Текст книги "Зима Александры"

Автор книги: Екатерина Задохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Декабрь

К началу декабря Андрей окончательно понял, что не хочет переезжать в Италию. Во-первых, за последние недели мать сильно сдала – не за горами было то время, когда за ней потребуется постоянный уход. Во-вторых, рубль неуклонно падал. И, в-третьих, в глубине души Андрей не хотел никаких перемен. Среди своих размышлений об эмиграции он иногда обнаруживал ещё что-то кроме расчёта. Это что-то было тёплое, надёжное, давнишнее. «А что? Я люблю свою страну, – думал он. – Я – патриот в конце концов. Автопром у нас, конечно, не фонтан, но в остальном мы кого хочешь за пояс заткнём. Где родился, там и пригодился».

Жизнь Андрея Игоревича была сделана, как хороший сруб. Он владел большой управляющей компанией, шикарной квартирой. Рядом – любимая жена. Саша, правда, вбила себе в голову эту дурацкую идею насчёт эмиграции, но ничего – пострадает и забудет. Разве ей плохо? У неё всё есть. Он регулярно проверяет банковский счёт жены и следит, чтобы деньги на нём никогда не кончались. Наверное, Саша даже не задумывается, откуда они берутся. Пиу-пиу. Карточка пополнилась. Пиу-пиу. Ещё.

Андрей был прав. Александра вправду не задумывалась, откуда у них берутся деньги. И, надо сказать, «пиу-пиу» даже не слышала. Она давно отключила все уведомления, чтобы не раздражаться из-за неприятных звуков. Денежный вопрос волновал её только в тех случаях, когда дети, которые жили в Питере, выходили из бюджета и просили маму похлопотать за них перед папой. Как, например, месяц назад, когда она, наивная, ещё верила в эмиграцию.

Теперь Александре стало окончательно ясно, что от родины никуда не деться. Андрей пока молчит, не говорит ничего определённого, но вчера она случайно услышала, как он договаривается с друзьями об аренде охотничьего домика на лето. В Калужской области.

«А что? – говорил Андрей в трубку, не зная, что Александра уже вернулась из школы. – Там берёзовая роща, озеро, конюшня. И цены ниже московских».

Чтобы не смущать мужа, Александра вышла из квартиры, покурила и вернулась, когда разговор о калужских достопримечательностях уже подходил к концу. Нарочно громко хлопнула дверью. Нарочно громко позвала кошку. Нарочно заглянула в библиотеку: «О! Привет, Андрей. Как дела?» Александра понимала, что от решения этого мужчины зависит всё и что решение принято. Внутри неё клокотало возмущение, но она сдержалась ради маленького, изящного эксперимента. Интересно, когда и как Андрей сообщит ей, что они остаются.

Всю ночь Александра не спала. Лежала и бессмысленно таращилась на подсвеченное уличным фонарём окно. Из щели стеклопакета, настроенного на проветривание, тянуло холодом. Александра пыталась лечь так, чтобы лицом попадать в струю свежего воздуха. Но облегчение не наступало. Шёлковая сорочка прилипла к пропитанному ночным кремом телу. В голове всплывало одно и то же слово: «Клетка». Рядом посапывал Андрей.

Утром они почти не разговаривали. Александра боялась, что не выдержит и выложит Андрею всё, что она вчера слышала. Андрей был сосредоточен на проблемах отопительного сезона. В старых хрущовках трубы лопались, как воздушные шарики на детских утренниках. И в компании не хватало мастеров, чтобы проводить оперативные ремонты. Проблема персонала – одна из ключевых. Чтобы её решить…

– Буду поздно, – на ходу сообщила Александра. – Школа, массаж, потом МХАТ.

– Ты одна в театр идёшь?

– Нет. Думаю, там будет ещё примерно шестьсот человек, – сказала Александра. – Захочешь присоединиться – сообщи.

На перемене Александра зашла в учительскую, чтобы поискать в шкафу свои старые балетки, пропавшие пару месяцев назад. Она уже давно купила новые, но они были неудобные – нельзя заказывать такие вещи через интернет. Надо обязательно мерить.

Учительская представляла собой небольшую комнату, где с одной стороны в ряд стояли три маленьких стола с компьютерами, а с другой – большой обеденный стол, шкаф для одежды и стеллаж с классными журналами и микроволновкой. На этом свободное пространство кончалось. Принтер пришлось разместить на подоконнике. И обычно он был главным средоточием интереса. Учителя толпились вокруг него, чтобы легально распечатать бесконечные тесты и нелегально – рецепты тортов. Впрочем сейчас принтер отдыхал. Педагоги сидели за столом и ели пироги по случаю какого-то юбилея.

– Ой, девочки, всё – с капустой не лезет. Дайте с мясом, – говорила учительница начальных классов Наталья Ивановна.

– Кофе хочу. Я без кофе не человек, – это уже преподавательница православной культуры Галина Фёдоровна.

– Дамы, кто знает, в эту субботу учимся или праздники? – поинтересовался физик, доставая из шкафа журнал десятого класса.

– Да хоть бы праздники, – вздохнула Наталья Ивановна. – Что-то в этом году я прямо очень устаю, уже с утра никакая. С мясом не очень вкусные. Может, с луком и яйцом попробовать?

– Попробуй, попробуй! – одобрил коллектив.

Не обнаружив в шкафу своих балеток, Александра замерла возле расписания уроков, внимательно разглядывая табло. Она знала его наизусть, но надо же что-то делать.

– Александра Геннадьевна, пирожка? – предложила Галина Фёдоровна.

– Спасибо, нет, – ответила Александра и включила любезный оскал.

С Галиной Фёдоровной у неё были напряжённые отношения на религиозной почве. Та считала, что в школе непременно нужно справлять Рождество и Пасху. Александра отказывалась готовить номера к этим праздникам. Не раз скандал доходил до директора, и было много неприятных разговоров. Но Александра стояла на своём: «Школа – светское учреждение».

– Правильно, что вы от пирогов отказываетесь, – деловым тоном сказала Галина Фёдоровна. – Вы вообще сладкое не едите?

– Я не люблю мучное. Мне нравятся пирожные.

– Ни разу не видела, чтобы вы ели, – Галина Фёдоровна откусила пирог и приложилась к чашке кофе. Её короткие руки плотно прилегали к грузному телу, как будто вся Галина Фёдоровна была вылеплена из одного куска не очень пластичного материала.

– Если вы чего-то не видели, это ещё ни о чём не говорит, – сказала Александра, не отрывая взгляда от расписания.

– Вот и я про то же. Не обязательно видеть чудо своими глазами. Нужно просто верить. Наивно, как дети, – расплылась в улыбке преподавательница православной культуры. – Вы, наверное, по утрам бегаете?

– Нет, не бегаю.

– Ну тогда я прямо не знаю, откуда у вас такая фигура. Может быть, гены?

– Может быть, – равнодушно сказала Александра и вышла из учительской.

«Может быть, уволиться? – подумала она вдруг. – Ведь это иллюзия занятости. Я просто обманываю себя. Каждый день я притворяюсь, что у меня дела, что мне куда-то надо. А надо ли?»

Александра остановилась посреди школьного коридора. Как она здесь оказалась? Зачем всё это? Зачем эти дети, уроки, собрания, концерты? Какая глупая, глупая, бессмысленная суета…

Звонок заставил Александру встряхнуться и пойти в репетиционный зал. Возле входа она к своему удивлению увидела директрису Раису Константиновну с незнакомой молодой девушкой.

– Знакомьтесь, Александра Геннадьевна, ваша напарница Анна… – расплылась в лучезарной улыбке Раиса Константиновна.

«Только этого не хватало», – подумала Александра.

– Ань, как тебя по отчеству? – спросила директриса.

– Можно просто Аня, – засмущалась девушка.

– Не можно, – отрезала Раиса Константиновна. – В школе все по отчествам.

– Владимировна.

– Ну всё, девочки. Вы вдвоём: одна ставит танцы, другая – на подхвате. То, сё, короче. Давайте.

– Что значит «то-сё»? – спросила Александра.

– Организация дополнительного образования – вот что это значит, – с радушной готовностью пояснила Раиса Константиновна. – И, кстати, сейчас у вас свободный урок, детей на прививки поведут. Обсудите как раз всё, познакомьтесь, трали-вали…

Директриса удалилась, оставив Александру с напарницей наедине. Вдалеке зашумели толпы детей, которые хлынули из классов в медкабинет. Через пару минут на этаже установилась тишина.

– Так, ясно… Трали-вали, – растерянно пробормотала Александра и посмотрела на напарницу. – Аня, вы курите?

– Ну, иногда.

– Давайте тогда иногда покурим.

– А где? В туалете?

– Вы любите курить в туалете? – Александра Геннадьевна изучающе оглядела девушку с ног до головы.

– Мне всё равно как-то.

– Анечка, не стоит курить в туалете в этой школе. И ещё не стоит здесь работать. Где ваша верхняя одежда? Покурим у меня в машине.

Они вышли из школы. За это время снег полностью засыпал автомобиль Александры. Отгребать не стали. Просто залезли внутрь и захлопнули двери.

– Ух ты! В жизни не ездила на таких машинах. Она просто огромная, – громко восхитилась Аня.

«Недалёкая девица», – подумала Александра. По идее дальше следовало расспросить напарницу, кто она и откуда, но Александре было совершенно наплевать, кто Аня и откуда. Она угостила её ментоловой сигаретой и с наслаждением затянулась сама.

– Вы здесь хореограф? – спросила Аня.

– Типа того.

– А зачем вам напарница?

– Мне совсем не нужна напарница – особенно с учётом того, что я решила сегодня уволиться.

– А…– протянула Аня. – Ясно.

– Не воспринимай на свой счёт, – не глядя в сторону Ани, бросила хореограф.

– А куда пепел?

– За окно. Вон кнопочка.

Александра завела машину и включила музыку.

– Ух ты! Эми Уайнхаус! – неожиданно обрадовалась Аня.

– Мне нравится твоё «Ух ты!». Эми любишь?

– Люблю.

– Тогда тебе дважды не стоит здесь работать. Шучу.

– Здесь совсем плохо работать, что ли? – Аня недоверчиво покосилась на Александру.

– Нет. Отлично. Зарплата стабильная, мозг особо не выносят. Летние каникулы – кайф. Не слушай меня. Слушай музыку.

Как только Александра положила заявление на стол кадровика, директор пригласила её в кабинет. На прошлой неделе здесь завершился ремонт, и Александра впервые видела Раису Константиновну в новых декорациях. Строгая офисная мебель причудливым образом сочеталась с цыганскими, позолоченными обоями. В открытых стеллажах соседствовали книги Макаренко, детективы Марининой, полный набор классики из советской серии «Библиотека учителя», стопки журнала «7 дней», ряды блестящих кубков, контейнеры с едой и электрический чайник.

Раиса Константиновна восседала в чёрном кожаном кресле и, несмотря на то, что мебель была ей великовата, выглядела солидно. В кабинете присутствовали ещё двое: президент Российской Федерации и Пресвятая Богородица. Их изображения располагались на стене – симметрично относительно директорского кресла. Александра отметила про себя, что все вместе они составляли любопытный триптих. Композиция выглядела особенно хорошо, когда директриса не шевелилась и не разговаривала.

– Чем, позвольте поинтересоваться, обусловлено ваше решение? – нарушила гармонию триптиха Раиса Константиновна. – Вас что ли напарница напугала? Или зарплата не устраивает?

– Напарница напугала, а зарплата не устраивает, – проговорила Александра скороговоркой, чтобы отвязаться.

– Вы всё шутите, Александра Геннадьевна…. Ладно. Я готова поднять вашу зарплату, ну я не знаю, примерно в полтора раза и немного увеличить нагрузку, – предложила Раиса Константиновна. Она не хотела снимать с сайта фотографию балерины, в досье которой значилось весомое словосочетание «Большой театр».

– У меня нет нужды в деньгах, поэтому вряд ли увеличение зарплаты повлияет на моё решение.

– Вы же сами только что сказали: вас не устраивает зарплата, так ведь?

– Она меня в принципе не может устроить. Никакая.

Директриса на несколько секунд зависла. Она привыкла, что все вопросы решаются на раз – стоит только предложить денег.

– У вас, попробую предположить, проблемы с коллективом?

Александра тут же вспомнила канун прошлогоднего Рождества, когда Галина Фёдоровна истерично орала в учительской, что этот праздник – святая традиция школы. Орала как будто безадресно, но все понимали, в чей огород летят камни.

– Нет, у меня нет проблем с коллективом.

– Профессиональное выгорание, да? Вас раздражают дети?

– Меня никто не раздражает. Мне просто скучно, – Александра отвернулась к окну, но смотреть там было не на что. Жалюзи плотно прикрывали стекло.

– Ну что вы, Александра Геннадьевна, как маленькая. Скучно, весело… – вздохнула Раиса Константиновна и на несколько секунд отвлеклась на звонивший телефон. – Да буду я, буду, господи ты боже мой. В полдесятого. Ну понятно, понятно. Решим. – Директор отложила мобильник, посмотрела на Александру и неожиданно выругалась. – К чёрту всё! Можно подумать, у нас дети будут лучше учиться, если министры все штаны на заседаниях протрут. А учебники новые? Вы видели? Это же кошмар, ересь какая! Одни обложки чего стоят. После таких обложек детей можно сразу к психологу записывать, – Раиса Константиновна устало посмотрела на Александру. – Так, о чём это я? Какое может быть веселье? Что вы дома будете делать, Александра Геннадьевна? У вас не тот возраст, чтобы начинать новую жизнь. До пенсии, простите, недалеко.

Это было прямое попадание в цель. Уже не в первый раз Александра отметила про себя, что Раиса Константиновна – не глупа.

– Буду вязать внукам пинетки, – попыталась отшутиться хореограф.

– Вы? Не смешите меня, Александра Геннадьевна. Во-первых, вы не умеете вязать, а, во-вторых, нет у вас никаких внуков, – Раиса Константиновна встала и протянула Александре лист А4. – Заберите, пожалуйста, ваше заявление. Вернуть его в отдел кадров никогда не поздно. И ещё – вы не обязаны участвовать в подготовке религиозных праздников, если уж для вас эта тема так болезненна. Кстати, уныние или депрессия, называйте как хотите, – это грех.

– Это болезнь, а не грех. И у меня нет никакой депрессии.

Александра взяла заявление и вышла в полной растерянности. «Всё правда, – думала она. – С тех пор, как дети уехали учиться в Питер, мне совершенно нечего делать дома. И Андрей никогда не решится на Италию. Зачем только я этой новенькой сказала про увольнение? Зачем вообще мне какая-то напарница?»

Первые дни в школе прошли для Ани отлично. Нужно было с самого начала поступать в педагогический – решила она. Правда теперь будет сложнее с учёбой, но ничего – пропущенные лекции можно всегда переписать у девчонок из общаги.

Приятно и весело было смотреть на маленьких обезьянок, которые беззаботно прыгали вокруг. Позабавило то, что они, впервые увидев Аню, сразу полезли обниматься и понесли угощение: жвачки, квадраты шоколада, леденцы. Она принимала дары, благодарила и тайком выбрасывала. Брезговала есть сладости из потных детских ладоней.

Жаль только, Александра Геннадьевна увольняется. Понравились запах её духов и лёгкая ирония в голосе. Курить вместе в её машине тоже понравилось. И когда Александра сказала, что «третий класс – толпа придурков в чешках», Аня расхохоталась. Хотя только минуту назад эти дети казались ей милыми.

Закончив уроки и закрыв актовый зал, Аня зашла в учительскую, чтобы сфотографировать расписание. «Здравствуйте», – сказала она своим новым коллегам и улыбнулась. Но, в отличие от весёлых обезьянок, педагоги не бросились к ней с объятиями.

– Вы раньше с детьми работали? – спросила полная женщина с мясистым лицом. Как позже выяснилось, учительница православной культуры Галина Фёдоровна.

– Нет. Только со взрослыми.

– Вообще никакого опыта с детьми? Надо же… Как вы будете? – изумилась учительница.

– Вероятно, как все.

– Галина Фёдоровна, не смущайте молодое поколение. У нас не самая плохая школа, – помогла Ане субтильная женщина с гнусавым голосом. Как позже выяснилось, учительница французского Инна Алексеевна.

– Это уж точно, – согласилась Галина Фёдоровна. – Школа наша самая лучшая в Черёмушках. Раиса Константиновна за нас горой.

«Директрису зовут Раиса Константиновна», – попробовала запомнить Аня. Но уже через три минуты не могла вспомнить ни Раиса, ни Константиновна.

– Главное – запомнить имена всех детей, – убеждённо сказал седой, аккуратно обрюзгший мужчина. Как позже выяснилось, преподаватель физики Борис Леонидович. – Сколько бы у вас классов ни было, всех детей надо знать поимённо. Родители у нас очень общительные. Их хлебом не корми, дай поговорить, как там Коля или Вася. Сложно поддержать беседу, если вы не в курсе, кто – Коля, а кто – Вася.

– И не говорите родителям, что у них растёт урод, – добавила Инна Алексеевна, подкрашивая ресницы. – Здесь у нас только таланты и гении. Если ребёнок совсем невменяемый, значит, особенный.

– И много таких – особенных? – пошутила Аня.

– Через одного. То гений, то особенный, – засмеялся Борис Леонидович.

– Стесняюсь спросить, у вас какое образование? – снова активировалась Галина Фёдоровна.

– Филфак. Я на четвёртом курсе.

– То есть даже не педагогическое? – учительница недовольно пожевала губами.

– Мне кажется, сейчас это не обязательно, – парировала Аня.

– А… Вы устроились по этой экспериментальной программе для молодёжи? – Галина Фёдоровна многозначительно вздохнула. – Много тут вас таких было… Ну хоть свои дети у вас есть?

– Нет.

– Ладно. Помаленьку. На какую должность вас взяли?

– Организатор внеклассной работы.

– Массовик-затейник, значит.

– А что? Хорошая работа, – вступился физик. – Зато не надо тетрадки проверять и журнал заполнять. Праздники, утренники, спектакли. Для молодой, симпатичной девушки – самое то. Вы замужем?

– Нет.

– А лет вам сколько? – бесцеремонно поинтересовалась Галина Фёдоровна.

– Допустим, двадцать один, – Ане уже очень хотелось выйти из учительской, но поток вопросов и комментариев в её адрес не иссякал.

– В девятнадцатом веке вы бы уже считались зрелой женщиной, – сказала Инна Алексеевна, убирая тушь в сумочку. – А теперь все, кому нет тридцати, – молодёжь. Ведь это типичная ситуация. Моя дочь – ваша ровесница. И тоже замуж не торопится. Может быть, это правильно. Для себя надо пожить, а потом уже впрягаться.

– Это не по-христиански, – нахмурилась Галина Фёдоровна. – Надо прежде всего жить для других – для мужа, для детей.

– Так вы же сами разведены, – заметил физик.

– Я свой долг выполнила. У меня есть дочь и внучка. Что вы молчите, Анна Владимировна? Сами-то что думаете?

– Я как-то ничего не думаю, – Аня была обескуражена такой бесцеремонностью и нахрапом.

– Повезло вам, что будете с Александрой Геннадьевной работать, – подбодрила Инна Алексеевна. – Она настоящий профессионал. Такие танцы ставит – очуметь. Театр любит, в Европу часто ездит, в литературе разбирается. Очень утончённая женщина.

– Только строптивая, – добавила Галина Фёдоровна. – Она вежливая и приличная, пока её по шерсти гладишь, а чуть что, коготки выпускает будь здоров. Все религиозные праздники на мне, а у меня, между прочим, ещё программа. Надеюсь, Анна Владимировна, вы возьмёте на себя Пасху и Рождество?

– Я? – Аня пришла в замешательство. – Я в этом вообще ничего не понимаю. Я не верующая.

– И не надо ничего понимать. Вы за это зарплату получаете. Нашли сценарий в интернете и работаете.

– Но это же профанация. Религиозное воспитание должно проходить дома.

– Школа – второй дом, – вздохнула Галина Фёдоровна и принялась упаковывать остатки пирога.

Дорога в аэропорт была не в лучшем виде. Снег цвета тирамису раскис и хлюпал под колёсами. Монохромный пейзаж и монотонная езда вводили в транс. Александра включила Radiohead. Под звуки музыки гармония в мире была восстановлена.

– Саш, у тебя ничего повеселей нет? – спросил Андрей.

Александра выключила музыку.

– Да ладно, включи, извини. Просто и так уныло вокруг. Может, радио?

Александра настроила радио и погрузилась в изучение Яндекс.пробок. Сегодня она была штурманом.

– Впереди три аварии. Успеем?

– Должны успеть, – ответил Андрей, вставая в хвост пробки.

– Если что, подождут. В аэропорту есть чем заняться, – решила Александра и залюбовалась рыжим мини-купером, медленно плывущим по соседней дорожке. – Андрей, смотри, какой красивый автомобиль!

– Давай тебе такой купим. А твой Крайслер Лене отдадим.

– Мини Купер вместо Италии? Сомнительная компенсация, – Александра надменно взглянула на Андрея.

– Не вместо, а просто. Просто купим.

– У тебя всё просто.

– А зачем усложнять? – удивился Андрей и сменил тему. – Давно ребята к нам без повода не прилетали, да? Может, случилось что-нибудь?

– Лена говорит, всё в порядке. С Олегом ты разговаривал.

– Он, вроде, тоже на позитиве. Может, соскучились?

– Как же.

– Саш… – упрекнул Андрей.

– Лена, может, и соскучилась, а вот Олегу явно что-то надо. Ого, пробища!

В аэропорт опоздали на целый час. Нахохлившиеся и усталые дети чмокнули родителей, плюхнулись в машину и захрустели чипсами.

– Лена, ты что-то бледная. Как дела? – спросил Андрей, урывками разглядывая дочь в зеркало заднего вида.

– Порядок. Насморка нет, витамины пью, руки мою, – пошутила Лена, запихивая в рот охапку чипсов.

– А ты, Олег?

– Я? У меня тоже нет насморка. Только депрессия и алкогольная интоксикация. Мам, включи музыку.

Александра с ухмылкой посмотрела на Андрея и нажала кнопку.

– Radiohead? Респект, мам! – встрепенулся Олег.

Музыкальные пристрастия Олега и самой Александры почти всегда совпадали. Например, они оба слушали классическую музыку. Александра полюбила классику через балет. Олег проникся музыкой Бетховена и Шопена во время частных занятий скрипкой с Агнессой Тихоновной – тихой бездетной старушкой, бывшим преподавателем Гнесинки. Агнесса Тихоновна расплакалась, когда подающий надежды ученик отказался поступать в музыкальное училище, но Александра сумела её уверить – ничто не проходит даром, у мальчика, быть может, развилась чувствительность.

Александра не ошиблась – благодаря скрипке или нет, но Олег впрямь чудил. Например, в подростковом возрасте он начал предъявлять повышенные требования к освещению в комнатах. Настаивал на том, чтобы обычный электрический свет не включали. По его мнению, он был невыносим своей прозаичностью. Либо естественное освещение, либо что-то из ряда вон выходящее – голубое или красное.

«Radiohead? Респект, мам!» В глазах Александры эта фраза отчасти искупала беспутную жизнь Олега, в которой богемные тусовки, разнообразные девушки и алкоголь явно превалировали над всеми другими ценностями.

Когда доехали до дома, Александра принялась накрывать стол к ужину. Четыре тарелки, четыре вилки, кипа салфеток. Андрей любит мясо на косточке, Олег – с поджаркой, Лена – вегетарианка, ей больше овощей. Хлеб, сыр, фрукты. Ну и вино, конечно. Здесь разночтений нет. Все любят красное сухое. Удобно. Лена и Андрей, как всегда, сидят рядом. Сама Александра с Олегом – напротив. Добро пожаловать к столу!

Пока Андрей балагурил и развлекал всех свежими анекдотами, Александра исподтишка рассматривала детей. С Леной за последнее время произошла удивительная метаморфоза. Ещё совсем недавно была зажатая, нелепая, сутулая. Но случился момент «щёлк», и она распрямила плечи, стала гордо держать голову, стильно одеваться, красиво укладывать волосы. Из гадкого утёнка прямиком в лебёдушки. Видимо, студенческое сообщество разбудило в ней самолюбие. Александра почувствовала лёгкий укол ревности. Сама она не имела никакого отношения к этому преображению. Лена с детства болезненно воспринимала все материнские замечания и, чтобы не ранить её, Александра давно устранилась от проблем взросления дочери.

Олег отрастил бороду. Это теперь модно среди молодёжи. Бармены, музыканты, фотографы – все бородатые. Некоторым идёт, Олегу – не очень. Он поджарый, атлетичный, высокий. Борода в таком контексте как бутафория. Но не стоит ему об этом говорить, сам разберётся. Да и бог с ней – с бородой. Похоже, это не самая большая проблема в жизни Олега. Он не просто так приехал.

– Ну вы прямо молодцы, ребята! – гремел над столом добродушный голос Андрея. – Взяли, сели на самолёт и прилетели. Вот сюрприз так сюрприз! А мы вас только к Новому году ждали…

Лена кокетливо рассмеялась и чмокнула сидевшего рядом отца в щёку: «Да, мы такие, непредсказуемые». Олег молчал. Александра внимательно посмотрела на сына. Он почувствовал её взгляд и уткнулся в мобильник. Вдоль скатерти прошла невидимая граница: с одной стороны стола сидели разговорчивые и весёлые, с другой – молчаливые и угрюмые.

– У препода по античке фамилия Балдин, – весело щебетала раскрасневшаяся от вина Лена. – Все на журфаке называют его Балда. Он прямо фанат своего Гомера. Но мы его обожаем. Он красавчик, хоть и седой. У нас одна ему, короче, записку написала. На древнегреческом, прикиньте!

– Любовную? – деловито спросил Андрей и снял очки. Он всегда снимал их, когда хотел расслабиться.

– Не. Просила ей зачёт по коллоквиуму поставить. У неё труба с учёбой.

– А у тебя?

– Что у меня?

– У тебя труба или не труба?

– Пап, да ладно! Ты что? Я хорошо учусь.

– Она у вас умная. Вся в родителей, – усмехнулся Олег. – Гордость семьи, надежда клана.

– Ну, ты тоже не дурак, – заметил отец.

– О! Я не дурак! Я заслужил сыр! – Олег театрально протянул руку, взял ломтик сыра и торжественно отправил его в рот. – Ам!

Андрей и Лена рассмеялись. Александра даже не улыбнулась.

– Что-то наша мама в печали, – заметил Андрей, откупоривая вторую бутылку вина. – Видимо, эмигрантские грёзы не дают ей покоя.

– Ты про Италию что ли? – спросила Лена. – Вы, кстати, серьёзно?

– Ну ты не видишь лицо своей мамы? Ещё как серьёзно, – усмехнулся Андрей. – Маму хлебом не корми – дай погулять по замкам. А в Италии этого добра – как грязи. Но только вот она никак не поймёт, что жить в чужой стране – не сахар. Ты вот, Лен, пишешь статьи в интернете. Написала бы о проблемах эмигрантов. Наша мама новостей не любит, так, может, хоть твою статью прочтёт. И поймёт, что к чему.

– А «что к чему»? Если в двух словах? – спросил Олег, выуживая вилкой из салата хрустящий зелёный лист.

– Ну вот Лена возьмет у кого-нибудь интервью, и мы всё узнаем, – Андрей дружески подмигнул дочери.

– Узнаете, узнаете, – отмахнулась Лена и посмотрела на мрачную Александру. – Мам, улыбнись!

– Да, мам, улыбнись, – подхватил Олег.

– Я улыбнусь, когда пойму, почему вы вдруг сюда заявились, – сказала Александра так, чтобы слышал только Олег.

– Ты правда считаешь, что мы не можем приехать просто так? – так же тихо спросил Олег.

– Рада буду убедиться в обратном. На обратном пути в аэропорт, – ответила Александра.

– Что? Что они говорят? – загудел Андрей, которому со своего места не слышно было сына и жену.

– Маме уже не терпится нас выпроводить, – громко пояснил Олег и неожиданно продекламировал. —

Потеряли котятки

На дороге перчатки

И в слезах прибежали домой.

– Мама, мама, прости,

Мы не можем найти,

Мы не можем найти

Перчатки!

– Потеряли перчатки?

Вот дурные котятки!

Я вам нынче не дам пирога.

Мяу-мяу, не дам,

Мяу-мяу, не дам,

Я вам нынче не дам пирога!

– Олег комично хлюпнул носом, мяукнул и наигранно-грустно посмотрел на мать.

– Я очень рада вас видеть, – сухо сказала Александра. – Просто не верю в бескорыстное посещение. А твоя клоунада только укрепляет мои сомнения. Сказали бы сразу, что надо, да и дело с концом.

– Саш, успокойся. Ничего им не надо. Нельзя же так – с места в карьер, – поддержал детей Андрей. – Кому ещё салата?

– Мне, – попросила Лена.

– Давай тарелку, – Андрей подался к Лене и помог ей положить салат. Потом добавил себе. Дочь и отец начали синхронно жевать.

В гостиной установилась тишина. Александра медленно потягивала вино. Олег прекратил есть и смотрел в окно. Когда молчание стало невыносимым, Андрей кашлянул и вопросительно посмотрел на сына.

– Ну, допустим, я кое-что решил, – неуверенно начал Олег. – Мне кажется, я ошибся. Точнее я уверен. Это была ошибка. Какой из меня экономист? – Олег мельком взглянул на маму и продолжил, обращаясь к отцу. – Я всё продумал. Попробую поступить на режиссёрский. Люблю кино, кое-что в этом понимаю… У меня сейчас столько сил, что мне БАМ надо строить, а не служить на посылках у всяких пижонов!

– Теперь всё стало на свои места. Тебя уволили, – Александра удовлетворённо улыбнулась. Несмотря на плохую новость, она была довольна своей проницательностью. Как детектив, которому удалось установить связь между уликой и преступлением.

– Как уволили? Ты же только устроился! – Андрей, наконец, вышел из блаженного состояния. У него на переносице обострилась складка.

– Не уволили. Я сам ушёл. Не могу работать с начальником-идиотом.

– Слушай, но это была хорошая, крупная компания! – возмутился отец. – Ты же бешеный конкурс прошёл.

– Пап, ты представить себе не можешь, какой бардак в этой «хорошей, крупной» компании.

– Так навёл бы порядок!

– Я пытался!

– И что?

– Мне сказали – не лезь.

– Ну и не лез бы.

– Я так не могу!

– Нормальная работа была. Что ты всё… – Андрей в сердцах отбросил салфетку, резко встал из-за стола и отошёл к окну. – Сколько можно прыгать с места на место? Три компании за десять месяцев! Уму непостижимо!

– Лена, ты знала о том, что Олег уволился? – обратилась Александра к дочери.

– Да. Ну и что! Я бы тоже ушла. Вы просто не знаете всех подробностей. Что вы на него накинулись?

– Хорошо, что вы заодно. Хоть одна приятная новость, – Александра задумчиво смотрела на сына и дочь.

– Тебе не кажется, мам, что дети не должны быть всегда приятными? – спросил Олег.

– А тебе не кажется, что в определённом возрасте мужчины перестают обращаться к родителям за деньгами? Я так скажу: мужчина с бородой уже не должен приходить к другому мужчине за деньгами.

– Я же учиться хочу, а не прошу денег, – нахмурился Олег.

– Ты в курсе, что второе высшее не бывает бесплатным?

– Вообще я с отцом разговариваю.

– Окей. Разговаривайте, – Александра аккуратно вышла из-за стола, взяла свой бокал вина и направилась в библиотеку.

Там Александра погрузилась в кресло и попыталась успокоиться. Сын потерял работу. Что с того? Это не в первый раз. И, наверняка, его начальник в самом деле идиот. Более того – понятно, почему Олег нигде не может работать. Его просто накрывает от бессмысленности. Её саму накрывает каждый день. Олегу нужно содержание, которое будет больше, чем он сам. Чтобы без отвращения просыпаться по утрам. Где взять это содержание? Где его взять? В детстве можно было обещать детям «прекрасное далёко». А сейчас хочется перерубить одним махом «пуповину», чтобы не чувствовать его боль. Своей хватает.

Неужели жалко для Олега денег? Да, жалко. И денег, и времени, и сил. Сколько можно тянуть этот груз? Но ведь она любит, любит, любит своего сына. Разве нет? С ним всегда было веселее, чем с правильной Леной, которая без напоминаний посещает стоматолога раз в полгода, но не может отличить Шопена от Шумана.

Бедный, бедный Олег… Он надеется спастись от тоски в новом вузе. Это очередной самообман. Может быть, лучше не вылезать ему из ночных клубов? Может, там ему место – в самом угаре? О, господи! Что же она за мать-то такая?