Текст книги "Управление случайностями"

Автор книги: Екатерина Тильман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Так, по делам приехал, – оживляясь, ответил тот. – Вообще-то я живу в Сент-Меллоне...

– И следишь за нашей общиной! – не удержалась Юля от сердитого комментария. – Делать вам больше нечего, не иначе...

– Не буду отрицать, – спокойно подтвердил Евгений, – что курировать «Лотос» – одна из моих задач. Но вообще-то я занимаюсь еще динамическими программными моделями для ауристики, экспертными системами для нее же, а также математическим обоснованием кое-каких гипотез...

– А ауры ты видеть умеешь? – ехидно спросила Юля, услышав слово «ауристика».

– Тьфу на тебя, – притворно возмутился Евгений. – Мало ли кто чего не умеет!

Юля засмеялась:

– Ты хочешь сказать, что я не умею себя вести? Ладно, не сердись...

Помимо воли она почувствовала к Евгению нечто вроде симпатии.

– Хочешь меня проводить? – спросила она. – Только не до самого дома...

– Почту за честь, – церемонно откликнулся Евгений. (Юля чувствовала, как он доволен возобновлению знакомства... и разумеется, не из-за ее прекрасных глаз! Надеется узнать что-то новое о «Лотосе»? Ну, пусть попробует... Но для начала ему придется поработать носильщиком!)

Они зашли в кондитерскую лавку, где Юля, не без некоторого злорадства, выбрала самый большой торт. Естественно, Евгений тут же услужливо подхватил коробку (вот-вот, пусть потрудится, раз напросился провожать!), и они зашагали по улице.

Евгений пытался что-то рассказывать, но замолчал, заметив, что Юля почти не слышала его – ее в этот момент занимало совсем другое... Почему, когда она в первый момент увидела Евгения, ей показалось, что он в форме СБ? Это было очень необычно, ведь она даже не сразу вспомнила, что он действительно там работает...

– Послушай, – спросила она наконец. – Ты форму часто носишь?

Вопрос немного смутил Евгения: что это, очередной упрек? Если да, то это уже просто невежливо!..

– Ну, ношу, – откликнулся он наконец, – и довольно часто. А что?

Юля не ответила. Она напряженно размышляла. Если носит довольно часто – значит, привык видеть себя в ней. Тогда она могла увидеть эту его форму как бы вслед за ним... Похоже, что так... Неужели телепатия?! Юля уже перестала надеяться, что откроет в себе что-то большее, чем умение видеть ауры, и теперь боялась поверить в удачу... Впрочем, она быстро вспомнила известную истину «не предвкушай!», решительно отбросила тревожную надежду – подождем до вечера! – и переключила внимание на Евгения.

Евгений поначалу обрадовался ее «возвращению». Он не пытался заговаривать с Юлей, пока она была погружена в себя – прекрасно знал, как неотвязна бывает какая-нибудь мысль... (Сколько раз собеседники обижались на него самого, не в силах пробиться сквозь завесу размышлений!) Но начав разговор, он вдруг почувствовал себя глупо – расспрашивать о «Лотосе» было явно преждевременно, а новости о Вике и других общих знакомых, равно как и последние столичные сплетни Юлю не особенно интересовали...

Евгений почувствовал, что попал в затруднительное положение – необходимость поддерживать «светскую беседу» и развивать знакомство по классическим канонам, да еще из служебных соображений, делала его глупее, чем он был на самом деле. Не помогала даже психология отношений, которой его учили два семестра... Он с досадой осознавал, что не знает самых элементарных приемов, известных любому начинающему ловеласу!

Поэтому он даже обрадовался, когда Юля прямо спросила его, каким образом он выследил ее в Серпене. Отбросив заранее заготовленную легенду – притворяться все равно уже не было смысла, – Евгений без утайки объяснил, что уже давно наблюдает за общиной, и что его очень удивило и обрадовало появление в ней Юли, но только теперь он решился возобновить едва начавшееся знакомство. Потом он весело изобразил, как аккуратно «вел» Юлю от самой больницы. После этого рассказа – или это ему только показалось? – Евгений ощутил неподдельный интерес к себе...

Однако к этому моменту прогулка уже начала понемногу утомлять Евгения – в отличие от Юли, он не привык к длинным горным переходам. Тропинка часто петляла, удлиняя путь, прыгала вверх-вниз, и временами идти становилось просто опасно. К тому же коробка с тортом, показавшаяся поначалу не очень тяжелой, теперь заметно оттягивала руку. Глядя на легко идущую спутницу, Евгений вдруг подумал: «А ведь они ходят этой дорогой каждый день, туда и обратно! Ну или через день...» Ему стало стыдно своей усталости, и он невольно проникся уважением к Юле и другим эсперам.

Юля вообще удивила его. Она выглядела совсем другой, не такой, какой он ее запомнил: поражало необычное сочетание какой-то глубинной серьезности – и в то же время почти детской непосредственности. Если бы он не искал ее специально, а просто встретил на улице – ни за что бы не узнал! Должно быть, «Лотос» – весьма примечательная в этическом смысле компания...

Дорога кончилась, когда Евгений, окончательно махнув рукой на мужское самолюбие, уже собрался предложить устроить привал.

– Дальше я пойду одна, – сказала Юля, забирая у него коробку. – Спасибо за помощь!

Она коротко кивнула на прощание, сделала несколько шагов по тропинке, обернулась... Неожиданное ощущение пронзило Евгения: тревога, беспокойство за нее, такую маленькую и беззащитную, желание защитить. (Хотя непонятно, от кого, да и вообще – защитник выискался!) Однако Юля поняла его: ласково улыбнулась, словно разгоняя наваждение, послала воздушный поцелуй. И зашагала по тропинке, уже не оборачиваясь...

Евгений смотрел ей вслед, пока она не скрылась за скалой, потом вздохнул, повернулся... и почти с ужасом представил себе обратную дорогу в Серпен – еще восемь километров по горам!..

...Возвращение утомило Евгения куда сильнее, чем он ожидал. Оказывается, он совсем отвык от подобных прогулок. Безобразие! Совсем обленился за кабинетной работой! Ну ладно, сейчас только бы спуститься в городок, а там вертолет – и через двадцать минут дома...

И все-таки, несмотря на усталость, он не мог не думать о Юле и о «Лиловом Лотосе». Что ни говори, а сегодня он действительно сделал некоторый шаг вперед в работе с этой замечательной, но такой загадочной и недоступной для посторонних общиной. Кто знает, может быть, он сумеет проникнуть в ее менталитет... Ведь каждая хорошая община – это нечто большее, чем просто компания эсперов, а «Лотос» по многим параметрам вообще уникален!

...Когда Евгений наконец добрался до вертолета, ноги почти не держали его, к тому же, начинало темнеть. Тем не менее он не стал торопиться: надо было хоть немного передохнуть и прийти в себя, перед тем как подниматься в воздух. В самом деле, не хватало еще в гору въехать!..

В Сент-Меллон он прилетел уже в полной темноте, впрочем, ночные полеты давно уже не смущали его. Оставив вертолет на стоянке аэропорта и попрощавшись с диспетчером, которого немного встревожило позднее возвращение Евгения, он неторопливо направился домой, предвкушая, как с наслаждением вытянется в горячей ванне...

Увы, эти мечты были преждевременными. Как оказалось, день еще не кончился – уже подходя к дому, он вдруг заметил человека, поднимающегося со скамейки ему навстречу. Евгений встревожился – кто бы это мог быть в такой поздний час?

Человек вышел на освещенное пространство у крыльца... и Евгению вдруг почувствовал острое желание ущипнуть себя: не сон ли это? Меньше всего он ожидал встретить здесь, в Сент-Меллоне, своего предшественника, бывшего куратора этого района Никласа Ананича!

* * *

Рассказ Юли о ее новом знакомом не вызвал энтузиазма у эсперов. Лиза печально вздохнула, Сэм погрузился в какие-то мрачные воспоминания, а Роман пробормотал что-то насчет «нахалов в мундирах». Однако никто не пытался осуждать Юлю или отговаривать ее от «неподходящего» знакомства, и она, немного успокоившись на этот счет, осторожно поведала о своем озарении.

Наступило напряженное молчание. Странный «обман зрения» действительно мог объясняться открывшимися телепатическими способностями... но никто не решался первым произнести вслух эти слова. Слишком долго все ждали «пробуждения» Юли, слишком боялись разочаровать ее и себя возможной неудачей... Наконец Юрген нарушил молчание.

– Вот я представляю себе змею, – обратился он к Юле. – Какая она?

Юля растерянно оглядела друзей в поисках поддержки – ну нельзя же так сразу! А если не получится?! В лицах эсперов тоже читалось возмущение ненужной торопливостью Юргена, Дэн уже открыл рот, чтобы вмешаться, как вдруг в голове Юли с потрясающей отчетливостью возник яркий образ – змея!

– Она изумрудно-зеленая, – почти закричала она, – с поперечными красными полосками, узенькими! И глаза у нее тоже красные, а язык... синий, кажется! И она ядовитая!

Все было правильно, Юрген представил себе именно такую змею! Юля почувствовала, как страшное напряжение отпускает всех, сменяясь какой-то бесшабашной веселой радостью, и, опустив глаза, в первый раз увидела, как засветился ее перстень...

...Проснувшаяся телепатия требовала испытаний, и весь вечер Юля даже вопреки своему желанию «ловила» эманации друзей, стараясь различить в них отчетливые образы. С непривычки это было непросто: изображения мелькали, расплывались, смешивались с собственным воображением... Она быстро устала и уже собиралась напрячь волю, чтобы «отключиться», как вдруг ее мозг захлестнула волна мрачной, почти трагической эманации – и образ тревожного неосвещенного пространства... Потом сквозь сплошную черноту словно пробились мерцающие языки огня, и на их фоне – отчетливо, узнаваемо! – проступило лицо Евгения!

Что это?.. Юля точно знала: образ не привиделся ей и не мог быть ее воспоминанием! Но тогда... Неужели здесь еще кто-то знает Евгения? И не просто знает – откуда взялись эти пугающие ассоциации?!

Снизив собственную энергию до опасного предела, полностью «раскрывшись», готовая уловить малейший намек, Юля обвела глазами лица друзей... И буквально споткнулась о взгляд Сэма – запредельный, отчаянный, почти зовущий на помощь!.. Она встрепенулась ему навстречу, но не успела ничего сказать – Сэм едва заметно покачал головой: не сейчас! не при всех! потом...

Юля заставила себя успокоиться – внешне... Но в душе ее царило настоящее смятение: откуда Сэм знает Евгения? И откуда такой страх?..

...В «Лотосе» не было принято сплетничать, а Сэм никогда не рассказывал о своем прошлом. Но Юля догадывалась, что он эмигрант из Шатогории – по едва заметному акценту, по некоторым другим черточкам... Однако она никогда не задумывалась над тем, что могло заставить его покинуть страну – и так ясно, что эсперам там живется несладко! И только теперь, глядя ему в глаза, она окончательно поняла, что в его прошлом было что-то страшное, и что Евгений был каким-то образом к этому причастен...

Юля одернула себя – не стоит раньше времени давать волю воображению. Надо поговорить с Сэмом наедине, разобраться во всем... Чтобы не выдать свое волнение, а больше всего опасаясь расспросов Романа, она очень выразительно изобразила усталость, и вскоре эсперы, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись...

Сэм постучал к Юле почти сразу – но даже эти несколько минут ожидания показались ей вечностью! Она буквально кинулась ему навстречу:

– Что это значит? Откуда ты знаешь его?.. – Вопросы не вмещались в слова, Юля буквально захлебывалась эмоциями. – Почему... огонь?! Чего ты так боялся?!

Сэм молчал, а она отчаянно пыталась разобраться в его эманации, увидеть еще что-то – но стремительное мерцание образов было неуловимо для нее...

– Ну, что, – спросил наконец Сэм, – ничего не видно? «Не телепается»? Маленькая еще! – с незлой усмешкой заключил он. – Тренируйся...

Юля обиженно молчала, и Сэм понял ее.

– Ладно, не сердись, – вздохнул он. – Расскажу я тебе одну интересную историю. Раз уж так вышло... Нет, – ответил он на встревоженный взгляд Юли, – ничего плохого о своем приятеле ты не услышишь! Даже наоборот... Мне он показался очень порядочным человеком! Вот только интересно, – слегка смущенно произнес он, – что он обо мне подумал тогда? Когда я вломился к нему среди ночи...

...Это было здесь же, в Сент-Меллоне, четыре года назад, во время первой практики Евгения. Собственно, его работа уже подходила к концу: Евгений собрал вполне достаточный материал для отчета, получил положительный отзыв руководителя практики – куратора Никласа Ананича, – и готовился к возвращению в столицу.

В ту ночь его разбудил стук в дверь, негромкий, но упорный. Он раздавался с черного хода, и квартирная хозяйка не могла его слышать. В тихом провинциальном Сент-Меллоне гости не приходят после полуночи, и Евгений с некоторой опаской пошел открывать. «Кто там?» – спросил он как можно более сурово. «Откройте, мне нужна помощь» – послышался голос. Евгений открыл дверь, все еще готовый к любым сюрпризам. Но его предосторожности оказалась излишни – на крыльце, ухватившись за косяк, стоял юноша, почти мальчик. Оборванный, исцарапанный, смертельно усталый, он действительно нуждался в помощи. Что случилось?!

...Когда парень пришел в себя настолько, что смог говорить, первый вопрос его удивил Евгения:

– Вы живете один?

Евгений ответил утвердительно, отметив характерный акцент неожиданного гостя – мягкий, с пришептыванием. Неужели эмигрант?

– Действительно один? – всерьез встревожился парень – А в доме нет такой... пожилой женщины?

– Есть, – ответил Евгений. «Да что он, шпион, что ли?» – Квартирная хозяйка. И ты обязательно увидел бы ее, если бы позвонил с парадного входа... Но кто ты такой, в конце-то концов? И что случилось?

– Я... как это... эспер, да? У нас говорят, парапсих... Меня зовут Семен. Семен Челыш...

– Что случилось, Семен? – осторожно спросил Евгений. – Ты из Шатогории?

– Да. Нас... Нашу общину разгромили... Мне удалось...

– Ты перешел через горы? – в голосе Евгения против воли прозвучало недоверие. Парень молча кивнул...

– ...Евгений не сразу поверил мне, – усмехнулся Сэм, не глядя на Юлю. – Не мог представить, что я один ночью смог перебраться через Большой хребет. Не разбиться, не заблудиться, не нарваться на пограничные посты... – Он помотал головой. – Сейчас, если честно, я и сам с трудом в это верю! Но тогда...

...Тогда он, почти теряя сознание, пытался что-то объяснить пораженному Евгению – но слова малознакомого языка окончательно вылетели из головы, и он только снова и снова повторял одну и ту же заранее выученную фразу:

– Я эспер. Я видел этот город, этот дом... Мне показалось, что мне здесь помогут. Ради всего святого! Вы поможете мне?

Евгений мысленно махнул рукой – какие сейчас разговоры... Он наполнил ванну, и, пока ночной гость приводил себя в порядок, послал запрос в институт: были ли вчера-сегодня погромы в Шатогории? Потом заварил чай, приготовил холодный ужин и стал ждать Семена – или уже Сэма? – и попутно перестраивать мысли на шатогорский язык. «Не дожидаться же, в самом деле, пока парень наши падежи вспомнит!»

Умывшись, Сэм не стал выглядеть менее несчастным, даже наоборот: теперь заметнее стали и ссадины на щеке, и устало-затравленное выражение глаз. Впрочем, он с облегчением перешел на родной язык, и Евгений принялся осторожно расспрашивать его о случившемся. Он хотел узнать побольше подробностей, чтобы потом перепроверить информацию, но вскоре не выдержал: слишком жуткая вырисовывалась картина... просто невероятно жуткая, даже для Шатогории! Может быть, он все-таки не тот, за кого себя выдает?..

...Неожиданно запищал компьютер. Сэм вздрогнул, дернулся, как будто хотел нырнуть под стол, но тут же смутился своего страха и отвернулся. Впрочем, Евгений, не обратил на это внимания – сигнал означал, что пришел ответ на его запрос – и поспешил к экрану.

Увы, напрасно он сомневался в словах Сэма. Просто все произошло так недавно, что новость еще не успела распространиться – но завтра она ужаснет даже совсем равнодушных!.. За сухими строчками агентурной сводки, бесстрастно бегущей по экрану, вставала страшная трагедия обреченных и отчаявшихся в своей безысходности людей...

...Компания эсперов расположилась совсем недалеко от границы, что самое удивительное – на территории частного владения, в имении одного из местных аристократов! Насколько Евгений помнил, такого еще не бывало... Эсперам предложили аренду за символическую плату в благодарность за лечение: безнадежный больной, какой-то родственник управляющего. Они продержались почти два года – небывалый срок! Многие переженились, завели детей... Вскоре, как водится, начались косые взгляды, перешептывания. Благодетель-управляющий обещал свести с егерем и переправить всю компанию через горы. Не успел... Что-то не получилось? Не хватило денег? Да нет, похоже, на самом деле и не пытался – видимо, решил, что долг уплачен... А может, испугался растущего недовольства – если «колдуны» внезапно исчезнут, на кого падет гнев божий?! Но если так, то... не сам ли он спровоцировал нападение? Чтобы остаться в стороне и избавиться от неуютных постояльцев?.. Ничего не скажешь, избавился надежно: их было семнадцать человек, не уцелел никто. То есть один все-таки уцелел, но об этом информационная служба СБ еще не знает...

Евгений просмотрел список фамилий: ...да, Семен Челыш! Есть такой!..

– Не веришь? – спросил вдруг Сэм у него над самым ухом.

Евгений хотел было ответить ему, что некрасиво читать через плечо, вне зависимости от того, где находится текст: на бумаге или на экране. Но вместо этого просто сказал:

– Теперь верю.

– А раньше?

– Несколько сомневался. Слишком много совпадений: спастись от погрома, перебраться через горы...

– Ну и что! Я хочу жить, ясно тебе?! И если у меня был хоть один шанс из миллиона...

...Юля робко прервала рассказ Сэма, все же отважившись задать безжалостный вопрос. Но есть вещи, которые нельзя оставлять непонятыми!

– Ты же предсказатель, – тихо произнесла она, – неужели ты ничего не почувствовал? Почему не ушел раньше, почему не предупредил остальных? Вы могли попытаться спастись...

Сэм исподлобья взглянул на нее, вспомнив, как почти теми же словами о том же самом спрашивал Евгений. Точно так же: смущаясь – но все же не сомневаясь в своем праве задавать вопросы! Нет, этим благополучным счастливчикам никогда не понять, что можно устать бороться. Что можно не проиграть и не сдаться, а просто обессилеть...

– Мы пытались спастись, – ответил он. – Каждый из нас только и делал, что пытался спастись. Всю жизнь: то врозь, то вместе, то скрывая свои способности, то пытаясь их использовать. И в один прекрасный день мы просто решили: хватит! Будь что будет...

...И все же вопрос разбудил в нем давнее чувство вины... потому что он был единственным, кто уцелел? Потому что в последний момент, уже зная, что погибнет, он вдруг почувствовал отчаянную жажду жизни? Сэм снова вспомнил, как тщетно пытался ответить Евгению на его страшные вопросы – страшные, потому что ответ на них лежал где-то за пределами не только человеческих, но и эсперских возможностей...

– Я не знаю, не знаю, почему остался жив! – кричал он тогда Евгению – Вначале я увидел, что меня убьют, меня должны были убить... А потом я забыл обо всем, я просто спасался. И спасся! – со странным удивлением повторил он. – Убежал... И уже в горах увидел, куда мне надо идти...

Евгений не знал, что ответить. Ему было отчаянно стыдно: чудом выживший всегда винит себя в том, что уцелел – так можно ли усугублять это страдание? В чем он обвиняет Сэма – в слабости? По какому праву? Он даже представить себе боится, что пережил этот парень!

– Ладно, не дергайся больше, – мягко сказал он. – Теперь все позади, и тебе больше ничего не угрожает. Располагайся на ночь. – Евгений показал на диван. – Сейчас я отправлю сообщение, и завтра за тобой прилетят.

– А дальше? – подозрительно спросил Сэм. – В экспериментальные образцы для ваших лабораторий?

Евгений с трудом удержался от резкости: за три года учебы подобные обвинения в адрес СБ уже успели осточертеть!.. Ему очень захотелось предложить Сэму – коль скоро его что-то не устраивает – отправиться обратно. Однако он мгновенно опомнился, мысленно обозвав себя бесчувственной свиньей, и заговорил подчеркнуто спокойно:

– Тебя никто и ни к чему не принудит, за это я ручаюсь. Захочешь сотрудничать – милости просим, нет – твое право: получишь документы, деньги на первое время, полезные адреса, определишь, где хотел бы жить – и вперед! К свободе...

Сэм снова покачал головой, и Евгений понял, что пройдет немало времени, пока этот парень привыкнет к слову «свобода». А привыкнув, уже не будет произносить его на родном языке!

Евгений подождал, пока Сэм заснет, потом сел к компьютеру и быстро набрал сообщение – СБ имела собственную иммиграционную службу, и этот случай как раз для них. Ему даже не пришло в голову позвонить Ананичу: какая разница, от кого придет известие – от студента-практиканта или от куратора района? О том, что тот может счесть это оскорбительным нарушением субординации, Евгений как-то не подумал...

– ...Утром за мной прилетели два агента СБ, – закончил Сэм свой рассказ. – Они проводили меня в столицу, и больше мы с Евгением не встречались. Два месяца я действительно проболтался в их институте, просто чтобы прийти в себя. Потом понял, что если не возьму себя в руки, то так и останусь «экспериментальным образцом», причем с резко падающей ценностью! И моим последним экспериментом для СБ стало предчувствие себя в «Лотосе»: я очень уверенно сказал, где хотел бы жить, хотя до этого о «Лотосе» ничего не слышал... Но вот что странно, – он поднял на Юлю удивленные глаза, – почему еще тогда, в горах, я не вышел сюда? Это было бы проще... Впрочем, – махнул он рукой, – я ведь даже не помню, как шел! Если бы помнил... – Сэм вздохнул и замолчал на полуслове.

Юля тоже сидела тихо. История Сэма потрясла ее – даже несмотря на то, что о многом она догадывалась и раньше. Но одно дело догадываться, и совсем другое – ощутить вслед за рассказчиком! Бедняга Сэм... Семен! Мало ему досталось, чтобы тут же пережить еще и смерть Тонечки! Ну почему к некоторым людям судьба особенно жестока?!

А ведь Тонечка даже не вспоминала о нем... Может быть, не так уж и много он для нее значил? Впрочем, об этом Сэму лучше не знать. И все-таки один вопрос Юля должна была задать. Он и раньше приходил ей в голову, но тогда она не решалась об этом заговаривать.

Тонечка... Ее немного странное имя наводило на мысль о ее возможном происхождении! Однако Сэм довольно резко отреагировал на юлино любопытство:

– Если она не ответила тебе, с чего ты взяла, что можно спрашивать у меня? Даже если я что-то и знаю... Вот ты смогла бы пересказать чью-нибудь исповедь?

От его слишком прозрачного намека Юле стало неловко: пересказывать его исповедь она не собиралась... но это же другое дело! Он, в отличие от Тонечки, жив и здоров – а она уже не может рассказать или не рассказать, ответить или не ответить... Так не сродни ли забвению такая деликатность? Она не сумела выразить своих чувств словами, но Сэм, похоже, понял ее. Лицо его стало немного виноватым, и он, помедлив, ответил:

– Не знаю я, Юля. Честное слово, не знаю! Прямо я не спрашивал, а так... Язык она знала блестяще, и не только язык – вообще страну хорошо понимала. Но... Не похожа она была на наших!

Вот на такой неопределенной ноте и закончилась их беседа. Засыпая, Юля видела перед собой круговорот лиц: Сэм, в беспамятстве пробирающийся по темным горам... Евгений, открывающий дверь на полуночный стук... И Тонечка, которая в это время спокойно жила в «Лотосе» и не подозревала о предстоящей встрече...

Интересно, а какая она была в это время? Странно, но представить себе Тонечку спокойной и счастливой Юля никак не могла... А ведь они с Сэмом были любовниками, не плакали же они друг у друга в объятиях, в самом-то деле?! Наверное, были счастливы... Однако Сэм тоже почти ничего не знает о ней – разве так бывает между близкими людьми?

...Мысли путались, и Юля чувствовала, что погибшая подруга не стала понятнее – только боль потери подступила снова, став еще острее, словно усиленная воспоминаниями...

* * *

...Даже если бы на дорожке внезапно возник черт с рогами, Евгений удивился бы меньше! Все шесть лет, которые Никлас просидел в Сент-Меллоне в должности куратора, он больше всего мечтал о том, чтобы перебраться в столицу. И Евгений не мог себе представить, какие силы могли бы заставить Ананича снова появиться здесь...

«Ну вот, – с досадой подумал Евгений, замедляя шаги. – А какой хороший был день!..» Встречаться с Никласом ему не хотелось совершенно. «Эх, знал бы заранее – пошел бы через парадный ход...»

У него было много причин не любить своего предшественника: Ананич никогда всерьез не утруждал себя работой, кроме того, его отношение к подопечным эсперам было весьма бесцеремонным – заменив его на посту куратора, Евгений постоянно натыкался на последствия этого!

Впрочем, непрофессионализм еще можно было бы простить – в конце концов, Ананич не был «настоящим» исследователем: еще до создания института будущих кураторов и специалистов для СБ собирали по всей стране, переучивая главным образом из психологов и психотерапевтов.

Но есть вещи, которые невозможно простить... И забыть тоже невозможно, как бы ни хотелось! И Евгений снова ощутил приступ неодолимой злобы – при одном только воспоминании о мерзости, которую Никлас устроил ему во время второй практики...

...А ведь Евгений даже ни о чем не догадывался тогда! Он ехал в Сент-Меллон с удовольствием, безо всякой тревоги. Положительный отзыв прошлого года, неплохие отношения с руководителем – что еще нужно для нормальной работы? Да и горы тянули к себе, было в здешних местах какое-то особенное очарование! В свое время Евгений даже не удивился, услышав, что его «крестник» Сэм перебрался именно в «Лиловый лотос»...

Ананич встретил Евгения довольно доброжелательно, хотя и без особого восторга. Впрочем, Евгения это не насторожило – он с головой погрузился в работу. Теперь перед ним стояли куда более сложные задачи, чем раньше – если первая практика сводилась в основном к анализу накопленного Ананичем материала и была почти исключительно кабинетной, то теперь предстояло работать непосредственно с агентурой, а если повезет, то и с самими эсперами.

Впрочем, Евгений был вполне уверен в своих силах. К тому же, он весьма рассчитывал на помощь Ананича – может, тот и не очень разбирается в математических моделях и вероятностных оценках, зато должен профессионально ориентироваться в отношениях между людьми!

Первое же задание Никласа удивило Евгения сложностью: требовалось определить «специализацию» недавно появившейся в «Лотосе» юной Марины Ким. Ананич подчеркнул важность задачи, однако откровенно сомневался в возможности Евгения выполнить ее. Тот понимал, что сомнения руководителя резонны: община отличалась исключительной замкнутостью. Несмотря на то, что все эсперы активно работали в больнице, ничего кроме обычной экстрасенсорики они там не демонстрировали, а любые попытки заслать агентов кончались немедленным и позорным провалом – во всяком случае, телепаты там были сильные!

Ананич предложил своего агента в больнице – процедурную сестру, очень интересовавшуюся экстрасенсорикой. Поначалу Евгений обрадовался, но после знакомства с сестрой его энтузиазм несколько поутих: оказалось, что интерес к экстрасенсорике может сочетаться с полным отсутствием какого-либо интереса к эсперам. По мнению женщины, обитатели «Лотоса» вообще не обладали никакими особыми способностями – и следила она за ними лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в этом! (Евгений удивился было, но сообразил, что дело в банальной зависти). Естественно, наблюдатель с таким настроем может заметить только нечто совсем уж из ряда вон выходящее – напрасная надежда, если имеешь дело с осторожной и скрытной командой эсперов...

Итак, помощь осведомительницы отпадала. Пришлось искать обходной путь. Здесь Евгению неожиданно повезло – в больнице недавно уволился единственный программист, и когда диски переполнились, система встала. Узнав об этом от той же сестры – хоть для чего-то пригодилась! – Евгений поспешно позвонил в больницу, представился программистом и предложил свои услуги.

За результат Евгений не боялся. Что-что, а компьютеры он действительно знал! Теперь он мог перезнакомиться с персоналом, ненавязчиво побеседовать об эсперах, а главное – выждать удобный случай, чтобы незаметно (или заметно, если она окажется телепаткой и сразу «раскусит» его!) «протестировать» Марину. Самым тревожным моментом была возможная встреча с Сэмом, который знал Евгения, или с кем-нибудь из предполагаемых сильных телепатов. К тому же много сил отнимали ежедневные поездки в Серпен на местном автобусе, который долго петлял по опасным извилистым серпантинам. Ананич почему-то не позволил Евгению брать служебную машину, хотя год назад никаких проблем не возникало. Но и это не насторожило Евгения – в конце концов, в здешних горах от машины толку мало, тут был бы куда более уместен небольшой вертолет...

Несмотря на все эти проблемы, Евгению вскоре удалось познакомиться с Мариной. Это оказалось неожиданно легко – девочке польстило внимание «взрослого». После нескольких малозначительных фраз Евгений перевел разговор на компьютеры, и здесь буквально расцвел, используя все свое красноречие. Ему ничего не стоило пробудить в Марине интерес к новым играм, только что привезенным из столицы, ну а остальное было делом техники. Все было давно подготовлено к эксперименту: датчики замаскированы в клавиатуре и оттестированы, соответствующие ситуации и «провоцирующие» вопросы заготовлены заранее...

Через час наигравшаяся до изнеможения Марина вежливо попрощалась (глядя при этом почему-то не на Евгения, а на экран) и удалилась, а он почувствовал себя как выжатый лимон. Все удалось блестяще, задание было выполнено, причем Марина, скорее всего, даже не узнает Евгения при следующей встрече: от сегодняшнего вечера она запомнила знакомство не с ним, а с «виртуальной реальностью»...

На следующий день Евгений быстро закончил работу с настройкой компьютеров, собрал «шпионскую» аппаратуру, получил неожиданно большой гонорар и окончательно вернулся в Сент-Меллон писать отчет. Материала было более чем достаточно: телепатической проницательности на неожиданные заминки в беседе нет, электромагнитное поле рук не выше среднеэсперского – для телекинеза явно недостаточно, остаются варианты: ясновидение или предсказание. Но для предсказателя слишком «объектно ориентирована», нет обычной для них рассеянности в словах и поступках. А вот излучение атомов с пальцев, характерное для «чтения по предметам», присутствует, хотя и очень незначительное. Вывод: с вероятностью 80% – развивающееся ясновидение!