Текст книги "Тревожное чувство (СИ)"
Автор книги: Элен Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Останавливаю слова, которые просятся наружу. Он уже всё решил, теперь только я могу себя обезопасить. Будем играть по правилу «каждый сам за себя». Ну, хорошо, дорогой. Обиженно отворачиваюсь, облокотившись плечом на окно. По пути домой он задремал, расталкиваю его, чтобы добраться до спальни. Водитель помогает довести его до кровати, куда он падает, мгновенно уснув.
–спасибо, вы свободны. – провожаю служащего, закрыв за ним дверь комнаты.
Упираю руки в бока, глядя на храпящего мужа. Вздыхаю, накрываю одеялом, сама долго отмываюсь под душем, где меня снова накрывает приступ паники, перед глазами мелькают страшные образы, горло сдавливает молчаливый крик. Обнаруживаю себя, сидящей в углу душевой кабины, заткнувшей уши пальцами, лицом упираюсь в колени. С трудом перевожу дыхание, вылезаю, попутно строча сообщение своему гинекологу с просьбой срочно принять меня, ночевать ухожу в одну из комнат для гостей, проверяя график месячных.
На следующее утро, пока муж еще спит, получаю сообщение от врача, что он готов меня принять и мчусь к ней. Рассказываю о возможном нежелательном зачатии, отшучиваясь тем, что под алкоголем оба напортачили. Осматривает меня в кресле, говоря, что овуляции точно нет, поэтому остается ждать критические дни и назначает противозачаточные. Через полчаса в машине запиваю первую таблетку водой, пряча их в визитницу. Раз уж он решил не слушать мое мнение, то и я поступлю так же. С благодарностью и облегчением встречаю месячные через три дня и продолжаю пить таблетки.
Я была права, теперь характер наших сексуальных отношений меняется. Он практически каждый день берет меня, спокойно кончая внутрь. Секс становится грубей. Однажды, когда мы оба были дома, он позвонил мне, позвал к себе в кабинет, где велел раздеться, залезть на стол, ходил вокруг, щупая, сжимая и рассматривая меня, потом резко ввинтил внутрь два пальцами, грубо трахая ими, затем потянул за ноги, заставив упасть грудью на деревянную столешницу и вошел внутрь, схватив за горло, придушивая. Нет, мне нравилось, но это было моментами страшно из-за его молчаливости. Он не спрашивал хочу ли я, не больно ли мне. Хотя, раньше он был очень внимательным и сдержанным любовником.
Разговор о детях поднимается регулярно, причем, в добавок, на меня давят отец с Ксенией, но позиций не сдаю. Почему? Слишком хорошо понимаю, какая это ответственность и пока не готова отказаться от свободы, сдавать детей на попечение нянь тоже не хочу, хотя, моего решения никто не поддерживает.
Наступает декабрь. В первый зимний понедельник природа радует мягкой погодой, еще не уступившей бразды правления снегопадам и холодному ветру. Отрываю взгляд от документов, любуясь солнцем, стеснительно заглядывающем в окно кабинета. Звонит рабочий телефон, мельком смотрю на цифры, определяющие внутренний номер секретарши отца. Поднимаю трубку, нехотя возвращаясь к бумагам.
–служба персонала. – отвечаю на звонок.
–Анна Сергеевна, скорее! – раздается чуть не плачущий голос девушки. – Сергей Алексеевич! Он упал! Я вызвала скорую, но он не приходит в себя!
Вскакиваю с места, бледная как мел, бросаю телефон и выбегаю из кабинета под удивленные взгляды девочек. Мчусь по коридорам, цокая каблуками и расталкивая всех, кто попадается на пути. Бегу по переходу между корпусами, пролетаю вниз по ступеням на первый этаж, врываясь в приемную директора и забегаю в кабинет, где уже галдят собравшиеся руководители. Наша медсестра склонилась над лежащим на полу отцом, расстегивает ему рубашку, слушая сердце стетоскопом. Кидаюсь на колени, хватаю его теплую руку, роняя огромные слезы.
–где скорая? – кричу на собравшихся.
–Едет, Анна Сергеевна. Я не знаю, что случилось, услышала шум, вошла, а тут… – показывает рукой на моего папу секретарша, сама трясясь как кленовый лист.
–папа, папочка, вставай. – целую его руку, прижимая к себе, глажу по лицу.
–давайте вынесем его на улицу, чтобы быстрее погрузить в скорую. – командует медсестра.
Трое мужчин аккуратно подхватывают его и выносят из кабинета. Закрываю рот руками, семеня следом. На проходной его сажают на стул, придерживая за плечи и не давая откинуть голову. Сижу на коленях перед ним, растирая его ладони, говорю с ним, пока внутрь не заходят врачи скорой помощи. Осмотрев и послушав его, они приносят носилки, на которых его выносят в припаркованную газель. Запрыгиваю с ним в машину, сообщив, что я дочь. Отвечаю на вопросы о его здоровье, аллергиях на лекарственные средства, попутно звоню Ксении, чтобы она скорее ехала в больницу.
В машине отец на короткое время приходит в сознание дважды, открывает глаза, но через пару секунд опять закрывает их, хватаясь за сердце. Пока его увозят врачи, приезжает Ксения с документами, отдает их врачам на приемной, расспрашивает меня, что случилось, плачет. Прошу её собраться и узнать, есть ли знакомые врачи в этой больнице. В итоге доходим через знакомого из минздрава до главврача. Через полчаса нам сообщают, что Сергей Алексеевич перенес инфаркт, состояние стабилизировалось, но еще сутки его подержат в реанимации, куда нас пускают буквально на пару минут, посмотреть на спящего папу.
Звоню Игорю, рассказываю о произошедшем, ударяясь в тихий плач от его заботливого, успокаивающего тона. Прошу прислать водителя, чтобы доехать до работы, забрать свои вещи, он обещает приехать попозже в больницу, побыть с отказывающейся ехать домой Ксенией и удалить вопросы с врачом.
Водитель, молчащий всю дорогу, пока я тихо вытираю слёзы сзади, когда я выхожу, желает здоровья моему отцу и уверяет, что всё будет хорошо. Благодарю его, тронутая искренним отношением. Еле волочу ноги до кабинета, где уже собралось руководство, бросаясь на меня с расспросами. Запихиваю в сумку вещи, спокойно отвечая, что всё под контролем. Спрашивают, когда можно будет навестить папу, обещаю им сообщить, извиняюсь и ухожу.
Приезжаю домой, где стоит гробовая тишина. Чувствую леденящий холод стен, страх, сжимающий тисками сердце. Шаркая тапочками, добираюсь до кухни, открываю шкаф с алкоголем, откупориваю бутылку красного вина, пью прямо из горла, делая большие глотки, обжигающие горло и пищевод. Оставляю бутылку на столе, поднимаюсь наверх и пытаюсь отвлечься работой. Игорь приходит, когда уже стемнело. Слышу, как он входит в дом, спускаюсь вниз, нерешительно застыв на последней ступеньке, смотрю на его спину, пока он вешает пальто, припорошенное на плечах снегом, в шкаф. Оборачивается, едва улыбнувшись мне.
–там снег? – задаю глупый вопрос, не зная, что сказать.
–да, милая. – идет ко мне, нежно обнимает.
Утыкаюсь в его плечо, заливаясь слезами, пока он нежно гладит меня по волосам.
–всё хорошо, Анют. Я отвез Ксению домой, а Сергей Алексеевич уже пришел в себя. – берет мое лицо в руки и целует соленые щеки. – не переживай, я всё уладил, у него лучшая палата, лучшие врачи, через пару дней бегать будет. Он крепкий орешек, сама знаешь. – опять прижимает к себе, ждёт, пока успокоюсь.
Выплакавшись, отлипаю от мужа, кулаком вытирая хлюпающий нос.
–я так испугалась, Игорь. А вдруг ему стало бы плохо в машине. Или никого не было бы рядом. – ком опять подступает к горлу, но справлюсь с новым наплывом эмоций.
–но этого не случилось. Ничего, отдохнет немного, это только на пользу. И мне тоже надо бы отдохнуть. – снимает очки и устало трет красные глаза.
–спасибо тебе. Ты хочешь есть? – начинаю суетиться, хочу пройти на кухню, положить ему ужин, но он берет меня за руку, останавливая.
–не надо, я поел в ресторане пару часов назад. Пойдем спать. – тянет меня за собой наверх.
В спальне помогаю ему снять галстук, расстегнуть запонки на рубашке, аккуратно складывая всё на места. Мой муж не терпит беспорядка, это я давно поняла. В кровати нежно обнимает меня сзади, почти сразу уснув. А я лежу в его объятьях, не в силах уснуть. Мысли тянутся одна за другой, заставляя ёжиться от холода. Не решаюсь пошевелиться, чтобы не разбудить мужчину, пока он сам не переворачивается во сне, высвободив меня из медвежьих объятий. Переворачиваюсь на бок, глядя на очертания его лица в лунном свете. Он обо всем позаботился и был рядом в самый страшный для меня момент. У меня есть он.
Улыбаюсь, думая о том, как мне повезло с этим мужчиной. Новый приступ размазывает меня по стенке, выбивает воздух из легких, как будто меня ударили в живот. Ужас наваливается резко, неожиданно, скрючивает и искажает окружающий мир. Безмолвно кричу прямо перед лицом своего мужа, который мог бы помочь, если бы только знал, как меня выворачивает черной дырой наружу. Пытаюсь дотянуться до него рукой, сказать хоть что-то, но рот словно набили ватой, а конечности превратились в камень. Черные тени нависают со всех сторон, тянут ко мне щупальца, смеются и жаждут уничтожить. Впадаю в черную пучину ужаса, перегруженный мозг просто отключается, спасая от адских картин.
Глава 11
Жизнь мирно течет до очередного пятничного приезда Валентины с детьми. Игоря дома нет, поэтому честь встретить их, выпадает мне. Бывшая жена Игоря как всегда при параде, а я в строгом костюме после работы, мчалась домой на всех парах, после его звонка. Пока дети здороваются со мной, прощаются с мамой и бегут к дому, я убираю на веранде, видимо, муж заходил на обед домой и оставил тарелки и чашки, которые горничные еще не успели убрать, либо не видели. Думала, что Валентина уже уехала, но она подходит ко мне сзади.
–ну и как живется в моем доме с моим мужем? – скрещивает на груди руки, смотрит с вызовом через темные очки.
–это МОЙ муж, а дом принадлежит ему, тебе при разводе досталось всё, что полагается. – не отвлекаюсь от своего дела, протирая стол.
–это временно. Детей ты ему рожать не спешишь, так что скоро Игорь вернется к своей настоящей семье.
Теперь резко оборачиваюсь на неё. Интересно, кто же ей растрепал о моем нежелании заводить детей? Дети подслушали или сам Игорь?
–это тебя не касается. По крайней мере, мне не надо рожать, чтобы манипулировать потом при помощи детей мужчиной. – выплевываю эти слова ей в лицо, сжав от злости зубы.
–много ли ты понимаешь, девочка. Мы с ним с нуля поднимались. Поиграет с тобой и вспомнит, кто его настоящая семья. А раз ты такая острая на язычок, то с тобой я детей не оставлю. – женщина развернулась, пошла к дому, позвала детей, и они вместе уехали, оставив меня в дверях сгорать от злости.
Да уж, ситуация. Но разве я в чем-то виновата? Она сама на меня бросилась. Неожиданно в сумке зазвонил телефон, долго искала его по кармашкам, на экране высветился номер Ксении. Она говорит, что отца готовят выписывать, я срываюсь в больницу, помогаю перевезти отца и его вещи к ним домой. Держится он бодро, но еще 2 недели на работу не выйдет, ему рекомендован покой.
Остаюсь у них дотемна, стараюсь развлекать папу и не давать мачехе раскисать перед ним. Мне страшно за него. Безумно. Он – всё, что есть в моей жизни. От мысли, что я могу его потерять, мне становится плохо. Останется ли у меня без него смысл жить?
Приезжаю домой совсем не на позитиве. Устало бросаю сумку на полку, вешаю шубу в шкаф, сбрасываю сапоги и прохожу в столовую. Игорь сидит один за столом. Перед ним бутылка коньяка и одинокий стакан.
–где ты была? – не поднимая головы, спрашивает муж, заплетающимся языком.
–отца из больницы выписали, была с ним. Что случилось, дорогой? – спрашиваю, подходя к нему.
Хочу погладить супруга по волосам, обнять, но он резко хватает меня за запястье, больно сжимая. Хватаюсь за его руку, пытаюсь разжать пальцы.
–дорогой, мне больно. Что случилось? – он вскакивает с места, лицо искажено гримасой ненависти.
–где мои дети? Что ты наговорила Вале? – хватает меня за горло и протаскивает к стене, впечатывая в стену.
Паника накрывает холодной волной, цепляюсь за его руку на моей шее, бью ногами в воздухе.
–она первая наговорила мне гадостей, потом забрала детей и уехала. – хриплю, пытаясь оправдаться, чтобы всё это закончилось. – Игорь, пусти, прошу.
–детей своих я из-за тебя теперь долго не увижу, еще и братцу твоему пять лямов дал на проект, которые он просрал. Ты всю жизнь мне решила изгадить, змея? – тяжелая пощечина обжигает щеку, в глазах темнеет на пару секунд.
Не могу поверить, что это правда происходит. Игорь, тот самый, спокойный, заботливый муж. Это просто какой-то страшный сон. Мне трудно дышать, не могу издать ни звука. Это происходит в нашем доме, спустя три с половиной года отношений, я была уверена в нем. Взгляд у него стеклянный, невменяемый. Боже, он убьет меня. Хватаюсь обеими руками за сжимающую мое горло руку, толкаю, царапаю.
–я для тебя лох какой-то, овца? Рожать от меня не хочешь, так еще и моих детей отнимаешь. Сейчас я тебе покажу как поступают с такими бл*дями. – резко отпускает руку, я падаю на пол, судорожно хватая воздух ртом.
Пытаюсь отползти, подняться, убежать, но он хватает меня за волосы и тащит в коридор, волоча по полу. Кричу от страха, боли и обиды.
–Игорь, прошу, хватит! Я верну тебе деньги и извинюсь перед Валей! Пожалуйста, не надо! – извиваюсь, пытаясь вырваться, но только выдергиваю себе волосы этим.
Около лестницы Игорь дергает меня наверх, заставив подняться на ноги, ударяет кулаком в лицо, чувствую вкус крови во рту, начинаю реветь в голос.
–заткнись и поднимайся! – толкает меня на ступени, я падаю, поднимаюсь на руках, колени врезались при падении в угол ступеньки, с трудом шевелю ногами.
Снова хватает меня за волосы, поднимает, оттягивает волосы назад, прижимая меня спиной к себе.
–живо поднимайся! – рычит через зубы.
Чтобы не злить его, с трудом двигаю ногой, ставя на ступеньку выше.
–хорошо, хорошо, я иду. – отпускает, и я поднимаюсь, дрожа всем телом.
Оказавшись на втором этаже, останавливаюсь. Поворачиваюсь к нему, с ужасом ожидая того, что будет дальше. Игорь достает из кармана связку ключей, хватает меня за руку и тащит в сторону гостевых комнат. У одной из дверей останавливается, открывает её и толкает меня внутрь. Падаю на пол, еле успев выставить руки перед собой. Дверь сзади закрывается, следом получаю удар ногой по животу. Дыхание сбивается, открываю рот, пытаясь вдохнуть, но с первого раза не получается. Следующий удар попадает по ребрам, заставив меня перевернуться на бок и схватиться за хрустнувшие кости.
–теперь, милая, я тебя спрашивать не буду. – уже спокойным тоном говорит муж, пиная меня по ногам.
Уже не кричу, горло сдавило, стараюсь просто успевать дышать. Мужчина садится сверху, коленями придавив мои руку, снова бьет кулаком по лицу. Острая, дикая боль. Чувствую, как начинает заплывать глаз, чудом не вылетает челюсть. Схватив меня за горло, задирает юбку, спускает колготки, срывает трусы, расстёгивает ширинку и резко входит.
Просто насухую. Пытается протолкнуться внутрь, рвет и растягивает. От этой боли снова прорезается голос, мучительные стоны, пытаюсь руками оттолкнуть его, но даже не дотягиваюсь. Когда он входит полностью и начинает беспощадно трахать меня, просто безвольной куклой лежу на полу, уже не пытаясь остановить его. Ему хватает пары минут, чтобы кончить. Наваливается сверху, давя своим весом на поврежденные ребра. Слезы беспомощно катятся по щекам от бессилия и боли, разочарования и злости, страха и ненависти. Боюсь, что произойдет дальше. Отдышавшись, он поднимается, застегивает ширинку, садится на корточки рядом со мной, вытирает рукой слезы с моих щек. Дергаюсь от его прикосновений, пытаясь отвернуться, но осекаюсь, заметив опасную искру в его глазах. Не хочу опять злить его.
–Деньги мне не нужны, дорогая. Я хочу ребёнка. Пока не забеременеешь, посидишь тут. Ну всё, не плачь. Поспи. – он выходит, закрыв дверь снаружи на ключ.
Остаюсь одна в практически пустой комнате. Тут только тумбочка, грязная простыня, которой на время ремонта прикрывали окно и дверь в ванну с унитазом и биде, даже душа нет. Пол залит бетоном, а стены голые, в потолке лампочка на проводах. На окнах кованные решетки, при всем желании не смогу через них выбраться. Пытаюсь подняться, но меня пронзает настолько резкая боль в груди, что я с хрипом падаю и теряю сознание.
Просыпаюсь от толчков и шлепкам по щекам. Хочу открыть глаза, но открывается только один, второй заплыл и совсем не двигается. Передо мной сидит Игорь. Увидев его, резко дергаюсь, но меня снова пронзает боль, заставляя застонать.
–не надо убегать. Я принес завтрак. – он кладет рядом тарелку, крутит мое лицо, сжав подбородок, осматривает. – да, не хорошо вышло. Не надо было меня доводить, родная. – он настолько спокоен, что это страшнее гнева, значит, его не пугает то, что он натворил. – мне надо ехать, ты полежи, я сам всё сделаю, потом поешь.
Что сделает? Не понимаю его, пока он не присаживается у меня между ног, раздвигая их. Там всё болит, меня снова накрывает дикий страх.
–Игорь, не надо, пожалуйста, мне больно. – шепчу, закрыв глаза от ужаса.
–потерпи, так надо. – отвечает он, смочив вход слюной и резким толчком входит. – я быстро, родная.
Хныкаю, сотрясаясь мелкой дрожью. Там всё разорвано, чувствую запах крови, но его ничто не останавливает. Вчера он кончил быстро, сегодня же дольше. Склоняется надо мной, залезает под блузку, сжимает грудь под лифчиком, целует в шею. А мне противно, больно, хочется проснуться или уснуть навсегда, чтобы не участвовать в этом аду.
–потерпи, моя хорошая. – шепчет, кусая мочку уха.
Это какой-то психодел. Внешне это прежний Игорь, но то, что он творит – это безумие и жестокость маньяка.
Кончив, гладит мои волосы, целует в плотно сомкнутые губы, идет в ванну, споласкивает член в раковине, застегивает штаны и идет к двери.
–вернусь через пару часов. Умойся как-то к этому времени. – милым голосом указывает мне и уходит, снова закрыв дверь.
Лежу распластанная на полу, смотрю в потолок, заливаясь слезами, которые щипают раны на лице, заставляя их пульсировать. Как до этого дошло? Что случилось с моей жизнью и моим браком, с моим мужем? Сил нет, переворачиваюсь на не пострадавший бок, подкладываю руки под голову и засыпаю.
Просыпаюсь от лязга ключей за дверью. Тяжело разлепив глаза, точнее, один глаз, подползаю к стене, облокачиваюсь на нее, равнодушно глядя на дверь. Игорь входит в комнату в костюме, недовольно оглядывает меня, морщится.
–я же сказал тебе помыться. – подходит ко мне, наклоняется, берет за лицо, сжимая челюсть.
Ничего не отвечаю, с вызовом глядя ему в глаза.
–ты еще и не поела. – пинает полную тарелку, та врезается в стену, содержимое разлетается, я вздрагиваю от звука. – Так не пойдет. Когда ты забеременеешь, ребенок не должен голодать. До завтра больше не будет еды, чтобы ты проголодалась и больше так не делала. Извини, но придется преподать тебе урок.
Хватает меня подмышки, поднимает на подкашивающиеся ноги, тащит в ванну, включает воду, затыкает слив какой-то тряпкой, ждет, пока раковина заполнится, хватает меня за волосы и резко окунает лицом. Не успеваю вдохнуть, от неожиданности и испуга подкашиваются ноги, бью руками по сторонам, хватаюсь за раковину, пытаюсь высвободиться, оттолкнуться, но Игорь держит крепко. Когда я уже готова вдохнуть воду, вытаскивает мою голову, бьет по щекам.
–на меня смотри, на меня. – судорожно дышу, хватая воздух. – ты должна слушаться, Аня.
Толкает меня обратно в комнату, спотыкаюсь о порог на лету, падаю на колени, обдирая кожу, пытаюсь уползти к открытой двери, но он хватает меня за ноги, тянет по полу на себя, обдираю подбородок руки, ногтями пытаюсь схватиться за пол, ломая их до крови.
Чувствую мокрую тряпку, которую он пихает мне между ног, грубо вытирая промежность. Знаю, что будет дальше, молю остановиться. Пальцы больно впиваются в кожу, дергает на себя, наваливается сверху, вжимает в пол лицом, двигает бедрами, пытаясь войти, пока я яростно, но тщетно брыкаюсь ногами, стирая кожу. Толчок, от которого я вою, срываюсь в непрекращающийся плач, пока он опять насилует меня по еще не зажившим ранам. Словно внутрь вонзается кинжал, разрезая до мяса и двигается по живой плоти. Когда же это прекратится?
–хвааатит, прошу. – подвываю, приподняв голову, пока он приподнялся.
–заткнись, достала. – бьет меня по голове, впечатывая лбом в бетон.
В ушах глохнет и тихо свистит после удара, в голове словно растеклась вата. Подняться больше не могу, он дергает на себя, приподнимая мой зад и увеличивая темп. Ногти впиваются в бедра, оставляя синяки и царапины. Кончает, резко откинув меня с себя. Меня тошнит и колотит, но желудок пустой, поэтому просто корчусь на полу, сгибаясь из-за сокращающихся внутренностей, лезущих наружу.
–вела бы себя хорошо и больно не было бы. – он стоит надо мной, достает из кармана влажные салфетки, вытирает член, руки, кидает их на меня и идет к двери. – утром принесу еды, ты должна всё съесть. И умойся к моему приходу в этот раз.
Его уход приносит хоть какое-то облегчение. Когда в голове хоть немного проясняется, нахожу в себе силы очень медленно на четвереньках доползти до ванны, стоя на коленях включить раковину и попить воды, набирая её в ладонь. Умываю лицо, поцарапанные руки и ноги. Меня постоянно трясет в беззвучном плаче, хотя слёз уже нет. Аккуратно сажусь в туалет, обычный поход по-маленькому заставляет завыть от боли. Долго подмываюсь холодной водой, чтобы хоть как-то снять боль, отек и убрать запёкшуюся кровь и остатки спермы. Противно, больно.
Перебираюсь в комнату, на согнутых ногах, не сводя их вместе. Смотрю в окно. Уже вечер, стемнело. В выходные работников в доме нет, звать кого-то бесполезно. Решетки приварены и толщиной почти сантиметр. Телефон в коридоре, сумка там же. Нет ни одного инструмента, вообще ничего. Стаскиваю с подоконника грязную простыню, заворачиваюсь в нее и ложусь на пол. Долго смотрю на дверь, размышляя, смогу ли как-то открыть дверь, но у меня даже заколок в волосах нет, не считая того, что я вообще не умею вскрывать замки. Меня снова накрывает тошнота и головокружение. Прижимаюсь лбом к холодному полу, чтобы облегчить состояние и незаметно засыпаю.
Снится что-то хорошее. Просыпаюсь в холодном поту. Оглядываюсь, с ужасом понимая, что я всё ещё в своей комнате истязаний. Уже утро, холодное зимнее солнце пробивается через окно, освещая следы моей крови на пыльном полу. Неожиданно заходит Игорь с подносом, ставит его на тумбочку, деловито напевая песенку под нос. Смотрит на меня и улыбается.
–доброе утро. Смотрю, ты умылась, как я просил. Давай кушай. Сейчас у меня нет времени тобой заняться, так что жди до вечера. – смотрит на часы, достает из кармана мой телефон суёт мне. – позвони на работу и скажи, что заболела. Не можешь ведь ты в таком виде идти туда.
Послушно беру телефон, судорожно соображая, смогу ли кому-то кинуть сигнал SOS, но Игорь садится рядом и смотрит в экран. Нахожу номер папиного заместителя, сообщаю, что очень заболела, вызвала врача и не могу выйти в понедельник. Тот выражает соболезнования, расспрашивает о моем состоянии, но муж тыкает на часы, и мне приходится быстро закончить разговор. Он вырывает телефон из моих рук, кидает в карман и гладит меня по волосам.
–ну вот, умеешь ведь быть хорошей девочкой. – встаёт, направляется к двери. – до вечера, дорогая.
Ключ щелкает в замке, я еще минуту прислушиваюсь к звукам шагов за дверью и осторожно подползаю к подносу.
Сегодня тело болит ещё сильней. От боли в правом ребре тяжело дышать, легкие давят на него. Раны опухли, отекли. Запах омлета и свежих овощей дурманит, желудок сводит от голода, рот наполняется слюной, но после первых кусков меня сразу же рвет. Примерно час лежу на полу, открываю окно, промываю рот, потом делаю еще одну попытку поесть, не торопясь, долго жую. Теперь еда доходит до кишечника, становится тепло изнутри, дрожь хоть немного утихает.
Чуть взбодрившийся разум начинает работать над идеей бежать. Раз Игорь сказал взять больничный, значит, отпускать меня не собирается в ближайшую неделю, а что дальше – вообще неизвестно. Тысячу раз обхожу комнату, ванну, ищу хоть что-то, но пока бесполезно, а время тает, как и мои силы. Единственное, что есть в комнате -, абсолютно пустая дурацкая тумбочка, пластиковый поднос, две маленькие тарелки, даже приборов дальновидно муженёк не положил. Мечусь как тигр в клетке, со злости пинаю тумбочку, только отбив себе палец на ноге. Если я так буду тратить силы и дальше, то к вечеру и пальцем пошевелить не смогу. От мысли, что он снова будет меня насиловать, заливаюсь слезами, сидя на полу.
Вечер наступает для меня, как для приговоренного к смерти. Пан или пропал. Одна попытка. Собрать надо все силы. Разобранная, разбитая тумбочка валяется кусками по комнате. Держу увесистый кусок дерева в руках, прижавшись спиной к стене возле двери. Слышу шаги, зажмуриваю глаза. Сердце бьется где-то в животе, мне кажется, что я слишком громко дышу. Игорь открывает дверь, видит накрытую простыней кучу, считая, что это я, шагает внутрь. В этот момент бью его по затылку, вкладывая в этот удар все имеющиеся силы, неизвестно откуда взявшиеся. С воплем ударяю ему по затылку, он летит вперед, падает. Не оборачиваюсь, не жду, выскакиваю за дверь, дергаю ручку, трясущимися руками пытаюсь повернуть ключ, но они слишком сильно трясутся, кричу от досады, наконец, замок издает щелчок, ещё один. Несусь к лестнице, ухватившись за бок, заплетающиеся ноги подкашиваются на последних ступеньках, кубарем падаю вниз, но быстро поднимаюсь, хватаю сумку, накладываю шубу и выбегаю босиком на заснеженную дорожку. Хлопьями валит снег, достаю из кармана шубы ключ от машины. Моя ласточка стоит передо мной, зажигает фары, рычит мотор. Запрыгиваю внутрь, дергаю передачу, нажимаю на ключе кнопку открытия ворот и срываюсь с места, забуксовав секунду на месте.
У меня нет времени и желания оборачиваться, страх толкает только вперед. Рыдаю за рулем от пережитого, от радости, что смогла сбежать, от мысли, что он может меня догнать. Дороги пустые, поэтому давлю на газ, забив на камеры и штрафы, кое-где даже пролетаю на красный. Мне надо быстрей где-то спрятаться. Но куда бежать? Лера живет с парнем, я не знаю его адрес, а телефон остался у Игоря. У отца Игорь наверняка будет искать, да и в таком виде я его доведу до нового инфаркта. Ирка с семьей заграницей. Есть только одно ближайшее место и один человек, которому я могу верить.
Белый Porsche стоит припорошенный снегом. Сижу в салоне, думая, как быть. Я не могу войти в бар в таком состоянии. Открываю багажник, достаю огнетушитель, пару раз бью по колесу, пока не раздается свист сигнализации. Прячусь обратно в свою машину и жду. Через секунд двадцать из дверей выходит Дима. Сердце делает кульбит от облегчения и радости. Он подходит к машине, осматривает её, выключает сигнал и только потом замечает мою машину. Недоверчиво смотрит на номера, идет к двери.
С трудом откидываю дверь, вываливаясь наружу, в прямом смысле слова. Падаю на четвереньки прямо перед парнем. Он сразу же опускается и берет меня за руки, чтобы помочь подняться.
–Аня, что слу…– вопрос застывает вместе с его расширившимися глазами. – Господи! Аня, что произошло?! Вставай! – поднимает меня, усаживает обратно на кресло.
Хочу что-то сказать, но вместо этого цепляюсь до побелевших костяшек в рукава его кофты и рыдаю, уронив голову ему на грудь. Дима достает телефон, набирает номер.
–я сейчас скорую вызову, потерпи, Анют. – накрываю телефон рукой, отрицательно мотаю головой.
–только не скорая, поехали в частную клинику, иначе он меня найдет. – в моих глазах такая мольба и страх, что он опускает телефон.
–это он сделал? Твой муж? – сухо сжимает губы, сжимает кулаки.
Киваю, опустив глаза. Мне стыдно. И страшно. Только бы он не послал меня. Думает пару секунд, потом берет меня на руки, переносит в свою машину, сажает на пассажирское, пристегивает ремень.
–я отгоню твою машину, её видно с дороги. Вернусь и сразу в больницу. Жди меня, поняла? – смотрит мне в глаза, чтобы убедиться, что я понимаю его слова.
Быстро киваю несколько раз. Дверь закрывается, я остаюсь одна. Смотрю, как он садится в мою машину и отъезжает за здание бара. Постоянно оглядываюсь во все стороны, ища глазами машину Игоря. Обнимаю себя руками, стараясь успокоиться. Дима идет обратно очень быстрым шагом, на ходу с кем-то говорит. Кладет трубку, садится за руль, впуская в салон холодный воздух и выдыхая пар изо рта.
–нас уже ждут в клинике. Полная конфиденциальность, никакие документы не показывай, им даже знать не надо кто ты. – говорит, выруливая с парковки на дорогу.
Киваю, молча сжимая больное ребро. Всю дорогу до больницы молчим, хотя я вижу, что ему есть что сказать мне, но держит всё при себе, не давит на меня. Подъезжаем мы не к главному входу, а к служебному. Там уже поджидает бригада врачей с носилками. Лечь на них я отказываюсь, объясняя, что болит бок, но Дима поднимает меня и сажает на них, веля не слезать. Мне делают рентген головы, рук, ног, грудной клетки, ставят перелом двух ребер и еще на одном трещину. Потом проверяют глаза, реакцию, пишут сотрясение мозга. Когда я тихо говорю, что мне нужен осмотр гинеколога, Дима закрывает лицо руками и молча выходит из кабинета. Многочисленные разрывы и ссадины на матке не становятся сюрпризом. На скоро готовят операционную, заштопывают, обещая, что будет как раньше, даже лучше. Сообщаю врачу о возможной нежелательной беременности, она отвечает, что в нынешнем состоянии дать мне препарат экстренной контрацепции просто невозможно.
–будем наблюдать. Если что – решим с вами, как быть. – это всё, что она может сказать.
Когда меня вывозят и определяют в палату, вместе с медсестрой, которая ставит систему и промывает царапины, заходит Дима. Двигает к койке стул, садится рядом, берет меня за руку, но избегает смотреть на меня.
