Текст книги "Замок Морганы (СИ)"

Автор книги: Екатерина Суркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Пара советов и пророчество ==========

– Оставь печальный рассказ для очередной баллады, – насмешливо проговорила молодая Ведьма, – я знаю, зачем ты пришёл.

Жёсткие рыжие волосы колдуньи выбивались из-под костяного гребня. Ведьма была некрасива, но черты её лица, покрытого веснушками, довольно грубые и неправильные, привлекали внимание, а взгляд тёмных, полных непроницаемой тайны глаз, завораживал и проникал в душу. Колдунья была одета в льняное платье с широкими рукавами. Её талию охватывал кожаный пояс, на шее поблескивали бусы из янтаря и кабаньих клыков.

– Менестрель очаровал принцессу, – с саркастической улыбкой продолжала Ведьма, – и быть бы свадьбе, да король-отец поставил будущему зятю условие: если странствующий певец без рода и племени не добудет Золотого сокола, исполняющего желания, то и порога дворца не переступит. А вот если добудет… Получит принцессу в жёны и полкоролевства в придачу. Заманчиво, не правда ли?

Тут она насмешливо взглянула на гостя. За плечами Менестреля висела котомка, лицо наполовину скрывал капюшон дорожного плаща, влажного от дождя.

– Ты… – Голос певца дрогнул. – Ты сможешь мне помочь?

Вместо ответа колдунья поманила рукой дубовый стул грубой работы, и тот послушно подъехал к гостю. Менестрель откинул назад капюшон, открыв смуглое лицо в обрамлении густых тёмных кудрей. У певца были чёрные брови и глаза. Печальный взгляд и поблёскивающие на щеках капли дождя, весьма правдоподобно изображающие слёзы, разжалобили бы кого угодно.

– Так-так… – Колдунья стала медленно выливать в котёл с прозрачным золотистым варевом ярко-зелёную настойку из костяной чаши. – Значит, если град побьёт посевы, или у коровы молоко пропадёт, или, чего доброго, гроза в пути застанет, люди обвиняют меня. А если неудача любовная или хворь какая, тогда что? Ко мне прямиком?

– Увы, да… – Ведьма не относилась к числу девушек, любящих красивых страдальцев, поэтому Менестрель поспешно вытер лицо краем плаща и лукаво взглянул на неё.

– И люди говорят, что ты можешь всё.

Жидкость, вливаясь в варево, опускалась на дно тяжёлыми клубами. Прозрачное золотистое пространство постепенно заполнялось мутной зеленью. Огонь под закопчённым котлом весело потрескивал.

– Твоя попытка подогреть мою манию величия улетела в молоко, – усмехнулась Ведьма, – потому что этим тяжким недугом страдаю не я, а волшебница Моргана. Один её замок чего стоит! К тому же, Золотой сокол живёт именно там, и чудо архитектуры порядком надоело всемогущему Одину.

Поняв, что сболтнула лишнее, Ведьма с опаской покосилась на зашумевший котёл. Перламутрово-золотые пузыри, появившиеся на поверхности тёмно-синего зелья, медленно надувались и лопались.

– Но как проникнуть в замок?

– Любите вы, смертные, всё усложнять. Проникать никуда не нужно, войдёшь беспрепятственно. Вопрос в том, сможешь ли выйти, ведь ни один из рыцарей, отправившихся за Соколом, назад не вернулся. И вот в чём загадка… – Ведьма прищурилась и понизила голос до шёпота. – После каждой жертвы замок исчезает, тело погибшего рыцаря остается, и при этом доспехи совершенно целы и ни единой капли крови на них.

При этих словах Менестрель вздрогнул и побледнел, но смуглый цвет лица и полумрак, царивший в домике Ведьмы, помогли ему скрыть истинные чувства. В ответ певец лишь невозмутимо усмехнулся и запальчиво проговорил:

– Благодарю за пожелание удачи.

– Подожди благодарить. Я и передумать могу. Всё будет зависеть от…

Тут она стала деловито помешивать высушенной лягушачьей лапкой закипающее зелье. Вскоре из котла повалил пар. Клубы пара стали принимать причудливые формы: появились головы чудовищ, затем фигура сфинкса и, наконец, корона, скипетр и трон. Из-под короны вынырнул прозрачный силуэт свёрнутого пергамента. Колдунья, внимательно следившая за игрой силуэтов, нахмурилась. Пергамент развернулся, и менестрель увидел замысловатую вязь:

Закружится пёстрых иллюзий туман,

И жертва войдёт в невесомый капкан,

Начнут пар со льдом сокрушительный бой,

Одержит победу вода над собой.

Рассыплются крылья, прервётся полет,

Сон облачных кружев бессмертье найдёт.

Блеск золота станет добычей червей,

Послужат добру злые игры людей.

Звон струн долетит из далёких земель,

Мятежному сердцу откроется цель,

Всем бедам назло былью станет мечта,

И боль от обиды уйдёт навсегда.

Певец зачарованно смотрел на силуэты короны и трона. Он счастливо улыбался, не в силах скрыть своего преждевременного торжества, вообразив толпу подданных, с благоговейным страхом и восхищением склонившуюся перед ним, ладонь приятно холодил золотой скипетр.

– Эй! – окликнула его Ведьма, пергамент свернулся и растаял. – Не подглядывай пророчество.

Менестрель пожал плечами и одарил колдунью невинной улыбкой. Белая струя пара изогнулась, словно змея, и начертила в воздухе три треугольника, причудливо переплетавшихся между собой. Огонь под котлом взметнулся, зелье забурлило, колесо прялки, стоявшей в углу, дрогнуло и завертелось само собой, а прислоненная к стене метла мелко задрожала, постукивая древком.

– Великий О́дин, – прошептала колдунья.

Поняв, что его улыбка не попала в цель, Менестрель принялся внимательно изучать пучки сушёных трав, висящие под потолком, и мешочки со снадобьями, столпившиеся на полках, словно пузатые карлики. Колдунья вынула из шкатулки, украшенной затейливыми узорами, небольшой камень, круглый и прозрачный, как слеза.

– Слушай меня! – Ведьма подняла вверх указательный палец.

– Это Солнечный Камень, подаренный викингам самим Одином. Гостил у меня как-то один викинг…– При этих словах колдунья грустно взглянула на Камень. – Этот артефакт переходит из рук в руки и верно служит тому, кому отдан по доброй воле. Камень поможет тебе пройти три сквозных залы, в каждой из которых тебя будет ждать испытание. Ты можешь использовать его, как путеводитель, ключ к разгадке и подручное средство. Ничего не хочешь спросить?

– Хочу, – грустно ответил певец, – почему артефакт один, а испытания три? И как я догадаюсь…

– До чего же вы все ленивы! – вдохнула колдунья. – Всё на блюдечке подай, мудрым словом помогай… Хотя парочку советов, так уж и быть, ты от меня получишь. Не отдавай Камень никому, даже если тебе скажут «пожалуйста». Увидишь позолоченные плиты – не ступай на них. Усвоил?

– Вполне, – смущенно проговорил Менестрель, – но где же искать замок Морганы?

– Выйдешь из леса – увидишь гору. А на горе замок. – Ведьма подошла к нему, положила Камень на ладонь певца и похлопала его по руке. – Вот так. Не забудь мне его вернуть, если, конечно, жив останешься.

========== Подручное средство ==========

Назойливый страх, искусно скрываемый Менестрелем в домике Ведьмы, долго не отпускал его, но пейзаж, открывшийся у подножия горы, помог немного отвлечься и даже вдохновил на сочинение баллады. В зыбком зеркале пруда отражались поросшие мхом камни, лесной ручеёк и ветви молодой ивы с мелким бисером капель на листьях. Менестрель попробовал напеть пришедшую в голову мелодию, но вспомнил о своей цели и взглянул вверх.

Великолепный замок на вершине горы заставил Менестреля совсем забыть о страхе. Небо стало мрачнеть, солнце потерялось в тяжёлых свинцовых тучах. Облачно-белый цвет острых башен спорил с их холодной мрачностью. Вспышки молний отразились в цветных стёклах витражей. Круглый орнамент обрамлял вход тончайшим каменным кружевом. Замок был реальным воплощением детской мечты певца. Много лет назад, увидев похожий замок на картине, он поклялся, что, став взрослым, будет жить только в подобном или ещё прекраснее.

Менестрель поднялся на гору. То, что он увидел, показалось ему воплощением лучших людских снов: фонтаны, сверкающие струи которых сплетались в причудливые узоры, извилистая дорожка, ведущая к арочным дверям, вымощенная мелкими разноцветными камешками. Едва Менестрель ступил на неё, двери распахнулись, тучи стали рассеиваться, и вскоре над острыми башнями снова засияло чистое, голубое небо. Горячие солнечные лучи коснулись одежды, высушив остатки влаги, и певец сбросил дорожный плащ. Мечтая сменить белую холщовую рубаху и кожаные штаны на расшитый золотом бархатный камзол, панталоны и горностаевую мантию, он вошёл в замок.

Он увидел длинный арочный коридор, утопающий во мраке. В конце коридора на мгновение блеснул силуэт Золотого сокола. Сделав первый шаг, Менестрель с волнением сжал лежавший в котомке Камень, но, взглянув вверх, вдруг забыл обо всём на свете. Страх, время от времени напоминавший о себе, теперь отпустил его сердце, разжав холодные, липкие лапки. Над Менестрелем раскинулось чёрное, усыпанное звёздами небо. Заиграла нежная, чарующая музыка, словно кто-то перебирал струны невидимой лютни. Звезды излучали нежный свет, и чем дальше уходил Менестрель, тем ярче они загорались. Контуры созвездий были воспроизведены с удивительной точностью. Менестрелю захотелось лучше разглядеть их, и он с удивлением заметил, что это вовсе не звёзды, а маленькие отверстия, сквозь которые в коридор льётся золотистый свет. Из отверстий показались золотые ростки и вскоре вытянулись в тонкие извивающиеся стебли. Диковинные растения с большими пятиугольными листьями и золотыми бутонами стали переплетаться и образовали сверкающую сетку. Бутоны раскрылись, и Менестрель увидел стеклянные шарики, внутри каждого из которых поблёскивала маленькая золотая корона. Вид хрупких цветов настолько потряс певца, что он не заметил, как приблизился к первой зале.

Войдя в залу, Менестрель огляделся и не нашёл сквозного прохода. Он хотел было броситься обратно, но двери с шумом захлопнулись. Страх, на время затаившийся в закоулках души, вырвался на свободу и полностью овладел им. Под потолком зловеще поблёскивали хрустальные люстры, позолота на выстроившихся в строгом порядке колоннах резала глаза, на стенах были изображены деревья, ветви которых изгибались, словно щупальца морских чудовищ. Пытаясь совладать с собой, певец трижды глубоко вздохнул. Так он делал в детстве, когда ему приходилось спускаться в тёмный погреб. У противоположной стены Менестрель увидел двух существ, как две капли воды похожих друг на друга. Причудливый облик стражей залы показался ему смутно знакомым. Их тела, сильные и гибкие, покрытые рыжей лоснящейся шерстью, отличались от человеческих лишь длинными хвостами и тем, что кисти рук и ступни чудовищам заменяли когтистые лапы. Оба стража сидели друг напротив друга в одинаковых позах: обняв колени и опустив головы. Поэтому менестрель мог видеть хвост и спину с костяным гребнем одного чудовища и четыре лапы другого.

Котомка соскользнула с плеча Менестреля, и Камень, лежавший в ней, гулко ударился о мрамор. Чудовища как по команде подняли головы, и певец увидел, что они очень похожи на драконьи. В небольших кроваво-красных глазах вспыхнули злобные огоньки. Каждое из существ, рассерженное пробуждением, обвинило в нарушении покоя своего сородича. Чудовища медленно поднялись и двинулись друг к другу: певца они не замечали, а тот отнюдь не стремился привлечь к себе внимание. Раздался вой. Примериваясь для прыжка, каждый из стражей залы пытался устрашить другого, не сводя глаз с мускулистой шеи противника. Словно марионетки, управляемые невидимой рукой, чудовища изогнулись в прыжке, но неожиданно ударившись о невидимую преграду, были отброшены назад. Мощные когти оставили царапины на мраморном полу. Хлеща себя хвостами по ногам, чудовища снова двинулись друг к другу. Их движения сочетали в себе грацию хищников и невероятную мощь. Каждый хотел оставить за собой право владения залой. Но этот раз они не стали напрасно тратить силы: чудовища шли медленно, каждый устрашал противника свирепыми гримасами, приберегая напоследок свое главное оружие – огонь. Из каждой пасти время от времени показывались языки пламени. Мгновение – и когти снова царапнули незримую преграду. Менестрелю показалось, что рёв, полный бессильной злобы, был издан лишь одним из чудовищ. Оба отступили и начали тяжело дышать, готовясь к огненной атаке. Ослепительные струи, рванувшиеся из двух пастей, на мгновение слились в одну и тут же метнулись назад смертоносными волнами. Раздался вой, оранжевая шерсть скрутилась и почернела, но огонь, опаливший её, сразу погас. Рассвирепев, чудовища ринулись друг на друга. Бессмысленные попытки добраться до горла врага повторялись снова и снова, чудовища исступленно бились о невидимую твердь.

Несмотря на то, что по телу пробегала легкая дрожь, Менестрель, не отрываясь, наблюдал за схваткой. Вдруг его взгляд случайно упал на съёжившуюся фигурку человека, одетого в белую рубаху. Одновременно с догадкой, поразившей Менестреля, в его голове промелькнули слова ведьмы о «подручном средстве», и он изо всех сил размахнулся и бросил Камень в дальнюю стену, которая оказалась зеркальной. Артефакт со звоном ударился о зеркало – магическое стекло покрылось паутиной трещин, раздробив на части отражение рыжего чудовища. Через мгновение вместе с осколками в залу хлынул облачно-белый пар. Страж залы, не сумевший победить своё отражение, заметался в клубах пара, а пламя, которое он изрыгнул, охватило его мощный торс. Тело чудовища почернело, сморщилось, словно горящая бумага, и осыпалось на пол тлеющими клочьями. Пар рассеялся, и Менестрель увидел проход в следующую залу, и позолота её колонн, отражавшая свет хрустальных люстр, горела уже не пугающими, а манящими огоньками.

Проходя сквозь раму разбитого зеркала, певец задел плечом торчащий осколок. Эхо усилило лёгкий треск разрываемой материи, три алых пятна расползлись по белой ткани рукава и соединились в одно. Менестрель схватился за руку, и вдруг с удивлением осознал, что совсем не чувствует боли. Его кожи словно касался лёгкий, прохладный ветерок. Через несколько мгновений кровавое пятно постепенно уменьшилось и исчезло. Рукав стал совершенно целым. Певец вдруг понял, откуда ему знаком жуткий облик чудовища. Много лет назад мальчишки напугали его рассказами о полудраконах, которые сжирают по ночам ленивых детей, заставив бояться не только ночей, но и тёмных погребов и колодцев. Однако Менестрель не привык подолгу задерживаться мыслями в прошлом, и поэтому поспешил к следующему испытанию.

========== Загадка сфинкса ==========

Во второй зале певец увидел множество удивительных скульптур. Казалось, искусная волшебница, улучив момент, замораживала струи воды, принимающие затейливые формы. Менестрель видел взлетающего лебедя, прозрачного, как стекло, окружённого застывшими в воздухе бусинками капель, и красавицу, расчёсывающую длинные волосы, и рыцаря в сверкающих доспехах… Он так загляделся на скульптуры, что не заметил, как в одну из сквозных дверей, мягко ступая, вошло существо с человечьей головой, львиным телом и орлиными крыльями. Когтистая лапа вежливо тронула Менестреля за плечо.

– Я Сфинкс. – Певец испуганно отпрянул, едва не уронив одну из скульптур.

– Ты должен отгадать мою загадку. Отгадаешь – пойдёшь дальше.

– А если…

– Что будет, если не отгадаешь? – высоким вкрадчивым голосом произнёс Сфинкс. Он улёгся на мраморный пол и лизнул лапу. – Если не отгадаешь, я буду вынужден тебя растерзать. Ну, так что? Загадывать загадку?

– Д-давай.

– Что, будучи мягким, шлифует твёрдое, будучи твёрдым режет мягкое, а будучи воздухом обжигает? Даю тебе две минуты.

Раздались ритмичные звуки, похожие на стук сердца, словно кто-то долбил молоточком ледяную корку. Менестрель, как и полагается в подобных случаях, взглянул на потолок, затем почесал в затылке и снова посмотрел вверх. Певец сел на пол и, чтобы справиться с волнением, развязал котомку, нащупал Камень и стал поворачивать его в руке. Мысли неслись, словно стадо испуганных оленей: «Мягкое шлифует твёрдое… То есть делает гладким… Камень твёрдый и гладкий… Что шлифует камни? Море. Море – это вода… – Артефакт стал обжигающе-холодным. – Холод, лёд… – Камень стал теплеть… – Тепло… Тепло может растопить… Лёд?»

– Твоё время истекает, – печально проговорил Сфинкс.

Он вальяжно обошел вокруг Менестреля, затем по-кошачьи потянулся и царапнул пол.

– Постой, – прошептал певец, – это… это… Вода!

Сфинкс зарычал, приготовился к прыжку, его гибкое тело, словно пружина, рванулось вверх, но так и застыло с расправленными крыльями и поднятыми лапами. По застывшему телу пробежали искры, и оно сделалось прозрачным, как слеза. Певец коснулся изваяния рукой, и по лицу, искажённому свирепой гримасой, словно слёзы, потекли ручейки. Тающие скульптуры быстро теряли свою рельефность и распадались на части. Крылья со звоном рухнули на мраморные плиты и разлетелись на тысячи сверкающих осколков. Вскоре в быстро увеличивающуюся лужицу воды упали передние лапы и голова побеждённого стража залы.

Менестрель шагнул в третью залу и облегчённо вздохнул: она была пуста. Однако радость его продлилась недолго. Пол последней залы почти полностью состоял из позолоченных плит. Спасительные белые плиты сиротливо белели, расположенные в шахматном порядке, на расстоянии двух с половиной футов одна от другой. Прыгнув на первую плиту, певец заметил в дальнем углу залы большое крапчатое яйцо. Когда он миновал ещё две плиты, яйцо дрогнуло. Стараясь не отвлекаться на пустяки, Менестрель прыгнул на следующую плиту. Котомка с Камнем больно шлёпнула его по спине. Яйцо подскочило вверх и лопнуло в воздухе. На пол плюхнулось небольшое существо, похожее на жабу, только тело его было менее толстым, и более гибким, на спине торчали два нелепых отростка, длинный хвост с шишкой на конце стучал по мрамору. Существо стало быстро расти, и прыжки Менестреля сделались менее ловкими и уверенными. Нелепые отростки превратились в кожистые крылья, стали видны присоски на лапах. Через несколько мгновений певец увидел ползущее к нему чудовище. Выпуклые глаза плотоядно смотрели на Менестреля. Огромная жабья пасть приоткрылась, и он увидел язык. Скользкий и тонкий, язык чудовища казался белёсой свёрнутой лентой. Тело диковинного существа было покрыто шевелящейся шерстью. Когда чудовище подползло ближе, певец с ужасом понял, что это вовсе не шерсть, а множество щупалец, каждое из которых заканчивалось крошечной змеиной головкой. Перепрыгивая на следующую белую плиту, Менестрель оступился и упал. Поднимаясь, он едва не выронил котомку с Камнем и нечаянно ступил на позолоченную плиту. Плита скрипнула и стала плавно опускаться. С трудом преодолевая чувство паники, Менестрель посмотрел вниз. Под ним сиял перевёрнутый купол неба. Через несколько мгновений небо заволокли свинцовые облака. Плита продолжала медленно опускаться. Казалось, невесомая облачная масса, словно трясина, засасывала певца. Дрожащими руками он вынул из котомки Солнечный камень. «Вверх!» – пронеслось в его голове, и Менестрель подбросил артефакт на ладони. Камень сверкнул и превратился в сгусток жёлтого света, который через мгновение стал разматывающимся клубком золотых нитей. Со звуком бечёвки, рассекающей воздух, нити стремительно сплелись в жгут, который обмотался вокруг руки и потащил его вверх, к потолку залы. Чудовище взмахнуло крыльями, взлетело и перевернулось. Присоски на лапах чавкнули, и крылатое существо повисло на потолке вниз головой, поджидая Менестреля.

Длинный жгут стал раскачивать его из стороны в сторону, намереваясь забросить в следующую залу. Чудовище было слишком неуклюжим для того, чтобы летать за певцом, раскачивающимся, словно маятник, поэтому оно опустилось на пол, загородив сквозной проход. Тонкий язык мгновенно развернулся и, словно стрела, пронзил воздух, едва не задев сапоги Менестреля. Если бы золотой жгут не поднял его к самому полотку, язык непременно попал бы в аппетитную мишень. Белёсая лента мгновенно исчезла в жабьей пасти и снова ударила воздух у самого носа раскачивающегося под потолком певца.

Жгут, спасавший Менестреля от языка чудовища, раскачивал его всё сильнее. Певец то опускался к самому полу, то взлетал к потолку. Крылатое существо сидело неподвижно, и липкий, скользкий язык, преследуя певца, всякий раз ударял мимо цели.

Наконец, увидев, что золотой жгут несёт его прямо в пасть уродливого стража залы, Менестрель в ужасе закричал. В следующее мгновение, присоски сдавили его тело, а сотни змеиных головок, разорвав рубаху, впились в кожу. Заалела кровь… В тот же миг золотой жгут ужом скользнул в ноздрю чудовища. Присоски тут же ослабли, щупальца со змеиными головками безжизненно повисли, и Менестрель упал, раскинув руки. Обмякшее тело чудовища повалилось на пол и забилось в предсмертной агонии, камень выкатился из раскрытой пасти…

Солнечный луч, проникший в залу сквозь цветное стекло витража, коснулся прозрачного артефакта и замерцал внутри него. Пройдя сквозь Камень, луч упал на окровавленное тело Менестреля, распростёртое на полу. Лохмотья срослись и снова стали рубахой. Багровые пятна поблекли и исчезли. Певец открыл глаза и приподнялся, потирая макушку. Он вздрогнул, осмотрел своё тело и снова осознал, что не чувствует ничего, кроме боли от ушибов. От ран не осталось и следа.

Огромная пасть побеждённого чудовища была раскрыта, застывшие глаза, полные свирепости и злобы, смотрели верх, отражая позолоту колонн и цветные орнаменты витражей. Лапы бессильно сжимали воздух, перепончатые крылья распростёрлись на полу, и лишь бесчисленные тонкие щупальца со змеиными головками продолжали слабо шевелиться.

Далёкие детские воспоминания нахлынули волной. Менестрель снова почувствовал резкий аромат свежей краски и услышал мальчишеский голос: «Закрой глаза! А теперь открывай…» Увидев на непросохшем холсте раскрытую жабью пасть с изогнутыми клыками, он бросился наутёк. Кто-то подставил ему ножку, и перепуганный мальчишка под дружный хохот растянулся на полу.

Отогнав воспоминания, словно назойливых мух, певец оглянулся вокруг. Позади поблёскивали позолоченные плиты. Камень лукаво мерцал рядом с застывшим телом чудовища. Вдруг оно побелело, расплылось, словно воск, и превратилось в нагромождение прозрачных шаров. Один из шаров, словно мыльный пузырь, поплыл вверх. Его тонкая перламутровая поверхность упруго дрожала. Шары, один за другим, стали плавно разлетаться. Они кружились и лопались, ударяясь друг о друга… Менестрель поднял Камень и положил в котомку. Близость цели опьяняла певца.

Четвёртая зала была самой большой и роскошной. Потолок украшала великолепная круглая роспись. В центре круга блестела хрустальная люстра. Роспись изображала девушку в зелёном одеянии и трёх животных: волка, змею и ворона. Узкие стрельчатые окна были украшены витражами, орнаменты которых поражали своей изысканностью. Самым великолепным из них был золотисто-оранжевый цветок с двенадцатью острыми лепестками. Обрамлённый тончайшим каменным кружевом, он сиял под потолком и, пропуская сквозь себя сноп ярких лучей, казался земным воплощением солнца. В углу залы забрезжил нежный золотистый свет. Ликуя, Менестрель устремился к постаменту.

========== Корона, скипетр и трон ==========

Подойдя ближе, Менестрель смог рассмотреть тонкие лапки и изящную шею птицы. Сокол резко повернул точёную головку. Глаза – две чёрных жемчужины, недобро взглянули на певца, но он не заметил этого. Он уже видел себя, восседающим на золотом троне, усыпанном драгоценными камнями. Корона, подобная ослепляющему застывшему кружеву, венчала его голову, чёрные кудри изящно спускались на плечи. Взгляд молодого монарха был полон надменной благосклонности, и хорошенькие фрейлины в расшитых золотом одеждах не смели поднять на него глаза, а те, кто совсем недавно гнал и презирал безродного бродягу, теперь покорно склонялись перед ним, мечтая попасть в число его приближённых…

Но едва Менестрель коснулся клетки, дверца распахнулась, сокол ринулся вверх и завертелся вихрем золотого песка. Вскоре золотые песчинки стали осыпаться и, не успев коснуться мраморных плит, растаяли. Крылья рассыпались, полёт прервался.

В широко раскрытых глазах Менестреля отразились удивление и боль, на смену которым вскоре пришла ярость. Стиснув зубы, он схватил пустую клетку и хотел швырнуть её на пол, но самый великолепный золотисто-оранжевый витраж вдруг брызнул осколками. Хлынувшая сквозь него струя воды наполнила залу. Вода подступила к ногам певца, стоявшего на лестнице, перед опустевшим постаментом. Осколки взвились стайкой золотых рыбок. На дне озера появился искрящийся белый песок, из которого выросли ленты водорослей, колеблющиеся при малейшем движении воды. Менестрель и оглянуться не успел, как мраморный пол превратился в один из зелёных берегов. Над водой поднялся зыбкий туман. Среди водорослей певец заметил крупную рыбу со сверкающей изумрудной чешуей и чёрными прозрачными плавниками. Рыба то поднималась, стремясь к поверхности, то с быстротой молнии ныряла вглубь, то неподвижно замирала. Вдруг она со всплеском выпрыгнула из воды и застыла в воздухе. Рыба взмахнула плавниками, и они превратились в крылья, а чешуя стала блестящим оперением. Через несколько мгновений изумрудно-зелёная птица облетела вокруг озера и села на берег.

Коснувшись земли, она начала вытягиваться и расти. Перья стали великолепным зелёным одеянием, крылья превратились в изящные белые руки и через несколько мгновений перед пораженным менестрелем предстала девушка с длинными иссиня-чёрными волосами. На её голове причудливым переплетением тонких стебельков поблёскивала серебряная диадема, бледное лицо было бесстрастно. Острые скулы, прямой нос и тонкие губы казались выточенными из мрамора. Голубые, очень светлые глаза смотрели с холодной проницательностью. Девушка коснулась тумана, струящегося над озером, зачерпнула его ладонью и скатала в клубок. Затем она подбросила клубок вверх и на плечи волшебницы опустилась невесомая, облачная мантия. Цепь завораживающих превращений всколыхнула в душе Менестреля множество противоречивых чувств, но водоворот восторга, удивления и благоговейного страха не смог увлечь и потопить корабль упрямой целеустремлённости.

Постепенно обретая дар речи, Менестрель прикидывал, какая из его ролей подойдёт для того, чтобы завоевать расположение, а, может быть, и благосклонность волшебницы.

В конечном итоге он решил отбросить маску красивого страдальца и создать образ слегка влюблённого, в меру покорного слуги. Несмотря на то, что по телу пробежала лёгкая дрожь, мысли, посетившие голову певца, сложились в стихи:

Пред тобою и солнце померкнет,

Обжигает твоя красота,

Никому не откроешь ты дверку

В замок тот, где душа заперта.

Однако вслух он произнёс:

– Всемогущая Моргана! – Певец изящно поклонился, приложив руку к груди. – Прости недостойного смертного, переступившего порог твоего замка!

Едва уловимая усмешка тронула тонкие губы Морганы.

– Недурно, – низким, бархатным голосом произнесла она, – давно мне не посвящали баллад.

– А…О… – Менестрель смутился. – Разве я говорил вслух?

– Неважно, – ответила волшебница, – не стоит терять время. Ты, должно быть, огорчён исчезновением Золотого сокола?

Певец смущенно опустил голову, Моргана взглянула на него. В её глазах промелькнул лукавый огонёк.

– Я могу тебя утешить.

Хозяйка замка взмахнула рукой, и озеро исчезло. Вместо него появились два золотых трона, украшенных причудливыми узорами. На одном из них лежали корона, скипетр и мантия. Моргана протянула руку и корона, усыпанная драгоценными камнями, опустилась на её ладонь.

– Эта корона для тебя, – тихо произнесла она, – возьми её. Мой замок ждал избранного. Ты прошёл все испытания. Значит, избранный – ты.

Менестрель удивлённо поднял брови и медленно подошёл к волшебнице. Та отступила на шаг.

– А что… Что же взамен? – робко спросил он.

– О, ты догадлив. Взамен сущий пустяк. Твой Камень.

Она протянула руку. Менестрель нерешительно развязал котомку.

– Почему ты медлишь? – с улыбкой произнесла волшебница.

– Камень в обмен на корону.

Она подняла руку с короной, затем руку, протянутую для дара О́дина, изображая весы. Певец медленно вынул Камень из котомки и взглянул на него. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь витраж, коснулись ладони. Игра золотого света внутри прозрачного артефакта была настолько завораживающей, что Менестрелю захотелось поднести Камень к глазам и взглянуть сквозь него на волшебный интерьер замка. Стены роскошной залы заволокло туманом, через него вскоре проступили неясные очертания стрельчатых окон и колонн. В замке царил полумрак. Стёкла витражей утратили свои яркие краски и приобрели грязно-жёлтый оттенок. В тусклом свете Менестрель различил колонны со стекающей по ним бурой слизью. С поблёкшей росписи скалились человеческие скелеты, оседлавшие крылатых чудовищ.

– До чего же вы, смертные, наивны! – усмехнулась волшебница. – Вы думаете, что сможете подчинить себе мой замок и увидеть его истинную сущность. Но это вам не под силу, ведь у моего творения множество сущностей, и каждый смертный, попав сюда, увеличивает их число.

Певец взглянул сквозь Камень на Моргану. Витраж за её спиной сразу поблёк. На золоте каждого трона появился отвратительный зелёный налет. Оба трона были затянуты паутиной, на полу под ними копошились белые черви. Перед мысленным взором Менестреля промелькнули витиеватые буквы: «Блеск золота станет добычей червей». Сжимая в дрожащей руке Камень, певец ждал жуткого перевоплощения волшебницы, но бледное, точёное лицо Морганы осталось таким же прекрасным. Луч солнца коснулся иссиня-чёрных волос и холодно блеснул в её светлых, похожих на льдинки, глазах.

– Камень обманывает тебя, возьми корону, – тихо проговорила Моргана, – разве зря ты прошёл все испытания?

Едва не выронив дар О́дина, певец направил его на пол. У своих ног Менестрель увидел катающийся череп, из его пустой глазницы показалась треугольная змеиная голова. Певец вскрикнул, попытался отскочить и кубарем скатился с лестницы. Он в ужасе бросился к выходу. Когда он выбежал из залы, двери с треском захлопнулись за спиной, коридор погрузился во мрак. Впереди Менестрель увидел неяркий свет. Он бежал, прижимая к груди котомку с Камнем. В полумраке мелькали колонны и арки. Золотистые стебли диковинных растений, выросшие из светящихся отверстий в потолке, словно щупальца, тянулись к нему. Коридор казался бесконечным. Вскоре Менестрель выбился из сил и, задыхаясь, рухнул на каменный пол. Отдышавшись, певец снова бросился бежать к выходу, который не приближался, а, напротив, становился всё дальше. Вдруг Менестрель оступился и упал, артефакт выкатился из развязавшейся котомки. Запыхавшийся певец протянул руку и нечаянно толкнул Камень. Артефакт, словно прозрачный, сверкающий мячик, покатился назад. Менестрель попытался подняться, но не смог, он часто дышал, воздух обжигал грудь изнутри, сердце бешено колотилось. Он полз за Камнем, который катился всё быстрее. Наконец, ему удалось сделать усилие над собой и встать. Певец снова устремился за катившимся даром О́дина. Внезапно артефакт остановился. Менестрель поднял его и оглянулся: выход из замка стал ближе. «Значит, – подумал он, – я должен идти в обратную сторону?» Камень на его ладони снова засиял золотистым светом. Певец двинулся обратно, к захлопнувшимся дверям, и чем медленнее он шёл, тем быстрее приближался выход. Менестрель уже отчётливо видел арочный проём с голубым лоскутком неба. Длинный коридор заканчивался. Певец немного задержался у выхода, вдыхая чистый, живительный воздух.