Текст книги "Слуги тьмы"

Автор книги: Элен Варрон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

«Как бы она до утра пса не загрызла, – подумал Даниэль. – А то еще и на меня зуб навострит… Все равно Одживея не дам».

Он на руках унес Сильвера в хижину, положил на постель. Зажег фитили в светильнике и ощупал торчащую в сторону лапу. Сильвер заскулил, но лежал смирно.

– Это, парень, не беда. Это всего лишь вывих, а шина у тебя на месте. Потерпи, – Даниэль примерился и рывком вправил лапу.

Пес взвыл, щелкнул зубами в воздухе, словно думал укусить хозяина, но промахнулся.

– Молодец. – Пастух снял его с нар. – Отдохни пока, а ужинать будем после.

Он зажег два факела, воткнул их в землю – один поближе к хижине, другой подальше – и стал прибираться. Первым делом, брезгливо морщась, закатил в мешок лежащую под столом отсеченную голову и вытащил вон обоих зарубленных на пороге хижины Ревунов; затем сволок все трупы на самый дальний край поляны. Хотел было забросать их ветками, но потом решил не связываться: коли явятся пировать ночные гости, никакие ветки не спасут, только шуму-треску будет больше. Пускай до утра так полежат, а там зароем, что останется.

Затем он принес с реки пару ведер воды и пошуровал по полу тряпкой. Не было сил возиться, тщательно замывать кровь, но хоть главное убрать, чтобы вонищи не было. А завтра можно еще раз помыть и даже доски поскоблить, если понадобится.

Наконец он вернулся к лорсу. Сердце Одживея уже остановилось. Ближайший факел хорошо освещал громадного зверя, в голове мокро блестела еще не начавшая запекаться рана.

Даниэль постоял рядом, кусая губы, потом прошел в хижину, взял несколько палок, обмотал пропитанными жиром тряпками, воткнул палки в землю вокруг лорса и зажег. Пламя отпугнет ночных хищников.

Сквозь выступившие слезы он смотрел на огненное ожерелье. Огни расплывались перед глазами, и факелов казалось больше, чем было на самом деле. А о Сат Аше никто не позаботится; один Нечистый знает, кто сейчас гложет кости старого лорса…

Вскрикнула и вскочила с лавки Элли. Из хижины вынырнул Сильвер, остановился черным силуэтом в дверном проеме, и его вытянутая тень пересекла слабо освещенный прямоугольник на земле. У пастуха екнуло сердце. Что там еще?! Новый бой им не выдержать.

Вслушавшись в ночь, сквозь мягкий гул пламени он различил отдаленный топот. Лорсы! Так могут бежать только лорсы! Сат Аш привел-таки помощь?

У Даниэля внутри пробежал холодок нового страха. Элли – как на нее посмотрит начальник стражи? И пер Альберт?

Наплевать, решил он. Поначалу все будут заняты историей с лемутами, а женщиной-воином займутся потом, когда Даниэль успеет их подготовить. Она ведь никому не сделала дурного; значит, и люди ее не обидят.

Пастух завел зеленоглазую в хижину, а пса, наоборот, выпроводил за порог. Отнял у Элли нож, усадил ее на постель и переставил светильник на край стола, чтобы Элли оказалась в полумраке и меньше бы бросалась в глаза ее леопардовая шкура.

– Аиэль?

– Сиди тихо, – велел он и вышел встречать гостей. Дверь оставил приоткрытой: мало ли, кто пожаловал, всякое может случиться; надо иметь возможность без задержки юркнуть в хижину, закрыть засов и потушить свет. А стрел в запасе еще достаточно, чтобы любой враг пожалел о том, что сунулся к лорсиному пастуху.

Сквозь листву замелькали огненные точки – факелы в руках всадников. Одна, две… Всего две? Разве это не поселковая стража под предводительством Жильбера Карро? Сильвер волновался и тревожно нюхал воздух.

– Кто это? – вполголоса спросил его Даниэль.

В ответ пес уселся на задние лапы и на весь лес залаял. При этом хвост его молотил по земле, и у пастуха отлегло от сердца. Видимо, все же свои.

Всадники выехали из леса, придержали разогнавшихся лорсов. Их было четверо; факелы держали первый и последний. Второй всадник вновь пустил своего лорса вскачь, вперед всех подлетел к хижине, спрыгнул наземь – и оказался Жанном, старшим братом пастуха.

– Дани? – Жанн взял его за плечо и крепко встряхнул, словно проверяя: Даниэль перед ним или призрак.

– Я самый. Где Сат Аш?

Подъехал и соскочил с седла семнадцатилетний Алейн, за ним спешился отец, Бэр Дюмо, с факелом в руке. Сильвер крутился у них под ногами и махал хвостом. Даниэль посмотрел на оставшегося в седле пера Альберта. После гибели Элисии они почти не общались, словно затаили вражду – как будто каждый считал другого повинным в смерти девушки. Отец Альберт держал факел близко к лицу; красноватые отсветы ложились на его ястребиные черты, и священник казался очень суровым.

– Где Сат Аш? – повторил Даниэль свой вопрос.

– В поселке, – ответил Жанн. – А мы тебя уже похоронили, – добавил он с усмешкой, которая была призвана скрыть его великую радость от того, что брат жив и невредим.

– Что стряслось? – в один голос спросили Даниэль и Бэр Дюмо. Жанн и Алейн засмеялись – громко, заливисто, как будто услыхали отменную шутку. Затем младший брат, как обычно, слегка заикаясь, принялся объяснять Даниэлю:

– Сат Аш п-притащился п-под вечер. Чуть живой б-был. В крови, расп-полосованный когтями – шея, сп-пина. Видно, рысь нап-пала – или еще кто. Мы и вп-прямь думали, что ты лежишь раненый…

– …или пожранный, – подхватил Жанн. – Прыгнули в седла – и сюда. А ты тут что и как?

– Вы не нашли записку? – Даниэль следил за отцом Альбертом. Священник не спеша объезжал поляну: вот он приостановился возле окруженного факелами Одживея, вот наткнулся на сваленных в кучу лемутов. – Я привязал ее Сат Ашу на рог.

– А-а! – Жанн хлопнул себя по лбу. – А мы разобрать не могли: что за клочок болтается? Драная тряпка, только и всего. Сат Аш ее порвал и потерял бумажку. Мало ли суков в лесу? Зацепил, пока воевал с рысью. Так рассказывай: ты-то здесь чем забавлялся?

– Я насчитал восемь убитых Ревунов, – сообщил подъехавший отец Альберт.

– Что-о? – не поверил своим ушам Бэр Дюмо. – Дани?.. Этот стервец?.. Восемь тварей? Вот это да-а… Ну, сын!..

– Одживей прикончил двоих, – сказал Даниэль.

Отец двинулся взглянуть на лорса и Ревунов поближе, Жанн и Алейн пошли с ним.

– Откуда взялись лемуты? – сдержанно спросил священник; однако пастуху в его голосе послышалась то ли неприязнь, то ли даже скрытая угроза. – Дани, – требовательно продолжал отец Альберт, поскольку Даниэль молчал, – я хочу услышать правдивый ответ.

Даниэль пожал плечами. Так разговор не пойдет. Он отвернулся от священника, наблюдая, как отец и братья постояли возле огненного кольца вокруг Одживея, затем направились к лемутам. Бэр Дюмо высоко держал факел, и пламя освещало большой участок земли, на котором плясали тени людей. Вот они дошли до Ревунов; донесся возбужденный говор.

Пер Альберт наконец слез с седла, пустил своего лорса побродить. Трое других уже давно хрупали ветками у кромки леса, переходящего в прибрежные заросли.

– Дани, я тебя слушаю.

– Отец! – позвал пастух. – Иди сюда. Жанн, Алейн!

Лорс пера Альберта насторожился и всхрапнул, повернувшись к хижине. Залаял Сильвер и поскакал, хромая, вдоль стены. Даниэль успел увидеть, как обернувшийся на зов Жанн выхватил меч и помчался к спуску к реке.

– Стой! – он кинулся наперерез брату. – Жанн, стой! Это Элли!

Женщина-воин бежала к Атабаску. Видно, она почуяла, что из разговора с отцом Альбертом ничего хорошего не выйдет, и надумала потихоньку ускользнуть. Выбралась в обращенное к реке окошко – и… От воды ее отрезали бросившие ужин лорсы. Втроем они выстроились в линию, как солдаты, повернулись мордами к женщине, выставили рога. Элли бросилась вправо, к лесу. В ту сторону уже бежал отец Альберт; он был к ней ближе всех.

Даниэль развернулся и понесся вдогон.

– Не трогайте ее!

Лорсы тоже повернулись и друг за дружкой зарысили к зеленоглазой.

Лорс священника сорвался с места, длинными скачками обогнал хозяина и устремился к Элли. Затопчет! Даниэль сдернул с плеча лук, приладил стрелу и не целясь выстрелил.

Лорс с ревом взметнулся на дыбы, закружил на месте. Отец Альберт шарахнулся от него и тут же снова рванулся вперед.

– Не трогайте ее! – отчаянно закричал Даниэль, в ужасе от того, что священник вытащил из ножен меч. Каким-то образом в руке оказалась вторая стрела, он уже натягивал тетиву – и тут по плечу его хватил тяжкий кулак. Даниэль упал на колено, выронил лук.

– Рехнулся?! – проорал Жанн и умчался дальше, к перу Альберту и Элли.

Священник не стал рубить мечом – он просто-напросто ударил зеленоглазую по ногам. Удержал ее на весу, поймав за шкуру, не дал растянуться на земле, и вот так, держа за шкуру, как котенка, поволок назад. Жанн пошел рядом, с любопытством посматривая на пленницу.

Кто-то поставил Даниэля на ноги. Оказалось, Алейн. Затем подбежал слегка запыхавшийся отец.

Ревел и метался раненый лорс, возбужденно били копытами трое остальных, заливался лаем Сильвер, Тайг гудел эхом. И вдруг все стихло – только эхо звучало еще несколько мгновений. Навалилась вязкая, давящая тишина, в которой невозможно было подать голос, невозможно двинуться. В этом жутком безмолвии пер Альберт втащил Элли в хижину и гулко захлопнул дверь.

Прошло несколько долгих часов – или, скорее, несколько мгновений, потому что звезды на небе не успели сдвинуться, а факелы – догореть. Незримые оковы спали, на площадке все зашевелились. Замерший по пути к хижине Жанн прошел несколько оставшихся шагов, остановился у порога. Алейн подобрал с земли лук, протянул брату.

– А ну, пошли, расскажешь все по порядку, – велел Бэр Дюмо и направился к хижине. Впереди него запрыгал, припадая к земле, Сильвер.

Лорсы снова заволновались, захрапел раненый. «Спокойно», – передал ему мысленный приказ Даниэль. Сосредоточился, весь ушел в мысленный посыл. Перу Альберту доступно многое – ведь это он утихомирил всех, унял шум и гам; лорсиный пастух тоже кое-что может. Раненый зверь и впрямь угомонился и стоял смирно, пока Даниэль водил ладонью ему по шее. Неоперенная стрела прошла навылет под гривой, оставив две небольшие ранки.

– Ничего страшного, парень. Шкуру я тебе слегка попортил, только и всего.

– П-пойдем, – сказал стоявший рядом Алейн. – Нас ждут.

Даниэль кивнул и двинулся в свой дом. Не так, ох, не так хотел бы он начать разговор с отцом Альбертом!

На первый взгляд, в хижине царило благодушное спокойствие. Элли смирно сидела на нарах, поглаживала отекшую кисть сломанной руки. Рядом расположился Бэр Дюмо, блестящими глазами поглядывал на молоденькую незнакомку. Жанн хозяйничал у стола: он расставил посуду – две кружки, три разнокалиберные миски и кувшин – и тщательно отмерял в каждую емкость по нескольку глотков кленовой браги.

– Запасы у тебя невелики, – встретил он брата, – так что я по чуть-чуть.

Пер Альберт сидел на лавке под выходящим на реку окном, далеко отодвинувшись от стола. Рядом блестели составленные в угол вынутые стекла.

Вошедший вслед за Даниэлем Алейн огляделся и скромно присел на прибитую к стене лавку у двери. Даниэль уселся в ногах постели. Бэр Дюмо подмигнул ему с заговорщицким видом.

– Дани, отец Альберт интересуется, что делает здесь эта молодушка…

– По мне, ответ очевиден, – вмешался Жанн с широкой ухмылкой. – Красавица лечит руку; я прав?

Измученная, напуганная, с посиневшей раздутой рукой, Элли мало походила на красавицу, но для мужчин из семьи Дюмо это не имело значения. Жанн поглядел на нее с удовольствием и передал Даниэлю кружку с брагой.

– Получи. Алейн, тебе. А что, красотка этого не пьет?

– Она – лемут, – негромко проговорил отец Альберт. – Вампир. Она пьет кровь. Живую кровь.

Бэр Дюмо поперхнулся. Шумно закашлялся, утирая рот рукавом. Вытаращил глаза сперва на священника, потом на Элли и, наконец, обернулся к сыну.

– Д-дани… – вымолвил Бэр, заикаясь, как Алейн. При этом он невольно отодвинулся от женщины, но спохватился и сделал вид, будто всего лишь устраивается поудобней на одеялах, которыми застланы нары.

Жанн медленно опустился на лавку возле младшего брата. Покрутил головой, взял со стола миску, хлебнул браги.

– Дани, это так же? – спросил он наконец.

– Отцу Альберту лучше знать, – отозвался пастух, исподлобья глянув на священника.

Алейн смотрел на брата и Элли с изумлением и испугом.

– А ты – ты п-про нее знал? Раньше?

– Да, – солгал Даниэль. Какая разница: полагал ли он, будто Элли питается сырым мясом, или знал, что она – настоящий вампир. Во всяком случае, он давно догадался, что зеленоглазая – лемут.

– Аиэль, – простонала Элли, приподымаясь.

Отец Альберт глянул в ее сторону. Элли осела, сокрушенная ментальным ударом.

– Аиэль, – хрипло выдохнула она, прося защиты.

Даниэль встал с нар.

– Отец Альберт, я попрошу вас…

– …не распоряжаться в твоем доме? – холодно закончил священник. – Изволь. Но прежде я расскажу историю этой красотки. Вы готовы меня выслушать? Бэр, Жанн? – обратился он к старшим.

– Ее историю я и сам могу поведать. – Даниэль сдерживал гнев.

– Ты расскажешь, как она очутилась у тебя, а я знаю, как она попала к лемутам.

– Откуда вы можете знать? – бросил Даниэль.

– Я просмотрел ее память, – хладнокровно отозвался отец Альберт. – На это не нужно много времени.

– Дани, сядь, – велел Бэр. – Если ты не ищешь драки, давайте послушаем.

Даниэль опустился на нары между отцом и Элли. Священник положил ногу на ногу и начал:

– Она пришла с севера, из каких-то глухих мест. Похоже, что с окраин огромных болот, что к западу от озера Атабаск. Племя было небольшое, охотники и скотоводы. Скот у них особенный – устойчивые к яду овцы.

– Чего? – Бэру показалось, что он ослышался. – К какому еще яду?

– Вампиры прокусывают кожу, и в кровь жертвы попадает яд, – пояснил пер Альберт. – Им нужно сперва попить живой крови, и лишь затем они способны переварить и усвоить мясо. Они охотились на любую дичь, а кровь брали от своих овец. Так вот, насколько я понял, на овец напал внезапный мор, начался падеж. От стада почти ничего не осталось, да и от племени тоже.

– Вампиры стали дохнуть с голоду? – уточнил Жанн.

– Заразились через кровь. Несколько чело… этих лемутов бросили все и двинулись на поиски лучшей жизни. Среди них была Элли. Так ее назвал Даниэль, я не ошибся?

Пастух выдержал острый, непримиримый взгляд отца Альберта. Священник не простит, что женщина-вампир названа именем погибшей Элисии.

– Довольно скоро их осталось всего трое, и далеко они не ушли. Повстречали Волосатых Ревунов; один погиб, двое попали в плен. Эта женщина и ее, с позволения сказать, муж. Ее самец. – В голосе преподобного отца проскользнули мстительная нота. – Он попытался бежать, был убит, и она осталась одна.

– П-пленница Ревунов, – выговорил Алейн, глядя в пол. – Сколько времени она п-провела с ними?

– Неизвестно, – ответил отец Альберт. – Она сама не знает.

– Они ее… того? – Бэр Дюмо пожалел уши младшего сына, не высказался напрямую.

Отец Альберт выдержал долгую паузу, за которую Даниэль готов был его убить.

– Как самка она их не интересовала. К тому же, им было велено ее беречь.

– Ого! – воскликнул Бэр. – Кто же это им велел?

– Я полагаю, колдун Нечистого, которому те лемуты служат.

– Служили, – поправил Жанн, будто желая напомнить, что Даниэль расправился с Ревунами.

– Они вели ее к этому колдуну, – продолжал священник. – Вероятно, об этой новой разновидности лемутов прознали совсем недавно; Ревунам было поручено разыскать их и доставить для ознакомления. Вы ведь знаете, что Нечистый любую тварь использует в своих целях, на погибель роду людскому. Ревуны как раз и направлялись в тот глухой край, к озеру Атабаск. Затем часть отряда повернула назад, уводя с собой пленников, а остальные двинулись дальше – видимо, на поиски вампирского племени, желая отловить еще кого-нибудь. А теперь, Дани, мы выслушаем тебя.

Пастух коротко поведал всю историю, начав с того, как Сат Аш вынес его на прогалину к удиравшим от лорсиного загона лемутам. Отец Альберт задал несколько уточняющих вопросов о Ревуне, который спал на ходу, однако Даниэль мало что мог рассказать.

– Никак не разберу: отчего же он спал? – подивился Бэр Дюмо.

– Похоже, на него действовал яд, – отозвался священник. – Она пила его кровь, а Ревун – не овца из их стада.

– Бррр… Дани, она тебя, часом, не искусала? Девчонка-то, видать, не промах, знает, где сладко… Ладно. Так что нам делать с этой кралей?

– Я бы спросил о другом, – вмешался Жанн, – Дани, чем ты собираешься ее кормить?

– Дичи настреляю, – буркнул Даниэль.

– Да? – пер Альберт резко подался вперед. – Не забудь: она мертвечину просто так не ест. Ей сначала подавай живую кровь.

– Придется дать живую кровь.

– Это кого ж ты ей отдашь? Своих лорсов? Пса? Зайцев-подранков? – Голос священника поднялся. – Они будут кричать, как кричала Элисия, когда ее рвали волки, а твоя кровопийца будет их сосать. А ты будешь стоять рядом и слушать. И ощущать их ужас и боль!

Даниэль не ответил. Он еще не успел это обдумать. Надо подбить птицу или зверька, живым донести до хижины… Даже если брать Элли с собой на охоту, чтобы она была рядом, – они будут кричать и биться у нее в руках. А от крика подранков у него сердце рвется. Элисия тоже звала на помощь, там, на тропе, и ее голос часто слышался ему по ночам…

Он взглянул, на священника.

– Чего вы от меня хотите?

– Вспомни, что она – лемут, а ты – человек! Сын мой, ты связался с порождением Нечистого.

– Хорошо. Что дальше?

– Лемуты не должны жить с людьми, – отчетливо произнес пер Альберт. – Вообще не должны жить.

Глава 6

В хижине повисла напряженная тугая тишина. Даниэль не сводил глаз со своих сцепленных побелевших пальцев. Бэр Дюмо похлопывал ладонью по колену, туго обтянутому коричневой замшей, губы его беззвучно шевелились, складывали ничего не значащие слова. Жанн крутил в руках пустую миску, еще влажную от браги, не подымал головы. Алейн тоже понурился и только украдкой взглядывал на сидящего по другую сторону стола отца Альберта. Священник переводил взгляд с Бэра Дюмо на его сыновей, и в его жгучих глазах не было ни привычной мудрости, ни доброты.

В своем углу зашевелилась Элли, робко положила ладошку на сплетенные в замок пальцы Даниэля.

– Аиэль?

– Помолчи.

– Так нельзя, – неожиданно подал голос Алейн. – П-прогнать в лес? Она п-погибнет – с одной-то рукой.

– Она – лемут, – бесстрастно напомнил отец Альберт. – Порождение Смерти и Нечистого.

Жанн в сердцах швырнул миску на стол; она завертелась и загремела на досках.

– Лемут – не лемут… Народ Плотины, в сущности, тоже лемуты, а мы их не режем. Отец, подари ей десяток кроликов, пусть ест!

– Кролики в два счета передохнут от яда, – возразил Бэр. – Это не пойдет.

– Новых купим, – стоял на своем Жанн.

– Пристрелить – и никаких хлопот! Куда как проще. – Бэр начинал раздражаться, что старший сын ему перечит. Еще молоко на губах не обсохло, собственной семьи не завел – а туда же, отца родного учит уму-разуму!

Жанн упорствовал:

– Элисия погибла, а ты хочешь у Дани вторую женщину отнять?

– Да, хочу! – рявкнул отец. – Даниэль, кто она тебе – жена, любовница?

Пастуху кровь бросилась в лицо.

– Она – женщина, которую я спас от лемутов. И которую покалечил мой лорс.

– A-а! Ты ее спас – и намерен цацкаться, пока она тебя самого не зажрет.

– Отец!

– Отец прав, Дани, – негромко сказал священник. – Я не верю, что ты сможешь носить ей подранков. – Он поглядел Даниэлю в глаза – словно заглянул в душу. – А когда Элли оголодает, она захочет твоей крови. Подумай. Рано или поздно, тебе придется от нее отбиваться. И лучше избавиться от нее сейчас… когда за тебя это сделаю я.

– Отец Альберт… – у пастуха голос сел от подавленного бешенства. – Вы все верно говорите. Но вы так говорите потому… – Слова давались Даниэлю с трудом, его тошнило от них. – Вы не хотите простить мне Элисию. Считаете, что любили ее сильней, чем я!

Он получил пощечину. Увесистую, хотя и незримую. Отец Альберт не двинулся с места, не шевельнул рукой – однако ментальный удар был так силен, что пастух откинулся назад, стукнулся затылком о бревенчатую стену. Элли взвилась с нар. Мелькнула пятнистая шкура – и женщина-воин сшибла не уследившего за ней отца Альберта с лавки, опрокинула на пол и надавила коленом на горло.

– Аиэль!

– Дура! – Даниэль метнулся к ней, сгреб в охапку. С Элли на руках прижался спиной к стене.

Отец и братья повскакали с мест, схватившись за мечи. Священник поднялся, потирая шею. Черный огонь в его глазах угас, глаза были усталые и больные.

– Рысь проклятая… – пробормотал ошеломленный Бэр Дюмо. Жанн с облегчением сунул в ножны наполовину вытащенный клинок, коротко улыбнулся брату.

– Ишь, друг за дружку горой. Ну, в конце концов… Поступай как знаешь.

Младший брат глядел на Элли с опасливым уважением. Она с кротким видом замерла у пастуха на руках; только быстро расширялись-сжимались зрачки. На юношеском лице Алейна неожиданно расцвела широкая улыбка.

– Если отец не п-пришлет кроликов, я их вам сам куп-плю.

– Поздно уже, пора на боковую, – будничным тоном заметил священник. – Мы заночуем здесь, а утром уедем.

Они впятером устроились под стенами хижины. Даниэль расстелил на мху одеяла и шкуры, оставив Элли только набитый сеном тюфяк да свою куртку вместо одеяла. Улеглись. Обожавший компанию Сильвер привалился к хозяину с одного бока, с другого прижался Алейн, и вскоре все спали, кроме хрустевших ветками лорсов. Кажется, Даниэль уснул первым.

Утро выдалось жемчужно-серое, над водой и землей стлался туман. Элли в хижине не оказалось; только куртка лежала на тюфяке. Даниэль помчался искать, однако не нашел зеленоглазую ни на площадке, ни на берегу реки.

– Проворонил? – упрекнул он Сильвера. – Кто должен был за ней уследить?

Пес слабо вильнул хвостом и смущенно отвернул морду.

– Вот и ладно! – обрадовался Бэр Дюмо. – Поверь отцу, Дани: эта зверушка не для тебя. Занимайся своими лорсами, а невесту мы тебе подыщем. Кстати, вон твои звери возвращаются.

И правда: в молочном тумане показались расплывчатые силуэты, которые быстро превратились в осторожно ступавших Хайата и Ага Шау. Вслед за ними из леса вышли телята и остальные лорсихи; как ни в чем не бывало, стадо потянулось в открытый загон.

– Пойду печь затоплю, – решил Бэр, направляясь в хижину. – Пока завтракаем, хорошо бы погреться. А то отсырели в тумане, аж кости скрипят. Алейн, парень, давай-ка к реке за водой!

Отец Альберт молча седлал своего лорса. Он старательно затягивал подпругу и вроде бы нисколько не интересовался тем, что делается вокруг. Вздрогнув от внезапной догадки, Даниэль бегом кинулся к священнику.

– Отец Альберт!

Тот выпрямился и обернулся.

– Что вы с ней сделали?

Неслышно подошел Жанн, взял брата за локоть.

– Я?

– Ваши глаза не умеют лгать, отец Альберт. Где Элли?

– Не знаю.

Даниэль ощутил, что священник не лжет. Рука Жанна крепче стиснула его локоть.

– Во имя Создателя – где она?

– Я не знаю, Дани, – мягко повторил преподобный отец.

Даниэль перевел дыхание.

– Ваша сила велика. Вчера вы всех заворожили, мы сделались точно деревяшки… А потом мы спали. И она спала. Вы могли ей камень привязать на шею и утопить – она бы не проснулась. Отец Альберт! Куда вы ее дели?

– Гнев лишил тебя разума, сын мой.

– Преподобный отец, я видел, – неожиданно заявил Жанн. Это была ложь, он спал как убитый, однако священник попался.

С его лица точно упала маска, оно сделалось растерянным и виноватым.

– Я поступил, как считаю нужным. Дани, может, эта женщина тебе дорога, но она не человек. Лемут, пойми же! Она бы тебя погубила.

– Мой брат давно не ребенок, – сурово сказал Жанн. – Он может решать сам за себя. Где Элли?

– В лесу, – отец Альберт обвел рукой угадывающиеся в тумане деревья. – Я заставил ее уйти.

– Будьте вы прокляты! – беззвучно произнес Даниэль и высвободил руку из пальцев Жанна. Оглянулся кругом: туман еще стоит густой как молоко, однако солнце его скоро рассеет.

Пастух повернулся, чтобы идти к хижине.

– Дани, – сказал ему в спину брат, – я пока оставлю тут Кахая. Он отлично ходит под седлом и будет тебя слушаться.

Кахай – Молния – был одним из первых лорсят, которых Даниэль вырастил в своем загоне, и лорс, и пастух хорошо помнили друг друга.

Больше об Элли не было сказано ни слова. Из седельных сумок извлекли хлеб и копченое мясо, Даниэль поставил на стол мед, и в сосредоточенном молчании все быстро позавтракали. Затем Бэр с сыновьями и отец Альберт собрались уезжать. Жанн легко вспрыгнул на круп лорса позади Алейна.

– Отлично доедем. Но ты Кахая береги, не то я Сат Аша себе заберу, когда оклемается.

– В поселке об Элли не болтайте, – попросил братьев Даниэль.

– Толку-то что? – Жанн повел широкими плечами. – Ты отца знаешь. Пойдет в таверну – всем раззвонит, да еще приукрасит.

Алейн наклонился с седла и тихо и очень серьезно сказал:

– Я кроликов п-привезу.

– Езжайте, – Даниэль махнул рукой, скрывая, что он растроган тем, как верит в него младший брат.

Отец радовался, что едет домой, и шумно обещал сыскать непутевому сыну такую невесту, чтоб у него все дурные мысли враз из башки повылетали; священник тронул своего лорса, не прощаясь.

Пастух проводил их взглядом и завел Кахая в загон, закрыл вход слегами. Туман быстро редел. Даниэль позвал:

– Элли!

Может, она не ушла далеко, а прячется где-то за деревьями? Нет, вряд ли: отец Альберт обнаружил бы ее присутствие.

– Сильвер!

Радостно виляя хвостом, пес заковылял к хозяину. Даниэль вернулся в хижину, подтянул ремень, на котором висел меч, проверил остроту охотничьего ножа – годится, еще не затуплен; повесил за плечо лук и колчан со стрелами, не забыл флягу с водой. Затем он вынул из кармана тонкую полоску меха, которую вчера перед боем с лемутами Элли дала ему, как оберег, и предложил псу понюхать.

Сильвер сморщил верхнюю губу, показывая зубы.

– Ну, нечего, нечего. Нам нужна Элли. Ищи. Ищи, кому говорю! Вдвоем они двинулись через поляну. Над сваленными в кучу лемутами жужжал рой мух, однако ночью Ревунов никто не тронул.

По телу Одживея тоже ползали мухи, и Даниэль быстро забросал его ветками.

– Ищи Элли. Ищи!

Сильвер уткнулся носом в землю и захромал вдоль кромки леса. Один раз он сунулся в заросли, но пастух быстро понял, что это вчерашний след – отсюда Элли пришла к его жилищу. Он снова вывел пса на полянку.

– Ищи!

Припадая к земле и подпрыгивая, Сильвер обследовал берег реки. Внезапно он гавкнул, поспешно заковылял к воде и остановился у кромки, вопросительно оглядываясь на хозяина.

– Здесь? Ушла в воду?

Неужто священник и впрямь ее утопил?! Не может такого быть!

– Ладно, – решил Даниэль, – тогда пошли берегом.

Вопрос – куда? Вверх по течению или вниз? Куда бы отправил Элли сам Даниэль? Разумеется, вверх, подальше от Атабаска На Закате. А отец Альберт? Скорее всего, священник послал бы ее в другую сторону – рассчитывая, что утром он поскачет по тропе к поселку и проверит, убралась ли зеленоглазая восвояси или таится где-нибудь неподалеку.

– Ну что ж, проверим наши догадки, – Даниэль вышел на тропу и двинулся по ней не спеша, чтобы Сильвер на трех лапах мог за ним угнаться. – Ищи, – время от времени настойчиво повторял пастух. – Ищи Элли.

Пес послушно тыкался носом в землю, хотя ковылять на трех лапах ему было тяжело. Пройдя с полмили, он начал поскуливать и требовать передышки, язык вывалился из пасти. Даниэль сжалился и объявил привал, уселся у подножия громадной сосны. Ольха здесь росла редко, и сквозь листву был виден величественный Атабаск, в котором отражалось мутноватое небо; в небе таяла облачная дымка. Сильвер улегся на бок, вытянул лапы в сторону.

– Плохо, парень, – сказал пастух, поглаживая пса по хребту. – Может, Элли уж давным-давно выбралась из воды и свернула в сторону, а мы прозевали. А? Как думаешь?

Пес мотнул головой и здоровой лапой потер нос: Даниэль лишь чуть-чуть смазал ему морду отпугивающей гнус мазью, чтобы не отбило нюх, и мошка изрядно донимала бедолагу. Сильвер чихнул и с видом мученика прикрыл глаза. Пастух сломал лист пальмы, сложил его вдвое и принялся обмахивать пса, отгоняя темные гудящие облачка насекомых.

Видимо, движение воздуха донесло до Сильвера искомый запах. Пес поднял голову, принюхался и неуклюже вскочил. Проковылял через тропу к реке, высоко подняв голову и отыскивая что-то верховым чутьем.

– Ррав! – гавкнул он и оглянулся на хозяина. «Вот видишь? Я нашел!»

Наколотый на сук, над землей висел клочок пятнистого меха. Элли надеялась, что Даниэль бросится ее искать, она оставила знак!

– Элли! – позвал он вполголоса, глупо боясь, что отец Альберт тоже нашел клочок шкуры и притаился где-то рядом, чтобы поймать их во время погони. – Элли! – крикнул Даниэль во весь голос. Крик запутался в стволах и замер, далеко не улетев.

Он обшарил глазами землю. Полусгнившие прошлогодние листья, светло-коричневая опавшая хвоя, кое-где пятна влажной черной почвы. А вот отчетливый след маленькой босой ноги. Пастух снял с сучка обрывок шкуры, положил рядом со следом, ткнул пальцем:

– Ищи!

Сильвер покорно заковылял, тщательно вынюхивая землю. Вдруг он запнулся о вылезший из земли корень сосны и с визгом опрокинулся через голову.

– Ах ты!.. – Даниэль подхватил его, приподнял, оберегая сломанную лапу. Сам опустился наземь, положил голову пса себе на колени. – Ну, что? Как дальше пойдем?

Сильвер смотрел жалобно и тяжело дышал. Нос у него был сухой и – пастух притронулся пальцем – горячий.

– Горе мне с тобой.

«Элли!» – попробовал Даниэль докричаться мысленно. Никакого ответа.

– Надо найти ее. Она погибнет одна, понимаешь?

Сильвер закрыл глаза – ему было все равно.

– Ладно, лежи тут. Я скоро вернусь. – Пастух уложил пса, поднялся на ноги, всматриваясь и вслушиваясь в лесную жизнь. Гомон птиц, шорохи суетливого мелкого зверья, мощный гуд мошки. Кажется, ничего тревожного. – Сильвер, лежать. Жди!

Он сориентировался по солнцу и быстро двинулся в глубь леса. Возможно, Элли ушла не так уж далеко, и он ее вскоре отыщет… Пастух внимательно смотрел кругом и себе под ноги. Вот надломленная пальмовая ветвь, вот кто-то наступил на жесткий стебель, вот несколько примятых травинок, вот вмятинка, которая вполне может быть следом маленькой пятки.

Однако никто не знает, действительно ли Элли тут прошла, или же ему все чудится. Тайг полон самой разной жизни, и бродит в нем кто угодно.

– Элли! – крикнул пастух, остановившись. – Э-элли-и!

Молчание; даже эха нет.

– Э-элли-и-и!

Слабый, на пределе слышимости, жалобный звук. Она? Однако зов почему-то доносится сзади.

Даниэль повернул обратно. Вдалеке среди перистых листьев пальмы мелькнуло что-то светлое, снова раздался короткий плач.

– Тьфу ты! – Пастух рассмотрел прыгающего Сильвера.

Пес из последних сил спешил к хозяину, его серебристая спина ходила вверх-вниз. Даниэль стоял, стиснув зубы от внезапной обиды. Ну почему это не Элли? Сейчас бы они, вернулись втроем в хижину, а так – разыскивай ее не знамо сколько времени, да еще хромой пес висит на тебе якорем…