Текст книги "Тот самый Дикий ангел"
Автор книги: Екатерина Юша
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Екатерина Юша
Тот самый Дикий ангел
Автор сюжета Энрике Торрес
© Юша Е. А., текст, 2019
© planeta-knig.ru, оформление, 2019
* * *
Стадион при монастыре был единственным местом, где послушники не стеснялись быть самими собой, они не стыдились своих чувств и того, кто они есть в этом неспокойном мире. Здесь нет притворства, фальши, лицемерия. Тут кипит настоящая жизнь!
Именно в этом монастыре и росла малышка, которую символически назвали Милагрос, что, в переводе с испанского означает «чудо».
Ее мама оказалась здесь в очень непростой период своей жизни. Девушка, всего на год старше, попала в монастырь на последней неделе беременности.
Вот-вот на свет должен был появиться ребенок…
За все время пребывания в монастыре, мама малышки не проронила ни слова. Никто так и не узнал ее имени. После появления на свет очаровательной и здоровой девочки, мать, к сожалению, скончалась, а маленькая Милагрос осталась расти с другими воспитанниками.
Стадион был любимым местом юной озорницы. Она, как и все остальные послушники, обожала играть в футбол. Девочка считала эту игру самой справедливой из всех остальных.
– Тут все честно, – говорила Милагрос, важно качая головой. – Побеждает самый сильный и самый быстрый!
* * *
Мать – настоятельница сидела в своем приходском кабинете, погруженная в неспокойные мысли. Совсем скоро их любимице – Милагрос предстоит оставить монастырь. Ведь ей исполняется восемнадцать, а это означает, что ей пора искать работу и желательно такую, где она сможет жить.
Была бы ее воля, она бы никого не отпустила из прихода, но таковы правила. Такова жизнь. И от того ее сердце разрывалось на куски.
Милагрос была ей, как дочь.
Малышка появилась на свет именно здесь.
Она самолично принимала роды у девушки, появившейся в монастыре загадочным образом, одной из сентябрьских ночей.
Бедная…Ее выкинули на улицу, как котенка…
Как беременного котенка. Она не проронила ни слова, пока не родила малышку.
Мать – настоятельница, закрыла личное дело Чолито, как прозвали ее воспитанники, и пошла на поиски Падре.
– Совсем скоро Милагрос исполнится восемнадцать, Падре… – обратилась она к высокому седовласому мужчине.
– Да, мать-настоятельница, я знаю. Именно поэтому я стал подыскивать для нее работу. Сегодня как раз должна прийти супруга одного моего знакомого, им очень нужна горничная. Помимо хорошей оплаты они предоставляют жилье, что очень важно сейчас для Милли.
Мать – настоятельница очень мудрая женщина… Она, как никто, знала характер Милагрос, и очень переживала за то, что девочке придется сложно оной в этом мире, ведь у нее самая чистая душа, которую когда-либо приходилось ей видеть.
– Вы думаете, девочка справится, Падре?
– Она должна!
* * *
Все началось с того дня, когда пришло время покинуть монастырь. Место, где я выросла, место – где моя семья. Мой дом.
Я знала, что после восемнадцати мне придется покинуть обитель, знала, но готова к этому не была.
Я не знала, куда занесет меня судьба, не знала, какие люди встретятся мне на пути.
* * *
– Милагрос, не зевай!
– Куда ты несешься, ты чуть не сбил меня с ног!
Поспешив к центру поля и перехватив мяч, я направилась в сторону ворот противника. Высокий и полный игрок команды соперника преградил мне дорогу, пришлось бежать в сторону и передавать пас невысокому, чумазому пареньку – Лукасу.
– Ты налетел на меня как ракета, Сержо! Я еле сохранила равновесие. Ты что, не видишь, куда бежишь?!
– Ты сама налетела на меня, Милли! Совсем не смотришь по сторонам!
– Что!? Да, как ты! – я уже замахнулась на него, но мы увидели, как Падре вышел из монастыря, и поэтому сделали вид, что ничего не произошло.
Но Падре не обратил внимания на нашу потасовку и быстрыми шагами подошел к женщине, ожидавшей у входа.
Я поправила, почти слетевшую с головы, красную кепку, и стала наблюдать за Падре.
Кто эта дама? Что ей здесь нужно? Не по мою ли душу сюда заявилась эта лощеная аристократка? Ведь мне скоро восемнадцать, а это означает, что Падре будет говорить о том, что мне нужно искать новое жилье и работу. Нельзя оставаться в монастыре после совершеннолетия, если только… Нет! Об этом пока рано думать. И все же… Кто она?
Женщина выглядела необычно для этих мест: волосы аккуратно уложены в большие кудри до плеч, лицо задумчивое, одета в нежно-голубой костюм. Сразу видно, что из богатого круга. Она уже не первая, кто приходит за эту неделю и я была уверенна, что женщина, как и все предыдущие, сочтет ее грубой и уйдет восвояси.
Дама и Мануэль стояли около входа в монастырь и о чем-то оживленно беседовали. Падре выглядел напряженным. Наконец, они пожали руки, и женщина ушла.
Наконец, Падре направился к нам.
– Она поставила мне подножку! – закричал Сержо, как только увидел Падре.
– Что ты сделала, Милли?! – переспросил Падре. – Это же товарищеский матч!
– Да, не трогала я его. Почему, чуть что, сразу я?!
– Да, потому что ты и дня не можешь обойтись без сюрпризов, Чолито. Ты же девушка, и должна вести себя, как леди, а не, как хулиган из подворотни.
– Но ведь он сам налетел на меня. Сержо чуть не свалил меня с ног, Падре. Почему Вы готовы поверить кому угодно, но только не мне?!
– Потому что, ты – это ты, Чолито! Ты озорная девчонка, которая готова влезть в любую драку.
В чем-то Падре был прав. Я, действительно, выглядела, как мальчишка: в потертых джинсах, бесформенной полосатой футболке и красной кепке козырьком назад…
Так не каждая девушка будет ходить. Да и зачем мне наряжаться? Я такая, какая есть. Одежда – это всего лишь оболочка, она – не главное в человеке. Но слова Падре Мануэля меня все же немного обидели. Вообще, он хороший, я Падре многим обязана, но ведь я все-таки «леди», а с нами так обращаться нельзя!
– Я пришел, чтобы поговорить с тобой, Милагрос.
– Со мной? О чем? Неужели о той красотке, которая только что ушла? Кто она, Падре? Не томите! Это ваша подружка? – на последнем вопросе я уже еле сдерживала смех. Надо было видеть лицо священника в этот момент. Я думала, что он мне щедро всыплет за такие слова… Или же он просто смутился…
– И о ней тоже. Только угомони свое воображение, дорогая. Никакая эта дама мне не подружка. Она – жена моего старого знакомого.
– Что, прям, очень-очень старого?
– Не перебивай меня!
– Ладно-ладно…
Падре смотрел испепеляющим взглядом. У меня не было выхода: пришлось замолчать.
– Этой женщине нужна служанка. Старую они уволили и сейчас находятся в поисках новой работницы.
– А я-то тут причем?
– Ты прекрасно знаешь, причем! Тебе нужно подыскать работу и желательно – с жильем, а эти люди предлагают два в одном: и работу, и жилье.
– И кем мне придется у них работать?
– Служанкой. Я ведь уже сказал.
– Но, Падре. Я не умею работать прислугой. Единственное, что у меня неплохо выходит – это продавать что-нибудь на улице и играть в футбол.
– Ну, я бы не сказал, – тихо сказал Падре. – Тем не менее, Милли, придется попробовать. Я всеми силами пытаюсь найти для тебя хоть какую-нибудь достойную работу. Между прочим, стараюсь для твоего же блага, чтобы ты не осталась на улице.
– Но, Падре, я хочу продолжить жить в монастыре, с Вами, с Глорией, с сестрой Толстушкой. Как я без Вас?!
– Ты знаешь правила, Милли, тебе нельзя оставаться в обители после восемнадцати. Так уж устроено. Ты должна прожить жизнь сама, а не под вечной опекой. Мы очень любим тебя и именно поэтому так сильно переживаем.
Он был прав… Падре, действительно, очень старается. Нелегко найти работу таким, как мы. Сиротам. Нам не доверяют, думая, что мы воришки, относятся к нам, как к каким-то бандитам, а ведь среди нас намного больше хороших людей, чем среди холеных богачей!
* * *
Я живу в монастыре с самого рождения. Моя мама умерла сразу, как только я родилась.
От нее мне остался лишь медальон, который всегда со мной. Своего отца я не знала. Он бросил маму, даже не дождавшись моего рождения. Я всегда думала, что, когда вырасту – найду папочку и отомщу. Эта мысль греет меня и дает силы не сдаваться. До тех пор, пока я не найду своего отца. Тогда он за все ответит! За всю боль, которую причинил нам.
Здесь у меня есть подруга, ее зовут Глория. Она мой ангел-хранитель, она как родная сестра. Глория – самый милый, добрый и отзывчивый человек, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Мы вместе совершаем безумные поступки, сбегаем на дискотеку, продаем лимонад и моем машины, чтобы заработать денег для монастыря.
Глория всегда и во всем поддерживает меня. За это я ее и люблю. И сама мысль, что мне нужно будет оставить ее здесь одну, съедает меня изнутри. Мне будет тяжело без подруги, ведь мы никогда не расставались.
И вот завтра мое первое в жизни собеседование, а я даже не знаю, что мне одеть! Кроме клетчатой рубашки, старых потертых джинсов, бейсбольной кепки и потрепанных кед у меня ничего нет. Но я должна получить эту работу! Иначе это очень огорчит Падре.
* * *
Мы делали вид, что готовимся ко сну. На самом деле у нас были другие планы на эту ночь. Узнав, что открылся новый клуб, мы не смогли пропустить это мимо своих ушей и решили оторваться напоследок, ведь совсем скоро мне придется уехать отсюда и кто знает, когда я еще смогу вырваться на танцы.
– Не забудьте, утренняя молитва ровно в семь! – напомнила мать – настоятельница, делая вечерний обход.
– Ну, завтра же воскресенье! – запротестовала Глория. – Неужели нельзя помолиться в одиннадцать? – Ведь мы, дай Бог, только вернемся к пяти.
– Все! Я сказала в семь! А теперь пора спать!
– До завтра, мать-настоятельница, – в один голос попрощались мы с монахиней, и как только та закрыла за собой дверь, вскочили с кроватей.
– Мои, кеды, куда они подевались? – залезла я с головой под кровать.
– Ты что?! – воскликнула Глория. – Какие кеды?! Ты собираешься идти в таком виде?
– Да, а что особенного?
– Я приготовила для тебя такой наряд… Упадешь, когда увидишь! Кепку, кстати, тебе тоже придется оставить в шкафу.
Этой ночью ни одна живая душа не узнала бы старую – добрую Чолито, которая никогда не снимает свой фирменный прикид.
Глория вырядила меня в мини-юбку красного цвета, которая, как она сказала, подчеркивает все изгибы моей прекрасной фигуры и черный топ без лямок на шнуровке, которые она получила, подрабатывая в магазине одежды уборщицей. Но я, все же, накинула сверху еще кардиган, который нашла в шкафу Глории, так хоть я не чувствую себя голой.
Завершающим штрихом были туфли на высоком каблуке.
Ни один парень не пройдет сегодня мимо. Впрочем, я и сама далеко не уйду на этих ходулях.
Закончив сборы, мы вылезли в окно, благо оно на первом этаже, и прокрались к дороге, стараясь действовать тихо, как шпионы или агенты ЦРУ… Никто не должен был заметить нас, иначе танцы накроются медным тазом.
* * *
Еле доковыляв до клуба, где, по случаю открытия, было очень много людей, я взяла подругу за руку, чтобы не потеряться, и мы прошли в здание. Стены клуба были разрисованы яркими рисунками, но все внимание привлекали пальмы на сцене и бочки, на которых выплясывали танцовщицы в откровенных нарядах.
Мы пробрались в центр танцпола.
Всполохи светомузыки таяли на лицах и ярких костюмах танцующих, двигающихся в таком быстром ритме, что голова шла кругом.
Глория сразу принялась танцевать. Ее танец больше походил на ритуал по вызыванию дождя древних племен, но ее, это не останавливало. Серое платье с пайетками отражало от себя лучи света, раздавая солнечных зайчиков на танцующих вокруг людей. Громкая заводная музыка в стиле латино не оставляла равнодушных. И уже спустя пару минут я присоединилась к подруге и наши жаркие танцы бедрами привлекли внимание всех мужчин сегодняшнего вечера.
Натанцевавшись до упаду, я решила выйти подышать свежим воздухом. Я жестом указала подруге на выход, потому что докричаться до нее у меня не вышло.
Ох! Слишком громкая музыка! СЛИШКОМ высокие каблуки! Кто придумал так издеваться над девушками?! Я не чувствую своих ног…
Пробираясь на улицу, я пару раз оказывалась вовлеченной в танец незнакомых парней и девушек. Почти у самого выхода кто-то налетел на меня и, чуть было, не сбил с ног.
– Прости, прости, пожалуйста! – стала извиняться я, хотя это ведь он на меня налетел! Но в ответ, парень только молча на меня смотрел. Какой-то чудак, честное слово.
– С тобой все в порядке? Ты что, замер?! Или ты решил притвориться статуей?
«Ну, у него и причесочка!», – подумала я и, оказалось, что произнесла это вслух. Мне Падре всегда говорит, что мой язык – мой враг, я не умею держать его за зубами. Уж слишком прямолинейна и не думаю, что говорю. В любом случае, пока этот парень не успел одуматься, я уже была на улице, стараясь отдышаться.
Вечер был невероятно теплым. На улице несколько пар пританцовывали в такт зажигательной музыке, доносившейся из клуба.
Вообще, здесь запросто можно было поставить еще одну сцену.
Я еще немного понаблюдала за «танцорами» и решила вернуться к Глории. Наверняка, подруга меня уже потеряла.
Но она, видимо, и не заметила, что я отлучалась, потому что по-прежнему танцевала там, где я ее оставила. Ох, надеюсь, я танцую лучше. Больно смешно у нее выходят эти покачивания бедрами вперемешку с отдышкой!
Я присоединилась к ней, и мы принялись дурачиться. Танцевали танго под неподходящую музыку, махали руками, я пару раз прокатила ее на спине! В общем, вечер удался! Когда мы остановились, чтобы отдышаться, я захотела рассказать ей, что произошло со мной, пока я ходила на улицу.
– Глория, ты не представляешь, что со мной произошло!
– Что?
– Ты глухая? Я говорю, что со мной произошло нечто забавное, пока я выходила на улицу. Я встретила смешного парня, ну точнее… сбила.
– Как сбила?! Ты в порядке?
– Да, я в порядке. Я лишь хочу сказать, что тот парень был очень смешным. У него была смешная идиотская прическа. Когда я у него спросила, все ли с ним хорошо, он стоял как памятник и смотрел на меня. Так ничего и не ответил. Вот чудак, правда?
– Он тебе что, понравился?
– А что это ты щуришь глаз! Нет, конечно, я говорю, что он был смешной, вот и все!
– Ну-ну… То-то смотрю, ты вся светишься…
– Ну, тебя, Глория! Может он и был бы вполне ничего, но эта странная прическа отбила все желание узнать его поближе, – рассмеялась я.
– Что?
– Ай, ну тебя, Глория!
– Неплохо танцуете! – подкатил к нам очередной «мачо». Сегодня мы, прям, нарасхват… Еще бы! В таких-то нарядах. – Не хотите потанцевать со мной? – спросил он с такой самодовольной рожей, таким противным голосом, что мне захотелось съездить ему по наглой физиономии немедленно.
Не успела я одуматься, как сзади меня кто-то потянул за талию.
– Иди и танцуй со шваброй! – только и успела я крикнуть тому «мажору».
– Что? С какой еще шваброй?! Как ты смеешь мне грубить?! Кто ты такая? – яростно кричал мне в след «мажор».
– Ты не видишь, что она занята? – услышала я и, подняв глаза увидела мистера «смешная прическа», он тянул меня в другую сторону танцпола.
– Спасибо, – сказала я ему, когда мы остановились.
– За что? – удивился он.
– За то, что избавил меня от общества этого напыщенного козла!
– Всегда, пожалуйста, Иво.
– Что?
– Меня зовут Иво, приятно познакомиться.
– Иво?! Ты серьезно?! Что за имя вообще такое?! – удивилась я и, увидев его недоумевающий взгляд, поняла, что снова произнесла это вслух.
– Мне пора идти, подруга ждет, – заторопилась я.
– Постой! Могу я узнать твое имя?
– Нет! Пока!
Отойдя в сторонку, я почувствовала досаду. Я не умела общаться с парнями и поэтому чувствовала себя неловко рядом с ними.
Да чего это я, в самом деле! Пусть даже у него красивые голубые глаза, как у котенка… Так и хочется обнять!
Что со мной?! Мы ведь даже не знакомы. Я, наверное, переборщила с кислородом… Надо найти Глорию.
Отыскав подругу, я предложила вернуться домой. Уже было поздно, а «утренняя молитва в семь» – процитировала я мать – настоятельницу…
* * *
Покачиваясь на каблуках, мы отправились домой. Всю дорогу Глория пела и пританцовывала. Было видно, что у нее отличное настроение. Чего нельзя было сказать обо мне. Я была задумчива и, почему-то даже, сердилась на себя. А все из-за этого мистера «смешная прическа»! Смешная прическа и дурацкое имя – Иво… Погруженная в свои мысли, я даже не заметила, как мы дошли до монастыря.
Теперь передо мной и Глорией стояла новая суперсекретная миссия – добраться до комнаты незамеченными. Глория, с ее миниатюрной фигуркой, быстро проскользнула через окно. Мне же пришлось попотеть.
Перевалившись через подоконник, я подняла глаза и увидела мать-настоятельницу.
Она была очень недовольна и холодно смотрела на нас…
Не успев подумать, я сказала, что мы выходили подышать, но на эту глупость не купился бы и ребенок.
– Милагрос, твое время закончилось, – с каменным лицом сказала мать-настоятельница и у меня от страха онемели ноги. Я нала, что имеет в виду монахиня. – На этой неделе тебе придется покинуть монастырь. Ложитесь спать, девочки. Завтра мы поговорим об этом. Имейте в виду, что мне придется сказать Падре, где вы были.
* * *
Утром, после того, как нас отчитал Падре из-за того, что мы сбежали на дискотеку, я сидела на стадионе, где священник перед игрой давал наставление команде.
Мне тоже очень хотелось присоединиться к игре, но это было первенство среди мужской команды и, несмотря на то, что хоть я похожа немного на парнишку, я все же девушка и в этот матч меня не взяли.
Вместо игры Падре отправил меня торговать лимонадом. Кеды футболистов уже давно прохудились, а финансирования монастырь давно не получает, вот и приходится самим воспитанникам зарабатывать деньги любыми доступными способами. Законными, конечно.
Загрузив переносной холодильник лимонадом, я пошла вдоль стадиона, предлагая стаканчик освежающего напитка.
Болельщики, пришедшие посмотреть игру, неохотно соглашались на предложение, но все же лимонад расходился. Жара победила скупость.
– Лимонад! Холодный лимонад, – кричала я, еле передвигаясь по полю с этим тяжеленным холодильником.
– Дай мне одну, малый, – обратился ко мне один из, только что приехавших, болельщиков.
– Одно песо, – ответила я, поднимая глаза на покупателя.
И увидев мистера «смешная прическа», тут же замолчала. Не зная, что сказать, я смотрела на голубоглазого блондина, словно на привидение.
– Держи, дружок, Карлитос, – сказал мне Блондин, протягивая деньги.
Я наполнила пластиковый стаканчик лимонадом из банки и вместо того, чтобы отдать его парню, выплеснула жидкость ему в лицо.
– Какая я тебе Карлитос! – оскорбилась я, а Блондин, под смех подошедшего друга, чертыхаясь, стал тут же вытирать платком лицо, ни сказав при этом ни слова.
Сообразив, что сейчас «довольный клиент» очухается и устроит мне взбучку, я быстро ретировалась и пошла в другую сторону стадиона, все так же предлагая холодный напиток.
Но моя оплошность не осталась не замеченной. За этой картиной со стороны наблюдал Падре Мануэль и как только я отошла на безопасное расстояние, тут же быстрым шагом направился ко мне.
– Я все видел Чолито! Зачем ты так поступила с тем парнем? – догнал меня Падре уже за трибунами.
– С тем индюком? – уточнила я.
– Да, то есть, нет! – осекся священник. – Я говорю о том парне, а не об индюке, как ты его назвала. Говорил тебе тысячу раз…
– Что у меня не рот, а клоака, – перебила его я. – И поэтому я назвала его индюком, а не придурком.
– Милагрос! – закричал Падре и я поняла, что дело плохо, ведь если он и называет меня по имени, то только в очень редких случаях. Неприятных случаях.
– Простите, Падре, но мне надо продавать лимонад, – сказала я и ушла, зазывая покупателей.
* * *
Глория, вернувшись с магазина, где она работала в пол смены, заметила, что я не в духе и предложила пройтись по территории монастыря перед ужином.
Она появилась здесь совсем малюткой, и мы с ней сразу же подружились. С тех самых пор, мы не расстаемся ни на минуту. Все время вместе. Мать отказалась от дочери, а отца Глория не знала совсем. Как я.
Я охотно согласилась на предложение подруги, и мы вышли на улицу.
Глория заметила, как я достала из-под футболки медальон и, конечно, сразу заинтересовалась им, я всегда доставала его, когда мне было грустно или, когда я нервничала. Так я чувствовала, что я не одна, что мама смотрит на меня сверху и оберегает.
– Что это у тебя? – спросила Глория, потянувшись к серебряному медальону.
– Это Святая Дева Соледат.
– Я о такой не слышала. Откуда он у тебя?
– Мне дала его мама.
– Ты же говорила, что у тебя нет мамы. Помнишь, в первый самый день, когда я приехала сюда, ты мне сказала, что ты сирота?
– Мамы есть у всех. Но моя – давно умерла. Меня назвали Милагрос, что в переводе с испанского означает «чудо», потому что моя мама очень болела. То, что я родилась здоровенькой, самое – настоящее чудо! Ее нашли на улице, ей было очень плохо. Но мама все вынесла, пока не родилась я. Никому неизвестно, откуда она пришла.
– А что это за буква? – спросила Глория, перевернув медальон.
– Не знаю, наверное, первая буква ее имени.
– Ты, думаешь, ее могли звать Фернанда? – засмеялась Глория.
– Фернанда?! Нет! Почему Фернанда?! Разве мало имен на букву «Ф». Но, знаешь, все может быть. Я ведь ничего не знаю о своей маме.
– А что ты сделаешь, если однажды столкнешься со своим отцом? – не унималась Глория.
– Сначала вцеплюсь ему в лицо ногтями, а потом сделаю из него отбивную, – сказала я, засунув руки в задние карманы.
– Ладно… – протянула Глория. Такой ответ не устроил ее. – Все равно ты никогда его не найдешь.
– Найду! – возмутилась я. – Я буду много работать и найму лучших детективов. Сотню детективов, а если потребуется, то и тысячу.
* * *
Утром меня разбудил звонкий голос Глории.
– Соня, вставай! Я все купила! Пошли зарабатывать!
Я не сразу поняла, что происходит. Голова была какая-то тяжелая. Вчерашние, тяжелые мысли налили ее свинцом.
Мне стоит меньше думать о вещах, в которых я так мало смыслю!
– Что? Что ты купила? Что делать?!
– Открытки купила! Вставай и пошли!
Несколько дней назад мы, как всегда перед сном, лежали в своих кроватях и мечтали, чем займемся, когда уйдем из монастыря. Отчасти в шутку, отчасти всерьез, я предложила Глории заняться совместным бизнесом – продавать открытки с изображениями святых.
На самом деле, у меня было полно идей, как заработать денег.
Некоторые из них мы пробовали реализовать. Не скажу, что попытки вышли удачными, но… В конце концов, не все сразу!
Видимо, Глория решила не откладывать мое предложение в долгий ящик и с самого утра уже все закупила для нашего нового бизнеса.
Глория стянула с меня одеяло и остатки сна моментально испарились.
Мы наспех собрались и пошли в город. У нас было все. Ну, или почти все… Во-первых, мы хотели продавать открытки. Во-вторых, у нас были сами открытки. А вот как вывести продукт на рынок, или, проще говоря, продать эти самые открытки – мы понятия не имели.
– Видишь, вот эти святые идут нарасхват, – стала вводить я в курс дела Глорию, когда мы переходили дорогу. – Санта Итана – покровитель рабочих людей. Сейчас, когда такая безработица, любой готов купить открытку с его изображением. А вот – Святая Дева Луханская, на ней тоже можно заработать, но не так много. Вот увидишь, я сделаю из тебя торгового агента. Может, мы, и в самом деле, откроем свою печатную фабрику.
– А что мне делать? – приободрилась Глория. – Встать на углу и кричать: «Сеньоры, сеньоры! Открытки, открытки! Покупайте, десять центов за штуку!», так что ли?
– Считай, что тебе повезло, что я твоя подруга. Стой и смотри, как я это буду делать, – сказала я, выплюнув жвачку, направляясь в сторону машин, стоящих на светофоре, Глория же, последовав моей команде, осталась стоять на месте. Наблюдая, как я подхожу к открытым окнам машин и предлагаю открытки, получая взамен деньги. На улице было невыносимое пекло. Увидев высокую клумбу недалеко от тротуара, Глория, разместилась в тени, на ее высоких каменных бортах.
Через двадцать минут, я, оббежав крайний ряд машин, вернулась к подруге с хорошей выручкой.
– Ну, ты даешь! – изумилась Глория.
– Это же я!
Немного отдохнув, мы уже вместе пошли к машинам, стоящим в пробке.
– Сеньор, открыточку? – спросила я, подойдя к красному кабриолету.
И каково же было мое удивление, когда, подняв глаза, я снова увидела мистера «смешную прическу»!
– Опять ты!? – поперхнулась я.
– Чего тебе? – улыбнулся он. – Что-то продаешь?
Этот тип даже не узнал меня. Хотя это и неудивительно! В тот вечер я была в короткой юбке и на каблуках. Эдакая гламурная красотка. Вряд ли он вообще куда-то смотрел, кроме моих ног…
Но, как он мог забыть, тот освежающий лимонад…вероятно, ему напекло голову.
И это, поему то так оскорбило меня.
Со всей силы я треснула по его машине ногой.
* * *
– Милли, почему ты несешься, как сумасшедшая? – запыхалась Глория, догнав меня за углом той улицы, где была пробка.
– Неужели ты не видела, как тот парень кричал на меня? Я пнула его машину и там, скорее всего, останется вмятина.
– Зачем ты сделала это?
– Не знаю, так вышло. Как думаешь, он бежит за нами?
– Не за нами, а за тобой. За тобой, Милли!
Мы зашли в парк.
Темп ходьбы был такой быстрый, что я промокла насквозь.
Крики детей на площадке и лай собак переросли в общий гул в ушах. Голова закружилась.
– Вот ты и попалась! – подкравшись сзади, Иво схватил меня за руку.
– Отпусти! Чего тебе надо?
– Отпусти ее! – вступилась за меня Глория.
– Ты можешь идти, – ответил ей парень с глупым именем. – А с твоей подругой мне надо поговорить.
– Брехливый пес не кусается, иди, – отпустила я подругу.
– Я тебя не боюсь – сказала я разъяренному Иво, а у самой коленки подкашивались от страха.
– Рад слышать. Знаешь, кто ты? Пора бы твоим родителям заняться тобой. Ничего… Сейчас вызовем полицию. Они с тобой разберутся. Ты еще получишь взбучку дома.
– У меня нет родителей, я оборванка, – вырвалось у меня.
На долю секунды Иво замер и посмотрел на меня. Его взгляд немного смягчился. Или мне просто так показалось. Его голубые глаза снова отвлекли меня и спутали мысли… Черт!
– Зачем ты ударила мою машину? – уже более мягким тоном спросил он.
– Я не знаю! – Я действительно не понимала, зачем я это сделала. Мне было стыдно. Меня просто разозлило то, что он не помнит меня.
– Если ты хотела мне что-то продать, как вы все обычно это делаете, – так бы сразу и сказала. Не нужно было пинать мою машину и убегать.
Его голос был ровным, ласковым… В какой-то момент я поняла, что мне нравится, как он говорит, его голос, его голубые, как море на рассвете, глаза… Но тут до меня дошел смысл его слов!
– Что значит «как вы все обычно»?!
– Я говорю о том, что знаю, что вы так зарабатываете – продаете что-то, воруете, для того, чтобы прожить…
Дальше я его уже не слышала. Его слова оглушили меня, будто палкой по голове ударили. Во мне поднялся ураган эмоций – ярость, злость, возмущение! Я потеряла контроль над собой и со всей силы врезала ему между ног!
– Ты можешь называть меня, как угодно, но только не воровкой! Понял? Я не воровка!
– Что ты делаешь?! – сгибаясь от боли, стонал он.
– Ты получил за свои слова! В следующий раз будешь думать, что говоришь!
* * *
Утром Падре попросил меня помочь ему с хором. Женщина заказала мессу в память о своем отце, и чтобы на ней все не уснули, он попросил помощи.
Я быстро почуяла выгодную сделку и сказала, что соглашусь помочь в обмен на то, что Падре возьмет меня в команду по футболу, но когда Падре вышел из себя, то я согласилась помочь ему за так, лишь бы тот успокоился. Все мы знаем, злой Падре – это плохо.
– Кстати, я совсем забыл, – остановил меня Падре, когда я собиралась уходить из часовни. – Возьми вот это. Я нашел тебе работу.
– Что за работа? – удивилась я, рассматривая визитку, которую передал Падре Мануэль.
– Просто работа. Спроси некого сеньора Ди Карло. Он ждет тебя.
* * *
Вечером я, совершенно без сил, развалилась на своей кровати, даже не переодевшись. Уткнувшись в подушку, я старалась собрать разбежавшиеся мысли. Их было очень много. Я думала о том зазнайке, о маме и, конечно, о скором отъезде. Ведь, рано или поздно, Падре найдет для меня место.
Я включила торшер, стоящий на старой прикроватной тумбе, где воспитанники хранят свои вещи и перевернулась на спину, уставившись в потолок. Мягкий оранжевый свет наполнил комнату, сразу сделав ее бедную обстановку немного уютнее. Древний потолок давно растрескался и пожелтел, а обшарпанные стены украшали узоры из трещин.
Что если завтра меня возьмут на работу? Что тогда? Завтра мое первое в жизни собеседование, а я даже не знаю, что мне одеть! Кроме клетчатой рубашки, старых потертых джинсов, бейсбольной кепки и потрепанных кеду меня ничего нет. Но я должна получить эту работу! Иначе это очень огорчит Падре.
– Милли, ты уже спишь? – спросила Глория, войдя в комнату.
– Почти. А что случилось?
– Падре сказал, что завтра у тебя собеседование.
– Да, это так. Я очень боюсь, Глория.
– Чего ты боишься?
– Боюсь завтрашнего дня. Боюсь будущего, которое меня ждет. Раньше я думала, что, как только мне исполнится восемнадцать, я стану монахиней, но сейчас я не уверена, что хочу именно этого. Еще я боюсь, что не понравлюсь этим людям, что они не примут меня на работу Ведь мне столько раз отказывали в работе из-за моей прямолинейности…
– Не бойся, глупышка. Я уверена, что ты понравишься им. Ведь ты, вон какая, хорошенькая! Еще ты очень добрая и искренняя, а это очень ценится. Поэтому не переживай на этот счет. Я буду держать за тебя кулачки.
– Постараюсь. Спокойной ночи!
* * *
Наутро я собралась ехать по адресу на визитке. Падре проводил меня до ворот и настоятельно порекомендовал никого там не оскорблять.
Но Чолито никогда не лезет в драку первая. И если ко мне отнесутся уважительно, то и я в ответ будет очень милой.
– Не могла бы ты надеть что-нибудь… Ну, как бы сказать – смутился священник. – Более женственное…
– А что такое? Когда Вы в последний раз видели женщину в платье? Сейчас женщины ходят в брюках и знаете, почему?
– Почему?
– Это практично, современно и…
– Ужасно! – перебил меня Падре Мануэль. – Нет, прости. Вон твой автобус. Сеньор Ди Карло тебя ждет. Удачи тебе, малышка, – поцеловал он меня в щеку и ушел обратно в монастырь.
На выходе меня перехватила Глория.
– Хорошо, что я тебя застала, – кинулась она на меня. – Я хотела пожелать тебе удачи! Ты не передумала поступать на работу? А?
– Сама не знаю, зависит от того, сколько мне будут платить. А у тебя есть дела?
– Нет.
– Отлично! Идем со мной!
Мы пришли на остановку и стали ждать своего автобуса.
Полный рабочих и бедняков автобус, пришел через двадцать минут.
Зайдя в автобус, я заплатила за проезд, и мы, кое-как, пробрались в конец, чтобы не мешаться на входе.
