Текст книги "Ева для Инквизитора (СИ)"

Автор книги: Екатерина Васина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава третья

Монорельсовую дорогу в Индии я оценила по достоинству. Не люблю поезда, а индийские – особенно. Даже в первом классе порой находиться не очень комфортно. Но этот поезд меня приятно поразил. Идеальная чистота, почти не трясет, и скорость внушительная.

Монорельсовая дорога протянулась до Дели и дальше. Я успела немного отдохнуть, перекусить и переодеться. Вещи Дамаль пришлось снять и спрятать в рюкзак сверху. В конце концов, в лицо меня никто не знает. А их ношение мне тоже не на пользу.

Интересно, когда я пересеку ту грань, за которой мое здоровье начнет разрушаться? И успею ли я до этого момента собрать все вещи? И что случится тогда?

Ответы мне, конечно же, никто давать не спешил. За окном менялись пейзажи, я сидела в удобном кресле бизнес-класса. Вокруг спали, читали и перекусывали такие же пассажиры. В основном индийцы. Я поймала заинтересованный взгляд одного из них и отвернулась. После Хана остальные мужчины казались пресными и плоскими.

Вот ведь… Инквизитор! И тут ухитрился подгадить. Я ведь пыталась за год завести отношения. Но все они заканчивались одинаково и уже на первом свидании: становилось дико скучно, собеседник раздражал, и хотелось его стукнуть.

Что он сделал со мной? И главное – как у него такое получилось?

А еще я пыталась связаться с Абби, но все никак не получалось. Ее автоответчик на мобильном и на домашнем выдавал одно и то же: «Всем привет, это Абби. Если я не беру трубку, значит, занята на работе или уехала отдыхать. Обязательно перезвоню».

Лишь бы не попала в больницу. Здоровье у моей наставницы было уже не слишком хорошим, несмотря на здоровый образ жизни. В отличие от меня Абби избегала вещей Дамаль, предпочитая собирать и хранить сведения о них. Благодаря ее обширному архиву я узнала много нового и пугающего.

Ограничившись сообщением: «Еду во Францию, как доберусь – напишу. Перезвони мне обязательно», я прикрыла глаза и попробовала немного подремать. Хотя с недавних пор сон стал едва ли не проклятием. Потому что тогда являлся Хан.

Рядом кто-то сел. Резко открыв глаза, я едва ли не шарахнулась в сторону. И с подозрением уставилась на незнакомца. Метис. Кто-то из родителей европеец. Одет в деловой светлый костюм, на запястье дорогие часы, темные волосы аккуратно подстрижены. Человек, ты кто? Тут я вспомнила, что это он все косился на меня, и приуныла. Только поклонников сейчас не хватает для полного счастья.

Или он не поклонник?

Сердце вдруг ускорило ритм так, что даже воздуха стало не хватать. Паника поднялась откуда-то из глубины сознания и попыталась разлиться волной. Меня выследили?

Невыносимого труда стоило сохранить на лице спокойное выражение. Ну не станет же он меня забирать или убивать при всех.

Очень надеюсь, что не станет.

– Извините, я вас напугал? – Голос у него оказался с приятным акцентом.

– Я хотела поспать. – Хорошо еще, удалось сдержать дрожь. – Я могу вам помочь?

– Извините, – явно смутился мужчина, – просто вы… вы мне показались похожей на одну женщину. Елена Дрейк…

– Это моя мать, – перебила я несколько торопливо.

Какое облегчение! Прямо затопило с ног до головы. Ну конечно! Просто человек оказался поклонником моей матери, а я на нее похожа. Можно выдохнуть.

Мужчина представился как Адам Бунмар. Он работал в Дели, ездил навещать родню. И я угадала – он был бешеным поклонником Елены. Забросал меня вопросами, признался, что однажды видел Елену близко. Когда она приезжала в Дели на благотворительный концерт. В общем, остаток времени я сидела и выслушивала дифирамбы в адрес любимой мамули. Но знаете, это лучше, чем бегать от Ордена!

К счастью, по прибытии в Дели Адам исчез, забросав меня заверениями в том, что я просто великолепна, почти как моя мама. И так далее, и тому подобное. Прямо вот кожей чувствовала, что он меня и трахнуть не прочь. Представляя на моем месте Елену.

В Дели я надолго задерживаться не собиралась. Чувствовала, что пока не окажусь от Хана за несколько тысяч километров – не видать мне покоя. Поэтому рванула в аэропорт Индира Ганди, что был на юге города. И торчать там предстояло семь часов.

Местную симку я купила в аэропорту. Подумала и решила позвонить Аделине. Среди моих друзей она не числилась, так как общаться мы начали после того, как я связалась с вещами Дамаль. У Аделины была юбка.

Ответила она почти сразу. Несмотря на то что в нашем городе сейчас была глубокая ночь.

– Слушаю.

Голос у нее звучал вполне бодро и… слегка напряженно.

Да, все мы – владелицы – жили в постоянном напряжении. Плата за ту силу, которую получили. Несколько пафосно, верно? Зато правдиво. В мире шла охота на ведьм, просто скрытно.

– Это Ева, – проговорила торопливо, – у тебя шрам под лопаткой, ты его получила в детстве, когда играла с младшими братьями. А еще ты мечтаешь увеличить грудь, но тебе жалко денег.

Облегченный вздох был мне ответом:

– Привет, Ева, ты далеко?

– Прилично.

Понятное дело, сообщать свое местонахождение я не собиралась. Не потому, что не доверяла. Просто… ну просто.

– Как вы? – спросила осторожно. С Аделиной мы договорились, что она будет время от времени сообщать мне новости о моих родных.

– Елена участвует в новом реалити-шоу. Одна из двух ведущих. В последнем интервью ее спрашивали о тебе, она сказала, что вы крупно повздорили и ты ей больше не дочь.

Я выдохнула. Молодец мама, может, когда захочет. Конечно, всю правду я ей не стала говорить, но объяснила, что для ее же безопасности лучше сделать вид, что мы полностью поругались. Думаю, никого такой исход не удивил. Елена – светская львица, меняющая любовников и обожающая быть в центре внимания. А я – веб-дизайнер и, по мнению многочисленных друзей мамы, просто бука.

– А бабушка? Она с ней?

– Да, она окончательно переехала к Елене. Мол, чтобы поддержать ее. А то дочь, гадина, удрала в Европу и знать никого не знает. Занимается в саду, ругается с садовником. С твоими подругами все хорошо. Никаких подозрительных мужиков вокруг заметно не было.

– Думаю, расслабляться не стоит.

– Согласна. Но я пью антидепрессанты, чтобы хоть немного расслабиться и поспать. Мне страшно, Ева, – вдруг призналась Аделина. – Передавая мне юбку, мать сказала про силу, спрятанную в ней, но не сообщила про Орден. Если б знала – выкинула бы.

– Выкини сейчас.

– Не могу, – просто ответила Аделина. – У меня от нее зависимость. Я как-то спрятала ее в подвале. Так через неделю достала и с ревом надела. Меня ломает, если я не надену ее хоть раз в три дня или не потрогаю. Как тебе удается не впасть в зависимость?

– Ну… видать, Орден накаркал, и я правда стала ведьмой, – невесело пошутила я, ощущая, как неприятный холодок скользит по спине и рукам. Аделина была из той категории владелиц, которые впадали в зависимость от вещей Дамаль очень быстро. Хищницей она не станет лишь потому, что безумно боится. Вдруг с количеством вещей возрастет и зависимость?

– А про Абби ничего не слышала? Не могу до нее дозвониться.

– Не слышала и не видела. Она могла уехать. Она часто осенью уезжает на Кубу, погреться.

У Аделины был талант оставаться невидимой, но при этом знать обо всех и все. То ли дело было в невзрачной внешности, то ли в чем-то еще. Непонятно. А может, все дело в юбке. Она давала эффект беззаботности. С ее помощью Аделина пыталась лечиться от приступов депрессии.

Поболтав еще немного, я распрощалась со знакомой, заверив, что свяжусь как смогу. И пусть она соблюдает осторожность. Ну и спит не по два часа в день, а подольше.

Внутри все горело, как всегда бывало после разговора и воспоминаний о доме. Горело и сдавливало так, что начинало болеть сердце. И в глазах мутнело.

Я спокойно убрала телефон, спокойно встала и пошла. Мимо многочисленных шумных пассажиров, мимо магазинчиков и бутиков, мимо переполненных кафе. В сторону синих дверей туалета. Хоть бы там никого не оказалось!

К счастью, внутри оказались свободные и чистые кабинки. Заняв одну из них, я наконец-то расслабилась и отпустила то, что разрывало изнутри. Медленно съехала вниз по кафельной стене, зажимая рот обеими руками. Чтобы ни один всхлип не вырвался наружу.

Тоска. Безграничная и темная, размывающая все на своем пути. Тоска по тому времени, когда я считала себя счастливой.

Сидя на полу туалета в аэропорту, я беззвучно ревела. Оттого, что ввязалась в такое, оттого, что дико скучала по родным и боялась больше никогда их не увидеть. От всей ситуации в целом.

Иногда надо поплакать, чтобы вновь почувствовать себя сильной.

Глава четвертая

На Хана Рим действовал слегка угнетающе. Слишком много истории, слишком много древних развалин, которые намекали – ничто не вечно. Для члена Ордена такие намеки ни к чему, они и так частенько рискуют жизнью. Хотя кафе тут в большинстве своем отличные, плюс еще одно место вызывало у Инквизитора умиление. Ареа Сакра – древние раскопки, обнесенные прозрачным забором. Находились они на площади Торре-Арджентина, окруженной жилыми зданиями, церковью и огромным театром.

Вот и в этот раз, несмотря на спешку, Хан не мог отказать себе в удовольствии и велел таксисту остановиться возле площади. Осенью толпы туристов значительно редели, и к развалинам он дошел спокойно. Не для того, чтобы полюбоваться на остатки колонн, стен и скамеек. Вовсе нет. Опустив ладони на бортик прозрачной загородки, Хан вгляделся в развалины внизу. Да, вот они! Десятки кошек грациозно скользили между камней, умывались, выясняли отношения или просто сидели и щурились на осеннее солнце. Табличка рядом с Ханом гласила, что эти кошки – полноправные граждане Рима и их не стоит кормить, так как они могут выбежать на дорогу и попасть под машины.

Кошки притягивали его своей независимостью и свободой. В отличие от собак, к которым Хан подсознательно причислял и себя. А что? Верный пес Ордена, которого гладят, пока он выполняет работу, но пристрелят при малейшей попытке оскалить зубы.

Такие мысли бесили. Тем более появились они после разрыва с Евой. Тогда, сидя в самолете, Хан понимал, что будущего у них нет по одной причине – Орден. Его личная жизнь ему не принадлежала. Раньше он не задумывался, так как… не любил. Ну дали бы ему одобренную Орденом невесту, ну жил бы он с ней и изменял. Так делали все члены Ордена за редкими исключениями.

Ева была кошкой, он – собакой. Причем той, которая кошек загоняла и убивала.

К его ноге подошел кот. Огромный и матерый, с драным ухом и такими клыками, что они выпирали из-под губы. Внимательно оглядев Хана желтыми глазами, кот зачем-то тронул лапой его ботинок, после чего улегся неподалеку и замер, глядя на развалины немигающим взглядом. Погладить его Инквизитор не рискнул. В коте чувствовался властный и гордый характер, нижняя тяжелая челюсть слегка выпирала вперед, а на боках шерсть была чуть ободранной, словно в жестокой драке. Хан уважительно посмотрел на него и тихо проговорил:

– Парень, ты нереально крут. Оставайся таким же.

«Ты тоже ничего, – сообщил кошачий взгляд, – но не трогай меня и ступай себе, человек».

И Хан отправился. К стоянке такси. Его целью были катакомбы святого Каллиста, что располагались в зоне Старой Аппиевой дороги. Находились они за высоким каменным забором и в это время уже не работали, что Хану было только на руку. Он просто зашел и спустился вниз, в переплетение захоронений, коридоров и небольших залов с табличками. Здесь, под катакомбами, был один из входов в сердце Ордена. За непримечательной серой дверью, без каких-либо опознавательных знаков или ручки.

В катакомбах, как всегда, царила промозглая, тяжелая атмосфера. Тяжелая почти физически. Хан словно ощущал невидимых призраков, наводнявших мрачные коридоры. Не глядя по сторонам, достал из кармана короткого стильного пальто плоский прямоугольник и приложил к двери. Та бесшумно и быстро отъехала в сторону, и Инквизитор скрылся за ней.

И словно перенесся в другой мир. Широкие коридоры, мягкий и приятный для глаз свет. И везде автоматические двери, плюс сухой прохладный воздух. Хан постоял пару секунд, вспоминая, куда дальше. Ага, лифт через сто метров, справа. И до минус седьмого этажа. Потом на автомобильчике до Красного Зала Совещаний.

Народу на пути попадалось не так уж много. Хан автоматически отвечал на приветствия. Улыбнулся, лишь встретив знакомое лицо. Джерд Фишер – Инквизитор, как и он. Они вместе учились, правда, сильной дружбы, как с Богданом, не получилось. Но тем не менее они поддерживали общение.

– Приветствую, брат. – Голос у Джерда звучал бархатисто и низко. Да и сам немец производил впечатление: подтянутый, высокий, с длинными, стянутыми в хвост волосами и клинышком бородки. В одежде он предпочитал джинсы и светлые рубашки.

– Приветствую, – откликнулся Хан. Он заметил на безымянном пальце Джерда кольцо.

– Ты женился?

– Она достигла совершеннолетия и месяц назад стала моей.

Хан на секунду ощутил укол зависти. Среди членов Ордена браки заключались скорее по договору, нежели по любви. Главное, чтобы жена прошла соответствующую подготовку и была членом семьи одного из братьев. Джерду повезло: он и его невеста полюбили друг друга.

А Хан до сих пор не мог заставить себя сходить на смотрины невест. Его раздражали покорные девицы, которые скромно усаживались на скамейках во дворе закрытой школы. Одинаково причесанные, одинаково одетые и с одинаковым смирением в глазах. В них не было огня, только лишь покорное ожидание.

Вот Ева была другой. Живой, яркой, порывистой.

И стала Хищницей.

Хан незаметно вонзил ногти в ладонь, болью прогоняя воспоминания, спросил:

– Ты не в курсе, что произошло? Тебя тоже сорвали?

– Не в курсе. Я был дома, в Дортмунде, с Анжеликой. Сам не понимаю, что произошло.

Они подошли к стальным дверям лифта. Тот мигнул зеленой кнопкой, открылся. Просторная кабина с матовыми стенами впустила их и еще нескольких членов Ордена, бесшумно ухнула вниз.

– Явно нечто из ряда вон выходящее. Я в Риме лет пять не был.

– То же самое. Слышал… ходят слухи, что Магистры паникуют. Вопрос почему.

– Да уж…

Хан мог бы поинтересоваться у Вацлава – несостоявшегося тестя, но после разрыва помолвки с Ирен старался не навязывать ему свое общество. Вроде бы тот не злился, и Рождество они отмечали в одном доме в семье Богдана. Ирен уже с ними, правда, не было. Они с мужем путешествовали, наслаждались друг другом и планировали, как жить дальше.

Лифт доставил и выпустил двух Инквизиторов в широкий и такой же светлый коридор. Правда, здесь на стенах висели надписи на латинском: выдержки из Свода тамплиеров и инструкций Торквемады, одного из самых известных в свое время инквизиторов. Здесь народу было еще меньше. И все направлялись к высоким распахнутым дверям из тяжелого дерева. Двери резко выделялись из аскетичной и деловой обстановки вокруг, покрытые искусной резьбой, образовывавшей латинские символы. Хан не сразу понял, что при должном умении в них можно увидеть слова молитвы. Одной из многих, которые вбивали им в головы. Порой – в прямом смысле слова.

Ева точно ведьма. До сих пор он даже не задумывался о том, применимы ли подобные вещи к воспитанникам. Правильно ли силой запихивать в неокрепшие умы то, что надо почувствовать сердцем?

– Ты чего?

Хан вздрогнул и вспомнил, что не один. Оказывается, он замер перед дверьми и просто смотрел на них. Так что Джерд недоумевающе поглядывал на коллегу.

– Ты в порядке?

– Долгий перелет и смена часовых поясов. Хочу в постель с милашкой.

– Не трави душу.

«Тебе-то чего травить, – мысленно проговорил Хан. – У тебя в этом плане полная гармония».

И сделал шаг, переступая порог зала совещаний. Красного Зала, чьи стены, как бы оправдывая название, были затянуты шелковыми обоями цвета подсохшей крови. Их едва можно было разглядеть в том полумраке, что царил здесь. Непривычно после светлых коридоров. Хан незаметно поморгал, чтобы быстрее привыкнуть. И увидел, что почти все уже пришли. Несколько десятков самых лучших Инквизиторов и Палачей сидели в мягких креслах, расставленных полукругом перед небольшой трибуной, отделанной золотом. Здесь все выглядело слишком по-старинному, слишком… странно. Лично Хан предпочел бы проводить переговоры в более деловой и современной обстановке. А здесь даже пахло так, словно сутками жгли благовония.

Его братья приглушенно разговаривали, обмениваясь новостями. Так собираться приходилось редко. А встречаться специально, чтобы поболтать по душам, часто не хватало времени. Хан с тоской подумал, что они с Богданом-то уже почти год не виделись. Его названый брат так и торчал в России. А он все не мог туда вырваться: в основном мотался по Азии.

Найдя свободное место, присел, поздоровался с соседями и прислушался. Ну да, болтали о работе, о последних гаджетах, о том, что хочется в отпуск, и так далее. Словно не в Ордене, а на совещании в крупной компании.

Нежный перезвон разом оборвал все разговоры в зале. Как отрезал. Хан едва не оглох от обрушившейся тишины. Все взгляды устремились на трибуну, где, подрагивая, горели толстые белые свечи.

И этот тяжелый запах, от которого уже стучало в висках.

Нет, совещания в инвесторской компании Хану нравились гораздо больше.

Магистры появились откуда-то из темноты за трибуной. Как всегда, в одинаковых мантиях белого цвета и в темно-красных масках, закрывающих все лицо, за исключением рта и подбородка. В лицо Магистров не знали. Хан вот в курсе был только про Вацлава, да и то узнал далеко не сразу. Это были Старшие Магистры, семь человек, которым было известно все об Ордене. Если кто-то из них уходил из жизни, его место занимал следующий. Нового Магистра выбирали из Инквизиторов или Магистрантов – тех, кто был связным между Старшими Магистрами и Инквизицией. Палачей не выбирали из-за их «грязной» работы.

За спинами Магистров бледно засветился огромный экран. А потом раздался голос одного из семи: звучный и чуть хриплый. Усиленный невидимым микрофоном, он проник во все утолки зала, всколыхнул красноватый полумрак.

– Братья, мы рады видеть вас. Мы редко можем собираться вместе, ибо спасаемый нами мир не может ждать. И я очень хотел бы, чтобы встречи эти были более радостными. И не омрачались теми новостями, что я поведаю.

Хан старался не ерзать и не морщиться. В конце концов, возможно, оратор на самом деле говорил так, а не изображал пафосно-возвышенную речь.

– Братья, – присоединился второй Магистр, чей голос звучал гулко и чуть пугающе, – все мы знаем, что в этот мир когда-то давно проникло Великое Зло, Скверна Дьявольская, которую мы стараемся истребить по сей день. И станет наш мир чистым, когда последняя проклятая тряпка будет сожжена. – Он помолчал немного, добавляя эффекта словам, и продолжил: – Но нынче, братья мои, нам предстоит не просто сражение. Случилось то, чего мы все так опасались.

Хан почувствовал пока еще неясную тревогу. Что там еще произошло?

Магистр оказался хорошим психологом. Он опять сделал паузу, давая слушателям проникнуться сказанным, после чего громко проговорил:

– Антихрист явился миру в женском обличье.

Культурных слов, характеризующих это заявление, у Хана не нашлось. Так, что за… дела тут творятся?

На лицах соседей было написано неприкрытое изумление. Пожалуй, только уважение к Магистрам удерживало их от шквала вопросов. Хан прикусил язык, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Сейчас им все скажут. А задавать вопросы, не дождавшись объяснений, признак несдержанности. Это не поощряется.

– Вижу, вы в таком же замешательстве, как и мы, – произнес Магистр отеческим тоном. – Хотел бы я ошибаться, но, увы, все совпадает. Мы боялись этого, братья, мы уничтожали скверну, чтобы она не взяла верх над миром. Но одна распутная тварь все же оказалась хитрее. Пока хитрее.

Он глубоко вздохнул, точно брал на себя вину за то, что кто-то обхитрил Орден.

– Мы все знаем женское коварство, братья. Из наших жен, дочерей, сестер и матерей мы пытаемся его убрать. Но, увы, порой не всегда получается. Слишком много искушений приготовил этот мир для женщин. А они слабы, не в силах устоять. Плотские удовольствия влекут их со страшной силой. И скверна – тому пример. Враг человеческий действует через женскую слабость. Но мы знаем это, братья. – Его голос окреп, стал более звучным. – Враг может ненадолго одержать верх в битве, но не в войне. И женские слабости мы сделаем своей силой.

За его спиной загорелся экран, отчего сам Магистр стал напоминать черный силуэт. Силуэт, который все повышал голос, тем самым накаляя градус в зале. О да, он умел привлекать внимание и заводить публику.

– Похотливость женскую мы сделаем своей силой. Ради внимания мужского они предадут своих соратниц.

Хан потер подбородок и мельком подумал, что Магистр все же порой перегибает палку. Нельзя всех под одну гребенку, нельзя. Опять в голову проникла Ева. И укололо в сердце, когда вспомнил, как уходил от нее.

А на экране тем временем появилось видео. Какой-то подвал, судя по трубам и ободранным кирпичам. Камера была прицеплена к плечу оператора и периодически подергивалась. Но изображение четкое.

На цепях, прикрепленных к вывернутым запястьям, висела пожилая женщина. Чувствовалось, что пытали ее долго и с опытом. Не застенки Ордена, конечно, где находился полный набор для допросов, но тоже сильно. Камера приблизилась, и Хан отметил, что ногти у женщины успели все вырвать. Чуть поморщился. Все же он придерживался взгляда, что можно проводить допросы и с применением «сыворотки правды». Главное ведь результат. Но Магистры считали, что вместе с болью «одержимая» очищается от совершаемых грехов. И сполна получает наказание за свою слабость.

– Абби Алерано помогала одержимым, – произнес Магистр торжественно. – За свои грехи она рассчиталась сполна. И перед тем как отпустить ее душу, мы попытались узнать имя той, что может стать Антихристом.

Хан сжал кулаки до хруста в суставах. Перед глазами застыла черная фигура Магистра на фоне окровавленной и уже вряд ли живой женщины. Хотя нет, на съемке она застонала и попыталась приподнять голову. Вместо лица зияла сплошная рана.

– Антихрист направляется во Францию. Там мы и устроим засаду.

На экране послышался звук выстрела, голова женщины мотнулась, и во лбу появилась дырка. Все было кончено.

Хан моргнул и постарался дышать ровно. Как сквозь вату услышал окончание речи.

– Братья, мы не смогли узнать имя Антихриста, но мы отправляемся во Францию, чтобы искоренить зло. Я назову тех, на кого возложится почетная миссия. И они войдут в историю Ордена.

Хан одновременно ощутил безумное облегчение, что имя так и не удалось узнать. Но червячок беспокойства внутри не отпускал. Пожалуйста, только не Ева!