела? – в восторге повернулась она в сторону Ребекки.

Ребекка кивнула.

– Видела, видела, – вздохнула Ребекка.

Интересно, интересно, что будет дальше? Узнал ли ее Роберт Фонтейн? Оставалось надеяться на патологическую мужскую забывчивость.

– Ой, – подскочила Линда, – я же автограф забыла попросить!

Линда подбежала к двери и стала тревожно вглядываться вдаль.

– Ох, он уже совсем далеко ушел, – разочарованно сказала она.

– Да, – сказала Ребекка, – теперь как-то неудобно будет догонять его и просить автограф.

– Вот и я о том же говорю, – расстроено сказала Линда, – что же делать?

– В жизни бывает много ситуаций, в которых уже ничего не поделаешь, – улыбнулась Ребекка.

– Но Роберт Фонтейн на другом конце города все лето будет находиться! – восхищенно говорила Линда, – может, сходим туда сами?

Ребекка пожала плечами.

– Ребекка, соглашайся, – сказала Линда, – и вообще интересно, его жена Аманда Стайгер тоже в этом фильме снимается?

– Не знаю, – сказала Ребекка.

– Интересно, а сколько они уже женаты? Такая прекрасная пара!

– Пятнадцать лет.

– Пятнадцать лет женаты? Так много! И это в мире кино? Прекрасная, прекрасная пара!

– Да, – в задумчивости сказала Ребекка, – они очень хорошие люди.

– Как же нам теперь автограф получить, – все никак не могла успокоиться Линда, – и так чтоб не очень к ним навязываться?

– Может, все-таки без автографа обойдемся? – сказала Ребекка

– Как это мы без автографа обойдемся, – сказала Линда, – если Роберт Фонтейн вот тут, на другом конце города – только руку протяни?

Ребекка улыбнулась.

– Все и так у нас в голове, – сказала она.

– Что у нас в голове?

– Все, что с нами происходит, – сказала Ребекка, – все события. И то, что сюда заходил Роберт Фонтейн, на пару минут укрыться от палящего солнца. И то, что в нашем городке в кои-то кино веки снимается.

– Ой! – опомнилась Линда, – у Монтгомери Холдена тоже надо автограф взять!

– Непременно надо, – улыбнулась Ребекка, – так и скажи ему в следующий раз – раз вы сюда бриться приходите, мы решили у вас автограф взять.

– Да, – улыбнулась Линда, – как-то неудобно теперь получиться.

– Пусть все в голове будет, – сказала Ребекка, – согласись, это немало.

– Ну да, может быть, – постаралась согласиться Линда, – вроде немало.

– Хорошо, что мы друг друга поняли, – улыбнулась Ребекка.

Линда еще полдня находилась под глубоким впечатлением от встречи с таким известным актером, как Роберт Фонтейн. И ближе к вечеру все же решила отпроситься у миссис Корнуэл посетить завтра с утра съемочную площадку, чтобы хоть одним глазком посмотреть на все, что там происходит.

– Да-да, – сказала ей миссис Корнуэл, – так все там тебя и ждут,

– Вы же сами предлагали нам туда сходить, – удивилась Линда.

– Я предлагала после работы идти, – сказала миссис Корнуэл.

– А кто нас там после работы будет ждать? – расстроилась Линда, – мы же хотим посмотреть, как кино снимается!

– А с утра вас там кто-то ждет? – поинтересовалась миссис Корнуэл.

– Не ссорьтесь, – сказала Ребекка, – фильмы обычно по скользящему графику снимаются. Так что все равно неизвестно, в какие часы будут проходить съемки в какой-то конкретный день.

Линда и миссис Корнуэл воззрились на Ребекку.

– Разве фильмы не круглосуточно снимают, – сказала Линда, – чтобы побыстрей все снять и баснословные деньги получить?

– Нет, что ты, – улыбнулась Ребекка, – за всем этим строго профсоюзы следят.

– Как они следят? – сказала Линда.

– Съемки должны длиться не больше одиннадцати-двенадцати часов, – сказала Ребекка, – потом должен быть примерно такой же перерыв. Если вечером снимали допоздна, то утро должно быть свободным, если были утренние съемки, то вечером отдых.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Линда.

– Книжки читала, – пожала плечами Ребекка.

– Какие книжки? – спросила Линда.

– О том, как снимается кино, – улыбнулась Ребекка.

Миссис Корнуэл облегченно вздохнула и опять стала спорить с Линдой. Съемки съемками, а о работе тоже нельзя забывать.

Не может же парикмахерская полдня закрытой стоять, если график работы на дверях висит. Люди перестанут им доверять. Так они растеряют последних клиентов.

– Пусть Линда одна идет, – сказала Ребекка, – а я сама до обеда поработаю.

– Хорошо, – согласилась миссис Корнуэл.

Ребекке там нечего делать, подумала миссис Корнуэл, а здесь она у меня под присмотром.

– Я без Ребекки не пойду, – заартачились Линда, – что мне там одной делать?

– Кто-то и правда должен остаться в парикмахерской, – сказала Ребекка.

Линда надулась. Такие дела интереснее вместе с кем-то делать, как они не понимают?

– Хочешь, я с тобой пойду? – любезно предложила миссис Корнуэл.

Ну вот, теперь ситуация еще хуже стала, подумала Линда, если откажусь, миссис Корнуэл неделю будет на меня обижаться.

Линда пожала плечами.

– Я подумаю, – уклончиво ответила Линда.

Миссис Корнуэл согласно кивнула. Это дело такое. Тут подумать надо. Кто ж с бухты-барахты такие сложные вопросы решает?

15

Вечером Ребекка решила не прислушиваться ко всяким шорохам за окнами, а наконец-то выспаться. Даже книжку на ночь не стала читать.

Легла пораньше. Часов в десять. Но разве заснешь по желанию? Да ни за что! Часа два лежала с открытыми глазами, смотрела в темный потолок и думала о своей жизни.

Почему все идет не так, как задумывалось с самого начала? Кто предопределяет судьбу человека? В каких скрижалях все это записано? Как бы почитать?

Далеко за полночь встала с кровати. Подошла к окну и открыла жалюзи. В ее комнате было темно, и на улице было темно. Она просто почувствовала, что кто-то тихо перепрыгнул через забор.

– Не бойтесь, – сказал знакомый голос.

Ребекка улыбнулась самой себе. Сердце совершило кульбит вниз живота. Ребекка взялась руками за подоконник, потому что во всем теле появилась предательская слабость.

– Идемте, ночной заплыв совершим, – сказал Монтгомери Холден.

Ребекка все четче видела в темноте знакомые черты.

– А если я боюсь ночные заплывы совершать? – сказала Ребекка.

– А я на что? – улыбнулся Монтгомери Холден, – я буду защищать и оберегать.

– От кого защищать?

– От разных морских чудищ.

Ребекка немного подумала. Во-первых, она и так уже не уснет. А во-вторых, положа руку на сердце, не этого ли человека она таким с замиранием и трепетом сейчас ждала?

– Одну минуточку, хорошо? – сказала Ребекка.

– Конечно, хорошо, – сказал Монтгомери Холден, – хоть две минуточки. У меня есть немного времени.

Ребекка улыбнулась и исчезла в комнате. Надела купальник, сверху платье, достала из шкафа большое полотенце. Подошла к окну и села на него, свесив ноги на улицу.

Монтгомери Холден подошел поближе, взял ее за талию, словно пушинку, легко поднял в воздух и поставил на землю. Ребекка взялась руками за его плечи, но как только он поставил ее на землю, быстро убрала руки. Оба учащенно дышали.

О боги, сказал сам себе Монтгомери Холден, держись, мой дорогой. Будет весьма странно, если ты ее сейчас в горячие объятья заключишь.

О боги, сказала себе Ребекка, держись моя дорогая. Будет совсем неприлично, если ты сейчас в обморок от избытка чувств упадешь.

– Вам помочь через забор перелезть? – сказал Монтгомери Холден. – Я могу вас на руках через него перенести, соглашайтесь.

Ребекка рассмеялась. Как она была ему благодарна за то, что он именно так с ней разговаривает. В неком отстраненном духе. Как будто он опять просто мимо проходил.