Текст книги "Влечение"
Автор книги: Елена Усачева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава V
Дар внушения
Перед конюшней я опомнилась и стала вытирать лицо. Еще не хватало появиться перед девчонками в зареванном виде. К тому же я сама себе не могла объяснить, почему плачу.
Вердер всхрапнул, останавливаясь, напрягся, готовый в любую секунду устроить очередной концерт.
А рядом с конюшней стоял Макс, опершись о капот черной иномарки, и с улыбкой наблюдал за нами. Наверное, у меня было очень растерянное лицо, потому что с каждой секундой его улыбка становилась все шире.
– Как… – начала я, не в силах прийти в себя. Не сказать, чтобы мы с Вердером отъехали на очень большое расстояние, но Макс не мог пешком преодолеть его так быстро. – Почему…
Макс оттолкнулся от машины и пошел ко мне.
– Я хотел убедиться, что ты доедешь целой и невредимой.
– Как ты это делаешь? Как ты смог так быстро прийти из леса?
Да что за чертовщина такая вокруг творится!
Макс взял Вердера за повод, похлопал по шее.
– Я бежал. – Кажется, ответ был подготовлен заранее.
Я невольно взглянула на его ноги. Он был обут в хорошо начищенные черные ботинки. В таких по лесу не бегают.
И тут я все поняла.
Он местный! Знает все тайные тропки, по которым можно быстрее лошади добраться до нужного места.
– У вас здесь дача?
– Дача? – Он снова с тревогой глянул вокруг. – Нет. Я пришел… приехал.
Действительно, какая дача, если они только-только переехали!
В конюшне я не стала вдаваться в подробности своей скачки. Девчонкам было не до моих обманов, с лошадьми бы разобраться.
Я быстро расседлала Вердера, растерла ему ноги, переоделась, попрощалась с Оксаной и побежала на улицу.
Макс снова стоял около машины, и я не смогла скрыть довольную улыбку.
– Все хорошо? – пошел он мне навстречу.
Казалось, что шире улыбаться уже некуда, но губы мои растягивались все сильнее.
– Расскажешь, как здесь оказался? – Я упрямо поджала рот.
– А предыдущие версии никак не подходят? – спокойно спросил Макс, как будто для него придумывать разные версии произошедшего обыкновенное занятие. Каждый день только тем и занимается.
– Подходят, если не врешь, – засмущалась я. Может, зря настаиваю?
– Я тебя подвезу?
Вечность барахталась в его светлых глазах. Я стояла не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Лошадей будет немножко больше, – он сделал приглашающий жест в сторону машины. – Но зато на дыбы не встанут.
В моей голове случилось маленькое землетрясение. Он приехал сюда на машине, чтобы погулять по лесу, спасти меня и отвезти домой? Нет, не так. Он оказался здесь, чтобы… Дальше все повторялось. Зачем он сюда приехал? Если хотел поговорить со мной, то можно было вчера всего-навсего подняться на двенадцатый этаж. Если он не ко мне, то зачем…
Макс заметил мою нерешительность:
– Что-то не так?
– Это у меня что-то не так, – пробормотала я. Может, я сильно ударилась головой во время падения? Я опять ничего не понимаю. – Ты приехал сюда, чтобы… что? У тебя здесь знакомые или дела?
– У меня здесь дела… – Было такое ощущение, что Макс мысленно подбирает слова. – И знакомые. – Лицо его вдруг озарила улыбка. – Я сюда приехал со знакомыми. Но они уже ушли. Так что мы можем спокойно поехать домой.
Я облегченно вздохнула. Он сюда приехал с кем-то и в лесу оказался случайно.
– А машина твоя? – Во дворе я такую иномарку не видела.
– Взял напрокат. – Последнее слово он произнес с видимой задержкой.
– Напрокат? – Мы разговаривали на почтительном расстоянии. Я все никак не решалась сделать те несколько шагов, что нас разделяли.
Голос Макса вдруг стал резким:
– Не будем задерживаться! Поехали!
Он распахнул дверь со стороны пассажира, крепкой рукой подхватил меня под локоть и усадил на сиденье. Когда Макс склонился надо мной, я услышала, как он громко дышит, словно борется с внезапно накатившим волнением. Дверь захлопнулась так стремительно, что я вздрогнула. Через мгновение пианист уже сидел на водительском месте.
Кажется, машина еще не успела завестись, как уже с визгом сорвалась с места. Мне стало страшно. Что случилось? Он вдруг вспомнил, что не выключил утюг?
От волнения я стала засовывать свою сумку под кресло. Кто я? Что делаю в этой явно дорогой машине?
– Пристегнись, – улыбнулся Макс.
Я пошарила за спиной, чувствуя нарастающую панику: вот сейчас не найду, где находится ремень безопасности, и меня высадят на первом же повороте…
– Чуть выше, – спокойно подсказал он и перегнулся через меня, помогая вытянуть ремень.
Я забыла, как дышать, и, кажется, даже закрыла глаза.
Щелкнул замок.
Все это время машина мчалась вперед. На ямах и рытвинах поселковой дороги Макс и не думал тормозить. Я испуганно вцепилась в кресло, не отрывая глаз от проезжей части, словно без моего внимания мы могли не вписаться в поворот и улететь в кювет.
– Ты всегда так быстро ездишь? – Страх поселился где-то в желудке.
– Обычно я езжу быстро. Но сейчас дорога не очень хорошая.
Машина выскочила на трассу и полетела к железнодорожному переезду. Я ахнула, когда мы увернулись от неспешно выруливающего с перекрестка грузовика.
– Не бойся! – Макс расслабленно сидел в кресле, и, казалось, дорога его интересовала меньше всего. – С нами ничего не случится.
Я была не в силах справиться с бешеным сердцебиением.
– Ты так мчишься, будто нам уже заказана палата в больнице.
– Палата подождет, – заверил меня Макс, перед знаком «только прямо» поворачивая налево на переезд. Полосатый шлагбаум был уже готов опуститься, но мы проскочили под ним. Затрещал тревожный сигнал, предупреждающий о приближении поезда. Взвизгнув шинами, автомобиль съехал с переезда и вильнул вправо.
Звон остался позади, а перед нами появился милиционер. Он махнул полосатой палкой, заставляя водителя остановиться. На лице его была довольная улыбка.
– Ой, мамочки… – ахнула я, непроизвольно сползая в кресле вниз. Еще чуть-чуть, и я бы оказалась там же, где моя сумка, но спокойный взгляд остановил меня.
– Мы задержимся на минуту и поедем дальше. – Макс даже не смотрел в сторону приближающегося милиционера.
Я мелко закивала. Выбора у меня не было, оставалось ждать и бояться.
Макс похлопал себя по бокам.
– Что бы такое… – начал он, доставая из внутреннего кармана куртки шоколадку. – Тебе вез, – пробормотал он, передавая плитку. – Вот, это подойдет.
Перед моими глазами мелькнуло что-то белое. Опустилось стекло. Милиционер невнятно пробормотал приветствие и протянул руку за документами. Я же не могла оторвать взгляда от лица Макса. Он как будто стал старше, в уголках глаз появились морщинки, брови нахмурились.
– Нарушаем, Максим Игоревич, – довольно гудел милиционер, вертя перед собой вдвое сложенный белый лист бумаги. – Куда торопимся? Жизнь не дорога? Спешите ее сократить? – Он поднял голову и посмотрел прямо на меня.
От удивления я открыла рот. На бумажке в руках милиционера не было написано ни слова.
– А-а-а… – обернулась я к Максу. Он ошибся, дал что-то не то! Неужели никто не видит, что лист пустой?
Макс предостерегающе шевельнулся, продолжая внимательно смотреть на постового.
– Мы больше не будем, – произнес он так, словно его застали за воровством конфет из вазочки перед обедом.
– Да уж, постарайтесь, – милиционер протянул «документ» обратно. – И на знаки смотрите внимательней.
– Обязательно, – заверил Макс, продолжая буравить его взглядом.
Гаишник еще какое-то время потоптался на месте, потом отдал честь и пошел к своей машине.
– Испугалась? – Макс откинулся на спинку кресла.
Я же обалдевшим взглядом провожала милиционера. Почему он нас отпустил? По всему выходило, что штрафа не миновать. К тому же Макс без документов. И я сомневаюсь, что машина вообще его.
Когда я повернулась к своему водителю, чтобы обо всем расспросить, то от ужаса чуть не выпрыгнула на улицу. Макс был прежним, молодым парнем с гладкой кожей и веселым взглядом. Взрослого мужчины, каким он только что предстал передо мной, не было и в помине.
Мой испуг был настолько явным, что Макс помрачнел и завел двигатель.
– Как ты это делаешь? – Я боролась с сильнейшим желанием коснуться его лица.
– Обыкновенное внушение, – недовольно пробормотал Макс. – Милиционеры и учителя лучше всего поддаются гипнозу.
– Ты аферист, да? – Истина оказалась банальной. – Ты обманываешь людей?
Я говорила, а сама не верила своим словам. Нет, нет, этого не может быть. Он слишком хорош, чтобы оказаться простым бандитом.
– Окружающий мир не всегда такой, каким кажется. – Макс не шевелился, не пытался меня удержать. Оно и верно – на скорости, которую он опять развил, выйти было бы проблематично. – Человек сам обманывает себя, даже не надо прикладывать никаких усилий.
– Значит, мне все только кажется? – Я обвела взглядом салон машины. – И милиционер мне тоже показался?
– На тебя никакой гипноз не действует, – буркнул Макс, гораздо внимательней, чем раньше, глядя на дорогу.
Приятно слышать. Но вопрос я все-таки задала:
– А ты уже пробовал?
Может, ничего этого нет? Может, я сижу на конюшне, пью чай и никуда не еду?
– И не буду, – отрезал Макс.
Скрипнули тормоза, машина неожиданно остановилась, я сильно качнулась вперед, но крепкая рука задержала меня за плечо. Всего секунда, и Макс отдернул руку, словно прикосновение его обожгло. Я же почувствовала только, что хватка у него железная. Теперь я понимаю дзюдоистов. Если в бою ты встречаешься с бетонной конструкцией, то лучше всего бежать и никогда о своем поражении не вспоминать. То-то Синицын делает вид, что ничего не было.
Наверное, я уже давно улыбалась, но только сейчас это почувствовала, потому что щеки у меня побаливали. Рядом со мной был самый сильный, самый красивый человек на свете. Самый лучший. Полный загадок.
– Маша, ты очень сильная. И я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.
– Ты о чем?
Машина остановилась около реки. За ней полого к горизонту поднималось бурое поле, заканчивающееся деревьями далекого леса, на макушки которого было нанизано тяжелое небо. Мимо проносились редкие машины. А я продолжала улыбаться, чувствуя себя вознагражденной за все волнения недели. Мы были вместе. Мы были одни. И мне все равно, что он там такое говорил.
Макс с силой сжал руку, которой только что меня касался, в кулак. Затрещала, растягиваясь, кожа перчатки.
– Я, наверное, что-то неправильно говорю. – В мою сторону Макс не поворачивался, смотрел перед собой, сжав губы. – Надо было… Не так… Ты можешь хотя бы в ближайшее время быть осторожней? И… и не ходить туда, где опасно?
– На тренировки?
Вроде бы все слова были понятные, но вместе они не собирались, общий смысл от меня постоянно ускользал.
– Маша, я… сейчас… мне хотелось бы помочь тебе. – Макс с видимым трудом закончил фразу.
Он хочет мне помочь! Боже мой! Да я сама готова ему помочь в чем угодно!
– Не езди пока на конюшню и не ходи вечером по улице. Я не всегда могу уследить за тобой. – Он раздраженно стукнул кулаком по рулю. – Что я говорю? Ты сама должна чувствовать опасность!
– Что? – У меня перед носом словно пальцами щелкнули. Я оторвала взгляд от горизонта и посмотрела на своего спутника.
– Ты ведь знала, что в лес ехать нельзя. Ты просто еще не умеешь себя слышать.
– Я знала, что прибегут волки и Вердер взбесится?
– Да, – пробормотал он, строго глядя перед собой.
Подождите, подождите, подождите… Я зарылась руками в волосы. Надо было что-то сказать, но в голове все спуталось.
– Давай, я не буду сейчас все объяснять. – Макс явно избегал смотреть на меня. – Я не могу быть с тобой… постоянно. И это не из-за тебя. Поверь, я многое видел, и ты… ты что-то особенное. Только все равно не надо лишний раз подвергать себя опасности.
Я боялась дышать. Сейчас он скажет, что любит. Сейчас… сейчас…
Не сказал. Раздраженно поджал губы, потянулся к ключу, торчащему в замке зажигания.
– Я довезу тебя до дома. – Мотор заурчал, машина нехотя сдвинулась с места. – А ты пока расскажи, что такого в этой конюшне, раз ты сюда ездишь.
И все? Он меня не любит? Готов остановить взбесившегося коня, но не любит?
Слезы бросились мне в глаза, но я зажмурилась, не давая им покатиться по щекам.
Макс как будто не замечал ничего. Машина летела к городу.
– Что в ней такого? – не сказала, выдавила я из себя. Дышать было нечем. Казалось, само тяжелое небо, пройдя сквозь деревья, опустилось мне на плечи.
– Вот уж не думал, что, приехав сюда, я встречу девушку, умеющую держать в руках саблю и отличающую галоп от рыси.
– Подумаешь… ничего сложного… – Я украдкой стерла выступившие слезинки, глубоко вздохнула. В голове поселилась приятная звенящая пустота.
Вот и все. Вот и все. Вот и все!
– Обычно люди интересуются другим – как заработать деньги, как их удачно потратить. Все предсказуемо. А с тобой… – Макс замялся, – с тобой интересно.
Мне снова пришлось дышать, как паровоз. Что мне его комплименты, если все кончено?!
На заднем сиденье машины запищал сотовый телефон, но Макс не обратил на него внимания.
– Я тоже люблю лошадей. – Макс, не отрываясь, смотрел на дорогу. Между нами опустилась ледяная стена. Ее можно было потрогать руками, об нее можно было разбить голову. Но не преодолеть. – Давно не сидел в седле…
– Давно? – как эхо откликнулась я.
– Лет сто! – Губ его коснулась легкая улыбка. – Все некогда.
Это было невыносимо. Я уставилась в окно. Мимо проносились знакомые улицы, до дома было рукой подать.
– Интересный у вас город. – Макс говорил медленно, как будто останавливая сам себя. – И люди необычные. Настороженные, что ли. Никого не впускают в свою жизнь, но с удовольствием интересуются чужой. Любопытны, но нет, чтобы кому-нибудь помочь. Завидуют чужому успеху, но ничего не делают, чтобы самим чего-то добиться… Интересный город.
– Ничего интересного! – Переносицу жгло от скопившихся слез.
– Смотря, с чем сравнивать. – Машина повернула в наш двор. – В прошлом веке все было по-другому.
Взлетели в воздух перепуганные голуби. Журчание мотора смолкло.
– Ну, я пойду, – пробормотала я, с трудом вспоминая, куда засунула сумку.
Макс медленно опустил руки на колени.
– Маша, скажи, зачем ты два дня назад пришла на детскую площадку?
Я уже почти вытащила свою сумку из-под сиденья. Вопрос заставил меня замереть.
– Хотела тебе помочь.
Слезы мгновенно высохли. Все обман, ничего у нас не могло быть!
– Помочь? Мне? – Макс повернулся.
Его холодный взгляд уже не удивлял. Все правильно. Так и должно быть.
Челюсть сводило от напряжения, я держалась из последних сил.
– Я же говорила: Синицын спортсмен, стукнутый на всю голову. Он мог тебя покалечить.
Молчание Макса стало угнетающим.
– Их же было больше! – выкрикнула я, бросая сумку и начиная терзать замок ремня безопасности.
Макс невидящим взглядом смотрел перед собой.
– Я не думала, что ты справишься один. А потом я очень испугалась, когда не увидела тебя рядом.
Замок щелкнул, возвратный механизм втянул ремень в паз, и я наконец выскочила на улицу, услышав вдогонку:
– Тебя могли убить!
Макс появился передо мной – я не услышала, как он открывал дверцу. Мой водитель, мой прекрасный принц, наклонился, заставив мое сердце трепетать. Отцепил сумку и теперь держал ее передо мной.
– Ничего бы со мной не случилось, – прошептала я, вялой рукой забирая у него сумку.
– Это неправильно.
Его лицо было слишком близко от меня. Я видела его идеальную бледную кожу, бархатный разлет бровей, длинные ресницы, невероятно глубокий зрачок, волнистые темные волосы, чуть приоткрытые губы, за которыми виднелись нереально белые зубы.
И в тот момент у меня случилось мимолетное помутнение. Мне вдруг показалось, что губы вот-вот изогнутся в злую усмешку, а зубы превратятся в звериные клыки. В душе торкнулась знакомая тревога. Нет, уже не тревога, а настоящая паника. Инстинкт самосохранения вопил, что мне надо срочно бежать отсюда. Бросить бесполезную сумку и бежать без оглядки.
Я испуганно прижалась к боку машины, и Макс сразу отошел в сторону.
– Ты же нормальный человек! – воскликнул он. – Как ты могла так поступить? Бросаться в драку, заранее зная, что проиграешь, – это самоубийство!
– Никогда ничего заранее не известно. – Ноги дрогнули, готовые отказать мне, но я заставила их сделать шаг к подъезду. – А ты был один.
– Дай мне слово никогда так больше не поступать. – Его просьба ударила мне в спину. – Дай мне слово не пренебрегать чувством опасности. Дай мне слово не искать встречи со мной.
– Я буду делать то, что захочу! – Ответ дался мне с большим трудом. Горло пересохло. Я умирала.
– Пообещай! – потребовал Макс. – Пообещай никогда не помогать мне. Что бы ты ни чувствовала, какие бы фантазии тебе ни приходили, ты не совершишь ничего подобного!
Я хотела уйти, но он пристально смотрел на меня, требуя немедленно принять решение.
– И больше слушай себя! – В его голосе звенела сталь. – Если тебе страшно, иди домой. Иди, не оглядываясь и нигде не задерживаясь.
Вообще-то мог бы и поблагодарить, все-таки я ему тогда помогла. А он ругается. Ругается, словно я помешала ему в чем-то.
Домой, скорее домой…
– А знаешь, – повернулась я. – Ты тогда тоже больше меня не спасай. Как-нибудь без твоей помощи обойдусь!
Я побежала к двери подъезда. Не оглядываясь. Мне было уже не важно, что там делает Макс.
Ворвалась в свою комнату, даже забыв разуться. Я не понимала, что со мной происходит, не понимала, почему Макс так себя ведет, не понимала, почему он говорит одно, а делает другое.
Хватит о нем думать! Хватит!
Но стоило мне зажмуриться, как я снова видела его глаза, улыбку, лицо. Меня тут же потянуло сбежать вниз, чтобы попросить прощения и сказать, чтобы он никогда-никогда больше не исчезал. Что я пообещаю все, что угодно, лишь бы он остался. Ведь он был, был рядом, я смотрела на него, слышала его…
Я подтянула к себе сумку, вытряхнула содержимое на пол. Первой выпала шоколадка, упаковка лопнула, коричневые кусочки разлетелись по ковру. Слезы брызнули из глаз. Истерика скрутила, заставила согнуться, упасть на колени.
Все пропало, все! Я с трудом доползла до кровати, подмяла под себя подушку.
Помогите мне! Кто-нибудь! Помогите!
Заходил папа, сидел рядом со мной на кровати, вздыхал. Мама звала его на кухню, советуя не мешать мне. Но я была благодарна папе, что он не уходил, сидел рядом, смотрел вместе со мной, как за окном медленно умирает день. Вместе с дневным светом из души уходила тоска, и мне становилось все равно.
А ведь все так легко решается. Надо просто жить дальше. Жить, как жила раньше. Ходить в школу, на курсы, на тренировки. Ездить на конюшню. Посмотреть вместе с Маркеловой новый фильм, погулять с Пашкой. В конце концов все станет так, как было до сих пор, станет понятным, несложным. Именно об этом мне и говорил Макс. Жить как раньше, ни на кого не обращать внимания, ни о ком не думать. Он сам попросил, чтобы я была осторожней и не искала с ним встречи.
Я не буду с ним встречаться. Я вообще ничего не буду больше делать.
Утром я даже головы не повернула в сторону мастерской. В душе было пусто и холодно. Там поселилась зима.
После вчерашнего родео мышцы ног сильно болели, на копчике был приличный синяк, левая лодыжка стерта, и как я ни старалась до конца выпрямиться, у меня не получалось.
Могучая троица топтала остатки травы вокруг куста.
– Чего-то ты идешь как-то странно, – не преминула заметить глазастая Стешка. – В машине просквозило?
Я остановилась. Кто бы мог подумать, что нас вчера видели. Двор казался пустым!
– В электричке, – огрызнулась я, собираясь пройти мимо.
– Хороша электричка в двести лошадей! – Стешка схватила меня за куртку.
– А ты уже и техпаспорт успела посмотреть? – Я рубанула по Стешкиной руке. Не люблю, когда меня хватают.
– Не каждый день у нас всякую шушеру возят на машинах, – окатила меня Малинина тонной презрения. – Непонятно только, с чего тебе такое счастье привалило?
Я горько усмехнулась. Счастье… Я могла с кем угодно поделиться таким счастьем! Зачерпывать его ведрами, раздавать вагонами. Но говорить об этом, конечно же, не стала.
– А тебе, значит, моя удача глаза застит? – Мне было плевать, что думает вся могучая троица, вместе взятая. Мне было на всех плевать.
– Смотри, какая смелая стала! – Малинина сделала шаг вперед, но я не шевельнулась: пускай только подойдет, я для себя никаких кодексов чести не загадывала. – Не переживай, он скоро тебя бросит. Кому нужна такая замухрышка!
– Я и не переживаю!
Сама того не ведая, Малинина нанесла очень сильный удар. Я с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. Ссутулилась, глубоко вздохнула и пошла прочь.
– Ненормальная! – прошипела мне в спину Малинина. – Смотри, я предупредила. Бросай ты это дело! Не для тебя он.
– Ага, для тебя… – Я даже оборачиваться не стала. Ну их, надоели!
– А как все было? – Репина возникла рядом со мной бесшумным привидением. – Вы целовались?
Узенькая лисья мордашка, рыжеватые коротко стриженные волосы, бледная россыпь веснушек, в глазах звериный азарт.
Нахмурившись, я отвернулась. Понятно: радио «Школьная зорька» начинает свое вещание…
– Вы заранее договорились, да? А чего он тебя туда на машине не повез? А вы вместе на лошадях катались?
– Катаются на трамвае, – остановилась я. – На лошадях ездят.
– Значит, ездили! – в восторге прошептала Галя. – А к себе он тебя приглашал? Как у него дома? А тачка его? Где он ее держит?
– В кармане! – огрызнулась я, прибавляя шаг.
Я вдруг вспомнила, как Макс молниеносным движением схватил коня за повод, и сколько Вердер ни бился, вздернуть голову не смог. Сильный, очень сильный парень. Впрочем, меня это не должно волновать. Пускай вон могучая троица о нем печется. Им Макс не запрещал себя спасать.
Что кроется за его словами? Он как будто что-то недоговорил. Спасение здесь ни при чем. Здесь что-то есть, вот только что?
Класс вокруг меня плыл, голос Розы Петровны то приближался, то удалялся. Я ткнулась лбом в сумку. Запуталось, все окончательно запуталось…
– Тебе плохо?
Лариска сунула нос в приоткрытую сумку, пощекотала мой оголенный локоть тонкими усиками. Я взяла крысу в кулачок. Зверек дернулся туда-сюда, поскреб ладонь маленькими коготками.
Лерка сегодня была особенно бледная, под черным браслетом появилась повязка.
– Что у тебя с рукой? – Я почему-то обрадовалась Маркеловой.
– Ерунда! – Подруга уселась ко мне на парту, отобрала крысу.
Везет ей, у нее есть друг. И он всегда будет с ней. Мне, что ли, крысу завести?
– Лерка! Какой у меня вчера был день!
Чтобы встать, надо было собраться с силами. После вчерашнего не так просто заставить свои разбитые конечности работать в слаженном режиме. При малейшем движении хотелось кряхтеть и охать. Зато физическая боль отвлекала от боли душевной.
– Все лошади словно взбесились! Я еле в седле удержалась. Еще чуть-чуть, и меня бы затоптали. И волки! Представляешь? Я видела волков! Самых настоящих! У нас за городом! И знаешь, кто мне помог?
– Кто?
Обведенные черным карандашом Леркины глаза были красными от постоянных ночных бдений. Готы обитатели темноты, почитатели потустороннего. Им после полуночи не пробежаться по улице – все равно что наркоману отказать в дозе. Однако утренний выход в школу никто не отменял. Поначалу с непривычки Маркелова засыпала на уроках, а сейчас уже привыкла, только реакция у нее стала заторможенной. Она могла по нескольку раз переспрашивать и забывала то, что ей только что говорили, стала невероятно рассеянной.
– Макс! Ну, тот парень, что в нашем доме живет. Он откуда-то появился в лесу и остановил коня.
Что это со мной? Зачем я это рассказываю?
– Макс? – Шепот Маркеловой показался мне странным. – Дракон считает, что твой Макс не человек.
Лариска привычно влезла Лере на плечо, нырнула за шиворот. Из-за воротника остался торчать только розовый хвост. Я перевела взгляд на подругу.
– А кто же он? Хм, а может, он и правда не человек? Необыкновенно силен и быстр, никого не боится, милиционер под его команду чуть не марширует… Бэтмен? Спайдермен? Супербой?
– Я тогда следила за ним. Помнишь? – Глаза Маркеловой блеснули сумасшедшинкой. – Я видела, он общается с какими-то странными людьми.
– Он не гот!
Хоть Макс и просил не защищать его, не сделать этого сейчас я не могла, иначе Леркина компания потащит его на кладбище. Еще того хуже – примет в братство вампиров.
Про то самое братство от Лерки не слышал только глухой. Они жгут по ночам костры, ходят с волчьими хвостами на поясах, красят ногти в черный цвет, самые радикальные подпиливают клыки, чтобы выглядеть устрашающе, носят красные линзы. На такого человека посмотришь, потом неделю спать не будешь. Маркелова утверждала, что на свои сборища они приносят настоящий человеческий череп, выкопанный из могилы.
– Дракон говорит, что на твоего Макса указывают все приметы. – Лерка не давала мне выйти из класса, хватая меня то за плечо, то за рукав свитера. – Димка как-то там подсчитал. А потом его бледность, его бесцветные глаза? Почему он перчатки не снимает? И ходит с собакой.
До сего момента я мило улыбалась, с жалостью глядя в раскрасневшееся лицо Маркеловой – вот что с людьми делают бессонные ночи. Но упоминание о собаке меня насторожило.
– С какой собакой?
– С огромной такой, черной, лохматой. – Лерка развела руками, пытаясь изобразить, насколько большого зверя она видела. – Но это не главное! – Прямо перед моим лицом оказались воспаленные красные глаза. – Он любит ночь. Постоянно куда-то вечером уходит. И свет у них в мастерской никогда не горит!
Маркелова и дальше готова была делиться своими наблюдениями. Но нахлынувшие вдруг мысли заставили меня забыть о разбитом теле, я резко выпрямилась и зашагала прочь.
Чего там насчитал Дракон? Какие собаки? С чего вдруг Лерка все это придумала?
– Мишлен, чего с тобой опять?
Пашка бежал мимо, но, увидев мою неестественно изломанную походку, остановился. Я сделала вид, что не услышала его.
От всего сказанного Маркеловой меня трясло. Готы, кладбища, драконы – все валилось в одну кучу.
Что случилось? Почему вокруг столько всего странного? Жили спокойно, и вдруг… Я вынуждена защищать непонятного парня, который ухитряется постоянно оказываться в ненужное время в ненужном месте. Вокруг меня неприятности бродят стайками. С чего случился такой неожиданный обвал? Снег в горах сошел? Или к Земле приближается шальной метеорит? Может, в нашем городе активизировалась природная аномалия?
Что, черт возьми, вокруг меня происходит?!
