Текст книги "Второе убийство Сталина"

Автор книги: Елена Прудникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Елена Прудникова
Второе убийство Сталина

Введение

Интереснее всего в этом вранье то, что оно – вранье от первого и до последнего слова.

М. Булгаков

Сталин недаром учился в семинарии – он хорошо знал человеческую природу. Как-то во время войны он сказал: «Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора. Но ветер истории безжалостно развеет ее!» И не успел он умереть, как первая часть формулы начала сбываться, и сбывалась она пятьдесят лет. Точно как в басне, лягнуть мертвого льва сбежались все: гиены, шакалы, ослы. В начале 90-х маятник достиг высшей точки и, повинуясь неизбежному закону всемирного тяготения, пошел назад. И ветер истории загудел в ветвях кладбищенских берез.

Практически сразу после рокового 5 марта 1953 года появилась версия о том, что Иосифу Джугашвили помогли уйти из жизни. Ничего удивительного в ней нет, она появляется почти автоматически каждый раз, когда какой-нибудь правитель нашей страны умирает, для исторического разнообразия, своей смертью (если не своей, то возникают легенды о чудесном спасении). Обычно подобные слухи – это разговоры коммунальных кумушек, которым скучно жить, когда все в мире происходит согласно естественным законам. Но каким бы образом Иосиф Джугашвили ни покинул этот мир, про Сталина можно сказать точно: он был убит.

Рассказывают, что однажды, разбираясь с сыном Василием по поводу очередных его художеств, Иосиф Виссарионович спросил: «Ты думаешь, ты – Сталин? Нет! Ты думаешь, я – Сталин? Нет! Это он – Сталин!» – и показал на свой портрет. Так вот: Сталин как историческая фигура и как государственный деятель был умерщвлен, сознательно и с особой жестокостью. Зачем и за что? Почему его так ненавидели пришедшие после? Ответ на этот вопрос надо искать не в смерти, а в жизни. И коль скоро мы говорим о «тайнах великих», то настоящая тайна этого человека не в том, как он умер, а в том, как он жил и что делал – на самом деле, а не в сборниках сказок, именуемых учебниками истории.

* * *

Едва ли какое-либо иное время в жизни Российского государства мифологизировано так, как события недавнего прошлого. Тема сталинского периода существования России исследуется пятьдесят лет, и все пятьдесят лет она мечется между мифами. Ибо пока что наша история представляет собой не что иное, как некую богословскую схоластику, набор исторических догм, не просто отличающийся от того, что было на самом деле, но вообще ничего общего с историей не имеющих. Это мифологическое пространство, в котором революцию 1917 года сделали большевики, коллективизация произошла потому, что «так решил пленум», а разгадка событий 1937 года лежит то ли в сталинской паранойе, то ли в сталинском патриотизме. Между тем к реальности Страны Советов, ни то, ни другое, ни третье не имеют ни малейшего отношения.

Если история социалистических времен представляет собой вариации на тему «Краткого курса», несколько видоизменяющиеся в зависимости от «генеральной линии партии», то большая часть «разоблачений», когда добираешься до их источников, восходит либо к Троцкому, либо к Геббельсу. Не в силах разработать что-то свое, пропагандистская машина «оттепели», пользуясь тем, что ни антисталинские работы Троцкого, ни, тем более, геббельсовская пропаганда населению СССР, естественно, не были знакомы, взяла на вооружение их обвинения, построив на них свои «разоблачения культа». За исключением тех случаев, когда они, эти разоблачения, представляют собой фантазии Хрущева, подчиненные одной цели: на правах «очевидца» показать «вождя народов» через замочную скважину, причем как можно более отвратительным в обывательском смысле. Расчет точный: если человек мерзок как личность, он не может быть великим. С этой задачей Никита Сергеевич, будучи по природе своей обывателем, превосходно справляется сам, не нуждаясь ни в Геббельсе, ни в Троцком.

Пример? Берем «цитатник» под названием «Сталин в жизни», ищем, навскидку, фамилию Хрущева, первую попавшуюся цитату из воспоминаний. Повторяю, первую, попавшуюся на глаза. Ага, нашли!

«Каждый раз, приезжая на «Ближнюю дачу», мы перешептывались друг с другом о том, на сколько больше, чем в наш прошлый приезд, стало здесь замков. К воротам были приделаны всевозможные запоры и была воздвигнута баррикада. Вдобавок ко всему, дачу окружали две стены, между которыми находились сторожевые псы. Имелась также электрическая сигнальная система и множество других защитных устройств. В известной степени все это делалось совершенно правильно. Сталин, занимавший столь высокое положение, представлял собой очень заманчивую цель для любого врага советского строя. Тут не было ничего смешного, и принимавшиеся им меры предосторожности казались разумными, хотя любому из нас было бы опасно пытаться подражать ему».

А вот свидетельство А. Рыбина, личного охранника Сталина. «Забор был обыкновенный – из досок. Без всякой колючей проволоки сверху. Правда, высотой в пять метров. А в 1938 году появился второй – внутренний, трехметровой высоты, с прорезями смотровых глазков. Заставили это сделать явные угрозы оппозиции… Никаких железных дверей, кроме военного бомбоубежища, на даче не имелось. Все внутренние двери были сделаны из простого дерева и с половины застеклены… конечно, при необходимости захлопывались на обычный английский замок «линг». Ключи от него всегда находились у коменданта или дежурного офицера. Никакой сверхсложной внутренней системы запоров, которые-де мог открыть лишь сам Сталин при помощи специального электрического устройства, в помещении не существовало. Это очередная байка изощренных сочинителей».

Из сравнения этих двух отрывков видно, что Никита Сергеевич, пардон, врет. И если сравнивать все новые и новые образцы его творчества с воспоминаниями других людей, видно, что он не просто врет, а врет художественно, с упоением, но и с точным знанием психологии обывателя, которому всегда кажется, что от него что-то скрывают, причем скрывают всякую мерзость. На этом стоит вся желтая пресса, и на этом стоят мемуары «разоблачителя» Хрущева. И вот так он врет все время, с утомительным постоянством, даже там, где в этом нет никакой нужды, просто из любви к искусству. А ведь большая часть «Сталиниады» построена именно на хрущевских мемуарах. Представляете себе, чего там наворотили?!

Именно «Сталиниада» определила принцип построения этой книги, которая сначала задумывалась просто как популярная биография «вождя народов». Но как-то раз в ходе работы мне в руки попала эта книга Юрия Борева – капитальный труд, в котором автор некритически собрал байки, анекдоты, некоторые воспоминания о Сталине, то есть, именно тот мусор, который нанесли на его могилу. Сам Борев тут, может быть, и ни при чем, он просто выразитель идей своего времени и своей среды. И все бы ничего, но именно эта среда – диссидентствующая интеллигенция – в годы перестройки завладела средствами массовой информации и стала распространять свою узкопрослоечную точку зрения, вбивая ее в голову доверчивого населения. А население против телевизора беззащитно.

Иной раз люди удивляются – почему в годы перестройки нашу страну взяли голыми руками. И мало кто возводит происшедшее к XX съезду. А между тем именно хрущевский доклад и был тем ударом, который сломал становой хребет советскому человеку. Очень простая аналогия: допустим, живет себе человек, честный, добропорядочный, из хорошей семьи. И вдруг появляется некто, вроде бы неопровержимо доказывающий, что отец этого человека – убийца, а мать – проститутка. Что будет с ним, узнавшим такую новость? Его спина согнется, голова опустится – приходи и бери голыми руками. Это и было проделано с целым народом.

* * *

Тогда, в 50-е годы, как и позднее, в таком аспекте о хрущевском «правдоискательстве» никто не думал, да и сами творцы «разоблачений культа» того, что у них вышло, отнюдь не программировали. Просто после смерти Сталина сменилась власть, только и всего. И, чтобы придать пришедшим к власти пигмеям хоть какой-то вид и вес, надо было принизить их предшественника. А то, что попутно со Сталиным, которого надо было принизить, чтобы возвысился Хрущев и его компания, походя, между делом, отменяли целую эпоху, отменяли жизнь поколения, заодно объявленного либо соучастниками преступления, либо стадом безмозглых баранов, – да кого это волновало? Кого интересует, что чувствуют «массы»?

А эти «массы», между прочим, за пятнадцать лет построили на месте разваленной промышленности новую, сломали хребет Гитлеру, перед которым легли в пыль мощнейшие армии Европы, в кратчайшие сроки восстановили разрушенную войной страну. Но, если надо, ткнем им в лицо «тоталитарный режим», «залитую кровью страну», то ли восемь, то ли восемьдесят миллионов невинно убиенных «честных коммунистов» (ибо крестьянскую тему стали разрабатывать лишь в 90-е годы, до тех пор все правдоискатели интересовались только своими, то есть интеллигентами и коммунистами, «классово чуждые» рабочие и крестьяне их нисколько не занимали.) То, что они объявлены соучастниками преступления, а их подвиги тем самым несуществующими, ибо какие же подвиги могут быть у преступников, повторюсь, никого не волновало.

Так что второе, настоящее убийство Сталина было еще и убийством времени, убийством поколения, а заодно и убийством народа. Согласитесь, что сын достойных родителей ощущает себя в жизни иначе, чем сын убийцы и проститутки, и относятся к нему иначе. И если бы не хрущевская экзекуция, то не дошли бы мы через поколение до жизни такой, при которой каждый заезжий иностранец учит нас жить, а мы ему внимаем, согласно кивая. И будем внимать до тех пор, пока не перестанем ощущать себя детьми убийцы и проститутки, опять же, согласно кивая. В годы перестройки договорились до полного абсурда, начав подсчитывать, сколько и чего вывезли наши из побежденной Германии. Картинную галерею, дескать, поимели. Какой кошмар! А то, что немцы прошли огнем и мечом по нашей земле, – это не считается. Да и вообще, это Сталин хотел весь мир завоевать, как пишет господин Суворов (а его русские читатели, опять же, согласно кивают), а Гитлер, бедненький, только защищался. Так защищался, что до Москвы дошел! Осталось только потребовать от российского правительства пенсиона немецким ветеранам, по примеру того, какой в Германии получают евреи. Они, конечно, молодцы, что сумели эти выплаты организовать. Вот только хотелось бы знать, что думают на том свете сгоревшие в печах Освенцима по поводу гешефта, который сделали на их смерти потомки?

Никита Сергеевич, конечно, обо всем этом не думал. Он просто хотел удержать власть и не казаться при этом ничтожеством себе самому и другим. Средства его не волновали. И не было баснописца, чтобы сказать: «Когда бы от земли могла поднять ты рыло, тебе бы видно было, что эти желуди на мне растут».

И что хуже всего, разрушая, Хрущев и компания ведь ничего не дали взамен. Будь на их месте умные политики, они хотя бы всемерно помогали церкви – но идейно Хрущев так и остался навсегда большевиком-ленинцем, так что ненависть его к церкви была еще более сильной и желудочной, чем ненависть к Сталину. А его собственная команда, идеологи нового режима, его писатели, киношники и прочие «инженеры человеческих душ» оказались в идеологическом смысле абсолютно бесплодны. Попытка заменить культ Сталина культом Хрущева с треском провалилась – уж больно карикатурный персонаж уселся в «кресло № 1» Страны Советов. Молодежь, прекрасное поколение «шестидесятников», начав с пропаганды «простой жизни, жизни без надрыва, жизни, как она есть», кончила неприкрытым и бесстыдным культом приобретательства, в которое к зрелому возрасту эта «жизнь как она есть» у них выродилась, поклонением даже не золотому тельцу, а джинсам и сникерсам. Вот уж доподлинно, благими намерениями вымощена дорога сами знаете куда.

Какое-то время еще держались на старых идеологических запасах, на воспоминании о войне, но ведь вечно Днем Победы жить не будешь. Страна, лишенная высокого идеала, за несколько десятилетий сгнила на корню. Во-первых, в ней стало ничего не стыдно. Не стыдно воровать, не стыдно получать незаработанные деньги, не стыдно женщине рекламировать по телевидению прокладки, а мужику презервативы, не стыдно быть проституткой или гомосексуалистом, не стыдно бросать мусор на чистый тротуар и писать в подъездах. Не в том беда, что все это есть, а в том, что – не стыдно. Это все мелкие симптомы, как «звездная сыпь» у сифилитика. Более серьезный симптом, как провалившийся нос, – отсутствие патриотизма, привычка стыдиться своего образа жизни, своей страны как чего-то недоношенно-провинциального. Ну а третья стадия, до которой у нас, слава богу, еще пока дошли не все, хотя и многие, – это прогрессивный паралич совести. Когда я пишу эти строчки, только что окончился так называемый праздник 300-летия Петербурга, на который было ухлопано невероятное количество денег при том, как бедно живет у нас большинство честно работающих людей. Зато пыль в глаза пустили всему миру. И не стыдно отнять у голодного на барские забавы…

И все пошло с 1956 года. Факт тот, что после XX съезда мы жили все бессмысленней и бессмысленней, все грязнее и грязнее. Говорят, «после этого» не всегда значит «вследствие этого». Но ведь не всегда и не значит…

* * *

Любой журналист по характеру своей работы является специалистом по обработке массового сознания. Поэтому человеку, достаточно долго проработавшему в СМИ, то, как оболванивалось и оболванивается население России, видно, как рентгенологу скелет. Как ложь, запущенная, допустим, тем же Троцким в ходе политической борьбы со Сталиным, была сначала подана как вдруг открытый шокирующий факт, потом стала предметом обсуждения, пока, наконец, не приобрела статуса общеизвестной истины. Например, то, что Сталин перед самой войной обезглавил армию, лишив страну элиты вооруженных сил, – первым об этом написал именно Троцкий еще в 1937 году, потом подхватил Хрущев, и мы бы так и думали до сих пор, да спасибо тому же Виктору Суворову, который задумался: а чего на самом деле стоил Тухачевский как военачальник? А поскольку он, в отличие от большинства историков, людей глубоко штатских, в военных делах что-то понимает, то таланты «красного маршала» тут же предстали во всем их великолепии. Но это частный случай. А большинство хрущевских агиток, подпитанных перестроечной «разоблачительной волной», так и пребывают в полном здравии. Пример? Пожалуйста. «Черты грубости, коварства, нелояльности, капризности в характере Сталина, а главное – стремление к неограниченному правлению в партии и государстве, неразборчивость в средствах для достижения целей…» – так пишут о Сталине профессиональные, между прочим, историки, доктора исторических наук Г. Арутюнов и Ф. Волков в своей статье «Перед судом истории»[1]1
  Московская правда. 30 марта 1989 г.


[Закрыть]. Да откуда вы все это взяли, господа хорошие! Вы что, со Сталиным вино вместе пили, детей крестили, что вы так прекрасно разбираетесь в его характере? «Ну как же, – ответят мне господа хорошие, – это же общеизвестно, это все знают» Общеизвестные истины – штука коварная. В свое время «все знали», что Солнце движется вокруг Земли, а несогласных с этой истиной, как известно, немножко поджаривали.

Ну да, правильно, это все знают. А откуда знают? Волкогонов сказал? А ему кто? Авторханов? А кто такой Авторханов, он со Сталиным сколько миллиграммов соли съел? А знают вот откуда: эту байку запустил в обращение господин Троцкий, успешно приписавший Сталину черты собственного милейшего характера. Ну как же, я хочу власти, значит, и он хочет, не может не хотеть, да и вообще – как может человек не хотеть власти? А историки, до которых все это дошло уже десятой дорогой, потом эти байки радостно подхватили.

А вот Молотов, который рядом со Сталиным полжизни прошел, одним из его основных качеств называет скромность. Реальные же факты показывают, что он вовсе не стремился к власти как таковой. Что же касается средств, то Сталин был как раз слишком разборчив. Гитлер устроил «ночь длинных ножей» практически сразу, как пришел к власти, и правил, в общем-то, долгое время достаточно спокойно. Если бы гражданскую войну выиграли не красные, а белые, они бы на законных основаниях залили полстраны кровью и… приобрели бы статус спасителей отечества. А если бы Сталин устроил «тридцать седьмой год» году этак в 1924-м, то и у него, и у страны было бы куда меньше проблем. Не было бы сотен тысяч репрессированных, и коллективизация бы обошлась легче, и войну бы куда с меньшими жертвами выиграли… А он все в партийную демократию играл, ну и доигрался до того, что накануне войны страна понесла такие потери, от которых едва оправилась. Но чтобы знать это, мало волкогоновские «зады» повторять, надо интересоваться не только мнением историков, но и историей как таковой.

Опять же общеизвестно, что Сталин довел свою жену до самоубийства. Только не надо этого доказывать женщинам, потому что любая женщина тут же поинтересуется – а что собой представляла жена Сталина? Узнать это нетрудно. И когда узнаешь, то сочувствие как-то улетучивается и вместо него хочется лишь сказать: во влип мужик!

И так во всем, так всегда. Что такое метод журналистского расследования? Это когда ты выслушиваешь все, что тебе говорят по теме, все взаимоисключающие версии и не лезущие никуда факты. Некоторое время мрачно смотришь на этот ворох событий, мнений, выводов, понимая, что разобраться в этой куче невозможно. А потом начинаешь сортировать все это добро, и в конце концов все каким-то невероятным способом выстраивается в непротиворечивую картину. Метод совершенно одинаков, применяется ли он к коммунальной разборке или всемирной истории. Идеальное воплощение метода – мисс Марпл у Агаты Кристи, которая может упорно думать над крошечным не лезущим в общую картину фактиком, пока он наконец не становится на свое место. А обосновавшись на своем месте, может полностью перевернуть всю картину.

Но, по правде сказать, с таким количеством дезинформации сталкиваться в обыденной жизни не приходится. Наша официальная, неофициальная и полуофициальная история представляет собой сплошное болото, где ни одному слову нельзя просто так верить, каждый факт приходится проверять и перепроверять. И по мере этих проверок и перепроверок вырисовывается картина, которая на поверку оказывается совсем другой. То есть настолько другой, что ничего общего…

Часть первая
Иосиф, сын сапожника Бесо

Глава 1
Тайна рождения

Из мифологии:

Иосиф Джугашвили родился 21 декабря. Распространенное в персидском ареале поверье гласит: рожденные в этот день – дети зла.

По официальной версии, отец Сталина – сапожник Джугашвили, а по преданию – князь Эгнаташвили, у которого мать Сталина служила экономкой. Любовный треугольник для восточного сознания непереносим. Джугашвили пил. Однажды он протрезвел и прибил Екатерину Георгиевну. После этого за ним пришли какие-то люди, и больше его никто не видел. Говорили, что он кончил свой век в пьяной драке.

По другой версии, Виссарион Джугашвили работал в Тбилиси. Главой цеха сапожников был армянин. Его наложница, молодая грузинка, зачала, и он предложил сапожнику Джугашвили на ней жениться. В качестве приданого Джугашвили получил некоторый капитал и возможность открыть в Гори собственное дело.

Имеется и еще ряд версий. В 1878–1879 годах знаменитый путешественник Пржевальский жил в Гори, где, верный своей привычке, вел дневник. В годы правления Сталина из архива Пржевальского исчез весь этот период. Но в расходной книге за 1880–1881 годы по недосмотру цензора остались отметки об отсылке Пржевальским денег матери Сталина на содержание их общего сына Иосифа.

Отцом Сталина был грузинский епископ.

Сталин – прямой наследник династии Романовых. Он зачат Александром II, когда Екатерина Георгиевна убирала в покоях царя во время его посещения Грузии.

…В свое время Агата Кристи устами Эркюля Пуаро сравнивала секс с рекой, вычистившей авгиевы конюшни. Она имела в виду, что интерес публики к сексу гораздо выше интереса к политике да и к любым другим темам, и мощнейшей струей этого интереса можно забить все другие темы. И ведь так оно и есть. История с Клинтоном и Моникой Левински, которой американцы насмешили весь мир, наглядно показывает, что политика президента куда менее интересна народу, чем то, с кем спит президент, – хотя каким образом это может влиять на управление государством? Да никаким. Разве что сексуальная неудовлетворенность ведет к излишней агрессивности, и красотка Моника, может быть, избавила мир от лишней войны…

Только этим, только желанием любыми путями привлечь интерес читателя можно объяснить, что столь огромное внимание уделено на страницах прессы слухам о том, чьим ребенком на самом деле был сын сапожника Бесо Джугашвили Иосиф. Все это, конечно, полная чушь, и мальчик был, вне всякого сомнения, сыном своего отца, коим являлся, как и числился, сапожник Виссарион. Нет никаких оснований сомневаться в супружеской верности его жены Екатерины, кроме старых смутных сплетен, которые, как кто-то тридцать лет спустя припомнил, вроде бы ходили, а может, и не ходили, а просто какая-нибудь баба сказала. Женщине надо быть уж совершеннейшим крокодилом, чтобы про нее языком не трепали, и даже тогда… ну разве что тогда будут трепать языком про мужика – надо же, вокруг столько баб хороших, а он с таким крокодилом связался! И если кому хочется плодить сплетни, то запретить этого, конечно, нельзя, равно как и переубедить сплетников невозможно. Ну хочется им, чтобы этот человек был «зачат в беззаконии и рожден во грехе»! Да еще желательно и в день, когда рождаются дети зла. Чем страшнее, тем интереснее!

И все же девяносто девять шансов из ста, что Иосиф был сыном Виссариона Джугашвили. Виссарион же по происхождению своему тоже был потомком не монарха и не князя, а зажиточного винодела Вано Джугашвили из села Диди Лило. Отец его торговал вином в городе, старший брат Георгий держал харчевню на дороге, и вся мировая история могла бы пойти по-другому, если бы не обрушившиеся на семью несчастья. Сначала умер отец, не дожив даже до пятидесяти лет, затем какие-то разбойники не разбойники – дело это темное… в общем, брата Георгия убили, а оставшийся наследником всего достояния Виссарион почему-то отправился в Тифлис. Кто его знает, почему, – может быть, долги помешали, а может, и чего иного опасался юноша, но из родного села он уехал. В Тифлисе Виссарион выучился ремеслу сапожника, а когда горийский купец Барамов открыл мастерскую, то в числе других мастеров пригласил и его. Было ему тогда около двадцати лет.

Когда Виссариону исполнилось 24 года, он женился на восемнадцатилетней Екатерине Геладзе (или, как ее называли, Кеке), также крестьянской дочери, круглой сироте, которая жила вместе с двумя братьями у своего дяди в Гори. Первый их сын, Михаил, родился спустя девять месяцев после свадьбы, но, не дожив до года, умер. Не зажился на свете и второй, Георгий, который тоже умер в младенчестве от тифа. «И первого, и второго крестил мой дед, – рассказывал кремлевский охранник Сталина Г. Эгнатошвили. – А когда родился третий ребенок – Иосиф, – Екатерина Георгиевна ему сказала: "Ты, конечно, человек очень добрый, но рука у тебя тяжелая. Так что извини меня, ради бога, Иосифа покрестит Миша"[2]2
  Цит. по: Логинов В. В тени Сталина. М., 2000. С. 18.


[Закрыть]».

Кстати, и насчет персидского календаря доморощенные астрологи оплошали. На самом деле, согласно записи в метрической книге Успенского собора в Гори, Иосиф родился 6(18) декабря 1878 года. Однако день рождения Сталина празднуется 9(21) декабря 1879 года. В чем же дело?

Досужие исследователи опять же возводят изменение даты рождения к разным сложным психологическим причинам, вплоть до того, что Сталин-де был поклонником магии чисел. Тут можно привести длительное рассуждение В. Похлебкина – не для пользы дела, а просто в качестве примера того, сколь извилистым иной раз бывает путь протекания человеческой мысли.

«У нас будет еще повод поговорить о сталинской склонности к мистике чисел. По грузино-персидскому счету цифра 5 была наделена магическим смыслом. Все, что было кратно 5, должно было приносить счастье, или сбываться…

В 1889 появилось издание «Вепхис Ткаосани» ("Тигровой шкуры "), которому было суждено помочь ему в выборе крепкого псевдонима, ему было в это время ровно 10 лет. (Издателем поэмы был Сталинский, отсюда и Сталин. Это, конечно, притянуто за уши, и «Витязь» еще более притянут за уши – но надо же как-то оправдать теорию «мистических пятерок», а больше ничего знаменательного в этом году не происходило – Е. П.). В 1899 году его исключили из семинарии, и ему исполнилось в это время ровно 20 лет. Следовательно, гораздо правильнее вести отсчет с 1879 г., а не формально с 1878 г. Ибо от 1879 г. его отделяет только несколько дней конца декабря, и, если бы не случайность и мать доносила бы его еще неделю, то он и формально, и фактически родился бы в 1879 г. Ведь, когда его спрашивали, сколько ему лет, он считал не формально, а реально… Вот почему он всегда приводил в России только эту дату и решил после 1917 г. окончательно придерживаться ее как реальной, а не "догматической каким являлся 1878 г. И когда он, вопреки уже принятому им правилу, в 1920 г. указал 1878 г., это было сделано потому, что дата эта указывалась для заграницы, где, как прекрасно знал Сталин, господствовали страшно бюрократические и формальные взгляды и где отход от даты в метриках был бы признан сенсационным. Так вот, чтобы не "раздражать " западных чистоплюев педантичности, Сталин "бросал " им "кость " – формальный год своего рождения, а не фактический, каким был 1879 г., ибо только с него недельный младенец начал свою жизнь и только 1879 г. был первым годом его реальной жизни. Здесь снова проявилась жгучая нелюбовь Сталина к формализму; к догматике и его стремление рассматривать все явления под углом здравого смысла и целесообразности. Но объяснять это кому-либо он просто не стал»[3]3
  Похлебкин В. Великий псевдоним. М., 1996. С. 113–114.


[Закрыть].

Да, а еще, кроме нелюбви к догматике, здесь явно прослеживаются симптомы начинающейся шизофрении, (вопрос только, у кого – у исследуемого или у исследователя). Неудивительно, что с такими биографами главу советского государства, одного из самых здравомыслящих людей на свете, стали считать сумасшедшим.

Закрученных объяснений можно придумать множество, как между двумя точками можно провести бесчисленное множество кривых. Но практика жизни показывает, что причины таких вещей чаще всего бывали простыми и чисто бытовыми. Когда в 1920 году Сталин собственноручно заполнял анкету для шведского левого журнала «Фолькетс Дагблад Политикен», то дату рождения он проставил правильную – 1878 год, об этом и Похлебкин говорит. В партийных же документах упорно значится 1879 год – но заполнены эти документы чужой рукой, какой-нибудь секретарь механически переписывал с других бумажек. Сначала некоторые исследователи утверждали, что 1879 год рождения появился в партийных документах после 1917 года. Но, рассматривая фотографии Иосифа Джугашвили, сделанные при его поступлении в тюрьму в 1910 году, отчетливо видишь записанное в данных заключенного: год рождения – 1879-й.

Как такое могло получиться? Очень просто. Скорее всего, этот год рождения значился в том фальшивом паспорте, с которым его взяли в 1910 году, только и всего. Подлинную фамилию в конце концов установили, а с датой рождения никто возиться не стал, какая, собственно, разница, какой там конкретно год? Если бы ему было семнадцать или двадцать лет, то в точном определении возраста был бы смысл, поскольку это могло повлиять на приговор, а тридцатилетнему не все ли равно? Так все и пошло: 1879 год попал в жандармские документы, затем в обычные – надо же было по отбытии ссылки вместо фальшивого паспорта получить нормальный – и так и пошел кочевать из бумаги в бумагу, пока не приобрел официальный статус. А когда ошибка была замечена, оказалось проще смириться с ней, чем исправлять, тем более что революционеры к таким вещам относились легко.

…Но вернемся в Гори. У нового кума рука была легче, чем у прежнего. Мальчику, правда, тоже досталось от жизни – он перенес тиф, в шесть лет болел оспой, но остался жив. Ничего необычного в этом не было – тиф и туберкулез были бичом Закавказья, время от времени вспыхивали эпидемии оспы, а уж дети в те времена мерли как мухи. Моя прабабка, жившая в финской деревне, родила шестнадцать детей – выжило шесть. Примерно то же соотношение было и у Екатерины Джугашвили.

В детстве Иосиф сильно ушиб руку, возникло нагноение в суставе, за ним заражение крови, от которого мальчик едва не умер. Потом всю жизнь левая рука у него плохо сгибалась в локте, а с возрастом начала сохнуть, так что под старость он уже в ней ничего тяжелее трубки держать не мог. Лет в десять-одиннадцать он попал под фаэтон, повредив ногу, так что потом, с возрастом, пришлось носить специальную обувь – но об этом мало кто знал. И вообще мальчик был далеко не крепкого здоровья, ну так не всем же быть здоровяками, разве не так?

Семья снимала комнату в крохотном одноэтажном домике. Позднее в этом домике устроят музей, так что биографы «вождя народов» смогут красочно описывать его детство. «Стол, четыре табуретки, кровать, небольшой буфет с самоваром, настенное зеркало и сундук с семейными пожитками – вот и вся его обстановка. На столе – медная керосиновая лампа. Белье и посуда хранились в открытых стенных шкафах. Винтовая лестница вела в подвальное помещение с очагом. Бесо держал здесь кожу и сапожный инструмент. Из мебели были некрашеная табуретка да колыбель Coco»[4]4
  Такер Р. Сталин. Путь к власти. 1879–1929. М., Прогресс. 1990. С. 75.


[Закрыть].

Тем не менее по местным понятиям родители его были люди не бедные. Каковы были эти понятия? «Среди людей нашего ремесла, – вспоминал помощник Виссариона Давид Гаситашвили, – Бесо жил лучше всех. Масло дома у него было всегда. Продажу вещей он считал позором».[5]5
  Островский Л. Кто стоял за спиной Сталина. М., СПб, 2002. С. 93.


[Закрыть]

Однако семейное счастье оказалось недолгим. Виссариону не было еще и тридцати, когда он начал пить, и с тех пор все в семье пошло наперекосяк. Они стали менять место жительства, постоянно кочевали по городу с квартиры на квартиру. Мало того, что отец своим поведением позорил семью, но скоро он перестал приносить домой деньги и появлялся теперь только «разбираться» с женой и «воспитывать» сына. Иосифу было лет десять, когда он во время одной такой сцены бросил в отца ножом, а потом несколько дней прятался у соседей.

По счастью (ибо в том, что пьяница ушел из семьи, для семьи горя нет) – так вот, по счастью, году примерно так в 1890-м Виссарион уехал в Тифлис и оставил их в покое. Правда, предварительно он успел-таки «показать» жене, как большинство пьяниц мечтает, – увез мальчика с собой. Ты, мол, мечтаешь, что твой щенок будет митрополитом? Так вот тебе: я – сапожник, и сын мой будет сапожником, что хочу, то из него и сделаю. Несколько месяцев провел мальчик в Тифлисе, работая на обувной фабрике Адельханова, пока не приехала опомнившаяся мать, потерявшая всякий страх перед мужем, и не увезла его обратно в Гори. Напоследок отец предложил сыну выбор: или мальчик остается с ним, или уезжает с матерью и он, отец, снимает с себя всякую заботу о нем. Тоже мне, нашел чем пугать, много они видели той заботы! Мальчик бестрепетно последовал за матерью, и оба они постарались об отце навсегда забыть. Ни Екатерина, ни Иосиф так Виссариона и не простили. Сын почти никогда не рассказывал об отце, и даже неоднократные просьбы музея в Гори опознать ту единственную фотографию, которая у них была – действительно ли на ней изображен Виссарион, – остались без ответа. Вернувшись домой, Кеке стала всем говорить, что муж ее умер.