Текст книги "Коварные игры"
Автор книги: Элен Фален
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3
Дева
Джино долго втолковывал мне, что я просто обязана протестовать. И даже спустя несколько дней он наведался в мою квартиру, адрес которой получил от отца, и продолжал преследовать меня с требованиями, чтобы я прекратила все как можно скорее.
– Скажи отцу, что у тебя есть любовник и все серьезно! – Блондин усаживается в мое любимое кресло, складывает ногу на ногу.
– Посмотри на меня, – сдуваю густую челку с глаз, указываю на растрепанные, торчащие в разные стороны волосы.
– Да что ты понимаешь в красоте! – возмущенно смахивает со стола свои сигареты и поджигает одну из них, выпуская едкий дым в воздух. – Ты должна потребовать у отца изменить этот договор, разорвать все связи с другом и забыть про то, как тот однажды помог ему.
– Джино, я не могу отказаться. Они столько об этом говорили. Все знают! Соберется весь город, гости, друзья наших родителей. Какая дочь пойдет на то, чтобы опозорить своих близких? Я уже не говорю о многолетней дружбе наших отцов. Идея абсурдная и неуместная. У них весь бизнес объединен, если они начнут делиться, никому не понравится исход. Это уже семья! Протест… даже не соблазняй меня, – отвечаю ему и достаю с полки кружку, наливаю овсяное молоко и пью его.
– Все с тобой ясно! Твоя жалость не сыграет тебе на руку, – тушит сигарету на влажной салфетке. – Предсказуемо.
Может, так и надо, но мои родители еще ни разу в жизни не позволили усомниться в их любви и желании сделать меня самой счастливой. Доверяла их выбору как самой себе, они никогда в жизни не дали мне понять, что однажды подставят или сделают из меня приманку. Они желают мне добра.
Тем более давайте смотреть правде в глаза. Я далеко не красавица, если сравнить меня и маму, то я жалкая пародия. У меня безумная копна вьющихся волос-спиралек, их невозможно привести в порядок, так как они непослушные. Карие глаза, но не благородного бренди или черного кофе, нет. Мне достался светло-карий с вкраплениями чаинок и болотной топью, разлившейся вокруг зрачка. Нос с едва заметной горбинкой, больше греческий, чем итальянский. Главная гордость итальянок – это их рост и формы. И досталось ли мне что-то от мамы? Нет, я коротышка, худенькая и неприметная. Мне можно одеваться в детском отделе, над этим любили подшучивать все мои знакомые. Говорили, что таким образом могу сколотить капитал, постоянно экономя на одежде. А Макс, я не могу даже описать, насколько он был привлекателен. Высокий, широкоплечий и сильный.
Из общего у нас желание добиться чего-то не предназначенного нам. Может, поэтому и перестали общаться, потеряли друг друга. Переезд в город, намного больше возможностей реализовать себя, вносишь коррективы в личную жизнь и учишься подстраиваться.
– Зачем ты столько училась! Трудилась! Ты профессионал, помимо всего прочего, занимаешься виноделием! А Макс? Ты сто лет с ним не говорила и что о нем знаешь? Он ведет отшельнический образ жизни, вернулся на свои земли, поджав хвост. И теперь ничего не смыслит во всем этом. У вас даже общих тем нет! – Джино взял на себя роль информатора, так как я быстро завершала неоконченные дела и участвовала в некоторых проектах, требующих от меня присутствия. Я хотела знать, с чем мне придется столкнуться, но информации очень мало.
– Почему ты никак не уймешься? – спрашиваю его, отталкивая от себя коробку с вещами.
– Все развалится! Мы больше не сможем находиться вместе. Я приеду к тебе, как только снимут ограничение, а то еще один финт и мне выдадут ордер на арест! – высокопарно заявляет он.
– Размышляешь как «Бутербродник», неизменно быть первым, кто оказывался возле стола с закусками. Готов пересечь все предписания, лишь бы поковыряться в чужой мусорке.
– Ненавижу, когда ты так говоришь. Мне не нужен стимул, – отрицает он, и я направляюсь прямиком в кабинет. – И ты зря носом вертишь, я тебе дело говорю.
Входная дверь в очередной раз открылась, молодой грузчик толкает ее ногой так, что она, соприкасается со стеной и отлетает обратно. Я хмурюсь, прослеживаю взглядом, отвалившийся кусок декоративной штукатурки. Отрешенно сосредотачиваюсь на списке того, что надо собрать, он висит передо мной на стене, весь помеченный цветными маркерами.
– Дамочка, оплата почасовая, шевелитесь быстрее, – устало передергивает плечами и еще настойчивей начинает трясти коробкой.
– Загружайте все, что видите собранным!
– Меня раздражает то, как они с тобой разговаривают, – сообщает Джино пропуская хамоватого работника.
– Меня раздражаешь ты, листающий то, что не принадлежит тебе! И вечно копающийся в чужом нижнем белье! – Тапочки то и дело цепляются за вездесущий целлофан, я спотыкаюсь, но удерживаюсь в таком положении, почувствовав, как разрез на моей юбке лопается с характерным звуком. Добравшись наконец до своего стола, отдираю обертку, прилипшую к обуви.
Коробки никуда не делись, даже когда я зажмурилась. Обхватив свою многострадальную голову, в очередной раз осматриваю захламленный дом и открытую дверь, где в немом шоке застыла моя подруга Патти.
– Апокалипсис какой-то. Я все обмотала скотчем, как ты и просила. – Споткнувшись уже на пороге, она дергает на себя дверь, рассыпав по полу бумаги, и падает прямиком на колени к моему брату. – Неожиданно ты замуж собралась. – Отталкивает его, все еще кокетливо улыбаясь.
– А главное, с какой готовностью, – отзывается Джино, поддакивая моей помощнице.
– Господи, дай мне сил, – развожу руки в стороны и показываю на окружающий меня бумажный коллапс. – Все могло быть иначе, если бы вы хоть иногда держали язык за зубами.
Патти тянет руку к Джино и отбирает досье, вытаскивает «простыню», разворачивающуюся до самого пола.
– Подоспели интересные подробности о женихе. Фамилия какая звучная, Ди Маджио. Надеюсь, ее обладатель столь же прекрасен. – Она тычет острым ногтем в список. – Куда он столько денег перечисляет? Помощь детям, ммм. Такие неприличные суммы тратят богачи. Мне уже нравится этот парень.
– Он не богач… Уже. От налогов, скорей всего, таким образом уходит. Благотворительность – хорошая лазейка. Не суди… – отзываюсь я, делая вид, что занята разбором старых книг.
– Что тебя смущает? – спрашивает подруга.
– Кому будет приятен вынужденный брак?
– То есть ты хочешь сказать, что это единственная причина? У тебя комплексы, Дева, на тебе однажды женятся и совершенно точно не из-за денег.
– Вот именно, – бубнит мой сводный брат.
– Ты не помогаешь, – морщится моя подруга. – Ко всему прочему, – обращается ко мне, – иногда это намного лучше многолетних встреч, вы уже изучили все дурные привычки друг друга. – Она вытаскивает фотографию со дна коробки и рассматривает. – Это он?
На стол прилетает черно-белый снимок мужчины со слегка вьющимися черными волосами, доходящими до плеч, его взгляд опущен, ресницы влажные и слипшиеся от капель проливного дождя, под которым он стоит. Я вряд ли когда-то смогла бы забыть Макса. Вздыхаю и отдаю карточку назад подруге.
– Он самый, – с шумом растягиваю перед собой скотч и начинаю обматывать книги.
– Красивый, породистый и грустный, я бы клюнула. Идеальный самец. – Она передает мне очередную бумагу, отвлекая от работы и продолжает что-то говорить Джино.
Биография Ди Маджио будто вырвана из середины. Нет ни единого упоминания, что он делал в студенческие годы. В основном информация о его уединенном образе жизни, переломе ноги и доме среди холмов. Машина старой марки и виноградники. Ничего о его характере, манерах, предпочтениях. Обычно Джино лучше работает, а здесь создается впечатление, что перед нами человек-загадка. Единственная бумага, которую я даже не хочу читать, сразу летит скомканная в ведро.
– Мог бы это не показывать, – раздраженно иду мимо Джино.
– Это тоже информация, не вижу ничего плохого, – отмахивается он.
После того как исчез мой единственный претендент на руку, таким образом собирали информацию на предполагаемых ухажеров, так как я не могу попасться в руки мошеннику или обманщику. За этим следил Джино, и мои родители одобряли подобное отношение к моей безопасности. Наша семья не могла себе позволить привести в дом неизвестно откуда взявшегося человека, не зная о его истинных целях. В любом случае никаких кандидатов не осталось.
– Дева? – окликает меня Патти. – Куда кота денешь? – указывает на жалобно мяукающего проснувшегося Зака.
– С собой возьму, – отгрызаю кусочек скотча.
– А там написано, он ненавидит кошек. – Обнимает моего пушистика.
– Значит, его ждет сюрприз, Зак – кот, – пожимает плечами Джино. – Быстрее от него избавимся. От жениха, – уточняет он, посылая многозначительную улыбку.
– Ты думаешь, он согласится? – Патти игнорирует мужчину, гладит кота по шерсти, отчего он заваливается на бок, поднимает свои лапки вверх, подставляя живот.
– С чего вообще она должна перед ним прогибаться, у Девы есть своя жизнь. Да и хватит уже, помогла!
Тут я вполне согласна с мнением Джино и не собираюсь отрицать.
– У меня нет выбора, значит и у Макса тоже, – отвечаю ей, снова становлюсь напротив книжной стены и продолжаю вытаскивать самое ценное в моей жизни и складывать в коробку.
– Так и представляю себе новостную ленту, где выясняются какие-то пикантные подробности о вашей личной жизни. – Моя подруга выглядит загадочной. – Ведь никто не знает, почему вы так долго не решались пожениться.
– Сама придумала или кто-то подсказал? – приподнимаю одну бровь, косясь на Джино.
– Версия твоего брата, но чем черт не шутит. Это же не тот парень, которого ты любила? – пищит Патти.
– Глупости какие.
– Их пути разошлись, – заступается за меня брат.
– Ох, это действительно плохо, с таким настроем ваши отношения с самого начала обречены, – говорит подруга. – Надеюсь, у тебя есть план на случай, если ситуация будет выходить из-под контроля.
Интересно, у кого-то в такой ситуации вообще есть план?
Глава 4
Максимилиан
POV
Я лежал в больнице на растяжках уже после шести операций, проведенных на моей прекратившей расти ноге. Комод, упавший на меня в комнате Девы, принес мне столько боли и отчаяния, сколько не испытывал никогда. Я не хотел быть инвалидом, меня пугала неопределенность. После каждого хирургического вмешательства мне приходилось вновь учиться нормально ходить, опираться на больную ногу и мириться с другими проблемами, появившимися от долгого пребывания в стенах медицинского учреждения. Вспоминал ли о Деве? Да, но я запрещал себе думать о ней, потому что скучал. Прежние чувства, желание постоянно находиться рядом усиливались с каждой инъекцией димедрола. Она стала для меня признаком отступления боли, рядом с ней мне было хорошо, но зачем нужны такие отношения, когда тебе постоянно приходится доказывать свое превосходство над кем-то из ее окружения? Девушка не может выбрать, кто ей нужен, именно поэтому я оказался здесь, на этих чертовых растяжках. Я сожалел только об одном, что не вмазал по холеной роже «брата», пытающегося влезть в душу своей «сводной сестре». Они не были ими, и приемный ребенок априори не станет сводным. Приемный брат, приемная семья, никакого родства и связей. Она вполне может выбрать его.
Я собирался с ней связать свою судьбу. Меня не интересовало дело всей жизни наших родителей по простой причине: я любил только Деву, она значила для меня намного больше, чем какие-то виноградники. Именно поэтому решил уехать отсюда, как только полностью поправлюсь. Я не собирался принимать то, что дает семья. Я лишь надеялся, что проложу свой собственный путь и вернусь к ней.
* * *
Наше время
Отец вернулся домой и сказал, что надо ожидать в ближайшее время приезда невесты. Принцессу явно никто одну не отпустит, приедет при параде со своей свитой и горничными. Видимо, поэтому я не придал огромного значения дате и времени, даже не удосужился уточнить, когда именно. Вот только прежнему спокойствию пришел конец, и я пока не знал, как поведу себя при первой встрече. Дева любимица, и все готовы целовать ее пятки. Я этого делать не собираюсь.
Поэтому сегодня утром привычно поехал по ресторанам развозить новые партии вина. Договор поменял мою жизнь, и это очень огорчало. Никакого экспромта, жизнь в рамках четырех стен и поля уничтожала меня.
Пока грузчики заносили коробки одну за другой, меня пугало, насколько я запутался в винных делах, находясь рядом с родным мне рестораном. Раскрываю страницу старого журнала и устало выдыхаю, мне скоро будут мерещиться строки критика.
«Сегодня меня впервые пригласили стать дегустатором элитного вина и блюд, приготовленных знаменитым поваром. Вдумайтесь… Элитное! Несомненно, я понимаю в виноделии очень многое, как являюсь и тонким ценителем кухни. Косвенно связан с этим годами, пробуя и разделяя мнение с другими. И в этот раз я имел честь стать свидетелем новой коллекции, представленной популярным в наших кругах виноделом. И хочу отдать ему должное, новая этикетка смотрится намного лучше прежней. Презентабельно, я бы сказал. Это единственный эксперимент, который ему удался. А в остальном, к сведению сеньора Ди Маджио, розовое вино как плохая женщина: ярко, соблазнительно, но наутро голова болит. Возможно, все дело в вашем поваре, приготовленная им еда…»
Зачем я снова читаю это? Чтобы накопить зло, уже зародившееся во мне, иначе у отца есть все шансы разжалобить меня. Уже бы выкинуть или сжечь…
На улицу выходит нынешний владелец, и я вижу, как он идет к кабине, откидываюсь на сиденье, продолжая очищать клементин в бумажный пакетик. Надеюсь, сегодня он не расстроит меня и вспомнит все то, что я ему говорил. Двери открываются, и показывается его наглая физиономия.
– Ди Маджио, – мужчина заглядывает в салон, – я смотрю, ты уже превратился в грузчика, не думал, что тебя устраивает пыльная работенка.
– Бывает, – глухо произношу я, закидывая в рот цитрус, глядя перед собой.
– Я тут прочитал ту статью, прискорбно. – Он явно намекает мне на что-то очень неприятное.
– Плохой пиар тоже пиар, Лоренцо. Ты, кажется, именно так однажды меня поддержал? – Продолжаю пережевывать, очищаю следующий фрукт.
– Не зря ты так долго бегаешь от свадьбы. Сам неудачник, еще и с такими же связываться, – усмехается он.
– Следующий раз подскажу написать о тебе. В кои-то веки прославят твое бездарное руководство, – усмехаюсь в ответ, выплевываю косточку в ладонь и стреляю в окно, рядом с лицом возмущенного ресторатора. – Кстати, мне нравится твой нынешний подход, обзавелся словариком? Не обидно, но хлестко.
– Да? – растерявшись, спрашивает он. – Тогда скажи спасибо, что мы все еще берем ваше старье. – Он свистит грузчикам, уже вцепившимся в коробки. – Все свободны, можешь ехать, – стучит по двери машины.
– Куда ты денешься, – бурчу себе под нос. – Злобный босс, я прям проникся.
Я жду, когда он исчезнет, продолжаю чистить клементин со спокойным выражением на лице, даже безразличным. Но как только он отходит от машины, я сжимаю цитрус зубами, и сладкий сок стекает прямо мне в рот. Научил на свою голову. Я с самого начала не хотел работать с Лоренцо, но эта ситуация вынудила пойти на крайние меры.
Как только он исчезает за дверью ресторана, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины. Хромая, добираюсь до кузова и закрываю его, тяжело передвигаться, когда одна твоя нога короче другой, неважно насколько. Каждый сантиметр сказывается на нагрузке и позвоночнике.
Выливаю на руки воду, расплескав все по гравию. Возвращаюсь в салон и выезжаю из подворотни. Растираю кожу ноги, пытаясь усмирить таким образом боль. Я ненавижу тот злополучный день. Чуда не случилось. В итоге вместо медали за спасение жизни девушки мне вручили инвалидность, к которой очень сложно привыкнуть. Еще одна причина не слушать отца. Я трясу головой и провожу ладонью по лицу, стряхивая с себя ненужные воспоминания и причастность Девы ко всему произошедшему.
Солнце высоко поднялось, освещая живописные холмы и оливковые рощи. Съезжаю с центральной дороги на проселочную прямиком к моему дому. Мне нравится наблюдать за тем, как оживает природа, за зелеными полями с сочной травой, как тревожно взлетают птички из своих гнезд, спрятанных в пышных зарослях. Люблю извилистые дороги-серпантины, окруженные кипарисами, и чистый воздух, вдыхать который хочется бесконечно. Бескрайние холмы, простирающиеся передо мной, в апреле поражают ярким зеленым цветом, будто кто-то нарисовал этот божественный вид и предлагает каждому радоваться подобной красоте. Но скоро наступит май, солнце, конечно же, изменит ее цвет, но не испортит это буйство красок. Десять провинций Тосканы, каждая со своим бытом и кухней. В детстве я очень любил ездить с отцом на поставку. Нас приглашали в дома и угощали, незабываемые воспоминания, счастливые деньки. Тоскана – рай на Земле, душа Италии и сердце виноделия.
Проезжаю маковое поле и вижу, как на пыльной проселочной дороге мне навстречу едет незнакомая машина. Присматриваюсь к номерам – это не местные, я бы сразу узнал кого-то из наших. Притормаживаю, пропуская его, затем нажимаю педаль газа, прибавляя ход. Красные цветы немного отвлекают, да и устал за эту неделю, столько работы приходится делать. Достаю бутылку воды с соседнего сиденья, открываю ее, управляя ребром ладони, и пью. Заехав на пригорок, машина начинает катиться быстрее. Брызгаю воду себе на лицо, успеваю несколько раз моргнуть, прежде чем вижу темное пятно в летнем мареве. Очертание фигуры плывет и танцует, солнце не щадит путника или путницу… Ее черные вьющиеся волосы копной рассыпались до самой талии, хрупкая фигура, спрятанная за темным балахоном в пол, и несуразно огромный чемодан на колесиках выглядят нелепо. Она останавливается, поворачивается в мою сторону, и я, опешив, давлю на тормоз, сам того не желая. Ладонью она прикрывает свои карие глаза, затянутые поволокой зеленой тины, полные высохшие губы потрескались, а на щеках растекается яркий румянец.
Я так давно ее не видел, не могу даже представить, разве можно такую забыть. Но она не была настолько красивой в моей памяти. Даже на расстоянии, когда пыль успевает осесть после моего резкого торможения, вижу, что она тоже удивлена не меньше меня нашей встречей. Тонкая ладонь скользит по лицу и опускается в узкий ворот закрытого платья. Вцепившись что есть сил в рулевой обод, я аккуратно давлю на педаль газа и останавливаюсь рядом с ней. Несколько секунд сижу не шевелясь, затем открываю дверь и выхожу к ней на улицу.
Девушка следит за тем, как я, хромая, подхожу к ней ближе, беру ручку чемодана и везу к кузову. Избавившись от ноши, возвращаюсь в салон, ожидая, пока она сядет рядом. Дева не двигается, и я проворачиваю зажигание, давая понять, что не собираюсь ее ждать вечно. Вздрогнув, она подходит ближе к машине и смотрит на высокий порог. Справившись с прежним оцепенением, смело задирает длинную юбку выше колена и тянется ногой. Ничего не получается, поэтому она цепляется за ручку в прыжке и повисает на ней, болтая ногами в воздухе. Устало вдохнув, снова вылезаю из салона, обхожу машину и подхватываю ее за бедра, усаживая прямо на сиденье. Слышу, как она затаила дыхание, чувствую негодование. Под моим пристальным взглядом она прячет кусочек открывшейся мне кожи ее бедра и тянется закрыть двери.
Потоптавшись раздраженно на месте, я поднимаю ворох пыли в воздух, пинаю камень и возвращаюсь в машину.
Дева вытаскивает из-под себя пакет с очистками от клементин, вертится, не зная, куда их деть. Начинать первым разговор не хочется, поэтому я устремляю свой взгляд вперед под ее внимательным, направленным в мой профиль.
– Мне обещали, что встретят, – наконец не выдержав, сообщает она своим приятным певучим голосом, в моих воспоминаниях он совсем детский и скрипучий.
– Кто? – коротко задаю вопрос.
Я чувствую, как она ненавидит меня, готовая удушить на месте, пыхтит от злости.
– Твой отец, – дергает ткань, закрывая вид на свои колени.
– Вот к нему все претензии. – Наезжаю на кочку, и она подпрыгивает на сиденье практически до потолка. – Пристегнись.
Чешу подбородок, из-за щетины все вспотело и раздражает, оттягиваю ворот футболки, здесь будто закончился воздух. Сильнее включаю кондиционер, на полную мощь.
– Можно открыть окно? – тон Девы сдержанный, но ясно, что это даже не просьба.
Нажимаю на кнопку и открываю окна с двух сторон. Поток воздуха врывается в салон, и вьющиеся волосы начинают хлестать девушку по лицу. Я скрываю свою улыбку в густой поросли, хмурюсь. Она хочет показать мне всем своим видом, что будет терпеть мои выходки. Удивительная девушка.
Мы проезжаем все знакомые мне кочки, она перетягивает ремнем безопасности грудь и цепляется за верхний держатель обеими руками. Растягиваю удовольствие, сделав маленький крюк и еду к дому другой дорогой. Она смотрит на заброшенный виноградник с созревающей лозой, я прям чувствую вспыхнувший к нему интерес. Она чуть ли не сворачивает себе голову, что-то шепчет под нос, я делаю вид, что ничего не замечаю.
– Папа сказал, что у вас был пожар, – подпрыгивает на кочке охая.
– Был, – сворачиваю в сторону дома.
– Тогда что это? – показывает в сторону заброшенного виноградника.
– Ничего. – Взъезжаю на дорожку, сбавляю скорость и аккуратно припарковываю машину.
– Получается, вы обманули нас? – допытывает она меня.
Я закрываю оба окна, вытаскиваю ключ из зажигания и поворачиваюсь к ней, нахмурив брови.
– Тогда какого черта ты здесь нужна? Мне и так проблем хватает! – Толкаю свою дверь, вылезаю из салона и подхватываю девушку, собирающуюся прыгать из высокой кабины.
– Говоришь так, будто я твоя проблема! – восклицает она.
– Моя! – резко отвечаю я и спешу исправить неловкую заминку. – Еще какая! И от тебя пахнет спиртным.
– Всего-то бокальчик вина в знакомом ресторане. Не вижу ничего плохого.
Я не знал, о каком именно заведении речь, и не собирался углубляться в этот момент. Меня больше беспокоило ее тело, то, как оно повлияло на меня. Она податливо прижимается, выпятив перед собой маленькие кулачки, чтобы не быть так близко ко мне. Ставлю Деву на землю и прохожу к кузову, вытаскиваю ее сумку и иду вместе с ней к дому. Девушка подбирает длинную юбку, путаясь в ней, семенит следом за мной, вертит головой в разные стороны. У меня действительно есть на что посмотреть. Дом, который я построил в том году, гараж на несколько машин, мансарда, летняя терраса и беседка с плетеными креслами. Есть то, что я не успел сделать, но это временные трудности. Главное, все сделано своими руками. Дева и раньше ценила подобное.
Толкаю входную дверь и останавливаюсь, соображаю, куда ее поселить. У меня ведь ничего не готово к ее прибытию. Растираю раздраженно бороду, вспоминая, что комнаты забиты всяким хламом, так как в них не было надобности, и только моя приведена в порядок и как раз сегодня я постелил новое постельное белье.
– Ты один живешь? – Становится рядом со мной, касается моего тела пальчиками, и я внимательно слежу за тем, как она отдергивает руку.
– Если скажу, что с любовницей, ты устроишь скандал и сбежишь к Джино? – уточняю с издевкой.
– Мне безразлично.
– Не верю, в таком случае тебя бы здесь не было.
Везу ее чемодан в свою комнату, завожу и осматриваю, все ли приведено в порядок. Пропускаю ее вперед, девушка осматривается, я хмуро наблюдаю за ней.
– Скромно, но уютно. – Она ходит и все трогает, я сдержанно ожидаю, когда она, наконец, успокоится и перестанет мельтешить.
– Нормально. – Для меня по крайней мере.
Она подходит к комоду и открывает полку за полкой. Мои вещи аккуратно сложены, их мало, но мне и некуда их выгуливать, чтобы забивать все до отказа. Дева моргает, и я соображаю, что именно она хочет. Подхожу к ней, вытаскиваю свои вещи, толкаю ей в руки охапку, затем еще одну, пока ее макушка не прячется. Освободив все полки, забираю вещи из рук девушки и выхожу с этой пирамидой из ткани в коридор, затем толкаю ногой первую попавшуюся комнату и бросаю куда придется. За спиной слышу поспешные шаги, брюнетка просовывает голову в необжитую комнату.
– Как же ты тут будешь спать? – ее красивые глаза округляются.
– Предлагаешь разделить с тобой постель? Если нет, не задавай глупых вопросов.
Потоптавшись на месте, она все еще ждет моего ответа. Закрываю перед ее носом двери и прохожу мимо.
– Макс, – останавливаюсь как вкопанный, не доковыляв до кухни. – Я могу пожить в этой комнате, тебе не обязательно…
– Обязательно, – не оглядываясь продолжаю идти. – Ужин будет готов через пару часов. – Мне кажется, этого мало для приветствия. – И… – заставляю себя сказать, – добро пожаловать.
