Текст книги "Синдром отличницы"
Автор книги: Елена Ромова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– У меня высокое айкью, я закончила экстерном…
– Я не об этом. Твою анкету я уже читал. Давай начнем вот с чего: расскажи мне о себе то, что я никогда бы не прочел в твоем досье.
Эта задачка поставила меня в тупик. В повисшем молчании я не гнушалась мыслями о сиюминутном самоубийстве.
– Я… я не знаю, что вы хотите… что сказать о себе.
– С твоим айкью грех не придумать что-нибудь, – прямая и уничижительная издевка.
– Эта задача не корректна. В досье указано все, чтобы оценить мои профессиональные качества.
– А я не хочу оценивать профессиональные, я хочу оценить личные.
– Я… упорная, рассудительная…
– …скучная, нудная и сомневающаяся…
Болезненный спазм перехватил мое горло, заставив шумно сглотнуть.
– Я не считаю себя… такой…
– А какой считаешь? Исключительной?
До этого момента возможно, но теперь я считала себя просто ничтожеством.
– Нет. Я…
– Нет? Значит, ты не считаешь себя лучшей из лучших?
– Мне есть чему учиться.
– Вот как… – протянул Такер, – что ж, есть масса возможностей делать это. Объясни мне одно: раз ты такая обычная, как и все, зачем ты мне?
– Я… – у меня взмокли ладони, и я увела руки за спину. – Я – хороший специалист.
– И что? – спросил Такер. – Мне на почту ежедневно приходят резюме хороших специалистов, вроде тебя.
– У меня есть собственные разработки…
– Как и у многих других. Это ты считаешь своим преимуществом?
– Я бы могла быть вам полезна.
– Серьезно?
– Я могу предоставить результаты моих исследований.
Мужчина пару секунд глядел мне в глаза, будто спрашивая: «Это что, шутка?» – а затем рассмеялся.
– Мое время слишком дорого, чтобы тратить его на подобные развлечения.
– Мои исследования могут положить начало новому направлению в регенеративной медицине.
Такер усмехнулся.
– У меня почта ломится от писем с подобным содержанием. Я обычно отправляю их в спам. Правда, никогда не слышал ничего подобного от двадцатилетней ситайской девочки.
Черт побери, я ситайка! И мне двадцать! Но разве это так очевидно говорит о том, что я непригодна для науки?
Такер взглянул на часы, затем бросил Баргеру, который напряженно молчал все это время:
– У меня самолет через час, был рад поболтать с твоей протеже, но, надеюсь, ты понимаешь, каков будет мой ответ?
У меня едва не подкосились ноги. Я тоже взглянула на доктора Баргера, который прочистил горло и указал мне на дверь:
– Лимма, подожди, пожалуйста, в зале, – его тон говорил о многом, в частности о том, что шансы получить работу в Вейсмунде ничтожно малы.
Я молча вышла за дверь, с безудержным желанием – разрыдаться. Таким ничтожеством я не ощущала себя ни разу. Я даже рта не посмела раскрыть, чтобы возразить Такеру.
Бродить по коридору было еще хуже, чем находиться в той комнате. Я изводила себя бесконечными придирками. Возможно, я не так стояла или не с тем выражением лица, не в том платье, наконец. Может, у меня был вид полной дуры. Кто отрицает, я вела себя так, будто у меня ампутировали часть мозга.
Четверть часа потребовалось Бартеру, чтобы прийти к какому-то решению. Дверь распахнулась, он выскочил красный и злой и принялся ходить взад-вперед, кусая ноготь большого пальца.
– Видимо, я все испортила, – догадалась я. – Этого следовало ожидать.
– Я бы не хотел, чтобы ты теперь опустила руки, Лимма, – печально изрек Баргер.
Мне захотелось плакать еще сильнее, чем прежде.
– Конечно, доктор.
– Пойдем, я отвезу тебя домой.
– Я могу… побыть здесь еще некоторое время, – вымолвила, глотая немые слезы, – здесь есть люди, которые знают мою мать. Было бы интересно поговорить с ними.
– Я понимаю.
Он действительно понимал.
– Я доберусь сама, доктор. Вам не стоит беспокоиться.
Он кивнул, слабо улыбнулся.
– Только не допоздна, ладно? Завтра я жду тебя в лаборатории.
Я действительно вернулась в зал, где был организован фуршет. Не в мою честь, разумеется.
Роскошь хрусталя, побрякушки на шеях именитых леди и белозубые улыбки докторов – все казалось мне издевкой. Я переживала сейчас самую большую трагедию своей жизни, а вокруг царило веселье. А ведь многие из присутствующих знают, что я дочь Гарверд Лессон, и неодобрительно хмурятся. Не потому, что уважают мою мать, а потому, что считают всех ситаек – наивными дурами.
– … Лимма, я помню тебя еще совсем маленькой девочкой… – притворная доброжелательность, – … у тебя были такие милые бантики…
Не могу слушать эту ахинею. А еще этот шепоток за спиной: «Это ее дочь?! Той самой Гарверд? Она тоже занимается медициной?»
Я вышла на улицу, перешла дорогу и уселась на ограду лицом к сверкающему парадному входу в «Шерли».
Вот сейчас я посижу в полном одиночестве пару минут и вызову такси.
Мне просто нужно подумать. Я должна понять, чего я хочу и на что способна.
Не мыслю себя без науки, без возможности реализоваться, сообщить о себе всему миру. Я знаю, что моя жизнь неразрывно связана с медициной. Это записано где-то на подкорке. Иначе все бессмысленно!
Закусив дрожащую губу, я подняла голову и увидела, как со ступенек спускается Кей Такер. Ему подгоняют машину – крутую сверкающую черную тачку – и он преспокойно садится за руль. Такой раскрепощенный, самоуверенный и до раздражения умный. Если я не попаду к нему, то лучше умереть прямо здесь и сейчас!
Он завел мотор и выехал на дорогу, когда я выскочила навстречу. Раздался визг тормозов. Черный бампер ткнул меня в колени, и дверца тут же открылась.
Пару минут назад я не придумала ничего лучше, как броситься под колеса, а сейчас мне казалось, что это было самое глупое решение в моей жизни. Рассерженный взгляд Такера лишь подтверждал это.
– Это снова ты? – изумленно бросил он. – Какого, – выругался довольно грубо, – ты шарахаешься по дороге?
– Я…
– Прочь!
– Выслушайте меня! – выпалила на одном дыхании.
– Убирайся с дороги и дай мне, наконец, проехать!
– Поговорите со мной…
– Вот черт!.. – пробубнил Такер.
– Если вы не дадите мне шанс, я все равно добьюсь своего и никогда не брошу медицину, потому что это дело моей жизни. Но я мечтала работать с вами! Вы никогда не пожалеете о том, что взяли меня на работу!
– Да ты чокнутая… как там тебя? Лессон, – вымолвил Такер, – сделай одолжение, уйди с дороги.
– Я хочу работать с вами, доктор Такер!
Он зло сверкал глазами. Да, не лучший момент, чтобы проситься в штат.
– Со мной? – бросил он.
– С вами.
– Сильно хочешь, Лессон? – издевательски осведомился он, только ради того, чтобы я лишний раз почувствовала себя никчемной.
– Да.
Злость в его глазах быстро угасла. Теперь он, наверно, раздумывал над ситуацией, которая получалась просто нелепейшей.
– Не уймешься? – усмехнулся мужчина.
– Я готова на все.
– Это подкупает, знаешь ли…
Нетерпеливые сигналы автомобилей заглушили его слова.
Такер сел в машину, захлопнул дверь.
Что ж, я сделала все возможное. Отошла к обочине, чтобы дать ему проехать.
Когда он поравнялся, то опустил стекло и бросил небрежно:
– Жду через два дня в Вейсмунде. На испытательный срок.
Эта фраза мне только что пригрезилась? Или я действительно буду работать с Такером?
Рассерженные гудки проезжающих машин, наконец, заставили меня убраться с дороги.
Глава 11
К ужину я, конечно, опоздала.
– Лимма, ты знаешь госпожу Сайверс? – этим вопросом было положено начало беседы, которая состоялась в нашей гостиной.
Для дамы, посетившей мою семью этим вечером, вид нашего жилища, скорее всего, показался убогим. Она присела на край дивана (не из вежливости, разумеется) и изобразила улыбку. Ее цепкий неприязненный взгляд пробежался по моему наряду, и я заметила, каких колоссальных усилий этой женщине стоило скрыть пренебрежение.
Дейна, которая терпеть не могла высокомерных богатеньких особ, опустилась в кресло ровно с таким же выражением лица, как у гостьи.
Пикировка взглядами длилась недолго.
– Я не отниму у вас много времени, – холодная улыбка исказила лицо госпожи Сайверс. – Я знаю, как вам важно всегда быть рядом с Гарверд. Слышала, ей необходим постоянный уход…
– Спасибо за заботу, – нетерпеливо оборвала моя бабка, – позвольте узнать, чем обязаны?..
– Это касается Лиммы и моего сына.
– Госпожа Сайверс, не понимаю, при чем здесь моя внучка, – произнесла Дейна, – уверена, вы можете часами говорить о вашем сыне, но Лимма вряд ли имеет к нему хоть какое-то отношение.
– Госпожа Морис, – все так же вежливо продолжила собеседница, – Питт очень увлекся Лиммой. Он влюбчивый и импульсивный. В его возрасте это нормально, вы согласны?
Я глубоко и громко вздохнула, привлекая всеобщее внимание. Конечно, я могла быть лишь частью декорации на этом спектакле, но эмоции не давали моему внутреннему запалу угаснуть. Особенно когда речь заходила о Питте.
– Я могу поговорить с госпожой Сайверс наедине? – обратилась к своей бабушке.
– Не думаю, что это разумно…
– Всего пару минут.
Возражать в сложившейся ситуации было бы глупо. Дейна смерила мать Питта предупреждающим взглядом и покинула комнату.
– Твоя бабка – человек своеобразный, – откинув ложную вежливость, сказала Сайверс, – я надеялась, она поймет меня.
Женщина закинула ногу на ногу, устраиваясь удобнее. Наверняка она сочла, что раз противник из ее весовой категории покинул ринг, можно расслабиться.
– Я совершенно не претендую на вашего сына, – произнесла я спокойно.
Госпожа Сайверс сощурила глаза и усмехнулась. Ее подобными клятвами не возьмешь.
– Послушай, Лимма, ты понятия не имеешь, скольких женщин мой сын затащил в постель за последний год. Двоим его потаскухам я даже оплачивала аборты. Питт не просто любит женщин, он любит необычных женщин. Таких, к примеру, как ты. Подумай сама, ты же ситайка. Про вас говорят столько всего… Такой девушки в его коллекции еще не было.
Мое сердце болезненно сжалось. Да, я многое слышала о Питте, но настолько гнусное – впервые.
– Все это правда, можешь проверить, – бросила женщина, – у меня есть контакты почти всех его женщин. Приходится постоянно контролировать ситуацию. С каждой из этих девчонок он всякий раз теряет голову, и нам с мужем стоит немалых трудов, чтобы последствия не вылезли наружу.
– Судя по всему, ваш сын – настоящий подонок…
– Для девиц вроде тебя, вероятно, так и есть, – вымолвила она, – хотя ты, Лимма, внушаешь уважение. Он уже так долго бегает за тобой, а ты все еще не сдаешь позиций.
– И это наталкивает вас на мысль, что у меня в отношении Питта долгосрочные планы?
– А это так?
Я молчала. Какое-то странное желание заставляло меня затянуть паузу и пощекотать этой даме нервы.
– Я же сказала: я не претендую на вашего сына.
– Но он тебе нравится?
Думаю, она знала ответ.
– Это вас не касается.
– Дорогая моя, меня касается все, – пояснила женщина, – особенно интимные связи моего сына, которые могут порушить мои планы на его будущее. Ты же умная девушка, Лимма, и понимаешь, что его влечение к тебе ничего не значит. Зачем ломать его жизнь ради банального секса?
– Послушайте…
– Нет, это ты послушай меня. Тебе лучше поостеречься, дорогая. Ради твоего же блага. Занимайся своими экспериментами и строй свою жизнь, иначе эта жизнь может превратиться в настоящий ад.
Она перешла к угрозам. Неужели ее так напугала очередная интрижка сына?
– Госпожа Сайверс, – произнесла я сдержанно, исчерпав этим все внутренние резервы терпения, – выметайтесь вон из моего дома. Разговор окончен.
– Что ж, – она поднялась, неторопливо прошагала к двери, – надеюсь, ты сделаешь правильные выводы, Лимма.
– Всего доброго, – бросила я в ответ.
Звук хлопнувшей двери заставил меня вздрогнуть. Я запрокинула голову и закрыла глаза, собираясь с мыслями. Мои чувства все только усложняли, лучше вообще ничего не испытывать. Не рвать сердце, понимая, что сделала выбор в пользу карьеры, и никогда не сомневаться в этом выборе, невзирая на острое желание в лице Питта Сайверса. Лучше его вообще больше не видеть, солгать, что все произошедшее ничего не значило. Да, наверно, так будет лучше для всех. Включая его мамашу.
На лестнице меня остановил голос Дейны, которая все это время ждала в столовой.
– У тебя что-то было с этим сопляком?
– Не в этой жизни, – бросила через плечо.
Убеждена, у меня вообще ничего ни с кем не будет. Да чего уж там, я умру девственницей.
Это сознательный выбор. Так меньше проблем.
Сон, если он и был у меня этой ночью, не принес никакого облегчения. Я пребывала в странном нервном состоянии. С одной стороны, я была счастлива, с другой – казалось, проклята всеми возможными силами.
Перед тем как уехать в лабораторию, я заглянула в комнату к матери. Она вставала рано, если вообще спала. В ее состоянии сон был роскошью.
– Привет, – улыбнулась я, присаживаясь на ее постель.
В ее комнате было светло – солнечный свет вливался в приоткрытое окошко. На тумбочке семейное фото, а на стене диплом, который ей вручили, как лучшему хирургу Элентропа. Мама лежала в постели, ее взгляд был устремлен в потолок. От ее былой красоты не осталось ничего, а когда-то за ней увивались толпы мужчин. Коснувшись ее прохладной руки, я почувствовала, как сдавливает сердце. Мне всегда было тяжело видеть маму беспомощной. Наверно, потому, что я помню ее другой.
Спохватившись, я подкатила кресло, помогла ей сесть в него и подключила синтезатор.
– Мне нужно поговорить с тобой. Это серьезно. Даже не спорь.
Она не любила, когда ею командовали, но в данном случае смирилась. Ее равнодушный взгляд на какое-то время зажегся интересом.
– Я разговаривала с доктором Мак-Ааротом по поводу твоего возвращения в Элентроп.
Палец моей матери ткнулся в экран, но она не спешила начинать беседу.
– Так вот, – продолжила я, чувствуя нарастающее волнение, – он предложил тебе работу на кафедре.
Гарверд глядела на меня, не моргая. Могу поклясться, этот взгляд не выражал ничего: ни радости, ни удивления, ни восторга.
– Мам, ты слышишь? Он предложил, потому что счел это честью. Тебя никто не забыл. О тебе все помнят и тебя ценят. Ты представить не можешь, как вчера на симпозиуме на меня смотрели только потому, что я твоя дочь. Да они бы удушились ради того, чтобы просто поговорить с тобой…
«Лимма…» – перебил меня электронный голос.
Теперь ее взгляд изменился, став насмешливым. В детстве, когда я притворялась птичкой и вставала на стул, мама смотрела на меня точно так же.
«…я знаю о письмах…»
У меня в груди замерло сердце.
«…мое время прошло. Я останусь здесь вместе с Дейной…»
Мой ошарашенный взгляд переместился на экран, чтобы убедиться, что мама не спутала клавиши.
– Но ты же… ты так хотела…
«Я знаю, что Дейна скрывала от меня. Но я не сержусь на нее. Время наших разногласий прошло. Я хочу умереть в Каптике, где умер мой отец. Хочу умереть на руках у матери, которая, несмотря ни на что, любит меня. Ее любовь эгоистичная, но кто из семьи Лессон не был эгоистом?»
– Мама, я… – кажется, мое сердце сжалось до размера ореха.
«Каждая из нас приняла свое решение. Я остаюсь, Лимма. Черед за тобой».
Она знала и про Вейсмунд. Конечно, это же Гарверд Лессон. Болезнь могла ослабить ее тело, но не разум.
– Я должна поехать, – запнулась, покусывая губы и не решаясь сказать следующее: – Я смогу изменить мир, смогу сделать так, чтобы люди никогда не болели и не умирали.
«Я в этом уверена, Лимма. И я горжусь тобой».
Обняв мать, я с трудом сдержала слезы.
Это был мой последний разговор с Гарверд, потому что на следующий день я действительно уехала в Вейсмунд. И, наверно, я потом жалела только об одном – что не сказала ей, как сильно ее люблю.
Перелет в Тардис занимал почти двое суток, и желающих провести в пути больше тридцати часов кряду в каптийском терминале я не заметила. Тардис был довольно холодной планетой, средняя температура там не поднималась выше пятнадцати градусов. Но между тем в Тардис стекались люди со всего Альянса – необжитая планета, залежи полезных ископаемых обеспечивали большую часть населения высокооплачиваемой работой. Вейсмунд был весьма адаптированным городом, в котором ничего не отличалось от миллиона городов галактической системы, за исключением наличия в нем крупнейшего технопарка и исследовательского центра биомедицины.
В порт меня привез доктор Баргер, до сих пор находящийся в состоянии легкого шока из-за решения сводного брата. Когда мы шли по широкому коридору мимо витражных окон, за которыми располагалась взлетная полоса, он спросил:
– Питт в курсе, что ты уезжаешь сегодня?
Наверно, он еще не понял, что от Сайверса я попросту сбегала. Сказать Питту в лицо, что я ничего к нему не чувствую, я не смогла бы даже под пытками. Рядом с ним, с этим смазливым красавчиком, моя страсть к науке имела пугающую тенденцию гаснуть.
– Надеюсь, он не узнает об этом.
– Боишься, что он пошлет своих драгоценных родителей к черту и примчится в Вейсмунд?
Краем глаза я покосилась на Баргера, который стал чересчур откровенен со мной. За последние два месяца никто так не вникал в перипетии моей жизни, как он.
– Не думаю, что он узнает, куда я уехала.
– От меня уж точно, – усмехнулся доктор, – его родители тоже будут скрывать эту тайну за семью печатями. Хотя я бы никогда не поверил, что Сайверс помчится в Тардис, если бы он не наставил мне фонарей. Хочешь – не хочешь, а задумаешься по поводу искренности его чувств.
– Вы иронизируете, – раскусила я Баргера, слабо улыбнувшись, – что ж, я это заслужила.
– Ты попрощалась с матерью?
Даже неловкие вопросы доктор задавал мне так, будто мы были знакомы тысячу лет.
– Это было не так сложно, как расстаться с бабушкой. Она далека от науки и считает нашу с матерью одержимость медициной блажью.
– Порой приходится мириться с непониманием, чтобы достичь успеха.
Я усмехнулась.
– Не пойму, вы действительно верите в это или же просто выполняете то, за что получите деньги от семьи Питта.
Баргер насмешливо взглянул на меня. Его ничуть не задел этот упрек.
– Неужели нельзя совместить одно с другим? Я искренне верю, что Такеру ты будешь полезна. И… мне нужны деньги. Кстати, об этом…
– Я купила билеты сама, – перебила его, зная, что он не упустит случая узнать, откуда у меня вдруг нашлись средства на такие покупки, – бабушка перевела мне часть денег с маминого счета. Она, конечно, до последнего отговаривала меня от поездки, но… она понимает, что в Вейсмунде мне будет нелегко освоиться.
– Ты заставляешь меня чувствовать себя эгоистом, Лимма. Как-то ты сказала, что я должен целовать тебя в задницу, ибо ты мой счастливый билетик. Готов с этим согласиться.
– Это… – проговорила я, смущенно отводя взгляд, – я была зла.
– Буду тебе должен. Надеюсь, ты понимаешь, что можешь обратиться ко мне с любым вопросом по любому поводу и в любое время?
Говорил он это из вежливости или серьезно, я не знала. Мне было просто приятно обрести в его лице не только талантливого руководителя, но и друга.
– Ладно, Лимма, – вымолвил он, не спуская с моего лица пристального взгляда, – тебе пора.
– Да.
– Как доберешься, позвонишь мне?
– Мне бы не хотелось вас тревожить…
– Лимма, я ведь сам прошу об этом, – он вдруг приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза, – если что-то случится, сообщи мне. У меня нет ни одного твоего контакта, а я бы не хотел потерять с тобой связь, понимаешь?
– Да, доктор.
– Ну хорошо, – некоторое время мы стояли друг напротив друга и молчали.
– Мне пора…
– Конечно, – вымолвил мужчина, медленно отстраняясь. – Не забудь позвонить.
– Так точно, – улыбнулась ему.
Баргер пошел прочь, а я почувствовала, как что-то кольнуло меня в сердце. Вместе с ним отдалялась часть моей жизни, какая-то существенная и важная.
Глава 12
В Каптике было лето, а в Вейсмунде стояла зима. Транспортник вез меня по центральной улице, которая была разукрашена яркими витринами, электронными табло и фонариками. В Вейсмунде все были повернуты на фонариках. Они встречались везде и даже отметились на городском гербе. Если Каптику можно было сравнить с тихим спальным районом где-нибудь на окраине, то Вейсмунд был эпицентром деловой жизни и сгустком развлечений. Несмотря на то что моя семья часто переезжала и мне посчастливилось увидеть много городов, я ни – когда не встречала города, похожего на Вейсмунд. Впрочем, я никогда не покидала родную планету.
На Тардисе все было таким же допотопным, как и там, откуда я прилетела: стационарные телефоны, в больницах оборудование старого образца, не автоматизированные двери. Технологии на далекие планеты Альянса внедрялись довольно медленно, чего не сказать о Земле, где все процессы были давно роботизированы.
Ситайки плохо приспосабливались к перемене климата и часовых поясов. В самый разгар дня я клевала носом только потому, что в Каптике было около полуночи. Холод я переносила с трудом, поэтому сейчас, сидя в отапливаемом транспортнике, не снимала перчаток и вязаной шапки.
Конечно, меня никто не встречал, поэтому Центр биомедицины мне предстояло найти самостоятельно. Впрочем, здесь каждый встречный знал, где он находится.
Я потратила больше двух часов, чтобы прибыть под своды этого воистину грандиозного строения. После многочасового перелета, уставшая, злая и раздраженная, я потащилась ко входу. Словами не передать, как я была рада увидеть охранника, который сообщил мне, что доктор Такер, к сожалению, еще не приехал. Меня вежливо попросили подождать на улице, невзирая на мои заверения, что прибыла я на работу. Ага, ситайка… на работу к Такеру… Аха-ха. Эти мысли были красноречиво написаны на лице охранника, когда он ласково сопровождал меня к выходу.
Итак, я осталась ждать у основания одной из четырех колон, села на бетонную плиту, глядя на широкие ступени, ведущие к дворовой площадке.
Я прождала больше пяти часов и почувствовала себя полной идиоткой. За это время я, разумеется, предприняла еще несколько попыток штурма пункта охраны. И эти попытки не принесли никакого результата. Наконец, я решила, что приеду завтра, а пока озабочусь поиском ночлега.
Я поймала транспортник, уже трясясь от холода и усталости. Когда загрузилась на заднее сиденье вместе с сумкой, водитель попросил закинуть ее в багажник, что я и проделала. Сказать по правде, я даже не смела возмутиться манерами водителя, ибо в Вейсмунде я была точно среди племени диких аборигенов. Мне казалось, что даже местный диалект я понимаю с трудом. Чего уж возмущаться из-за манер инопланетных таксистов?
Когда захлопнула багажник, транспортник пробуксовал в грязи и, оставив меня на дороге, умчал прочь. Вместе с моим багажом, чтоб его!
Теперь моя уверенность в собственном идиотизме только окрепла.
Еще никогда я не попадала в подобную ситуацию: я на чужой планете в незнакомом городе совершенно без денег и документов! Хорошо бы заблокировать счет, иначе суммы, переведенные мне Дейной, уйдут в карман к какому-то засранцу.
Ко всему прочему, мне негде было переночевать.
Темнота быстро окутывала город, зажегшийся миллионами огней и вывесок. Транспортники сновали туда-сюда, пока я брела в сторону полицейского участка (или, как здесь называли, пункта правопорядка), чтобы сообщить о краже. Мне предстояло провести там всю ночь, в одном из кабинетов, лежа на узком твердом диванчике. Мое заявление, разумеется, приняли, и даже напоили крепким кофе. Я прошла идентификацию, подтверждающую, что я действительно Лимма Лессон – полная неудачница из Каптики – и мне было обещано, что завтра меня отвезут в технопарк, где доктор Такер позаботится о моем дальнейшем размещении.
Представить страшно, как я выглядела наутро. Собрав волосы в хвост и поправив измявшуюся толстовку, я натянула куртку, шапку и перчатки. В таком виде меня привезли в лабораторию.
Конечно, я прибыла не к восьми, как полагалось всем добропорядочным работникам. На сей раз Такер был на месте, поэтому охранник, внимательно выслушав полицейских, разрешил мне пройти в кабинет доктора и тихонечко сесть в уголок, пока последнему сообщают о моем прибытии.
Я была так взволнована, что едва соображала. Впрочем, Такер не явился за мной, а передал через одного из лаборантов, чтобы я переодевалась и бегом летела к нему, потому что никто из его новичков не смеет приходить на работу позже его самого, даже если за завтраком у них трижды отказало сердце.
Мне выделили шкафчик, на который никто не удосужился повесить табличку с моим именем, как было у других. Наверняка многие из вновь прибывших ломались еще на испытательном сроке, поэтому никто не утруждал себя подобной ерундой.
Когда я вошла в лабораторию, то обомлела. Меня вели мимо идеально чистых белых столов, стеллажей с инструментарием, биореакторов и инкубаторов, манипуляционных отсеков, пластиковых боксов и криокамер. И я была полностью обескуражена увиденным, вплоть до того, что вообще забыла, кто я и зачем приехала.
– Новенькая, живо сюда! – крикнул кто-то.
Всемогущий, я вздрогнула, увидев Кея Такера в белом халате с закатанными рукавами. Он никогда не застегивал халат, как выяснится позже. Он вообще довольно формально относился к дресс-коду.
– Прошу всех: внимание! Поприветствуйте нашего нового сотрудника, – вдруг крикнул Такер, призывая присутствующих оторваться от дел. – Гаред! – обратился он к одному из мужчин, толкая того в плечо: – Ты чего не кланяешься нашей новенькой? Это же Лимма Лессон. У нее высокий средний балл…
Гаред изобразил поклон, скрывая ироничную улыбку.
– …Шейла, радуйся, у тебя теперь будет подружка, – бросил Такер смуглой черноволосой женщине, которая тихо фыркнула. – Это же огромная честь работать с ситайкой из Каптики. Ты слышала про ее средний балл? Мы все тут только и ждали ее явления, – доктор взглянул на часы, – кстати, госпожа Лессон опоздала на двадцать шесть часов. Наверно, в Каптике это принято.
Такер скрестил на груди руки, внимательно на меня глядя.
– Мы, конечно, почтем за честь работать с ней, кто бы сомневался, – иронично продолжал доктор. – Я ведь не забыл сказать про ее средний балл?
Раздалось хоровое: «Нет, доктор Такер».
– Так вот, первое время наша гениальная ситайка…
Я выругалась про себя и стиснула зубы.
– …будет головной болью Велмана. Вел, ты слышал? Улыбнись, ты ведь должен быть просто на седьмом небе от счастья.
Высокий мужчина поднял вверх большой палец и усмехнулся.
– Новенькая? – теперь Такер обращался ко мне. – Ты уснула там? Я сказал тебе тащить сюда свою задницу. Я жду.
Ошарашенная, я медленно двинулась к нему. Наверно, в моем мозгу случилось настоящее замыкание.
Все смотрели на меня, даже лаборанты и студенты, проходящие здесь практику.
– Первое твое задание, – сказал Такер, глядя в глаза прожигающим холодным взглядом, – принеси мне кофе. Двойной эспрессо без сахара. Запомнила? Твоей квалификации достаточно, чтобы сделать все правильно, а? Возникнут трудности, обращайся к Гареду, он здесь уже полтора месяца и освоил кофеварку. Ты все поняла?
– Да.
– «Да, доктор Такер». Так следует обращаться ко мне. Это ты можешь зафиксировать в своей милой головке?
– Да, доктор Такер.
Было ощущение, будто на меня выливают помои, которые я вынуждена принимать, как манну небесную.
– Так почему ты еще здесь? – сдвинул он брови. – Давай живо. Двойной эспрессо, не забыла? Сколько тебе надо повторить, новенькая, чтобы ты сделала все правильно?
– Один раз, доктор Такер.
– Тогда шевелись.
Господи боже, где в этом громадном помещении есть кофеварка?
Наверняка у меня было такое выражение лица, что человек по имени Гаред оторвался от микроскопа, махнув мне: «пошли». Я поплелась за ним, чувствуя, что меня пронзают заинтересованными и немного снисходительными взглядами.
– Не обращай внимания, – сказал Гаред, показывая попутно где у них что находится, – он так со всеми. Новичков он презирает. Женщин на дух не переносит еще с тех пор, как развелся. Удивляюсь, как здесь задержалась Шейла. Она толстокожая, как бегемот, и не реагирует на его колкости. До твоего появления готовить для этого изверга кофе было моей обязанностью, а еще я парковал его машину и пару раз он отправлял меня в химчистку.
В моей голове никак не хотела утвердиться мысль, что последующие пару месяцев я буду делать для Такера то же самое. Совершенно не так я себе представляла работу в Вейсмунде.
– Ты уже заметила, что все оборудование у нас новое. Такер входил в группу разработчиков нового биореактора, который нам поставили всего несколько месяцев назад. В центре шесть вивариев, постоянно пополняемый криобанк, новейшая система твердофазного массового секвенирования, автоматическая система капиллярного электрофореза, гибридизационная станция и еще куча всякого оборудования, от которого у меня лично снесло крышу. Когда я поступил на практику, я дневал и ночевал в манипуляционной, пока все не изучил. Но самое главное чудо в боксе под номером восемь – это штуковина, у которой еще и названия нет. Такер работает над ней вне рамок программы, это лично его детище, к которому он никого не подпускает. Велман как-то обмолвился, что этот аппарат – гигантский прототип регенерирующей капсулы.
Гареду было около двадцати восьми. Кучерявый отличник с волосами цвета меди и редкими веснушками, который носил квадратные очки и был толстоват в талии. У него тоже были рекомендательные письма, несколько самостоятельных проектов, куча опубликованных статей и за плечами медицинский университет, законченный экстерном с отличием. Этот человек успел несколько лет отработать в Элен – тропе, где когда-то начинала моя мать, и заручиться поддержкой именитых профессоров в области медицины, которые и направили его в Вейсмунд.
– Скажу по секрету, – болтал он, когда я наливала кофе, – этот центр будто отстроен для Кея Такера. Руководителя проекта выбирали с большой тщательностью. Финансирование шло от ММА в области инновационных технологий, и были выдвинуты требования, которые вряд ли мог потянуть кто-то другой. Да и вся команда Такера – это настоящие гении, фонтанирующие идеями. Поэтому, как бы ни был суров доктор, главное для новичка – не сломаться.
…Двойной эспрессо… с сахаром или без, черт бы его побрал?
С дымящимся кофе я направилась к доктору, чувствуя, что у меня подрагивают руки. С одной стороны, что может быть проще, чем налить ему кофе. С другой, я ощущала, будто все мои навыки улетучились, сводясь лишь к одному – быть девчонкой на побегушках.
Как назло, Такер что-то объяснял своим коллегам, когда я возникла у него за спиной, тактично покашливая. Когда отмахиваться от подобных покашливаний ему наскучило, он оборвал свою речь и обернулся.
– Что ты принесла мне, новенькая? – спросил строго, будто вместо кофе я подсовывала ему нечто отвратительное.
– Двойной эспрессо без сахара, доктор Такер.
Мою ситуацию осложняло еще и то, что за спиной этого человека стояли мои будущие коллеги и с интересом наблюдали за происходящим.
– Я разве просил эспрессо?
