Текст книги "Ублюдок, притворись моим парнем… Книга 2"

Автор книги: Екатерина Юдина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

В-третьих, если Леон-Гонтран меня изнасиловал а потом, из-за количества выпитого алкоголя все забыл, как Флавье смог бы мне отправлять сообщения? Если же он все помнил, зачем, спрашивал у друзей про тот вечер? Они же даже не знали, что он уезжал, а так им стало известно о том, что Флавье избил Камиля.

Я все думала и пыталась найти хоть какую-то зацепку на тех фотографиях, в надежде, что она прояснит все мои размышления. Я нашла эту зацепку, но легче мне от этого не стало.

На одной из фотографий я нашла название бара, в котором Флавье со своими друзьями отмечал свой день рождения. Стоило мне вбить это название в поисковик, как я тут же поняла, что бар находился на последнем этаже здания, в котором так же располагался хорошо знакомый мне ресторан. Именно в том ресторане мы с Камилем ужинали двадцать девятого апреля.

У меня голова разрывалась и от жуткой нервозности хотелось кричать. Нет, Флавье точно не насиловал меня. Это невозможно. Но… Он мог быть связанным с тем, кто меня изнасиловал.

  У меня руки тряслись, когда я взяла телефон и набрала номер Флавье.

– Не ожидал, что ты мне позвонишь, – от хриплого голоса Леон-Гонтрана по моей коже побежали мурашки. – Ты решила изменить свое решение? Поздно, Куница.

– Ты это сделал? Или ты как-то связан с тем психопатом? – я нервничала и просто не знала, что говорить. Эти слова первыми слетели с моих губ, но они точно не являлись теми вопросами, с которых следовало начать разговор.

– О чем ты говоришь, Куница?

– Я… Я услышала о том, что двадцать девятого апреля ты избил Камиля. Почему ты это сделал? – я сжала телефон пальцами и потопталась на месте. В тот момент я сожалела о том, что не могла видеть лицо Флавье, ведь только по его голосу вообще ничего нельзя понять.

– Какая тебе разница? – послышался вопрос так остро веющий безразличием.

– Большая! – это слово я нервно прокричала. – Камиль в тот вечер… Из-за него меня…

Я прерывисто дышала и с трудом выговаривала слова. Во мне бесновалось столько эмоций, что даже перед глазами все начало плыть. Глубокий вдох и шумный выдох. Еще никогда в жизни мир вокруг меня не казался таким мрачным, но мне все равно не хотелось верить в то, что Флавье был причастен к тому случаю и, тем более, я отторгала возможность того, что именно он был насильником. Сложно объяснить откуда взялось это чувство. Я же ненавидела Леон-Гонтрана и знала, что он еще тот подонок. Но мне все же не хотелось верить в то, что он способен на настолько низкий поступок.

Позже я возненавидела себя за эти мысли, но в тот момент я украдкой подумала о том, что мне немного импонировала сила Леон-Гонтрана. Этот парень достиг многого и благодаря своему характеру и возможностей, никогда не совершал каких-то низких, подлых поступков. Это удел слабых. Он сильный. Пусть и мудак, но сильный мудак. Он бы не насиловал девушку исподтишка, пользуясь ее полной беззащитностью и не запугивал бы ее потом мерзкими сообщениями. Или все же Флавье это сделал?

– Нам нужно поговорить, – наконец-то сказала я. – Пожалуйста, дай мне возможность нормально поговорить с тобой.

– Что с тобой Куница? Опять пытаешься разыграть спектакль? – поинтересовался Леон-Гонтран ясно слыша мой сиплый голос и учащенное дыхание.

– Нет, я ничего не разыгрываю. Я хочу поговорить с тобой, – я опустилась на край дивана и потерла лицо ладонью. – Давай завтра утром встретимся в какой-нибудь кофейне. Пожалуйста.

Если честно, я пожалела о том, что сразу позвонила Флавье, ведь тогда я пребывала в сумбурном состоянии и даже толком не могла произносить слова. Да и я не понимала, что говорить и какие слова подбирать для ответов. Мне нужно было морально подготовиться к этому разговору и задать вопросы не по телефону, а Леон-Гонтрану в лицо.

– Хорошо, Куница. Давай поговорим, – спустя несколько секунд  молчания согласился Флавье.

Тогда мы договорились встретиться утром следующего дня в довольно популярной кофейне.

– Куница, это даже похоже на свидание, – послышался ироничный смешок. – Может, в таком случае мы поговорить после свидания? У нас получится очень хороший разговор, если во время него мой член будет глубоко в тебе.

– Озабоченный, – я фыркнула и отключила звонок. Почему-то к окончанию разговора с Флавье я даже успокоилась немного.

***

Весь вечер я думала о том, что же буду говорить Флавье и какими словами у меня получится выведать у него правду. О том, что мне делать после разговора я толком не понимала. В худшем случае мне следовало опять убегать. На хорошее окончание разговора я почему-то даже не рассчитывала.

Время уже близилось к полночи и я решила попросить у Оливии немного снотворного, чтобы хоть немного поспать. А то мое бодрствование привело к тому, что  я взяла тетрадь и записала туда все, что касалось изнасилования. На тех чистых листах, я подрагивающей рукой написала про Камиля, ресторан и само изнасилование. В тетради было почти все. Мои переживания и догадки. Писала я это для того, чтобы привести мысли в порядок и успокоиться перед разговором с Флавье и это сработало. Мне полегчало.

Когда я все дописала, положила тетрадь в свою сумку, ведь мне не хотелось, чтобы эти записи увидела Оливия.

В ту ночь я все же выпила снотворное и меня начало клонить в сон. Да, я хотела этой сонливости, но уже вскоре она стала серьезной проблемой. Оливия почти в час ночи захотела чего-нибудь поесть и полезла на столешницу, чтобы поискать на верхних полках шкафчика хлопья. Я не знаю, как она упала. Когда я услышала грохот и забежала на кухню, Оливия уже лежала на полу и болезненно мычала, прижимая к груди руку с несколькими сломанными пальцами. Кажется, она еще и лодыжку сильно повредила.

Мы мгновенно вызвали скорую, но слишком быстро моей подруге не помогли. Как и ожидалось, неотложка это сущий Ад. Шумный коридор, огромное количество людей и снотворное уже нещадно тянуло ко сну. Но я старалась держаться бодро, чтобы поддержать подругу и лишь когда ее принял врач, я решила отойти, чтобы поискать автомат с кофе.

Кофе я купила, но он мне совершенно не помог. Я лишь на три минуты присела на скамейку в пустующем коридоре второго этажа, чтобы немного отдохнуть, но, в итоге заснула.

Проснулась я через два часа, после чего в ужасе спрыгнула со скамейки и побежала искать подругу. Оказалось, что ей уже покрыли гипсом руку, но на всякий случай врач решил оставить Оливию в больнице. Она еще головой ударилась и было подозрение на сотрясение. Именно поэтому обратно я возвращалась одна.

Честно, я была жутко сонная и растрепанная, поэтому только в машине поняла, что одежда у меня слишком сильно помялась и на мне она выглядела как-то неаккуратно. Правда, у меня не было никаких сил поправлять смятую ткань. Какая разница, как я выглядела?

Я отдала смятые купюры таксисту и буквально выползла из машины, после чего поплелась к зданию, в котором жила Оливия. Еще была ночь и ближайшие фонари не горели. Да и я не оглядывалась по сторонам, ведь моя голова была опущена из-за усталости. Но, как только я подошла ближе к дому, особенно сильно ощутила запах горького сигаретного дыма, смешанного с ментолом.

Именно запах хорошо знакомых сигарет взбудоражил меня, из-за чего я тут же подняла голову и встретилась взглядом с Флавье.

В том полумраке я не могла хорошо рассмотреть Леон-Гонтрана, но поняла, что одет он был так, словно еще какое-то время назад парень спал, но почему-то резко подорвался с кровати и одел первое, что попалось под руку, после чего приехал сюда. На нем даже не было футболки. Только черные джинсы и расстегнутая куртка с приподнятыми вверх рукавами. Волосы растрепанные и на земле рядом с Леон-Гонтраном виднелось множество окурков.

К сожалению, я не смогла разглядеть лицо парня, но почувствовала, что от него исходило нечто страшное. То, от чего у меня по спине пробежал холодок и в голове зазвучала паника.

– Ну что, нагулялась, шалава? – поинтересовался Леон-Гонтран. Он сделал несколько шагов в мою сторону, после чего скользнул по моей одежде злым взглядом и оскалился. – Нравится за моей спиной раздвигать ноги перед другими парнями?

– Что? – я вообще не ожидала увидеть Леон-Гонтрана рядом с домом Оливии, из-за чего жутко растерялась и не сразу расслышала слова парня, но с лихвой почувствовала, как  он намотал мои волосы на свой кулак и с силой дернул за них. Жутко больно. Практически невыносимо.

Флавье больше ничего не говорил. Очень злой и несдержанный, он повел меня к своей машине. Я, вырывалась, спотыкалась, падала и кричала, но освободиться не смогла. Руки Леон-Гонтарна уже тогда делали мне больно, но это были сущие пустяки, по сравнению с тем, что парень намеревался со мной сделать той ночью.

Глава 4

Бывает такое, что какой-то определенный отрывок времени отпечатывается в памяти намного сильнее, чем другие, ведь нам свойственно запоминать то, что особенно сильно всколыхнуло сознание и принесло за собой беснующиеся вспышки эмоций. Таким отрывком для меня стала та ночь. Да, ее я никогда не забуду.

Я прекрасно ощутила гнев Флавье и с лихвой почувствовала на себе его пренебрежение. Он грубо довел меня до Гелендвагена словно я была какой-то ненужной марионеткой, над целостностью которой Флавье уже не заморачивался, после чего кинул меня на заднее сиденье своей машины и привязал запястья к подлокотнику, чем-то очень похожим на шнур от зарядки.

– Да что с тобой происходит? Что ты собираешься делать? Развяжи… – я ошарашенно прошипела эти слова и начала дергать за шнур, но от этого он лишь сильнее впился в мои запястья.

– Твоя обязанность не разговаривать, а в рот брать и ноги раздвигать, – Леон-Гонтран с грохотом закрыл за собой дверь машины. – Сейчас я проверю, как ты с этим справляешься.

– Что? – с моих губ сорвался писк и в груди затлел страх. Я не понимала, что происходило и я совершенно не знала, как реагировать на слова Флавье.

– Я говорю, что ты шалава. Ты же спишь со всеми подряд, – Леон-Гонтран резко вывернул руль и от того, что машина внезапно вильнула, я любом ударилась о стекло.

– Я не сплю со всеми!.. – я закричала и прищурила глаза от того, что лоб обожгло болью. Из-за этого думать стало еще сложнее.

– Да, я заметил. Ты давала всем кроме меня. И почему же? – краем глаза я заметила, что Флавье до побелевших костяшек сжимал руль. – Ну, да, шалавы же не дают бесплатно. И какие расценки? Двадцать евро за всю ночь? Ты же больше не стоишь.

– Прекрати! – я резко качнула головой, ощущая, как слова парня не только резанули по ушам, но и пробрались внутрь сознания, распространяя там очень неприятные эмоции. – Успокойся. Пожалуйста, останови машину и давай нормально поговорим.

– Зачем мне разговаривать с дешевой шлюхой? – я не видела лица Флавье, но мне показалось, что в тот момент он скривил губы. – Я хочу тебя как следует отодрать, а не разговаривать. Только для этого ты и пригодишься.

Уже тогда я стала замечать, что Флавье заменил привычное «Куница» на «шалава» и «шлюха». При этом, даже его отношение ко мне значительно поменялось. Да, я раньше считала, что он относился ко мне не особо мягко, но в ту ночь я поняла насколько сильно недооценивала грубость Леон-Гонтрана. Он называл меня грязной шлюхой и относился ко мне соответствующе.

Я понимала, что Флавье не собирался со мной разговаривать, поэтому, когда Гелендваген остановился и парень выволок меня из машины, я начала кричать и просить о помощи. Леон-Гонтран не пытался закрывать мне рот, поэтому моя мольба была слышна на всю улицу, но все равно на помощь никто не пришел.

Уже хорошо знакомый мне подъезд, лифт, квартира. В одной из комнат горел свет, поэтому у меня была возможность, хоть немного рассмотреть место, где жил Флавье, но паника не давала это сделать. В тот момент я видела только Леон-Гонтрана. Жуткую мрачность на его лице и злость беснующуюся в серых глазах. Да, разозлить Флавье – все равно, что вывести из себя самого Дьявола. Хотя, я не понимала, что сделала не так, ведь тогда по телефону мы более-менее спокойно поговорили. Что изменилось? Почему внезапно этот Дьявол так остро захотел утащить меня в свой Ад, для того чтобы продемонстрировать мне свои пытки?

Плечо обожгло болью, когда Флавье дернул за него и повел меня дальше по коридору. С резким хлопком была раскрыта дверь, после чего парень толкнул меня и я рухнула на пол, ощутимо ударившись плечом о холодную плитку.

– Раздевайся, – послышалось гневный голос парня. Щелкнул включатель и комнату залил яркий свет, от которого я тут же прищурилась.

Естественно, я не спешила выполнять приказ Леон-Гонтрана. Более того, я вообще не хотела расставаться со своей одеждой, поэтому отползла в сторону, но почти сразу уперлась спиной во что-то твердое и холодное. Лишь спустя несколько секунд я привыкла к свету и поняла, что находилась в ванной комнате, а за моей спиной располагалась покрытая плиткой боковая стена.

Неожиданно Леон-Гонтран сел рядом со мной и одной рукой сцепил оба мои запястья за спиной, после чего пальцами второй ладони сжал мои волосы и заставил меня наклониться вперед. Жутко неудобная поза и почти невыносимая, тупая боль в пояснице и коленях.

– Мне больно… Отпусти… – я сдавленно зашипела и прислонилась лбом к полу.

– А ты привыкла к нежности? – Флавье скривил губы в раздраженном оскале и вновь толкнул меня к стене. – Неужели к такой давалке как ты кто-то был нежен?

Я уже давно начала испытывать к Флавье ненависть, но в ту ночь это чувство очень быстро стало разгораться. Оно словно пожар, в который Леон-Гонтран кидал уголь, жгло изнутри и постепенно становилось сильнее страха, ведь каждое слово этого парня было хуже любого смертельного яда.

– Какой же ты подонок, – я качнула головой и еле слышно прошептала эти слова. – Ненавижу тебя.

– Мне и ненужно, чтобы меня любила шлюха вроде тебя, – Леон-Гонтран улыбнулся, так, словно я сказала что-то смешное.

Флавье не любил повторять дважды. И, тем более, он не просил и не уговаривал. Подобное не в его характере, ведь этот подонок из тех, кто просто делал то, что хотелось. Поэтому уже в следующую секунду он начал просто срывать с меня одежду. И, честно, это было больно. Ткань на швах порвалась и пуговицы, ранее пришитые к моей блузке, разлетелись в разные стороны.

Я пыталась остановить Леон-Гонтрана, но он, вообще не обращая внимания на мое сопротивление, без особого труда сорвал мою блузку, джинсы, а потом и нижнее белье. Тогда, будучи обнаженной перед Флавье, я ощутила себя в разы уязвимее из-за чего возникло острое желание прикрыться и спрятаться от его жуткого взгляда, которым парень скользнул по мне.

Резким движением я потянулась за полотенцем, но Леон-Гонтран перехватил мою руку, после чего мои запястья прижал своими ладонями к плитке по обе стороны от моей головы.

В тот момент он был так близко. Возвышался надо мной, вновь причинял боль, с неконтролируемой силой сдавливая мои запястья, и своим телом прижимал к стене. Я чувствовала, жар исходящий от обнаженного торса Леон-Гонтрана и то как он вздымался от размеренного дыхания, но почему-то не хотела поднимать голову. Наверное, я просто боялась в очередной раз посмотреть в глаза Флавье, ведь именно в них отображался весь гнев парня. Пока я не видела той злости, в своем сознании, преуменьшала ее. Я все хотела думать, что все не так плохо, но нет, все было куда хуже.

Леон-Гонтран приподнял меня за талию и грубо поставил в ванную, после чего провернул кран. Из душа хлынула ледяная вода, от которой я тут же вздрогнула и попыталась отойти в сторону, но спиной уперлась в торс парня. А я и не заметила, что он тоже встал под душ, чтобы не дать мне уйти. На тот момент Флавье уже снял с себя кожаную куртку, но все еще оставался в джинсах, ткань которых мгновенно промокла.

– Черт, и почему именно такая грязная шлюха как ты?.. – эти слова Флавье были тихими и приглушенными шумом воды, но безмерно жгучими и пропитанными гневом.

Уже в следующее мгновение Леон-Гонтран одной рукой сжал мою шею, из-за чего мне стало невыносимо сложно дышать, а второй что-то вылил на мои плечи, шею и грудь. Лишь по запаху я поняла, что это гель для душа. При чем, скорее всего, Флавье вылил на меня почти полную бутылку. А потом еще одну и еще одну. Столько пены я ни разу в жизни не видела.

– Зачем ты это делаешь? Отпусти, – я прокричала эти слова, отворачиваясь в сторону, чтобы вода не попадала на лицо.

Та ночь для меня стала одним сплошным куском недоумения, страха и жгучей злости. Я вообще не понимала, что нашло на Флавье и, тем более, мне было неясно почему он так вел себя. Создавалось впечатление, будто Леон-Гонтран мною брезговал и, более того, я его очень сильно раздражала. Но, в таком случае, почему он привез меня к себе? Почему прикасался к той, которой пренебрегал?

Это было невыносимо. Ледяная вода жгла кожу и, попадая на лицо, не давала нормально дышать. Я все еще пыталась убежать или хотя бы дотянуться до крана в надежде прокрутить его, но Флавье вновь намотал мои волосы на свой массивный кулак из-за чего я не могла сдвинуться с места.

– Ты ублюдок! Ненормальный! – я уже перешла на гневные ругательства и во весь голос проклинала Леон-Гонтрана. Он на это отреагировал вполне ожидаемо – просто проигнорировал, так словно я вообще ничего не говорила. Зато, уже вскоре, мою попу обожгло от того, с какой силой Флавье опустил на нее свою ладонь. Очень сильный и болезненный шлепок.

Его поведение вновь изменилось. Ладонь Флавье скользнула по моему телу, довольно грубо оглаживая грудь и постепенно спускаясь ниже. Очередной шлепок и боль. Леон-Гонтран заставил меня прогнуться в спине и притянул ближе из-за чего я почувствовала за грубой тканью его мокрых джинс что-то очень твердое. Естественно, я сразу же поняла, что это было, из-за чего в груди в очередной раз кольнуло от страха.

Мое сопротивление ни к чему не привело, но, неожиданно парень сам меня отпустил и только тогда я поняла насколько сильно ослабла, ведь сразу же упала на колени, не в силах стоять на ногах. Лишь каким-то чудом я дотянулась до крана и выключила воду, после чего краем глаза заметила, как Леон-Гонтран снял ремень со своих джинс.

– Ты помнишь, что я говорил о наказании, которое ты получишь, если без моего разрешения пойдешь шляться непонятно где? – поинтересовался Леон-Гонтран.

Естественно я помнила о том наказании. Его я считала диким, поскольку я не принадлежала Флавье и он совершенно не имел права меня наказывать за какие-либо проступки. Тем более, таким жестким образом. Но, скорее всего, наши взгляды в этой ситуации значительно различались и Леон-Гонтран как раз считал меня своей собственностью, с которой он мог делать все, что вздумается.

– Ты не имеешь права, – я лихорадочно замотала головой и попыталась встать на ноги, но поскользнулась на мокрой поверхности и вновь рухнула вниз. Наверное, выглядела я жалко. Мокрая и растерянная. Глубоко в душе я понимала, что Флавье уже не остановить, но моя ненависть к этому парню просто не позволила бы просто так сдаться из-за чего я собиралась до самого конца сопротивляться.

– В ту ночь я слишком слабо наказал тебя и вот ты опять начала плохо себя вести, – Флавье смерил меня острым взглядом и сложил ремень вдвое. – Сегодня я эту ошибку не повторю, но ремень, пожалуй, отложу на некоторое время. Сейчас мне хочется не этого, – Леон-Гонтран откинул в сторону ремень, после чего вновь обернулся ко мне. – Тем более, секс тоже можно использовать как наказание для тебя.

Близость с этим садистом меня и так чертовски пугала, а, учитывая то, что он намеренно собирался во время этой близости меня наказывать, вырисовывалась совершенно не радостная картина.

Мне вновь захотелось попытаться нормально поговорить с Флавье, но, с другой стороны, у меня так и чесался язык вновь высказать в его сторону несколько ругательств. Впрочем, я так и не успела понять, что мне стоило говорить, ведь уже вскоре все слова просто выветрились из моей головы. Леон-Гонтран расстегнул молнию на джинсах и скинул с себя остатки одежды. Теперь, когда тело парня ничто не прикрывало, была особо видна его мощь и идеальность мускул. Да, выглядел Леон-Гонтран так, что глаза против воли сами скользили по его телу, но мне стало не по себе. Я боялась того, что должно было случиться.

Именно в тот момент, когда Флавье разделся, мои нервы обожгло, что дало мне сил, смешанных с адерналином. Именно благодаря этому я резко поднялась на ноги и тут же перепрыгнула через бортик ванной. Одной рукой я схватила полотенце, а второй толкнула дверь, после чего выбежала в коридор. Это была моя последняя попытка к бегству и она потерпела неудачу в тот момент, когда я неправильно сориентировалась в квартире Леон-Гонтрана и вместо того, чтобы выбежать в прихожую, забежала в его спальню. В ней, как и в прихожей, горел тусклый свет. Да и двери были похожими.

– Похвальное рвение, – Флавье неторопливо зашел в спальню и саркастично улыбнулся, явно намекая на то, с какой скоростью я забежала в эту комнату.

– Леон-Гонтран, послушай, это зашло слишком далеко, – я выставила руки вперед, хотя в тот же момент мне хотелось ими прикрыться. В отличие от Флавье, я, будучи обнаженной, не чувствовала себя настолько же уверенной, как и в одежде. – Остановись. Не делай этого.

– Остановиться? – Флавье наклонил голову набок. – Нет, я и так слишком долго ждал.

Сердце билось прерывисто и нервы жгло, поэтому двигалась я как-то заторможено и даже пискнуть не успела, когда парень перекинул меня через свое плечо, словно я ничего не весила и отнес к кровати, после чего бросил на нее. Я подпрыгнула на матрасе и чуть не упала на пол.

Судя по тому, что одеяло лежало около края кровати, а одна из подушек была смятой, до того как приехать ко мне, Флавье действительно спал. В прочем, одеяло и подушки Леон-Гонтран уже вскоре скинул на пол, а меня притянул к изголовью.

Я изо всех сил вырывалась, кричала, била кулаками в торс парня, и царапала его короткими ногтями, но он все равно будто вообще не замечая моего сопротивления, довольно жестко поставил меня на колени, после чего с силой надавил на плечо, таким образом заставляя мою голову опуститься вниз и лбом прижаться к матрасу. Флавье завел мои руки назад, заставил выпрямить их и поднять вверх, после чего он чем-то привязал мои запястья к самому верху изголовья кровати. Пожалуй, из всех поз, в которые меня ранее ставил Флавье эта была одной из самых неудобных.

– Садист. Изверг! Да тебя нужно держать в изоляции и не подпускать к нормальным людям, – я негодовала и свою злость старалась высказать хотя бы с помощью таких выкрикиваний, ведь физически сопротивляться больше не могла. Из-за того, что Флавье связал мои руки таким образом, я даже не имела возможности выпрямиться, ведь любое движение влекло за собой далеко не самые приятные ощущения. Поэтому я так и стояла на коленях с опущенной вниз головой и привязанными к верху руками.

– Нормальных людей не существует, – позади меня раздался ровный голос Флавье, слегка утяжеленный хриплыми нотами. Парень вновь с суровой силой шлепнул меня по попе и обеими ладонями прошелся по телу.

Я все ждала, когда во мне проснется приступ паники, который я испытала в Гелендвагене, но подобной истерики больше не было. Да и эмоции разнились. В руках того психопата я остро ощущала обреченность, а Леон-Гонтран вызывал у меня совершенно другие эмоции. Это сложно описать. Флавье будто бы жестко подчинял, из-за чего я злилась и неминуемо испытывала страх, но не чувствовала той липкой обреченности. Почему? Я не знала. Вернее, не могла этого понять, но, конечно, очень сильно хотела остановить парня.

– Какой же ты мудак, – я вскрикнула и пробормотала эти слова, когда Флавье силой заставил меня прогнуться в пояснице. – И часто ты насилуешь девушек? Никто по своей воле спать с тобой не хочет, вот ты и принуждаешь? – зачем я говорила эти слова? Этого я тоже не знаю. Наверное, лучше было бы замолчать и не злить еще сильнее Леон-Гонтрана, но я так сильно нервничала, что просто не могла уследить за своим языком.

– Ты не девушка. Ты шалава, – я не видела лица Флавье, но услышала в его голосе раздражение. – Шалава, которая уже почти месяц мне мозг выносит.

– Так не трогал бы меня, раз я мозг тебе выношу, – я прошипела эти слова, хотя мысленно у самой себя поинтересовалась, когда это я мозг ему выносила? Да, было несколько раздражающих для Флавье моментов, но не более того. – Я же в последнее время только и пытаюсь, что отстраниться от тебя! Разве это не хорошо для тебя? Я же больше не буду тебя раздражать…

– Я же сказал, что ты мне нужна не для того, чтобы разговаривать, – Леон-Гонтран ненадолго отстранился и я услышала, как открылась прикроватная тумбочка и что-то зашуршало. С огромным трудом я повернула голову и увидела, что Флавье открывал упаковку от презерватива.

Я предполагала, что Флавье предпочитал не просто обычный секс. Ему нравилось подчинять и вести извращенные, грубые игры с девушками, но в ту ночь, он решил перейти сразу к делу.

В тот момент, когда Леон-Гонтран вновь оказался позади меня и его руки легли на мою поясницу, заставляя еще сильнее прогнуться, я подумала о том, что мне ужасно не везло. Первый раз был с каким-то психопатом, а второй с садистом. Хотя, все эти размышления были сущей нелепостью, которую я использовала для того, чтобы отвлечься, ведь, несмотря на то, что я не видела Флавье, против воли прислушивалась к каждому его движению и вздрагивала от любого его прикосновения. Уже вскоре он должен был взять меня и от понимания этого я жутко нервничала.

Леон-Гонтран больше не медлил. Сжимая мою попу ладонями, он сделал первое резкое движение и начал входить в меня. Такая невыносимая боль и жутко непривычное ощущение. Эти грубые движения, с которыми Флавье все глубже входил внутрь, вызывали у меня крупную дрожь и срывали с губ болезненные стоны. В тот момент мне стало еще более страшно.

Я подумала, что чудо существует, ведь Флавье внезапно остановился. Он склонился надо мной и прислонился своим лбом к моему плечу, после чего прошептал непонятные для меня слова.

– Не может быть, – хриплый, практически неразличимый шепот послышался над моим ухом.

Неожиданно для меня Леон-Гонтран развязал мои руки. Нет, он не собирался меня отпускать. Парень просто перевернул меня на спину, после чего раздвинул мне ноги и, придерживая их под коленями, вновь вошел.

В прежней позе мне было жутко неудобно и больно, но я предпочла бы до конца быть к Флавье спиной, ведь теперь, во время того, как парень продолжал грубо входить в меня, я его видела и это вызывало совершенно другие эмоции и ощущения.

Этот период ночи я помнила плохо, ведь Леон-Гонтран делал со мной то, от чего эмоции сплетались с мыслями и плавились, оставляя в голове кромешную пустоту. В моей памяти хорошо отобразился лишь жар, который уже вскоре захватил все тело и унял боль. Чувство наполненности и распирания, возникшее в тот момент, когда Леон-Гонтран был во мне, так сильно веяло какой-то очень непривычной мне завершенностью.

В ту ночь Флавье два раза довел меня до грани и оба раза я полностью терялась в ощущениях из-за чего сквозь стоны просила парня остановиться, ведь понимала, что больше не выдержу, но он и дальше продолжал входить в меня глубоко, вновь вызывая сильный трепет во всем теле. Когда он закончил, я уже была без сил и практически вообще не соображала, но следующие слова Флавье я расслышала хорошо.

Парень тогда оттолкнул меня, из-за чего я упала на кровать, словно безвольная кукла, а он сам куда-то ненадолго ушел. Когда Флавье вернулся, он сел на кресло и подкурил сигарету.

– Почему ты не сказала, что девственница? – поинтересовался парень, сделав первую глубокую тягу. – Вернее, как так получилось, что ты шляешься со всякими парнями, но до меня тебя еще никто не ебал? Говоришь всем, что лапать можно, а вставлять нельзя?

– Что? – я оперлась на подрагивающие руки и приподнялась. – О чем ты говоришь? Я не девственница, – Флавье меня изнасиловал и еще кидал издевки этими словами, из-за чего, вопреки моему измотанному состоянию, я вновь начала сильно злиться и мысленно проклинать этого подонка. Как же сильно я его ненавидела. Вот всей душой презирала и больше всего на свете хотела больше никогда его не видеть.

– Ты думаешь я не пойму, когда девушка девственница? Я тебе сегодня целку сбил – Леон-Гонтран наклонил голову набок и вновь поднес к губам сигарету. – Правда, я не понимаю, какой тебе смысл врать об этом.

Я прикусила губу и качнула головой. Спорить с Флавье я не хотела. Более того, я не желала его видеть и, тем более, находиться в квартире Леон-Гонтрана. Да, нам было о чем поговорить. Например, о том, почему он избил Камиля, но все это мне уже казалось не важным. В тот момент я ощущала себя такой никчемной и попользованной, что единственным моим желанием было просто уехать к себе и ближайшее время не выходить из общежития.

– Думай, что хочешь, – я фыркнула и села на край кровати, краем глаза замечая на простыне несколько капель крови. Это кольнуло сознание и взбудоражило мысли, но не изменило мое желание поскорее покинуть эту квартиру. – Ты получил то, что хотел. Больше не подходи ко мне, – когда я говорила эти слова, меня буквально трясло, но я почему-то не смотрела на Леон-Гонтрана, хоть и чувствовала его взгляд на себе.

– Куда ты собралась? – поинтересовался парень, когда я встала с кровати. – Я еще не получил то, что хотел. В ближайшие дни ты из этой квартиры не выйдешь.

– Ты с ума сошел? – я замерла на месте и на ватных ногах повернулась к парню. Да мне и одного раза с головой хватило о каких нескольких днях он говорил?

– То, что я у тебя первый, ничего не меняет, – сказал Флавье, струсив пепел с сигареты в пепельницу. – Ты принадлежишь мне, но в последнее время, ты бегала от одного парня к другому. Стоит мне только отвернуться, как ты опять будешь с кем-то другим. За эти пару дней я сделаю так, что ты ни на кого другого и посмотреть не сможешь. А если после этого увижу тебя с другим, будь уверена, пущу по кругу.

Я не помнила дословно эти фразы Флавье, но у меня в памяти отчетливо отобразилось то, как во время этого разговора с Леон-Гонтраном, уровень моей ненависти к этому подонку начал значительно возрастать. Кажется, я сказала ему что-то едкое, после чего развернулась и пошла в сторону ванной комнаты.

– Мне нужно принять душ, – сказала я Флавье, чтобы он не шел за мной. На самом деле, я намеревалась забрать свою одежду, которая все еще лежала в ванной комнате и попытаться убежать, но, чтобы усыпить бдительность Леон-Гонтрана, я все же включила воду и, пользуясь случаем, быстро помылась.