Текст книги "Одинокие баррикады (СИ)"
Автор книги: Елена Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
– Три дня назад я возвращался из Солсбери сюда, – Луис заговорил первым; он скрестил руки на груди, с насмешкой разглядывая сидящего напротив родственничка. – Конечно же, мои товарищи ехали со мной. Как-то вечером, проезжая по северо-восточной дороге, мы заметили одинокого прохожего в плаще. Я не мог не предложить ему помощь, подвезти его куда-нибудь. Только вот стоило мне разглядеть его лицо под капюшоном, как я едва не лишился дара речи! Ну-ка, расскажи ей о том, что рассказал мне.
– Мы даже не покинули английских территорий, когда я решил вернуться, – Александр поднял голову и встретился взглядом с Элисон. – Но дорога всё равно заняла у меня много времени…
– Мне всё равно как долго ты сюда добирался. Мне интересно лишь одно: почему?
Он упорно не отвечал, то и дело переводя ставший беспокойным взгляд на Луиса, словно не желая говорить при нём. Но Шеффилд покидать гостиную не собирался, да и Элисон было всё равно, будет ли брат присутствовать при их откровениях или нет.
– Почему? – повторила свой вопрос девушка.
В конце концов, вздохнув и покачав головой, Алекс просто произнёс:
– Я почувствовал, что должен это сделать.
– Должен?!
– Нет… Я… понял, что хочу этого.
– А как же Америка? Как же твоя команда?
– Америка? – удивился Луис, взглянув на сестру. – Об этом ты нам упомянуть забыла…
– Я вернулся! Чего ещё ты хочешь от меня? – Алекс судорожно стал разминать свои длинные пальцы. – Я оставил их, корабль, оставил всё… Я вернулся к тебе, потому что… захотел.
Странным образом он был растерян, едва ли не напуган, и Элисон увидела это в его зелёных глазах. Его трогательный, усталый взгляд повлиял на неё сильнее, чем слова, которые он произнёс почти что вынужденно. И Элисон поняла: он просто невероятно сильно устал. Всё это было так странно, и по большому счёту даже ей стало всё равно.
Девушка поднялась, и её брат хотел последовать за ней, но она остановила его жестом руки.
– Я всё ещё не понимаю, почему ты так поступил… Ты даже представить себе не можешь, через что я прошла из-за тебя! – сказала она с отчаянием в голосе, но гордость взяла своё, и Элисон сдержалась, так и не дав волю слезам. – У меня нет желания разговаривать с тобой сейчас и разбираться в твоих странных решениях.
И она ушла в свою комнату; мужчины проводили её долгими взглядами, пока Элисон поднималась на второй этаж. Как только наверху хлопнула дверь, Александр выдохнул, будто бы и не дышал всё это время, и хрипло произнёс:
– Я думал, она будет счастлива. Она хотела меня… то есть, моего возвращения.
– Ты её бросил.
– Я потерял память! – рявкнул Александр раздражённо. – Меня обманывали всё это время. И что? Я должен был кинуться за девчонкой в первую же нашу с ней встречу?
– Теперь это уже не так важно, – Луис посмотрел на него очень серьёзно. – Поздравляю, Ривз!
– С чем это?
– Ты скоро станешь отцом.
Новость о беременности своей молодой жены Александр (уже успевший привыкнуть к этому имени и с безмолвной радостью избавившийся от предыдущего) воспринял, как и полагалось мужчине, не ожидавшему подобного, с едва уловимой тревогой. Об этом он больше не обмолвился и словом, и никто из домашних до определённого момента не мог точно сказать, рад был Александр этой новости или же не очень.
За пару дней в Лондоне и в доме семьи своей жены он понял лишь одно: чужим он был здесь и раньше. Не в этом доме, не в этом городе, а в этой семье. Возможно, в этом он был виноват и сам, но из-за потери памяти мужчина так и не разобрался с теми ощущениями, которые его одолевали. Но одно он понимал, он знал, чего хотел больше всего: чтобы жена приняла его и простила.
Одним солнечным, тёплым утром Элисон проснулась и обнаружила пышный букет полевых цветов у изголовья своей постели. Сон ещё не полностью растаял, и девушка долго приходила в себя, рассматривая яркие лепестки. В конце концов, она решилась и прочла маленькую записку, прикреплённую к букету:
Нет больше сил бродить во мгле.
Скажите прямо: «да» иль «нет»…
Однажды Александр уже доказал ей, что не понаслышке знает сэра Томаса Уайетта. Так вспомнил ли он эти строки и обстоятельства, при которых они были упомянуты, или же это было простое совпадение, Элисон не поняла. Тем же вечером она встретилась с супругом за ужином, но они так и не обмолвились и словом. Девушка знала, что это неправильно: злиться на Александра за такой порок как потеря памяти, но не могла ничего с собой поделать. Она держалась за гордость и не позволяла никому подобраться к себе. Даже своему вернувшемуся мужу.
Хмурым, пасмурным утром субботы Элисон, проснувшись, обнаружила в своей спальне уже два больших букета, на этот раз состоящих из нескольких белых роз, лилий и хризантем. На аккуратно сложенном листке бумаги размашистым почерком было записано:
Махнуть рукой туда-сюда.
Так дайте знак какой-нибудь,
Чтоб мне понять: «нет» или «да».
Устало покачав головой, девушка вздохнула и, бросив последний бесстрастный взгляд на букет, выбралась из постели и принялась за утренний туалет.
Её молчание, нежелание общения и отсутствие даже самого малого намёка на прощение были непонятны даже Луису. День за днём и час за часом он убеждался, что Ривз младший стал более уязвим, чем когда-либо. Он также ощущал, что сочувствует Александру, так как кроме страданий сестры видел страдания и её мужа. Но Элисон упорно не хотела сносить стену, которую выстроила вокруг себя и своего будущего ребёнка.
Целую неделю Алекс пытался заставить её сердце оттаять цветами, записками, взглядами, призывающими к перемирию, но гордость брала своё. Они засыпали в раздельных, холодных постелях, думая друг о друге и о будущем, а на следующий день всё начиналось сызнова.
Одним из самых тяжёлых испытаний для Александра стала встреча с экономкой. Эта женщина, когда бы она ни увидела его, всегда одаривала мужчину едва ли не умоляющими взглядами. И вела она себя по отношению к нему не хуже родной матери. Такой искренний заботы Александр не помнил за все три года жизни во Франции. Миссис Уоллес, казалось, была единственной, кто искренне готов был принять блудного Ривза назад без каких-либо объяснений. А он не мог перестать ощущать скованность и отчаянно притворялся смущённым рядом с этой женщиной.
Элисон почти не выходила из своей комнаты, а её упрямство и обида бесили Александра и, к несчастью, слишком сильно повлияли на него в эти тяжёлые дни, когда он пытался привыкнуть к обществу и вспомнить прошлую жизнь. Сама того не понимая Элисон заставила своего мужа вдоволь помучиться. И восемнадцатого сентября он слёг с сильной мигренью и ужаснейшим кашлем.
Болезнь была странной, и, по словам одного знакомого лондонского профессора, всё-таки не смертельной. Тучный доктор с добродушным взглядом покинул спальню Александра и, очень осторожно прикрыв за собой дверь, сказал ожидавшему его Луису:
– Он плох, но его состояние стабильно. Он не умрёт, но он истощён. Ему нужен тщательный уход и отдых.
– А что с памятью? Она к нему вернётся?
– Хм, возможно, вполне возможно. Некая травма головы или иная органическая причина повлияли на работу его мозга. Признаюсь вам честно, мистер Шеффилд, у него одна из самых тяжёлых форм амнезии, которые мне доводилось изучать! И как вообще этот человек умудрился прожить так долго при всех его бесконечных шрамах и ранах? Ему просто несказанно повезло попасть обратно домой в руки близких людей.
Луис угрюмо ухмыльнулся, но ничего не ответил.
В течение последующих пяти дней Александр оставался в постели, иногда приходя в себя, но в основном забываясь крепким сном.
Пока ранние солнечные лучи ложились на красочный шерстяной ковёр на полу комнаты, Элисон, согнувшись и подтянув ноги к груди, сидела в кресле напротив постели Александра и следила за тем, как он дышит. Его грудь то и дело медленно поднималась и опускалась под тяжёлым одеялом; его левая рука была запрокинута за голову, и уже заметно посветлевшие, отросшие волосы были взлохмачены и в полном беспорядке.
Он спал, но сон был беспокойным, и мужчина время от времени издавал тихие стоны, тяжело вздыхал, не открывая глаза, затем вновь успокаивался. Видит Бог, в такие моменты Элисон хотелось броситься к нему в объятья, чтобы утешить и подарить покой. Забраться к нему под одеяло, обнять крепко-крепко и заставить его забыть всякую боль, но другие чувства и ощущения были сильнее той любви, которую она пронесла через три года разлуки. Кроме любви Элисон пронесла в себе тоску, непонимание и обиду. И они мешали ей сделать шаг навстречу. Когда же это случится?
В тени полупрозрачного полога над кроватью кожа Александра казалась совсем бледной. Элисон поднялась, расправила юбку своего платья и уже собиралась подойти ближе, как вдруг услышала настойчивые голоса за дверью спальни. Один из них принадлежал её брату, а другой она не узнала. В любом случае тот другой, незнакомец, требовал встречи с Александром. Элисон покинула комнату, решительно закрыв за собой дверь, и тут же столкнулась лицом к лицу с пожилым мужчиной в служебной форме. Рядом был и Луис, и выглядел он весьма обеспокоенно.
– Милая, это помощник капитана из нашего участка полиции, – представил он незнакомца сестре. – Сэр, это моя младшая сестра, Элисон Ривз…
– Да, я это уже понял. У меня есть неотложное дело к вашему мужу, миссис Ривз.
– Какое ещё дело? – девушка недоверчиво взглянула на брата, затем на помощника капитана. – В любом случае к нему нельзя! Он болен, ему нужен отдых…
– Вы ведь в курсе, чем занимался ваш муж до возвращения в Англию, – взгляд мужчины был неумолимо холоден и строг. – Кое-кто в Лондоне недоволен этим. Они знают, кто такой Нейтан Барнс, будьте уверены.
– И что вы собираетесь сделать? Арестовать его?
– Для начала я поговорю с ним. А затем, возможно, мне придётся произвести арест.
Даже произнеся последние слова, он ни на мгновение не смягчил тон своего голоса, не выказал понимание или сочувствие. Невольно Элисон завела руки за спину и сжала пальцами ручку двери так сильно, что даже стало больно. Девушка поглубже вдохнула и произнесла настолько многообещающе, насколько это было возможно сделать:
– Если вы или кто-то из ваших людей войдёт в эту комнату хотя бы в ближайшие четыре… нет, пять недель, я клянусь, что все вы пожалеете об этом.
Помощник капитана посмотрел ей в глаза, и Элисон увидела, каким хмурым стало выражение его лица. Если он не испугался, что точно не могло произойти, то разозлился, в этом она была уверена. С каким-то отчаянным вздохом Луис отвёл мужчину в сторону и, повернувшись спиной к сестре, тихо заговорил:
– Простите её, сэр. Но она так страдала последние годы. К тому же моя сестра в положении. Она ждёт ребёнка.
– Что? От кого?
– От своего мужа, конечно же! – Луис смерил начальника недовольным взглядом. – Я знаю, что говорят в Лондоне про команду Корнета Барнса, я слышал про все эти грабежи и убийства в проливе… Но уже слишком поздно предъявлять Александру обвинения.
– Шеффилд, я знаю свои обязанности. И поверьте мне, я найду, за что у него зацепиться…
– Что ж, попробуйте. Но он всё-таки муж моей сестры, отец её будущего ребёнка, а значит, ответственный за их будущее. Если вы думаете, что я просто так отпущу его за решётку, чтобы он вновь оставил Элисон одну, то вы ошибаетесь.
Офицер недовольно хмыкнул, но промолчал и так же молча развернулся и направился по коридору к лестнице, ведущей вниз. И хотя Луис остался недоволен результатом разговора, он, по крайней мере, был доволен самим собой.
Тем же вечером он сам пришёл навестить Александра. Увидев Ривза, сидящего на постели и глядевшего на смятые простыни, он кивнул ему в знак приветствия, пододвинул небольшой табурет ближе и сел, скрестив руки на груди.
– Как себя чувствуешь?
– Не так паршиво, как раньше, – ответил Алекс устало, проведя рукой по спутанным волосам. – Я слышал всё, о чём вы там говорили. Мне уже пора собирать вещи?
Луис тихо засмеялся и покачал головой. Алекс едва мог сидеть сам, а его белая рубашка была влажной от пота. Ему определённо требовался покой, и никаких переживаний сейчас.
– Нет уж, родственничек. Мы с отцом как-нибудь уладим все твои прошлые грязные делишки. Согласен?
– А я как-нибудь отблагодарю вас за это, – Александр вновь закивал. – Если ты не будешь против.
– Посмотрим.
– Ты думаешь, она простит меня? Твоя сестра.
Луис неопределённо пожал плечами и поднялся, чтобы уйти.
– Не знаю. Я знаю лишь, что она не просто так тебя защищала сегодня. Я видел, с каким рвением она это делала. Так что действуй, Ривз, потому как и мне надоело видеть в этом доме столько несчастных людей.
========== Глава 16 ==========
Лондон
В большом доме Фостеров было так светло и уютно, что этот самый семейный уют едва ли не резал глаза тем, кто к такому не привык. Но врагов у семьи не было, а завистников на приёмы не приглашали. И Элисон могла лишь радоваться за свою подругу, потому что у неё всё было хорошо. Любимая дочь, заботливый, замечательный муж и родители, которые всегда были рядом. Да, Марии не на что было жаловаться. Элисон понимала это, и ей становилось грустно от осознания того, что её жизнь совершенно отличается от подобной простой сказки.
Стараясь ничем не выдать своего настроения, девушка сделала глоток лёгкого вина и отвернулась от окна. Оглядывая празднично украшенный зал дома своей подруги, Элисон отыскала Марию и её супруга; хозяйка помахала ей рукой и ласково улыбнулась, на что девушка просто кивнула. Стало чуть прохладней, и Элисон поёжилась и подумала, что не стоило бы надевать настолько открытое платье. Широкие кружева, соскользнувшие с плеч, совсем не спасали от ночной прохлады. Элисон отошла от окна в сторону и продолжила в одиночестве наблюдать за группами гостей; праздные лондонцы с их громкими титулами, знакомые лица, запах дорогих сигар и бренди…
«Если бы мне здесь указали на дверь, я бы ушла, – думала Элисон опять и опять. – Я к этому никогда не привыкну?»
– Дорогая, неужели вы вновь одна? – услышала Элисон звонкий женский голос рядом с собой.
Ну, конечно же. Девушка повернулась к трём своим знакомым, леди с богатыми историями своих семей, все ещё молодым и красивым и, безусловно, завсегдатаям столичных торжеств. Элисон весь вечер молила Бога не повстречать их, но, видимо, он вновь был глух к её просьбам. С натянутой улыбкой девушка поприветствовала каждую из леди и спокойно произнесла:
– Вы абсолютно правы. Мой брат нынче очень занят, но миссис Фостер была слишком настойчива, и я просто не могла не прийти.
– Это похвально, – сказала дама с таким пышным бюстом, что порой казалось, её узкое платье вряд ли его удержит. – Но мы не о вашем брате говорим.
– Вот как.
– Ходят слухи, что ваш муж совсем недавно вернулся в столицу. Неужели это неправда?
Элисон готова была сквозь пол этого прекрасного зала провалиться, лишь бы не затрагивать эту тему, но уже поздно отступать. И кем её теперь будут представлять в обществе? Несчастная, беременная девушка с мужем, который её не помнит, и который был вынужден вернуться к ней, потому что его, видите ли, замучила совесть!
– Да, это так, он здесь. Правда, он чувствует себя не совсем хорошо после… путешествия… во Францию… где он…
С каждой новой паузой ей казалось, что она краснеет всё сильнее и вот-вот лопнет со стыда и полного неведения, что сказать, и будет ли это правильно. А дамы с живым интересом наблюдали за ней и, видимо, всё ждали продолжения некой увлекательной истории, которую Элисон должна была выдумать здесь и сейчас, но в голову ей ничего не приходило. Это был провал.
– Так что же ваш муж? Он так и не порадует нас своим присутствием?
– Он просто… ну…
Неожиданно чьи-то тёплые, длинные пальцы сжали её голые плечи, и девушка вздрогнула от внезапного прикосновения. Она просто боялась пошевелиться и тем более обернуться и посмотреть на нарушителя её личного пространства. Но ей и не нужно было делать этого. Через мгновение низкий, мужской голос прозвучал над ней, и она узнала его:
– Здравствуй, дорогая. Извини, что опоздал, – Александр поцеловал её в макушку, притом не отрывая взгляда от изумлённых женщин. – Дамы! Безумно рад вас всех здесь видеть.
Мужчина забрал из рук жены бокал с вином и отставил его в сторону, на столик. Затем последовали взаимный обмен короткими любезностями, приглушённые женские вздохи и любопытные, полные очарования взгляды, устремлённые, несомненно, на Александра. Хмурая и рассерженная Элисон стояла рядом и наблюдала за тем, как он едва ли не купался в этом женском внимании, целуя руки её знакомых и рассыпая приятными комплиментами. В конце концов, девушке всё это надоело, и она дёрнула мужа за рукав:
– Нам нужно поговорить!
– Конечно, дорогая. Вы ведь нас простите, леди?
Молодые женщины захихикали, кивая в ответ, и Элисон, взяв супруга за руку, потянула его за собой к балкону. Как только они оказались на свежем воздухе, девушка распустила тяжёлую штору, чтобы закрыться от шума зала, затем повернулась к мужу. Вид у неё был весьма решительный, и Александр коротко засмеялся.
– Что смешного?!
– Ты так прелестна, когда злишься. Хотя я и не понимаю, почему.
– Не понимаешь? – она яростно тряхнула руками. – Что это за представление? Ты должен быть дома, в постели! Ты ведь болен!
– Кто тебе это сказал? И прекрати так размахивать руками, прошу тебя. С высоты своего роста я могу видеть твою грудь, а это отвлекает…
Элисон, наконец, могла спокойно его разглядеть и уже не верила своим глазам: его бледность совершенно пропала, глубокие зелёные глаза озорно сияли в полутьме ночи; даже шрамы на лице были едва заметны при таком освещении; чёрные волосы немного потрепал ветер, но это только подчёркивало его привлекательность. В узких, прямых брюках его стройные ноги казались такими длинными, что просто дух захватывало. Алекс, видимо, снял пиджак, так как сейчас на нём были только белая рубашка и кремовая жилетка.
Невольно Элисон залюбовалась им, но только на несколько мгновений, затем тряхнула головой и вновь серьёзно посмотрела на супруга. Несколько длинных завитков локонов выбились из высокой причёски и теперь касались её голых плеч.
– Как ты мог это сделать?
– Сделать что? Прийти на приём за своей женой, которая даже не удосужилась проведать меня за последние два дня? Или которая ни разу не заикнулась насчёт этого вечера?
Молча проглотив обиду за эти замечания, девушка вымученно застонала, отвернувшись, повернулась вновь и приглушённо произнесла:
– Тебе нужен был покой, вот и всё. Я не хотела, чтобы тебя что-то тревожило! А теперь ты являешься сюда, выставляя меня полной дурой, которая ничегошеньки не знает про своего мужа! К тому же, не успел ты здесь появиться, как вдруг начинаешь флиртовать со всеми дамами!
Его глаза вдруг стали такими тёмными, а улыбка – невероятно порочной, что Элисон невольно вздрогнула.
– О-о-о, вот в чём дело, – томно протянул Александр, разглядывая раскрасневшееся лицо жены. – Да ты ревнуешь!
Для Элисон уже было поздно что-либо отрицать. Она действительно ощущала это неприятное, колкое чувство, которое странным образом завладело ею во время того, как Александр общался с теми женщинами.
– Не об этом речь! Ты не можешь вот так внезапно появляться, заставляя меня чувствовать себя…
– То есть, я должен угадывать, когда ты чувствуешь себя посмешищем? – он снова улыбнулся и хмыкнул. – Я просто понял, что мне надоело валяться в постели. Я – не хрупкая фарфоровая кукла, Элисон. Я сам решаю, что делать и каким образом. Я пришёл сюда и ради тебя тоже.
– Да неужели?
– Теперь все они видят, что твой муж жив, сопровождает тебя, и всё у тебя хорошо. Разве так ты выглядишь дурой?
Девушка потупила взгляд и покорно промолчала. Сейчас она уже не знала, что на самом деле чувствует по отношению к своему супругу. Лёгкий порыв ветра заставил её поёжиться, и Александр это заметил. Он подошёл совсем близко к ней, коснулся кружев её платья и задумчиво произнёс:
– Какая ты красивая в нём. Словно фея из сказки… Прелестное платье. Но я бы предпочёл снять его и увидеть то, что ты прячешь под ним.
Элисон глубоко вздохнула, запрокинув голову, и когда её ошеломлённый взгляд встретился со взглядом мужа, у неё перехватило дыхание. Если позволить ему сейчас эти соблазнения, добром это не кончится, подумала Элисон и сделала шаг назад.
– Нам лучше вернуться. Не хочу, чтобы Мария и Дениэл… мистер Фостер потеряли нас.
– Я бы предпочёл потеряться с тобой.
Она ничего не ответила, отвернувшись и таким образом скрыв от него смущённую улыбку. Элисон представила мужа хозяину дома, и Дениэл Фостер оказался весьма рад этому знакомству. Он расспрашивал Александра, что тот думает об открытии крупной фабрики в пределах Лондона, и их разговор затянулся на долгие минуты. Элисон не переставала наблюдать за мужем весь этот вечер, но так и не смогла до конца понять, простила ли она его. Простила ли саму себя.
После полуночи они вдвоём покидали дом Фостеров; их экипаж медленно ехал по узкой улочке Поттери-Лэйн, что на Ноттинг-Хилл. Элисон устала и выглядела соответствующе; её уже не заботила помятая шляпка, или что шаль свисала с сиденья и касалась пола. Даже совершенно распавшаяся на локоны причёска её больше не волновала. Эта ночь выматывала её с каждой новой минутой, и только пристальные взгляды мужа заставляли девушку то и дело очнуться от накатывающей волны сна.
Александр вёл себя иначе с той самой минуты, стоило им сойти с порога чужого дома. Он молчал, всё время разглядывал Элисон, задумчиво, заинтересованно, и ей было неловко под этим пристальным взглядом. До дома Шеффилдов оставалось совсем недалеко, когда вдруг Алекс постучал по дверце экипажа и прикрикнул на кучера, чтобы тот остановился.
Не успела Элисон опомниться, как Александр уже был снаружи, открывал дверь с её стороны и протягивал ей руку:
– Вылезай.
– Зачем это?
– Я сказал, вылезай.
Что-то напугало её в этом приказном, строгом тоне его голоса; девушка вжалась в сиденье, тогда супруг схватил её за руку под локтём и заставил выбраться из экипажа. Вокруг было слишком темно, где-то отчаянно завыл дворовый пёс.
– Подожди нас, – бросил мужчина кучеру, и тот бездумно кивнул в ответ.
Александр повёл жену в сторону к высокому, решётчатому забору, окружавшему чей-то богатый дом. Элисон всхлипнула, едва взглянув на занавешенные, тёмные окна, но паника не успела охватить её, так как Александр, настойчиво прижав девушку к решётке, наклонился и крепко поцеловал жену, не отстраняясь очень долго. Его губы были мягкими и горячими, и Элисон едва хватало воздуха. Алекс углубил поцелуй, сначала прикусив нижнюю губу девушки, затем лизнув её, и продолжал целовать, снова и снова касаясь языком её языка; его тёплые пальцы задирали юбки всё выше, и он так тесно прижимался к её животу пахом, что даже через всю эту плотную ткань одежд Элисон чувствовала, как сильно он был возбуждён.
Это неожиданное проявление страсти шокировало её, но поцелуй затянулся, и теперь Элисон чувствовала нечто большее, чем просто волнение или смущение. Она громко вздохнула, стоило Александру оторваться от неё, встретилась с его полным дикого желания взглядом, затем вдруг обвила его шею руками и сама притянула к себе. Когда он крепко прижался к ней, скользнув языком между её губ, Элисон приглушённо застонала. Её рука дёрнулась выше, пальцы коснулись его мягких волос. А запах его тела… Это было мятное масло. По крайней мере, так ей показалось.
Его правая рука уже ласкала её грудь сквозь ткань платья, а стоило его пальцам коснуться нежной кожи под ключицей, и девушка отчаянно вскрикнула. Как долго они так целовались, не в силах оторваться друг от друга, ни он, ни она не знали. Только хриплый кашель кучера заставил Элисон опомниться и остановиться. Она посмотрела мужу в лицо и шёпотом произнесла:
– Нет, так нельзя… Это неправильно. Мы должны уже быть дома…
– Верно, – его хищная улыбка была ещё страннее внезапного порыва. – Дома. Ты уже несколько минут как должна быть в моей постели без этого чёртового платья!
– Я не это имела…
Но он уже потащил её за собой, помог забраться в экипаж, и всю оставшуюся до дому дорогу они оба провели в молчании. Элисон только кусала губы и думала, чем всё это закончится, если её сердце так и не ответит на то, чего просит Александр.
========== Глава 17 ==========
Было уже совсем поздно, и все домашние, несомненно, спали. Так думал Александр, ведя Элисон по тёмному коридору в свою спальню. Одна свеча в канделябре, который он держал в левой руке, уже погасла; когда Алекс пропустил жену вперёд, открыв перед ней дверь, она спешно вошла в комнату, стараясь не поднимать головы. Александр поставил канделябр на письменный стол, затем закрыл дверь спальни и повернулся к застывшей посреди комнаты Элисон.
Она не казалась испуганной, просто растерянной, но ему этого было недостаточно, чтобы останавливаться. Очень быстро он начал раздеваться, неотрывно глядя за неё, и дышал так часто и громко, словно задыхался. На полу, возле небольшого мягкого кресла, уже лежали его жилетка и рубашка, а когда Александр стал расстёгивать ремень брюк, Элисон решилась его остановить:
– Нет, пожалуйста.
Она тяжело вздохнула и села на высокую, заправленную кремовыми простынями постель мужа.
– Я не могу. Прости меня, но я… не могу.
Александр громко выругался по-французски, но Элисон догадалась о смысле этих слов. Стоило ей поднять на него глаза, и она поняла, как сильно он разозлился. Мужчина встал у стола, вцепившись пальцами в его края, и посмотрел на свою жену так, словно готов был вот-вот её убить. Его грудь высоко поднималась из-за частого дыхания, а челюсти были крепко сжаты.
– Я понимаю, что ты ожидал совсем не этого. Прости, но сейчас я не знаю, готова ли к этому…
– М-м-м, я вижу.
Он резко мотнул головой, словно хотел отогнать неприятные мысли, затем вдруг зашагал к двери и вышел в коридор, не закрыв её за собой. Элисон сидела на краю широкой постели, пытаясь собраться с мыслями. Чувствуя огромную пропасть между собой и Алексом, она хотела понять, как же заполнить её, как пересечь эту границу. Положив ладонь на живот, девушка вспомнила, как перед расставанием три года назад супруг просил её ответить, любит ли она его. Тогда она не пересилила себя. Но ведь она не соврала тогда! Она действительно не была уверена, поэтому промолчала. Теперь же всё повторялось… Элисон вдруг стало невероятно страшно.
Александр вернулся через несколько минут, всё такой же злой и полуголый. Он захлопнул за собой дверь, да так сильно, что канделябр и пустой бокал на столе звякнули о его поверхность. Мужчина бросил на стол свёрток каких-то бумаг и повернулся к Элисон. Его гневный взгляд и решимость, которая ощущалась даже на расстоянии, напугали её ещё больше.
– Ч-что ты задумал?
Он подошёл к ней, схватил за руку, подвёл к столу и, ткнув пальцем в документы, почти прошипел:
– Видишь это? Твой братец любезно дал мне почитать наш брачный договор. Узнаёшь, я тебя спрашиваю?
Элисон взглянула на бумаги, которые были при ней почти всегда за эти три года. Конечно, она узнала их. Девушка закивала головой, чувствуя, что вот-вот расплачется. Александр ещё держал её за руку, крепко сцепив длинные пальцы; жар его кожи Элисон ощущала всем телом и не могла понять, от гнева ли это, или он до сих пор желает её.
– Можешь подписывать эти бумажки, дорогая! – Алекс дёрнул её на себя, и Элисон тихо вскрикнула. – Давай, я не стану тебя удерживать! Подпиши документ, и он разделит нас, тогда ты снова станешь свободна! И, может быть, тогда ты прекратишь свои глупые игры со мной, игры, которые мне надоели.
– Я не виновата, что ты потерял память! – она полуобернулась к нему и взглянула как можно смелее. – Я не виновата, что ты был таким упрямым и сбежал от меня лишь потому, что я не сказала «я люблю тебя»! И я не виновата в том, что ты отправил меня в Англию после того, как мы… как ты…
– Ну же, договаривай, – он низко наклонился к ней, и его дыхание почти коснулось её щеки. – После того, как я тебя взял, да? После того, как мы занимались любовью…
– И что дальше?!
– Ты хотела этого, – прошипел он сквозь зубы. – Ты тоже этого хотела, чёрт подери! И сегодня, там, на улице, ты меня целовала, дорогая! Так в чём же дело?
– Я просто не чувствую, что готова к близости…
– О-о-ох, да перестань же ты!
Он резко отпустил её, тогда Элисон сделала пару шагов назад, держась за край письменного стола и не отводя от мужа глаз. Александр тихо зарычал, утерев ладонью влажный лоб, затем вновь посмотрел на неё.
– Называй вещи своими именами, крошка. Ты не готова к тому, чтобы спать со мной в одной постели? Заниматься со мной любовью? Почему? Я тебе противен стал?
– Нет, я не знаю… Не в этом дело…
– Ты прекрасно знаешь, чёрт возьми, знаешь! Ты хочешь этого не меньше меня, но упрямишься! Мне это надоело, Элисон. Я понял, что должен быть рядом, я вернулся, и вот, я здесь. Я прошу тебя только быть со мной, но ты выдумываешь какие-то отговорки! Нет, хватит! Либо ты подписываешь эти чёртовы бумажки, либо делаешь то, что я хочу.
– Ты с ума сошёл? – почти прокричала она. – Ты разозлился только потому, что я не ложусь с тобой в постель сегодня ночью? Да за кого ты меня принимаешь? Я не буду делать это, если не чувствую желания! Я – твоя жена, а не игрушка. У меня тоже есть чувства и …
– Вот как? Только здесь главное не «жена», а «твоя»! Да, крошка. Ты – моя. И уже только поэтому я вправе требовать от тебя любви. Если, конечно, ты до сих пор верна своим словам.
– Я и верна, – Элисон с жалостью посмотрела на него и сглотнула. – Я люблю тебя, но это не означает, что я обязана делать всё, чего бы ты ни захотел.
Александр выпрямился, и его взгляд вдруг стал таким манящим и глубоким, что девушка поразилась этому. Мужчина медленно, даже томно провёл рукой от своего левого плеча по груди и до низа живота, наблюдая притом за реакцией жены. А Элисон казалось, что она уже готова отказаться от своих слов. Боже, но его пальцы, и влажная кожа, и эти маленькие шрамы на ней…
– Ты ведь знаешь, я никогда не возьму тебя силой… Но подумай об этом ещё раз, дорогая. Я хочу тебя. И все эти долгие, одинокие ночи хотел. Ты – моя, и я имею полное право требовать тебя и только тебя. А когда я требую, я получаю. И сегодня ночью так будет. Ты не посмеешь уйти! Я возьму тебя, и сначала это будет медленно и нежно, но после тебе придётся ответить за свою гордость, и за дерзость.
