Текст книги "Тайная дорога"
Автор книги: Елена Дружинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Елена Дружинина
Тайная дорога
Часть 1
1
Она летела в пропасть – и страх парализовал ее, она кричала, но не слышала своего голоса, двигала руками и ногами, но они не слушались. Казалось, у нее вообще нет тела – только ужас падения, смертельным холодом сковавший душу.
…Ирина открыла глаза. За окном было темно. Нащупала телефон, на экране высветилось – три часа ночи. Время сладких и безмятежных снов. Но она еще чувствовала испарину, выступившую на лбу, и слышала, как колотится сердце – да, это опять он, этот кошмар.
И осторожно, чтобы не разбудить мужа, поднялась с кровати, вышла на кухню и застыла, уткнувшись лбом в оконное стекло. Пара минут – и отошли онемевшие пальцы, дышать стало легче, а сердце успокоилось, перестав метаться в груди, словно загнанный зверь.
– Не спишь? – Она вздрогнула, обернулась.
В дверях стоял муж.
– Все в порядке? – поинтересовался он, щурясь от включенного в коридоре света.
– Да, сейчас приду.
Сейчас приду, повторила она и присела на краешек табуретки. Четвертый час, а сон не шел, и не хотелось прибегать к тяжелой артиллерии – таблетке снотворного, тем более, что утром у нее заседание кредитного комитета. На заседании голова должна быть свежей и ясной, а после снотворного мозги превращаются в кисель. Нет, лучше не спать вообще. Самый лучший способ побороть бессонницу, согласно популярному телевизионному шоу – это не бояться ее. «Делайте что угодно: рисуйте, читайте, можно даже жарить блины! Главное – не бояться, и вы обязательно заснете». Эти прекрасные советы выдавал, лучезарно улыбаясь с голубого экрана, знаменитый психолог, пару книжек которого таки пришлось осилить в надежде на крепкий сон.
Осталось только пожарить блины, усмехнулась она. Зато вот кто будет рад внеплановой жарке, а еще больше – последующей дегустации… цок-цок, легка на помине. Тревожно поглядывая на хозяйку, в кухню вошла собака. Шумно вылакала воду из миски, зевнула и опустилась рядом на пол.
Данка появилась неожиданно, когда стало очевидным, что дети пока не входят в их семейные планы. Начитавшись душераздирающих историй на собачьих форумах, они с мужем поехали в приют и привезли ее – рыжую, тонконогую, с маленьким темно-коричневым пятнышком на морде, и еще не сильно потрепанным жизнью щенячьим энтузиазмом.
– Соскучилась?
Собака подняла голову и, лениво махнув хвостом, вопросительно глянула на хозяйку.
– Ну, хорошо, хитрюга, иду,– вздохнула Ирина и поднялась с табурета.
Они устроились в гостиной, прямо на полу, на подушках, снятых с дивана. От собаки, тут же свернувшейся рядом кольцом, исходили тепло и покой, и, обняв ее, Ирина с облегчением почувствовала, как стала наливаться тяжестью голова…
…Ее разбудил запах кофе: горький и терпкий, он дерзко просочился в комнату вместе с другими утренними звуками – стуком ножей и вилок, шипением яичницы и натужно-оптимистичной болтовней утреннего радио.
В комнату заглянул муж:
– Данка тебя таки укачала? Подъем!
Испуганно подскочив, она посмотрела на часы – почти восемь! А ведь сегодня, в десять, заседание кредитного комитета! И молнией помчалась в ванную, и день моментально поглотил ее ночные тревоги.
Зазвонил мобильный, и, ухом прижав телефон, Ирина искала в шкафу новые колготки, натягивала костюм: белая блузка, серый пиджак, ничего лишнего, что могло бы отвлечь кредитный комитет от принятия важных решений. Забежала на кухню и торопливо сделала несколько глотков из протянутой мужем чашки.
– Завтракать? – не особо надеясь, поинтересовался Степан.
– Потом, опаздываю. – И, мазнув его губами на прощание, исчезла за дверью.
2
– Ирина Витальевна! – Светлана, ее ассистент, уже держала наготове папку с бумагами, – звонили из отдела авторизации, они сказали…
– Это потом, потом, – она дернула плечом.– Оценки не было? По кровельному заводу?
– Нет, пока ничего.
– Что же делать… – она торопливо зашуршала бумажками, а помощница нерешительно добавила:
– И еще… Олег Борисович звонил, просил, чтобы вы зашли до заседания.
Олег Борисович был заместителем председателя правления, и проигнорировать его просьбу было невозможно. А еще «дядя Алик», как называли его в кулуарах, был известным донжуаном и питал к ней, Ирине, нежную страсть. Этот факт был излюбленным предметом для обсуждения среди банковских дам во время послеобеденного чаепития.
– Как не вовремя, – поморщилась Ирина. Нужная папка так и не нашлась, а до заседания осталось десять минут. Но выбора не было – и мельком кинув взгляд на свое отражение в зеркале, она поспешила на пятый этаж, туда, где обитало руководство.
– Ириночка Витальевна, голубушка, – Олег Борисович, вздохнув, поднялся ей навстречу, – у нас сегодня решение по кровельному заводу должно приниматься.
–Да, Олег Борисович, – покорно подтвердила она.
Дядя Алик – высокий, грузный, с уже обозначившимся брюшком и багровым лицом хронического гипертоника, – внимательно оглядел ее, с удовлетворением зафиксировав взгляд на вырезе блузки.
– Так вот, Ирина Витальевна, я бы хотел вам напомнить, что это очень перспективный контракт. Вы должны приложить максимум усилий, чтобы решение было в пользу завода. А вы все тянете, голубушка, тянете. – Зампред недовольно пожевал губами.
– Олег Борисович,– она попыталась отвечать спокойно,– они не смогли предоставить никаких вразумительных смет. А то здание, которое будет в залоге, его пока не могут оценить, какие-то проблемы с собственником. Я собиралась обсудить это на заседании.
– Ириночка Витальевна. – Неожиданно Олег Борисович оказался очень близко. – Мне кажется, вы должны прислушаться к голосу разума…
– Я стараюсь, – она попыталась отодвинуться на безопасное расстояние. – Но это не зависит от меня. Есть процедура, утвержденная правлением, я не могу ее игнорировать.
– Дорогая моя, пусть вас это не волнует… Вы на хорошем счету, а ведь можете стать на еще лучшем, если…
– Извините, Олег Борисович, мне нужно идти, я опаздываю, – Ирина, оглянувшись, попятилась назад. Но отступать уже было некуда, и, больно стукнувшись плечом о книжную полку, она остановилась.
– Без вас не начнут, не переживайте,– сообщил дядя Алик и, придвинувшись вплотную, кажется, положил ей руку на бедро. Но она даже не успела испугаться – ибо, словно ватная кукла, мягко и плавно осела на пол, удивляясь, откуда в комнате, в октябре месяце, взялись ярко-оранжевые бабочки. Кажется, это обморок, догадалась она, и поплыла, погружаясь в обволакивающую темень.
—… Ну, ты, мать, дожилась, – прозвучал рядом знакомый голос. С трудом разлепив глаза, Ирина обнаружила себя на диване в приемной зампреда. Перед ней, энергично размахивая газетой, стояла Дашка, ее боевая подруга, и бессменная руководительница банковской пресс-службы.
– Ты что это? Напугала всех до смерти. Дядя Алик выскочил сам не свой, не жалеешь старика. Говорить-то можешь? – частила подруга, и ляпнула, наверное, первое, что пришло ей на ум. – Ты не беременная случайно?
– С ума сошла! – Пикантное предположение тут же вернуло пострадавшей дар речи. – Я не знаю, что это было, у меня первый раз такое… Голова вдруг так закружилась и резко – как во сне, – в пропасть, – пробормотала она и попыталась встать. Но попытка не удалась, и дрожащие ноги вернули ее обратно на диван. – Что же делать? У меня в десять часов заседание, – испугалась она.
– Перенесли твое заседание, – сообщила коллега, – ты видела где-нибудь, чтобы заседанием руководил труп? На сегодня ты абсолютно свободна. Дядя Алик велел отвезти тебя с почетом домой. Переживал, бедный, выскочил, прям руки тряслись, – хихикнула она.
– Я должна с ним поговорить, – сказала Ирина, хотя сама мысль о том, что она снова увидит зампреда, вызвала у нее нехороший тошнотворный спазм.
– Нужны ему твои разговоры, наивная! Идти-то можешь? Поехали, я клятву дала, что лично отвезу тебя домой.
– Слушай, мне нельзя домой. – Она с трудом приподнялась и тут же упала обратно. Голова кружилась немилосердно, а в желудке исполнял симфонию утренний эспрессо.– Мне нужно разобраться с заводом.
– Сумасшедшая! Того и гляди ноги протянешь, а никак не успокоишься. Снял заявку завод, ясно? Влетит нам, конечно, по первое число, а все тю-тю. – собрав ладонь в кулак и выдвинув средний палец, Дарья наглядно проиллюстрировала это самое «тю-тю». – Но ты ведь знаешь, что оно и к лучшему. Дядя Алик поехал с Главным на разборки. Приедет – привезет свежую порцию пистонов! Повезло тебе, вовремя в обморок упала, – жизнерадостно резюмировала подруга и скомандовала: – Бери сумку, телефон я туда кинула. Там трезвонил кто-то, глянешь потом. Двинули!
…Данка – вот кто безумно обрадовался ее досрочному появлению. Но у хозяйки не было сил гладить собаку и бросать ей игрушки. Она с трудом разулась, сняла пальто и рухнула на диван. В голове шумело, мелкой дрожью тряслись руки, а где-то глубоко в животе засела огромная черная гиря.
Степка! Наверное, надо позвонить мужу. Она вытащила из сумки телефон. «У вас три непрочитанных сообщения», сообщил ей экран. И столько же непринятых вызовов. Но от мужа ничего не было…
«Доброе утро. Я соскучился». – Она улыбнулась. – «Я звоню, ты сильно занята? Нужно кое-что обсудить». И третий: «Я переживаю, что-то случилось?» Она вздохнула и прижалась к телефону щекой. Я тоже переживаю, и еще… еще, мне очень плохо без тебя.
3
Это произошло полгода назад, летом, в изнуряющую июльскую жару. Приближалось важное событие – заседание кредитного комитета, на котором она, Ирина, должна была стать полноправной хозяйкой: ее только что назначили начальником отдела операционных рисков. Ответственность давила и лишала покоя, заставляя в сотый раз проверять расчеты – ведь сумма выдаваемого кредита содержала совершенно неприличное количество нулей.
…Несмотря на то, что стояло лето – пора отпусков, жизнь в банке бурлила. Во вновь отстроенном правом крыле здания шел ремонт. Именно там должен был появиться новый конференц-зал, взамен старого – маленького и тесного. Ремонт планировали закончить к приезду Главного и к ее первому заседанию. И хотя это была не Иринина зона ответственности, все равно она волновалась: ведь если зал не будет готов к сроку, заседание придется проводить в старом помещении, и Главный останется недоволен.
Хозяйственными работами в банке ведал некто Павел Максимович. В старые времена он безыскусно бы назывался «завхоз», но сейчас на дверях его кабинета красовалась гордая табличка «Начальник хозяйственного департамента». Несмотря на табличку и возложенные на него обязанности, Павел Максимович частенько «выходил из строя», не выдержав поединка со спиртными напитками, к которым он, как бывший военный, испытывал мощную симпатию.
Если Павел Максимович был «в строю», и случалось чрезвычайное происшествие – отключался свет, прорывались трубы, или одновременно заканчивались чернила в принтерах на всем этаже, завхоз развивал бурную деятельность. Словно командир на линии фронта, он формировал стройные шеренги уборщиц, сантехников и электриков, готовых по первой команде ринуться в бой. Но если происшествие настигало его в период «адаптации» (синоним, придуманный банковскими острословами для некрасивого слова «запой»), то уборщицы и электрики, забыв о перегоревших лампочках и переполненных мусорных корзинах, коротали время за просмотром дневных сериалов в служебной комнатке на первом этаже. От увольнения беднягу спасало лишь то, что, по слухам, он приходился дальним родственником кому-то из членов правления.
Именно поэтому Ирина беспокоилась. До заседания оставались считанные дни, и сегодня Главный, позвонив лично (что само по себе давало повод для размышлений), вкрадчиво поинтересовался, все ли готово. Этот звонок, а также отсутствие Павла Максимовича на рабочем месте, ранним июльским утром привели ее с помощницей в будущий конференц-зал.
Несколько ведер с грязной водой, гора мусора и полное отсутствие строителей, подтвердили, что тревожилась она не зря. В еще не застекленных оконных проемах летал тополиный пух, а на стене, словно обобщая увиденное, красовалось нехорошее английское слово «fuck».
– Ничего не понимаю, а где строители?
– Я не знаю, Ирина Витальевна, на той неделе они еще тут были, сверлили что-то, вроде как, – растерялась Светлана.
– Где завхоз, черт возьми? Срочно найди его! Представляю, что будет, если они не закончат до выходных!
– А Павел Максимович это… в общем, он снова взял больничный, – выкрутилась Светлана.
– Что, опять? О нет! – Ну, почему, почему это случилось именно тогда, когда ей просто необходимо, чтобы он занялся конференц-залом? – Вот что, иди к юристам, у них же должен быть договор какой-нибудь, я не знаю. Найди и принеси.
Договор был обнаружен и поведал невероятное: компания «Строй-сервис» должна была завершить все работы, в том числе отделочные, еще две недели назад.
Через несколько секунд Ирина, кипя от возмущения, уже набирала нацарапанный на клочке бумаги номер.
– Добрый день! – доброжелательно отозвался собеседник.
– Мне нужно переговорить с кем-нибудь, – она старалась быть вежливой, – кто занимается банком «Стимул». Вы ремонтируете один из наших корпусов, и должны были закончить работы еще две недели назад.
– А вы должны были заплатить еще месяц назад,– неожиданно ехидно отозвалась трубка. – Или вы считаете, что обязательства есть только у нас?
Черт, ругнулась она про себя, надо было проверить счета строителей, перед тем как звонить, но не сбавляя темпа, продолжила:
– Я постараюсь разобраться с вашей ситуацией, но вы должны, – и ее голос обрел повелительную твердость, – приступить к работам как можно скорее. Нужно закончить к следующему понедельнику.
– Девушка, – раздраженно прервал собеседник, – я не знаю, кто вы такая, так как имел счастье общаться с вашим завхозом, разбирайтесь с ним, а вам я ничего не должен. И в ближайшее время ничем помочь не смогу, все бригады заняты. Об этом, кстати, я предупреждал, когда вы перестали платить. Оплатите то, что уже сделано, и я что-нибудь придумаю.
– Что значит придумаете? – У нее перехватило дыхание. – У нас очень мало времени, понимаете?
– И что вы предлагаете?
– Я предлагаю, – и она пустила в ход заранее припасенный аргумент, – для начала установить стеклопакеты. Которые, заметьте, уже оплачены.
– Ну, вы зря стараетесь, ситуация под контролем. Я оговаривал с вашим завхозом перенос сроков по монтажу окон. И письмо соответствующее есть, ищите. Разберитесь у себя в конце концов, и я с удовольствием продолжу общение, – и собеседник цинично положил трубку.
Минуту она обдумывала услышанное, рисуя на желтом квадратике бумаги ромашки. Как мог этот человек там, так спокойно, говорить ей «разберитесь там у себя»! И ее накрыло волной ярости – и, не отдавая себе отчета, она снова схватила телефон:
– Вы приедете сюда, черт возьми, слышите? И посмотрите, что здесь творится! Там даже мусор не вывезен, так и должно быть? – И разрыдалась, успев в последний момент нажать кнопку отбоя.
Слезы закончились также неожиданно, как и возникли. Пошмыгав несколько минут носом, она полезла за зеркальцем. Красные глаза и поплывший макияж – зеркальный кружок был предельно объективен. Ну, все хватит! Черт с ними, строителями, завхоз протрезвеет и сам разберется. Ей хватает своих проблем.
Просмотр поступившей почты, потом – встреча с представителями очередного важного клиента. Время летит незаметно, и, сделав паузу, она вспоминает, что до сих пор не обедала. Но возникшая в дверях Светлана не дала ей возможности насладиться вчерашним бутербродом, обнаруженным в холодильнике:
– Ирина Витальевна, звонил Главный, он задерживается, сказал, что заседание по концерну переносится. И еще, с рецепции позвонили, строители вроде как объявились, с прорабом… но никого нет, а он требует руководство. Я подумала, все равно с ними разбираться придется, так, может, вы спуститесь? А то уедут, ищи их потом.
Вот только прораба мне не хватает, она с тоской глянула на недоеденный бутерброд. Ну, конечно, какой-нибудь прокуренный мужик в спецовке, сейчас легко докажет, что он герой, а она – истеричная дура. Впрочем, последнее, скорее всего, правда. Раз ввязалась, придется идти до конца. И, торопливо припудрив нос, она обреченно отправилась в будущий конференц-зал.
Там, в отличие от сегодняшнего утра, наблюдалась многообещающая возня: два человека в комбинезонах копошились возле груды мусора, а еще один, окуная тряпку в ведро, предпринимал безуспешные попытки стереть со стены нехорошее английское слово.
Неподалеку стоял и разговаривал по телефону тот самый, жаждущий руководства, прораб, и от нечего делать Ирина разглядывала его, ожидая, пока он договорит. Он оказался далек от нарисованного образа – прокуренного пятидесятилетнего мужика в спецовке, с татуировками на пальцах. Молодой и привлекательный, ростом выше среднего, темноволосый и темноглазый, он улыбался, разговаривая по телефону, свободной рукой при этом пытаясь пригладить торчащий на макушке хохолок.
Спецовки тоже не было – ее заменили демократичные джинсы и свободная рубашка навыпуск. Договорив, прораб подошел к ней:
– Я главный инженер. Вы, кажется, хотели пообщаться?
И тоже разглядывал ее: красивые, слегка надломленные и, наверное, тщательно выщипанные брови, глаза – непонятного, невероятного цвета, может, серые, а может, и зеленые. Прозрачная, светлая кожа и легкая россыпь веснушек – совершенно призрачная, как будто кто-то, шутя, прошелся по скулам кисточкой с золотой пылью.
Прямая, тоненькая, в белой, идеально сидящей блузке, девочка-картинка из модного журнала, это она – мегера, скандалящая с ним по телефону?
– Вы, кажется, хотели пообщаться?
– Да, хотела. Вы видите где-то здесь стеклопакеты? – Она обвела рукой пустые оконные проемы.
– У нас возникли проблемы с подрядчиком, я предупреждал вашего завхоза. Но они уже решены, и завтра мы приступим к монтажу. Остальное – только после оплаты.
– Слушайте, у меня сегодня тяжелый день, я была неправа, – вежливые слова давались нелегко, но она продолжала,– работы нужно возобновить как можно скорее, а я, со своей стороны, разберусь, почему бухгалтерия задерживает платежи. Через неделю нужно все закончить.
Это было произнесено так, как будто уже было решено, что он, Федор Савушкин, вытянувшись в стойку, отрапортует: «Есть, товарищ командир!»
Он молчал и продолжал бесцеремонно разглядывать ее, внезапно осознав, что на секунду представил в своих объятиях – абсурдных и невероятных. Ему никогда не нравились деловые стервы, может, потому, что по работе он сталкивался с ними слишком часто.
– Как вас зовут?
– Ирина… Витальевна.
– Вы, насколько я понимаю, еще и завхоз по совместительству?
– Я начальник отдела операционных рисков, Павел Максимович на больничном,– сдержанно ответила она, проигнорировав сарказм. – И так как у меня планируется через неделю заседание вот здесь, то мне приходится… – но он перебил ее, не дослушав.
– Уважаемая Ирина…– И скопировав сделанную ею паузу, продолжил: …Витальевна, давайте договоримся так: вы подписываете наш новый график работ, и со среды, но не ранее, мы приступаем. Естественно, в том случае, если вы оплачиваете предыдущий этап. И только тот факт, что мы давно и успешно сотрудничаем с вами…
– …заставил ваших работников написать вот это? – едко поинтересовалась она, махнув рукой в сторону неприличного английского слова, по-прежнему красовавшегося на стене. И, глядя ему прямо в глаза, сказала:
– Давайте сюда ваши бумаги. – А потом, пробежав глазами, подписала красивым, четким, уверенным почерком.
Сколько ей лет? Двадцать пять? Тридцать? И уже начальница? Профессиональная отличница, блестящая карьера, – он ясно представил себе это, и почувствовал, как его охватила слепая, немотивированная злоба. Он сорвался с объекта, простоял час в пробке, по жаре, и все это ради того, чтобы эта банковская пигалица, сверкая своими русалочьими глазищами, учила его жизни?
Но, она посмотрела на него спокойно и уверенно:
– Всего хорошего, – и, развернувшись, вышла.
4
– Привет. Ты как? Не брала трубку, а я звонил…
– Я знаю, извини, общалась с дядей Аликом…
– Этим жирным бронтозавром?
– А ты откуда знаешь?
– Я все знаю… Ну, если честно, как-то ждал тебя, вы вместе выходили, помнишь? Видел, как он смотрит на тебя…
– Ну, перестань, что ты несешь. Он просто старый сатир!
– Хорош сатир! – рассмеялся он, и добавил уже серьезно,– что у тебя случилось? Я волновался.
– Ерунда, – сказала она, и сама в это поверила, – действительно, ерунда. Голова закружилась, не выспалась, наверное…
– А я буду в твоем районе через полчаса, думал украсть тебя, раз выпало такое счастье. Пообедаем? Хочу тебя увидеть, напугала меня своим молчанием.
И, хотя она чувствовала себя бесконечно уставшей, это предложение ее безумно обрадовало. Пусть она плохо выглядит, зато они увидятся! Она сядет в его машину, и они поедут, и нет никакой разницы куда, главное, что есть пара часов, в которые они будут вместе.
Через полчаса она выбежала из подъезда. Он уже ждал, не выходя из машины, дабы не давать поводов для сплетен вечно дежурящим на скамейках соседским бабушкам.
– Ну как? – Он помог ей застегнуть ремень безопасности. – Экипаж к полету готов?
– Готов! – отрапортовала Ирина, – огласите маршрут, капитан!
– Сначала в «Европа-банк», им бумаги нужно отвезти… .А потом, потом – я весь твой.
И, хотя она понимала, что это фраза-присказка, каждый раз, когда он так говорил, казалось, что некто безжалостный, тонкой бритвой делает ей надрез в том месте, где люди обычно чувствуют душу.
Весь. Нет, нет, не весь – только на пару часов в день, пару раз в неделю, а остальное время принадлежало миловидной рыжеволосой женщине, со смешным карапузом на руках. Она случайно увидела их фотографию – когда-то давно, в машине.
Фотографию легко убрать, и она была убрана, но невозможно было удалить тех, кто изображен на ней, из его жизни. А ей оставались крохи: случайные обеды, торопливые ужины, невыносимо редкие звонки по выходным. Поначалу это не причиняло боли – период романтической влюбленности действовал, как анестезия. Но, с каждым днем, с каждым месяцем, мысли, одна тяжелее другой, пробирались в сердце и оседали там тяжким, неподъемным грузом.
Ира, Ирочка Самохина, красавица и надежда родителей, лучшая выпускница престижной академии финансов, любимая жена успешного программиста, только теперь, в тридцать лет, наконец, поняла, что значит быть счастливой. Рецепт оказался чрезвычайно прост. Она была счастлива, сидя в машине с женатым, далеким от красавчиков из глянцевых журналов, и, в общем-то, обычным человеком.
Что она знала о нем? Что он носит джинсы и свободные рубашки, любит посмеяться над какой-нибудь ерундой из Интернета, и много работает, регулируя соотношение кирпичей, бетона и человеческой добросовестности на вверенных ему объектах.
Что он знал о ней? Раннее замужество и стремительная карьера, собака, и, кажется, какое-то хобби – то ли рисование, то ли фотография… А еще глаза – сумрачные, зеленовато-серые, и по-детски хрупкая фигурка. Удивительно, но этого хватало для того, чтобы с нетерпением ждать встречи и, расставаясь, чувствовать пустоту – болезненную и гнетущую.
Сначала они заехали в банк, а потом в торговый центр, где Ирина купила корм для собаки и новый ошейник, потому что старый Данка умудрилась сильно погрызть. И Федор дразнил ее, предлагая купить нечто розовое, расшитое стразиками, предназначающееся для тех тщедушных собачек, которые, выпучив глаза, выглядывают из пышных декольте своих хозяек. Она сердилась и смеялась, объясняя, что такой ошейник ее собака погрызет с удвоенным энтузиазмом.
А тем временем короткий осенний день закончился, резко похолодало, и на дорогах стали собираться пробки. Ирина кожей уловила ненавистное ей движение – его мимолетный взгляд на часы.
– Кофе? – постаралась улыбнуться она, – на прощанье?
– Наверное, уже не успею, извини. Мне на другой берег ехать, Ваську на прогревание везти. – И эта, казалось бы, такая обыденная фраза, моментально накрыла ее своей беспощадностью.
– Ирка! – Он уловил возникшее отчуждение. – Ты обиделась? Ну, что ты?
– Все в порядке. Чего уж там…
– Ну вот, расстроилась? – Он попробовал накрыть ее руку своей, но она вытащила ладонь и отвернулась. Расстраиваться было действительно нечего – ведь правила игры были известны сразу, и она приняла их добровольно. Но какое-то совершенное неподъемное чувство безысходности ледяной лапой сковало ее душу.
– Отвези меня, пожалуйста, домой, если успеваешь. А если нет, высади у метро, сама доберусь.
– Ну, что ты такое говоришь, куда я тебя высажу? Тоже придумала. Успеем, не волнуйся. И… мне действительно нужно забрать Ваську пораньше, у нас курс прогревания, я ведь тебе рассказывал, а жена не водит.
Эти слова заставили ее стиснуть зубы как можно сильнее. «У нас», «у нас»… Да, у него своя жизнь, полная событий и забот – там сын, там жена и общие проблемы, а она – по ту сторону баррикад. Да, у нее тоже муж, и замечательная, ответственная работа, но как она оказалась тогда в машине этого человека? Что она для него? Разнообразие в тоскливой рутине будней? Чтобы не разрыдаться, оставшуюся часть пути она молча смотрела в окно.
Наконец они приехали.
– Ир, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, – он попытался дотронуться до нее, но она отшатнулась.
– Я знаю, ничего.
– Ирка! Я не верю тебе, не мучай меня. Просто поцелуй, и я поеду.
– Просто поцелуй? – Она почувствовала, как слезы, теплые, соленые набегают на глаза. – Я не могу просто поцеловать. – Она открыла дверь.
– Ирка! – не выдержав, крикнул он.
Но она легко, словно кошка, выпрыгнула из машины и исчезла в подъезде. А он, почувствовал внезапный приступ ярости, завел машину и, разворачиваясь, рванул с такой скоростью, что, казалось, из-под шин полетели на асфальт искры…
…Щелкнул замок и навстречу, виляя хвостом, выбежала собака.
– Ты где пропадала? – откуда-то из глубин квартиры поинтересовался муж. – Я звонил, ты трубку не берешь, позвонил Дашке, она сказала, ты еще днем с работы ушла. – Степан появился в дверном проеме, одной рукой прижимая к себе ноутбук.
– Я у врача была… ну, и потом пробки, ты понимаешь… Мне плохо стало, а машина осталась на работе, меня Дашка привезла, – наспех придуманная версия была шита белыми нитками, но муж ничего не заподозрил.
– Ну, позвонила бы, я бы за тобой заехал, тоже мне проблема.
– Ничего страшного, – она устало опустилась на табурет в прихожей.– Я спать хочу, поужинаешь без меня? – И, кое-как сняв сапоги, побрела в комнату. Данка потрусила за ней, мусоля в зубах резинового слона, свою любимую игрушку.
– А что сказал врач? – прокричал из-за стенки муж.
– Сказал, меньше нервничать нужно, – собрав силы, прокричала в ответ Ирина, и не раздеваясь, рухнула на кровать.
Собака, отчаявшись втянуть хозяйку в игру, устроилась рядом. И, уже почти задремав, Ирина заметила, как включился экран мобильного телефона. Это пришло сообщение «Ты забыла собачий корм в машине», и три улыбающихся смайлика. Тяжело вздохнув, она положила телефон под подушку и закрыла глаза.
5
Со Степаном Ирина познакомилась на последнем курсе, во время практики, которую проходила в одном из крупных столичных банков.
Серьезная и ответственная, она первое время занималась ерундой, бегая по поручениям менеджеров-старожилов за пирожками и сигаретами. А самым ответственным заданием, которое ей «доверили», был набор никому не нужных «правил внутреннего распорядка», да и те приходилось печатать, когда освобождался чей-нибудь компьютер.
Несмотря на стеснительность, она нашла в себе мужество объявить войну сложившейся ситуации, и добилась у руководителя отдела, вечного сонного менеджера по фамилии Котик, персонального рабочего места. С таким трудом полученное, оно состояло из обшарпанного стола и ноутбука доисторической модификации. Агрегат обладал тяжелым нравом: во время запуска он гудел так, что, казалось, сейчас взорвется, так и не включившись. Именно эти опасения заставили ее искать помощи в отделе поддержки, где трудился программистом Степан.
Серьезный и немногословный, он появлялся по первому зову и часами возился с компьютерным монстром. Первое время Степан, в общем-то, был единственным человеком, обратившим на нее внимание. Может быть, этот факт, а еще то чувство одиночества и неуверенности, которое испытывала тогда она, сблизили их. Обеды и перекуры стали совместными, а чуть позже к ним добавились походы в кафе и кино. Коллега не был особенно галантен или настойчив, не делал дорогих подарков, не заваливал цветами и конфетами. Это были теплые и доверительные, но скорее дружеские отношения.
Тем временем срок стажировки истек, и она, с отличием сдав выпускные экзамены, устроилась, преодолев жесточайший конкурс, в престижный немецкий банк. Наверное, эти отношения должны были иссякнуть и сойти на нет, но встречи продолжались. А однажды, в магазине, они столкнулись с мамой Ирины, тайно переживающей, что ее дочь не испытывает потребности в общении с мужским полом. Последствия случайной встречи не заставили себя долго ждать.
Был организован обед в тесном семейном кругу, на который Светлана Сергеевна пригласила Степана, и там, в мягкой, но настойчивой форме поинтересовалась его работой и перспективами. Подведя предварительные итоги, и сделав выводы, мама, с присущей ей энергичностью, организовала несколько совместных поездок – за город на шашлыки. Еще пара месяцев – и Ирина выбирала свадебное платье, а в бабушкиной, до этого сдаваемой, квартире, делался торопливый косметический ремонт.
И когда отзвучал свадебный марш, а молодые обзавелись двумя килограммовыми альбомами со свадебными фотографиями, Светлана Сергеевна, посчитав, что проект под названием «Дочь» благополучно завершен, с чистой совестью отбыла на лечение в Трускавец.
А они остались вдвоем и с энтузиазмом погрузились в пучину того, что обычно сопровождает начало жизни любой, мало-мальски ответственной, свежеиспеченной ячейки общества.
Сначала – покупка необходимой бытовой техники и отпуск на море, потом – новый диван и первая машина. Несколько лет промелькнули незаметно, и масштабы выросли, теперь это были: кредит на загородный участок, новые машины – сначала одна, потом – вторая. Они проживали дни, месяцы, годы; решали проблемы и проблемки, но никогда серьезно не ссорились, не закатывали друг другу сцен и скандалов. Это были на удивление ровные отношения, и иногда Ирине казалось, что именно так она относилась бы к брату, если бы он у нее был.
А тем временем она расцвела – стремительная карьера и гены прабабушки-польки сделали свое дело, и из угловатой, неброско одетой девушки Ирина превратилась в успешную, обаятельную, но при этом холодновато-недоступную, зеленоглазую красавицу. Она сама не заметила этого превращения, но его оценили окружающие мужчины. И ей, уже замужней даме, одно за другим посыпались приглашения «на чаек», «на кофеек», и один раз, что Ирину ужасно шокировало, в сауну.
