Текст книги "Легенды о старинных замках Бретани"

Автор книги: Екатерина Балобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Долго ехали они этим полем, наконец попали в большой густой лес. Всякие деревья были в этом лесу – и большие, и малые, и толстые, и тонкие; множество серых и черных птиц летало там, кружилось, металось, но ни одна не присаживалась ни на секунду ни на одну ветку.

– Посмотри на этих птиц, – сказал муж Терезы, – это погрязшие в земных помыслах. Слушая Слово Божие в церкви, они думают лишь о том, накормила ли служанка свиней, за сколько можно будет продать теленка; читая Библию, они думают лишь о том, чем питался народ Божий, какие были у евреев законы, оберегавшие их поля от потравы, сколько пени платили они за украденного быка. Мысли их не могут остановиться ни на чем вне этих хозяйственных и земных помыслов; они забывают, что не хлебом единым жив будет человек.

Проехав это место в лесу, Тереза увидала целую стаю белых птиц, и так пели они, что она попросила мужа приостановить коня, чтобы послушать их: никогда не слыхала она такого удивительного пения. Птицы эти сидели и летали на верхушках деревьев, совсем не спускаясь на землю.

– Эти птицы, вероятно, боятся нас и оттого не спускаются с вершины деревьев?

– О, нет, это отрекшиеся от мира: они проводили жизнь в уединении, не помышляя ни о чем земном, забывая о своих братьях, забывая, что «вера без дел мертва есть». Вот потому-то, летая высоко-высоко, они никогда не могут спуститься на землю.

Проехав лес, очутились путешественники у подножия высокой горы. Кругом них, казалось, был роскошный сад. Долго ехали они по густой розовой аллее, и доехали наконец до прекрасной беседки из цветущей сирени; весь пол ее был устлан мягким зеленым мхом.

– Ну, милая Тереза, сойди с коня и отдохни пока в этой беседке! Я должен еще проехать на ту гору и скоро вернусь к тебе.

Послушалась Тереза, сошла с коня и простилась с мужем. Долго смотрела она ему вслед, пока поднимался он на гору, но, когда скрылся он из виду, ей вдруг так захотелось спать, что она сейчас же легла в беседке на мягкий мох и заснула.

– Милая Тереза, пора тебе проснуться! – ласково сказал ей, вернувшись к ней, муж.

– А разве я так долго спала, мой милый?

– Ровно сто лет.

Вскочила Тереза на ноги и во все глаза смотрела на своего мужа:

– Ты шутишь, милый?

– Посмотри на себя, дорогая моя! – сказал ей муж, подводя ее к светлому ручью, протекавшему у беседки. Взглянула Тереза и ахнула: ручей отразил прекрасное лицо старухи с белыми, как снег, волосами! Мелкие морщины оттеняли кроткое тонкое лицо ее, и только глаза светились так же ярко, как и прежде.

– Ты огорчена переменой?

– Нисколько! я стала красивее, чем была в молодости.

– Старость всегда должна быть красивее, – она есть плод дерева; надо только, чтобы само дерево жизни было прекрасно, тогда и плод будет тоже прекрасен. Теперь ты должна вернуться домой на моем коне, я же сам не могу пока следовать за тобою, но и я приду, когда наступит пора, и тогда мы никогда уж больше не расстанемся с тобою.

– Я должна вернуться к отцу и к Луизе?

– Нет, отец твой и Луиза давно уже покинули тот мир.

– Зачем же вернусь я домой, когда там никого уже нет?

– Такова уж воля Божия! В Бабушкином доме живут теперь правнуки Луизы: они осиротели, и ты им нужна.

Простилась Тереза со своим мужем и села на его белого коня. Конь повез ее быстро-быстро по новой и совсем незнакомой дороге, и к полудню остановился у ограды старого дома. Не успела сойти Тереза с коня, как он повернул назад и исчез уж из виду.

В Бабушкином доме все было по-старому, – правда, одна жизнь сменяла другую, но это было совсем незаметно: по-прежнему цвели там розы, теплый воздух был напоен ароматом клевера, левкоя, гелиотропа, жасмина и мяты. Деревья стояли нарядные, свежие в своей яркой зеленой одежде. В доме кружились, плясали и пели беззаботные дети, – было им весело, светло и тепло, и не понимали они своей печальной сиротской судьбы: никого не было около них; соседки приходили исполнять кое-какие домашние работы и кормить детей, а местный священник уже подумывал о том, куда бы девать бедных малюток.

– А вот я и приехала к вам, милые дети мои! – сказала Тереза. – Я ваша бабушка из Испании, слыхали вы обо мне?

– Мы уж тебя ждали, ждали! – закричали дети, обнимая ее. – Все говорили нам, что только и осталось у нас родных, что одна бабушка в Испании, и мы так тебя ждали!

– Ну, вот и хорошо, что ждали, Господь и послал меня к вам; теперь будем вместе жить!

И весело же стало в Бабушкином доме! Бывало, сидит она под тенью старого каштана у ворот дома и так ласково и приветливо кивает всем проходящим. Делала она много добра и чужому народу; стекалось его к ней видимо-невидимо: кого лечила она, кого наставляла, кому помогала, и вокруг Бабушкиного дома, миль на пять, если не на десять, не стало бедняков, не стало и злых людей.

Бабушкины правнуки обожали старушку, да и как им было не любить ее! Чего-чего только ни знала бабушка, чего-чего только не рассказывала она им!

Бывало, идет она с ними по саду и говорит: «Вот посмотрите, детушки, на этот бук – ему четыреста с лишком лет!» – и сорвет бабушка листочек с этого бука и положит в свою старую с серебряными застежками книгу, а в воскресенье, после обедни, позовет детей, раскроет страницу, на которой положен был буковый листочек, и видят дети всю долгую жизнь этого дерева – они видят, как оно растет в лесу, потому что тогда еще не было тут ни сада, ни дома, а через лес едут благородные рыцари и дамы, развеваются перья на шляпах дам, сидит на плече каждого рыцари по соколу, лают собаки, и все это останавливается около бука, и начинается охота. Затем идут мимо него рыцари, но уже без дам и соколов, все они в блестящем вооружении, со знаменами, с длинными копьями и с белой повязкой с черным крестом на руке. Смотрит дети, и воскресает перед ними вся старая-старая рыцарская история их родины.

А вот каштан – ровесник бабушке: ее отец посадил его в день ее рожденья. Бабушка сорвала листочек, и перед детьми прошла вся история их милого Бабушкиного дома.

А вот и липа, которую посадила сама бабушка у самой кладбищенской ограды, – ее листок показал детям стройную молодую девушку, а рядом с ней красавца в белой одежде: это бабушка со своим женихом, белым рыцарем. Как они оба счастливы и прекрасны! Падает бабушкина слеза на эту страницу, и оживает липовый листочек, и делается он зеленее и светлее всех своих братьев, что остались на ветвях липы.

А уж чего-чего не рассказывала бабушка о своем путешествии в чудную страну, где проспала она сто лет!

Время шло, и правнуки бабушки выросли мужественными, великодушными, преданными правде людьми, и стала собираться бабушка к своему мужу, исполнила она уже долг свой.

И вот в одно прекрасное весеннее утро бабушка не вышла уже в сад, а позвала к себе своих внуков и сказала им:

– Мой белый рыцарь приехал за мной, надо мне готовиться в путь!

Вышли внуки из комнаты бабушки и стали говорить между собою:

– Бабушка видела дурной сон, она очень слаба сегодня!

Но младшая внучка, голубоглазая Тереза, поверила, что белый рыцарь приехал за бабушкой, и осталась караулить ее, но, сидя у ее ног, заснула; и увидала она во сне белого рыцаря, который взял бабушку за руку, и бабушка стала такая молодая и прекрасная, как на своем портрете; вывел ее белый рыцарь через окно в сад, и поднялись они на воздух. Вскрикнула тут Тереза и проснулась. Бабушка же спала глубоким, но уже непробудным сном.

Бабушкина могила виднеется у самой ограды сада; на могиле растут белые маргаритки, розовый куст, левкои, иммортели. И чего только ни насадили внуки на могилу бабушки!

Старая липа, что посадила когда-то сама бабушка, перегнулась через ограду и, склонив ветви, смотрит на могилу своей подруги. В ветвях ее с весны до осени распевает свои песни соловей.

Сто шестьдесят пять лет прошло со времени смерти бабушки; все ее внуки давно полегли вокруг нее у ограды, но Бабушкин дом и сад существуют и поныне, как будто время, пролетая, тихо свертывает здесь свои крылья и стороной прокрадывается мимо.

В доме давно никто не живет, но всегда заботится о нем и о саде кто-нибудь из отдаленных потомков любимой бабушкиной внучки Терезы.

Случайно забредшему сюда путнику охотно покажут дом, он может пройтись по длинному залу с большим очагом посредине и по целой анфиладе старинных покоев, увешанных портретами рыцарей в латах, дам в перьях и разных мужчин в красных кафтанах и женщин в узких платьях, – позднейших потомков этого рода.

Но никого не впускают в бабушкину комнату – в нее можно лишь заглянуть с порога; там стоит ее кресло и маленький столик со старинной книгой с серебряными застежками; тут же стоит и высокий деревянный подсвечник с недогоревшей толстой восковой свечой.

Против двери висит портрет бабушки, прекрасной молодой девушки с белыми цветами в руке, портрет этот словно улыбается со стены.

«Все на земле разрушается, рассыпается в прах, забывается!» – говорят люди, но это неправда: все прекрасное и доброе живет в воспоминании, и забвение не смеет коснуться его.

ЦАРИЦА БУРЬ

В море между Дуарнене и Порт-Бланком лежат знаменитые «Семь островов» с их старинными, нагроможденными друг на друга каменными глыбами, между которыми кое-где ютятся тощие и корявые сосны. В народе зовут эти острова «мостом св. Гильды». Вправо от них виднеются утесы, носящие то же имя.

Недалеко от утесов св. Гильды, по преданию, находился остров, на котором стоял большой город по имени Ис. Много рассказов о нем и до настоящего времени ходит еще среди жителей Дуарнене, Порт-Бланка, Панвенана и других приморских местечек. Нам самим пришлось встречать рыбака, который уверял, что его отец в часы отлива часто переезжал узенький пролив, отделявший острова св. Гильды от Иса, и помнил еще ту бурную ночь, когда остров этот исчез в морской глубине.

В книге ле Браза[8]8
  La légende de la Mort en Basse-Bretagne. Paris, 1893, p. 253.


[Закрыть] приведен следующий рассказ одного моряка из Дуарнене, относящийся к 1887 г.

Рыбаки Дуарнене ловили раз ночью рыбу в этом заливе[9]9
  Между утесами св. Гильды и Семью островами.


[Закрыть]. Кончив свое дело, они хотели уж поднять якорь, но не тут-то было: не было никакой возможности сдвинуть его с места. «Где-нибудь зацепился он!» – подумали рыбаки; и вот один из них, похрабрее, спустился по якорной цепи в море и отцепил якорь.

Когда он садился в лодку, он сказала, своим товарищам:

– Отгадайте, за что зацепился якорь?

– Ну, за что? за подводный камень!

– Нет, за оконный переплет!

Рыбаки подумали, что он сошел с ума.

– Да, – продолжал он, – а окно это было церковное; церковь стоит там и освещена она так ярко, что кругом нее на далеком расстоянии светло, как днем, и можно рассмотреть все морское дно. Я посмотрел в окно, в церкви была толпа народа: множество мужчин и женщин, в богатых одеждах; священник стоял у алтаря. Я слышал, как он вызывал клирошанина, чтобы тот шел помогать ему в службе.

– Это невозможно! – вскричали рыбаки.

– Клянусь вам!

Решено было пойти рассказать об этом кюре, и они пошли все вместе.

И сказал кюре тому, который нырял:

– Ты видел собор Иса; если бы ты ответил священнику и предложил себя на помощь ему вместо клирошанина, город Ис появился бы снова на поверхности моря, все его жители воскресли бы, и Франция переменила бы свою столицу!

Многие прибрежные жители убеждены, что в летние тихие ночи, когда море ясно и прозрачно, они видят иногда колокольню собора и высокие стены города; многие слышат звон колоколов на дне моря.

Старики рассказывают[10]10
  Множество самых разнообразных преданий ходит, рассказывается и записывается о городе Ис и его жителях. Мы передаем то, что записано нами лично.


[Закрыть], что в море, на высокой скале, недалеко от того острова, где стоил город Ис, находился хрустальный дворец гордой и злой «Царицы бурь». Стены дворца ее были из стекла, а окна и двери из серебра. Ярко блестел замок ее при солнце, отливая тысячью цветов, ярко блестел, он и ночью, когда всевозможные лампы освещали его пустынные залы; тянулись эти залы вдоль всего дворца, а посредине самого большого и самого пустынного зала находился огромный очаг; но даже его высокое пламя казалось холодным, – так было все мертво и мрачно в этом замке, несмотря на весь блеск его прозрачных стен. Вокруг замка зрели гранаты и персики, виноградные лозы ползли по его крыше; миндаль цвел круглый год, и аромат его разносился далеко по окрестностям, а широколистный гигант, банан, словно отдыхал, прислонившись к, колонам террасы и заглядывая в пустынные залы.

Все было так прекрасно здесь, а между тем, люди, хоть когда-нибудь случайно заглянувшие сюда, бежали со страхом подальше от этого места.

Очень скучала в своем дворце Царица бурь. Была она дочь воздуха и моря; повелевала стихиями; все ветры слушались ее, – но была она осуждена на вечное одиночество, а потому завидовала людям и ненавидела их всей душой.

Летала она по прибрежным утесам и перебегала со скалы на скалу, подкарауливая запоздавшие лодки и насылая вихри и ураганы на суда, подходившие близко к утесам св. Гильды; заманивала она неопытных моряков яркими огнями своего дворца, и направляли они свои корабли на этот свет, и разбивались они об утесы и скалы. Много губила она людей, много невинных душ находили себе могилу на дне моря благодаря ее злобе, но и этого казалось ей еще мало: вылетала она из своего хрустального дворца, вызывая ураган; глаза ее горели, как, угли, красное платье развевалось по ветру и властный голос ее покрывал голос бури. «Раздавлю, уничтожу. Здесь мое царство!» – кричала она, и со страхом прятались все, кто где мог, услыша ее голос, и отвечали ей только предсмертные стопы и вопли несчастных, застигнутых бурей в ее владениях.

Жители Иса знали владычицу хрустального дворца и редко направляли свои суда к утесам св. Гильды, всегда тщательно обходя их подальше, а потому почти никогда не попадались ей на глаза. Но и между жителями Иса был таки один смельчак, – еще юноша, моряк Кадо: любил он кататься по морю на своей маленькой лодочке, часто приставал у утесов св. Гильды, вскарабкивался на них и подолгу лежал на самой высокой вершине, любуясь морем. И вот, раз на заре, в страшную бурю, увидала его владычица хрустального дворца, увидала, как отважно боролся он с волнами, и только покрикивал могучим голосом, когда лодка его взлетала на их высокие гребни: «Выше, выше!», словно вызывая на бой саму Царицу бурь.

Велела она ветру стихнуть и долго смотрела вслед храброму юноше, и сердце ее разгоралось, разгоралось, пока не вспыхнуло ярким пламенем, – она полюбила!

Дни и ночи подкарауливала она его из окна своего дворца, забыла о бурях, и никогда еще море не бывало таким тихим, как в это время. Но Кадо не выезжал на своей утлой ладье, мать его была больна, и не было у него свободного времени.

Раз вечером проскользнула сама Царица бурь в город, и там, в маленьком садике, под густым каштаном увидала она Кадо: он сидел, обнявшись с очень хорошенькой девушкой, и говорил ей о своей любви.

Страстью и ненавистью разгорелись глубокие бездонные глаза Царицы бурь, но Кадо и не подозревал этого, ничего не знал он о ней, кроме того, что много народа губила она. Сам же он любил Катик, хорошенькую дочь соседки: вместе росли они в детстве, вместе играли на берегу моря и слушали по вечерам вой бури, посылаемой злой владычицей хрустального дворца, да рассказы старой Фант обо всех ее злодеяниях. Незаметно подросли дети и стали женихом и невестой. С самого их детства все наперед уже знали, что это так и случится.

Мать Кадо выздоровела, и все было уже готово к свадьбе. Поехал жених приглашать своих друзей и знакомых с того берега, но вместо того, чтобы ехать обычным путем, каким ездили все жители Иса, смелый Кадо направился к утесам св. Гильды – переход был тут вдвое короче, и хотелось ему вернуться поскорее к своей Катик.

Погода была тихая, но серая, – сырая и туманная; облака нависли над самым морем и все больше и больше заволакивали утесы и даль; из глубины моря доносились какие-то звенящие звуки. «Это голоса бури!» – подумал Кадо, когда был на полпути. Не успел он это подумать, как завыл ветер, загудело море и разразилась страшная буря. Трудно стало Кадо справляться с волнами. Но вот, из-за одного утеса появилась молодая девушка в маленькой лодочке. Они пошли рядом; в глазах девушки была какая-то особая притягательная сила: были они необыкновенно прозрачные, глубокие и какие-то бездонные, – точно пропасть.

– Зачем правишь ты в обход? – сказала она Кадо, – возьмем левее, – тут короче!

– Хороши бы мы были, если бы тебя послушаться, – отвечал Кадо, – тут такие подводные камни, что и в тихую погоду нельзя пройти; видно, не знаешь ты совсем этого места, и слава Богу, что встретила меня: переходи в мою лодку, твою же мы привяжем сзади. Бери весла, а я сяду на руль; мне с детства знаком здесь каждый камешек, и я проведу тебя благополучно, – тут недалеко уж и до Порт-Бланка. Да откуда же взялась ты?

– Я выехала из гавани покататься, было так тихо!

Прыгнула девушка в лодку Кадо, но как-то неловко, и в одно мгновение оба они полетели в бездну…

Очнулся Кадо у очага в хрустальном дворце Царицы бурь. Она сама стояла перед ним на коленях и обнимала его своими холодными руками и глядела на него своими бездонными глазами.

– Ты теперь мой, Кадо, мой навсегда!

– Нет, не твой я, коварная Царица бурь! Я жених Катик, ей клялся я в верности, и ей останусь я верен и в жизни, и в смерти!

– Но ты не выйдешь уже из моего хрустального дворца, всегда будешь ты здесь, со мною, – ты мой навсегда!

– Нет, я только твой пленник до смерти! Смерть освободит меня, и там, за пределами земного, я соединюсь навеки с Катик, – блажен вознесшийся от любви земной к любви небесной!

Но Царица бурь все же была счастлива: Кадо был с нею, и она заперлась в своем дворце, не отходя от него ни на шаг и надеясь победить его своей любовью. Но дни проходили за днями, и Кадо молча ходил по огромным залам дворца, содрогаясь при одном виде Царицы бурь. Наконец уж и она потеряла последнюю надежду, и изнывала в тоске.

Не вернулся Кадо домой, и Катик целые дни и ночи стояла на морском берегу и все смотрела в даль; не верила она, когда люди говорили, что Кадо погиб.

Но вот раз, вечером, после заката солнца, сидела Катик по обыкновению на берегу и смотрела на разорванные облака, которые висели над островом и морем какими-то фантастическими образами: то широкой фигурой «Дикого охотника», то орлом, парящим над водами; то вдруг хрустальным дворцом самой Царицы бурь. Смотрела на них Катик, смотрела долго, – и стало казаться ей, что они спускаются к ней, как будто плывут по морю, а между тем все-таки плыли по воздуху. Луна освещала облачный хрустальный дворец, и вдруг увидала Катик своего Кадо там, у окна, во дворце злобной Царицы бурь, и поняла она, где ее милый, и, ни минуты не медля, решилась Катик спасти его. Знала она, что стоит ей добраться до утесов св. Гильды и там, на самой высокой из вершин, водрузить крест, и св. Гильда поможет ей добраться сухим путем до дворца: над сушей не имела власти Царица бурь. Взяла Катик один из крестов, которых много встречается на морском берегу в Бретани, и вскочила в лодку. Без труда добралась она до утесов св. Гильды; вскарабкалась на самый высокий из них и оттуда увидала она, как Царица бурь вылетела из своего дворца.

Водрузила Катик крест на вершине утеса, и вдруг раздался страшный треск и грохот: то св. Гильда покатила каменную глыбу чрез узкий пролив прямо к хрустальному дворцу Царицы бурь. Так образовались те Семь островов, что лежат на запад от Порт-Бланка у самых утесов св. Гильды.

Легче серны понеслась Катик по вновь образовавшейся каменной дороге и, не замочив ноги, достигла хрустального дворца, где в пустынных залах томился ее милый. Увидал ее Кадо и не поверил своим глазам, – думал он, что явилось ему видение. Обняла Катик своего жениха и, взяв его за руку, вывела из дворца Царицы бурь. Не пропел еще белый петух, как они были уже дома.

Еще суровее, еще холоднее стало в пустынных залах хрустального дворца. Гранаты и персики померзли, виноград совсем пожелтел, а буря вырвала с корнем широколиственный банан. Стало холодно и мертво даже вокруг жилища Царицы бурь.

Не знавали еще жители Порт-Бланка и Иса таких страшных бурь, какие свирепствовали в эти дни, не слыхивали они такого воя ветра и моря! Никогда еще не погибало столько людей, не разбивалось столько судов об утесы св. Гильды!

Страшное было то время для моряков и прибрежных жителей.

Но в городе Исе все было благополучно; в следующее же воскресенье весело звонили там колокола: собирались отпраздновать свадьбу Кадо и Катик. Весь город был украшен цветами, готовилась иллюминация и факельное шествие.

Буря свирепствовала с утра, но жители Иса не удивлялись; должна же была владычица хрустального дворца мстить новобрачным!

Вечером собрались в главный собор все приглашенные на свадьбу; все были нарядны и веселы, все забыли о буре.

Священник подошел к алтарю, ведя за собой счастливую пару; красива была Катик, да и Кадо не уступал ей.

Но вот блеснула ослепительная молния, раздался страшный удар грома, остров как будто вздрогнул, приподнялся на мгновение и исчез в морской глубине…

В воздухе настала вдруг тишина, – последний звук колокола замер, а вместе с ним исчез и последний след города Иса и всех его жителей, нашедших себе могилу на дне моря.

И сама Царица бурь, стоя на крыше своего хрустального дворца, медленно погрузилась в море вместе со своей скалой.

Но сердце Царицы бурь все-таки не нашло себе покоя: не могла она победить Кадо и Катик даже в смерти! Рядом стоят они перед алтарем в Божьем храме на дне моря, вместе они вознеслись и к престолу Всевышнего. А колокол продолжает звонить и в морской глубине, повторяя на все лады: «Блажен вознесшийся от любви земной к любви небесной!»

И снова выплывает на поверхность владычица хрустального дворца; снова вызывает она бурю, снова сверкает молния, гремит гром, гудит море; снова наполняются ужасом и страхом сердца людей, и все живое спешит укрыться подальше….

Но не находит Царица бурь утешения и в урагане и погружается опять на дно моря, где медленно, с тоской в груди ходит она одна-одинешенька по пустынным залам своего хрустального дворца и слушает все тот же торжественный звон соборного колокола города Иса. Звуки его раздаются все громче и громче, поднимаются все выше и выше, разносятся все дальше и дальше, и Царица бурь осуждена вечно слушать их – время не имеет власти в морской глубине!..