Текст книги "Записки педагога: Осовободите слона!"

Автор книги: Елена Макарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Как это случилось с папой Насти-молчуньи и еще с одним трудновоспитуемым» папой, папой Данека.

А КАКИМ ВЫ БЫЛИ РЕБЕНКОМ?

Данек – красавец: крупные каштановые кудри до плеч, продолговатые карие глаза с длиннющими ресницами. А в глазах этих, под дрожащими ресницами,– мировая тоска.

– А я не умею лепи-ить, а я хочу к папи-и…– повторяет мальчик на каждом занятии. Чем только я его не занимала! И куклы из кукольного театра приходили на помощь, и всяческие фокусы-мокусы с пластилином. Ничего не помогало. На другие занятия он вообще не ходил, а у меня ныл и мешал детям.

Папу Данека беспокоило только одно – его некоммуникабельность.

– А каким вы были ребенком? – спросила я папу.

– И не спрашивайте! Я был жутким занудой. Знаете, как меня в детстве кормили? Мама носила меня на руках по лестнице, а папа шел за нами с ложкой каши наготове. Я открывал рот ровно на десятой ступеньке, и счастливый папа всовывал мне в рот ложку каши. И ничего, вырос. К тому же мы возлагаем большие надежды на женины гены. Она полная противоположность мне, видите, ее сын ноет, а она улыбается.

– Второй ребенок будет похож на вашу жену,– утешила я его.

– Этого я не переживу,– сказал папа Данека, потрепав сына, за подбородок.– Если шесть человек не справляются с одним ребенком…

– Шесть человек?

– Две бабушки, два дедушки и мы с женой,– мрачно ухмыльнулся папа Данека.– Мы так загорелись, узнав о вашей студии, да, видно, зря.

Говорю с папой, а слышу голос сына: тоскливая интонация, внутренняя паника и абсолютное отсутствие терпения.

– Но ведь и месяца не прошло. Многие дети трудно привыкают к новой обстановке…

– Нет. Спасибо вам, но Данека я заберу. Зачем зря мучить мальчика.

Распрощавшись с Данеком и его родителями, я издали наблюдаю, как двое взрослых пытаются одеть одного ребенка. Данек извивается, бьет по высокой тумбе ногами. Родители специально водрузили его туда – там ему трудней увильнуть от неприятной процедуры. Это напоминает только что рассказанный Данекиным папой эпизод с кормежкой. Преемственность поколений!

– Не крутись! Ты вспотеешь и простудишься в этой чертовой| школе! – доносится голос Данекиного папы.

И я вдруг испытываю радость оттого, что этого ребенка больше не будет на моих занятиях. Мне искренне хотелось заинтересовать его лепкой, помочь ему обрести хоть малую самостоятельность, часто даже в ущерб другим детям. Это тот случай, когда я оказалась бессильной. Однако это вовсе не означает, что Данек станет копией своего отца. Жизнь иногда вытворяет с нами такие штуки…

УГОЛ ЗРЕНИЯ

– Ты с мотором?

– Да.

– Я тоже с мотором.

(Из разговора в классе)

Увы, мало кто из взрослых с детским мотором, мало кто способен смотреть на мир непредвзятым взглядом. Дети не судят, не выносят никому и ничему приговора. Вся их энергия направлена на познание мира, который для них еще не расчленен. Не расчленено время – оно отсчитывается по событиям.

– У меня бывает день рождения, когда приезжает бабушка.

Многие один день считают за два – до дневного сна и после. У них свое представление о пространстве:

– Рома, надо иметь предел. Космос и то с каким-то пределом.

Они по-своему понимают расстояние:

– Я за один километр сижу. Это близко, к вашему сведению.

– Два километра, у-у-у! Всю ночь идти.

Они думают, что, чем больше ешь, тем больше станешь.

– Был большой, а потом унизился, потому что мало каши ел.

– Если б муравьи все на свете ели, они бы были огромными.

Они надеются на то, что подрастут и смогут летать. Летают же мошки, птицы:

– А я, между прочим, как в школу пойду, так и залетаю.

Они не знают, как рождаются люди:

– Как же ты родилась без мамы? Трудно тебе было?

– Да. Я все сама делала.

Поэтому они равнодушно относятся к смерти, ведь сам цикл жизни, имеющий начало и конец, им неведом:

– А мне весело. Где музыку услышу, туда и бегу смотреть похороны.

Они еще не знают, что слова имеют переносный смысл, и все понимают буквально:

– У меня в книжке написано, что на краю земли находится север. Значит, у земли есть край.

– Ты что, не знаешь, что такое форма? Форма – это пиджак.

Потому-то они с необыкновенной легкостью и непосредственностью сыплют неологизмами, изобретают новые:

– Один раз лепну и больше не буду.

– Сколько нашло муравьев, они все в молоках лазали.

– Я так летела, так летела, только пятна сверкали.

– У нас такой неразборчивый дом, что не поймешь, кто где живет. Вот у нас есть Блинов, он пришел на день рождения, съел варенье, и зуб в варенье упал.

– Я видел на канале следоход.

– Был такой цирковой клоун, что он даже на торкалку лез и с велосипеда падал.

– Были такие люди – Го и Мо, и они нам прислали гоголь-моголь.

Они поражают нас не только неожиданными вопросами, но и своими находчивыми ответами на них:

– Как ты думаешь, мамы говорят своим малышам: «Не плачь, а то слеза у тебя на щеке застынет»? Если даже они пугают, то я знаю ответ для малышей: «Засуньтесь этой щекой в теплую воду».

– Отчего у ребенка ноги кривые? Оттого у него ноги кривые, что у мамы кривые, а ноги ребенка в ее ногах.

Как-то мы с сыном собирали ягоды в лесу. Я сидела на корточках в черничнике, а сынишка стоял рядом и был вровень со мной. И тогда меня «осенила» простая догадка: вот с какого уровня дети видят мир.

Что же они видят? В городе – асфальт, ботинки, брюки, туфли и вдруг среди этого ботиночно-туфельного мира – пуговица. Яркая, еще не покрытая пылью, пуговица лежит на самом виду, и никто, кроме малыша, ее не увидел. А бархатистые листочки декоративных кустарников, высаженных вдоль шоссе! Отвернитесь – и ребенок сорвет листок и попробует его на вкус. Горький.

Какое раздолье ребенку на природе. Экстаз собирания грибов – кстати, дети находят грибы лучше взрослых. А жучки-червячки! Вот ползет жук с блестящей спинкой. Шевелит усами. Это не насекомое из семейства жесткокрылых, а единственное, неповторимое, ползучее существо. А чудо-бабочки и улитки на одном листе?

Взрослые находятся на одной территории с детьми, но едва ли они видят сотую часть того, что их дети. А уж детское счастье открытия по своей интенсивности несравнимо ни с одним взрослым чувством. Недаром это остается в памяти навсегда. Хотя бы как факт.

Ребенок каждый день живет наново, как впервые. У него, как мы выяснили, свои представления о времени, пространстве, о добре и зле. Он как бы играет с нами в игру «горячо-холодно». Он тянется к теплу и бежит от холода и равнодушия. Он мал, но его интенсивная, неукротимая энергия познания тормошит нас, взрослых, будоражит от сна, он дает нам возможность прожить новую жизнь, и, если мы в силах это сделать, мы не нанесем ему урона, не притесним его свободу.