Текст книги "Культурология: Учебник для вузов"

Автор книги: Елена Ботвинник

Соавторы: Бэлла Эренгросс,Рубен Апресян
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

6.8. Человек как продукт культуры

Человек творит культуру, но само становление личности является результатом культурной эволюции индивида. Центральной фигурой культуры был и остается человек, ибо культура – мир человека. Будучи созданным человеком, культурное пространство оказывается наполненным теми компонентами (воспитанием, образованием, моралью, законами, религией, искусством, политикой), которые функционируют уже как бы «сами по себе». Это они реализуют адаптивную функцию культуры, помогая человеку приспособиться к условиям окружающей среды; познать образцы социального поведения и действия на работе, в семье, в быту; усвоить знания, нормы и ценности той группы, коллектива, территориальной общности, в которые он входит.

Адаптивная функция культуры способна переходить в человекотворческую – развивать и реализовывать сущностные силы человека, его знания, опыт, способности и потребности. Общество и культура предлагают человеку множество сценариев его преобразования, среди которых он сам выбирает подходящий. Осуществление личностью своего жизненного сценария предполагает участие других людей, определенного социального окружения (например, семейного). Культура творит человека по заказу общества и под его «присмотром». Но каковы же этапы формирования человека культурой?

Важнейший этап человекотворчества связан со становлением развитого самосознания личности: с ее способностью оценивать свое место в жизни, выбирать линию поведения и нести ответственность за этот выбор. Ядром самосознания человека является мировоззрение, которое помогает разбираться в конкретных ситуациях и планировать свое будущее. Размытость самосознания и мировоззрения личности выражается в неумении конструировать содержательную и гибкую перспективу своей жизни. Подобное неумение часто влечет за собой кризисные явления в развитии человека, которые находят свое выражение в преступном поведении, в настроениях крайней безысходности и в неспособности адаптироваться в меняющемся мире.

Степень четкости взглядов человека на мир характеризует следующий этап – уровень культуры личности.

В формировании культуры личности важны такие ориентиры, как образованность, культурность, духовность, интеллигентность, общение. Но они не всегда совпадают, как, например, понятия «образованность» и «культурность». Образованность означает запас знаний человека и не связана с нравственной культурой, эстетической культурой, культурой общения.

Культуру личности образуют также духовность и интеллигентность. Что же такое духовность? Основной смысл духовности заключается в том, чтобы оставаться в любых обстоятельствах человечным по отношению к людям. Правда и совесть, справедливость и свобода, нравственность и гуманизм составляют ядро духовности. Антиподом духовности человека является цинизм, характеризующийся презрительным отношением к людям, к культуре общества, его духовным и нравственным ценностям. Понятия «духовность» и «интеллигентность» близки друг другу. Интеллигентность, так же как и духовность, включает в себя определенные социальные и культурные качества человека. Под интеллигентностью подразумевают высокий уровень общекультурного развития личности, ее нравственную надежность, честность, правдивость, бескорыстие и ответственность, высокоразвитое чувство такта, долга и порядочность. Опасные изменения в социуме и постоянное, по определению русского философа XX века Н.О. Лосского, «дерзкое испытание ценностей» вынуждают человека расширять собственный диапазон представлений о добре и зле. Приспосабливаясь к обстоятельствам, человек иногда, сохраняя внешние проявления цивилизованности, теряет прежнюю способность воспринимать чужие проблемы. Постепенно пропасть между его духовностью и интеллигентностью углубляется и все больше волевых усилий должен прилагать человек, чтобы сохранять в неприкосновенности лучшие качества своей души.

В становлении культуры личности велика роль общения, внешнее проявление которого – это поверхностный, этикетный уровень человеческого взаимодействия. Основные нормы внутренней культуры общения связаны с необходимостью относиться к другим так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Общение культурного человека строится на совпадении внешнего и внутреннего аспектов.

Таким образом, не только человек преобразует в «культурные» формы собственного бытия. Культура также оказывается способной программировать жизнь, деятельность, процессы адаптации и способы самоопределения личности.

6.9. Опасность недооценки роли культуры в становлении и развитии личности

Созидание человеком культуры как необычайно сложного явления бесконечно. Таким же нескончаемым оказывается процесс воздействия ценностей культуры на личность. Еще с детства в психике человека формируется своеобразная структура, которая в дальнейшем определяет его ведущую деятельность и тип жизненных отношений. Речь идет о культурологическом сознании человека – идеальном образном мире, в котором личность действует творчески. Для человека и общества оказывается важным, что составляет содержание их культурологического сознания. Недооценка роли культуры в становлении отдельной личности сегодня может нести угрозу всему человечеству завтра.

Пренебрежительное отношение к культурному наследию прошлого или отрицание необходимости существования нового в культуре может быть воспитано у человека семьей, средствами массовой информации, официальной идеологией государства. Изменение в ценностном соотношении «старого» и «нового» образует в сознании большинства людей (наиболее ярко это проявляется в социальной категории 15—30-летних) «противоречивую гармонию». В результате одновременно уродливо развиваются и человек, и общество, и культура. Это выражается в «нецивилизованном» решении тех проблем, которые связаны с научно-техническим прогрессом, экологическими катастрофами, межнациональными и межгосударственными отношениями, воспитанием и образованием, соблюдением прав и личных свобод человека. В обществе ширится разочарование в культурной значимости достижений как отдельных граждан, так и государства в целом. Растет уверенность людей в непреодолимости экономических, политических, нравственных кризисов, отрицается прогресс, крепнет страх перед будущим, доминирует исключительно потребительское сознание. Человек по своему образу жизни все чаще дистанцируется от культуры, общества и государства, направляя свою деятельную энергию в другие сферы – в социальные движения протеста и альтернативный стиль жизни. Это ведет к утрате гибкости сосуществования различных традиций в едином общечеловеческом пространстве.

Судьба культуры и человека зависит от того, сумеет ли человечество воспользоваться заложенным в недрах культуры творческим потенциалом и направить общественную жизнь в русло всестороннего развития и социальной справедливости.

Цитируемая литература

1. Кант И. Собр. соч.: В 6 т. Т. 6. М., 1996.

2. Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990.

3. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20.

4. Шендрик AM. Теория культуры. М., 2002.

5. Тейяр де Шарден. Феномен человека. М., 1987.

6. Кон И.С. В поисках себя: Личность и ее самосознание. М., 1984.

7. Кармин А.С. Культурология. СПб., 2001.

8. Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. М., 1992.

9. Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.

10. Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1995.

11. Толстой Л.Н. О жизни // Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. XIX век. М., 1995. С. 466–470.

12. Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 14. Л., 1972 1990.

13. Буянова Е.Г. Романы Ф.М. Достоевского. М., 1998.

14. Бердяев Н.А. Человек и машина // Вопросы философии. 1989. № 2. С. 147–162.

15. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека // Бердяев Н.А. Царство духа и царство кесаря. М., 1995.

16. Крутоус В.П. Культура и цивилизация // Философия. М., 2002. С. 486–505.

План семинарского занятия

1. Поиски человеческой сущности: история вопроса.

2. Культура XX столетия – новая концепция человека.

3. Культура как система запретов.

4. Значение культуры в становлении и развитии личности.

Темы рефератов

1. Представления Фрейда о «злой» и «доброй» природе человека.

2. Смысл жизни человека: содержание и проблемы.

3. Сущность личности как социально-культурного явления.

4. «Свобода» и «творчество» в философии Н.А. Бердяева.

5. «Индивидуальное» и «массовое» начало в человеке.

6. Индивидуализм сегодня: «за» и «против».

7. Человек – синтез интеллекта и творчества.

8. Свобода и нормативность в пространстве отечественной культуры.

9. Права человека и личные свободы в контексте культуры.

10. Компьютерные технологии: созидание или разрушение личности.

11. Молодежные проблемы: конфликт между личностью и социумом.

12. Ответственность как критерий нравственной зрелости «массового человека».

13. Оптимизм и пессимизм как мера человеческого бытия.

14. Эгоизм как социокультурный феномен.

15. «Мужские» и «женские» ценности в современной культуре.

16. Личность в культуре мегаполиса и провинции.

Рекомендуемая литература

Бердяев НА. О назначении человека. М., 1993.

Воронович Б.А. Созидательный потенциал человека. М., 1998.

Гуревич П.С. Человек. М., 1995.

Дилигенскии Г.Г. В защиту человеческой индивидуальности // Вопросы философии. 1990. № 3.

Каган М.С. Мир общения. М., 1988.

Камю А. Человек бунтующий. М., 1991.

Кон И.С. Открытие «Я». М., 1978.

Манхейм К. Человек и общество в век преобразований. М., 1991.

Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.

Мир философии: В 2 ч. Ч. 2, разд. 5 (1). М., 1991.

Моисеев Н.Н. Человек во Вселенной и на Земле // Вопросы философии. 1990. № 6.

Ницше Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей. Киев, 1994.

О Великом Инквизиторе: Достоевский и последующие. М., 1991.

Сартр Ж.П. Тошнота. М., 1994.

Фромм Э. Душа человека. М., 1992.

Хейзинга Й. Человек играющий. М., 1992.

Юнг КГ. Проблемы души нашего времени. М., 1994.

Раздел II
Духовная культура

Глава 7
Общее понятие духовной культуры

Когда природа человека лишила его способности ходить на четвереньках, она дала ему, в виде посоха, – идеал! И с той поры он бессознательно, инстинктивно стремится к лучшему – все выше!

A.M. Горький

7.1. Ценностный мир человека

В самом общем плане культура – это совокупность норм и ценностей, посредством которых упорядочивается и организуется природа, задается или устанавливается смысл происходящим событиям. И уже поэтому культура – это порождение духа, выражение духовности.

Есть различные определения человека. В свое время Аристотель противопоставил формальному определению человека как «существа двуногого и без перьев» («без перьев», чтобы отличать человека, например, от петуха) более существенное, на его взгляд, понимание человека как «существа общественного». Есть и другие определения человека как «существа разумного» (Р. Декарт), «изготавливающего орудия труда» (К. Маркс), «играющего» (Й. Хейзинга). С точки зрения нашей темы хотелось бы обратить внимание на определение человека, данное Н. Бердяевым: человек – «существо оценивающее». Мыслитель полагал, что от всего живого на Земле человек отличается в первую очередь своей способностью оценивать мир, в котором живет. Человек не просто работает, мыслит или играет, но еще каким-то образом относится к тому, что он делает и что с ним происходит. Именно такое понимание человеческой природы, как представляется, позволяет подойти к пониманию природы духовной культуры.

Ценности – это представления, в которых отражается значение (положительное или отрицательное) для человека предметов, событий или явлений с точки зрения удовлетворения его потребностей и интересов. Соответственно, нормы – это представления, посредством которых обеспечивается императивность, т. е. повелительность, ценностей и, стало быть, их включение в человеческую деятельность.

Мир ценностей и норм разнообразен: что-то ценно для человека как для представителя той или иной профессии, гражданина определенного государства, представителя этнической общности, мужчины или женщины, а что-то ценно для него потому, что он человек, человек как таковой. В своей совокупности ценности представляют иерархическую систему, а значит, можно говорить о высших и низших ценностях. Это различие проводится не для того, чтобы понять, какие ценности низшие, а для того, чтобы приобщиться к высшему. Вопрос различения высших и низших ценностей – это в конечном счете и есть вопрос духовного содержания жизни человека.

Высшие ценности (истина, добро, красота и др.) формируют представления об идеале как образе совершенства, указывающего на то, как должно быть. В истории мысли вопрос о содержании идеала, его природе и происхождении решался в зависимости от культурных традиций, философских и религиозных предпочтений.

Согласно религиозным взглядам высшая норма (идеал) жизни заповедуется Богом. В иудаизме, буддизме, зороастризме, христианстве, исламе, не говоря о более поздних религиях, представление об идеале, о должном либо прямо дается Богом – Буддой, Зороастром, Христом, либо передается Богом через пророков – Моисея в иудаизме или Мухаммада в исламе. Существует другой взгляд на происхождение идеала, согласно которому в форме идеала человеческий разум открывает универсальный закон природы, принцип гармонии, пронизывающий все устройство Космоса, или Природы. Таково натуралистическое, или космологическое, понимание природы идеала (например, в древности Пифагор и Гераклит, в Новое время Дж. Бруно и Б. Спиноза, в Новейшее Г. Спенсер и П. Тейяр де Шарден). Сторонники социального происхождения представлений об идеале (Т. Гоббс, Дж. С. Милль, К. Маркс, М. Вебер, Дж. Ролз) считают, что идеал в особой форме отражает потребность любого сообщества в стабильности, порядке и внутриколлективной взаимопомощи.

Есть еще один тип теорий, на который мы будем ориентироваться в первую очередь, рассматривая вопросы духовной культуры. Аристотель, К.А. Гельвеций, Ж.П. Сартр, Э. Фромм – столь разные мыслители подчеркивали, что содержание идеала обусловлено особенностями существования человека не только как общественного, т. е. живущего среди других людей, но и как свободного и духовного, т. е. возвышающегося над наличными условиями жизни и преобразующего жизнь, творческого существа. Благодаря своей способности ценностно относиться к миру человек наполняет деятельность и происходящее вокруг смыслом – осмысляет, подводит основание. В конечном счете он стремится дойти до последних корней сущего. В этом и состоит сфера духовности. А деятельность и опыт, в которых она проявляется, представляет собой духовную культуру.

В философии XIX и XX веков было принято разделять культуру на материальную и духовную. В современной социальной мысли более распространена трехчленная классификация культуры: материальная, социальная, духовная. К материальной культуре следует отнести нормы и ценности, обслуживающие приспособление человека к окружающей природной среде, регулирующие отношения человека со средой его обитания, относящиеся к технологической стороне жизни; к социальной культуре – нормы и ценности, регулирующие отношения людей друг к другу, систему статусов и социальных институтов; к духовной – субъективные аспекты жизни, нормы и ценности, которые способствуют развитию человека, знающего и практикующего эти нормы и ценности. Поскольку, как уже отмечалось, нормы и ценности имеют некоторую иерархию, то духовная культура отражает путь возвышения человека по этой иерархии.

7.2. Природа духовности

Для понимания особенности духовной культуры принципиальным является понимание природы духовности. Под духовностью, как уже было сказано, традиционно понимается обращенность человека к высшим ценностям – сознательное стремление усовершенствовать себя, приблизить свою жизнь к идеалу. В этом отношении не всякие культурные нормы духовны. Многообразие культурного опыта включает в себя и гигиену, и письмо, и гимнастику с атлетикой, и этикет, и наслаждение, и зарабатывание денег, и извлечение прибыли и т. д. Так что культура сама по себе, без обращенности к идеалу не является духовной.

Духовное инобытийно повседневному. Оно отлично от него, оно противостоит ему. Именно в противостоянии природному, повседневному обнаруживается духовность. Однако в этом противостоянии таится возможность существенных внутренних противоречий психологического свойства. И они могут сказываться на культурном опыте человека. В сфере духовной культуры человек возвышается над эмпирией, внутренне освобождается от зависимостей (материальных, социальных, психических) эмпирического существования.

Духовное преодоление повседневности является индивидуализированным. Повседневность рутинна и безлична. Она может разнообразиться внешними событиями. Один из способов ухода от повседневности может заключаться в организации или провоцировании событий, желательно ярких и наполненных острыми ощущениями. Но чем больше внешних событий увлекают человека, тем менее его бытие является индивидуализированным. Скорее наоборот, человек деперсонифицируется в событиях, которые по своему содержанию и пружинам развития внешни ему.

Без индивидуализации человеком собственной жизни невозможно одухотворение. Неправильно было бы понимать это утверждение в духе индивидуализма. Речь идет о том, что творческая самореализация личности и ее духовное возвышение невозможны на пути простого подражания, пусть даже самым высоким образцам. Так же преодоление повседневности не сводится к обращению к другой повседневности. Рутинная повседневная, или обыденная, деятельность может наполняться некоторым ритуальным содержанием. Ритуализованная повседневность уже не воспринимается столь чуждой, ритуальность сама по себе как бы привносит в повседневность смысл. Но ни человек, ни его повседневность от этого не меняются.

Духовность не просто противостоит повседневности: она выражается в привнесении в повседневность дополнительных, но вместе с тем возвышающих, «предстоящих» ей смыслов. Этим объясняется то, что не во всех своих формах культура духовна. Во всяком случае, не всегда освоение личностью культурных форм как таковых знаменует ее приобщенность к духовности. Это справедливо не только в случаях приобщения к формам массовой культуры и освоения их. «Слепое», неосмысленное воспроизведение высоких культурных образцов также оказывается, как правило, безличностным, неодухотворенным. Одновременно привнесение в повседневность дополнительных смыслов может быть всего лишь формой развлечения, способом разнообразия или тривиализации повседневности.

Одухотворение же предполагает работу, посредством которой происходит возвышение человека над суетой – в себе и в своем окружении, облагораживание повседневности. В этом плане простейшей формой духовного отношения к миру является познание. Не любопытство, не поиск новостей, информации, когда человек растворяется во внешнем. Но отношение к миру сначала как к внешнему, чужому, осваиваемому в его частностях и в целом – путем его определения и осмысления, выстраивания картины мира. Это может быть картина мира «как он есть», как он «открывается» исследователю. Такова классическая парадигма. Это может быть картина мира как он понимается исследователем, конструируется и интерпретируется им в определенных интеллектуальных или прагматических интересах. Такова постклассическая или постмодернистская парадигма познания. Однако в любом случае мир осмысляется, и в этом процессе человек (гносеологически или онтологически) выступает носителем смыслов, привносимых в мир.

Феномен духовности трудно выразить в рациональных понятиях. На это в своих работах обращал внимание Н.А. Бердяев: он писал, что о духе нельзя выработать понятия, но можно уловить признаки духа. В качестве таковых он называл свободу, смысл, творческую активность, целостность, любовь, обращенность к высшему, божественному миру и единение с ним. Следуя этой логике, мы подробнее остановимся на свободе, творчестве, стремлении к совершенству как основных признаках духовной культуры.

7.3. Ценность свободы

Что такое свобода? Ответ на этот вопрос можно уяснить для себя, задумавшись над другими: «Что значит – я свободен?», «Чего мне не хватает для того, чтобы чувствовать себя свободным, чтобы быть свободным?» Как ценностное понятие «свобода» является безусловно положительным. Какое бы понимание свободы мы ни взяли: юридическое (свобода как предоставленность самому себе, «незаключенность»), политическое (свобода как права – слова, собраний, печати, совести и т. д.), философское (свобода воли, действия и поведения), – обретение свободы мыслится как великое благо.

В самом общем смысле свобода – это отсутствие давления или ограничения. Это значение слова отражено в словаре В. Даля: «Свобода – своя воля, простор, возможность действовать по-своему, отсутствие стеснения, неволи, рабства».

Особое ощущение и понимание свободы как отсутствия давления выражается в русском слове, очень близком по смыслу слову «свобода» и нередко употребляемом синонимично ему. Это слово – «воля». Воля – это свобода от рабства, от крепостного состояния, это данный человеку простор в поступках, это отсутствие неволи, насилования, принуждения; это сила, и власть, и могущество; но это – и простор в желаниях.

Социальный ученый и историк Г.П. Федотов (1886–1951) писал: «Свобода для москвитянина – понятие отрицательное: синоним распущенности, «наказанности», безобразия… Воля есть прежде всего возможность жить, или пожить, по своей воле, не стесняясь никакими социальными узами, не только цепями. Волю стесняют и равные, стесняет и мир. Воля торжествует или в уходе из общества, на степном просторе, или во власти над обществом, в насилии над людьми. Свобода личная немыслима без уважения к чужой свободе; воля – всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо. Разбойник – идеал московской воли, как Грозный – идеал царя. Так как воля, подобно анархии, невозможна в культурном общежитии, то русский идеал воли находит себе выражение в культуре пустыни, дикой природы, кочевого быта, цыганщины, вина, разгула, самозабвенной страсти – разбойничества, бунта, тирании» [1, с. 286].

Не следует обольщаться тем, что Федотов говорит о давно минувших временах. Такое представление о свободе помимо всего присуще и отроческому сознанию вообще, в этом смысле каждый человек так или иначе проходит через понимание свободы как воли, в смысле оторванности от внешнего контроля, предоставленности самому себе. Свобода, понимаемая в первую очередь как воля, обнаруживается отрицательно – как «свобода от чего-то».

Иное понимание свободы – как самообладания – вырабатывается в философии, в рамках морального воззрения на мир. Воля обнаруживается как свобода через обуздание своеволия. В сфере права это – подчинение личной воли общей воле, выраженной в общественной дисциплине, поддерживаемой в первую очередь государственным законодательством. В сфере морали это – сообразование личной воли с долгом. Образно это выражено в известной английской пословице: свобода моего кулака ограничена кончиком чужого носа; в ней речь идет о свободе вообще: свобода одного человека ограничена свободой другого.

Отрицательная свобода, или независимость, предстает, таким образом, уже не как своеволие, а как автономия. Автономия выражается в: а) неподопечности, т. е. в свободе от патерналистской опеки и тем более диктата с чьей-либо стороны, в том числе со стороны государства; б) действиях на основании норм и принципов, которые люди признают как рациональные и приемлемые, т. е. отвечающие их представлению о благе; в) возможности воздействовать на формирование этих норм и принципов (в частности, в порядке публичного обсуждения и законодательной инициативы), действие которых гарантируется общественными и государственными институтами.

Отсюда не следует, что люди должны отказаться от своих частных целей и непременно стать законченными альтруистами. Но каждый человек, стремясь к достижению частных целей, должен оставаться в рамках легитимности, т. е. в рамках признанных и практически принятых норм. Каждый в своих действиях должен воздерживаться от произвола. С точки зрения психологии поведения автономия выражается в том, что индивид N действует в уверенности, что другие признают его свободу и из уважения (а не из страха) не препятствуют ей, а также в том, что N утверждает свою уверенность в действиях, демонстрирующих уважение к свободе других.

Отрицательная свобода как автономия обращается в свободу положительную: автономия означает уже не только отсутствие внешнего давления, ограничения, принуждения, но и возможность собственного выбора. «Свобода не выбрать весьма убога» (И. Бродский). Свобода оказывается «для чего-то»: по крайней мере, для осуществления выбора. Идея свободы воли, по поводу которой в истории мысли было столько дебатов, реализуется в свободе выбора, в возможности, способности и праве человека выбирать предпочтительное из альтернативных целей или задач.

Мерой свободы человека задается и мера его ответственности. Понятно, что человек ответствен и в рамках называвшихся выше регулятивных систем, однако ими же ответственность и ограничена. В нравственной сфере, например, человек ответствен перед самим собой, а перед другими – в той мере, в какой он признает их своими-другими, т. е. частью своей суверенности, в какой других он принимает как продолжение себя самого или как таких, которые представительствуют его, через которых он оказывается представленным. Соответственно, в этом измерении человек ответствен только за самого себя: за сохранение своей внутренней свободы, своего достоинства, своей человечности. Но и за других, в той мере, в какой он признает их своими-другими.

Когда Ж.П. Сартр говорит: «Наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как она распространяется на все человечество…» [2, с. 324], – он исходит из того, что человек, поступая определенным образом, утверждает идеальный образ человека и тем самым выбирает в себе человека, стремящегося до конца исполнить свой долг или проявить себя в качестве совершенно свободного человека. Но совершенная полнота свободы человека и есть только идеал, в чистоте образа которого человек явлен универсально, по ту сторону добра и зла, безгрешно, бесплотно – в абсолютности своей духовности.

По мере расширения круга тех других, перед которыми и за которых человек считает себя ответственным в своей свободе, он преодолевает тесные пределы условности или частичности своего существования.

Здесь возникает вопрос, требующий внимания: возможен ли «обратный» ход рассуждения – от ответственности к свободе, справедливо ли считать, что по мере принимаемой человеком на себя ответственности повышается мера обладаемой им свободы? Поскольку свобода и ответственность рассматриваются нами как сопредельные понятия, было бы логично ответить на этот вопрос отрицательно: ведь индивид освобождается через самоограничение, обуздание своеволия, через утверждение в себе сознания долга; ответственность как бы оправдывается обретаемой свободой. Может ли свобода быть оправданной ответственностью? Мы начали рассуждение с разведения свободы и своеволия. Так же и ответственность может быть разной: той, которая накладывается групповыми, корпоративными, служебными или какими-то иными локальными обязанностями, но это, скорее, подотчетность; и той, которая самостоятельно принимается личностью в качестве личного и универсализуемого долга. Самоограничение практически проявляется в самообладании: в подчинении склонностей долгу, своеволия – свободе, подотчетности – ответственности. Иначе и не может быть, если серьезно отнестись к высказанному выше положению, что мера свободы человека удостоверяется мерой его ответственности.

В положительной свободе, в «свободе для» вполне сохраняется жизненная энергия своеволия в виде настроенности на самостоятельность, самоутверждение, созидание себя вовне. Более того, позитивная свобода, как правило, сохраняется и при утрате свободы внешней, при попадании в зависимость от внешних обстоятельств. Можно ли представить себе более свободного внутренне человека, чем Эзоп, и в рабстве остававшегося поэтом!

Ж.П. Сартр начинает очерк «Республика молчания» (1944) с пронзительного откровения: «Никогда мы не были так свободны, как в период оккупации». Эти слова – как эхо признания, сделанного по поводу другого, хотя такого похожего, опыта: в 1942 году в блокадном Ленинграде Ольга Берггольц писала в «Февральском дневнике»:

 
В грязи, во мраке, в голоде, в печали,
Где смерть, как тень, тащилась по пятам,
Такими мы счастливыми бывали,
Такой свободой бурною дышали,
Что внуки позавидовали б нам.
 

Можно сказать, что в условиях ограниченности соблазнов и исключительности жизненных целей (в данном случае: освобождение Родины, физическое выживание в условиях нечеловеческих и нечеловеческого сопротивления захватчикам) ощущение счастья и чувство свободы ближе. Но такие условия с очевидностью указывают и на другое: действительно прочувствовать и испытать свободу можно при стремлении не избавиться от голода и сбросить оковы, но сохранить свое человеческое достоинство, пусть в борьбе с голодом или поработителем. Опыт свободы возможен при условии сориентированности на духовные ценности, приближаемые посредством осуществления реальных целей. Именно в таких условиях «выбитости» из привычного жизненного уклада, когда человек остается один на один с бесчеловечностью (в виде ли крайне жестких обстоятельств или безмерно жестоких людей), он имеет возможность вполне подтвердить свою автономию только очевидно свободной приверженностью тому, что повелевается долгом. Выбор у человека есть всегда. В этой связи можно сравнить линии поведения в фашистском плену «героя партизанских боев» Рыбака и «интеллигентика» Сотникова – в повести В. Быкова «Сотников» (или снятом на ее основе кинофильме «Восхождение»). После допросов, перед угрозой казни так уверенный в себе в начале повествования «герой» Рыбак, чтобы сохранить свою жизнь, становится предателем, а «слабенького», с виду вовсе не пригодного для борьбы Сотникова, на которого его напарник все время смотрел с презрительным высокомерием, ничто не смогло сломить. Он до конца выполняет свой долг, между предательством и смертью он выбирает смерть, погибает Героем.

На этой высшей ступени разрешается кажущееся неразрешимым противоречие свободы и необходимости. Человек утверждает свою автономию, т. е. независимость от внешних условий, решительным принятием автономного, т. е. приоритетного по отношению ко всем остальным, принципа. В этом заключена свобода духа.