Текст книги "Печать света"
Автор книги: Елена Чалова
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Питер Кернер выглядел точно как на снимках: невысокий, лысеющий, худощавый мужчина в приличном, но не шикарном костюме.
Он поздоровался, оглянулся на охранника, который застыл в дверях, и с недоумением взглянул на девушку.
– Здравствуйте, месье, – сухо сказала она.
– Здравствуйте.
– Прошу вас, присядьте, месье Кернер, и расскажите, что вас ко мне привело.
– Видите ли, мадемуазель… – он опять уставился на охранника.
– Надеюсь, вы извините такие меры предосторожности, – сказала Мири холодно. – Но в этот дом дважды за последние десять дней пытались проникнуть грабители. Последний раз они даже устроили стрельбу. Друзья посоветовали мне принять меры. Так я вас слушаю.
– Да-да, я понимаю… В наше время нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности, это печально. Даже в такой, казалось бы, мирной и благополучной стране, как Швейцария. – Он сделал паузу, и поскольку Мири молчала, а уж охранник тем более, то месье Кернер продолжил: – Я являюсь консультантом одного весьма солидного общества – «Мудрость Сиона», – он кивком головы указал на визитную карточку, лежащую на столе. – Так вот, наше общество содействует сохранению культурных традиций и истории народа.
– Я не занимаюсь благотворительностью такого рода, – равнодушно сказала Мири. – Впрочем, если сумма не слишком велика…
– Нет-нет, я пришел не за пожертвованием! Хотя если вы захотите помочь нашим благородным целям, то организация «Мудрость Сиона» будет вам признательна, и, смею уверить, участие в благотворительных программах общества может оказаться весьма полезным. Многое в этом мире по-прежнему зависит от связей и друзей… но сегодня я хотел бы поговорить с вами о другом. Нам стало известно, что ваша бабушка – примите мои соболезнования… – Мири склонила голову. – Так вот, ваша бабушка являлась обладательницей некоторых весьма ценных исторических артефактов. Общество хотело бы приобрести их для сохранения и изучения. В наше время подлинников остается все меньше, и одну из своих задач мы видим в том, чтобы обеспечить артефактам достойные условия хранения, внимание исследователей и, если это важно, – доступ к ним широких масс, желающих приобщиться к древней и великой культуре нашего народа.
– Похвально, – заметила девушка. – Но о чем идет речь? Какие артефакты?
– Ваша бабушка владела так называемой Печатью света. Это небольшой золотой медальон, изготовленный предположительно в пятнадцатом веке на территории Испании. До гонений инквизиции иудеи чувствовали себя там довольно хорошо. Есть данные, что в шестнадцатом веке этот медальон находился у Исаака Лурии… Вам что-нибудь говорит это имя?
Мири пожала плечами:
– Боюсь, я не очень сведуща в истории.
– Это был великий проповедник! Впрочем, возможно то, что он пользовался Печатью света для своих медитаций, – всего лишь красивая легенда. Но, согласитесь, даже если принять во внимание лишь время изготовления медальона, все равно место такого артефакта – в музее, где его могли бы изучать. В свою очередь, мы можем сделать вам весьма щедрое предложение и выкупить артефакты. И, если пожелаете, то ваше имя будет указано рядом с экспонатом, так делают во многих музеях мира…
– Я согласна с вами, что место такого ценного артефакта в музее, – кивнула Мири, и ей показалось, что штора на окне чуть дрогнула. «Убью, если вылезет», – подумала она мимоходом. – Но проблема в том, что среди вещей бабушки я такого медальона не нашла.
– Нет? – расстроенно переспросил Кернер.
– Нет. В завещании подобная вещь не упоминалась. В сейфе его нет. – Девушка махнула рукой на кучку вещей и бумаг, которые даже не потрудилась убрать со стола. – В момент вашего прихода я как раз занималась ревизией его содержимого. Впрочем, есть еще банковская ячейка, ключ от которой оставила бабушка. В банк я поеду… на днях. И, если медальон обнаружится там, мы с вами сможем возобновить наш разговор.
– Благодарю вас! – воскликнул Кернер, прижимая руки к груди.
– Пока не за что. Но знаете, вчера, когда в дом залезли грабители, они успели обшарить ящики бюро в спальне бабушки, и шкатулка с драгоценностями была открыта… Полицейские застрелили одного из грабителей, но второй убежал. Возможно, он успел украсть медальон, и тогда, наверное, мне имеет смысл написать заявление и указать этот артефакт как украденный. Ведь вы уверены, что он был у бабушки?
Питер Кернер молчал.
– Могу я узнать, на чем основывается ваша уверенность, что именно бабушка являлась владелицей медальона? – гнула свое девушка. – Насколько я знаю, она никогда не увлекалась древностями, и если стала бы вкладывать деньги, то уж скорее в полотна импрессионистов или в акции.
Питер Кернер почувствовал, как по затылку противно стекает пот, делая воротничок рубашки неприятно влажным. Вот уж не ожидал, что девчонка такая зараза. Видимо, удалась в бабку.
– Видите ли, наш фонд насчитывает большое количество документов, в том числе архивы еще с довоенных времен… Я, собственно, всего лишь посредник и точно сказать вам не могу, но, видимо, сохранились какие-то сведения…
– А нельзя ли мне ознакомиться с этими архивами? Я хотела бы получить копию документов, на которых основаны ваши предположения. Тем более, что если подавать в розыск, хорошо бы иметь хоть описание предмета. Я его ни разу не видела, и вы оказали бы мне большую услугу, посодействовав в этом.
– О? Да, я свяжусь с руководством и посмотрю, что можно сделать.
– Прекрасно, – Мири очень хотелось пошевелиться, а еще лучше встать и пройтись по комнате. Попа просто прилипла к папке, и неудобно было так, что заныла спина. – Итак, мы договорились, что я проверяю банковскую ячейку и если не нахожу там искомый объект, то считаю его украденным вломившимися в этот дом людьми. И тогда я очень рассчитываю на вашу помощь. Мне нужен рисунок или хотя бы описание медальона. Договорились?
– Да. Конечно, – Питер подобрался, собираясь встать, но девушка быстро спросила:
– А что относительно других артефактов?
– Других? – он растерялся.
– Да. В начале нашей беседы вы сказали, что бабушка владела ценными историческими артефактами. Во множественном числе. Что, кроме медальона, вы имели в виду?
Питер Кернер достал носовой платок и вытер пот со лба. Маленькая ведьма… Не зря Исаак предупреждал, что с ней надо держать ухо востро. Не так она проста, как кажется…
– Собственно, насчет остального у нас точной уверенности нет. Мы полагаем, что у вашей бабушки мог также храниться редкий экземпляр рукописи… называется «Лабиринт Иерихона».
– Какого периода рукопись?
– Боюсь ввести вас в заблуждение… Копия девятнадцатого века с раннего списка, кажется. Но тут мы вступаем в область догадок.
– «Лабиринт Иерихона», – задумчиво повторила Мири, обводя взглядом книжные полки. – Не помню. Но буду иметь в виду. Еще какие-нибудь древности вы рассчитывали здесь найти?
Месье Кернер уставился на девушку с сомнением, заподозрив издевку. Но та взирала на него прямо, поджав губы и выглядела, честно сказать, злющей, как настоящая ведьма.
– Нет… по крайней мере, по моим сведениям. Но, повторюсь, я только посредник. Итак, вы свяжетесь со мной, если… если в вашем наследстве окажется что-нибудь из упомянутых мной артефактов?
– Как только пересмотрю библиотеку и проверю банковскую ячейку, – кивнула Мири. – Хочу вас заверить, что я весьма заинтересована в нахождении упомянутых вами ценностей. Ваше предложение о музее и достойной оплате кажется мне привлекательным, но пока – увы – у меня на руках нет ничего из того, что вас интересует.
Они мило распрощались, и охранник отправился провожать тихонько отдувающегося месье Кернера.
Мири со стоном отклеила попу от пластиковой папки. Встала и принялась сгибать и разгибать поясницу. Анри появился из-за портьеры, поставил бокал на стол и внимательно взглянул на Мири. Его голубые глаза не улыбались.
– Я не знал, что ты можешь быть такой… деловой, – сказал он.
– А чего ты ждал? Мне почти тридцать лет, я зарабатываю на себя со времени учебы в университете, и я не всегда такая идиотка, как когда вешаюсь на шею Эмилю.
– Ты так делаешь, потому что ему это нравится?
– Нет, потому что это нравится мне, – отрезала Мири. – Перестань таращиться на меня, словно я местное привидение, и скажи, что ты об этом думаешь.
– Что если ты хочешь жить долго и счастливо, то тебе лучше продать этим ребятам медальон. Даже если грабители – их конкуренты, все равно опасно держать эту штуку при себе.
– Да-а, – задумчиво протянула Мири. Потом спохватилась и быстро сказала: – Если бы он у меня был, я бы так и сделала. – И, желая увести разговор в сторону, спросила: – Кто такой Исаак Лурия?
– А я откуда знаю? Кто из нас еврей?
– Ну, на данный момент мне это не сильно помогает.
Они помолчали, потом Мири вздохнула и спросила:
– Когда тебе нужно быть в университете?
– Вчера. – Анри ухмыльнулся. – Не волнуйся, я один из лучших студентов, отпрашивался лично у декана, он знал бабушку. Савта не преминула с ним встретиться и даже, кажется, проспонсировала что-то. Так что он закроет глаза на пару дней отсутствия.
– Ладно, тогда сделаем так. Надеюсь, пока они будут ждать моего ответа насчет банковской ячейки и разбора библиотеки, у нас есть немного времени. Сейчас мы идем спать. Лично я просто с ног падаю. Завтра будет трудный день. С утра ты садишься за компьютер и собираешь все, что сможешь найти про Печать света, Исаака Лурию и «Лабиринт Иерихона».
– Ты знаешь, где книга?
– Нет. У бабушки не так много книг, и часть их хранится в квартире в Париже… В любом случае у нее есть каталог, это я знаю точно, сама его дополняла, еще когда в школе училась и на каникулы приезжала. Если найдешь – посмотри. Пошарь по шкафам. А я побегу в банк.
– Возьми охранника.
– Нет… мне нужно будет попасть туда скрытно, оторвавшись от слежки, если «Мудрецы Сиона» ее установили. Нам нужно иметь хоть пару дней в запасе, чтобы понять, что к чему. Пока, братец.
Мири пришла в спальню, минуту посидела на кровати, собираясь с мыслями. «Черт, во что же это я опять влезла?» Тряхнув головой, она прогнала тревожные мысли и отправилась в ванную. Ароматическое масло в воду добавить, негромко музыку включить, письмецо по электронной почте Эмилю написать, понежиться в теплой пене, думая о чем-нибудь приятном. Что такого приятного произошло в последнее время? М-да, ведь не просто ничего, а совсем ничего! Тогда она будет думать о камнях. Их красота вечна и равнодушна, и Мири с удовольствием думала о прекрасных драгоценностях, которые ей довелось держать в руках.
Утром она позавтракала в одиночестве, быстро собрала сумку, вызвала такси и поехала в город. Движение на дороге было не слишком активное, и Мири не составило труда засечь синий «форд», который упорно держался сзади. Она попросила остановить ее у салона красоты и легко взбежала на высокое крыльцо. Помедлила, глядя в стеклянные двери. Отражение не оставляло сомнений: «форд» ткнулся на свободное место в начале улицы. Единственное, что могло бы испортить ее план, – наличие у противника женщины-агента, которая тоже вошла бы в салон. Некоторое время Мири крутилась у стойки администратора, делая вид, что изучает список услуг и раздумывает, чего ей хочется, и наблюдала за улицей. Из машины никто не вышел: видимо, наблюдатель – мужчина. Тогда она перегнулась через прилавок и, сделав большие глаза, попросила позвать менеджера.
Менеджер Гийом – воплощение всех возможностей сегодняшней косметологии, ухоженный, изысканный и тонко чувствующий гей – пригласил Мири в свой кабинет. Честно, она не сама придумала план, который в двух словах изложила Гийому, просто вычитала в каком-то детективе, который любезно дал ей сосед в самолете. Книжка была дурацкая, но вот поди ж ты, кое-что пригодилось. Мири заявила, что у нее некоторые проблемы… скоро замуж, жених ревнует, не исключено, что он следит за ней, а ей, Мири, нужно уладить кое-какие старые дела. Ну, вы же понимаете, правда? Гийом, широко открыв подведенные глаза, закивал. Два часа времени – вот все, о чем она просит. Если кто-нибудь будет звонить, нужно сказать, что она на процедуре, пусть оставят сообщение. Само собой, она оплатит эти два часа – ведь в бухгалтерии все должно сойтись. Менеджер был не просто геем, в данный момент он переживал состояние романтической влюбленности. Он чуть не прослезился и разрешил Мири переодеться в своем кабинете, лично наложил макияж, принес парик и покачал головой:
– На ваши волосы парик не сядет.
– Режьте.
– Что вы, мадемуазель!
– Отстригите длину, а когда вернусь, мастер закончит и сделает средней длины стрижку.
Гийом всплеснул руками, воскликнул: «Ах, как романтично!», опять прослезился и обрезал густые темные локоны по плечи. Натянул парик, превратив Мири в светлую шатенку. Она переоделась и покинула салон через служебный вход.
Мириам добежала до автобусной остановки и поехала в банк. Она старалась не слишком озираться, но вроде слежки за ней не было.
Управляющий банком, к которому Мири привели, когда она продемонстрировала ключ от ячейки, уставился на девушку с большим сомнением.
– Не заставляйте меня снимать парик, месье, – быстро сказала Мири. – И у меня мало времени. Вот ключ, вот документы, вот я – не слишком похожа на фото, но ведь у нас брали отпечатки пальцев, не так ли? Я помню, вы рассказывали бабушке про новую систему безопасности.
Управляющий передумал вызывать полицию, убедился, что компьютер признал отпечатки, и удалился, оставив Мири наедине с ячейкой. Она открыла и выдвинула ящик. Само собой, медальона здесь быть не могло, но кто знает, что еще спрятала бабушка. Так, смотрим.
Документы на акции, на недвижимость, еще какие-то ценные бумаги.
Еще один мешочек с золотыми монетами.
Генеалогическое древо семьи Легерлихт.
Мириам в недоумении уставилась на плотный лист, расчерченный веточками и стилизованными листочками. Фридрих фон Легерлихт был третьим мужем бабушки… Был он австрийцем, красавцем и находился на дипломатической службе. И как представитель дипкорпуса направлен был в командировку в Советский Союз. Савта отправилась в Москву вместе с ним. Тогда это приравнивалось практически к гражданскому подвигу: поехать в советскую Россию вслед за мужем! Там же коммунисты, там пустые магазины и тотальная слежка! Но Мириам ни разу не пожалела о своем решении. Контингент в посольстве был в основном молодой, они устраивали балы, по мере возможности путешествовали и активно изучали богатейшую культуру страны, куда привели их служба и судьба. Дочка Соня ходила в русскую школу, что позволило ей потом стать отличницей в школе австрийской.
Мири помнила Фридриха Легерлихта. Красивый, подтянутый старик, с аристократическими манерами. Он был добрый, любил спорт и охоту. Фридрих Легерлихт погиб, катаясь в Альпах на горных лыжах: попал под лавину. И было это больше десяти лет назад. Его младшая сестра, весьма почтенная старушка, приезжала на похороны бабушки, очень тепло разговаривала с Мири. Но почему их генеалогическое древо хранится в сейфе? Взгляд ее упал на одно из имен в вершине дерева. Карл фон Райнц? Не может быть! Не это ли имя бабушка называла, рассказывая о медальоне? Это нужно обдумать не спеша, в спокойной обстановке и без этого дурацкого парика! Она покрутила головой; в плотно натянутой светлой шевелюре было жарко и неудобно. Мири торопливо убрала документ в сумку, закрыла ячейку и покинула банк. Села в автобус и проделала обратный путь до салона. Она уложилась в полтора часа! Запыхавшись, Мири плюхнулась в кресло парикмахера, попросила что-нибудь сделать с волосами и еще водички. С наслаждением пила холодный «Эвиан», когда в дверях зала появилась администратор:
– Да, мадемуазель только что вышла из ванной, сейчас, – она протянула трубку девушке.
– Да? Я слушаю, – сказала Мири, обмирая от любопытства. Но в трубке раздались лишь короткие гудки. Она пожала плечами, откинулась в кресле и вопросительно взглянула на мастера, который, не веря своим глазам, осторожно перебирал пальцами неровно обрезанные пряди волос.
Глава 5
Мири вернулась на виллу с идеально уложенными волосами и полным сумбуром в голове. Что значит это древо? Память не может подвести, Мири прекрасно помнила имя немецкого историка, которое назвала бабушка, когда рассказывала о медальоне: Карл фон Райнц. Она достала из сумки свернутый в трубку лист, расправила его на столе и прижала углы, чтобы не сворачивался. Так и есть: вот имя, и от него нет веточек – Карл умер бездетным. Но у него должен быть племянник, мальчик по имени Клаус… Имя Клаус, написанное в листочке рядом с Магдой, Эрикой и Эльзой, развеяло остатки сомнений. Получается, что бабушка вышла замуж за представителя того же рода, к которому принадлежал ее детский приятель. Дальнего представителя, но все равно странно… Мир тесен, или она так подгадала? Невозможно, сама ведь говорила, что желание узнать что-то о Клаусе возникло не так давно. Значит, брак с бароном Легерлихтом был случайностью. Помнится, бабушка всегда вспоминала его с теплотой, он был добрым человеком и любил ее без памяти.
Мири представила себе фрау Легерлихт, какой видела ее на похоронах. Милая, вполне активная и, несомненно, в здравом уме, но все же старенькая. Так что контакт через электронную почту, скорее всего, отпадает, а по телефону как-то даже неудобно. Значит, надо ехать в Австрию. Адрес фрау она узнает без проблем. Но сперва надо бы выяснить, что там накопал Анри, и отослать парня обратно в университет.
Мири попросила Терезу подать обед через час и отправилась в кабинет. Анри опять спал в кресле. Интересно, как часто этот парень добирается до кровати, подумала Мири. Она увидела на столе стопку отпечатанных листов, там мелькали иудейские имена, и она тихонько придвинула стопку к себе. Но на столе кроме бабушкиного компьютера стоял и открытый ноутбук. Она тронула пальцем панель управления, и экран ожил, явив ее глазам серию изображений. Одно и то же здание, но вписанное в разные ландшафты: городской квартал, парк, сельская местность. Но что это за здание? По виду несколько похоже на обсерваторию, но зачем в городском квартале обсерватория? Может, храм?
Она тронула картинку, и по экрану поплыли крупные планы. Ах вот оно что! Это школа. Предсказуемый на первом этаже спортзал и столовая, немаленький зимний сад. Выше – кабинеты. Вместо лифта – идущие по спирали пандусы и лестницы. Верхний этаж занят неким интерактивным пространством. Купол мог использоваться как экран.
– Это школа, – донесся из кресла сонный голос.
– Я догадалась!
– Не очень круто, да? – он завозился, принимая вертикальное положение. Подался вперед и пробежал пальцами по клавиатуре. Замелькали невероятные интерьеры. – Сперва я делал сказку. Вот так и еще круче… А потом поехал к матушке Мари хвастаться. Она похвалила, но потом спросила, во сколько обойдется строительство такой прелести. Французы – очень практичные люди. Если хочешь увидеть воплощение своей идеи – не забудь рассчитать ее стоимость. Тогда я начал все с начала. Стал изучать материалы, стоимость земли, коммуникаций. Этот проект просчитан до цента. Он экологичен, позволяет тратить мало электричества, и даже зелень для школьной столовой можно выращивать в зимнем саду. Огородничество позволит познакомить учащихся с основами биологии и химии в их прикладном значении.
Я делаю этот проект в качестве курсовой работы, но, честно сказать, надеюсь продать его и получить деньги. Ну, и пользу некоторую принести, опять же, – добавил Анри несколько смущенно.
– Здорово! Мне нравится… – Мири взглянула на названого братца с невольным уважением. – Теперь рассказывай, что узнал о нашем деле.
– Сперва ты скажи: нашла медальон или книгу?
– Нет, – Мири покачала головой. – Там только документы… семейные и финансовые. Так чем ты тут занимался полдня? Спал?
– Вот, – он кивнул на пачку листов. – Распечатал все, что смог найти про лабиринт, Лурию и остальное.
– Это потребует времени. Давай итог. Кратенько.
– Исаак Лурия почитается как святой. Он жил в шестнадцатом веке. Родился и умер в Иерусалиме, но большую часть жизни провел в Каире. Не оставил никаких письменных работ, но был визионером, и за ним, как за Христом, записывали ученики. Отшельничал, практиковал каббалу, мог вызывать души умерших и беседовать с ними.
– Интересно, но непонятно, к чему это все. А Печать света? Есть что-нибудь?
– Нет.
– Что, вообще ни слова?
– Ни единого. Есть, правда, упоминание о Звезде света, или Путеводной звезде, но это не то…
– А что за звезда? – рассеянно поинтересовалась Мири, набирая на компьютере Austrian airlines.
– Драгоценный камень, сапфир. Ну, сказка очередная.
Руки Мири замерли над клавиатурой. Полтора года назад один из камней, которые многие считали сказкой, стал причиной смерти нескольких человек. Ей самой чудом удалось избежать гибели.
– Ты распечатал данные о нем? – что-то шевельнулось в памяти, она читала про некие камни…
– Нет, – он пожал плечами. – Говорю же, это сказка.
– А не упоминался ли в этой сказке некий Жан Батист Тавернье?
Анри уставился на нее, приоткрыв рот.
– Та-ак. Ясно. А тебе в детстве не говорили: мол, сказка – ложь, да в ней намек? – Мири вернулась к сайту авиакомпании.
– Понял, виноват, исправлюсь. Тут тебе, между прочим, факс от того типа, что приходил.
– Клади в общую стопку, потом посмотрю, сейчас некогда. А что с «Лабиринтом Иерихона»?
– В этом доме книги нет, в каталоге нет. В Интернете такая рукопись упоминается, но тоже как нечто полулегендарное, неизвестно, сохранилось или нет. Есть какие-то неполные копии. Это я распечатал. Ты куда это собралась? – спросил он, заглядывая в монитор.
– В Австрию. Семейные дела. Надо выполнить кое-какие распоряжения бабушки. Она хотела, чтобы ее старая приятельница и родственница получила один из натюрмортов. Письмо с распоряжениями, кому что подарить, было в банковской ячейке. Надо сделать это быстро, пока та бабулька еще жива и может получить удовольствие от натюрморта или от суммы, которую она за него выручит.
– Думаешь, это типа материальная помощь?
– Мне так кажется, – врала Мири, глазом не моргнув. – А ты возвращаешься домой. Как только я разгребусь с делами о наследстве, приеду в Париж и созвонимся, ок?
Анри посмотрел на сестру внимательно, потом пожал плечами:
– Как знаешь.
К тому моменту как Мири побросала в сумку несколько необходимых вещей, он принес еще пару листов текста:
– Легенда о Звезде света.
– Спасибо, братец. У меня хватит времени пообедать. Пошли?
Они поели, и Мири, попрощавшись с Терезой и предупредив, что вернется, скорее всего завтра, направилась к двери.
– Ничего не забыла? – невинным тоном поинтересовался Анри.
– Да нет вроде. А что?
– Да так. Думал, может, натюрморт возьмешь, раз уж бабушка его завещала.
– Черт! – воскликнула Мири. Про себя она высказалась еще хуже. – Хороша бы я была, опомнившись в самолете! Спасибо, братец.
Делая вид, что не замечает его пристального взгляда, она отправилась в кабинет, сняла со стены натюрморт Питера Класа [3]3
Питер Клас (1597–1661) – один из «малых голландцев». Специализировался на создании натюрмортов-завтраков.
[Закрыть] , бережно упаковала, прихватила документы на картину, чтобы не конфисковали на таможне, и уже направилась к двери, когда Анри преградил ей дорогу.
– Чего тебе? – не слишком любезно поинтересовалась Мири.
– Как долго ты собираешься делать из меня дурака? – так же хмуро спросил братец. – Я видел на тебе медальон, рисунок которого прислал Кернер. Там, на кладбище, и потом вечером. Прежде этот золотой кружок всегда носила бабушка. Я дизайнер, неужели ты думаешь, я мог не узнать рисунок медальона? И я понимаю, что ты едешь в Австрию искать что-то еще из артефактов, за которыми гоняются ребята из «Мудрости Сиона». Думаю, либо камень, либо книгу.
Некоторое время молодые люди молча мерили друг друга мрачными взглядами. Потом Анри отступил от двери и сказал:
– Иди. Но если уйдешь, ничего мне не сказав, впредь общаться будем только через адвоката.
Вот негодяй, подумала Мири, с удивлением чувствуя большое расположение к этому нахальному юнцу с твердым ртом и наглыми голубыми глазами. Прикинув, что ей все равно понадобится помощник, она решила, что в любой момент сможет отстранить братца от поисков, чтобы уберечь от возможной опасности, а пока…
– Я надеюсь узнать хоть что-то о том, почему вокруг нас заварилась вся эта каша. Она может что-то знать о смысле происходящего… Спрошу об артефактах. Надо как-то добывать информацию, не хочется быть марионеткой или жертвой «Мудрецов» с криминальными наклонностями.
Анри кивнул, улыбнулся и открыл перед ней дверь.
– Из-за тебя я опоздаю в аэропорт, – буркнула Мири.
– Полетишь следующим рейсом, зато с чистой совестью, – ответил он, увернулся от пинка и, посмеиваясь, ушел в дом.
По дороге Мири выяснила у адвокатов адрес фрау Легерлихт, позвонила старушке и предупредила о своем визите. Глядя на картину, она подумала, как отнеслась бы савта к разбазариванию семейного имущества в целях удовлетворения беззастенчивого любопытства. Потом вспомнила о найденном в сейфе мешочке с монетами. Золото – универсальная валюта, а кроме того, об этих монетах не упоминается в завещании, т. е. они не облагаются налогом и реализовать их можно в любой момент. Похоже, бабушка тоже считала, что деньги могут понадобиться внезапно и лучше быть готовой ко всему. И вообще, если она назначена хранительницей, то хотелось бы выяснить – чего именно!
Сидя в самолете, Мири пыталась привести мысли в порядок, но они расползались бешеными зигзагами, и в конце каждого маячил здоровенный вопросительный знак. Каким образом общество под названием «Мудрость Сиона» может охотиться за медальоном, полученным от немецкого аристократа? Может, они не знают, что дети обменялись амулетами, и ищут тот, что савта отдала мальчику Клаусу? Н-е-ет, минуточку! Питер Кернер ясно сказал: золотой медальон. И, кстати, что он там прислал? Мири зашарила в сумке, вытащила папку и, найдя нужный лист, уставилась на черно-белое изображение. Ну, тут нет никаких сомнений – это тот самый медальон, который савта вручила ей перед смертью. Значит, «Мудрость Сиона» ищет именно его. Может, они все же не знают о подмене? То есть, опираясь на найденный у рабби документ, думают, что этот медальон и есть тот – изначальный? Что-то голова идет кругом. Собственно, для нее безразлично, кто и где напутал, главное – убедить этих господ, что она, Мириам, совершенно ни при чем, ничего не знает, не ищет и не хочет.
За время недолгого перелета Мири успела прочитать кучу надерганных из Интернета материалов, после чего голова у нее пошла кругом окончательно.
Данные об Исааке Лурии, легенда о Тавернье, который получил некий камень в подарок от индийского раджи за то, что спас раджу на охоте. Рукопись под названием «Лабиринт Иерихона», в которой кто-то подробно рассказывал о структуре и принципах постройки древнего города. Слова бабушки о том, что медальон – это ключ от какого-то города, где хранится счастье человеческое. Мешанина исторических данных и легенд, из которых не понятно ровным счетом ничего.
Фрау Легерлихт любезно согласилась принять Мири, хоть и не скрывала удивления от неожиданного визита девушки. Старушка обитала в солидном доме времен империи в одном из тихих и зеленых кварталов Вены. Мири оглядела небольшую гостиную и решила, что квартира, пусть и невелика, но в хорошем состоянии: прекрасная лепнина на потолке, качественная мебель, вон тот буфет – явно старинный, да и горка в углу полна изысканного старинного фарфора. Вся обстановка чудесно подходила хозяйке квартиры. Пожилая дама смотрелась хрупкой фарфоровой статуэткой, помещенной среди антикварных вещей.
Фрау Легерлихт предложила приготовить кофе и поставила на стол вазочку с печеньем. Мири, не дожидаясь вопросов, изложила придуманную историю про письмо, оставленное бабушкой в сейфе. Якобы она просила передать кое-что на память друзьям, после чего вручила фрау Легерлихт натюрморт. Пожилая леди выглядела несколько удивленной, но высказала подобающую случаю благодарность. Мири осторожно намекнула, что полотно в случае надобности можно продать за неплохие деньги; вот документы, и если обратиться к экспертам… Фрау сдержанно улыбнулась и перевела разговор на другую тему.
После обмена светскими репликами Мири перешла к интересующему ее вопросу:
– Знаете, в бумагах у савты я нашла любопытный документ, – она предъявила лист с генеалогическим древом.
– Да-да, я помню это древо. Ваша бабушка получила его от меня. Она увидела как-то оригинал и попросила копию. – Фрау осторожно встала и направилась к дверям в дальнем конце гостиной. Массивные дубовые двери распахнулись неожиданно легко, и с уст Мири сорвался возглас удивления. Кабинет оказался больше гостиной. Высокие потолки вплотную подпирались солидными книжными шкафами. Подле окна нашлось бюро и кресло розового дерева. Фрау опустилась в кресло, поставила ноги на скамеечку и указала Мири на стену напротив. Единственную не занятую шкафами часть стены от потолка почти до пола покрывали рамки. Здесь были и старинные документы, и фотографии, и несколько картин. Мириам с любопытством разглядывала черно-белые снимки усатых господ, которые могли похвастаться военной выправкой и живописными мундирами. Им соответствовали дамы с высокими прическами и пышными юбками. Среди более современных цветных фотографий Мири с удивлением узрела собственную счастливую рожицу под академической шапочкой: снимок сделан в день окончания университета.
– Обещайте прислать мне вашу свадебную фотографию, милая, – сказала старушка, с нежностью глядя на теснившихся рядом предков и потомков.
– Если выйду замуж, то непременно, – отозвалась Мири и сама мимоходом удивилась этому «если».
– Скажите, фрау Легерлихт, а когда было нарисовано… создано это древо?
– Давно. Еще до Второй мировой войны. Многие понимали, что времена наступают смутные, и хотелось как-то сохранить память… Его составил по архивным документам мой отец.
– Хорошо, что у бабушки оказалась копия, написанная на современном языке. Этот готический шрифт очень красив, но его очень трудно читать, – заметила Мири, разглядывая висевший на стене оригинал.
– Да-да, тут я согласна. Копию сделал герр Рольф, как раз для удобства.
– А кто такой герр Рольф?
– Этот господин пришел ко мне несколько лет назад. Он историк, служит в каком-то из берлинских музеев. – Фрау заколебалась было, но потом все же продолжила: – Мне показалось, что он несколько… что слишком много внимания он уделяет славному прошлому германского народа. Впрочем, история всегда повторяется и, говорят, такие взгляды опять в моде.
– Теория превосходства арийской расы? – насмешливо спросила Мири. Фрау промолчала, и девушка сочла нужным добавить: – Я, к сожалению, не знаю своего отца… но моя мама еврейка, а этот народ известен тем, что возводит собственную избранность в принцип исторического факта и кладет его же в основу религии и мировоззрения, так что не мне судить… Просто я считаю, что каждому надо воздавать по делам его, а не по наследию предков. И уж тем более не по крови.