Текст книги "Среди них скрывается монстр... Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Екатерина Юдина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Шаг третий...
Заходя в мастерскую, я чувствовала жуткую неловкость и даже пальцы слегка подрагивали, когда я проворачивала ключ в замке. Это место отталкивало, но, в тот же момент, казалось невероятно родным и любимым. Многих вещей я не помнила, поэтому, неторопливо расхаживая по комнатам, с любопытством рассматривала свою мастерскую, особое внимание, уделяя картинам. Некоторые из них выпали из моей памяти и, среди этих работ, было несколько пока что еще не законченных. Стоя перед ними, я долго водила указательным пальцем по засохшей масляной краске, пытаясь понять, о чем я думала пока писала их. Каждая картина, это определенная мысль, идея и настроение. Пытаясь проникнуться ими, я надеялась вспомнить хотя бы, что-нибудь, но все мои попытки оказались более чем провальными. Эти картины были для меня чужими, но, вопреки всему, мне хотелось закончить их и подарить этим работам целостность завершения. Хотя, к сожалению, я пока что была лишена достаточного количества времени для этого.
Поскольку у меня больше не было галереи, Гросье предложила сделать офис в моей мастерской. Это было временное решение проблемы, но я всерьез задумалась над тем, что это более чем отличная идея. Не было смысла тратить лишние деньги на съем офиса и, на данном этапе, намного легче сосредоточить всю работу в одном месте. Поэтому, на следующий день, я с Гросье приехали в мастерскую и пока я задумчиво рассматривала свои вещи, женщина ходила за мной, думая над тем, какую комнату можно взять под офис.
– Тут нужно сделать уборку, – изрекла Гросье, проводя пальцем по поверхности журнального столика, на котором, толстым слоем, виднелась пыль. Я с ней согласилась, так как помещение, действительно, выглядело весьма грязным. К счастью, Мадлен догадалась выбросить все продукты, иначе бы в кухне, возможно, уже бы неприятно воняло простроченной едой.
Поскольку мастерская всегда являлась для меня святым местом, я наотрез оказалась вызывать сюда уборщицу. Пусть это прозвучит и странно, но в этом помещении витала определенная атмосфера теплоты и творчества, а приход незнакомого человека, мог нарушить ее. В принципе, Гросье сейчас тоже была для меня чужим человеком, но с ней как-то легко и беззаботно, поэтому эту женщину я без проблем впустила в свою святыню и согласилась принять ее помощь с уборкой.
Гросье вскоре ушла, но, вечером, вы вновь встретились с ней около мастерской уже со сменной одеждой, которую было не жалко запачкать при приведении этого помещения в порядок. Немного позже явилась Мадлен. Сестра весело улыбнулась нам и дала мне и Гросье по чашке тыквенного латте, которые она купила по дороге сюда. Ну а дальше, включив музыку, мы втроем принялись за уборку. Пока Гросье вытирала пыль, Мадлен раскладывала вещи, а я перебирала картины. Вернее, я пыталась этим заниматься, ведь одной рукой не так уж и легко что-либо делать. Но, когда женщина собралась передвигать диван, я, не раздумывая, ринулась ей помогать, вот только сестра меня тут же остановила.
– Клоди, ты с ума сошла? Беременным запрещена такая нагрузка, – укоризненно сказала Мадлен, собираясь вместо меня, помочь Гросье с диваном.
– Ты беременна? – женщина округлила глаза и сдвинула свои пушистые брови на переносице. Получилось весьма забавное выражение лица.
– Ну да, – я немного недоуменно кивнула, так как думала, что Мадлен уже сказала Гросье о том, что я беременна. Но, судя по ошарашенности Гросье, она об этом все еще не знала.
– От кого? – так же удивленно поинтересовалась женщина, упираясь руками о спинку дивана. Я немного скривилась, так как не любила этот вопрос, но уже вскоре опять разгладила черты своего лица, при этом глубоко вздохнув. Мне стоило привыкнуть к тому, что меня постоянно будут спрашивать об этом.
– Я не знаю, – я пожала плечами и чтобы немного отвлечься, схватила правой рукой тряпку и начала протирать ею уже чистые полки книжного шкафа. – У меня же память пропала и я даже предположить не могу от кого я беременна, – для себя я решила, что, в будущем, подумаю, как отвечать на этот вопрос, а то пока что мой ответ звучал так, будто я просто нагуляла этого ребенка. Хотя, такого варианта тоже исключать нельзя. Он очень маловероятен, но, все равно, возможен.
– Может это от того парня… – сказала Гросье совсем тихо, будто обращаясь к самой себе. Она задумчиво почесала указательным пальцем щеку и посмотрела куда-то в сторону, будто пытаясь что-то вспомнить.
– От того парня? – я тут же забыла про тряпку в своей руке и сделала пару шагов к женщине, пока не уперлась коленкой в диван, стоящий между нами. – Вы знаете с кем я встречалась?
– Нет, этого я не знаю, – женщина помотала головой в отрицательном жесте. – Ты рассказывала, что в кого-то влюбилась, но не говорила в кого именно.
Оставшееся время уборки, я заперлась в собственных мыслях, думая об этом парне и через некоторое время пришла к выводу, что точно не хочу его искать, ведь почему-то была уверена в том, что моя любовь была невзаимной и он лишь воспользовался мной. Тем более, я уже привыкла к мысли, что буду сама воспитывать этого ребенка, по возможности, рассчитывая лишь на себя и не прося помощи у посторонних людей, поэтому, отца моего будущего ребенка, рассматривала лишь, как возможную проблему. Наверное, мне стоило придумать какую-то легенду о парне, с которым я встречалась, но мы разошлись, поскольку ему нужно было уезжать в другую страну. Он знает о ребенке, но не имеет возможности воспитывать его вместе со мной. Дурацкая и все еще не до конца продуманная легенда, но это могло значительно облегчить мне жизнь и, отсеять того парня, даже если он появится на горизонте.
Уборку мы закончили ближе к ночи и, по какой-то причине, Гросье решила, что свое рабочее место устроит на кухне. То есть, она для этого себе присмотрела свободный угол, намереваясь привезти туда небольшой диванчик и стол. Гостиная так и осталась моей комнатой для написания картин, а свободную комнату, которую я прежде предлагала Гросье, женщина предложила переделать под комнату отдыха, чтобы я там могла отдыхать, если устану за работой. Зная свою склонность к лентяйству, я сразу же согласилась.
Выходя из мастерской, Гросье сказала, чтобы завтра утром, ровно в девять, я опять пришла сюда, так как именно в это время начинается наш рабочий день и нам стоит уже начать обсуждать наши дальнейшие действия.
***
Как мы и договорились, я в девять подъехала к мастерской, решив все же вызвать такси, поскольку с собой везла огромную сумку, в которую я положила кое какую одежду, еду, плед и подушку. Привыкнув спать чуть ли не до обеда, я еле встала в семь утра и решила, что для более продуктивной работы, мне нужна будет домашняя обстановка. Поэтому, зайдя с Гросье в мастерскую, я сразу же переоделась и, сев на диван, укуталась в плед, после чего, поедая яблоки, которые мне принесла женщина, наблюдала за тем, как она раскладывает свои вещи.
Гросье к работе подошла со всей серьезностью и даже притащила какую-то доску с белой поверхностью. Взяв в руку маркер, она стала около нее и стала мне объяснять, что и к чему.
– В общем, дела у нас обстоят не самым лучшим образом, – изрекла Гросье, разводя руками в стороны. – Знаешь ты или нет, но ходят слухи, что ты сама разорвала контракт с «Алтитюд».
– Что? С чего появились такие дурацкие слухи? – я чуть не подавилась яблоком, услышав слова женщины.
– Не знаю, но я этому не удивилась, – Гросье безразлично пожала плечами, таким образом показывая, что к этому она относится вполне спокойно. – Слухи возникают из воздуха и разносятся хуже вируса. Пока что они только вредят нам, поскольку, многие считают тебя избалованной девчонкой, решившей, что ты лучше тех, кто дал тебе путевку в мир искусства. Поэтому и спонсора мы найти не сможем. В кругу художников, тебя теперь не очень любят. Но и опровергнуть эти слухи мы не можем, поскольку, подозреваю, что это сможет вызвать только новую волну недоразумения.
– И что мне делать? Молчать? Меня сейчас поливают грязью, а я буду тихо сидеть? – возмутилась я, скидывая с плеч плед. Домашний уют тут же рассеялся и на его месте возникло жгучее негодование. Как же я возненавидела всех этих людей, любящих своими злыми словами, втаптывать других в болото.
– К сожалению, нам пока что ничего другого не остается, – сказала Гросье слегка наклонив голову. Она отошла от доски и села на другой конец дивана. – Сейчас слухи уже поутихли и для многих ты стала неинтересна, но в памяти этих людей ты осталась капризной девчонкой. Если ты сейчас появишься в высшем обществе и расскажешь, что «Алтитюд» сами разорвали с тобой контракт, на это практически никто не обратит внимания. А все потому, что, опять-таки, ты им больше неинтересна, из-за того, что твоя популярность пошла на спад. Поэтому, нам нужен резкий взлет твоей популярности, чтобы каждый из тех, кто осуждал тебя, услышал твою историю и узнал, как на самом деле организация поступила с тобой. Таким образом, мы отомстим «Алтитюд» значительно подпортив их репутацию и продвинем тебя, как художника.
– В таком случае, нам нужно готовиться к выставке? – предложила я, кинув взгляд в сторону своих холстов. – У меня пока что нет достаточного количества новых картин, – я промолчала о том, что, судя по всему, у меня нет ни одной картины. Более того, на складе пылились те картины, которые не продались с прошлой выставки и мне еще нужно было их оттуда забрать.
– Это и хорошо, – кивнула Гросье, одобряюще улыбнувшись мне. – Для выставки нужны провокационные картины, написанные в новом стиле. Нечто такое, что действительно привлечет внимание к тебе. Я уверена, что ты сможешь их написать.
– Нужно очень много времени, чтобы написать новые картины, – я тихо фыркнула, опять укутываясь в плед. Даже, если я выберу для себя новый стиль, на написание картин мне понадобится далеко не один месяц. Есть ли у нас это время?
– Это я тоже учла и, в принципе, тут есть свои плюсы, – Гросье решительно встала с дивана и пошла к доске. – Ты никогда не интересовалась тем, как устроена работа галереи, при чем, очень зря. Сейчас я не буду вдаваться в подробности, но, позже, тебя обязательно нужно будет все досконально изучить, так как это напрямую влияет на твою работу, – сказав это, Гросье стала что-то писать на доске, но в этих ее черточках и словах, я не смогла ничего разобрать, поэтому сосредоточилась на том, что она говорила. – Если рассказать вкратце, выставки требуют огромных затрат и, в основном, это из-за самой галереи, в которой они проходят. Огромное значение имеет расположение здания, количество залов и ремонт. Хорошее место стоит хороших денег. Сейчас у нас нет даже на примете подходящего помещения и, если мы его найдем, здание нужно еще подготовить. Еще нужны затраты на работников, фуршет, рекламу и так далее. Моих накоплений хватит, чтобы сделать пусть не шикарную, но вполне сносную выставку. К сожалению, после нее мы окажемся в минусе. Даже при самом лучшем раскладе, все картины не продадутся, а выручки с имеющихся продаж не хватит, чтобы сделать вторую выставку. В долги влазить нельзя, так как это сулит еще большими долгами. То есть, мы приходим к выводу, что все упирается в деньги. Нам нужно удвоить мои накопления, чтобы чувствовать себя более уверенно.
– Скачки? Азартные игры? Лотерея? – предложила я, первое, что пришло в голову. Других вариантов, как еще заработать денег, я просто не знала.
– Ни в коем случае, – Гросье закатила глаза, этим жестом показывая глупость моего предложения. – У меня есть другая идея. Во-первых, то, что ты постоянно пьешь кофе с этих одноразовых стаканчиков, натолкнуло меня на мысль, что подобная посуда хороший способ распространения информации. То есть, сейчас кофе стал очень популярным и на этом можно хорошо сыграть. Я уже договорилась с владельцем одной сети кофеен, что ты нарисуешь несколько вариантов изображений, которые, в последствии, могут напечатать на этих стаканчиках.
– То есть, мы будем зарабатывать деньги на том, что мои рисунки будут печатать на одноразовых стаканчиках для кофе? – я недоуменно приподняла бровь, подбрасывая в руке надкушенное яблоко.
– Нет. Это мы будем платить владельцу той сети кофеен деньги, чтобы твои рисунки напечатали на стаканчиках, так как это нужно нам, а не ему, – Гросье хмыкнула, уловив скептицизм в моем голосе. – Тебе крайне важно, придумать некий логотип, который ты ненавязчиво всунешь в эти рисунки. Вторым этапом будет то, что мы вложим деньги в магазин и на вещах, которые там будут продаваться, тоже разместим подобные логотипы. То есть, мы внедрим в общество некий стиль и эти стаканчики, будут для нас как реклама. Будет хорошо, если ты некоторые товары разрисуешь вручную. Таким образом, пока ты будешь рисовать картины, мы, с помощью этого магазина, наберем достаточную сумму денег. Да, это потребует сил и времени, но, зато у нас будет запасной вариант и мы исключим шанс нашего провала. Если выставка не пойдет, мы просто опять насобираем денег с магазина и устроим вторую выставку, а не будем влазить в долги.
Немного подумав, я пришла к выводу, что мне понравится идея Гросье, хотя бы потому, что она давала нам возможность устойчиво стоять на своих ногах. Шанс провала выставки, после всех этих слухов, был очень высок и мне не хотелось, чтобы все усилия прошли в пустую, особенно, если Гросье вкладывала в это все свои накопления. Единственное, что меня слегка взволновало, так это то, что магазин тоже мог не возыметь нужного успеха. Если это было бы так легко, все бы уже давно открывали свои магазины. Но Гросье заверила меня в том, что очень подробно изучит этот вопрос, чтобы исключить варианты риска. У женщины было нечто другое, что ее волновало.
– Высшее общество, это сборище снобов и эгоистов, – сказала она, опять сев на диван. – Они любят все эксклюзивное, часто отдавая предпочтение тому, что обычные люди купить не могут. Сейчас я предлагаю идею, которая будет ориентироваться на подростков и студентов и продаваться в этом магазине будет лишь то, что нравится им. То есть, канцелярия, блокноты, одежда и так далее. Если все эти снобы с высшего общества узнают, что твои рисунки украшают всякие безделушки, это может значительно снизить цену на твои картины, так как они посчитают, что это значительно уменьшает их эксклюзивность. Поэтому, тебе лучше придумать псевдоним.
Даже не думая спорить с женщиной, я кивнула, прекрасно понимая, что она пытается сказать. Ни один художник, стремящийся продавать свои картины по хорошей цене, не будет печатать свои рисунки на одноразовых стаканчиках для кофе. Максимум, их работами может быть украшено что-то дорогое. Таковы правила богемного мира. Они мне неприятны, но мне не оставалось ничего другого, кроме как следовать этим правилам. Поэтому, мне придется очень сильно изменить свой стиль, чтобы он стал неузнаваем, но все равно привлекал людей. Тяжело, но интересно. Я ведь так сильно хотела работать.
***
Мне всегда нравились совы. Не знаю, чем мне приглянулись эти птицы, но еще в детстве я их часто рисовала. Поэтому, раздумывая над тем, что я хочу нарисовать для той сети кофеен, почему-то сразу вспомнила про сов. Разместившись поудобнее на диване, я положила на колени блокнот и стала делать первые зарисовки. Основной акцент я ставила на юмор, думая о том, что забавные картинки помогут сонным людям поднять настроение с утра так же хорошо, как и кофеиновый напиток. Позже, я еще сделала несколько зарисовок с лисами, но эти животные у меня получились более харизматичными. То есть, они были одеты в кожанки и на рыжих мордахах виднелись солнцезащитные очки, а пасть изгибалась в подобии человеческой ухмылки.
Гросье практически не приходила в мастерскую. Она постоянно ездила по делам, собираясь найти хороших поставщиков. Главным ее требованием, было высокое качество товара и, в основном, она ориентировалась на вещи, сделанные вручную и, чаще всего, общалась с уличными торговцами, которые сами делали подделки, шили и вязали игрушки. Я не вникала в ее работу, но узнала, что Гросье уже имела нескольких людей на примете и даже ездила в магазин посуды, где разговаривала с владельцем о возможном сотрудничестве.
Когда я показала ей свои зарисовки, Гросье довольно кивнула и сказала, что будет вполне неплохо, если я возьму еще нескольких животных, которые будут своим видом навеивать определенное состояние человека. То есть, сейчас у меня сова была сонной, а лис – пижоном. Если мы будем двигаться в таком направлении, в дальнейшем, именно эти животные будут лицом нашего небольшого бренда. Гросье, ради интереса, даже отнесла несколько моих зарисовок какому-то мастеру по изготовлению игрушек, с которым хотела в дальнейшем сотрудничать и попросила сделать несколько игрушек сов и лис.
Дни бежали в бешенном ритме и, естественно, все оказалось куда сложнее, чем я предполагала. Только сейчас я поняла, что Гросье успокаивала меня, говоря, что с открытием магазина не будет никаких проблем, но самой большой нашей загвоздкой было то, что мы собирались открыть очень специфический магазин и совершенно не знали, будет ли он пользоваться спросом. Особенно, если учесть, что нам нужен был хороший заработок.
Я все же решилась расторгать контракт на съем квартиры и начинать потихоньку вывозить оттуда свои вещи. Как раз, таким образом, я могла немного отвлечься, желая не вмешиваться в работу Гросье. Поскольку я одной рукой не могла собирать свои пожитки, Мадлен каждый день, после работы, приезжала ко мне и помогала со сборами. Так мы, постепенно, на ее машине, перевозили мои вещи в дом родителей.
Разбирая письма, которые накопились в почтовом ящике, я среди всех рекламных буклетов, обнаружила чек с компенсацией от «Алтитюд». Первым порывом было его порвать, но я решила, что сейчас мне нужны деньги, поэтому следовало засунуть свою гордость куда подальше и принять эту компенсацию, после чего отдать деньги Гросье для продвижения нашего общего дела.
Решив себе сделать день отдыха от перевозки вещей, я явилась в мастерскую. Сидя на диване, я опять рисовала животных в блокноте. Это увлекло меня настолько сильно, что я даже позабыла о том, что мне еще стоило рисовать картины или хотя бы определиться с идеями для первых своих работ. Чем больше я думала о происходящем, тем сильнее понимала, что Гросье намного умнее, чем кажется на первый взгляд. Поглубже вникнув в то, что она теперь делала, я поняла, что вопреки всем своим утверждениям, Гросье предложила не самый действенный способ, заработать денег для выставки, но она ставила на то, что открытие этого магазина, обнаружит во мне новую творческую грань и это действительно происходило.
Я уже успела позабыть, что мне лишь восемнадцать, а все эти комические рисунки с животными, расслабляли меня и давали невероятный релакс, приводя расшатанные нервы в порядок. Как раз то, что мне сейчас нужно было. Вот только, сама Гросье выглядела ужасно уставшей, так как являлась специалистом узкого профиля и то, что мы сейчас делали, требовало огромных усилий с ее стороны. Но, к счастью, все шло более чем хорошо. На днях уже должны быть готовы пробные игрушки сов и лис, а через неделю, уже будут напечатаны одноразовые стаканчики для кофе с моими рисунками. Правда, я пока что не могла придумать себе псевдоним.
Когда Гросье вернулась в мастерскую, я уже закончила с рисунками и сидела на кухне в ожидании, когда чайник закипит и я смогу сделать чай. Женщина опять выглядела уставшей и понурой, но больше мой взгляд зацепился за ее хмурость.
– Я немного глубже изучила спрос на товары и пришла к выводу, что нам в магазине просто необходим хотя бы маленький отдел с одеждой, на которой будут вышиты или напечатаны твои рисунки, – сказала женщина, садясь на стул. Свою сумку она поставила на пол и пальцами поправила слегка растрепавшиеся волосы. – Я заприметила несколько ателье, которые смогут нам с этим помочь, но, судя по всему, нам нужно будет нанять модельера, чтобы не торговать всякой безвкусицей. С этим у меня проблемы. Нам нужен молодого, но перспективный модельер, но я не знаю, как его найти, – Гросье глубоко вздохнула и устало прикрыла глаза. Смотря на ее измотанное состояние, я почувствовала, как меня кольнула совесть от того, что Гросье выполняет самую тяжелую работу. Немного подумав, я решила, что могу помочь ей с поиском модельера, тем самым давая Гросье хотя бы несколько часов отдыха.
Заверив женщину, что сама прекрасно справлюсь с этой проблемой, я заварила ей имбирный чай и, усадив Гросье на диван, включила на телевизоре какую-то передачу, надеясь, что женщина хотя бы немного отвлечется.
Если честно, я понятия не имела где искать модельера, который бы согласился с нами работать. Поэтому, для начала я решила порыться в интернете и просто изучить информацию о том, что сейчас модно. В моде я полный ноль и мне, для начала, нужно было расширить свои познания в этой сфере. Все равно, был вечер и даже при желании, было бесполезно куда-либо ехать и что-либо делать. Вот только, вбив в поисковик «модельеры Франции», я чуть не поперхнулась чаем, когда на одной из картинок увидела знакомое лицо.
Оказывается, Призрак, то есть тот парень, который лежал в соседней палате в частной поликлинике Руана, имел прямое отношение к миру моды, но он являлся не моделью, а известным модельером.
Я долго рассматривала его фотографии, с интересом любуясь внешностью Призрака до того, как этот парень получил сильные ожоги. Безусловно, он был невероятно красив. Статный, широкоплечий и высокий. Идеальные черты лица и глаза яркого голубого оттенка. Всегда одет, так будто сам являлся Богом стиля. На фотографиях нахальный, изредка улыбчивый и, неизменно, в сопровождение хотя бы одной девушки. Даже на этих фотографиях я могла уловить ту атмосферу превосходства, которую ощутила в больнице, но тут она была более глубокой и приторной.
С интересом я изучила и кое-какую информацию об этом парне. Его зовут Лотер Дане и на самом деле ему не двадцать пять, как я думала изначально, а тридцать два. На этом моменте я удивленно присвистнула, так как на свой возраст Призрак вообще не выглядел. Он не женат и детей нет, поэтому Лотер Дане считался завидным женихом. При этом, хоть он часто находился в обществе девушек, это были его модели и отношений у него с ними не было. Я увидела множество статей в которых говорилось, что Лотер Дане влюблен лишь в свою работу и не собирается заводить каких-либо отношений, но поскольку личная жизнь Призрака меня вообще не волновала, я стала просматривать фотографии коллекций его одежды.
Это трудно описать, но стоило мне увидеть одежду, которую выпускал модельный дом «Дане», как у меня тут же перехватило дыхание и в груди затрепыхались бабочки. Она была прекрасна. Каждый предмет гардероба, продуман до мелочей и передавал собой тут же атмосферу уверенности и дерзости, что и сам Лотер. И сколько бы я не листала фотографии, не могла найти того, чтобы мне не понравилось, а у меня такое редко бывало. В один момент я поняла, что хочу работать только с ним и уже не могла предположить хотя бы мысли, что в нашем магазинчике будет продаваться чья-то другая одежда. Об этом я тут же собралась рассказать Гросье.
– Я нашла нам модельера, – я влетела в кухню, держа ноутбук одной рукой и сев на диванчик повернула экран к Гросье. Женщина сразу была удивлена такому моему поднесенному настроению, но потом прищурила взгляд и устало посмотрела на меня.
– Серьезно? Лотер Дане? – переспросила женщина. Судя по ее выражению лица, Гросье прекрасно знала кто это, но моего желания заполучить этого парня в качестве нашего модельера, не разделяла. – Клоди, наш проект, очень сильно не дотягивает до уровня этого модельера. Он в жизни не согласится выпускать одежду для какого-то маленького магазина. Да нам даже поговорить с ним не удастся. Тем более, судя по всему, Лотер Дане уходит из мира моды. Поэтому, давай ты лучше снизишь планку и поищешь кого-нибудь попроще. Может быть, модельера, который еще учится. Новичок скорее согласится работать с нами.
– Почему Лютер Доне уходит с мира мод? – я удивленно приподняла брови, проигнорировав другие слова Гросье. Даже не смотря на несогласие Гросье, я не собиралась отступать. Нечто невидимое, засело у меня в голове и настойчиво твердило, что нам нужен именно Призрак.
– Примерно три месяца назад в его доме случился пожар и Дане очень сильно обгорел. Тогда все новости только об этом и говорили. Сейчас о нем ничего неизвестно, но говорят, что из-за его состояния здоровья, художественным директором дома «Дане» станет его двоюродный брат, – объяснила женщина, помешивая в чашке уже остывший имбирный чай.
– Я и не знала, что вы так осведомлены о мире моды, – я присвистнула, стараясь за этими словами скрыть свое недовольство. Мне нужно было немного отвлечься, чтобы переварить эту информацию. О том, что Призрак получил сильные ожоги, я прекрасно знала, но, в какой-то мере, меня начало раздражать, что парень собирался бросать свою работу. Да, его состояние здоровья было не самым лучшим, но он шел на поправку и какие-то ожоги не являлись уважительной причиной, чтобы бросить дело всей своей жизни. Мне хватило провести лишь несколько минут за просмотром одежды, которую он придумал, чтобы понять, что Призрак любил свою работу.
– Мой бывший муж рассказывал, что наша дочь увлеклась продукцией дома «Дане». Она могла всю свою зарплату потратить на какие-то духи этого бренда, а потом весь месяц питаться одними макаронами, – Гросье фыркнула, недовольно скривив губы. – А после известия о пожаре в доме этого модельера, у нее вообще чуть нервный срыв не случился. Никогда не понимала способности молодежи, обожествлять каких-то знаменитостей. Вот нет, чтобы общаться с обычными парнями, Валери вовсю убивается по какому-то модельеру…
Гросье долго сетовала на неразумность молодежи, постоянно, упоминая свою дочь. Судя по всему, ей просто хотелось выговориться, поскольку Валери она не имела возможности нормально воспитывать и теперь очень сильно корила себя за многие ее неразумные действия. Я слушала Гросье, но мысленно летала далеко за пределами мастерской. Вопреки всему, я решила, что все же хочу, работать именно с Призраком. Его одежда, стала для меня невероятно вдохновляющей и я поняла, что в дальнейшем смогу сотрудничать только с ним.
Когда Гросье в очередной раз повторила, что нам нужно искать простого модельера, который все еще учится, я молча кивнула, но утром следующего дня, собрала свои вещи в дорожную сумку и, сказав, что мне нужно съездить в Руан к врачу на осмотр, пошла переодеваться.
Надевая платье, я думала о том, что даже немного соскучилась по нашим общим издевкам с Призраком. Согласится он работать со мной или нет, я не знала, но только теперь поняла, что действительно хотела увидеться с ним.
