Текст книги "Братья Орловы"

Автор книги: Елена Разумовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Владимир Орлов

За 3 года до смерти отца Григория Ивановича, 8 июля 1743 г., родился сын Владимир. Вскоре он остался исключительно на попечении братьев: умер отец, а за ним последовала и мать, Лукерья Ивановна. Он рос очень хилым и крепким здоровьем не отличался, поэтому ни о каком кадетском корпусе и просто о жизни в городе речь не шла. Мальчику нужно было поправляться, и старшие братья, которые очень любили своего младшенького, порешили: пусть в деревне поживет, свежим воздухом подышит; успеет, чай, еще городских удовольствий приобщиться! Воспитывали Владимира брат Иван и нянька, знавшая его еще младенцем. Куда уж тут до образования: нянюшка читала мальчику Закон Божий, а он все свое свободное время гонялся по лугам с сачком – за бабочками и прочими насекомыми, безоблачные же ночи проводил за наблюдением небесных светил. Деревенское воспитание навсегда сделало юного Орлова скромным, немного замкнутым; он потом, даже живя в Петербурге и за границей, чурался светских развлечений. Но время шло, мальчик рос. Браться, которые уже состоялись при дворе императрицы Екатерины, решили, что нужно ему в город перебираться, делать карьеру. Они, собравшись, рассудили, что лучшей карьерой для представителя славного рода Орловых, генеральского сына, конечно, будет воинская, и предложили ему выбирать любой гвардейский полк на его вкус. Благо они-то уж, ходившие у государыни в любимчиках, могли его пристроить куда угодно. Надо сказать, что Владимир – единственный из пятерых Орловых, кто не принимал деятельного участия в перевороте 1762 г., однако среди прочих гвардейцев он приветствовал громкими криками императрицу. За него говорило то, что он – Орлов, и Екатерина распространила свою милость и на него: он, не достигший еще совершеннолетия юноша, в одночасье стал графом и получил придворное звание камер-юнкера. Вскоре и сам Владимир, и, что гораздо важнее, его братья поняли: он не станет приличным военным, поскольку ни здоровье, как говорили тогда – «слабое телосложение», ни склад ума не позволяют. Младший Орлов тяготел к наукам и искусству, к которым имел вкус. В России приличное научное образование получить в ту пору было негде, и Владимир был направлен, куда и многие русские студиозы со времен Петра Великого, – в Германию. Братья предварительно советовались с лейб-медиками императрицы: выдержит ли юноша дальнюю дорого и долгую разлуку с домом? В Лейпцигском университете, который к тому времени имел уже более чем 350-летнюю историю, он учился на естественнонаучном факультете; главный интерес для него представляла астрономия. Из развлечений, предоставляемых студентам в провинциальном и довольно тихом Лейпциге, В. Орлов очень полюбил музыку; каждый субботний вечер в снимаемой им квартире собирались другие любители музыки и разыгрывали пьесы знаменитых композиторов. За годы обучения в Германии сложились научные и дружеские связи Владимира Орлова: он был дружен с одним из основателей национального немецкого театра И.-К. Готшедом и с писателем моралистского толка К.-Ф. Геллертом, водил знакомство с известными всему просвещенному свету французами Д. Дидро и Ж.-Л. д'Аламбером, авторами и издателями знаменитой «Энциклопедии». Юноша был умен, любезен и обходителен и производил на всех, с кем имел дело, самое приятное впечатление. Исключение, пожалуй, составляет Екатерина Романовна Дашкова. Она, путешествуя в те годы по Германии, познакомилась с Владимиром Орловым, но ее отзыв о нем, мягко говоря, субъективен и слишком сильно отличается от мнений, приводимых в других источниках. Княгиня Е.Р. Дашкова пишет в своих «Записках»: «Я познакомилась также с младшим Орловым – графом Владимиром. Человек он был недалекий и, обучаясь в Германии, усвоил только самоуверенный тон и совершенно ни на чем не обоснованную убежденность в своей учености. Он вступал со мною в споры, вынуждая к ним вообще всех, с кем разговаривал» ^{156} . Юношеский пыл она приняла за навязчивость, скромность и провинциальную робость – за самодовольство, а уже навязывать споры о науке и – кому?! – ей, именовавшей Дени Дидро «близким другом», было и вовсе, с ее точки зрения, верхом наглости. Возможно, на мнение княгини Дашковой о Владимире Орлове наложилась ее нелюбовь к Орловым вообще, ведь она считала, что братья своими мощными плечами оттеснили ее от трона императрицы…

Владимир, видимо, действительно был склонен к философствованиям и абстрактным рассуждениям: когда годы учения окончились и он возвратился в Санкт-Петербург, Екатерина приблизила рассудительного молодого человека к себе, сделав едва ли не штатным собеседником. Известна любопытная история, когда Владимир едва не поплатился милостью императрицы за свою добросовестность и рассудительность. Случилось это в 1769 г., когда Екатерина Великая первой в России сделала себе прививку оспы. Лейб-медик императрицы доктор Роджерсон требовал, чтобы некоторое время его пациентка ни на миг не ложилась и не засыпала, хотя ее терзала лихорадка и постоянно хотелось прилечь от слабости в членах. В. Орлов, бывший при Екатерине, столь пунктуально исполнял повеление врача и ходил за императрицей следом, что она не смогла ни разу прилечь. Сослать-то, конечно, молодого Орлова она не сослала, но разгневана была, а потом простила…

В 1766 г. В.Г. Орлов был назначен директором Санкт-Петербургской академии наук. Ему ко времени назначения на сей пост исполнилось едва 24 года, но, куда ж деваться, взялся.

Тогда в российской Академии наук, носившей гордый статус Императорской, заправлял всем граф Кирилл Григорьевич Разумовский, человек образованный и с художественным вкусом, но – не ученый. Петербургская АН имела за собой уже какую-никакую историю, отсчитывая ее, как и почти все в России, «от Петра Великого». Так получилось, что, когда царь-реформатор затеял свои пертурбации в российской жизни, в нашей стране не существовало ни одного научного учреждения, которое занималось бы исследованиями и не тратило бы времени на образование не желающих часто этого недорослей. По совету Г.-В. Лейбница, с которым царь Петр познакомился в 1697 г., в России, в европейском Петербурге, был основан центр будущей отечественной науки – Академия, но реальная работа ее началась уже после смерти Петра I. И дело заглохло, не успев начаться, поскольку те, кто сменял его на российском троне в «век дворцовых переворотов», наукой не интересовались. Казна выделяла АН некоторую сумму ежегодно, но чем там занимались эти ученые (числом, согласно Уставу, 15), никого не занимало.

Первыми академиками России были иностранные ученые, чаще других – немцы. В нашу Тмутаракань ехали просто потому, что здесь платили, и неплохое жалование, уважение оказывали достойное и конкуренции со стороны автохтонов практически не существовало. Михаил Васильевич Ломоносов был едва ли не единственным исключением в этом плане, но и ему, старавшемуся протащить талантливую русскую молодежь в Академию, мало что удавалось. История отечественной науки начинается не с момента открытия АН в Петербурге, а «от 1755 года – от открытия Московского университета с двумя гимназиями при нем (чтобы было откуда набирать студентов)» ^{157}

Но Академия наук оставалась элитарным научным учреждением, имевшим многие привилегии, хотя и сдавала свои позиции: и число академиков было существенно меньшим, чем профессорский состав в университете, да и бюджет был довольно невелик. А вот куда уходили монар-шьи денежки, было часто непонятно, потому что, пускай, среди академиков были действительно талантливые ученые, основная часть, слетевшаяся из Германии по приглашению близких и дальних родичей, просто просиживала штаны в тепленьком месте…

Примерно в таком состоянии принял управление российской наукой Владимир Орлов. Работа его была сначала не столько научно-исследовательской, сколько чисто административной: свести концы с концами, найти и обучить новые кадры, утвердить план работы, возобновить издательскую и переводческую деятельность и пр. На все требовались средства, коих в кассе АН не было. Владимир Орлов, и сам неплохой переводчик, стал было спонсировать работу по переводу с классических и современных языков, но выяснилось, что проблемы не только с переводом, но и с родным языком: нормального словаря «великого и могучего» русского языка не существовало, а «государственным» языком центра российской науки был немецкий (даже не латынь, так как многие академики ее давно уж позабыли). В. Орлов для начала пытался перевести АН полностью на русский язык, чтобы сделать науку доступной для соотечественников, да и для себя, поскольку латыни, бывшей официальным языком европейской науки того времени, он не знал. Академики-немцы возмутились и, в конце концов, видя, что с молодым директором, за которым стоят его братья, не поспоришь, сошлись на следующем: русский становился языком делопроизводства, но лекции они, кто желал, могли читать не на русском, а на родном немецком языке. Далее в 1767 г. Владимир Орлов подготовил к обсуждению АН «Положение о Словаре Российском». Это было действительно нужным делом. Конечно, словари были известны в России еще с XIII в. (древнейший словарь-глоссарий с толкованием 174 слов датируется 1284 г.); с XVI в. слова в словарях стали располагаться в соответствии с алфавитным принципом, а при Иване IV Грозном, когда появилось на Руси книгопечатание, стали издаваться печатные словари. При Петре Великом появились словари иностранных слов, которых в русском языке в одночасье стало великое множество. Еще Ломоносов начал готовить к изданию серьезный толковый словарь русского языка, и В. Орлов продолжил его дело: была создана комиссия, обсуждавшая вопросы создания нового словаря, в том числе принципы включения в него слов и вопросы правописания. К делу были подключены отечественные писатели, ученые-гуманитарии; поддержку нужному начинанию оказали граф Андрей Петрович Шувалов, имевший вкус и несомненный талант к литературе, Ф.Г. Орлов, брат директора АН, и др. Забегая вперед, скажем: начатое не было закончено Владимиром Орловым; лишь в 1783 г., когда Екатерина Великая учредила Российскую академию наук, долженствующую заниматься исключительно гуманитарными делами, работы по составлению словаря были продолжены, и в 1789-1794 гг. был издан толковый «Словарь Академии Российской», в 6 томах которого были предложены и растолкованы читателям 43 257 слов! Когда, проведя полную ревизию доставшегося ему хозяйства, новый директор выяснил, что в архивах и библиотеках АН нет ни подробных карт и атласов России, ни описаний ее территорий, природы и богатств, он начал снаряжать экспедиции по всем уголкам и весям отечества. Первую – по Волге от Твери до Симбирска – предприняла в 1767 г. сама императрица; Владимир Орлов сопровождал ее в числе прочих и оставил подробные «Записки» об этом путешествии. Но главным помощником Орлова в исследовании необъятных просторов России стал Петр Симон Паллас, один из тех немцев, которые приехали в Россию жить и серьезно работать. Он прибыл, уже облеченный степенью доктора естествознания и имевший признание в Европе, на 800 рублей годового жалования. Паллас собирался осесть в России, где для натуралиста было непаханое поле работы, надолго, поэтому сразу же привез всю свою небольшую семью: жену и дочку.

Летом 1768 г. из Петербурга были отправлены отряды «физической» (в то время еще не было забыто, что слово «физика» происходит от греч. physis– природа) научной экспедиции, одним из которых руководил П.С. Паллас. Путешествие продолжалось 6 лет; за это время отряд Палласа, куда, кроме него, входили также рисовальщик и чучельник, минеролог и врач Н.П. Соколов, натуралист В.Ф. Зуев и несколько гимназистов, двое из которых затем также стали действительными членами АН, исследовал огромную область – от Поволжья до Забайкалья; их путь составил более 29 тысяч километров! Другие отряды в то же время были направлены в Астраханскую и Оренбургскую губернии. Перед учеными была поставлена глобальная задача: «Исследовать свойства вод, почв, способы обработки земли, состояние земледелия, распространенные болезни людей и животных и изыскать средства к их лечению и предупреждению, исследовать пчеловодство, шелководство, скотоводство, особенно овцеводство. Затем обратить внимание на минеральные богатства и минеральные воды, на искусства, ремесла, промыслы каждой провинции, на растения, животных, на форму и внутренность гор и, наконец, на все отрасли естественной истории… Заняться географическими и метеорологическими наблюдениями, астрономически определять положение главных местностей и собрать все, касающееся нравов, обычаев, верований, преданий, памятников и разных древностей» ^{158} .

По результатам ее П.С. Палласом был опубликован 3-томный труд «Путешествие по разным провинциям Российского государства»; собранные естественнонаучные и этнографические материалы стали жемчужинами коллекций Санкт-Петербургской Кунсткамеры и музея Берлинского университета. Грандиозный метеорит весом около 680 кг был отправлен Палласом из Красноярска в столицу и стал украшением музея при институте минералогии России. Экспедиция подробно описала различные виды животных (около 250 видов!) и растений, в том числе и неизвестных прежде; исследовала останки ископаемых животных (шерстистого носорога, мамонта и пр.). Поскольку Паллас со своим отрядом проходил по совершенно диким местам, он описал Восточную Сибирь и Алтай, какими они были задолго до появления в этих краях цивилизованного человека. Работы Палласа по этнографии привлекли внимание к мелким монголоидным народностям России и их проблемам. Однако путешествие потребовало от всех ее участников огромных сил; П.С. Палласу было всего 33 года, когда он возвратился домой, но он совершенно поседел, нажил себе проблемы со зрением, отморозил ноги. Однако в Петербурге он и его команда продолжили работу над систематизацией и описанием привезенных уникальных материалов. С момента, когда в печати стали выходить труды Палласа, мир да и сами россияне наконец стали узнавать Россию, бывшую прежде настоящей terra incognita.

Мы помним, что с детства Владимир Орлов интересовался астрономией, которая стала для него главным предметом изучения в Лейпцигском университете. Так случилось, что на время, когда он директорствовал в Императорской АН, должно было прийтись масштабное астрономическое явление: в июле 1769 г. весь научный мир ожидал прохождения Венеры перед Солнцем. По высочайшему соизволению граф В. Орлов организовал от Академии 6 астрономических экспедиций, в том числе на Камчатку и в Заполярье, в задачу которых входило наблюдение этого интересного явления и возможно более точное вычисление расстояния, которое отделяет Солнце от Земли (это становилось возможным при замере солнечного диска).

Для наблюдения столь выдающегося события (надо сказать, что в прошлое прохождение, случившееся за 8 лет до ожидавшегося, то есть в 1761 г., М. Ломоносов, наблюдавший оное, открыл атмосферу вокруг Венеры) были необходимы особые помещения со специальным астрономическим оборудованием – обсерватории. Первая частная обсерватория в России была построена еще в 1692 г. неподалеку от Архангельска; 9 лет спустя в Москве при Навигацкой школе, основанной Петром Великим, оборудовали вторую при участии Леонтия Магницкого, автора знаменитой «Арифметики». Когда школа переехала в Петербург, оборудование обсерватории было перевезено вместе с нею.

В 1725 г. открылась Императорская академия наук, и в ее состав, по мысли Петра, должна была входить астрономическая обсерватория. Французский астроном Ж. Н. Делиль стал ее первым директором и, по сути, основателем, поскольку, хотя обсерватория и числилась, ее не существовало. По ведомству обсерватории проходил один из первых в мире планетариев: это был огромных размеров глобус, расписанный по внешней стороне картой земли, а по внутренней – картой неба. Внутрь этого чудо-аппарата могло зайти 12 человек; с помощью механизма шар вращался, и наблюдатели могли воочию увидеть движение звезд и планет на небосклоне. В 1747 г. обсерватория сильно пострадала от пожара (первоначально она располагалась в деревянной башенке над Кунсткамерой), и Делиль уехал, так как не смог дождаться работ по восстановлению своего детища. С 50-х гг.XVIII в. частные обсерватории в Петербурге множились, как грибы: первой стала домашняя обсерватория академика А.Н. Гришова, сменившего Делиля на посту директора обсерватории при АН, на Васильевском острове; затем – площадка для астрономических наблюдений М. Ломоносова на Мойке и т. д.

Владимир Орлов пригласил из Германии доктора Л. Крафта, который должен был работать в академической обсерватории, но поскольку та со времен пожара так и не вступила еще в действие, Крафт также построил домашнюю обсерваторию на свои деньги, на чердаке дома, где жил. Словом, директором АН было положено много сил, чтобы в России ученые смогли наблюдать любопытное зрелище прохождения Венеры со всеми удобствами. Но, слава Богу, они дали хорошие результаты, и сам В. Орлов участвовал в публикации и обработке материалов наблюдения. Тем более что все трудности, с которыми сталкивался он и прочие любители астрономии в России, не шли ни в какое сравнение с историей академика Г. Лежантиля, действительного члена Парижской академии наук. Эта история столь интересна, что позволим себе рассказать ее здесь, хотя она имеет лишь косвенное отношение к описываемым событиям.

Гийом Лежантиль должен был наблюдать прохождение Венеры 1761 г. из Индии, но шла война, и он, не получив возможности вовремя высадиться на берег, делал зарисовки с палубы корабля. Долгие 8 лет ученый ждал прохождения 1769 г., но ему вновь не повезло: ясная все эти годы погода вдруг в день прохождения сменилась переменной облачностью… Наблюдение вновь не состоялось. Делать было нечего, и несчастный астроном отправился в Париж, но его вновь ждали испытания: кораблекрушение и пираты задержали его вдали от дома еще на пару лет. А дома Лежантиля уже не ждали: Академия наук, посчитав его погибшим, отдала его место другому ученому…

Владимир Орлов продолжал активную работу до 1771 г., когда пошатнувшееся здоровье вынудило его просить соизволение государыни уехать в Европу для лечения; в окончательную отставку он ушел в декабре 1775 г. в чине генерал-поручика. Возможно, ему не удалось сделать Петербургскую Императорскую академию наук лучшей в Европе, но положение дел в ней, бывшей до его назначения директором «в великом нестроении и почти совершенном упадке», несколько улучшил.

Остаток жизни граф Владимир прожил в Москве, в своем имении, подаренном ему братом Алексеем. Он был счастлив с женой, Елизаветой Ивановной, урожденной баронессой Штакельберг, и любил своих детей. Брак принес ему, как и всякий брак, горе и радость. Первый сын, которого назвали Александром, умер рано; сын Григорий тоже не пережил отца и скончался, не подарив родителям внуков. Супруга, графиня Елизавета Ивановна, умерла прежде мужа, опередив его на 14 лет. Дочери Софья, Екатерина и Наталья сделали хорошие партии и нарожали детей.

Граф Владимир занимался строительством усадьбы, желая сделать ее похожей на средневековый замок; он привлекал к работе друзей и знаменитых архитекторов своего времени (К. Брюллова, Д. и А. Жилярди). В усадьбе В. Орлова был домашний театр, где играли крепостные артисты, и прекрасный оркестр. Незадолго до смерти ему пришло в голову перезахоронить всех своих братьев в одном месте, и в Отраде была возведена изящная усыпальница по проекту архитектора А. Жилярди.

Причиной смерти Владимира Григорьевича Орлова (28.02.1831) стала обыкновенная простуда, которую он подхватил на могиле внучки в Донском монастыре. Потомков мужеска полу после него не осталось, и усадьба перешла по наследству к старшему сыну дочери Натальи Федоровны, в замужестве Давыдовой (сын старшей дочери Екатерины погиб на дуэли). Владимир Петрович получил графский титул деда и стал родоначальником новой ветви рода Орловых – Орловых-Давыдовых.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. [Глотов А. Я.].Чесменский бой // Отечественные записки. 1820. Ч.З.

2. [Круглый А.].Алехан // Архив села Михайловского. – СПб., 1898. Т.I

3. Архенгольц И.-В. фон.Сражение при Цорндорфе // http.7/ syw-cwg. narod. ru/

4. Аренкова Ю.Тайна княжны Таракановой // Наука и религия. 1964. №6. С. 22-25.

5. Блок А.А.Собрание сочинений: в 6 тт. – М.: Художественная литература, 1971.

6. Валишевский К.Екатерина II: роман императрицы. – М.: СП «Квадрат», 1994.

7. Галушко Ю., Колесников А.Школа Российского офицерства: Исторический справочник. – М.: Русский мир, 1993.

8. Гернет М.Н.Дело самозванки княжны Таракановой-Володимирской // История царской тюрьмы: в 5 тт. Т. 1: 1762-1825 гг. – М.: Гос. изд-во юридической литературы, 1960.

9. Глинка Н.И.«Строгий, стройный вид». – М: Детская литература, 1992.

10. Данилевский Г.Княжна Тараканова. – СПб.: Азбука– классика, 2008.

11. Дашкова Е.Р.Записки. Письма сестер М. и К. Вильмот из России. – М.: Изд-во МГУ, 1987.

12. Записки князя Юрия Владимировича Долгорукова // Русская старина. Т. LXIII, 1889.

13. Захарова О.Ю.Русская конная карусель // Наука и религия. 2001. №10.

14. Зорин А.Русская ода конца 1760-х – начала 1770-х годов, Вольтер и «Греческий проект» Екатерины II // Новое литературное обозрение. 1997. №24.

15. Иванов О.А.Загадка писем Алексея Орлова из Ропши // Московский журнал. 1995. № 9-12; 1996. № 1-3.

16. Керсновский А.А.История русской армии // http://syw-cwg. narod. ru/1758_dlb. html.

17. Ключевский В.О.Курс русской истории. – М.: ACT, 2009.

18. Криницын Ф.С.Чесменская победа. – М.: Военно-морское издательство Военно-морского министерства Союза ССР, 1951.

19. Лубяновский Ф.П.Воспоминания. – М., 1872.

20. Мандарнага П., де.Россия в эпоху Екатерины Великой. – М.: НЛО, 2002.

21. Михаилов О.Н.Суворов. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1997.

22. Муравьев М.А.Записки // http://syw-cwg. narod. ru/mmr_ mur02. html.

23. Песков А.Павел I. – M.: Молодая гвардия, 2005.

24. Петр-Симон Паллас // http://www. vokrugsveta. com/S4/ proshloe/pallas. htm.

25. Пикуль В.Фаворит: роман времен царствования Екатерины II: в 2 кн. – М.: Вече, 2008.

26. Платонов С.Ф.Полный курс лекций по русской истории. – Петроград, 1917.

27. Пыляев И.М.Старая Москва. – М., 1990.

28. Ростопчин Ф. В,Письма к С. Р Воронцову и записка «Последний день жизни императрицы Екатерины и первый день царствования императора Павла 1-го» // Архив князя Воронцова. Кн. 8. Ч. 1.М., 1876.

29. Русева Л.«Таковых сынов Россия имеет…»//Смена. 1997. № 8.

30. Рюльер К.-К.История и анекдоты революции в России в 1762 г. // Путь к трону: История дворцового переворота 28 июня 1762 г. – М.: Слово, 1997.

31. Сачаров Г.Адъютант императрицы. – М.: Армада, 1996.

32. Собственноручные записки императрицы Екатерины II // Екатерина II. Записки. – СПб.: Азбука классика, 2010.

33. Соловьев С.М.История России с древнейших времен: В 29 тт. М: Мысль, 1995.

34. Страхов Н.Мои петербургские сумерки. Ч. II. – СПб., 1810.

35. Сухарева О.В.Кто был кто в России от Петра I до Павла I. – М.: Астрель-АСТ, 2005.

36. Тарле Е.В.Три экспедиции русского флота. М.: Военное издательство Министерства обороны Союза ССР, 1956.

37. Храповицкий А.В.Памятные записки А.В. Храповицкого, статс-секретаря Императрицы Екатерины Второй. – М.: В/О Союзтеатр, Главная редакция театральной литературы, 1990 (репринт издания 1862 г.).

38. Хромов Г.Российская академия наук: история, мифы и реальность // Отечественные записки. 2002. № 7.

39. Шумахер А.История низложения и гибели Петра Третьего // Со шпагой и факелом: дворцовые перевороты в России. – М.: Современник, 1991.