Текст книги "Добро пожаловать в кошмар!"

Автор книги: Елена Усачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава II
Ссора около Колесного Колодца

– С этим Колодцем связана старинная легенда, которая гласит, что со времен Средневековья на его дне живет Водяной. От жителей города он требовал жертвоприношений, иначе грозился затопить город. Сначала жители бросали ему мертвую скотину, потом дохлых кошек.

– А когда кошек не осталось, они стали туда сами бросаться? – в очередной раз перебил экскурсовода Василевский.

– Нет. – Марина как будто не замечала его комментариев. – Когда кошек не осталось, горожане засыпали Колодец землей вместе с Водяным. И затопление городу больше не грозило.

– С гигиенической точки зрения верный ход, – пробормотал Вадим. – После такого количества дохлятины воду оттуда все равно брать было нельзя.

Они уже два часа гуляли по городу и изрядно притомились. Бесконечные улицы, старинные здания, разноцветные стены. В какой-то момент все у них слилось в одну бесконечную линию разноцветных стен.

– Но это не единственная легенда, связанная с затоплением! – Одна Марина этого не замечала, рассказывая все новые и новые сказки и легенды. – Легендарный герой древних эстов Калев погиб. На могиле любимого супруга жена Линда навалила целую гору камней. На этой горе и построен Верхний город. Как-то Линда несла очередной камень к горе, но не удержала, уронила его и не смогла уже сдвинуть с места. Тогда она села на камень и начала плакать. От ее слез образовалось озеро Юлемисте, на котором до сих пор можно увидеть камень Линды. Озеро охраняет седовласый старец Ярвеван. Раз в году он выходит из озера и спрашивает у встречных: «Построен ли город? Слышны ли стуки топоров?» И многие столетия слышит один и тот же ответ: «Город еще строится. Топоры стучат». Всем известно, что как только город будет достроен и об этом узнает старец, воды Юлемисте затопят Таллин. Несколько раз люди давали неправильный ответ. Последний раз озеро Юлемисте затапливало город сто пятьдесят лет назад.

– Что-то они здесь все друг друга обманывают, как я погляжу, – вынес свой приговор Вадим.

– Типичное поведение людей – лгать. Или обещать и не сделать.

Эдик снова был с ними. Ходил, чуть отставая от группы. От скуки Натки пытались строить ему глазки, в ответ он лукаво улыбался, корректно отшучивался, но близко к себе не подпускал.

– Чем кто осторожнее в своих обещаниях, тем он точнее в их исполнении. – Казалось, лицо Бокштейна стало еще строже. Глаза за линзами очков были недовольны. Вадим любил спорить, но при этом всегда предпочитал оставаться при своем мнении.

– Неужели эту мудрую мысль высказал ты? – тут же встрял в разговор Андрюха.

– Жан-Жак Руссо, – произнес Вадим таким тоном, словно опустил на голову Василевского томик «Эмиля, или О воспитании».

– Понятно, покойник, – шаркнул ногой Андрюха. – Все гениальное уже сказано до нас!

– А ты трепло! – Бокштейн побледнел.

– Ребята, ребята! – напомнила о себе Маргарита Викторовна.

– Когда это я трепал? – встал напротив него Василевский. – Это ты у нас мастер по обещаниям!

– Я тебя обманул? – пошел в наступление Вадим.

Вокруг все притихли, ожидая, что Андрюха вытащит из недр прошлого Бокштейна как минимум смертный грех – отравил, утопил, зарезал. Но Василевский, быстро глянув на собравшихся, усмехнулся:

– Не обманул, так обманешь. – И вдруг повернулся к Ким. – Правда, Танечка?

Ким отреагировать не успела, на Андрюху налетела Лена.

– Дурак ты! – прошептала она, застывая перед одноклассником со сжатыми кулаками.

Василевский прыснул, оттолкнул Голубеву и пошел прочь, громко декларируя:

 
– Не завидуй другу, если друг богаче,
Если он красивей, если он умней.
Пусть его достатки, пусть его удачи
У твоих сандалий не сотрут ремней…
 

– Это он сам написал? – восхитилась Марина.

– Игорь Северянин это написал, – зло процедил Вадим. – А кое-кто умеет только повторять.

– Василевский, вернись! – крикнула Маргарита Викторовна.

– А у нас свободное время уже пять минут назад началось, – постучал по своим часам на запястье Андрюха. – Вы нам его обещали! Кстати, Ким, я обещал тебя спасти от привидения! Считай, что от первого я тебя спас, – и он ткнул пальцем в сторону Бокштейна. – Когда я стану великим, а это произойдет в скором времени, ты прибежишь проситься ко мне в жены. Спорим?

– А я обещаю выйти замуж за первого встречного, но не за тебя! – зло отозвалась Таня.

– А я обещаю спасти всех от твоего занудства, – пробубнил Вадим, недобро глядя на Андрюху.

– Кто бы мне пообещал, что я вас больше не увижу! – надулась Лена.

– Этот город давно пора затопить, – хмыкнул Глеб, отворачиваясь от одноклассников.

– В гробу только ваши рожи и видеть! – взорвался Борзов.

– Что-то мы действительно загулялись, – вздохнула Марина. – Тогда на сегодня давайте закончим, я вас оставляю. Походите по городу, загляните на смотровые площадки Верхнего города. А завтра отправимся в Пириту, познакомимся с древним монастырем Святой Биргитты, побродим по берегу моря.

Лицо Вадима окаменело. Он покосился на замершую Лену Голубеву, которая давно и безнадежно была в него влюблена, и отвернулся. Любовь, как и призрачная сторона жизни, не поддавалась математической логике, поэтому была ему неинтересна.

– Напоследок я вам расскажу еще одну легенду. Она вам пригодится.

В ответ на это предложение Марины все удивленно округлили глаза. Казалось, что легенд на сегодня было больше чем достаточно.

– Помните, мы с вами проходили мимо высокой красивой церкви Олевисте? Я еще говорила, что там есть смотровая площадка. У этой церкви самый высокий шпиль в Старом городе. Построили ее в тринадцатом веке на деньги зажиточных купцов. Им очень хотелось, чтобы в Таллин приезжало как можно больше кораблей с товарами, и они решили поставить самую высокую церковь, видную издалека с моря. Взяться за дело согласился неизвестно откуда взявшийся богатырь. Он только поставил странное условие: купцы должны будут ему за работу отсчитать огромную сумму – десять бочонков золота. Но заплатят они только в том случае, если никто не сумеет назвать его имя. Купцы согласились. Работа шла споро, и вскоре церковь была построена. Тогда купцы засуетились, никому не хотелось платить такие большие деньги, а имени строителя так никто и не узнал. Тогда к дому богатыря подослали подмастерья. Он подкрался под окно и услышал, как жена строителя, укладывая ребенка, в песенке упомянула имя Олева. Подмастерье все рассказал купцам. Те радостно поспешили на стройку, где богатырь уже устанавливал на шпиле колокольни крест. «Олев! Скоро ли строительство закончится?» – спросили они. Услышав свое имя, богатырь вздрогнул, сорвался с лесов, упал и разбился. Как только тело его соприкоснулось с землей, то превратилось в скелет, а изо рта его вылезли жаба и змея. Их и сейчас можно увидеть около церкви. В честь строителя церковь и назвали Олевисте.

– Трогательный рассказ. – Пока длилась легенда, Андрюха с прищуром глядел на Таню. Та старалась отвечать ему тем же, но не выдерживала, отводя глаза. – К чему все это?

– К обещаниям. В этом городе к ним прислушиваются. – Марина вздохнула. – Ну, что же, до встречи.

– Ой! А куда все пошли? – встрепенулась Натка Михеева. – Мы же так ничего и не увидели.

– А что ты хотела бы увидеть? – Марина с удивлением глянула на девушек.

– Магазины, – напрямую ответила Натка. Никольская согласно закивала.

– Эдик, – подозвала Марина. – Проводи девочек до Виру. Или еще куда-нибудь, куда им захочется.

– Хорошо, провожу, – легко согласился Эдик. При этом выражение лица у него было такое, как будто он каждый день с большим удовольствием выгуливает девушек по магазинам.

– Мы тоже куда-нибудь пойдем, да? – шепнула Инга Глебу. Мамкин сурово оглядел оставшихся и взял подругу под руку.

– Хорошо, в семь часов собираемся в гостинице и идем ужинать, – предупредила Маргарита Викторовна.

Айк привычно вскинул руку с часами к глазам.

Эдик увел Наток к манящим огням таллинских бутиков. Андрюха сдернул с Таниной головы берет и исчез в первом же переулке. Ким побежала следом за ним. Вадим с Леной зашагали в сторону Ратушной площади на приличном расстоянии друг от друга, при этом вид у Бокштейна был такой, словно он что-то высчитывает. Лена же поглядывала на одноклассника, боясь и желая, чтобы он ее взгляд перехватил. Акопян с Борзовым остались около колодца.

– Давай сбежим от них, – прошептала Инга.

Глеб хмуро посмотрел по сторонам. Его не радовал этот сумрачный каменный город. Но делать было нечего, впереди пять одинаковых дней. И они пошли куда-то туда, куда Эдик увел Наток. Там должен был начаться нормальный город, не прикрытый по самые брови красной черепицей.

– Не нравится мне Таллин с его легендами, – пробормотал он, зябко поежившись. – Там черти, здесь неверные жены. И все-то у них умирают. А с Олевом почему они так поступили? Им человек вон какую церковь отгрохал, а они для него пары мешков золота пожалели.

– Сам поставил такое условие, – тихо заметила Инга. – Надо жену Олева ругать за болтливость.

– А горожане такие честные, полезли к нему в дом чужую песню слушать! – стал заводиться Глеб.

– Но это же сказка! – Инга погладила Мамкина по плечу.

– Все равно неправильно. Человек им дело сделал, а они его за это убили.

– Он сам упал с крыши. И нисколечки его не жалко. Это же ясно, что ему черт помогал, иначе он сам не смог бы такую церковь высокую поставить. И правильно, что люди его убили, не то беды начались бы. А так – смотри, как все вокруг мирно и красиво.

– Во всем-то у них черт виноват, – ворчал Мамкин, увлекая свою девушку дальше от Старого города. – Словно у него где-то поблизости собственная резиденция.

– А мне здесь нравится. – Инга снова погладила Глеба по плечу. – А ты тоже считаешь, что люди не умеют держать свое слово?

Мамкин глянул на Ингу. Наверное, она ждала каких-то конкретных обещаний и слов, но он только пожал плечами и неопределенно хмыкнул.

Они шли вдоль широкой дороги, она медленно взбиралась в гору. Через час Инга с Глебом оказались перед озером. Оно длинной полосой раскинулось от берега до берега. Вдалеке слева виднелся выступающий из воды каменный уступ. Словно кто-то нес-нес этот камень, но потерял силы и бросил где пришлось. Было такое ощущение, что город на этом месте заканчивался. И вообще весь мир именно здесь стремился к своему завершению.

– Ты веришь в легенды? – Инга подняла камешек и бросила в воду. Серебристая гладь приняла в себя подношение и недовольно булькнула.

– Нет. – Даже прекрасный вид озера не заставил Глеба вынуть руки из карманов и разгладить сбежавшие к переносице брови. – Красиво, конечно, но какой от них толк? Сказки – сотрясание воздуха, не более того.

– Извините, молодые люди, можно к вам обратиться?

Голос был осторожным, даже вкрадчивым. Инга с Глебом обернулись одновременно. За их спинами стоял невысокий аккуратно одетый старичок, длинные седые волосы были опрятно зачесаны назад и заправлены за уши. Гладкие белые руки он держал сложенными на животе. Маленькое бледное личико расплывалось в довольной улыбке. Весь его облик говорил о том, что он очень долго ждал и вот наконец дождался – ему нужны именно эти двое.

– Вы же сейчас из центра идете? Позвольте задать вам всего один вопрос?

– Ну, задавайте, – разрешил Глеб, пытаясь сообразить, откуда старичок взялся.

Пока они шли к берегу, вокруг не было ни души. Если только из воды вылез, но это вряд ли.

Натки кружились по бесконечным секциям торгового центра Виру. Все здесь было прекрасно, кроме одного – у девчонок с собой оказалось мало денег. Эдик давно уже хотел уйти, но Натки не отпускали его, уверяя, что сами назад дорогу не найдут. И теперь он бродил за ними молчаливой тенью.

– А что ты с матерью пошел? Тебе больше делать нечего? – теребила его Михеева. Приятель из Эстонии – это круто! Такой шанс упускать было нельзя.

– Мне надо будет уйти через час. – Эдик снова не стал уточнять родственные отношения с Мариной, словно ему было все равно, как его называют.

– И что ты будешь делать через час?

Из отдела с одеждой они перешли в детскую секцию, и теперь Натки перебирали мягкие игрушки.

– Мне надо кое-кому помочь.

– О! Возьми нас! Мы тебе тоже поможем! – Натка Никольская помахала в его сторону грустным мопсом.

– Вы хотите мне помочь? – Эдик серьезно посмотрел на обеих девушек.

– Конечно, – Никольская хмыкнула, поворачивая мопса мордочкой к подруге. – Ты нам помог. Теперь наша очередь. Правда, Натка?

– Да! – Михеева с сожалением рассталась с большим мишкой Тедди. – Это наш долг. А что надо делать?

– Сначала я познакомлю вас с Хельгой.

– Кто это? – Михеева лукаво посмотрела на Никольскую.

– Это моя подруга.

– Подруга? – невольно вырвалось у Михеевой.

– Ну что, идем? – Эдик направился к выходу.

Девчонки переглянулись. Вечер терял окраску томности и становился пикантным.

– А что делать-то надо будет? – упрямо спросила Никольская.

– Посидим, камушки в воду побросаем. – Взгляд Эдика был все такой же открытый и добрый. Говорил он спокойно и так же спокойно смотрел на подруг.

– Ну, если только это, – первой сдалась Михеева. В конце концов девушка Эдика не стенка, может, удастся подвинуть. Михеева положила мопса обратно в корзину. – Куда идти?

– Здесь рядом. В Старом городе.

Эдик пошел по длинному холлу магазина, уверенно спустился вниз и скрылся за дверями на улице. Натки чуть подзадержались, взглядами совещаясь, стоит ли им во все это ввязываться. Никольская стукнула по запястью с часами. Времени у них еще было много. Они успеют прогуляться с Эдиком и вернуться в гостиницу. Победно моргнув, обе помчались на первый этаж догонять своего таинственного сопровождающего.

Эдик их ждал на улице. В его лице ничего не изменилось. Он не стал приветливее или веселее. Все так же тепло, по-доброму смотрел на спутниц, улыбался на их вопросы, уводя приезжих в водоворот улиц Таллина. Всю дорогу он негромко рассказывал о городе, о том, как тут было раньше.

– Привет, Хэл! – крикнул Эдик задолго до того, как они вообще кого-то увидели. Они сначала услышали – забулькала вода, зазвучал негромкий голосок. Он то ли пел, то ли смеялся. От крика Эдика все смолкло.

– Иду!

Из-под холма появилась девушка. Мягкие льняные волосы были собраны в две косички, падающие на плечи, узкое бледненькое личико, светлые глаза, вялая улыбка. Здесь даже вопросов не возникало, на чьей стороне будет победа. Натки могли заранее торжествовать.

– Вот, пришли помочь. – Эдик взял подругу за руку. Улыбка у Хэл сделалась шире.

– Слушай, зачем ты все это устроил? – Таня упрямо шла за Василевским.

– Вот только не надо мне читать лекции о нормах семейной жизни! – Он резко остановился. – С нашим Лобачевским все понятно, а вот ты что за мной топаешь? Я иду клад искать, мне свидетели не нужны. У меня впереди светлое будущее и победа на выборах в президенты. А ты всего-навсего хочешь примазаться к моей славе. Как всегда!

Ким опешила. Сначала она и сама не поняла, зачем побежала за Андрюхой. В первую очередь, чтобы не стоять рядом с Вадимом, не отвечать на возможные вопросы. А сейчас, когда они уже далеко от всех ушли, причина нарисовалась сама собой – Таня не знала, в какой стороне гостиница, потому что абсолютно не ориентировалась в пространстве и могла заблудиться, зайдя за угол собственного дома. Но только поэтому идти следом за Андрюхой было как минимум глупо. Да, глупо. Но… другого выхода не было. Поэтому она шла, отлично понимая: Василевский все больше и больше убеждается, что Ким по нему сохнет.

– Ну и ищи свой клад, – буркнула Таня, отворачиваясь. – Нужен ты кому, рыцарь печального образа.

Улица Пюхаваиму, как-то так называется место, где спряталась их гостиница. Вот сейчас подойдет к кому-нибудь и спросит. Подойдет и спросит… Таня вглядывалась в лица проходящих людей. Все они ей казались иностранцами, приезжими, которые свою гостиницу с трудом узнают.

– Ладно, – неожиданно нарисовался рядом Андрюха. – Я обещал тебя спасать от всех невзгод. Что ж, придется соответствовать. Идем, я тебе покажу этот город!

– А ты здесь был?

– Нет, но и ты не была. – Андрюха посмотрел на высокую башню церкви. – Сдаюсь. Мне тоже будет скучно одному здесь шляться. Бокштейн на меня разозлился. С Борзовым ходить не хочется. Мамочка уже учесал куда-то со своей Джульеттой. Скажу честно, я вообще на эту поездку только из-за тебя согласился. Как представил – водяные из колодца, ожившие мертвецы. Что там Танечка будет без меня делать? И сразу понес взнос в общак.

Ким, улыбнувшаяся в начале Андрюхиной тирады, заметно помрачнела к концу.

– Издеваешься? – зло спросила она, сложив на груди руки.

– Если бы!

Таня бросила взгляд на зеленый шпиль церкви, который перед этим изучал Андрюха.

– О! Это же наша гостиница! – вдруг сообразила она.

– Конечно, в церкви, под плитами наша гостиница.

Таня решила больше не обращать внимания на примитивного одноклассника с его дурацкими шуточками. Она повернулась, чтобы пойти домой. Видно, судьба у нее такая: весь вечер провести одной в комнате за просмотром фильма по телику. Главное, без Василевского.

Мимо нее медленно прошел мужчина в красной куртке с белым ажурным рисунком и красных спортивных штанах. На голове у него была красная шапочка. Ей послышалось, что в воздухе прошуршал невидимый плащ.

– Ты ничего не видел? – метнулась она к Андрюхе. Не ожидавший такого прыжка от одноклассницы, Василевский покачнулся.

– Призраки пошли?

– Ага.

– О! Тогда нам по пути!

Ни о чем не спрашивая, Андрюха потянул Таню прочь от церкви, рядом с которой располагалась их гостиница. Они миновали старинную аптеку. Пересекли улицу и попали в узкий проход между домами. Слева к стенам были прикреплены древние каменные надгробия. Под ногами за толстым стеклом виднелись «внутренности» каменного покрытия – возвышения, углубления, повороты. В Таллине много где можно было встретить такое. Реставраторы оставляли часть дома в том виде, в каком он сохранился. Здесь это были подземелья, для безопасности гуляющих прикрытые оргстеклом.

– Мрачный город. – Ким оглядела высокие стены, узкий колодец прохода. – Такое ощущение, что здесь витает дух смерти.

– Это и прекрасно.

На крыше что-то мелькнуло. Таня остановилась. Черная кошка. Застыла на границе черепицы и неба, на краю печной трубы.

– Смотри, кошка! – ахнула Ким, приглядевшись к черному контуру внимательней. Только восстановив дыхание, она поняла, что торчащая на крыше фигура слишком долго стоит в странной позе – она была керамическая.

– Им живых черных кошек не хватает, они себе искусственных наделали. – Андрюха оказался более равнодушен ко всем этим красотам. Он остановился около распахнутой двери. Высокий каменный порог, каменный пол мастерской.

– Он что делает? – Таня через плечо приятеля смотрела в глубь комнаты, где невысокий седой мужчина в роговых очках вертел толстый железный прут, одним концом засунутый за железную дверцу печки.

– Это стеклодув. Смотри! Сейчас он будет выдувать вазу!

Мужчина вынул из печки прут, на конце которого обнаружилась белесая масса. Подхватив толстый железный ковшик с круглым углублением, он стал выравнивать о его дно стеклянную массу, время от времени поднося прут ко рту. Масса на конце прута стала расти. Мастер недовольно покосился на ребят. Таня машинально спряталась за спиной одноклассника.

Когда масса раздулась и вытянулась, стеклодув снова сунул заготовку в огонь, вынул ее, прикрепил к круглому донышку второй прут. Теперь заготовка держалась с двух сторон. Мастер провел напильником в том месте, где крепилась выдувная трубка, и легонько стукнул по надрезу деревяшкой. Трубка отошла. Раздался звон. Заготовка, отцепившись от второго прута, упала на пол.

– Дверь закройте! – снова недобро посмотрел на ребят мастер.

– Бьется к счастью, – перед тем как отойти, буркнул Андрюха.

– Они столько бьют посуды, что должны купаться в этом счастье, – добавила Таня.

– Ну и что тебе тут так не понравилось?

Узкая улочка осталась позади, они плутали по лабиринту сурового строя домов, прошли мимо православной церкви, стали забирать левее и вышли на широкую улицу Пикк.

– Обыкновенный средневековый город со своими сказками. Надо же им чем-то завлекать туристов. Здесь только ленивый кино не снимал. «Город мастеров», «Три мушкетера», «Собака Баскервилей».

– А ты, значит, во все эти сказки не веришь? – Таня шагала по поребрику тротуара, для равновесия выставив в стороны руки.

– По всем законам жанра я сейчас скажу: «Не верю!» – и тут же появится Баба-яга, которая утащит тебя за тридевять земель. Но спасать я тебя не пойду.

– Почему? – Нога у Тани соскользнула, и она спрыгнула на мостовую.

– Бабе-Яге быстро надоест с тобой носиться, и она вернет тебя обратно. Ты не съедобная. Тощая очень.

Ким обиженно поджала губы.

– А потом держать свои обещания вредно для здоровья.

Перед ними высилась самая красивая башня Старого города – колокольня церкви Олевисте.

– Вот тебе пример женской глупости, – показал Андрюха на церковь. – Пообещал мужик построить церковь, попросил за это много мешков золота с одним простым условием. А тут как раз жена подсуетилась с колыбельной. Мужик от расстройства свалился с крыши. Я бы вот на его месте падать не стал. Спустился бы аккуратно и все равно забрал золото! За работу надо платить. И желательно не своей жизнью.

– Значит, это твой труп лежит вон под тем надгробием? – Таня протянула руку сквозь прутья решетки.

В стене церкви, в нише, под барельефами с изображением святых лежал выбитый из камня скелет. На груди у него сидела каменная жаба, а вокруг черепа обвилась каменная змея.

– Это твой символ жадности, – победно заявила Ким.

– Нет, это твой символ глупости, – выкрикнул Андрюха. – Как будто бы сложно у человека узнать имя!

– Ты чего орешь?

– Да ну, все надоело.

Андрюха сунул руки в карманы. Настроение было странное. Он вдруг опять почувствовал раздражение на этот город. Совсем как около Колодца, где все дружно переругались и разбрелись в разные стороны.

– По-моему, старые сказки существуют, чтобы рождались новые. – Таня как будто специально дразнила его, заставляя злиться все больше и больше. – Пойду вон у того человека имя спрошу. Знаешь, как в гаданиях на святки – по имени первого встречного узнавали, как будут звать будущего мужа.

Мимо них снова прошел странный мужчина в красном спортивном костюме, и Таня как завороженная шагнула за ним вслед. Мужчина спустился вниз до конца улицы, постоял около арки, словно дожидаясь, когда Таня его догонит. Свернул налево, поднялся по ступенькам и скрылся за поворотом.

– Ким! Ты куда? А если он скажет, что его зовут Смерть, ты что, поверишь?

Василевский сделал несколько шагов следом за одноклассницей.

– Вот дура-то! – пробормотал он, с трудом удерживая себя на месте.

Если ей так хочется спросить имя, то пускай спрашивает и возвращается. Он не будет за ней бежать. Он останется около церкви и подождет.

Да зачем она вообще куда-то пошла! Как приклеенная топала. Сколько времени надо, чтобы задать вопрос и вернуться? Минута! Что же она все не возвращается?

Андрюха побежал следом, взлетел по ступенькам на пригорок. Небольшая площадка, обсаженная липами. Деревья старые, с тяжелыми наростами внизу ствола. На уровне глаз каждая липа монструозно разделялась на три, четыре или два ствола. Закатное солнце делало эту картину жутковатой.

Андрюха огляделся. Тани не было. Он пересек площадку. Внизу, огибая холм, шли люди, неспешно пылили машины. Где-то засмеялись, звонко подпрыгнул мяч. Ни человека в красном, ни Ким видно не было.

Василевский шагнул к лестнице, ведущей обратно в город, но остановился. Ему показалось, что рядом запели. Легко так, весело. Булькнул в воду камешек. Андрюха попятился. Либо у него от долгого дня и бессонной ночи крыша поехала, либо город решил свести его с ума.

Андрюха устроился на лавочке, оглядел толстую приземистую башню с правой стороны. На земле кто-то начертил слово. ВРЕМЯ. Василевский стер надпись ногой. Спокойно! В таких ситуациях лучше не суетиться.

– Городок – конфетка! – Айк присел на край Колодца. – Я бы здесь жил.

– Да ладно, – Борзов лениво постукивал мыском ботинка по постаменту Колодца. – Что б ты здесь делал?

Мимо прокралась машина. Колеса глухо стучали на перекатах булыжной мостовой.

– Торговал. – Для Акопяна ответ был очевиден. – В таком городе торговать хорошо. Приезжих много.

– А я бы здесь все разрушил. Снял бы этот камень до земли, вместе со всеми их легендами.

Сашка хмуро посмотрел на Колодец, на крышу-колокольчик над ним, на тяжелый, потемневший от времени ворот, постучал по деревянной перегородке.

– Ну-ка, слезь! – столкнул он приятеля с насеста. – Сейчас мы с этими сказками разберемся.

Он поднатужился, пытаясь приподнять крышку. Деревянное полотно глухо отозвалось на его усилия. Идущие мимо люди словно не замечали, что он делает. Никто не спешил его останавливать, делать замечание.

– Оставь, неудобно, – Айк предостерегающе поднял руку. – Чего ты среди дня? Она, наверное, на сигнализации. Брось, ночью придем. И кошки у тебя с собой нет.

– Какой еще кошки? – Борзов стукнул по непокорной крышке.

– Дохлой. Чем ты собираешься задабривать водяного?

– А я тебя брошу. Не понимаю, как они раньше не догадались неугодных людей туда отправлять. Водяной визжал бы от восторга. Город стал бы почище.

– Ночью и бросишь. Идем отсюда.

– Слово даешь, что пойдешь со мной?

– Когда я обманывал? – обиделся Акопян.

– Здравствуйте, молодые люди.

Борзова словно какая сила отбросила от Колодца. Он быстро отряхнул руки и невинным взглядом посмотрел по сторонам. Перед ними стоял высокий худой человек, одетый в черный бархатный камзол с белоснежными кружевами, ноги обтянуты шелковыми чулками, на голове – завитой парик.

– Опаньки, – прошептал Сашка, с удивлением осматривая незнакомца. – Реконструкция.

– Вы не могли бы мне немного помочь, джентльмены?

Говорил незнакомец по-русски, только немного вычурно, словно читал книжку начала прошлого века.

– А чего такого-то? – Айк медленно отошел от Колодца.

– Герцог Карл Евгений де Круа, к вашим услугам! – манерно поклонился незнакомец.

– И что? – Борзов не спешил представляться. Он стоял, засунув руки в карманы, с подозрением глядя на расшаркивающегося герцога. Айк держался в стороне, исподлобья глядя на вытанцовывающего обязательные па приветственного поклона Евгения.

– Вы не могли бы пойти со мной вот в этот дом? – тонкая белая рука в перчатке указала на ничем не примечательное строение за Колодцем. Узкий каменный фасад, треугольная крыша с торчащей под ней балкой, с помощью которой на чердак поднимали товары, три ряда окон, одно из которых почему-то оказалось фальшивым, его просто нарисовали на стене. – Видите ли, я немного задолжал, и вот сейчас, в счет долга, со мной согласились заключить некую сделку. Нужны свидетели.

– Так что от нас требуется? – Айк подошел ближе. Герцог особого подозрения не вызывал.

– Только поприсутствовать, – всплеснул руками Евгений. – Удостоверить, так сказать, истинность сделки.

– А чего? Пошли, – сдвинулся с места Борзов. – Шевелись, Акопян. Айда в гости!

– О! Вы меня очень выручите! – воскликнул герцог. От улыбки кожа на его лице собралась подозрительными сухими складками, словно это был старый пергамент. – Пойдемте.

На длинных негнущихся ногах Евгений направился к дому, поднялся по высокой каменной лестнице, толкнул дверь, покрытую потрескавшейся коричневой краской, и поманил за собой «свидетелей».

От порога шел просторный холл, с камином, с перекрестьем потемневших от времени балок. В дальнем левом углу начиналась лестница, своим пролетом перечеркивающая высокое окно, забранное бесчисленными перекладинами рам. К лестнице и повел их герцог.

– Это на третьем этаже, – шепотом сообщил он. Каблуки его ботинок глухо стучали по рассохшимся ступенькам.

– Не нравится он мне, – схватил приятеля за рукав Айк. – Странный.

– Да ладно, – дернулся Борзов. Его распирало от любопытства. Никто не побывает внутри этих странных домов, а он побывает.

– Ты видел, что у него под штанами?

– А что у него там неожиданного? – прыснул Сашка. Пускаться в скабрезности на тему, что обычно бывает у мужиков под штанами, он не стал.

– У него протезы. Белая кость.

Оба посмотрели вслед удаляющемуся Евгению. Когда он сгибал колено на подъеме, между чулком и панталонами виднелось что-то белесое.

– Ну и что? – оттолкнул Айка Сашка. – Может, он в Чечне воевал.

– Какой Чечне? – попытался ухватить приятеля за руку Акопян. – Эстония вот уже шестьдесят лет ни с кем не воюет.

– Струсил, так и скажи!

– Молодые люди! – раздался гулкий голос с вершины лестницы. – Вы заметили, куда я повернул?

– Нечего было тогда соглашаться и обещать, что поможем, – привел последний аргумент Борзов и забухал своими шузами по хлипким ступенькам.

Акопян мгновение колебался, глядя в сумрак лестницы, но потом все же пошел следом. Он не привык изменять своему слову.

Ребята в темноте заблудились бы, но вот справа распахнулась дверь, и слабый свет озарил этаж.

– Прошу! – на фоне дверного проема маячила темная фигура.

Сашка с Айком, подталкивая друг друга, подошли к комнате и заглянули внутрь.

Комната была пуста. И только на полу, прямо по центру, лежал серый дерюжный мешок. Горловина его была распахнута, показывая невероятное. Крупные блестящие желтые монеты. Они были навалены кучей. Некоторые просыпались на пол.

– Это что, золото, что ли? – первым пришел в себя Айк.