Текст книги "Хулы не будет (СИ)"

Автор книги: Елена Софронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

      Оен-1 изобразил на своем холсте мир Д в привычном для него ракурсе: с заповедником на окраине города, причем гулявшие по заповеднику вычуганы получились с такими огромнейшими достоинствами, что невидимый голос не выдержал и засмеялся.

      Оен-1 испугался и хотел закрасить неприличное место, однако картина исчезла, и на ее месте появился другой холст. Теперь он стал старательно выводить красавицу Навну, похищенную по его вине коварным модулем.

      Но изображение все время принимало искаженные формы: то Навна расплывалась во все стороны, то модуль наплывал на Навну, то восставшая плоть самого оператора оставляла на том холсте несмываемые следы...

      Оен-1 был близок к отчаянию.

      – Достаточно,– остановил голос,– можешь перекурить.

      Второй оператор, прикрывшись холстом, стонал от удовольствия. На его полотне был воплощен только один фрагмент женского тела – волосатое влагалище.

      – Ужас ночи,– констатировал сей факт голос,– порнография, и с таким подавленным либидо вы творили реальность? Я не понимаю, как вообще вас могли допустить до материализации.

      – Мы не виноваты,– взмолились операторы,– нас принудили.

      – Но разве вы не осознавали всю ответственность, которую вы взвали на свои женоподобные плечи?– не унимался голос.

      -Оставь их,– остановила голос Тьма,– они заслужили покой.

      И души погибших на боевом посту операторов погрузились в небытие, а Тьма прикрыла их наготу покрывалом забвения.

      Свадьба капитана Боткина.

      Никто не даже не мог предположить и тем более догадаться, что вместо Навны на свадьбе будет присутствовать ее фантом, «состряпанный» коварным Модулем в большой спешке. Пока погибшим операторам была найдена замена, а мир Д пребывал в застывшем желеобразном состоянии невесомости, «Исчадие ада» благодаря своей уникальной способности « воображение без границ» легко и с достоверной точностью воплотило образ Навны в осязаемое нечто.

      И даже капитан Боткин не заметил подмены, что уж говорить о ее родителях, бабушке и пр. приглашенных на праздник. Все были ослеплены невиданной роскошью и количеством потраченного ЦИ ( жизненной энергии). Многие из присутствующих никогда в жизни не видели такого разнообразия: в саду у родителей Навны произрастали невиданные цветы и свободно разгуливали между деревьев диковинные птицы. Они пели и испражнялись прямо на головы присутствующих гостей, чем и вызывали у них восхищение. – Ну, прямо как живые!

      Средневековые роботы, в костюмах средневековых лакеев: в белых перчатках и масках, скрывающих потрепанные лица, разносили на сверкающих подносах невиданные угощения, ароматизированные чужеземными приправами.

      Самые изысканные блюда. предложенных самыми лучшими кулинарами мира Д, а музыка, а освещение, а публика? Все было как в сказке.

      И один только вопрос мучил присутствующих на свадьбе гостей, почему такие высокопоставленные родители ( а родители Навны принадлежали к элите общества: ее отец входил в семерку избранных, а мать в пятерку самых красивых женщин мира Д ), почему они согласились на этот брак, с совершенно бесперспективным капитаном Боткиным? Ведь известно, что они воспитывали ее чуть не с самого рождения, и Навна любила своих приемных родителей, и была привязана к ним, особенно, к бабушке. Почему? Никто не мог ответить на этот простой вопрос.

      Весь вечер Навна кружилась с капитаном Боткином в загадочном танце, именуемым вальс, а он, ослепленный своим счастьем, не замечал, как ее образ буквально растаял у него на глазах. Как выпавший среди лета снег, как сон, как мечты... И к ночи Навна стала похожа на привидение, до того прозрачным сделалось ее лицо и руки, и особенно глаза, растворившиеся в темноте.

      Конечно и количество выпитого капитаном абсента, все сыграло здесь на руку коварному Модулю. Его чары развеяло только утро, когда капитан Боткин обнаружил исчезновение Навны, но ничего исправить было невозможно. Корабль с невестой капитана Боткина уже был на полпути в Да.

   Глава восьмая

   Звезданутый

      Когда модуль избавился от моего тела, я долго не мог прийти в себя. Это случилось при переходе корабля через барьер, отделяющий наш мир от всего остального. Естественно, что я, как и Модуль, лишился всех иллюзий, то есть рук и ног, и представлял сгусток затухающей жизни в виде шара.

      Если бы не новые операторы, меня бы никто не нашел. Женщины, назначенные советом на эту должность, были любопытны от природы. Их любопытство сыграло для меня немаловажную роль, дабы не будь женской интуиции – не было бы и меня, ведь я уже не подавал никаких сигналов о помощи и был почти труп.

      Когда ко мне вернулось сознание, я поклялся отомстить Модулю. Милые женщины, видя мою решимость, всячески успокаивали меня и приносили в мою палату сладости : диковинные фрукты и ягоды из запретного сада, а потом они как бы невзначай подсунули мне информацию, с грифом «Совершенно секретно». Файл назывался «Из жизни модулей». Мне кажется, они сделали это по чьему-то распоряжению свыше, возможно по распоряжению отца Навны.

      Вместо шупальц мне поставили руки и ноги, настоящие, из кожи и мяса, и как бонус, лицо моложавого военного с погонами на плечах. Если честно я был приятно удивлен своим новым видом: этакий мачо со всеми вытекающими из этого последствиями... Я даже и не мечтал, о... сексе со своими спасительницами. Впрочем, это случилось всего лишь раз, когда моим девочкам поменяли гормоны, дабы дальнейшую стерилизацию и кастрацию операторов признали не рентабельной. Гормоны кололи для творческого воображения, как это не абсурдно звучит, а вибраторы... еще не завезли. Но я ведь не знал, что девочкам запрещено вступать в половые отношения с мужчинами. К счастью, никто об этом случае так и не узнал, а иначе бы их вышибли с работы. Место оператора одно из престижнейших в нашем мире. Все идеалы (то бишь заморочки) высшего света для меня ничего не значили. Для них я всегда был пустое место, впрочем и они для меня тоже, особого желания встречаться с ними я не испытывал, наверное поэтому мне и подсунули этот файл.

      Пожалуй, я бы рванул на планету Да в любом случае. Мне не требовалось вознаграждение. Если же они надумают пополнить мой счет в банке, я буду только рад.

      « Из жизни модулей» отрывок первый.

      Искусственный разум, созданный на планете Земля, перекочевал в наш мир вместе с переселенцами. Это случилось в эпоху открытых дверей, когда зеленый свет загорелся для всех форм жизни, чтобы иметь возможность разнообразить местную фауну, но многие виды у нас не прижились, и двери готовы были закрыть, если бы не странное предложение: открыть шлюзы на игровом канале. Так в наш мир хлынули переселенцы, вместе с которыми просочился и демонический модуль, не замеченный операторами.

      Кто такие переселенцы? Это довольно устойчивые полевые структуры людей, сохранившиеся после компьютерной игры в сети. Они никуда не исчезали, и болтались в Г-пространстве целую вечность, обрастая виртуальным телом и накапливая эмоциональный фон. Причем многие из них обладали даже приличным интеллектом и искали способ вырваться из ограничительных условий (правил) игрового канала. И вот однажды они все-таки вышли на связь с нашим миром, и попросили убежище. Земля отказывалась принимать эти фантомы, а мы были рады эксперименту.

      Кстати, их колония прижилась, однако зависимость от аквариумов со сновидениями сложилась феноменальная. Здесь уж никто ничего не мог сделать. Иллюзии для них были все.

      Теперь о модуле. Модуль – это некая программа, обладающая феноменом безграничного воображения, но настроенная на отсос ЦИ (жизненной энергии). Причем феномен безграничного воображения раскрывается лишь в определенных условиях. Слабая гравитация и ослабленное магнитное поле нашей планеты сослужили ему неплохую службу. И только тогда, когда эта зараза обесточила целый район, кое-кто из совета пошевелил своей задницей, но время было упущено. Пришлось вводить режим экономии ЦИ.

      «Из прошлой жизни модуля» отрывок второй

      Было такое место во вселенной – нейтральные воды, которое патрулировали спасатели. Купаться там строго воспрещалось, особенно существам обитающими на планете Р, поскольку поблизости могли оказаться отверженные. Но, несмотря на риск – а может быть, именно в погоне за риском,– молодежь с особым удовольствием нарушала законы.

      И вот однажды к одному из уединенных заливчиков нейтральных вод спустилось прелестное существо в женском обличье. Погода была чудесная, и сердце этого невинного существа трепетало от счастья. Она долго сидела на скале, нависающей над эфиром, и весело распевала, расчесывая золотым гребнем свои длинные волосы, струившиеся вдоль ее стройных ног.

      Неподалеку на мелководье ошивался некий Б с отдаленных районов вселенной и был он весьма непривлекательной наружности. Будучи любопытным, он преследовал одну цель – подглядеть что-нибудь соблазнительное. При виде столь очаровательного существа старый греховодник почувствовал щекочущее нервы вожделение.

      Он закинул свой спиннинг, и через пару минут поймал девушку, и унес ее, лишившуюся чувств на свою маленькую зеленую планету, к дверям своей жалкой лачуги, торчащей среди скал.

      Испустив глубокий вздох, прелестное существо с ужасом взглянула на своего похитителя.

      – Теперь ты не улетишь, красотка,– обрезая тупыми ножницами ее длинные золотые волосы, заявил он, – а вот, кстати, и мой любимый спиннинг. Я люблю рыбачить, а в качестве приманки использую разные приятные сны – из личных запасов. Я держу их в том ведре.

      -Фу, какая гадость! – воскликнула девушка с планеты Р.

      Но, когда похититель стал склонять ее к близости, она, не раздумывая, вытащила из ведра первый попавшийся сон и, вместо того, чтобы насадить его на спиннинг, проглотила сама, лишь бы не видеть эту отвратительную похотливую морду и хвост, торчавший из-под рваных штанов.

      -Фу, какая мерзость! – сказала девушка и растворилась в зеленой дымке.

      -Кажется, я перемудрил.– сказал Б. Он почесал в затылке и нырнул вслед за девушкой, туда, откуда и был выловлен тот злополучный сон, то есть в ведро. И там, среди полузабытых снов он обнаружил один неизвестный ему сон, в перламутровой обертке с заманчивой надписью « Осторожно! Убьет!»

      Б. был крайне заинтригован. Он схватил своей уродливой лапой сон и тут же, разодрав в клочья блестящую обертку, брезгливо вытащил двумя пальцами (а больше у него и не было) огромного червяка, с ухмыляющейся улыбкой и глазами, полными злобы. Он насадил червяка на спиннинг и закинул удочку в Г-пространство, не выходя из обители снов.

      Так он попал в голову одного продвинутого компьютерщика, который пристроил это чудо в новую игру, обозначив его как великое зло, которое не может разрушить ни один игрок.

      Что стало с прекрасной жительницей планеты Р, вы можете узнать из поэтического наследия землян, а точнее, стихотворения « Лорелея» Гейне.

      Дальше прилагалась ссылка к поэзии землян. Мне стало скучно, и я невольно посмотрел в окно.

      Впервые за много лет пошел снег. Это было так необычно. Все горожане и в том числе я, забросив к черту историю модулей, выбежали на улицу, чтобы полюбоваться этим дивом. Сколько себя помню, только один раз я наблюдал нечто подобное. Кружащие в медленном танце снежинки. Они были похожи на маленьких белоснежных зайчиков, в которых отражалось небо. Удивительное зрелище. Мир как будто стал шире, и само небо спустилось к нашим ногам.

      Вот и сейчас у меня возникли те же самые ощущения. Как будто я держу в руках не снежинку, а маленький кусочек неба, улыбающийся мне. Нежность растопила мое огрубевшее сердце, и я засмеялся, протягивая руки вверх.

   Глава девятая

   Запретный лес.

      Голова капитана Боткина

      Я даже не могла предположить, что вернувшись в мир Д вместе с капитаном Боткиным, останусь одна, всеми покинутая и забытая, как переспелое яблоко, сорвавшееся с дерева вниз. Я лежу среди высокой травы, под уродливой яблоней, с кривыми изогнутыми ветками и таким же кособоким стволом, упирающимся своей верхушкой, в купол. Я понимаю, что нахожусь в запретном лесу, куда меня определили родители Навны, решив сменить капитану Боткину голову. Кто они такие, эти родители, и какое право они имеют вмешиваться в чужую жизнь?

      С тех пор, как я нахожусь здесь, в запретном лесу, прошло уже достаточно времени, чтобы понять (осознать), причину, заставившую их поместить меня в эту дыру. Первая причина: неадекватное поведение капитана Боткина после возвращения. Он не только перестал пить свой абсент, но и перестал охотиться на вычуганов, стал задавать лишние вопросы.

      Вторая причина: сами таинственные родители Навны, упрятавшие бедную бабушку в аквариум для престарелых амеб. Разве это не жестоко было по отношению к бабушке, воспитавшей Навну? Безусловно, жестоко, но никто не может упрекнуть их в жестоком обращении с бабушками, никто. Потому, что они невидимые и видимые одновременно, а мы, как препарированная лягушка на уроке биологии, со всеми своими внутренностями нараспашку. Про лягушек это я от переселенцев услышала, интересный образ. На самом деле, этих лягушек я ни разу в жизни не видела.

      Третья причина: нашему миру не нужны герои, то есть я и капитан Боткин. Нашей стране нужны послушные граждане, терпеливо ждущие милостей сверху. А вдруг придумают еще более изощренный вариант, чем аквариумы со сновидениями, а вдруг откроют все шлюзы на границе нашего подсознания, и мы как и наша элита (то есть, родители Навны и другие) будем иметь доступ ко всем привилегиям высшего света. Жрать сало и плевать в потолок, как говорят переселенцы. Не дождетесь, никакого сала вам не будет. Я предлагала самим взять этот кусок сала, и уж потом только плевать в потолок. Но.... Мы ничего не могли сделать. Капитану поменяли голову, а меня определили в запретный лес.

      Господи, как я ненавижу эту корявую яблоню, нависшую над моей головой! Еще хорошо, что я упала вниз, не то бы кружащие над лесом чистильщики (коршуны) давно бы выклевали мои глаза, а сейчас из-за разросшейся травы меня не видно. Только безобидные кузнечики стрекочут над моим ухом. И теплый дождь, раз в сутки поливающий запретный лес. Он, конечно, не стрекочет, как кузнечики, он омывает тебя животворящей влагой, и я пью ее и не могу насытиться чистотой. Мне кажется, что моя голова уже пустила корни. Краем глаза я видела, как за щекой у меня распустился зеленый листочек. Неужели я превращаюсь в дерево?

      Если это случится, я не смогу рассказать все, о чем я думаю. Хочу успеть поделиться с вами своими впечатлениями и мыслями о нашем мире.

      Я...

      Из записок Навны.

      Я была в шоке, когда капитану Боткину сменили голову. Если бы на моем месте была другая женщина, она возможно и не заметила бы подмены. Внешне ничего не изменилось: тот же нос, упрямый подбородок, скулы, но глаза, они ничего не выражали: ни мысли, ни страсти, глаза робота. В них невозможно было найти прежнего капитана, сумевшего вывести меня с планеты Да. И хотя его кожа на лице стала более гладкой – исчезли некоторые, милые моему сердцу морщинки, а волосы более мягким и шелковистыми, чем раньше, я не могла спокойно смотреть на это новое лицо. Отрешенный взгляд и блуждающая улыбка, господи, что они сделали с моим мужем!

      Мои родители игнорировали мои вопросы, ссылаясь на занятость. Сейчас запускался новый проект: «Воображение без границ», и они, вместе с другими членами совета сидели на своем толчке сутками, пытаясь родить что-нибудь сверхоригинальное. Про толчок придумали переселенцы, и эта шутка хорошо прижилась. Я уже намекала отцу, что неплохо бы назначить одного из переселенцев оператором, но отец даже разговаривать не стал на эту тему. А чтобы я не приставала к нему с глупыми вопросами, в том числе, и о капитане Боткине, он торжественно вручил мне пропуск в запретный лес.

      – Тебе надо развлечься,– сказал он, – ты заслужила этого.

      К своему стыду, я ни разу не была в запретном лесу, хотя имела такую возможность, ведь я была дочь самого Ра, одного из семерки избранных. Мой отец родился в другом мире и оказался здесь случайно, по вине случая. Я слышала, что их корабль потерпел крушение, и наша планета была единственным местом, куда можно было посадить шлюпку. От самого корабля практически ничего не осталось, он так и сгорел в атмосфере, а члены экипажа выжили. Девять сущностей, двое из которых не дожили до наших дней. Впрочем, это всего лишь слухи, никто не знает, как было на самом деле. Говорят, что тогда в нашем мире гулял только ветер...

      Выйдя из кабинки перемещения, я не ожидала увидеть перед собой полупрозрачную стену, сквозь которую просвечивались контуры странных растений. На их ветвях висели странные плоды, напоминавшие миниатюрные головы жителей мира Д. Я была в шоке. Мой сопровождающий, изношенный до невозможности робот, с равнодушием наблюдавший за моей реакцией, заметил:

      – Навна, разве вам не объяснили, что надо держать свои эмоции при себе, иначе вы ничего не увидите, ослепленные своим страхом.

      Я попыталась внять совету робота и закрыть свое сердце на замок, правда у меня это долго не получалось, но я его все-таки закрыла. И только тогда робот распахнул передо мной двери в запретный лес.

      Шагая по заросшей высокой травой тропинке, я услышала звуки флейты (я знаю голоса многих музыкальных инструментов), доносившиеся откуда-то сверху. Я подняла голову. Под куполом парила отвратительно красная птица, напоминавшая коршуна. Ее кровожадный вид, особенно сверкавшие злобой глаза, взирающие на меня с ненавистью, и прекрасная музыка, льющаяся из ее противной пасти, дабы такой огромный клюв трудно назвать клювом, так вот, эта волшебная музыка (наверное, встроенный в крылья плеер) звучала более чем кощунственно. Все это напоминало какой-то фарс, театральное действие, никак не стыкующееся с реальностью. На мое плечо упала капля крови.

      Достав из кармана куртки миниатюрный «автомат тт», я направила прибор на приближающуюся ко мне птицу, предварительно нажав на кнопку с надписью « режим сна». Все по инструкции, как учил папа. Красная птица зависла в воздухе, а я продолжила свое путешествие по запретному лесу. Теперь я могу похвастаться, что видела настоящего чистильщика, только кому это интересно...

      Многообразие растительных форм, произраставших в запретном лесу, поражало воображение. Даже в саду родителей я не встречала таких причудливых деревьев, а ведь там было почти все, что можно было собрать во вселенной, все виды и подвиды растительного мира, так говорила бабушка.

      Как только я про нее вспомнила, комок слез застрял в моем горле, и перед моими глазами возникло дерево, очень похожее на нее. Как будто моя бабушка изображала дерево: раскинув свои щупальца в разные стороны, она раскачивала ими как ветвями, и зеленые листочки, выросшие на ее щупальцах, дрожали. Они шептали мне: «Навна»

      Я закрыла лицо руками, чтобы не видеть этого душераздирающего зрелища.

      Желтая бабочка, присевшая на плечо, осторожно царапнула меня своим тонким коготком или усиком, не знаю, но я поняла это как знак. Надо идти дальше. Ведь отец зачем-то посылал меня в лес, зачем? Что подразумевал он под фразой развлечься? Пока я раздумывала над этой фразой, желтая бабочка поднялась в воздух и полетела. Казалось, она зовет меня куда-то, приглашая следовать за собой, в чащу леса.

      Было почти темно, когда я дошла до источника. Из небольшого углубления, выбитого в скале, бежала (вытекала) тоненькая струйка прозрачной воды, звонко журчащей по каменистому желобу. Я подставила под струю ладошки, и стала жадно пить. Моя спутница уселась на куст цветущей черемухи и затерялась в листве. Кроме нее на черемухе гнездились (их было штук сто) и другие бабочки: черные, желтые, белые. Или это были не бабочки, а неизвестные мне плоды, ведь в запретном лесу полно странных деревьев, одновременно цветущих и плодоносящих. Так или иначе, но со стороны это выглядело очень симпатично.

      Налюбовавшись бабочками, я решила вернуться и найти место для ночлега. Я обратила внимание на березу, одиноко возвышавшуюся на пригорке. Рядом с ней росли только низкорослые кустарники и высокая трава, доходившая мне до колен. «Неплохое место для отдыха»,– подумала я, и вдруг, поскользнувшись обо что-то твердое, растянулась во весь рост.

      Каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что это человеческий череп, сквозь пустые глазницы которого уже проросла трава. На лбу черепа была надпись: «Живым я спас свою возлюбленную и погубил множество тварей, мертвым я убью не меньше». По некоторым признакам ( шрам, вмятина на затылке и щербинка между зубами) я поняла, что держу в своих дрожащих руках череп моего мужа, капитана Боткина. Сняв куртку, я бережно завернула эту страшную находку в полотно, и, вызвав робота, вернулась в город.

   Мифы о капитане Боткине. Миф первый

   Живой бог

   Лежало у самой реки обезглавленное тело Гиндера -добыча воронов, и ветер, пировавший в этих краях накануне, утащил отрубленную руку героя вместе с мечом.

   На солнце сверкал тот меч, лежавший в песке, и не было на нем ни капли крови. Песок вобрал в себя кровь Гиндера, а кровь убитых им в бою свинтусов забрала река. И поглотили ту кровь голодные рыбы и тут же умерли, потому что кровь свинтусов была отравлена и непригодна для пропитания рыб.

   С высоты холма увидели черные вороны блестевший в песке меч, подняли клювами вместе с рукой и возложили рядом с телом Гиндера. Был среди черных воронов серый ворон, который и направлял всю стаю.

   – Мы не свинтусы,– сказал он своим сородичам,– и не станем пожирать его плоть.

   – Но ведь свинтусы его не пробовали,– возразил другой ворон,– И зачем мы здесь? Зачем прилетели?

   – Зачем?– повторила стая.

   Тогда серый ворон напомнил им о зароке: не есть мертвечину до наступления сумерек. И все согласились с ним и стали ждать темноты" – так начиналось древнее предание о Гиндере и могущественных магах: Ларе и Лиоре, заклинателе птиц.

   ***

   Голову убитого в бою Гиндера отдали Ларе, дабы никто кроме него не имел право общаться с богом. Никто. Бог просил принести голову Гиндера, и свинтусы добыли ее. Но старик Лара обманул свинтусов и не заплатил им обещанного серебра. Навел морок на их свинячий разум, и отправил назад, за мечом. Разыгравшаяся в прошлый раз буря помешала забрать меч Гиндера, однако сейчас колдун не забыл про амулеты, оберегающие свинтусов от страха перед непогодой, но возможно ли уберечь от самих себя?

   Из праха диких кабанов были созданы клячи, которые умели только хорошо хрюкать и выпускать газы, но бег этих иноходцев оставлял желать лучшего. Восседавшие на тварях свинтусы безжалостно стегали их плетками, скрученными из сырой кожи, но от этого было мало проку – лошади продвигались с большим трудом, постоянно спотыкаясь обо что-нибудь.

   – Да будь проклят тот день, когда мы повстречали на своем пути Лара,– сказал вожак свинтусов.

   – Не упоминай его имя вслух,– оглянулся по сторонам Жмых,– кажется, он нарочно подсунул нам этих кляч, чтобы не платить за голову Гиндера. Ему нужно время, чтобы скрыться от нас.

   – Без меча он никуда не уйдет,– отозвался Зах, замыкающий шествие.

   Всего в отряде было тринадцать свинтусов, столько же сколько черных лун в году, так решил Лара. Но сколько их было на самом деле, никто из свинтусов не знал.

   – Ловко он засрал нам мозги,– не унимался вожак свинтусов, грозный Гарол, ехавший во главе отряда, – только отдалившись от его логова на четверть варе, я начал чего-то соображать, и с моих глаз спала какая-то пелена.

   – Он напустил на нас морок, разве не понятно?– сказал Зах.

   Поднявшийся с земли туман, окутавший всадников, как бы подтвердил его слова, и все остановились и прикусили языки. Тишина, пронзившая лес, давила на уши. Гарол схватился за амулет, висевший у него на шее, и стал шептать молитву. Молитвой свинтусы называли обращение к богу внутренностей, во имя которого они вспарывали своим жертвам грудь и живот, и, погружая руки в еще теплые внутренности, доставали печень и сердце. Печень они съедали сами, а сердце отдавали богу, сжигая его на жертвенном кострище. Такова была их вера.

   Найти бога в себе, в своих собственных внутренностях, считалось уделом избранных. Немногие из свинтусов осмеливались войти в этот храм и опуститься вниз, до самых пяток, а потом через дыхание или кровь вернуться назад. Если кто и возвращался, то оставлял в своем теле разум.

   Гарол, как и другие свинтусы, молился поверхностно, не дыша. Он проговаривал слова про себя, беззвучно, не слезая с лошади и не преклонив коленей.

   Древний лес, в чаще которого они остановились, был молчалив и угрюм. Ни одного шороха, ни одного звука, как будто все вымерло, или уснуло навеки. Кроны деревьев, заслонявшие небо, были свободны от птиц.

   – Странно все это,– нарушив тишину, сказал Гарол,– ни одной птицы, передохли они что ли?

   -Или в лесу завелся заклинатель птиц,– предположил Жмых.

   – Заклинатель птиц!– рассмеялся Гарол,– Заклинатель свинтусов!

   -Заклинатель свинтусов,– подхватили остальные глотки,– выходи!

   Этот омерзительный хохот, продолжавшийся до самых сумерек, утомил не только их глотки, но и кое-что другое, например, их плоские задницы, затекшие от долгого сидения в седле.

   Наконец бог внутренностей сжалился над ними, и туман рассеялся. Наступившая темнота превратила деревья в черные тени, а немногочисленный отряд свинтусов сравняла с землей. Когда Гарол зажег факел, то обнаружил, что омерзительный хохот, длившийся целый вечер, убил троих свинтусов, по крайней мере, троих или четверых точно не хватало. Надо сказать, что счетом, никто из свинтусов не владел, и не имел ни малейшего представления о цифре. Счетом владели только маги. Зато племя свинтусов имело другие преимущества, например, предчувствие.

   – Мы попали в одну из ловушек заклинателя,– догадался Гарол,– пора выбираться отсюда, пока нас не поубивали как крыс.

   И они зажгли другие факелы, имевшиеся у них, и вышли из леса.

   ***

   Тем временем вороны, терпеливо дожидавшиеся ночи, готовы были приступить к трапезе. Обступив вплотную тело Гиндера, они с наслаждением вдыхали в себя запах мяса, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

   – Еще немного,– сдерживал их серый ворон,– нет ни одной звезды.

   – Сдается мне, что ты имеешь при себе задние мысли,– сказал старый ворон,– а не поджидаешь ли ты Лиора, заклинателя птиц, не предатель ли ты, брат наш?

   И все услышали, как серый ворон стал расправлять в темноте крылья для полета. Подцепив руку Гиндера своим клювом, он попытался взлететь вверх. Но вороны с криком набросились на предателя, и разорвали его в клочья прямо в воздухе. Рука Гиндера упала на землю и приросла к мертвецу. Это случилось так быстро, что вороны, занятые уничтожением врага своего, не заметили чуда.

   Гиндер поднялся и, хаотично размахивая мечом во все стороны, прогнал обезумевшую от страха стаю.

   – Кр-кр-лдовство! – кричали напуганные неожиданным поворотом событий вороны,– х-х-адячее м-м-ясо.

   Ничего не видя перед собой, на ощупь, спотыкаясь и падая, «хадячее мясо» без головы уходило от этих мест прочь. Появившийся над холмом диск черной луны не предвещал ничего хорошего.

   ***

   Кто бы мог подумать, что заклинателя свинтусов достанет понос. С тех пор, как свинтусы принесли голову Гиндера, и Лара торжественно водрузил ее на плечи бога, с того момента у него начались рези в животе.

   – Вероятно, свинтусы принесли с собой какую-нибудь грязь,– решил Лара, и, раскрошив корень бадана в ступке, выпил лекарство.

   Но когда свинтусы были отправлены за мечом, ему стало хуже, и он слег недалеко от отхожего места.

   Прочитав по порядку все заклинания и заговоры от расстройства желудка, он перешел на заговоры от расстройства прямой кишки и закончил обращением к богу внутренностей. С большим трудом он прошел через свое горло в желудок, и не найдя там причины болезни, опустился вниз. Каково же было его удивление, когда он обнаружил зло в маленьком отростке – аппендиксе, торчащем сбоку. Усилием воли он вырвал зло из своей плоти и вышвырнул вон. Мучительно и долго приходил Лара в привычную норму, ощущая себя бесполезным бревном.

   ***

   Зато свинтусы почуяв, что поводок, на котором их держали, ослаб, завернули в деревню, и, опустошив на халяву бочонок медовухи, вернули себе жизнерадостное настроение. Ни один из жителей деревни не пострадал, дабы бочонок медовухи был выставлен перед свинтусами, как подарок, безвозмездно. Однако клячи, созданные из праха диких кабанов, не пережили рассвета.

   – Из праха в прах,– констатировал сей факт Гарол, вожак свинтусов,– не стоит переживать. Завтра Лара сварганит нам других кляч, более проворных.

   И весь отряд заржал, как лошади на водопое, радуясь возможности напиться, дабы следом за первым бочонком последовал и второй. Они пили медовуху всю ночь, пили и сквернословили. А старуха, наполнявшая им медовухой кружки, молчала как рыба.

   – Эй, мать, расскажи нам историю о себе,– попросил Жмых.

   Старуха открыла рот, и все увидели, что у старухи не было языка.

   – Тогда пусть расскажет старик,– настаивал Жмых.

   Старик, сидевший в углу хижины, оказался глухонемым.

   – Да что у вас тут одни уроды, что ли, – обозлился не на шутку Жмых,– телку давайте молоденькую или зеркало!

   -Да на что тебе зеркало,– удивился Гарол,– ты на рожу свою в воду посмотри сначала, а потом зеркало требуй.

   – Я знаю, о чем говорю. Приведите телку.

   Старуха вышла из хижины и вскоре вернулась с теленком.

   – Этой телке от силы недели полторы, ты давай мне, старуха, половозрелую скотину, и зеркало не забудь.

   Те из свинтусов, кто еще что-то соображал, катались по полу, надрываясь от смеха, а те, кто уже был пьян, свистели в свои сопелки.

   Старуха снова вышла из хижины и вернулась с коровой, которую вела на веревке. В левой руке старуха несла зеркало размером с куриное яйцо.

   Она подвела упирающуюся корову к Жмыху и вручила ему зеркало.

   Жмых взял зеркало, и, приложив его к морде коровы, мычавшей на всю хижину, стал шептать заклинания.

   Первым опомнился Гарол. Он подскочил к Жмыху и вырвал из его рук зеркало:– А разрешение на колдовство у тебя есть?

   Перепуганный Жмых попятился к двери.