Текст книги "Попаданка с лопатой (СИ)"

Автор книги: Екатерина Архипова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

  Стоп. Сапог! Твердый сапог, но я точно помню, что они из мягкой, тонкой кожи и достаточно широки, чтобы легким прикосновением не дотронутся до ноги. Это нож! У меня в сапоге нож, который я положила туда еще дома! Слезы мгновенно высохли. Если погибать так с боем. К тому же есть чем драться.

  Вытаскивать из правого сапога левой рукой нож оказалось не очень удобно, но я справилась. Упырь уже пришел в себя и больше не собирался откладывать мою смерть. Крепко зажав нож и выставив его перед собой я не обращая внимания я стреляющую боль в правой руке попыталась подняться. У этот миг нежить кинулась на меня широко раззявив пасть и метя в горло. Я зажмурилась будь что будет...

  Нож вошел под нижней челюстью наискось, и крепко завяз в мозгу твари*, повезло. Упав на четвереньки, внутренности тут же вывернуло наизнанку. Я никогда не забуду это отвратительное чувство вязкости передающееся от лезвия ножа проникающего в чужое тело и замирающее на кончиках пальцев заставляя страдать не только тело, но и душу. Нервно хихикая, я хлопнулась на землю и свернулась в клубок. Меня снова трясло, из нутри поднимался холод осознания, как близко как была от смерти. Уставшее измученное сознание, держало тело на грани сна и яви. Я больше не чувствовала ни боли, ни зловония от тела нежити. Мне было хорошо, спокойно. Только одна мысль не давала покоя. Я только что убила, пусть и условно живое существо, но все-таки убила. Да он жил только на чувстве голода, но и человек когда-то бегал с палкой. Кто сказал, что упырь это навсегда может это просто начальная стадия развития. А метод, которым он стремился к развитию, ну все требует жертв. За то чтобы стать кем-то мы всегда платим чаще всего болью.

  Лениво тасуя в голове эти крамольные мысли, я потихоньку приходила в себя. Шок прошел, и сознание больше не собиралась задерживаться на одной из граней безумия. Наоборот оно перешло на другую, более острую грань полного безразличия и цинизма. Первым делом я села и содрав остатки рукава внимательно осмотрела руку. Я могу сказать спасибо быстро начавшемуся воспалению, потому что края ран припухли мешая вытекать крови. Ран было три. Начинались чуть ниже плеча, наискось расчертив предплечье и заканчиваясь на локте. Сделать сейчас я ничего не могла, до и единственное, что меня сейчас беспокоило это небольшое онемение, стреляющая боль если ей двигать, и жар растекающийся дальше по все руке. Не смертельно, но и не приятно. Оторвав как можно более чистые полосы от окровавленного рукава, я перемотала руку.

  Теперь гробокопатель. Судя по тому что он уже достаточно далеко от того места где я его оставила, падальшик не терял времени даром, и во время моей схватки упырем гусеничкой продвигался к лесу.

  -Эй, уважаемый– я не почтительно ткнула его носком сапога– далеко собрались?

  -Чего тебе надо с**а– непочтительно взвыл мужик. Я обиделась, так ко мне еще никто не обращался. На ум не приходило никакого колкого ответа, а вся моя уверенность в том, что сейчас он попросит меня развязать его приказала долго жить

  -Ну чего вылупилась, развязывай давай– снова рявкнул он пройдясь по мне масляным взглядом– И тогда может быть не трону.

  – Я между прочим упыря только что убила– как то пискляво, совершенно обиженным голосом крикнула я.

  -Ага, как же, что я не видел он сам на нож наскочил– продолжал глумится падальщик– Так что не спеши приписывать себя его подвиг соплячка, развязывай давай! Он резко дернулся в мою сторону щелкнув зубами. Такого отвращения я не испытывала даже к упырю.

  -А вам никогда не говорили что обижать женщин вредно для здоровья– прошипела я, злость и жажда мести согревали обиженную душу, толкая тело на новые свершения. Вместо того чтобы раскаяться этот гад мерзко засмеялся. Ну что ж он сам выбрал свою судьбу я дала ему шанс. Развернувшись, я пошла за лопатой.

  -Эй соплячка ты что собралась делать– он засмеялся еще громче увидев меня с сельскохозяйственным орудием которое я тащила по земле– Будешь одной рукой копать мне могилу? Или залупишь по смерти? Отвечать на очевидный вопрос я не стала, а вместо этого стиснув зубы, схватила черенок двумя руками и опустила на голову гробокопателя. Сознание он потерял почти сразу. Во всяком случае, надеюсь ,он видел как я сыпала рядом с его лицом щепотку сон-травы.

  С падальщиком разобрались. Надо разобраться с упырем. Не верили, что я смогу убит эту тварь, получайте! Отомстить Веланье я теперь не смогу. Но посмотреть на лицо старосты я тоже не откажусь. Снова стиснув зубы, я опустила острый край лопаты на упыриную шею. Гнилая плоть легко поддалась напору стали, и еще легче закатилась в заплечный мешок гробокопателя. Его я и собиралась отнести сейчас в деревню. Усталость достигла той блаженной формы, когда было все равно: еще один упырь или двадцать километров по пересеченной местности.

  К деревне я шла качаясь, волоча за собой истекающий упыриной кровью мешок и не впопад горланя мельком услышанные строки:

  -Солнце купи мне гитару, научи курить план, не раскачивай землю...– лесные жители оценили мои вокальные способности, вспархивая с веток и прячась по кустам от сумасшедшей ведьмы. Издеваясь над окружающими я не заметила, как ко мне подбежал Янук:

  -Ой– заголосил– Ну ты вообще! Я даже не ожидал, хотел в деревню бежать, а ты его ножом! Дай голову посмотреть!

  -Друг мой, а ты как здесь оказался– удивлена я не была скорее раздражена, что он снова не обратил внимания на мои слова– Я же велела тебе возвращаться домой.

  -Эээ, ну понимаешь– остановился мальчишка– Я помочь хотел, если, что помощь позвать, вот и залез на дерево. А там такой вид, все-все было видно как на ярмарочном помосте!

  -Помосте значит– хмыкнула я прерывая поток восхищений– Понятно. Сунув ему в руки шнур горловины, за который я и тащила мешок, схватила его за ухо и поволокла за собой продолжая распевать. Мальчишка сначала упирался, что-то пищал. Но мне было наплевать. Захотел приключений вот пусть и расхлебывает.

  Тук-тук, бах-бух, бабах. Я стучала в дверь старосты. Мне было наплевать, что он спит я продолжала издеваться над дверью. Когда рука устала я отошла, на полном серьезе рассматривая вариант использования Янука вместо тарана. Но этого не потребовалась

  -А сама пришла дрянь!– поприветствовал меня староста, он был навеселе и очень зол– Ну сейчас ты у меня получишь! Мужчина принялся закатывать рукава явно намереваясь исправить мне нос, добавив ему аристократическую горбинку.

  -Где мой сын змеюка?! Что как приманку его использовала?– с этими словами он попытался выполнить апперкот, но инерция понесла его дальше, и он упал к моим ногам. Я даже умилилась и мечтательно вздохнула: упырь бы так себя вел.

  -Ну отвечай– староста начал подниматься, но алкоголь упорно возвращал его в горизонталь. Я молча выкинула мелкого пакостника из-за своей спины.

  -Конечно использовала как приманку– не стала я расстраивать пьяного человека– Подробности спросите у него...

  -Сынок– еще одна попытка встать кончилась победой самогона– Где ты был дрянной мальчишка! Да я тебя сейчас ремнем отхожу так что сесть не сможешь, да я...

  -Кхе– привлекала я внимание, и кинула мешок с головой упыря прямо под нос старосте– Это голова упыря, а на кладбище связанный гробокопатель виновный как минимум в смерти одного человека.

  Староста начал быстро трезветь. Толи от новостей, толи от запаха упыриной крови. Мне это было не интересно. Я хотела лишь одного: помыться и лечь спать. Но помыться обязательно. Казалось, что запах гнили и кислоты пропитал меня насквозь. Я было готова залезть в ванны со щелочью, лишь бы лишь бы этот мерзкий кокон из грязи и запахов оставил меня в покое.

  Реальность от усталости начала восприниматься отрывками. Вот я вижу дома, забор. Тут мелькают кусты и кусок убегающей от рассвета луны. Крона дерева, когда я подняла голову посмотреть на звезды и нужная тропинка. Короче я заблудилась. Совсем. Руку я уже почти не чувствовала из ран начал сочится гонной если в течении часа я ничего не сделаю, то придется ампутировать. Ноги были как вата. Голова ничего не понимала, глаза болели. Сделав еще пару шаркающих шагов, я упала на землю. Сил ни на что не осталась. Надежды на то, что меня найдут тоже. Я уже давно сошла с тропинки и блуждала по лесу. Очень хотелось заплакать, обнять колени и как в детстве, позвать маму. Чтобы она пришла и все мои проблемы и страхи лопнули как мыльные пузыри. Но, увы это было не достижимо. Собрав остатки сил, я поднялась, опираясь здоровой рукой на дерево, но шагнуть уже не смогла. Так и стояла, упершись взглядом в землю и не в силах его отвести. Как только отведу, лишусь последней опоры.

  Послышался стук копыт. В лесу. Здравствуй галлюцинация. Никогда не думала, что закончу свой жизненный путь именно так. С гниющей раной и видениями. Тут чья то сильная рука подхватила меня за талию и посадила в седло. Раздался удалой свист и вскрик:

  -Хей! – лошадь побежала быстрее. Я болталась тряпичной куклой, постоянно подпрыгивая от лошадиного галопа. Кто же мне помог? И помог ли? Самый главный вопрос. Я осторожно повернула голову. Шею с левой стороны тут же дернула боль, но любопытство было сильнее даже в полу обморочном состоянии. Моим спасителем(?)оказался молодой безусый парень. Все его одежда, лошадь, да и он тоже были серого цвета. Таким бывает утренний туман или небо перед рассветом, когда мгла уже отступила, но и солнце еще не окрасило небосвод в алый. Увидев, что я на него смотрю, парень задорно улыбнулся. На эту улыбку было не возможно не ответить, она проникала в каждую клеточку тела заражая весельем и жгущей душу уверенностью, что все будет хорошо. Я доверилась этой улыбке, обмякнув в его руках и провалившись во тьму.

  На голову давит тяжелый венок из папоротника и васильков, а в длинные волосы вплетены мелкие звездочки тысячелистника и ромашки. Я улыбаюсь. На душе тепло и спокойно. Лодыжки щекочет широкий подол длиной снежно белой рубахи надетой на голое тело. Только шнур в наполовину распушенной горловине сероватого цвета. Прикосновение голых ступней к теплому шероховатому дереву ступенек не вызывает дискомфорта, наоборот в душе возникает ликование и желание поделится своей радостью. Только какой радостью? И кто меня ждет в этом доме? Темнота в сенях больше не пугает, но заставляет идти осторожнее, чтобы не споткнутся. Низкая дверь в горницу сбивает у меня венок, но я не обращаю внимания. Во все глаза смотря на женщину сидящую за столом и перебирающую травы собранные в эту ночь. Она поднимает голову, улыбается и протягивает мне руку. Я замираю. Эта женщина Яра. Но как такое может быть она же умерла! Губы женщины начинают шевелиться, но я не слышу, что она говорит. Делаю неосознанный шаг вперед. Но тело перестает слушаться. Я не могу пошевелиться. Правую руку начинает стрелять боль. От предплечья и до шеи. Пальцев я вообще не чувствую они холодные и немного припухли. Комната залитая лучами рассветного солнца начинает темнеть, сначала не спеша, а потом все быстрее. И вот я уже лежу на прохладном дереве в полной темноте и болью во всем теле, но больше всего болит рука. Я не хочу здесь, я хочу обратно к Яре, чтобы не чувствовать ничего кроме ветра ласкающего кожу и запаха трав. Не хочу...

  Горячего как огонь лба касается холодная тряпка.

  -Ммм– я тихо застонала и чуть повернула голову. Тряпка тут же соскользнула, а шея отозвалась тупой болью. Затылок занемел от лежания на чем-то жестком. Я еще раз повернула голову желая избавится от неприятного чувства, но лишь добавила мучений.

  -Давай-давай приходи в себя– чей то скрипучий голос пробивался сквозь бетон налитый в уши и черепную коробку. Я начала приоткрывать глаза. Они болели, но я не собиралась сдаваться.

  -Ну вот еще чуть-чуть.

  Полутемный потолок с пляшущими на нем бликами от свечей и тенями ничего мне не поведал. Запах хвои, трав и смолы с горелым деревом тоже.

  -Где я?– голоса почти не было лишь тихий сип.

  – В бане, успокойся лучше выпей– все тот же скрипящий голос. К губам прикоснулся край кружки и в горло медленно полился теплый отвар. Инстинктивно сглатывая, я про себя отмечала: пижма, зверобой, липа, яблоневый цвет, гречишный мед. Отвар для восстановления сил.

  -Вот, а теперь полежи, я тебя разбужу ,как будем повязку менять. Я снова погрузилась в забытье. Ничего зато проснусь почти здоровой, во всяком случае передвигаться смогу сама.

  -Просыпайся– кто-то легонько бил меня по щеке– Пора. Я легко открыла глаза, но окружение расплывалась. Болезненной слабости уже не было, но чувствовала я себя все равно не хорошо. Меня немного мутило и лихорадочно потряхивало. Я попыталась приподняться.

  -Молодец, давай потихоньку– под спину меня поддержала чья то когтистая лапа. И с ее же помощью я и слезла со стола на котором лежала.

  Тяжело присев на лавку я наконец смогла посмотреть а своего спасителя вернее спасительницу. На меня смотрела самая настоящая банница. Зеленое человеческое тело прикрытое спутанными длинными волосами цвета болотной воды, растянутый лягушачий рот с клыками, перепончатые лапы с желтыми когтями на кончиках и белесые глаза без радужки. Я тихонько завыла от ужаса и подалась назад, попытавшись закрыть глаза руками.

  -Да ты не бойся не съем я тебя– захохотала она хлопнув меня по коленке. Я продолжала трястись и всхлипывать.

  -Ну ладно пока боишься не буду трогать– банница растеклась по полу грязно серой лужей обмылок, но разговаривать со мной не прекратила– Прекращай реветь и слушай: сейчас тебе мои холопы будут повязку менять, не бойся они тебя не тронут пока я не прикажу, но будешь и дальше трястись живой от сюда не выползешь. Я сглотнула и постаралась успокоится. Чего я собственно испугалась? Не знаю.

  -Извините– просипела я.

  -Потом извинишься за рюмкой чая– снова скрипучий хохот. Пожав плечами, прислонилась к стене.

  Я действительно была в бане, точнее в небольшом предбаннике со столом, на котором я недавно лежала, тремя лавками и крючками для одежды. Рядом с дверью в парилку была печь. Вернее ее часть с заслонкой открывающей закопченное нутро с затухающими угольками. Больной руки коснулась чья-то четырехпалая лапка. Повернув голову, я увидела анчутку. Он осторожно потянул меня за бесчувственные пальцы и что-то запищал указывая на парилку. Я тяжело поднялась и поплелась за ним. Все тело стало неповоротливой мраморной статуей. Настои конечно творят чудеса, но даже у чудес есть рамки. Происходящие я воспринимала отстраненно, видя все со стороны. Себя качающуюся из стороны в сторону как будь то из моего тела разом вынули все кости, и покрытые черной шерстью тела анчуток мельтешащих вокруг меня. Красный полумрак бани нагнетал ощущение не реальности, заставляя меня поверить в то, что это продолжение сна, а сама я до сих пор лежу в беспамятстве на столе среди банок с мазями, бутылок спиртовых настоек и заляпанных кровью и гноем бинтах.

  Уложив на нижнюю полку парилки мне в рот снова влили лечебный настой. Я не сопротивлялась. Даже хорошо что все делают за меня. Сама я бы ни за что не смогла не то что выпить лекарство, а даже доползти до него. Какой бы сильной не была жажда жизни, чувство усталость сейчас было гораздо сильнее и будь моя воля, сдалась. Лежала смотря в потолок или небо и ждала когда меня заберет смерть.

  -А ну не смей думать о плохом– раздался крик банницы– Молодая девка, а стенаешь как разорванный в куски трус на поле сечи. Запомни раз и навсегда ты ведьма ты не имеешь права сдаваться. В троих руках чужые жизни и ты должна их защищать их не думая о своей.

  Я лишь прикрыла глаза. Защищать их! Легко сказать, а вот попробовала бы она сама постаять там вжимаясь спиной в дерево и видя как на тебя движется истекающей слюной упырь уже почувствовавший твою кровь. Банница скрипуче засмеялась. В терзаемый легкой лихорадкой мозг прокралась неприятная догадка:

  -Ты что мысли читаешь– попыталась возмутится я, но голос совершенно не хотел передавать интонацию оставаясь монотонным и тихим.

  -Читаю– подтвердила она– Но даже если бы не читала, у тебя все на лице написано. Я не ответила. Анчутки как раз сматывали бинт с раны. Я не хотела смотреть совершенно. Но ужас не известности оказался сильнее отвращения перед раной. А в друг там и раны никакой нет, да и руки тоже, и я поэтому пальцев не чувствую?

  К горлу подкатила тошнота, это что моя рука?! Господи. Рука была все целиком. Пальцы был синеватые. Вены прекрасно просматривались вобщем-то ничего особенного, просто результат плохого кровотока, но вот причина этого плохого кровотока, которая располагалась выше. Предплечье сильно распухло, две из трех глубоких ран сочись гноем. Но напугало меня другое: гной сочился из под корочек которыми обычно зарастает вся нормальная рана при заживлении. Было заметно, что руку уже не раз обрабатывали срывая корочки и вычищая раны, одна даже была зашита тонкой нитью.

  -Хорошо воспаление понемногу спадает.

  -Хорошо? -заистерила я– А по моему ничего хорошего!

  -Прекрати и подумай головой...– попыталась успокоить меня банница, но тут я увидела в руке у одного из анчуток тонкий небольшой ножик похожий на стилет, это стало последней каплей.

  -Нет,– я вскочила– Помогите, нет! Я визжала пиналась, и пыталась открыть дверь в предбанник, совершенно не желая ничего слушать, и желая лишь убраться подальше от мерзкой банницы и ее холопов. Мимолетные желания всегда опасны своей не продуманностью. Вот и до меня наконец дошла эта простая истина. Передвигалась я и худо-бедно соображала я только за счет отвара помогающего быстрее накапливать силы (естественно при хорошем питании и отсутствии стрессов). Измученное тело больше не могло снести издевательств с моей стороны и решило отключится в прямом смысле: в мозгу что-то щелкнуло и я упала.

  -Ну вот куда ты побежала?– некоторое время спустя увещевала меня банница– Знала бы, что ты такая дерганая не стала в сознание приводить, я же как лучше хотела, думала посмотришь как раны нанесенные нечистью обрабатываешь научишься чему, а ты?

  -А что я– виноватой я себя совершенно не чувствовала, наоборот злилась на банницу, могла и объяснить, что они собирались делать, а то нашлась самая умная.

  -Ну, ты сама подумай, как бы мы раны вскрыли, без ножика– она протянула мне длинную рубаху, как только не намочила, с виду вся мокрая.

  Я молча выхватила рубаху из ее рук. Пока я снова была без сознания анчутки обработали мне все раны и замотали смоченными в противовоспалительной мази остро пахнущей подорожником. Руку я начинала потихоньку чувствовать, что меня радовало и не радовало одновременно. Хотя о чем я говорю все мои чувства и мысли напоминали солянку сделаю из всего ,что нашли в холодильниках общаги.

  -Пойдем чай пить, там как раз поесть тебе передали.

  -Кто?– удивилась я и тихо охнула, при попытку встать ребра заныли.

  -Что такое– встрепенулась банница в ее глаза промелькнул неподдельный испуг, еще раз общаться со мной как с пациенткой ей категорически не хотелось.

  -Ребра ноют

  -Фух напугала

  -Что значит напугала, у меня все болит, хотя упырь мне только руку порвал!

  -Ага, доставили тебя сюда на носилках обитых пуховой периной.

  -Нет, но почему все болит

  -Ты подумай... хотя нет лучше не думай, как бы тебя сюда привезли на лошади не держа? – начала объяснять она– Рука была важнее пары синяков.

  -Так это что меня так сжимали?– до меня наконец-то дошло, еще раз потерев ноющий бок, хорошо синяки не проступили я решила уточнить личность спасителя– А кто меня сюда привез?

  -Утро– коротко ответила банница подталкивая меня к двери.

  -Кто?– не поняла я.

  -Утро тебя привез– терпеливо повторила она– Пошли уже, а то получится что зря этот мямля столько готовил.

  -Ты про кого?– я перестала вообще что либо понимать

  -Про Пафутия кого же еще– хохотнула она– Только и может что ведьмам прислуживать , да о прошлой жизни вспоминать бесхребетник в лаптях. Мне стала жаль домового, который так или иначе помогал мне как только я появилась в его доме.

  -Неправда он не такой, и что значит вспоминать прошлую жизнь?

  -Вот будут меня всякие ведьмы учить как к домовым относится– произнесла она усаживаясь за стол на котором я недавно лежала, теперь он был весь уставлен разнообразной едой– А прошлая жизнь... ты разве не знаешь, что в доме ведьмы не может быть домового, хотя чего ты о нас знаешь, если бы не книга, так и бы и сидела в доме уливаясь слезами. Я хотела возмутится на этот счет, но банница не дала мне и слова сказать, вот ведь противная личность.

  -Так вот в доме ведьмы не может быть домового, они похищают его у других и намертво привязывают даже не к дому, а к себе, и эта связка передается по наследству, а так как ты приняла все знания ведьмы, то теперь Пафутий тоже принадлежит тебе. Я погрустнела информация мне не нравилась, в душе образовался неприятный клубок "принадлежит мне" мерзко звучит, грязно.

  -А где он раньше жил?– спросила я прихлебывая малиновый взвар и закусывая кусочками тушеного мяса.

  -В Ельске

  -Это где?

  -Это наша столица дурища– пояснила банница– Его прямо из терема умыкнули как княжну. Хм, вот почему деревенский домовой знает о жизни в столице. Я замолчала, продолжая есть. Разговаривать больше не хотелась, просто неприятно говорить с такой, как она.

  -Что замолчала? Спрашивай ведь наверняка у тебя много вопросов.

  -Нет

  -Ну да, ну да.

  -Почему Яра сама не передала внучке знания– набравшись смелости спросила я, язвительность банницы заставляла чувствовать себя маленьким ребенком которого постоянно тыкают носом в его ошибки.

  -Откуда ты знаешь имя ведьмы?– взвилась банница, в предбаннике сразу потемнело, запахло сыростью и плесенью, задули сквозняки.

  -Это не важно, ответь на вопрос– ответ был мне не обходим, он мог помочь мне распутать тот клубок одним их узелков которого стало мое появление в этом мире.

  -Запомни никогда не произноси имя умершей ведьмы, приснится– баня успокоилась вернувшись в спокойное уютное состояние. Я старалась не показывать, как меня все это напугало, но левая рука все равно предательски подрагивала.

  -Слушай и запоминай: знания нельзя передать, их можно только принять, и Веланья не решилась этого сделать...

  -Она струсила– перебила я

  -Может и струсила– пожала плечами банница– Кто знает, не суди ее, всем свойственно совершать ошибки девочке захотелось всего и сразу, а платить за это она не хотела.

  -Стоп что значит платить?– не поняла я

  -За каждое знание нужно что то заплатить, силы, внимание, время– объясняла банница– Это все плата, даже те кто управляет людьми платят свою цену.

  -Управляют, это тоже какой-то вид магии?– уточнила я

  -Не магии, такого слова нет– чаровства– неожиданно банница замолчала, прикрыла глаза.

  -Эээ, что-то не так– я немного поперхнулась взваром.

  -Нет, не так– открыла она глаза– Слушай внимательно что я тебе скажу, а услышав проваливай домой поняла? Я кивнула, хотя еще ничего не понимала.

  -Веланье захотелось власти, все через это проходят, но не все справляются. И она начала учится, учится управлению над людьми, чтобы они исполняли все ее приказы, но для этого нужны силы. А тут как раз умерла ее бабушка и в руки Веланье перешел амулет способный накапливать большие силы. Она не долго думая его забрала, хотя до этого он пылился в шкатулке... Аккуратно разложенные вещи плотно закрытый шкаф, застеленная постель без единой складочки, на сундуке возле кровати стоит пустая ваза и шкатулка... Вазу выбросила в окно, шкатулку открыла, она оказалась пустаНо ее планы сорвались, появился упырь и деревенские начали на нее давить, чтобы она избавила их от этой напасти. Тут она испугалась, действительно испугалась, потому что в отличие от тебя знала чего боятся. Ну, а дальше ты знаешь. Так вот отбери у нее амулет, пока она не натворила непоправимого. У каждой медали две стороны, власть над силой порабощает заставляя желать большего, и убивая все хорошее в человеке выворачивая его душу на изнанку. У каждой ведьмы есть власть над людьми, но не каждая может вовремя остановится и понять свое истинное предназначение, то зачем она существует. Веланья не смогла вовремя остановиться, заигралась. Помоги ей.

  -Помочь?– зашипела я отставляю кружку– Помочь после всего что произошло?! Она отправила меня на смерть, из за нее я взяла эту чертовы книгу, и теперь в моей голове живет кто-то еще, или это шизофрения развилась от происходящего!

  -Воон– взвизгнула банница, и мощный порыв ветра вынес меня из бани подхватив по пути лапти, которые приложили меня по затылку. Не больно, как плюшевой игрушкой, но очень обидно.

  Солнце медленно выпутывало тонкие, золотистые лучи от верхушек деревьев. Птицы щебетали до гула в ушах, наверстывая ночь. На листьях подсыхали хрустальные капельки росы, переливаясь маленькими радугами, когда их касались солнечные лучики. Лесные цветы раскрылись, вбирая в себя тепло и свет, накапливая целебны свойства. Ветер не причинил мне вреда, мягко вытолкнув на порог бани. От ступенек вилась тропинка выходящая к задней стене дома. Я бы предпочла ровную прямую тропку, выложенную мозаикой, но рубить вековые деревья глупо, видимо так же решили те, кто строил баню с домом. Несмотря на эти размышления на душе было погано, и как я не старалась отвлечь себя не могла. Меня снова хотят использовать. Веланье я была нужна, чтобы убить упыря. Баннице ,чтобы спасти Веланью. Видимо она ее очень любит, раз просит помочь. А вот фигу ей! Пусть ее ненаглядная ведьмочка сама решает свои проблемы. В душевных терзаниях я не помощница, да и не хочу помогать, честно говоря. Пора подниматься и пойти поспать. Я здесь всего два, ну максимум три дня, а кажется, что живу целую вечность. Просто раньше была в спячке и не замечала происходящего вокруг, не пыталась быть единым целым с этой жизнью. Отнюдь не тихой и размеренной, а бурлящей и постоянно испытывающей на прочность. Но кое-что меня беспокоило, ненавязчиво, но тем не менее.

  Нагнувшись, я подняла лапоть и стала натягивать на ногу. Натягивать, правда, ничего не пришлось плетеная обувь и так замечательно болталась, как бы не потерять. Поддерживая больную руку встала. Потом снова плюхнулась на ступеньки и уставилась на баню. Нет. Сейчас она мне ничего не скажет. Надо будет спросить у домового.

  А скреблось в глубине души вот что: банница сказала, что за те знания, которые предоставила мне книга надо платить. Я чувствовала шестым не понятным мне до конца чувством, что оплата уже произошла, и никаких долгов у меня нет. Вот только чем я заплатила, что отдала книге? Этого я не знала, но очень надеялась в скором времени узнать. Потому что это неведенье пугало меня до дрожи. Поддерживая побаливающую руку и шаркая ногами по земле, я двинулась к дому.

  Одна рука коснулась шершавых перил, другая повисла плетью. Края шва неприятно натянулись, нитки стали врезаться в кожу. Но я не обращала внимания, словно слепая кончиками пальцев ощупывала деревянный узор перил. В надежде уловить те чувства, которые я испытывала во сне Но ничего не было. Ни шелковистого ветерка, ни теплого дерева ни чувства радости и желания поделится этой радостью со всем миром. Была только утренняя свежесть, покой и чуть теплые солнечные лучи, прогоняющие с неба жемчужную серость. Вздохнув, тряхнула гудящей головой со слипающимися глазами и начала свой путь к мягкой, теплой кроватке.

  Медленно миновав сени, чтобы не дай бог не споткнутся, вошла в горницу. На лавке уткнувшись лбом в стол сидел Пафутий из глаз которого катились крупные слезы.

  -Не уберег всхлипывал он иногда сморкаясь с шапку лешего– Не помог. Погиблааа...

  На погибла Пафутий испустил столь скорбный вопль, что я дернулась. Домовой, видимо что-то почувствовав, поднял голову

  -Настя?– в глазах домовичка плескалось радость и не доверие– Настя! Голос стал громче и радостнее. Пафутий тут же засуетился, порываясь бежать то в одну, то в другую сторону, чтобы накормить голодную меня, но я не дала ему это сделать. Подошла и крепко обняла одной рукой. Пусть домовой по размерам и выглядел как большая кукла но на ощупь был самым что ни на есть живым. И пахло от него чем-то домашним .

  -Спасибо тебе за все, за все.

  -Ну что ты– засмущался он вывернувшись из моих объятий и стал теребить пояс– неужили я мог тебя бросить, ты же помочь согласилась, жизнь рисковала. Упырь ведь он не только людям вредит, но и нам тоже...

  -Пафутий – перебила я – Мне банница сказала, что тебя украли из дома, ты не хочешь вернутся?

  -Ты что меня выгоняешь?! – не понял он.

  -Нет– замотала я головой– Ты не понял, если ты вдруг захочешь вернутся то я тебя отпущу ведь у тебя там семья, дом...

  -Я потомственный домовой– вскочил он на стол– И у меня есть уже дом, и не абы какой, и семья есть. А княжьем тереме, думаешь хорошо, все бегают, торопятся, кто-то яд князю и его советникам подливает, кто-то на кухне суп разлил, кто-то за гвоздь кафтаном зацепился за всем разве уследишь? А тут тишина я один в доме, старших слушать не надо. И с хозяевами проблем нет вам же ведьмам много не надо, поесть приготовить, убраться, нос утереть и царапины помазать если зелье не вышло.

  -То есть ты остаешься– не поверила я

  -Остаюсь,– миролюбиво проворчал он -А теперь быстро спать, еле держишься, хотя нет подожди нужно раны обработать.

  -А что такое анчутки вроде все сделали– наивно поинтересовалась я аккуратно поворачивая голову. Наивность враг мой. На рукаве неровной кляксой расплылось багровое пятно.

  -Что опять раны вскрывать?

  – Ну гноя уже нет, сейчас мазью и забинтуем, а пока спать будешь я зашью. Благо научился с хозяюшкой она тоже всегда вся поцарапанная и покусанная приходила– В руках Пафитий нес плетеный ларчик в котором что-то тихо позвякивало и шуршало.

  Я отвернулась лишь на секунду, а домовой уже оказался на столе.

  -Как ты это делаешь– ахнула я.

  -Дом мой, где хочу там и оказываюсь– пожал он плечами открывая ларчик. Я тут же сунула в него любопытный нос. Внутри "аптечка" была поделена перегородкой. В одной части лежали льняные бинты, а в другой баночки и пузырьки. К крышке пристегнуты небольшие ножницы. Для начала домовой взял ножницы и разрезал рукав, чтобы не беспокоить руку. Я решила ему не мешать (читай, я испугалась). Поэтому я вытянула больную руку на столе, а здоровую сложила "подушкой" и постаралась уснуть, не вздрагивая от прикосновений пропитанной настойкой ткани.

  Бух-бух.

  -Ооо– я перекатила голову по столу.

  -Бух-бух– ну кто там так рано?