Текст книги "Смутьян (СИ)"
Автор книги: Елена Безрукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
66.
Мы провели вместе несколько дней. Этого казалось бесконечно мало, но выбирать не приходится. Расставаться всегда тяжело, но уже через трое суток я была у себя дома. Едва сообщила Алле, что вернулась, как она тут же нарисовалась на пороге. Снова пригласила её на кухню поболтать за чаем, появилась некая с ней традиция – разговоры в кухне за чашкой чая.
– Ну как он? – расспрашивала она с любопытством.
– Нормально, – ответила я. – Похудел немного, постригли его под ноль. А так – всё тот же Вадим. С ребятами, говорит, отношения сложились неплохие, никто его не прессует.
– Если и прессуют, нам он не скажет, – пробурчала себе под нос мама Вадика.
– Я тоже так думаю, – встретилась взглядом с синими глазами. Кажется, мы все же понимаем друг друга гораздо больше, чем может показаться. – Но Вадим сумеет постоять за себя.
– Это уж точно, – отпила Алла ещё чая. – Боец он у нас. За это и сидит.
Я опустила глаза. Не люблю об этом говорить. Прекрасно помню, как его мать обвиняла во всём меня, и я не могу сказать, что она не права…
– Извини, это не тебе в огород камень, – сказала она, считав абсолютно верно мою реакцию.
– Я же понимаю, что вы думаете по этому поводу, – подняла глаза на неё. – И вы правы. Я виновата во многом. Только ничего уже сделать всё равно нельзя. Я не могу обернуть время вспять.
– Алин, – женщина внезапно довольно мягко взяла меня за руку. – Не кори себя. Знаешь, я… много думала над вашей историей. И ещё…
Она замялась на время, будто размышляя, стоит ли мне говорить или нет.
– Вадим рассказал мне всё, – решилась она всё же договорить начатое. – Про твою маму, семью, про брак с Виталиком.
Вот как. Сидела и смотрела в свою чашку. Так Алла теперь всё знает. Может, и к лучшему? Чего уж теперь, рассказал так рассказал. Только бы ещё хуже обо мне не стала думать после этих «весёлых историй».
– Не тушуйся, – сжала она мою ладонь сильнее, привлекая внимание. – Я стала тебя понимать. И Вадима. Ничего тут нет стыдного. Дети не в ответе за родителей. Очень жаль, что тебе пришлось пройти подобное. Всем нужна семья и мама, а у тебя этого не было. Конечно, ты не знаешь, как поступать правильно, ведь даже подсказать некому. Виталик твой первый парень? Ты понимаешь, о чём я.
– Да, – ответила я честно.
Как она догадалась? Я никому не говорила об этом.
– Тогда мне твоё поведение и позиция более чем ясны. Хотя я по-прежнему не одобряю твои метания, но теперь как-то уважаю даже тебя, понимая, почему именно так ты вела себя. Не хотела быть предательницей и хранила верность, сколько получалось. Тем более, первый парень… Это вовсе нелегко – разорвать такие отношения и согласиться сразу же на другие. И посоветовать было некому, ты совсем одна, бедная девочка… Такая красивая и такая одинокая оказалась. Но Вадим настырный, я-то знаю.
Смотрела на неё огромными глазами и не могла поверить в сказанное. Эта женщина так долго была против меня, но именно она читает меня как открытую книгу сейчас и поняла настолько, насколько не понимал никто. Даже Вадик. Некоторые подробности я не говорила даже ему. А тут и говорить ничего не нужно, она сама обо всём догадалась, и верно ведь!
– Алина, – помолчала Алла и снова продолжила. – Я бы хотела, чтобы ты простила меня, за всё это… Я же не могла знать о том, как ты жила. Но сейчас, когда картинка сложилась, я понимаю, какая ты и как сильно любишь Вадима. Ты будешь хорошей женой, и мамой. И мне бы не хотелось быть чужой для вас. Прости меня за те слова. Вадим тебя принимает – значит, и я принимаю. Только не лишай меня сына и внука.
Она вглядывалась в моё лицо с таким выражением, будто я действительно могла бы из вредности настроить мужа и ребёнка против Аллы. Она боялась того, что Вадик отвернётся от неё и не даст общаться с внуком. Или даже внуками.
– Такого не будет. Я никогда не встану межу вами и вашими детьми. Сын не только мой, он и ваш внук. Я же говорила, что я понимаю ваш негатив в мою сторону, тогда. Вы мать. Наверное, будь я на вашем месте, повела бы себя похожим образом.
– Ты не обижаешься на меня? – удивлённо спросила Алла.
– Нет, – покачала я головой. – Вы желали лучшей доли своему ребёнку. Что же тут плохого? Только Вадик уже немаленький, и делает выбор сам. С этим тоже приходится считаться.
Она какое-то время опять вглядывалась в меня, пытаясь понять, искренне ли я говорю. Но я говорю искренне, и она это чутко уловила.
– Алинка, – погладила меня по плечу мать Вадима. – Ты в самом деле святая. Вадик не ошибся. Сейчас я даже рада, что ошиблась, а он меня не послушал. Он понял тебя гораздо раньше меня, увидел, то, что теперь вижу и я. Я благословляю ваш брак. Будьте счастливы, пожалуйста. И не как в прошлый раз.
– Спасибо вам большое, – сказала я и положила свою ладонь на её. – Вы не представляете, как для меня важно получить ваше благословление. Как мне хотелось, чтобы вы приняли меня и поняли нашу любовь. Она настоящая. Правда.
Алла ушла, а я всё никак не могла успокоиться. Вроде новость хорошая, наконец-то, я и мама моего мужа больше не враги, а всё равно очень волнительно. Вадим будет очень рад, что мы помирились.
***
Что бы не происходило, но бег времени остановить нельзя, и месяцы послушно шли вперёд, сменяя друг друга. Мы ездили вместе с Аллой на ещё одно короткое свидание, уже не за стеклом, а просто в обычной комнате со столом и стульями. Можно было покормить своего мужчину принесённой из дома едой, обняться и прикоснуться, пообщаться. Мы провели чудесный день, а потом уехали домой, чтобы снова начинать ждать следующего свидания.
Я привыкла жить в режиме ожидания. Я всё время жду то свидания, то передачи. Ещё через месяц после того, как мы были с Аллой на коротком, нам разрешили и очередное длинное свидание.
Готовились, собирали передачу. Я предвкушала целые три ночи в объятиях любимого, и не могла уснуть перед утром выезда. Ворочалась с боку на бок, да ещё дискомфорт какой-то был в уже довольно большом животе.
Шёл девятый месяц, но я всё равно собралась ехать к Вадиму. Опасно, врачи предупреждали об этом, но я не могла упустить возможности побыть рядом с ним хотя бы пару дней. Только перешагнула рубеж восьми месяцев, ничего со мной не случиться, я верю. На УЗИ, кстати, увидели мальчика, как я и думала. Мой Вадик, маленькая копия папы.
Дискомфорт усилился, уснуть так и не получалось. Часы показывали уже полночь, когда я встала, чтобы выпить воды. Подошла к столу, налила в стакан воды и отпила. Поставила его обратно. Уже сделала шаг, как снова замерла на месте. По ногам вдруг потекла горячая жидкость. Включила свет и стала себя оглядывать. Очень испугалась, что это кровь. На свету стало ясно, что не кровь, а вода. Отошли воды. Я рожаю. Прямо сейчас.
Вызвала скорую и собрала небольшую сумку. Пакет с вещами для ребёнка уже был готов заранее. Когда приехала машина, живот уже начинало и схватывать.
– Что случилось? – спросил молодой фельдшер, когда я открыла ему дверь.
– Я, кажется, рожаю, – ответила я, придерживая рукой живот. – Воды отошли. И болит сейчас.
– Ясно, – ответил он. – Нужно ехать в роддом. Документы, вещи собрали?
– Да, всё приготовила.
– Едем. Давайте, помогу.
Сотрудник скорой помощи забрал у меня из рук пакет с вещами и сумку и шёл следом до машины. Я села в кресло, он поставил вещи возле меня и захлопнул дверь. Сам сел к водителю.
– Поехали, в роддом, – сказал он, и машина выехала со двора.
***
– Что ж, – сообщил врач после осмотра в кресле, снимая перчатки. – Она рожает. В родовое её. Я чуть позже подойду.
Теперь мне стало страшно. Я в самом деле рожаю, хотя ещё рано. Но это процесс уже не остановить. Меня оформили, вписали необходимые данные в карту, и проведя некоторые процедуры, положенные всем роженицам, отвели в одну из палат в родовых залах.
– Ложись, – сказала медсестра, которая занималась мной уже около часа. – Врачи пока все заняты. Послушаем сердце ребёночка.
Она присоединила проводки и ушла, вернулась с моим пакетом. Поставила на кушетку рядом и вынула оттуда памперсы, пеленки, носочки и чепчик для малыша. Мне сказали, что обязательно нужно покрывать головку первые дни, и я купила всё заранее.
– Умница, – похвалила меня сестра. – Всё приготовила. Любо-дорого посмотреть. Ну, лежи, сейчас врач придёт, всё тебе расскажет.
Аппарат мерил удары сердца моего малыша, пока я волновалась. Хватает ли ему воздуха? Почему никто не приходит? Если воды отошли, наверное, ему там плохо? Я знаю, что мне показана операция – ребёнок не перевернулся и идёт ножками вперёд, врачи не захотят рисковать. Тогда как это всё происходит? Столько вопросов, и ни одного ответа.
Дверь открылась и вошла доктор, которая смотрела меня в кресле. Она села рядом со мной на стул и раскрыла мою карту.
– Итак, Алина Дубровина. Таз у вас узкий, а ребёнок идёт ягодицами. Мы будем делать вам кесарево сечение. В такой ситуации риск не оправдан, наверняка, вам говорили об этом и в консультации, так ведь?
– Да, говорили, – кивнула я.
– В таком случае подписывайте согласие на вмешательство, и мы готовим операционную. Ждать больше нельзя.
Она протянула мне документы, проглядев которые, я поставила свои подписи. Одно согласие на оперативное вмешательство, второе – на местную анестезию. Всё подписала и отдала врачу.
– Всё. Ждите, за вами придут.
Она ушла. А я стала волноваться ещё больше. Ещё никогда мне не делали никаких операций, даже аппендицит не вырезали. К тому же, живот уже прилично хватало, а за мной всё не шли. Хоть бы не опоздали. Телефон остался в сумке на кушетке, и я даже не могла понять, сколько сейчас времени.
За окном уже светало, когда пришли меня переодевать и повезли на операцию. В операционной было очень холодно, или же меня морозило от страха и введённого наркоза. Зуб на зуб не попадал. Укол подействовал быстро. Трясло так, что анестезиологу приходилось меня держать за плечи. Я не могла сама объяснить, от чего именно так дрожу – и холодно, и страшно, неизвестность пугает.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я услышала плач. Плач моего сына. Распахнула широко глаза и даже забыла, как дышать, когда услышала его. Слёзы сами собой хлынули из глаз. Я слышу своего сына! Он родился.
Врачи переговаривались между собой и даже, кажется, шутили, но я ничего не воспринимала, была сосредоточена на ребёнке. Я вертела головой, в попытках разглядеть, что именно с ним делают.
– Так, – говорил врач. – Пишите. Вес: два девятьсот. Рост: пятьдесят два. Записали?
– Да, – ответила ему сестра.
– Положите маме на грудь.
Медсестра взяла маленький красный комочек и понесла ко мне. Выложила на грудь младенца. Я увидела очень близко мутные синие глазки и мягко обняла нежное детское тело. Ребёнок даже перестал плакать, когда оказался у меня.
– Достаточно, – сестра забрала его и завернула получше в пелёнки.
– Куда вы его? – спросила я.
– В инкубатор, милая, – ответила она. – Он недоношенный у тебя. Ты пока будешь отдыхать в реанимации.
Сына унесли, а меня перевезли в палату интенсивной терапии. В ней было три места, и я пока была здесь одна. Меня укрыли тёплым одеялом, чтобы так не трясло, и поставили рядом бутылку с водой, наказав пить, чтобы наркоз отходил легче. Всё, что ниже талии, не чувствовала вовсе, и это довольно страшное ощущение… Чтобы взять стакан воды, нужно было прикладывать неимоверные усилия.
– А можно позвонить? – спросила я врача.
– Можно, – отозвалась она. – Где твой телефон?
– В сумке. В наружном кармашке.
Доктор вынула мой смартфон и протянула мне. Я тут же набрала номер Вадима, но он оказался недоступен. Тогда я позвонила Алле.
– Алло, – позвала я, когда трубку сняли. – Алла, я родила.
– Как? – опешила женщина. – В смысле, родила? Тебе же ещё рано.
– Да, но ночью начались роды, и я вызвала скорую. Полчаса назад у вас родился внук.
– Так ты сейчас в больнице, что ли? – воскликнула мать Вадима.
Очевидно, что новости её взволновали.
– Да. Мне делали операцию, сейчас я отхожу от наркоза, а сына забрали пока.
– Ясно… Господи, неужели родился? И как он? А ты?
– Пока не знаю. Унесли и ничего не говорят. А я как пока не понимаю. Наркоз отойдёт, скажу. Спасть хочу.
– Ложись, спи, конечно. Позвони потом. Поздравляю тебя, Алиночка! Ты стала мамой.
– Спасибо, – улыбнулась вяло в трубку. Глаза просто закрывались.
– Спи, милая. Спи. Пока.
– До свидания.
Нажала отбой и меня просто отключило.
Эпилог
Уже к вечеру меня перевели в обычную палату, а утром принесли сына. С ним всё оказалось хорошо, и хоть ребёнок недоношенный, проблем никаких выявлено не было. Малыш активный, на всё реагировал правильно и с удовольствием взял моё молоко, которое начало постепенно прибывать. Это очень меня обрадовало.
Вадиму удалось дозвониться и сообщить новость о том, что наш сын уже родился, и теперь ждёт папу. Он был очень рад, ведь Вадик ждал малыша не меньше, чем я, жаль только, быть со мной рядом в этот период ему не удалось. Но я не унывала. Ему осталось совсем немного быть в колонии – адвокат уже подал прошение, и иск удовлетворили. Вадик выйдет, отсидев половину срока. Это означало, что остался ещё месяц. Всего лишь месяц, тридцать дней, и мы снова будем вместе, и уже навсегда.
Алла приезжала меня проведать. Договорилась с кем-то, и её впустили в палату в халате и бахилах. Она подержала на руках внука раньше папы.
– На Вадика как похож, – улыбнулась она, качая на руках нашего мальчика. – Даже сейчас видно.
– Да. И глазки буду синие, я уверена.
– Ну они у всех маленьких какие-то мутно-серые.
– Да. А у сына посинеют, как у папочки.
– Да какая разница, в общем-то? – отмахнулась она. – Лишь бы здоровый. Как назовёте?
– Вадим, – ответила я.
– Вадим Вадимович? – подняла вверх брови Алла.
– Да, – кивнула я. – Мы вместе так решили. Вам не нравится?
– Да почему же, – бабушка снова вгляделась в личико внука. – Ему подходит. Да и дело ваше, в конце концов.
Вот за что уважаю маму Вадика – что она позволяет решать нам сами, что делать со своей жизнью. Возможно, хорошо усвоила, что попытки вмешаться всё равно ни к чему не привели. Однако, это уже осталось позади. Теперь Алла поступает куда более осторожно, и я тоже стараюсь наладить отношения.
Никаких осложнений у меня не обнаружилось, и спустя пять дней меня благополучно отпустили домой. Алла и некоторые друзья встречали меня на выписке. Только одного гостя мне сегодня будет не хватать – Вадима. От этого даже радость от того, что мы с Вадимкой-младшим едем домой, заметно омрачалась. Пока за дверьми готовился фотограф и инструктировал гостей, я переодевала малыша и заворачивала в красивый конверт, который подарила ему бабушка. Мне отдали документы, которые я бережно убрала в сумочку. Взяла на руки сына. Пакеты с вещами уже передали Алле.
– Ну что, Вадим? – обратилась я к нему, и он сосредоточил пока ещё мутный взгляд на моё лице, прислушиваясь к голосу. – Поехали домой, папу ждать.
– Выходите, все готовы, – сказала медсестра, заглянувшая в дверь.
Я вышла с сыном на руках и тут же попала под шквал радостных возгласов и глаз встречающих меня и Вадика. Улыбнулась и огляделась. Наткнулась на синие глаза и улыбка спала с лица. Не может быть…
– Привет, милая, – подошёл ко мне Вадим с самым огромным букетом роз в руках среди присутствующих.
– Привет, – ответила я немного заторможено. – Но как ты…Ты ведь…
– Все кончилось, малыш. Я дома, с тобой. И с ним. Дай мне?
Он отдал цветы кому-то из друзей и взял на руки конверт с ребёнком. Вгляделся в личико и губы тронула мягкая улыбка.
– Сын. Мой сын. От моей любимой девочки. Спасибо, тебе, Алина, – поднял он глаза на меня. – Вы моё всё.
Одно рукой притянул к себе меня и поцеловал. Получились объятия втроём. Фотограф тут же защёлкал фотоаппаратом, желая запечатлеть этот кадр.
***
Прошло два месяца
– Уснул? – спросил меня муж, когда я легла к нему под бочок и устало вздохнула.
– Да. Потом твоя очередь идти к сыну.
– Помню. Тогда включаю дальше?
– Давай.
По вечерам, когда малой засыпает, пристрастились смотреть сериал, лежа в обнимку в постели. Такое простое занятие, но я жду этого целый день. Вадим на работе пять дней в неделю, а я кручусь с сыном. Глазки у сыночка в самом деле с каждым днём становились всё более синими. Ещё один срдцеед растёт, весь в папу!
Ночью Вадюша-младший спит дольше, и мы можем немного времени побыть только вдвоём.
Губы мужа нашли мои в полутьме работающего телевизора, всё больше набирая обороты. Вадим долго меня не видел до получения свободы, а после родов заниматься сексом нельзя уже мне, а моему горячему мужчине некуда выплеснуть свою суперсексуальную энергию.
– А тебе совсем нельзя, Алин? – шептал он, сжимая в ладони грудь.
– Нет, – отвечала я, еле сдерживая стоны, ведь за стенкой спит ребёнок. – Совсем нельзя…
– И долго ещё так?
– Пока не знаю. Врач наблюдает как всё заживает. Пока ещё не зажило, это ведь операция.
Но я знаю другие способы, как разрядить нас обоих. Когда чего-то делать нельзя, но очень хочется, фантазия начинает работать на все сто двадцать процентов. С жаром прижалась к нему губами, запуская руку в боксёры. Не удивилась, что член уже был твёрдым и большим.
Спустила совсем бельё и вобрала в себя головку. Несколько раз облизнула её языком, услышала тихие стоны Вадима и тут же загорелась ещё больше. Пока я ласкала его, вбирала в себя как можно глубже твёрдую плоть, мужские пальцы повернули мою попу к себе ближе и тоже стали ласково водить по моим складочкам. Эти ощущения подстёгивали меня ещё сильнее, и вскоре Вадим застонал от оргазма, а я почувствовала вкус спермы у себя во рту, что меня вовсе не пугало. С ним мне нравилось делать всё.
Получив свою порцию удовольствия, муж опрокинул на кровать меня, принялся целовать и водить языком по клитору, и спустя пару минут довёл до оргазма и меня. Это, конечно, не полноценный секс, но всё равно очень выручает и оставляет ощущение счастья и удовлетворения.
Сходили в душ, а потом серию перематывали назад – всё пропустили, занятые ласками.
***
Прошло сорок лет
Вадим
Наблюдал за своей пожилой женой и улыбался. Она нянчила на руках нашу внучку, Алису. Ей уже полтора года. Дочь со своим мужем сидели напротив на диване и чём-то переговаривались между собой, а я всё никак не мог налюбоваться на мою Алиночку.
Так и был женат только один раз. Для меня существует только одна женщина на планете – Алина. Пусть она не так красива и молода, как сорок лет назад, я люблю её не меньше, чем в самые первые месяцы нашего знакомства. Я пронёс эту любовь через годы, помня о том, какой ценой она нам досталась. Алина тоже помнила, и всегда была со мной, чтобы не произошло. Есть такое выражение – «мужское плечо», но мало кто понимает, что и от жены мы ждём «женского плеча» – поддержки, любви, заботы. Всё это я получил от моей любимой.
Мы прожили прекрасную жизнь. Если и ссорились, то обязательно находили компромиссы, старались прислушиваться и понимать друг друга. Наши дети очень уважают нашу любовь и обожают слушать историю нашего знакомства. Ничего скрывать мы не стали и врать детям не захотели. Они знают всю правду – всё, как было на самом деле.
После сына у нас ещё родилась дочь, Аня. У обоих детей уже свои дети, которых они регулярно привозят, чтобы пообщались с бабушкой и дедушкой. У нас большая и дружная семья. Жаль, только моей мамы уже больше нет с нами, но правнуков она успела повидать.
Карие глаза любимой женщины на протяжении всей жизни с любовью смотрели на меня и на наших детей. А я смотрел на неё и понимал, что пусть кожа её покрылась морщинами, а голова сединой, мне никакой другой, даже молодой и красивой, не нужно. Я люблю мою старушку Алиночку с живыми озорными глазами цвета виски, такими, какими я их полюбил однажды.
Я ни о чём не желаю. Всё, что произошло – привело нас к любви. Если бы было нужно – я бы повторил. Я бы вытерпел всё ради моего седого счастья рядом с нашей внучкой на руках…
Конец
