Текст книги "Зигзаг удачи"

Автор книги: Эльдар Рязанов

Соавторы: Эмиль Брагинский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Если человек на работе, он не имеет права оскорблять посетителя. – Орешников пытался обратить все в шутку.

Но Оля не была расположена шутить.

– Можно написать на меня жалобу!

Должен тебе сказать, Оля, – не выдержал Орешников и первый раз обратился к ней на «ты», – что твое поведение меня огорчает, хотя я сам не могу понять, почему.

С этими словами он ушел. Оля не побежала за ним вдогонку, но расплакалась. Правда, Орешников об этом не знал.

Он уже не думал об Оле. Его мысли были заняты планом, для осуществления которого требовался помощник. Единственной кандидатурой могла быть Лидия Сергеевна, которую тоже исключили из дележа. Владимир Антонович хотел было зайти к ней домой, но побоялся напороться на ревнивого рентгенолога, который закатит сцену и все испортит.

Обездоленная Лидия Сергеевна тоже думала об Орешникове. Пока она шла от «Твоего портрета» до дома, ее чувство к Владимиру Антоновичу росло, росло и выросло до невиданных размеров.

Лидия Сергеевна машинально достала ключи, открыла дверь, сняла пальто, повесила его на вешалку, перешла в комнату, села на диван и заплакала. Она плакала потому, что ее лишили денег, а рядом не было Орешникова, который мог бы ее утешить. Она не замечала, что в комнате вновь появились диван, шкаф, стол и остальная мебель во главе с мужем.

Рентгенолог стоял у окна и ждал, когда Лидия Сергеевна начнет радоваться. Но не дождался и вспылил:

– Я возвратился! Привез обстановку! А ты ревешь! Значит, ты недовольна моим возвращением!

Услышав мужской голос, Лидия Сергеевна вздрогнула.

– Ах, это ты! – пробормотала она, узнав мужа.

– Да, это я! – муж сразу дал почувствовать, что он вернулся. – Почему ты явилась так рано?

– У нас было собрание.

– Собрание! – заорал муж, – Ты бы думала, прежде чем врать!

– Меня исключили из кассы взаимопомощи…

– И поэтому ты плачешь? Так я и поверил!

Но Лидии Сергеевне было сейчас не до семейных сцен. Она набрала номер телефона. Орешников сразу поднял трубку. Он как раз собирался звонить Лидии Сергеевне.

– Володя, это вы? – услышал он ее голос. – Сейчас я к вам приду…

Муж Лидии Сергеевны тоже услышал ее слова и затопал от негодования.

Лидия Сергеевна повесила трубку:

– Позже я тебе все объясню. Сейчас некогда. Она оделась и ушла к Орешникову.

Муж перестал топать. Он принял решение. Он действовал энергично. Он выскочил на улицу и остановил первый попавшийся грузовик.

– Товарищ водитель! – сказал ревнивец. – Вы мне не поможете срочно перевезти мебель?

Тем временем события нарастали. Держатели облигации отправились менять ее на живые деньги.

Впереди шел Калачев под руку с Алевтиной.

Они двигались медленно, потому что у них происходил любовный разговор. А о любви не говорят на бегу.

– Ты учти, Алевтина, что я тебя не за деньги полюбил. Ты мне раньше приглянулась, когда я еще не знал про выигрыш.

– Я учитываю! Только я вас еще не полюбила, хотя уже меняю о вас мнение в лучшую сторону.

– Ты давай побыстрей меняй! – продолжал ухаживать Калачев. – Тебе давно замуж пора!

– Вот я теперь приоденусь, – кокетничала Алевтина, – так буду не хуже, чем Лидия Сергеевна.

– Я к тебе и в таком виде привык! – ласково прошептал ей на ухо Калачев.

Алевтина благодарно улыбнулась.

В сберкассе Иван Степанович достал облигацию, протянул ее в окошко контролеру и сказал:

– Девушка! Вот они, которых я привел, выиграли десять тысяч! Денег-то у тебя хватит?

В то время как Оля сверяла облигацию с таблицей, Калачев собрался уходить:

– Я вам больше не нужен!

Все были признательны Ивану Степановичу, восхищаясь его бескорыстием и благородством.

– А к тебе я вечером загляну! – интимно сказал он Алевтине.

– Буду ждать! – шепнула в ответ возлюбленная.

Тем временем Оля убедилась, что это та облигация, которая выиграла десять тысяч! Оля помнила, что главный выигрыш достался именно этому билету, который она вытащила для Орешникова любящей рукой. Поэтому ему и повезло.

Страшное подозрение мелькнуло в ее голове: «Шайка бандитов напала на моего Володю, хотя я его уже не люблю, и, безусловно, убила его!»

– Где вы взяли эту облигацию? – спросила Оля убийц, мучительно размышляя, как ей поступить: звать милицию, обратиться за помощью к кассирше или расправиться самой?

– Мы купили облигацию здесь, в вашей сберкассе № 5288/0331, – ответил хор голосов.

Подозрения Оли перешли в уверенность.

– Следовательно, вы ее купили у меня. Когда же?

Все помнили день, когда Орешников собирал взносы:

– Три дня назад!

«Они пытали его перед смертью и выведали подробности!» – подумала Оля в ужасе.

– Ваши паспорта! – потребовала храбрая девушка, убежденная, что преступники наведут на нее пистолеты. Когда гангстеры послушно полезли в карманы, Оля подавила в себе крик.

Паспорта собрал Полотенцев и протянул контролеру. Оля взяла документы и сразу придумала гениальный план.

– Значит, так, – облигацию я пошлю на экспертизу. Может, она фальшивая. Заодно проверим ваши паспорта. Может, они тоже не настоящие!

– Мы согласны! – ответил хор.

– Приходите завтра! – продолжала хитрая Оля. – Я закажу деньги и вооруженную охрану, – добавила она многозначительно.

– Большое спасибо! – сказали уголовники и безропотно ушли.

Оля спрятала облигацию в надежное место, уложила паспорта в сумочку и напугала кассиршу:

– Я ухожу в связи с грабежом и убийством!

Она надела, старенькое пальто, на цыпочках подкралась к выходу, осторожно приоткрыла дверь и выглянула. Злодеев поблизости не было. Оля метнулась в сторону и скрылась, унося с собой их паспорта…

30 ДЕКАБРЯ ВЕЧЕР

Тот, кто думает, что благородный человек – это такой человек, который совершает благородные поступки, жестоко ошибается. Благородный человек – это такой человек, который не совершает неблагородных поступков.

Легко быть принципиальным и бескомпромиссным в крупных, масштабных вопросах: как развивать добрососедские отношения с Новой Зеландией, когда проводит перепись населения и куда лететь раньше – на Уран или Нептун. Значительно труднее быть молодцом в случаях мелких, житейских, обыденных.

Если, к примеру, кто-то из мужчин, сидя в вагоне метро, увидел женщину и не уткнулся в газету, а встал и уступил женщине место, этот человек необыкновенный, он достоин того, чтобы его показывали, как экспонат на Выставке достижений народного хозяйства.

Если кто– то, допустим, за всю свою жизнь не написал ни одной анонимки, а наоборот, устоял, то этот человек образец порядочности и публично заслуживает одобрения и подражания.

Если кто– то -ну повезло – нашел чужой кошелек и не прикарманил его содержимое – это честный человек, и о нем следует написать в газете под рубрикой: «Так поступают советские люди».

Вера Фоминична Полотенцева была женщиной твердых устоев. Ее нельзя было сбить с панталыку ни за какие деньги.

– Вы потеряли моральный облик! – выговаривала мужу Вера Фоминична, после того как они закончили ужинать и уединились в маленькой комнатке, переделанной излишней кухни.

– В нашем бюджете столько дыр, – оборонялся Кирилл Иванович. – Их нужно затыкать деньгами!

– Мы не станем поступаться нашими принципами! – железобетонным голосом сказала мать-героиня. – Мне стыдно за ваш коллектив. Вы не должны были их исключать!

– А что мы должны были делать? – спросил затурканный Полотенцев.

– Взять их на поруки и перевоспитать! Да, у нас плохо с деньгами. Да, дети – бездонная бочка, но мы не будем торговать нашими убеждениями!

Вера Фоминична была прекрасна цельностью натуры.

– Вера, я тебя люблю! – не удержался Полотенцев.

– И я тебя люблю! – призналась она.

– Что же нам конкретно делать, я имею в виду историю с выигрышем? – И Полотенцев склонил усталую голову на крепкое плечо жены.

– Решайте сами! – сказала подруга жизни и погладила мужа по голове.

Полотенцев решительно подошел к двери и запер ее на ключ, чтобы не помешал никто из детей…

Лидия Сергеевна направлялась к Орешникову с серьезными намерениями. Когда красотка в волнении страсти вышла из лифта, ее сердце стучало так сильно, что Орешников услышал стук и открыл дверь.

– Володя, – сказала Лидия Сергеевна прерывающимся голосом, – я так перед вами виновата. Ведь я все организовала…

– Не будем вспоминать об этом. Заходите!

– Я не смею переступить порог вашего дома!

– Переступайте! – великодушно разрешил Владимир Антонович. – Мы теперь с вами друзья по несчастью. Меня тоже исключили!

Поняв, какой финансовый удар нанесла она дорогому человеку, интриганка обмякла и начала терять сознание. Орешников подхватил прелестный груз и доставил в комнату. Пока он надрывался от тяжести, Лидия Сергеевна пропадала от счастья.

– Володя, – произнесла она любимое имя и приоткрыла веки. – Я пришла сделать вам предложение!

Орешников усадил ее на стул и спросил:

– Какое?

Его недогадливость делала ему честь.

– То самое!

– Делайте!

Женщина встала и церемонно поклонилась:

– Я прошу вашей руки!

– В каком смысле? – изумился Орешников.

– В прямом! – намекнула Лидия Сергеевна. – Я хочу, чтобы вы стали моим мужем!

Владимир Антонович не нашелся, что ответить. В это время прозвенел звонок. Орешников и Лидия Сергеевна не обратили на него внимания. Входную дверь отворил отец.

– Здесь квартира артиста Орешникова? – трагически спросила Оля.

– Да, это я! – осторожно признался артист, опасаясь, что перед ним поклонница-психопатка. Лицо Оли показалось ему знакомым, но он не помнил, где ее видел.

– Где ваш сын?

Отец не знал, что к сыну пришла Лидия Сергеевна.

– Только что валялся на диване.

– Мертвый? – выкрикнула Оля. – Они его убили и отняли облигацию, я так и думала!

На всякий случай, от греха подальше, отец отступил на шаг и посмотрел на Олю с испугом.

– По-моему, нет… Даже наверняка нет. Он живой! Может, даже чересчур!

– Это все, что я хотела узнать! – сказала Оля загадочно и побежала вниз по лестнице.

Орешников-младший, поглощенный обороной, так и не узнал, что к нему приходила Оля.

– Но вы же замужем, – сопротивлялся Владимир Антонович.

– Разве это муж? – горько вздохнула красавица.

– Но я не могу жениться на вас. Я бы с удовольствием, но у меня уже есть невеста. Ее зовут Оля.

– Дайте ей отставку! – умоляла Лидия Сергеевна, переполненная любовью по самую лебединую шею. – Вы сделаете непоправимую ошибку, если женитесь не на мне! Я вас полюбила, Володя, это случилось со мной в первый раз в жизни. Для вас я пойду на любые жертвы. Я буду мотаться по магазинам и рынкам, варить обед и мыть посуду. Я сама буду относить белье в прачечную, я научусь чинить электричество, гладить брюки и натирать полы. Когда вы пойдете со мной по улице, все будут на вас оборачиваться. Женитесь на мне, ну, пожалуйста!

Орешников был растроган. Людям нравится, когда им объясняются в любви.

– Но я собирался жениться на Оле! – тупо повторил свой довод Орешников.

– Где ваша Оля, я не знаю, но я-то здесь, совсем рядом, вы только протяните руку… – тихо произнесла красавица.

Сопротивление Орешникова слабело, и он жалобно попросил:

– Не надо, Лида…

Напор атакующей стороны оказался настолько пленительным, что Владимир Антонович был готов к сдаче в плен. Орешников напоминал беднягу кролика, который добровольно идет в объятия удава. А удав, как везде написано, самая красивая змея на свете, и поэтому задыхаться в его объятиях приятней, чем в любых других…

Был мягкий зимний вечер. Чистый рождественский снег падал на грешную землю.

Оля быстро шла по улице. Подойдя к старинному дому со львами у подъезда, достала из сумки один из конфискованных паспортов и сверила адрес. Затем она вошла в парадное и позвонила в квартиру на первом этаже. Дверь открыл Петя. Увидев девушку из сберкассы, он перепугался:

– Что случилось? Неужели облигация поддельная?

– Нет, я думаю, что настоящая. Мне надо с вами поговорить.

Петя пригласил Олю в комнату и помог снять пальто.

– Давайте примем по маленькой. Вам с мороза полезно, – обрадовался Петя, который не любил выпивать в одиночку.

– Скажите, ведь эта облигация принадлежала Володе?…

Петя уже доставал из буфета графин и рюмки.

– Володе, – согласился он, удивленно взглянув на девушку. – А вы его знаете?

– Знала… А как эта облигация попала ко всем вам?

– Значит, вам известно, что он выиграл десять тысяч?

– Мне про него все известно, – горько сказала Оля.

Петя внимательно посмотрел на нее.

– Значит, вы поссорились, – догадался он.

Оля не удержалась и всхлипнула:

– Да!

– Выпьем за то, чтобы вы помирились! – поднял тост Петя.

– Я никогда с ним не помирюсь, – и Оля решительно выпила.

– Вы закусывайте, – угощал Петя. – Володя – хороший парень. Только лоботряс. И знаете, – заверил Петя, считая, что приводит самый важный довод в пользу друга, – он непьющий, не то что я.

– Но все-таки, – попросила Оля, – почему вы отобрали у него облигацию?

И Петя, смущаясь, рассказал Оле все.

Теперь Оля, на самом деле знала об Орешникове всю правду, кроме того, что он находился сейчас во власти соблазнительницы.

Лидия Сергеевна лежала на диване, укрытая пледом, Владимир Антонович расположился у нее в ногах.

– Лида, уже поздно. Пойдем, я тебя провожу! – Орешников с некоторым опозданием корил себя за капитуляцию.

– А чего я дома не видела? – лениво ответила Лидия Сергеевна.

– Нехорошо, муж будет беспокоиться… – гнул свою линию любовник.

– Не выпроваживай меня! Я тебя люблю и остаюсь здесь навсегда!

Орешников понял, что попал в безвыходное положение и заслужил это. Надо было выпутываться.

– Иди ко мне! – позвала Лидия Сергеевна.

– Обожди! Я думаю!

– О чем, милый?

Орешников поднялся и зашагал взад и вперед по комнате.

– Разве это справедливо, – с пафосом воскликнул он, – что они лишили нас доли?

– Не хочу я сейчас об этом думать…

– Не бросайся такими деньгами! – продолжал заманивать в ловушку Владимир Антонович.

– Я ими не бросаюсь. У меня их нет. – Лидия Сергеевна довольно быстро клюнула на приманку. – Но это безобразие! Это произвол!

– Ты права! – раздувал пламень ее обиды Орешников. – Мы должны добыть нашу законную долю. И ты мне поможешь. Одевайся!

Вскоре Орешников и Лидия Сергеевна шли по главной улице. Все мужчины оборачивались и завидовали Орешникову. Но он не испытывал от этого радости. Он высвободил руку, желая обрести свободу, но это расходилось с интересами Лидии Сергеевны.

Она сама взяла Орешников под локоть, и он почувствовал, что она держит его мертвой хваткой.

Навстречу им, по той же улице, шли Оля и Петя. Увидев Орешникова с Лидией Сергеевной, Оля мгновенно взяла Петю под руку.

Две нары остановились друг перед другом. Орешников виновато поглядел на Олю. Лидия Сергеевна перехватила этот взгляд и поняла, кто перед ней. Она торжествующе улыбнулась. Оля посмотрела на Лидию Сергеевну презрительно, а на Орешникова она старалась вовсе не глядеть. Петя взирал на всех по очереди, пытаясь понять, что здесь происходит.

Женским чутьем Лидия Сергеевна ощутила опасность и поволокла Орешникова за собой. Оля немедленно поволокла за собой Петю. Пары разошлись в разные стороны.

Орешников не выдержал и обернулся. Оля тоже не выдержала и тоже обернулась.

И хотя расстояние между ними увеличивалось, они все еще смотрели друг на друга.

В любви, как в лото-рее, никогда заранее неизвестно, кто выиграет. Вот, например, Алевтина долго ждала и, наконец, вытащила счастливый билет в образе Ивана Степановича.

Сдержав обещание, Калачев заявился к невесте с огромным, девятирублевым тортом в руках.

Алевтина провела Калачева в столовую.

– Добрый вечер, Василий Александрович и Мария Петровна, – сердечно поприветствовал будущих родителей Иван Степанович и водрузил торт на стол.

– Зачем он пришел? – поразился Василий Александрович, обращаясь к дочери, которая тоже вырядилась в лучшее платье. – Если мне не изменяет память, он утверждал, что ноги его здесь не будет!

– Погорячился я, Василий Александрович! – признался Калачев.

– Чего его сюда привело? – по-прежнему не замечая Калачева и разговаривая только с дочерью, продолжал отец.

– Я на вашей Алевтине жениться задумал! – огорошил родителя Иван Степанович. – Прошу вашего согласия, дорогие и уважаемые Василий Александрович и Мария Петровна!

– Я согласна! – поспешно ответила мать, боясь, что жених передумает.

Василий Александрович упрямо делал вид, что Калачева нет в комнате.

– Какой он жених, Аля? Ему же на пенсию пора!

– Это вы преувеличиваете! – Иван Степанович понимал, что отец берет реванш за первую встречу, и решился терпеть унижение до победного конца.

– Ну, а ты-то согласна? – в упор спросил у дочери Василий Александрович.

– Она согласна! – заверил Калачев.

– Она согласна! – подтвердила мать.

– Я тебя спрашиваю, Алевтина! – строго сказал отец.

– Я согласна! – призналась Алевтина.

Жених застеснялся.

– Зачем тебе этот мухомор? – искренне удивился отец, который души не чаял в дочке.

Мать заспешила на выручку:

– Не слушайте его, Иван Степанович!

– Я его теперь должен слушать, я ого теперь уважать должен, хочешь не хочешь! – по-сыновнему сказал Калачев.

Алевтина смотрела на отца умоляющими глазами, и он, наконец, сдался:

– Делайте что хотите!

– Вот и договорились! – обрадовался Иван Степанович. – Спасибо, папа!

И прежде чем Василий Александрович успел опомниться, Калачев навалился на него и расцеловал.

31 ДЕКАБРЯ

Трудно понять, почему все люди дружно радуются приходу Нового года и даже празднуют ото, вместо того чтобы плакать.

Если вдуматься, то новогодний праздник печальное событие в скоротечной жизни. Ведь люди еще на один шаг приближаются к роковой черте. А сама процедура встречи Нового года еще более ускоряет процесс приближения.

Вместо того чтобы спать, сохраняя здоровье, люди всю ночь нарушают режим и безобразничают на деньги, собранные вскладчину: пляшут, поют, орут, едят, пьют, беснуются и ухаживают.

В новогоднюю ночь останавливается прогресс. Ученью не выдумывают порох, поэты не рифмуют, воры не воруют, педагоги не учат, парикмахеры не бреют, могильщики не роют, книг никто не читает, воюющие стороны не стреляют друг в друга, потому что руки у всех заняты бокалами.

Но все– таки есть еще доблестные люди, которые и новогоднюю ночь не предают интересов общества и смело двигают прогресс. Это водители транспорта, официанты, гардеробщики, музыканты, врачи «скорой помощи» и повара. Их руки заняты не праздными рюмками, а трудовыми рулями, подносами, шубами, аккордеонами, шприцами и половниками.

В новогоднюю ночь работает также и телевидение. Но оно прогресса не двигает.

Итак, наступил последний день старого года – 31 декабря!

Перед закрытием сберкассы сотрудники фотографии толпились у Олиного окошечка. Орешникова и Лидии Сергеевны среди них не было. Деньги получал Калачев как лицо нейтральное и оправдавшее доверие.

Оля обратилась к присутствующим с маленькой речью, мстя этим как Орешникову, так и Лидии Сергеевне.

– Уважаемые товарищи! Поздравляю вас с наступающим Новым годом и с выигрышем. Надеюсь, что вы и дальше будете покупать облигации трехпроцентного займа!

– Большое спасибо! Мы вас тоже поздравляем! – весело откликнулись богачи.

На улице Алевтине не удалось идти рядом с женихом. Калачева бережно поддерживали с обеих сторон Кирилл Иванович и Петя, чтобы Калачев, не дай бог, не споткнулся, не упал, не попал под машину.

– Слушайте, – сказал Петя, не выпуская локтя Ивана Степановича. – Это дело надо отметить.

– Это наша традиция, – согласился Полотенце».

– Я «за», – сказал Калачев.

Процессия остановилась около «Гастронома».

Пока счастливчики опустошали магазин, Лидия Сергеевна одна, в пустой квартире, вела себя более чем странно.

Часы показывали уже девять вечера. Все женщины города лихорадочно надевали бальные платья, а Лидия Сергеевна надевала лыжный костюм. Можно было подумать, что она собирается провести новогоднюю ночь на лыжне.

Послышался стук открываемой двери. Лидия Сергеевна устремилась в переднюю посмотреть, кого это черт принес.

В дверях, с бутылкой шампанского, робко стоял муж, по лестнице с мебелью поднимались грузчики. Увидев жену, муж пустился в объяснения:

– Я вернулся навсегда! Ты рада, я знаю. Я тоже очень рад. Мы будем вместе встречать Новый год!

Лидия Сергеевна отмолчалась. Муж появился явно некстати.

– Я был неправ! – признал супруг. – Я не буду больше тебя ревновать. Я тебе верю. Я знаю: ты меня любишь! Почему ты в лыжном костюме?

Лидия Сергеевна поняла, что все начинается сначала, и пожалела, что у нее в руках нет лыжных палок. Хотя бы одной.

Грузчики оттеснили хозяйку в сторону и внесли в комнату шкаф.

– Ты даже не представляешь, как дорого обходится перевозка мебели! – пожаловался ревнивец. – И полировку всю поцарапали…

Телефонный звонок раздался ровно в половине десятого, как и было договорено. Лидия Сергеевна опередила мужа и поспешно схватила трубку.

– Да, это я, – сказала эффектная лыжница. – Хорошо. Иду!

– Это куда же ты направляешься под самый праздник, – поразился муж. – Я тебя спрашиваю!

– Ты доигрался со своей мебелью! – наконец-то удостоила его ответом Лидия Сергеевна. – Я полюбила другого человека!

– Лида! – заплакал муж. – Если ты от меня уйдешь, я выброшусь из открытого окна!…

– Не говори глупостей! – отмахнулась Лидия Сергеевна и по-спортивному выбежала на лестницу.

Муж затрусил вдогонку и закричал угрожающе:

– Лида! Мы живем на шестом этаже!

– Я это знаю! – отозвалась жена снизу. Рентгенолог заспешил обратно в комнату и настежь распахнул окно. В комнату ворвался морозный воздух.

Брошенный муж проворно взобрался на подоконник и стал дожидаться, когда жена выйдет из подъезда.

– Лида! – завопил несчастный, увидев свою мучительницу на тротуаре. – Смотри, я сейчас выкинусь!

Лидия Сергеевна вскинула голову.

– Не стой на окне – простудишься! – проявила заботу жена и ушла к другому.

Kтo– то тронул рентгенолога за ногу. Он испуганно откинулся назад, чтобы действительно не выпасть.

– Прежде чем из окна сигать, – сказал грузчик, – ты, хозяин, деньги плати. Мы закончили.

– Везите все обратно, я заплачу! – простонал рентгенолог, слезая с подоконника.

– Нет уж, дудки. Нам к женам пора, Новый год встречать!

Было уже десять часов вечера. Город садился за праздничный стол провожать старый год. Город веселился и чокался.

Только бедная Золушка Оля со своими мамой и папой не ждала гостей. В маленькой квартирке, расположенной на верхнем этаже, под самой крышей, стол был накрыт на троих.

Золушке было грустно. Она наряжала маленькую полиэтиленовую елочку, достать которую было легче, чем настоящую.

– От подставки до макушки, – заунывно пела Оля на мотив похоронного марша, в то время как папа и мама смотрели телевизор, – сто четырнадцать огней. На ветвях висят хлопушки, и звезда горит на ней!…

А город произносил тосты, выпивал, закусывал. Город слегка опьянел.

В фотопавильоне тоже был накрыт стол.

В центре, рядом с шампанским, в ванночке для проявки негативов, лежали десять тысяч рублей, как одна копеечка.

За столом восседало десять соискателей и Калачев.

Банкет был в разгаре. Иван Степанович держал речь:

– Я поднимаю этот бокал за вашу дружную фотографию, которая успешно выполнила годовой план. Я приглашаю всех вас на нашу свадьбу, на которую мой коллектив автобазы № 3 придет в полном составе.

Все закричали: «Спасибо!» – и выпили.

Алевтина взглянула на часы и испуганно сказала:

– Пора делить, а то не поспеем домой Новый год встретить.

Тут поднялся ретушер Петя и прочувственно сказал:

– Я по-прежнему настаиваю делить на всех поровну, включая Орешникова и Лидию Сергеевну. Иначе как мы завтра будем смотреть им в глаза?

– Петя прав, – согласился Кирилл Иванович. – Исключив наших товарищей, мы потеряли моральный облик, – повторил он слова жены.

– Хорошо, – пошла на уступку Ира, – примем Орешникова обратно!

– А ее? – спросила Алевтина.

– Мы не согласны! – мгновенно возмутилась Ира, а Юра добавил:

– Она не вносила в кассу взаимопомощи.

Алевтина величественно поднялась.

– Друзья! Надо ее принять, – заговорила она, чувствуя на себе одобрительный взгляд Калачева. – Надо ее пожалеть. Она женщина одинокая. Ее муж бросил. А когда женщину никто не любит, ей одной очень трудно. А членские взносы она внесет.

Алевтина была сейчас привлекательна. Как известно, любовь облагораживает женщину, делает ее красивой и даже доброй.

Но, главное, Алевтина чувствовала себя победительницей. Наконец-то она, которую все почему-то считали дурнушкой, могла покровительствовать женщине, которую все почему-то считали красавицей.

– Алевтина, безусловно, права, – сказал растроганный Полотенцев. – Ну, обалдели вначале от этих денег. Пора уж в себя прийти! Я горжусь, что наш коллектив не торгует убеждениями. Давайте голосовать обе кандидатуры вместе.

Но проголосовать не удалось.

Занавеска раздвинулась, и в фотопавильон степенно вплыл Дед-Мороз в полном параде, с жезлом в руке и мешком за спиной, в котором, скорее всего, лежали подарки.

– С наступающим вас, передовики фотографического производства! – поздравил он оторопевших сослуживцев. – Это ценная инициатива городских организаций, чтобы я самолично разносил подарки по предприятиям, перевыполнившим план! Ура!

– Ура! – неуверенно ответили собравшиеся.

– Здорово придумано! – одобрил Калачев инициативу.

– От имени и по поручению… – продолжал Дед-Мороз, – я поздравляю вас с перевыполнением годового плана на две десятых процента. Мы знаем, что эти две десятых обошлись вам дорого. Мы любим ваш коллектив за энтузиазм, за самоотверженность и дружбу, за то, что у вас при любых обстоятельствах один за всех и все за одного!… А теперь… становитесь за подарками!

И он скинул с плеч мешок.

Выходить из-за праздничного стола никому почему-то не хотелось.

– Надо – так надо! – строго наказал Калачев. – Идите! Я тут покараулю.

К Деду– Морозу выстроилась очередь.

– И вы, товарищ, идите сюда! – позвал Калачева хозяин зимы.

– Я не из этой фотографии!

– Но вы же, товарищ Калачев, директор лучшей автобазы города! – проявил поразительную осведомленность Дед-Мороз.

Польщенный Калачев покинул боевой пост. К ужасу присутствующих волшебник погасил свет и полез в мешок за подарками в полной темноте.

– Иди домой, обрадуй жинку. Ты получаешь четвертинку! – Дед-Мороз вручил Полотенцеву первый гостинец.

Пока шла церемония вручения, красивая тень в лыжном костюме скользнула в окно и подбежала к столу. Раздался грохот. Это упала бутылка с шампанским.

Тень метнулась обратно и ловко выпрыгнула.

Кто– то догадался зажечь свет. Денег, конечно, не было.

– Караул! Ограбили! Началась суматоха.

Через двор убегала фигура, чем-то похожая на Лидию Сергеевну.

– Этот Дед-Мороз жулик! – первым догадался Калачев.

– Они сообщники! – закричала Алевтина.

– Вот вы несправедливо лишили нас доли! – Дед-Мороз снял бороду, и все узнали Орешникова. – И мы вынуждены были совершить этот некрасивый поступок.

Владимир Антонович оставил мешок с подарками на произвол судьбы, подобрал полы халата и пустился наутек.

Давно известно, что деньги портят человека. Но отсутствие денег портит его еще больше. Как быть с решением этой проблемы, ну, совершенно непонятно!

На улице Орешников догнал Лидию Сергеевну, и они помчались вместе, обгоняя прохожих, которые тоже бежали, так как до Нового года оставались считанные минуты.

Из фотографии «Твой портрет» вывалилась гурьба ограбленных и пустилась в погоню.

Они не кричали «Держите вора!». Они не хотели огласки и бежали молча. Впереди несся руководитель предприятия, а замыкал группу бегунов Иван Степанович Калачев, принимавший участие в погоне на добровольных началах.

– Володя, ты гений, – говорила Лидия Сергеевна набегу. – Я тебя обожаю!

– Давайте сюда деньги, – приказал Орешников, не снижая темпа. – А то вас они могут догнать, а схватить меня не так просто.

В мыслях Владимир Антонович уже держал в руках заветную фотокамеру «Зенит-112».

Не переставая мчаться, Лидия Сергеевна вручила ему сверток. Орешников удивился толщине пачки.

– Зачем вы взяли все деньги? Вы с ума сошли! – Орешников даже остановился.

– У меня не было времени отсчитывать, – оправдывалась бегунья, увлекая сообщника в подворотню.

Погоня промчалась мимо.

– Мы спасены! – сказала Лидия Сергеевна.

Орешников отсчитал из пачки долю, которая причиталась ему и Лидии Сергеевне, выскочил из подворотни на улицу и закричал:

– Вы не туда бежите! Мы здесь!

Погоня молча развернулась на 180 градусов.

– Зачем ты это сделал? – спросила Лидия Сергеевна.

– Так надо!

Орешников положил сверток с деньгами на тротуар а придавил кирпичом.

– Возьмите сдачу! – крикнул он и отбежал на несколько шагов, следя за тем, чтобы деньги не взял кто-нибудь посторонний.

Полотенцев нагнулся и поднял сокровище.

– Сколько здесь?

– То, что вам причитается! – ответил Орешников.

– Что будем делать, товарищи? – спросил Полотенцев.

– Догонять! – предложил Юра. – Они же не все отдали!

Погоня возобновилась. Кирилл Иванович стал отставать первым. У него началась одышка. Теперь он семенил рядом с Калачевым.

– Подумать только, – пожаловался Полотенцев. – А мы их только что собирались принять обратно.

– Теперь ни за что не примем! – отозвался Юра, бежавший в авангарде.

– Но они не знали, что мы их собирались принять, – вступился Петя за беглецов. – И объясните мне, пожалуйста, зачем мы за ними бежим, когда они взяли только свою долю!

– Петя прав! – воскликнул Полотенцев.

– Надо закончить собрание, – предложила Алевтина.

– Давайте оформим это по всем правилам. Как решит народ, так и будет! Я прошу всех проголосовать «за» и прекратить беготню, пока у меня еще нет инфаркта, – взмолился Полотенцев. – Кто «за»?

Голосование происходило тоже на бегу. Все подняли руки.

– Принято единогласно! – подытожила председатель месткома.

– Володя! Лида! Остановитесь! – закричал Петя. – Мы вас приняли обратно. Идите к нам.

Обе группы – преследуемые и преследователи – опять остановились, тяжело дыша, и приступили к мирным переговорам.

Все это происходило на пустынной центральной площади. В это время город уже открывал шампанское. Пробки стреляли.

– Зачем вы все это затеяли? – тяжело дыша, спросил Полотенцев у фотографов. – Как вам не стыдно, вы устроили этот грабеж именно тогда, когда мы все договорились принять вас обратно.

– Я вам не верю! – воскликнула Лидия Сергеевна. – Это вы сейчас нарочно говорите!

Петя посмотрел Орешникову в глаза и сказал ему жестокие слова:

– Мне хочется выпить, Володя, но я не стану этого делать с тобой!

Орешников изменился в лице. Он понял, что недооценил прекрасных качеств коллектива. Он печально улыбнулся:

– Пожалуй, это не лучший поступок в моей жизни. Извините меня…

Человек, который считает себя благородней других, как правило, ошибается. Владимир Антонович осознал глубину своего ничтожества, и это стало началом его спасения.