Текст книги "Новая жизнь Милы"
Автор книги: Елена Чалова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Теперь, когда пришло материальное благополучие, было бы естественно завести детей, на что не очень тактично порой намекали знакомые. Но, будучи медиком по образованию, Милочка знала, что детей у нее быть не может. Сначала она плакала, а потом как-то успокоилась – не дал Бог, что же делать. И нерастраченную материнскую любовь она делила между Севой и племянниками.
Брат Николай старше Милы на два года. Растила их мама, которая умерла, когда Мила поступила в институт. Казалось бы, при двух женщинах Николай должен стать главой семьи – но нет: он рос мальчиком тихим, учился средне и большую часть времени проводил за книжками. Мама звала его мечтателем – он мог часами сидеть, глядя в одну точку, и размышлять о чем-то своем. Милочке втайне хотелось, чтобы брат был побойчее – подружки иногда хвастались похождениями своих братцев. Да и фраза типа «Вот мой брат тебе покажет» не шла у нее с языка, так как Коля – Мила почему-то была в этом уверена – никогда никому ничего показывать не будет и в драку ради нее не полезет. Зато мама была спокойна – Николай не пил, не курил, по улицам не шлялся, от армии у него было освобождение по причине плоскостопия. Сразу после школы он поступил в институт, на последнем курсе женился – Галя уже ждала ребенка.
Теперь племянников было уже двое, и Мила баловала их как могла. Золовку она недолюбливала – сквозь неизменную любезность и ласковый говорок Галины сквозила зависть. По-человечески это было даже понятно: брат в своем министерстве получал весьма средне, и позволить себе что-то просто для удовольствия они могли не часто. Хоть и не бедствовали – Галина тоже работала. Когда компания набирала персонал, Милочка хотела пристроить брата на какую-нибудь должность. Она позвонила золовке. Та обрадовалась и пообещала провести с мужем «воспитательную работу». Но случился скандал, и все Милочкины благие намерения и надежды Галины рухнули.
Отношения брата с Севой всегда были довольно прохладные – сначала Николаше не нравился лимитчик, женившийся на сестре, потом он с недоверием отнесся к коммерческим способностям родственника. Но в последнее время брат был сдержан, вежлив и, явно под влиянием жены, всячески выказывал Севе свое расположение. Милочка устроила «семейный ужин», на котором и должна была возникнуть тема совместной работы. Они с Галиной предварительно все обсудили, и та долго натаскивала мужа. Но Галина прийти не смогла – у одного из мальчишек подскочила температура. И Николай, лишенный сдерживающего фактора – бдительной жены, после пары рюмок вдруг пошел вразнос – стал требовать 50 процентов акций и контроль за распределением прибылей.
– Николаша, опомнись, какие акции! – Мила смеялась. Такое просто нельзя было воспринимать серьезно.
– А ты не лезь, я для тебя же стараюсь… Горбатишься на своего муженька, а что тебе-то принадлежит? Он тебя эксплуатирует…
Милочка быстро перевела разговор на политику. Мужики это обожают и часами могут обсуждать Думу, выборы, мэрию. Сама она политикой не интересовалась совершенно. Конечно, Мила знала, что это тоже бизнес и занимаются им люди серьезные и далеко не бедные. Но где-то в подсознании сидела мысль, что все это не совсем взаправду. Своего рода лохотрон – деньги собирают со всех, а выигрывают несколько человек, которых и по телику-то не показывают. А те, кто болтает, – это так, балаганчик. Только очень дорогостоящий. Выборы! Внеочередные! Какой смысл менять шило на мыло? Почему не построить больницу? Памятник жертвам репрессий? Им, жертвам, он не нужен. Почему не купить стерилизаторы в районные поликлиники? А то во всем мире борются со СПИДом и гепатитом, а у них в районке стоматолог бор меняет после третьего пациента.
Еще более загадочным казался тот факт, что люди, совершенно к политике не причастные, способны с пеной у рта о ней спорить. Тем не менее уловка подействовала, и некоторое время все хором ругали правительство.
Потом брат вдруг стал рассказывать, что сделают коммунисты с капиталистами – такими как Сева, – когда вернутся к власти:
– А они вернутся! Русский народ без кнута не может. Демократия эта – фигня. Все разворуют, и опять коммунисты придут: делить ворованное на всех…
Мила даже внимания особого на этот бред не обратила: ну выпил лишнего, жены рядом нет, под локоть никто не толкает – вот и разошелся. Но Сева, оказывается, все слушал внимательно и на следующее утро твердо сказал Милочке, что Николаша с ними работать не будет. Никогда. Мила растерялась. Она никак не могла понять, что так задело мужа.
– Сева, да ты что? Ну выпил Николай, его всегда несет после третьей рюмки. Помнишь, у нас на свадьбе, что он учудил… Галя уже звонила, извинялась за него…
– Ах, Галя звонила! Эта не только позвонит, но и прибежит, лишь бы ты не перестала таскать им барахло сумками. Ты же в гости к брату каждый раз едешь, как Дед Мороз, с мешком. Только не раз в год, а каждый месяц.
– Ладно тебе, мы неплохо зарабатываем, а на мальчишек знаешь сколько всего надо…
Но переубедить мужа она не смогла.
– Твой брат – оголтелый коммунист, – возмущался Сева. – Не дай бог завтра переворот; он лично меня повесит на первом же фонарном столбе… Ишь ты, контроль за распределением прибылей, акции ему! А с какой стати? Что он вложил? Вон Генка, когда начинали, мотоцикл любимый продал… А этот – «прибыли распределяются в равных долях»! Пусть заработает свою прибыль, а потом распределяет!
Честно сказать, они здорово тогда поругались. Мила во что бы то ни стало хотела помочь брату упрочить его материальное положение. Сева, не будь дураком, смог найти нужный аргумент, чтобы избежать нелюбимого родственника.
– Хорошо, – в какой-то момент бесконечного спора сказал он. – Я найду ему место. С одним условием. Вот скажи мне честно – ты уверена, что он сможет у нас работать? Ведь это живой бизнес. Ответственность. Деньги – не только наши. Ты можешь за него поручиться?
И Мила отступилась. Она вдруг подумала, что совершенно не представляет, как Николай сможет освоиться в компании. Пару лет назад ему дали должность начальника отдела. Да, пост был во многом номинальный, и подчиненных всего три штуки. Но, слушая монологи Николая на тему «Как я изменю все теперь, когда я стал главным», можно было подумать, что он по меньшей мере замминистра. И ведь что самое ужасное – реально он ничего не изменил. Организаторские способности брата равнялись нулю, а умение ладить с людьми вообще можно оценивать скорее со знаком «минус». Честно сказать, Николаша характером обладал на редкость вздорным, обожал качать права и умудрялся разругаться везде – начиная с детской поликлиники и кончая химчисткой. Обдумав все это, Милочка вынуждена была признать – Сева прав. Она расстроилась и растерялась, не зная, как закончить спор и что теперь сказать Галине. Чтобы подсластить пилюлю, муж предложил оплатить мальчикам летний лагерь, и Милочка с благодарностью согласилась. Размолвка была забыта.
Так и остался Николаша работать в своем министерстве.
Глава 3
Милочка подумала о том, что скажет брат, когда узнает, что Сева ее бросил. Да уж, ничего хорошего не скажет. Поэтому звонить брату она не стала, а позвонила Наташке – лучшей подруге еще с институтских времен.
Второй вечер без Севы прошел во многом так же, как и первый. Только теперь Милочка пила мартини, а ее жалобы и слезы перемежались Наташкиными рассуждениями о том, какие же все-таки эти мужики сволочи. В какой-то момент, отвлекшись от страданий о тяжелой женской доле, подруга поинтересовалась: как бывшие супруги думают делить имущество? Милочка махнула рукой:
– Знаешь, что бы ты про него ни говорила, он не жмот – квартиру оставил мне… Да, так и сказал – квартира, конечно, твоя… И деньги принес, как обычно. Вон, в вазочке.
– Ну ты даешь, подруга! «В вазочке»… И много там?
Но Милочка отмахнулась от меркантильных Наташкиных мыслей. Она не хотела думать о деньгах – она оплакивала свою жизнь, лишившуюся смысла, то есть Севы.
Однако утром, проводив Наташку на работу, она заглянула в холодильник, прикинула, что надо купить, и направилась к той самой вазочке. Стараясь не двигать головой – ох уж эти страдания под мартини, – Мила привычно распределяла деньги: это на продукты, это на квартплату, это на ботинки мальчикам… Галя на прошлой неделе звонила и как бы вскользь упомянула, что в школу ребятам ходить решительно не в чем… Что-то денег больше чем обычно… И вдруг ее как громом поразило. А ведь в следующем месяце Сева не придет! И в вазочку ничего не положит! Милочка присела к столу, заново пересчитала зеленые купюры. Ей стало страшно – разве это большая сумма? Так, на расходы на месяц, ну на два. А дальше? Как, на что она будет жить? Обхватила руками ноющую голову. Вспомнились вчерашние слова Наташки о разделе имущества. Это, наверное, при разводе. И как же они его будут делить? Кажется, поровну, где-то она читала… Но ведь она столько лет не работала, жила на иждивении мужа, может, ей и не положено ничего? В вопросах семейного права Милочка была не сильна. Так, минуточку. Жена Николаши, Галя, работает помощником нотариуса. Милочка бросилась к телефону – дома никого… Что это она – все же на работе, дети в школе. Придется ждать до вечера.
А пока… Пока надо еще раз все обдумать. Она вновь вернулась к кучке денег, сиротливо лежавшей на столе. Пересчитала заново. А если развод и раздел дело долгое? А что у нас делается быстро-то? На что она будет жить? Тут Милочка вспомнила про свою заначку – кое-какие деньги она иногда откладывала – на подарки, на парикмахерскую, на мальчишек, – просто чтобы не просить каждый раз у Севы. Сложив все вместе, Милочка пересчитала деньги еще раз, – все равно сумма выглядела устрашающе ничтожной – меньше пяти тысяч долларов. Можно продать драгоценности – их немного, но все же… Милочка пересмотрела список покупок – придется экономить. Буду брать не то, что хочется, а то, без чего нельзя обойтись, решила она. И, гордая своей практичностью, отправилась в магазин.
Там настроение опять упало. В супермаркете – милом заведении с приветливым персоналом и заоблачными ценами – ее прекрасно знали.
– Людмила Николаевна, филе индейки привезли, будете брать? Или вам медальончики? – улыбалась полная продавщица из мясного отдела.
Милочка пробормотала нечто нечленораздельное и быстро прошла вперед. Но у овощного отдела ее радостно приветствовал молодой человек:
– Здравствуйте, вам сегодня фрукты или овощи? Рекомендую вот эти яблоки, и обязательно купите курагу – исключительно вкусная и ровная – одна к одной.
Мила растерялась. Она бросила взгляд на цены и вдруг с ужасом поняла, что все здесь безумно дорого… Кроме того, теперь ей не нужно столько продуктов – она ведь одна. Да и в еде она неприхотлива: все эти деликатесы – белое мясо с курагой плюс веточка розмарина сверху – делались исключительно ради Севы. Сама она переваривает все, включая холодец Николашиной жены – брр… Так что теперь ей не нужно покупать изысканные продукты… Но почему-то Милочке не хотелось, чтобы все знали, что она брошенная жена, стесненная в средствах. Так она и стояла у овощного отдела, чувствуя, как волна стыда заливает щеки и слезы подступают к горлу. Мальчик выжидательно смотрел на нее, хлопая длинными темными ресницами. Слава богу, тут подошел другой покупатель, и Мила торопливо кивнула:
– Я подойду позже. Мне нужно… купить кое-что из косметики.
Она быстро пошла к кассе, оставила пустую тележку и стала пробираться мимо очереди. Перехватив удивленный взгляд кассирши, через силу улыбнулась:
– Кошелек забыла, представляете!
– Бывает, – посочувствовала та. – Заведите карточку – очень удобно…
– Да-да, спасибо…
И вот она, наконец, на улице. Несколько секунд Мила стояла, вдыхая прохладный, сырой воздух, потом медленно пошла прочь от супермаркета. Через пару домов находился гастроном, где она купила йогурты, хлеб, яблоки и пару пачек замороженных овощей. Пока хватит, да и таскать тяжело. И еще она купила пачку сигарет. Когда-то давно, в мединституте, она курила. А потом бросила: Сева терпеть не мог, если от нее пахло табаком. Милочка его понимала – это хуже, чем если твой партнер наелся чеснока. Но теперь… теперь она одна и сама себе хозяйка. Так почему бы не делать то, что хочется.
Дома Мила маялась. Она поела, пропылесосила ковры и села перед телевизором. Делать было решительно нечего. Опять навалились грустные мысли. Как обидно, как тоскливо. Ее муж, ее Сева, ушел к другой женщине. Потому что… что? Почему же, черт возьми, он ушел? Ему не хватало тепла, внимания и заботы? Нет, этого не может быть. Постельных радостей? Можно подумать, Мила хоть раз отказала мужу, когда у него было настроение. Тогда чего? Выдернув из пачки очередную салфетку и утерев слезы, Мила бросила печальный взгляд в сторону журнального столика. На темном полированном дереве, инкрустированном перламутром и полудрагоценными камнями, лежала стопка журналов. Мила вздохнула – даже не надо открывать глянцевую обложку, она и так прекрасно помнит: в одном из дамских журналов есть статья про кризис среднего возраста у мужчин. Мол, они, мужчины, в это время становятся ранимыми и неуверенными в себе, просто как кисейные барышни. Они ужасно комплексуют по поводу начавшихся перемен в своей внешности и нереализованности в бизнесе. И от этих мучений бросаются во все тяжкие, боясь, что скоро старость, а вспомнить-то нечего. И пытаются продлить молодость тем, что носят молодежные фасоны, играют в дурацкие игры типа пейнтбола и заводят отношения с молодыми девушками.
Должно быть, мужа догнал тот самый кризис среднего возраста, грустно сказала себе Милочка. Правда, всех вышеперечисленных симптомов у него практически не наблюдалось. А может, она что-то просмотрела. «Вот интересно, у меня тоже должен быть кризис среднего возраста, – подумала вдруг Мила. – И в чем это должно выражаться?» Она некоторое время обдумывала этот вопрос, но ответа так и не нашла. Ну и черт с ним. Раз нет у нее кризиса – то и не надо.
Вечером она вновь позвонила брату. Подошел младший из мальчиков – Слава:
– Здравствуй, теть Мила! А я сегодня пятерку по русскому получил!
– Да ты у меня молодец! А мама дома?
– Да-а.
– Позови, пожалуйста.
– Сейчас. А ты когда в гости приедешь?
– Не знаю, зайчик, дел много… Но я постараюсь.
Вот и Галина, как всегда сама приветливость:
– Ой, Милочка, здравствуйте! Как вы поживаете?
– Ничего, спасибо.
– А я вчера только говорила Николаше – позвони сестре, узнай, как у них дела. А он, конечно, забыл. Эти мужики…
– Да-да… Галя, у меня к вам вопрос. Скажите, как при разводе делится имущество между мужем и женой?
В трубке стало тихо. Даже дыхания не слышно. Сообразив, о чем думает золовка, Милочка торопливо залепетала:
– Понимаете, я сегодня встретила подругу… Ну мы с ней вместе учились в меде…
– Наталью?
«Черт, тебе бы в КГБ работать!»
– Нет, вы ее не знаете, мы так давно не виделись… Она сейчас разводится и просто не знает, что делать… Хотя, может, вы с этим и не сталкивались?
– Ну почему же. – Милочка вздрогнула, услышав тягуче задумчивые нотки в голосе золовки. Ох, не поверила она в подругу. – Я вполне в курсе. Значит, так. Все совместно нажитое – поровну. Это если детей нет. У нее дети есть?
– Н-нет.
– Тогда все просто. Если поделить полюбовно, то и в суд можно не ходить. А если все-таки в суд, то по закону – все совместно нажитое делится между супругами поровну.
– Подождите… А если квартира записана на жену?
– Не важно. Если она была куплена за время проживания в браке… Ну конечно, если жена в суде сможет доказать, что покупала квартиру на свои кровные, и муж ни копейки не дал, и за все время жизни гвоздя там нигде не вбил. Тогда да, могут присудить ей… А вообще, в таких случаях – когда есть что делить – нанимают адвоката и без него не делают ни шага. У меня, между прочим, есть знакомый. Он как раз специализируется на бракоразводных делах. Он такой понимающий…
– Я передам, спасибо.
– Да не за что. Вы когда заедете? Мальчики скучают. Славик все время спрашивает, когда дядя Сева приедет в шахматы играть.
– Правда? – Мила проглотила комок в горле. – Он сейчас столько работает, так устает… А я заеду, на неделе. Позвоню, хорошо? – И она торопливо распрощалась.
Некоторое время Милочка пребывала в задумчивости. Пополам. То есть она имеет право на половину акций, которыми владеет Сева. Что еще? Машина. Дачу они купить так и не собрались. Квартира. Вот и все имущество. Впрочем, у Севы есть счет в банке. Один в российском, и он не слишком большой, а второй в каком-то… что-то он говорил давно. Впрочем, какая разница? Ей не видать этих денег, как своих ушей. Сколько стоят акции, как их оценивают и сопоставима ли эта сумма с половиной квартиры? От непривычных и нерадостных мыслей у Милы разболелась голова. Проглотив аспирин, женщина устроилась на диванчике и незаметно для себя задремала. Разбудил ее звонок в дверь. Она посмотрела на часы – полдесятого. Кто бы это? На пороге стоял брат. Милочка удивленно хлопала глазами, пока Николаша преувеличенно бодро и весело вещал, что приехал на минуточку проведать сестру, которая что-то их совсем забыла. Глаза его между тем внимательно осматривали квартиру. Милочка сообразила, что Николай был послан на разведку умной Галиной, которая, видимо, не поверила истории про подружку. Ей стало грустно, смешно и неловко за брата. А тот все говорил, говорил, как бы невзначай перемежая речь вопросами: Сева скоро придет? Что-то у тебя и ужином не пахнет?
– Николаша, перестань, – тихо попросила Милочка.
Брат замолчал. Так они и стояли некоторое время посреди гостиной, не произнося ни слова. Наконец Мила сказала:
– Он ушел. Квартиру оставил мне.
Брат словно только этого и ждал. Он вскинулся, как пионер при звуке горна, и из него буквально хлынул поток возмущенных восклицаний:
– Квартиру? Подумайте, как благородно! А на что ты будешь жить? Ты столько лет на него горбатилась… – Николай завелся. Он ходил по комнате, размахивал руками и придумывал различные способы «рассчитаться» с Севой. Мила тихо плакала и мечтала, чтобы он поскорее ушел.
Но брат не уходил. Наоборот – несчастье сестры словно придало ему сил. Он как-то выпрямился, голос зазвучал решительнее. Мила сидела на диване и смотрела, как он широкими шагами меряет комнату и говорит, говорит… досталось всем: и правительству, и частным предпринимателям – капиталистам поганым, – и конкретно Севе.
Хлопая от удивления глазами, Мила вдруг поняла, что брат действительно думает именно то, что говорит.
– Николаша, прекрати! Ты что? Послушать тебя, так ты просто Макашов, даже хуже…
Брат искоса взглянул на сестру, гордо вскинул голову, некоторое время крепился, но потом не выдержал, и тут она, к своему крайнему изумлению, узнала много чего интересного.
Оказалось, что Николаша – член коммунистической партии. «Я не предал и не продал, как многие», и по своим воззрениям примыкает к фракции активистов, которая не перестает надеяться на практические, реальные изменения в политическом строе. Вернуть власть и собственность государству, чтобы не допустить дальнейшего обнищания масс. Народу будут обеспечены бесплатное образование и медицина, как раньше…
Как раньше…
– Николаша, что ты говоришь? Опомнись! Раньше ведь и половины того, что сейчас есть, не было. Кино, книги, вещи… Недешево, конечно, но зато…
– И не надо! Нам следует идти исконно русским путем, поднимать свое производство, крестьянство организовывать. Все эти западные штучки – зараза. У России свой путь, и нам не нужна ни кока-кола ихняя, ни демократия…
– Да при чем здесь кока-кола? А книги? Ты вспомни, как мы доставали книги… Очереди, макулатуру сдавали, отмечаться ходили. И если уж на то пошло, вещи тоже. Зато теперь…
– Зато теперь кое-кто ездит на «мерседесе», а кое-кто и на «жигули» собрать не может!
– Но у твоих детей есть перспективы…
– Нет у них никаких перспектив… Особенно если ты не сможешь слупить деньги со своего муженька!
В тот вечер брат наговорил много чего. Его озлобленность на власти не очень заботила Милу – государство наше толстокожее, и все Николаши, бушующие в кухнях или на митингах, не более чем комариные укусы… Поэтому за стабильность власти она не опасалась. Что касается выпадов брата в адрес ее и Севы… Милу задел по-настоящему только один момент: на очередную реплику «Как он мог! На что ты будешь жить?» она, уже порядком раздраженная, ответила:
– Работать пойду!
Николаша даже не снизошел до ответа. Только глянул – и Милу как обожгло. Как он посмотрел! Не просто презрительно, а с жалостью. Мол, кому ты нужна. Это было самое страшное. Действительно, кому она нужна? Может, и правда, ни на что не годна, даже на кусок хлеба заработать? Это был вопрос, на который требовался ответ. И от ответа во многом зависела ее жизнь. Дальнейшая. Ведь какая-то жизнь еще есть впереди?
