Текст книги "Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз"

Автор книги: Елена Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Уже через несколько дней Эдуард IV получил еще одну приятную новость – младший брат в очередной раз выступил на его стороне. Ричард Глостер и лорд Гастингс воспользовались восстанием, чтобы собрать отряд в несколько сотен конных воинов. Вполне вероятно, эти солдаты не имели отношения к подавлению мятежа Хемфри Невиля, но теперь они двигались на помощь к королю. Получив эти силы в свое распоряжение, Эдуард IV объявил, что более не нуждается в опеке лорда Уорвика, и вернулся в Лондон. По мере продвижения к столице к королевскому отряду присоединились силы герцога Саффолка, молодого Генриха герцога Бэкингема, лорда Джона Бэкингема, графов Эссекса, Арундела, Нортумберленда и других. В итоге в распоряжении короля, по самым скромным подсчетам, оказалось более тысячи воинов. После того как король торжественно вступил в столицу, стало ясно, что предпринятая Уорвиком и Кларенсом попытка мятежа провалилась.

После фактического возвращения на трон Эдуард IV поспешил вознаградить младшего брата, ведь именно благодаря его решительным действиям он смог сохранить корону. Семнадцатилетний Ричард Глостер получил один из самых ответственных государственных постов – он был назначен констеблем Англии. Обязанности констебля королевства примерно соответствовали полномочиям командующего королевскими войсками. В этой связи необходимо выделить два обстоятельства. Во-первых, Ричард Глостер получил указанную должность пожизненно, что было высшим знаком королевского доверия. Во-вторых, специально для своего младшего брата Эдуард IV расширил и без того значительные полномочия констебля. Ричарду Глостеру было даровано право самостоятельно издавать акты о государственной измене. На практике это означало, что король сделал его ответственным за возвращение государства к порядку.

Не стало дело и за земельными пожалованиями – в течение месяца после возвращения Эдуарда IV на трон владения его младшего брата существенно увеличились. Учитывая то, каких денег требовала придворная жизнь, новые земли казались вовсе не лишними. Тем не менее в 1469 г. Ричарду не удалось даже мельком осмотреть свои владения.

Буквально через несколько недель после, казалось бы, триумфального возвращения Эдуарда IV к власти начались волнения в Уэльсе. Этот регион отличался стойкими проланкастерскими симпатиями. Напомним, что в Уэльсе находились обширные владения братьев Генриха VI по матери – Оуэна и Джаспера Тюдоров.

Стоит отметить, что Оуэна и Джаспера редко публично именовали братьями короля, а вот бастардами называли нередко. История любви их родителей вполне могла бы послужить основой для авантюрного романа. Мать Генриха VI королева Екатерина осталась вдовой, когда ей был всего 21 год. Это создавало довольно опасный прецедент. Рука молодой королевы могла послужить ставкой в большой политической игре. Чтобы избежать этого, Парламент принял решение, в принципе исключавшее возможность нового брака. «Общины и лорды» постановили, что Екатерина Валуа не может повторно выйти замуж без согласия короля и королевского совета. Для «подстраховки» королеву фактически не выпускали из страны, что исключало возможность союза с иностранным принцем или королем. Кроме того, Парламент принял отдельный закон, не допускавший и брак с англичанином – в случае, если Екатерина выйдет замуж за мужчину не королевской крови, все земельные владения обоих супругов подлежали конфискации.

Тот факт, что молодая и очень красивая королева недолго оставалась одинокой, кажется вполне естественным, однако сделанный ей выбор стал настоящей сенсацией. Екатерина не заводила фаворитов. В 1429 г. она удалилась в Уэльс, чтобы жить с валлийским дворянином Оуэном Тюдором. Разумеется, официально выйти замуж Екатерина не могла. Были ли они обвенчаны тайно – большой вопрос. Поскольку плодом союза Екатерины Валуа и Оуэна Тюдора стал отец будущего короля Генриха VII, в английской историографии принято считать, что тайный брак все же имел место. В том же в 1437 г. поклялся и Оуэн Тюдор, однако сделанное им заявление вряд ли стоит считать непреложным доказательством. Сомнения вызывают прежде всего обстоятельства принесения клятвы. В 1436 г. Тюдор был арестован за незаконную связь с вдовствующей королевой, ему было предъявлено более чем серьезное обвинение в государственной измене. Естественно, он должен был утверждать, что женат на Екатерине Валуа. Важно отметить и то, что заявление о браке было сделано уже после смерти королевы Екатерины, скончавшейся в 1436 г. в результате неудачных родов. Наконец, Оуэн Тюдор не смог представить ни одного свидетеля заключения брака.

Как бы то ни было, Генрих VI признал своих братьев и приблизил их к себе. Тюдоры оказались едва ли не единственными валлийцами, сумевшими приобрести заметный вес при дворе. Неудивительно, что и они сами, и их сторонники являлись стойкими приверженцами Ланкастеров. Соответственно, для Йорков Уэльс стал, что называется, постоянной головной болью.

Итак, осенью 1469 г. сторонники Ланкастеров в Уэльсе подняли восстание. Подавление этих выступлений и наведение порядка в мятежном регионе король доверил Ричарду Глостеру. В данном случае планировалась не просто карательная акция – Ричарду предстояло водвориться в Уэльсе «всерьез и надолго». В ноябре 1469 г. герцог Глостер был назначен Верховным судьей Северного Уэльса, а также главным распорядителем и инспектором княжества Уэльс. Кроме того, Ричард получил право карать или миловать бунтовщиков по своему усмотрению.

К моменту прибытия герцога Глостера в Уэльс обстановка там накалилась до предела. Королевские замки Кармартен и Кардиган на юге княжества были захвачены мятежниками. Возвращение этих замков стало первой самостоятельной военной операцией семнадцатилетнего Ричарда. Дебют герцога Глостера как полководца вышел более чем успешным. Всего за две недели Кармартен и Кардиган были возвращены под власть короля. Затем Ричарду пришлось принять первое самостоятельное политическое решение – мятежных лордов можно было жестоко покарать или даровать им прощение. Юный герцог Глостер выбрал второй вариант – бунтовщики принесли клятву верности Эдуарду IV и были отпущены на свободу. Таким образом, уже во время уэльской кампании 1469 г. Ричард проявил качества, которые отличали его до конца жизни – полководческий талант и милосердие к врагам.

К Рождеству Ричард смог вернуться в Лондон, чтобы лично отчитаться о положении дел в Уэльсе. В результате нескольких совещаний между королем, его младшим братом и другими советниками было принято решение о создании комиссии по умиротворению Южного и Северного Уэльса, главой которой, разумеется, стал Ричард Глостер. Личные заслуги герцога Глостера были вознаграждены еще одной должностью – он стал управляющим владениями Эдуарда IV в графствах Кармартен и Кардиган. Таким образом, Ричард получил почти королевские полномочия. Одним из первых его действий стало смещение с должностей всех сторонников Уорвика. Иными словами, Ричард Глостер во всем полностью и безоговорочно поддержал старшего брата. Возможно, он продолжал симпатизировать лорду Уорвику, но «верность связывала его», заставляя действовать в ущерб интересам своего воспитателя.

Пока Ричард Глостер пытался навести порядок в Уэльсе, над головой Эдуарда IV вновь начали сгущаться тучи. В марте 1470 г. король вновь вынужден был подавлять восстание. На этот раз центром мятежа стал Линкольншир. Все началось как выступление сторонников Ланкастеров, однако, когда король разбил бунтовщиков, выяснилось, что инициаторами беспорядков были все те же Уорвик и Кларенс. Доказательства их причастности были неопровержимыми – среди убитых оказался один из личных слуг герцога Кларенса, более того, на допросе пленные признались, что восстание было организовано для того, чтобы сместить Эдуарда IV и передать трон его брату Джорджу.

Разумеется, и в этом столкновении Ричард Глостер был полностью на стороне старшего брата. Его преданность даже превзошла желание короля. По-видимому, Эдуард IV не планировал отзывать Ричарда из Уэльса – сохранение лояльности этого княжества было слишком важным. Тем не менее, узнав о сражении мятежников с королевскими войсками, юный герцог Глостер спешно сформировал большой отряд и выступил на помощь своему брату. Основные военные действия разворачивались на Севере, так что Ричарду предстояло проделать немалый путь. В палантине Честер дорогу его отряду неожиданно преградили воины лорда Стенли.

Стоит отметить, что в эпоху Войн Роз клан Стенли отличался удивительной политической гибкостью. Стенли неизменно принимали участие в военных кампаниях и с той же неизменностью переходили на сторону победителя. При этом они действовали настолько предусмотрительно, что каждый раз выходили сухими из воды. Стенли всегда удавалось убедить окружающих, что весь род с самого начала поддерживал Йорков… или Ланкастеров… или Тюдоров, а все реверансы в сторону их противников делались исключительно для отвода глаз.

Именно так случилось весной 1470 г. Поначалу Томас Стенли «решительно» пообещал свою поддержку Уорвику, с которым его соединяли родственные связи. Но как только один из отрядов Стенли был наголову разбит Ричардом Глостером, прозорливый лорд решил отмежеваться от бывших союзников. Томас Стенли послал гонца к королю с жалобой на то, что его люди «были без всякой причины атакованы воинами герцога Глостера». Этот демарш не обманул Эдуарда IV. Король направил брату письмо, в котором выражал «сердечную благодарность за своевременное и быстрое вмешательство».

Не получившие помощи от Стенли мятежники бежали на юг королевства, поэтому король поставил перед братом новую задачу. Герцогу Глостеру было приказано собирать людей в Глостершире и Херефордшире для того, чтобы присоединиться к королевским войскам.

Одной из любопытнейших особенностей происходящего стало то, что Кларенс и Уорвик вели себя так же гибко, как лорд Стенли. Их отряды несколько раз терпели поражение от королевских войск, и в то же самое время мятежные лорды не уставали слать Эдуарду IV письма с заверениями в полной лояльности.

Они требовали гарантий неприкосновенности и встречи с королем. Возможно, Уорвик рассчитывал, что при личной встрече ему удастся вернуть все к привычной и так устраивавшей его системе – пусть король развлекается, сражается на турнирах и ухаживает за дамами, а всей душой преданный ему лорд возьмет на себя тяжелую и неблагодарную обязанность управлять государством. Однако положение дел давно изменилось. Эдуард IV категорически не желал терпеть возле себя слишком влиятельного и амбициозного сановника. 24 марта 1470 г. Уорвика и Кларенса официально обвинили в государственной измене.

В весенней кампании 1470 г. король и его сторонники постоянно одерживали победы, поэтому Кларенс и Уорвик приняли решение бежать. Удача и здесь от них отвернулась – мятежные лорды рассчитывали найти приют в Кале, но гарнизон крепости оказался верным королю. В данном случае политическая лояльность граничила с бесчеловечностью. Дело в том, что Уорвика и Кларенса сопровождали дамы. Это были жена Уорвика и две его дочери. Напомним, что старшая из них – Изабелла – за год до того стала супругой герцога Кларенса. Когда корабль беглецов стоял на рейде в гавани Кале, у Изабеллы начались роды. Уорвик просил разрешения высадить дочь на берег, или прислать повитуху, или хотя бы вина. Вино действительно передали на корабль, но в остальных просьбах было отказано. В результате произошла трагедия – младенец родился мертвым. Похоронить несчастное дитя в земле также не было дозволено, младенца погребли в море.

Казалось бы, для Эдуарда IV все складывалось чрезвычайно удачно – его противники были унижены, им даже не нашлось места на подвластных королю землях. Но у любого врага британского монарха всегда была возможность бежать во Францию. В XV столетии эти страны оставались соперницами вне зависимости от того, кто находился на английском и французском престолах. В 1469–1470 гг. противостояние держав еще более обострилось, так как Эдуард IV заключил союз с двумя главными противниками французского короля – герцогами Бургундским и Бретонским.

Неудивительно, что Уорвик и Кларенс решили высадиться во французской гавани Онфлёр, где их приветствовали с почти королевскими почестями. В их лице Людовик XI наконец получил реальный рычаг воздействия на английского монарха. Для того чтобы средство оказалось максимально эффективным, Людовик задумал объединить всех врагов Эдуарда IV. Напомним, что во Франции нашла приют королева Маргарита. Если бы удалось заключить союз между ней и Уорвиком, можно было всерьез рассчитывать на смещение короля Эдуарда.

Поначалу задача казалась почти неосуществимой. Уорвик всегда был преданным сторонником Йорков, он, можно сказать, своими руками сверг Генриха VI и усадил на его место Эдуарда IV. Иными словами, именно благодаря Уорвику муж Маргариты Анжуйской лишился трона, а ее обожаемый сын рос в бедности и изгнании. Существовали и личные, кровные счеты. По приказу королевы были казнены отец и дядя Уорвика. Уорвик, в свою очередь, был косвенно повинен в гибели фаворита королевы герцога Сомерсета. Разумеется, истинные чувства участников этой исторической драмы нам неведомы, но, по единодушному мнению современников, Маргарита Анжуйская и Уорвик люто ненавидели друг друга.

Людовику XI пришлось несколько раз просить королеву Маргариту встретиться с бывшим противником, и в конце концов политические соображения одержали верх над личными мотивами. Уорвик дал согласие гораздо легче, но его гордости предстояло выдержать суровое испытание. Маргарита потребовала, чтобы мятежный лорд на коленях вымаливал у нее прощение, и продержала его в этой униженной позе почти четверть часа. Как бы то ни было, 22 июля 1470 г. договор был заключен. Уорвик обязался восстановить Генриха VI на престоле, за что ему гарантировался ряд высших государственных постов. В том числе речь шла о должности протектора Англии до совершеннолетия сына Маргариты – 16-летнего Эдуарда Ланкастера. Договор бывших противников был скреплен браком Эдуарда Ланкастера и младшей дочери Уорвика 15-летней Анны Невиль. В довершение всеобщей гармонии Людовик XI пообещал помочь восстановить на престоле Генриха VI – «законного короля Англии».

Однако в этой атмосфере всеобщего единения и забвения прошлых обид был человек, который считал себя жестоко обманутым. Брат Эдуарда IV герцог Кларенс поддержал Уорвика вовсе не для того, чтобы восстанавливать на троне кого-то из Ланкастеров; после смещения брата Джордж рассчитывал сам стать королем. Теперь же о нем почти забыли. Разумеется, вовсе обделить герцога Кларенса было невозможно, поэтому Джорджу пообещали, что он унаследует трон, если у Эдуарда Ланкастера не будет детей. Однако 16-летний Эдуард отличался завидным здоровьем, и такая перспектива казалась весьма сомнительной.

Разладом между Уорвиком и Кларенсом поспешил воспользоваться Эдуард IV Он якобы из чистой любезности помог переправиться во Францию одной из дам, принадлежавшей к свите герцогини Кларенс. История не сохранила имени этой предприимчивой леди, но известно, что в ее задачу входило убедить Джорджа Кларенса вернуться в лоно семьи. По-видимому, братья довольно быстро пришли к соглашению. Джордж получил полное помилование за участие в мятеже, ему обещали вернуть все земли и признать его брак с Изабеллой Уорвик. В результате из преданного союзника графа Уорвика Джордж превратился в информатора Эдуарда IV

Конечно же, шпионаж был не единственным средством, при помощи которого король Англии решал создавшуюся проблему. В Ла-Манше курсировал англо-бургундский флот, который должен был помешать Уорвику высадиться в Англии. Эдуард IV лично проинспектировал состояние укреплений в портах Юго-восточной Англии. Король также отдал приказ начать собирать войска, но, видимо, не считал Уорвика всерьез опасным, так как приготовления шли очень вяло.

В июле 1470 г. Эдуарду IV доложили о восстании сторонников Ланкастеров в Йоркшире. В сопровождении самых верных соратников – герцога Глостера и лорда Гастингса – король вынужден был отправиться подавлять волнения. При ближайшем рассмотрении выступления оказались не столь значительными. Но для Ричарда Глостера поход обернулся еще одним назначением. Мало доверявший северным аристократическим родам король назначил своего младшего брата на должность Хранителя границ.

В силу протяженности границ английского королевства во второй половине XV в. Хранителей границ обычно было несколько. В зону ответственности Ричарда вошли западная и шотландская границы. Хотя полномочия Хранителя не распространялись на самое крупное графство Севера Йоркшир, а многие аристократические роды имели право не подчиняться его власти, полномочия герцога Глостера были весьма значительными. Он мог созывать местное ополчение; заключать перемирия с шотландцами; наказывать нарушителей перемирия; передавать шотландских преступников в руки шотландских властей; судить английских перебежчиков, переданных шотландцами; наконец, он исполнял обязанности мирового судьи.

Стоит отметить, что это назначение вполне отвечало личным вкусам Ричарда Глостера. Хотя первые годы его жизни прошли в центральной Англии, истинной родиной Ричарда стал Север. В частности, его любимой резиденцией на протяжении всей жизни оставался замок Уорвика Мидлхэм. Ричард всегда охотно окружал себя северянами, неизменно покровительствовал городу Йорку и т.д. Итак, новая должность оказалась очень кстати, но в полной мере насладиться своими полномочиями герцог Глостер не успел.

В начале сентября 1470 г. шторм разметал англо-бургундский флот, и Уорвик немедленно воспользовался этим, чтобы высадиться в Девоншире. В ближайших графствах немедленно вспыхнул мятеж. Эдуард спешно направился к Лондону, но на этот раз счастье ему изменило. Заметную часть королевского отряда составляли воины родственника Уорвика Джона Невиля. Мистер Невиль перешел на сторону Уорвика и в ночь на 29 сентября 1470 г. попытался захватить монарха в плен. Эдуард IV чудом ускользнул в самый последний момент. Вместе с Ричардом Глостером, лордом Гастингсом и немногими самыми верными соратниками король доскакал до берега. Кораблей рядом не оказалось, и монарх со свитой вынуждены были погрузиться в простые рыбацкие лодки. Почти сутки они боролись с сильным волнением и едва не утонули. Наконец, вымокшие и замерзшие воины, не захватившие с собой даже сменной одежды, оказались в порту Линн.

Здесь возникла новая, еще более существенная проблема. Как это ни парадоксально звучит, английскому монарху нечем было заплатить за переправу через Ла-Манш. В результате длительных и наверняка довольно нервных переговоров, моряки согласились принять в уплату единственную ценную вещь, нашедшуюся во всем отряде – плащ, отделанный куньим мехом.

Финальная неприятность случилась уже вблизи берегов Бургундии. Два маленьких корабля, на которых находились король и его свита, были захвачены целой флотилией голландских судов. Эдуард IV явился на континент как пленник. Этот плен не был по-настоящему опасным, так как правитель Бургундской Голландии Луи де ла Гретюз был добрым знакомым английского короля. Ситуация разрешилась сразу же, как только о ней стало известно местным властям. И все же прибытие Эдуарда IV в Бургундию было обставлено абсолютно неподобающим образом.

Традиционно считалось, что Ричард Глостер был среди тех, кто сопровождал Эдуарда IV в его бегстве. Однако недавние исследования документов из французских архивов позволили выдвинуть другую версию. Британский историк Дэвид Болдуин обратил внимание на то, что до середины ноября 1470 г. ни один источник не упоминает о присутствии Ричарда в Бургундии. В частности, 13 октября герцогу Бургундии Карлу Смелому сообщили, что король Англии прибыл в его владения «в сопровождении Энтони Вудвиля, лорда Гастингса и нескольких других лордов». В письме от 1 ноября 1470 г. герцог Бургундии называет по именам пятерых дворян из свиты Эдуарда IV, но почему-то не упоминает королевского брата.

Возможно, Ричарда действительно не было на континенте. Во всяком случае, в 10-х числах ноября 1470 г. монах-цистерцианец Адриан ле Бат, живший в монастыре в окрестностях Брюгге, записал, что «младший брат… короля Эдуарда… приложил все силы, чтобы дать отпор [его врагам]…герцог Глостер недавно прибыл из Англии с большим отрядом». По-видимому, после отплытия Эдуарда IV Ричард еще несколько недель оставался в Англии. Отсутствие упоминаний о сколько-нибудь серьезных столкновениях сторонников Йорков и Ланкастеров позволяет предположить, что главной целью герцога Глостера было не вооруженное сопротивление, а объединение и переправа в Бургундию тех дворян, которые пожелали присоединиться к Эдуарду IV. Ричард был идеальным кандидатом для такой миссии. Как брат короля он мог стать «естественным центром» оппозиции. В то же время, в отличие от Эдуарда IV или Вудвилей, герцог Глостер вполне мог позволить себе попасть в плен – его отношения с Уорвиком и Кларенсом были достаточно хорошими для того, чтобы ему гарантированно сохранили жизнь.

Как бы то ни было, Ричард приплыл в Бургундию как изгнанник. Накануне своего 18-летия он оказался почти в той же ситуации, что и десять лет назад, в 1460-м. В 1470-м всем членам дома Йорков удалось выжить, но теперь семья была разделена. Эдуард и Ричард оказались беженцами, бесправными просителями при бургундском дворе; их брат Джордж был на стороне победителей.

Стоит отметить, что Карл Смелый никогда не отличался сдержанностью или кротким нравом. По свидетельству Филиппа де Коммина, герцог не скрывал, что он крайне недоволен прибытием Йорков, которых в данных обстоятельствах правильнее было бы назвать «бедными родственниками». Эдуарда IV и его брата даже не пригласили ко двору – они оставались в Голландии на попечении любезно приютившего их сеньора де Гретюза.

Тем временем из Англии приходили отнюдь не радостные известия. Уорвик и Кларенс с триумфом вступили в Лондон, освободили из Тауэра бывшего короля Генриха VI и от его имени сформировали новое правительство.

Впрочем, положение Йорков не было вовсе безнадежным. Маргарита Анжуйская и Уорвик по-прежнему не доверяли друг другу. Королева не решалась переправиться в Англию под предлогом недостаточно благоприятной для плавания погоды. Это могло быть только пустой отговоркой, ведь осенью 1470 г. это же путешествие благополучно преодолели более десяти торговых экспедиций. Возможно, Маргарита опасалась, что Уорвик захочет устранить Ланкастеров и править от лица безвольного герцога Кларенса. Всемогущему лорду, которого после событий 1470 г. открыто стали называть Создателем Королей, это было вполне под силу.

Еще одним «слабым звеном» правящей коалиции был Джордж Кларенс. Он по-прежнему публично поддерживал Уорвика и вел тайные переговоры о переходе на сторону Йорков.

Единственной по-настоящему хорошей новостью, доставленной гонцами из Англии, было известие о том, что у Эдуарда IV родился сын. Наследник дома Йорков появился на свет в церковном убежище, куда его мать скрылась, чтобы избежать ужасов гражданской войны. И все же его рождение значило не меньше, чем выигранное сражение. В эту эпоху король, не имеющий сыновей, был монархом всего лишь наполовину. Грудной младенец, надежно укрытый в Вестминстерском аббатстве, воплощал в себе будущее династии Йорков и простым фактом своего существования подчеркивал шаткость положения бездетных Ланкастеров.

К концу 1470 г. ситуация в Бургундии начала меняться в пользу Йорков. Напомним, что Карл Смелый весьма прохладно отнесся к приезду Эдуарда IV Теоретически у герцога Бургундии был выбор – он женился на сестре Эдуарда IV Маргарите, но по крови приходился родственником Ланкастерам (бабушка Карла Смелого была дочерью основателя дома Ланкастеров, знаменитого Джона Гонта). На практике альтернатива была более чем иллюзорной. Главный враг Бургундского дома – Людовик XI – активно поддерживал Ланкастеров, поэтому Карл Смелый был вынужден встать на сторону Йорков хотя бы из чувства самосохранения.

Получив известия о том, что правительство Генриха VI намерено заключить союзный договор с Францией, Карл Смелый окончательно определился в своих симпатиях. В начале января 1471 г. Эдуард IV и его брат Ричард были официально приглашены посетить бургундский двор. Для Ричарда это событие имело не только политическое, но и личное значение. Он получил возможность увидеться со своей любимой сестрой Маргаритой, под опекой которой прошло его детство в замке Фотерингей.

Итак, Ричард и Эдуард были приняты при дворе, но не как политические союзники, а просто как родственники. Обнародовать этот альянс было не в интересах Бургундии. Карл Смелый официально заявил, что не намерен вмешиваться в английские дела. Йоркам позволили предстать перед герцогом, выслушали, и, дабы не вызвать подозрений, отправили обратно в Бургундскую Голландию. В это же самое время Карл Смелый предоставил Эдуарду IV 50 000 флоринов, на которые тот должен был нанять корабли и знаменитых фламандских стрелков.

Маргариту Йорк политические соображения беспокоили гораздо меньше. Она использовала все свое влияние на мужа и сумела выхлопотать для братьев разрешение дополнительно нанимать фландрские и ганзейские корабли. Более того, герцогиня подарила Эдуарду и Ричарду 15 000 флоринов из своих собственных денег. Чрезвычайно важной оказалась дипломатическая помощь герцогини. Маргариту и ее брата Джорджа всегда связывали тесные, по-настоящему любящие отношения. В 1470–1471 гг. она несколько раз писала Джорджу, чтобы убедить его вернуться в семью. Ей не удалось добиться каких-то определенных обещаний (герцог Кларенс всегда давал их крайне неохотно), и все же Джордж не мог оставить просьбы обожаемой сестры без внимания.

Для Ричарда Маргарита также оставалась главным «центром притяжения» в Бургундии. В начале февраля он приезжал в Лилль для того, чтобы провести несколько дней в обществе сестры. Время для этого визита выкроить было непросто – герцог Глостер был занят военными приготовлениями. По поручению своего брата он контролировал снаряжение кораблей для экспедиции в Англию и инспектировал отряды наемников. В итоге к началу марта 1471 г. в порте Флашинг стоял полностью снаряженный маленький флот. В распоряжении Эдуарда IV было более 1000 английских солдат и около 300 вооруженных аркебузами фламандских стрелков.

2 марта армия Йорков погрузилась на корабли. Флагманских судов было два. На первом находился Эдуард IV с лордом Гастингсом, на втором Ричард Глостер. За королевскими судами следовали небольшие корабли с наемниками. Такое распределение сил ясно свидетельствовало, что к этому времени 18-летний Ричард стал главной опорой, правой рукой своего старшего брата.

Начало экспедиции сложно назвать удачным. Из-за сильного волнения и ветра корабли целую неделю не могли выйти в море. Фактически поход начался только 9 марта. 11-го числа йоркисты благополучно достигли берегов графства Норфолк, но здесь их снова ждало разочарование. Эдуард IV рассчитывал на поддержку своего приверженца герцога Норфолка, однако в прибрежных деревнях оказались размещены отряды Уорвика. Отправленный на разведку небольшой отряд был буквально сброшен в море.

Эдуард IV принял решение не возвращаться в Бургундию, а попытать счастья в своем родном графстве. Однако этот план не учитывал погоду. Из-за сильного противного ветра короткое плавание до берегов Йоркшира растянулось на трое суток. 14 марта 1471 г. разразился сильный шторм, маленькую флотилию разметало. К вечеру корабль Ричарда сумел справиться с волнами и бросить якорь, но что сталось с остальными, никто не знал. Герцог Глостер отдал приказ о высадке. К счастью, на берегу не было вражеских солдат, однако не было видно и людей Эдуарда IV. Вероятно, Ричард и его воины провели весьма беспокойную ночь. На рассвете герцог Глостер приказал прочесать окрестности.

Кораблю Эдуарда IV также удалось спастись. Он бросил якорь в гавани Равенспера. Король находился в таком же отчаянном положении, как и его брат. В распоряжении Эдуарда IV было менее 500 человек. Спешная попытка набрать людей в ближайших деревнях лишь ослабила моральных дух воинов – ни один человек не выразил желания присоединиться к королевскому отряду. Присутствовавший при этих событиях автор «Истории прибытия Эдуарда IV в Англию» сообщает, что к утру 15 марта многие считали, что экспедиция провалилась.

В этот критический момент на гребне ближайшего холма показался вооруженный отряд. В безумной панике воины Эдуарда IV схватились за оружие. К их «величайшему облегчению и искренней радости», это были люди Ричарда Глостера. Через несколько часов появился отряд шурина короля лорда Риверса. К концу дня все воины были в сборе.

Итак, несмотря на бурю, высадка прошла без потерь. Эдуард IV, его брат и соратники оказались в Англии с отрядом всего в полторы тысячи человек. Разумеется, отвоевать корону, опираясь только на эти силы, было невозможно. Вся экспедиция была организована в расчете на то, что Англия с радостью приветствует возвращение Йорков.

Поначалу эти надежды, мягко скажем, не оправдались. Крошечное войско Эдуарда вдвинулось к Йорку. Городок Кингстон закрыл перед ними ворота. В расположенный чуть дальше Беверли их впустили, но без всякого восторга. Но самое жестокое разочарование постигло Эдуарда IV в Йорке. Город, который он привык считать своей вотчиной, отказался поддержать опального короля. Это создавало крайне опасный прецедент, к тому же йоркистам было абсолютно необходимо пополнить запасы провизии. Чтобы как-то выправить ситуацию, Эдуарду IV пришлось пойти на хитрость – он торжественно поклялся, что не собирается начинать войну за возвращение трона. Якобы Эдуард вернулся в Англию лишь для того, чтобы получить обратно свои родовые владения.

Тюдоровские историки обожали цитировать это обещание для того, чтобы подчеркнуть двуличие Эдуарда IV и незаконность его власти, основанной на клятвопреступлении. Дальше всех в этом отношении пошел Полидор Вергилий. Он утверждал, что ранняя смерть Эдуарда IV и трагическая судьба его сыновей стали Божьей карой за ложную клятву у стен Йорка.

Рассматривать ситуацию с точки зрения морали, разумеется, не имеет смысла. Политика всегда оставалась сферой, в которой в самом лучшем случае соблюдалась видимость справедливости и благочестия. Не стоит забывать, что в спектакле у ворот Йорка участвовали две стороны, и горожане лицемерили не меньше, чем Эдуард IV. Силы йоркистов были слишком незначительны, поэтому поддержать их открыто значило рисковать. Клятва Эдуарда IV давала мэру восхитительно безопасную возможность удовлетворить и Йорков, и Ланкастеров. Горожане, в свою очередь, могли бы поклясться, что «не знали» о намерениях йоркистов и никогда не поддерживали их желание возвратить корону.