Текст книги "Жениться за 30 дней, или Замуж по-быстрому (СИ)"

Автор книги: Екатерина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ты что, спал?

– Представьте, сэр, некоторые по ночам именно этим и занимаются.

– Скука, – отмахнулся мужчина. – Мне нужно знать, где Лира! Сейчас!

На лице Клода отразилось недоумение, и он едва подавил зевок:

– Полагаю, в постели.

– Именно! Меня волнует – с кем?

Райан мерил большими шагами спальню и, остановившись напротив Клода, который от удивления даже не знал, как реагировать на вопрос хозяина, пощелкал пальцами возле его лица:

– Будет проще, если вы мне расскажете, что произошло!

– Что-что. Я устроил для маленькой занозы театральное представление. Пригласил девочек и…

– Увольте.

– Да нет, ничего не было. Мы стучали в стену, кричали, стонали… – Клод вскинул брови и едва не рассмеялся, но Райан не обратил внимания на его реакцию. Он не понимал, что сделал неверно и восстанавливал произошедшие события по кусочкам, пытаясь найти свою ошибку. – Сначала она стучала в ответ, затем пришла в гневе и…

– И?

– И ушла спать к фотографу! Она ушла спать к своему фотографу, ты понимаешь?

– Понимаю, сэр. Рыбак попался на свой же рыболовный крючок.

– Это ты о чем? – мужчина взъерошил волосы и плюхнулся на кровать.

– Ревность, сэр. Вы ревнуете Лиру.

– Что? Вот еще! Просто я должен знать, чем занимаются мои женщины!

– Ваши? Когда Лира стала вашей?

– О, видел бы ты взгляд ее карих глаз! Она моя, Клод. Давно моя… Подожди? – он встрепенулся и еще раз вспомнил возмущенное лицо девушки. – У нее были карие глаза! Готов поклясться!

Блондин схватил телефон и принялся строчить смс-ку.

* * *

Дюк явно не ожидал увидеть на пороге комнаты меня. К тому же, в пятом часу утра. Он стоял в черных шелковых брюках и… все. Босиком, с голым торсом. Не думала прежде, что Дюк столько времени уделяет физической подготовке. Кубики пресса, резко очерченные линии мышц на груди. Я даже залюбовалась:

– Ты пришла пялиться на мою грудь? Тогда уж и свою покажи.

– Чего? – возмутилась я, отталкивая фотографа и проходя внутрь. Спросонья, а все такой же шутник!

– А, если бы я был не один?

– Тогда бы не зевал так, что гланды видно. Прости, что сломала твой сон, но мне больше некуда пойти.

– В твоем номере… потоп?

– По имени Райан! – всплеснула руками и, стянув с себя парик, плюхнулась на диван. Номер Дюка был не в пример скромнее. Да в разы скромнее! Маленькая гостиная с диванчиком, двумя креслами и журнальным столиком и две двери. Одна, видимо, в спальню, другая в ванную комнату. Об интерьере даже сказать нечего – скромнее скромного. – Можно я у тебя останусь?

– Конечно, – он облокотился о косяк и, еще раз зевнув, пожал плечами. – Либо диван, либо со мной в кровати. Я переселяться не хочу.

– Выбираю кровать.

Раздался звук смс-ки. Достала айфон и закатила глаза:

Райан: «Лира, возвращайся. Мы закончили».

Я: «О, благодарю! Но мы только начали. Я уже и забыла, насколько приятно в объятиях мужчины. А какой у Дюка торс… глаз не отвести! Неспокойных снов!»

Райан: «Не лги. У тебя глаза карие, когда врешь!»

Точно! Забыла надеть линзы. Неужели заметил в тусклом свете коридорных торшеров?

Я: «У тебя галлюцинации от передозировки женщин! И тебе фото выслать?» – написала и перевела взгляд на Дюка. Точнее, место, где он был, но там его не оказалось.

– Ты же не станешь фотографировать мой торс? – раздалось над самым ухом.

– Ты что, мою переписку читаешь?

– Так вы обо мне переписываетесь! Я не дам тебе фоткать мой торс!

– Дюк, ну, правда! Что тебе стоит?

– Лира. Если он тебе так нравится, приди к нему. Настоящей Лирой Элиссон. Поговорите, как взрослые люди. Без этих париков и линз… К чему весь этот маскарад?

– Ты видишь взрослого человека в лице Райана?

– Я вижу двух детей! Но хотя бы ты отрицать перестала свою симпатию!

Я отбросила телефон и потерла лицо руками. Мне и самой надоело играть в эти игры, и я была уверена, что до конца турне точно не смогу поддерживать образ Джаззи.

– Сначала это было прикрытием. Потом шуткой… Даже желанием насолить, повредничать, сломать стереотипы этого заносчивого типа, а теперь…

– Теперь-то что?

– Не знаю, – устало выдохнула я. – Просто не могу остановиться.

– Я понял. Теперь ты боишься, – подняла недоуменный взгляд, но друг не дал себя перебить. – Боишься, боишься. Тебя не пугает, что он отвергнет Джаззи – она не в его вкусе, это заранее известно. Но, если он отвергнет Лиру Элиссон, которая соответствует всем требованиям, это разобьет твое сердце.

Было ли справедливым предположение Дюка? Не знаю. Но возражать или бунтовать против него не было сил. Возможно, он в чем-то и прав. Однако само предположение, что мне может понравиться мужчина, полностью выбивающийся из представления идеального спутника жизни, выбивало почву из-под ног. За что так со мной поступает судьба? И не его ли, звездного блондина принесла мне упавшая звезда? Впрочем, я нашла объяснение своему поведению и выложила его другу:

– Дело не в этом. Я прошла по ссылке, что ты скинул. Блогеры не очень-то меня любят. Да и фанаты Райана тоже. Представь, что будет, появись я в своем истинном облике.

Фотограф поднял брови и поджал губы, соглашаясь, что будет тот еще скандал.

– Вот именно. Меня попросту в порошок сотрут, мол, делаю все, из кожи вон лезу, лишь бы привлечь внимание Макнамары. Даже отважилась на смену внешности и имиджа. Никто и разбираться не станет, что настоящая я – это кареглазая блондинка с хорошей фигурой, а не голубоглазая черноволосая моль в бесформенных хламидах. Я немало постаралась в свое время, чтобы в сеть не проникло ни одной моей фотографии. Одни судебные запреты и право на забвение чего только стоят!

– Но ты можешь двигаться постепенно, – предложил друг, присаживаясь рядом на диван и обнимая меня. – Завтра надень что-нибудь… привлекательное. Что-нибудь из нарядов Джаззи. Затем начни краситься. Избавься от линз, а к концу турне и парик снимешь. Так ты станешь самой собой.

Я задумалась. Все же, хорошо, что Линдси отправила со мной Дюка. Или Райан пригласил его… неважно. Хорошо, что я не одна. Что бы я делала без поддержки и мудрого совета? Решила, что так и поступлю. Уже, когда мы устроились в кровати, друг обрадовал:

– А ты знаешь, куда мы завтра летим?

– И куда?

– В лето! Следующей остановкой станет Испания. Завтра вечером концерт, а послезавтра – выходной. Целый день, а это значит…

– Это значит, что надо завтра утром купить купальник и сарафаны. Я как-то не подготовилась, – воодушевилась и, пожелав Дюку добрых снов, уснула. Ох, что за сладкие сны мне снились! Не думала, что мой отпуск действительно состоится, и я побываю в Испании. Пусть и не на неделю, на пару дней, но зато бесплатно и в хорошей компании. Это я про фотографа, разумеется. Попрошу Дюка сделать фотосессию, чтобы было, что вспомнить. Настроение, впервые за все время, стало прекрасным!

Проснулась рано, на часах едва больше шести. Несмотря на короткий сон, чувствовала себя относительно бодрой, хотя организм отчаянно требовал кофеина. Не стала будить Дюка, причесала его расческой волосы, свои, настоящие, сделала высокий хвост, взяла вещи и, прямо в халате, накинутом поверх брючной пижамы, поплелась обратно в номер, чтобы принять душ и, возможно, доглядеть сон о солнечной Испании, в которой окажусь уже через два часа полета.

Номер Дюка – на первом этаже. По дороге к лифту услышала, как кто-то распевается и играет на фортепиано. Не сдержала любопытства и пошла на голос. Звуки доносились из небольшого зала для занятий. Я приоткрыла дверь и замерла. Все стены покрыты зеркалами, перед которыми станок для занятия классикой, в углу – белый рояль, за которым сидела преподаватель. Я видела эту женщину на концерте Райана: высокая, худая, с длинными пальцами. Сразу узнала в ней пианистку, но не думала, что она занимается с бек-вокалистками. Именно они, в халатах и пижамах, скрывая зевки в кулаках, распевались. Женщина перестала играть и посмотрела на меня через зеркало:

– Присоединяйтесь, дорогая, не стойте на пороге.

Я сначала испугалась, а затем внутри все опалило огнем от мифической возможности позаниматься с несомненно выдающимся педагогом. В том, что женщина обязательно была выдающимся педагогом, почему-то даже не сомневалась. Журналистское чутье. Тем не менее, страх и скромность пересилили:

– Простите, я не…

– Дорогая, ты либо здесь, либо за дверью. Третьего не дано.

Я посмотрела по сторонам. Девушки с любопытством меня разглядывали. Почему же педагог пригласила заниматься незнакомку? Странное дело. Тем не менее, я ухватилась за возможность и, улыбнувшись, прошла в зал. Положила вещи на лавочку, рядом с вещами других девушек и встала вместе с ними. Что показательно, среди бэк-вокалисток не все были блондинками. Две брюнетки, одна рыженькая и четыре светловолосых. Но все высокие и миловидные.

Занятие было продолжено. Многие упражнения были мне знакомы по прежним занятиям, часть оказались новыми и очень полезными, тренировка дыхания давалась сложнее всего. Вообще, правильное дыхание и его распределение – моя основная проблема, с которой я усердно боролась. После распевки приступили к песням Райана и репетировали партии бэк-вокалисток. Я твердо поняла, что петь на задворках – не мое, но неожиданной репетиции была крайне рада.

В конце занятия преподаватель поинтересовалась:

– Девочки, а где Ревека? Почему ее нет на репетиции?

Присутствующие тревожно переглянулись и мгновенно разбудили во мне журналиста.

– Она… – начала было одна, но осеклась. Тогда ее мысль продолжила рыжеволосая:

– Вчера произошел какой-то скандал в отеле, с ее номером. И она уехала.

– Из-за неподходящего номера? – удивилась преподаватель, складывая ноты в портфель. – Не похоже на нее. С таким талантом бросать шанс достичь профессиональных высот…

– Говорят, даже вещи не забрала, – поделилась еще одна, сделав глоток воды.

– Просто у нее что-то в семье случилось.

– Я вас поняла. Значит, у нас появилась вакансия, – и взгляд в мою сторону. – Дорогая, ты же в команде Райана?

Неуверенно кивнула.

– У тебя хорошие голосовые данные. Сегодня за два часа до концерта я жду тебя в зале для репетиций. Где он находится, сможешь узнать у администратора отеля, в котором мы остановимся.

Прежде, чем женщина ушла, я обратилась к ней с просьбой:

– А можно мне остаться? Позаниматься немного?

Преподаватель посмотрела на своих подопечных. Уже почти все покинули зал, и никто из них не планировал оставаться для дополнительных занятий.

– Зал оплачен еще на три часа. Пока он свободен – пользуйся. И не забывай следить за дыханием. Не выплескивай все на первой гласной, помни о перспективе. Больше тренируй упражнение свечи.

– Спасибо, – улыбнулась доброму совету и неожиданному вниманию и, когда женщина вышла, расположилась за инструментом.

Первое, о чем подумала – это Ревека. Девушка, выбывшая из турне в связи со странными обстоятельствами. Видимо, это та несчастная, в номере которой обнаружили ворона. Вчера я так устала и была эмоционально разбита, что совершенно забыла поискать в интернете информацию о метке, найденной на мертвой птице. Решила, что после репетиции первым делом займусь именно этим, а сейчас следовало воспользоваться уникальной возможностью, которая может больше никогда не представиться.

Я впервые играла на рояле премиум класса. Известная фирма Stеinwаy&Sоns славится по всему миру великолепным качеством и безупречным звучанием инструмента. Я получала удовольствие от льющейся шелковой мелодии, ласкающей слух. Сыграв одно из любимых произведений, просто, чтобы примериться к инструменту, решила похулиганить. Не так давно написала новую песню, но все не представлялось случая ее отрепетировать. Как раз вариант для фортепиано. А тут – такая удача! К тому же, вся эта история с Райаном… Во время его концерта мне пришли слова, которые как раз идеально подходили под придуманную ранее мелодию. Слова, идущие от самого центра моей души, слова, которые теряют смысл, если их произнести, но обретают плоть – если пропеть.

У меня получилась песня о том, что я многое пытаюсь сделать правильно: стать лучше, сильнее, больше работать, уделять время близким, но… самое главное в жизни я никак не могу получить. У меня нет любви, а сердце холодно, как камень в ледяной ночи. Я словно бегу от самой себя, прячусь в раковине чуждых, отстраненных эмоций, словно наблюдаю свое отражение в осколках разбитых зеркал. Оно везде абсолютно одинаковое и везде безжизненное. Как мне изменить свою жизнь? Как изменить себя? Как отринуть страх, обрести крылья и взлететь?

Я резко осеклась, а рояль издал неприличный для такого инструмента звук. Вот уже третий раз кряду в этом самом месте.

– Здесь нужно брать выше, – донеслось от двери. Я едва не свалилась с банкетки и в страхе обернулась. Это был Райан. Он стоял, прислонившись плечом к дверному косяку и наблюдал. Давно?

– Да. Наверное, – вставила рассеянно после замешательства. Не узнал? Или делает вид?

Улыбнулся, прошел и присел рядом со мной. Благо, банкетка широкая и вмещала нас обоих:

– Можно?

Я убрала пальцы с клавиш, позволяя мужчине выполнить задуманное. Удивительное дело, но он нота в ноту повторил то, что я только что играла! Невозможно запомнить едва услышанную мелодию досконально и воспроизвести ее! И не только мелодию… Райан спел фразу, на которой у меня уже трижды стопорилась песня:

– «И мой мир засияет красками вновь, а душа обретет любовь».

И он настолько умело взял нужную ноту, растянул ее, раскрыл, поиграл и завершил, что я по-новому посмотрела на блондина глазами, в которых застыли хрусталики слез. Это был не избалованный ребенок, а профессионал, которым можно восхищаться.

– Не уверена, что у меня так получится, – протянула с сомнением, не в силах отвести от него взгляд. Здесь, сейчас, Райан не был похож на себя. На нем обычная льняная рубашка с закатанными рукавами, серые трикотажные брюки, пшеничные пряди в беспорядке, лицо без грима и макияжа. Он был естественным, живым и непосредственным. Настоящим. И с таким Райаном мне было приятно находиться рядом. Наши плечи касались друг друга и это невинное касание… странным образом волновало.

– Я уже давно за тобой наблюдаю. Все три раза. У тебя широкий диапазон. Ты берешь и более высокие ноты, но по какой-то причине в этой песне боишься.

– Боюсь?

– Основная ошибка любого певца – страх. А страх сидит здесь, – он указал пальцем на висок. Действительно, все наши страхи в голове и только там. Как правило, то, чего мы боимся – иллюзорно и не существует в действительности. Во всяком случае, в пении это непреложная истина. – Ты можешь. Нужно только забыть о страхе. Пробуй.

Я робко пробежалась по клавишам, но поняла, что в присутствии Макнамары вовсе не могу петь.

– Так не пойдет, – возразил он. – Представь, что ты одна. Представь того, о ком и для кого написана эта песня. Твой голос летел, потому что пела душа… Я не часто восхищаюсь другими исполнителями, но ты удивительно поешь.

– Спасибо, – смутилась еще больше. Знал бы он, что песня написана о нем и… из-за него. Собралась и мы попробовали спеть вместе. Райан без труда взял нужную ноту, а я даже не отважилась попытаться. Мы пробовали и пробовали. Несколько раз я даже взяла эту злосчастную высоту, но нота выходила слабой, рассыпалась на вершине, а выход из нее вообще не удавался.

– Страх и только он мешает тебе раскрыться. Давай переключимся. Споем что-нибудь отвлеченное? Как тебе Liопеl Riсhiе – hеllо?

– Изумительная композиция.

– Для изумительной девушки.

Сказал и, не дожидаясь реакции, пробежался по клавишам. Удивительное дело. Он снова меня клеил. Настоящую меня. Но это так не было похоже на грубые приставания к Лире в образе Джаззи, что комплемент не задел, не обидел и не оскорбил. Он тронул струны моей души, которые озарили ее светлой музыкой влюбленности. В этот момент я поняла, что начинаю терять голову.

А мужчина, тем временем, уже услаждал мой слух бархатистым голосом. Кивнул, давая знак, что теперь моя часть. Я закрыла глаза, чтобы окунуться в мелодию, в смысл слов и раствориться в настоящем мгновении, которое хотелось продлить на бесконечно долгое время. Наши голоса звучали гармонично, дополняли и раскрывали друг друга.

На последних нотах мы замерли, понимая, что это был идеальный дуэт, даже несмотря на отсутствие предварительных репетиций. Я чутко следовала за голосом Райана, а он вел нас и подстраивал мелодию под особенности нашего исполнения прямо на ходу.

Когда музыка и голоса стихли, могла поклясться, наши сердца бились в унисон, и мы испытывали одинаковые эмоции: счастье и восторг. Так всегда бывает после великолепной репетиции, во время которой удалось выполнить самые сложные упражнения. Но в этот раз пьянящий коктейль эмоций был дополнен чем-то, чего я прежде не испытывала. Я дрожала, как фортепианная струна на высокой ноте… Затуманенный взгляд Райана опустился на мои губы и привел в чувство:

– Все, мне пора! – улыбнулась, оборвав натянувшуюся между нами нить напряжения. Но ноги вросли в пол, и я не смогла даже сдвинуться с места.

– Как тебя зовут?

– Клодин, – выпалила, не задумываясь и не моргнув, вспомнив почему-то Клода. Судя по выражению лица блондина, он тоже подумал о своем менеджере:

– Клодин?

Вместо ответа я глупо хлопала глазами, пытаясь побороть разливающуюся внутри тоску от того, что собиралась сделать: уйти. Это все закончилось. Пять минут сказки и искренности – максимум, что я могла себе позволить. Впрочем, с Райаном, да еще в образе Джаззи, я не надеялась даже на это. А своей привычной внешностью, разумеется, заинтересовала звездного повесу. Стало невыносимо горько. Я почти возненавидела природу за то, какой она меня создала и за то, что мужчины предпочитают душе женщины ее внешность. Пока не передумала, встала, взяла вещи и выскочила из зала:

– Клодин! – донеслось вслед, но… как и в прошлый раз, Райан даже не стал пытаться меня остановить.

Я добралась до номера и первым делом кинулась в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. Волосы растрепаны, в раскрасневшихся глазах застыли слезы, а на щеках – нездоровый румянец. Умылась ледяной водой, пытаясь при этом себя убедить, что непонятная реакция тела вызвана исключительностью момента: красивая песня, великолепный партнер, безукоризненный инструмент и игра на нем… К тому же, воплощение мечты о карьере певицы настолько близко, что протяни руку и все получится. Наверняка, стоит сказать Райану о своей мечте, как на следующем концерте я буду петь с ним на одной сцене. Но я не могла. Просто не могла.

Приняла контрастный душ, заказала завтрак и села работать. Следовало выкинуть из головы лишние мысли, глупые мечты и надежды. Я никогда не соглашусь на сцену через постель. Даже если придется делить эту самую постель с красивым и богатым парнем. Лучше буду долгим и упорным трудом добиваться признания сама, чем плутать короткими, но такими кривыми дорожками.

Первым делом проверила блог. Уже миллионы просмотров и сотни тысяч комментариев, в которых меня поносят, на чем свет стоит. Впрочем, я начинала понимать, что имел в виду Клод. Обо мне говорили блогеры, писали интернет-издания, на моей почте десятки сообщений с просьбой дать интервью, а на телефоне – пропущенные вызовы с неизвестных номеров. Вспомнился анекдот: «И хочется, и колется», – подумал ежик, залезая на кактус. Кактусом, в данном случае, была я. Колется, никому не нравится, на вид вообще невзрачное и непонятное нечто, но все хотят заполучить меня и мое мнение для продвижения своих статей и выпусков.

Усмехнулась, сделала в блоге короткую запись о том, что ночью Макнамара едва не сорвал голос, поэтому, если на следующем концерте будет хрипеть, можно поблагодарить фавориток. После этого решительно нажала на крестик в правом верхнем углу – иначе бы никогда не ушла из блога – и принялась изучать фотографию ворона. Поиск по картинке в Gооdlе не дал результатов. Я перерисовала пентаграмму в стандартной программе, прогнала и ее через приложение «поиск по картинке», но снова пустота. Элементы, которые имелись на искомом изображении, встречались в разных пентаграммах, но точного попадания не было.

Вовремя вспомнила, что в университете, где преподает мама, имеется кафедра древностей. Если где и могут пролить свет на происхождение странного символа и его связь с вороном, так это там. Возможно, они даже смогут объяснить отсутствие сердца у птицы. Отправила фотографии и пошла собираться. Решила, что для выхода в город не стану накладывать грим. Прогуляюсь в естественном облике. Лондон большой и вероятность, что столкнусь с Райаном, настолько мала, что выше шанс быть убитой молнией во время грозы.

* * *

Всю репетицию Макнамара думал о загадочной незнакомке по имени Клодин. Ее внешность идеальна, к тому же, девушка невосприимчива к магии певца. Но, что поразило больше всего – это чудесный голос, который звенел колокольчиком в его голове, не желая оставить ни на секунду. Звякнув по клавишам, мужчина поднялся и немедля отправился в свой номер, вызвав Клода.

Маг появился, как и обычно, из воздуха. Вышел из красноватого тумана и, склонив голову, поинтересовался:

– Чем могу служить, сэр?

– Я нашел ее! – воскликнул Райан, не в силах сидеть на диване. Он поднялся и расхаживал перед своим подданным взад-вперед. – Она идеальна! Глаза, кожа, волосы, тело… все в ней выше всяческих похвал! Ты бы слышал ее голос! Сладкий, как нектар ягод шицу, что растут только на севере моих земель! И невосприимчива к моей магии. Клод, я сражен!

– И, где она, сэр?

– Не знаю, – подарил другу растерянный взгляд и плюхнулся на кушетку. – Она сбежала.

– Забавно.

– Что в это может быть забавного? Она наш шанс! К тому же, сразила мое сердце…

– Забавно, что все приличные женщины от вас сбегают.

– Прекрати. Мы должны найти Клодин. Она… я даже не знаю, кем она работает. Среди бэк-вокалисток ее нет. Хотя, с таким голосом там и нечего делать. Она должна блистать на сцене сольно! Как яркая звезда, – мечтательно глядя в потолок, протянул Райан.

– Кажется, она действительно пробралась в ваше сердце, сэр, – с легкой улыбкой на губах произнес Клод.

– А я тебе о чем толкую? Ты должен найти ее! Это наш лучший шанс! Если влюбится, то женюсь и заберу ее с собой! Решено. Все. Ищи Клодин и, пока не найдешь, даже не появляйся.

В этот момент раздался стук в дверь. Присутствующие знали, что за дверью стоит Габриэлла – одна из фавориток Макнамары. Сейчас ее полчаса со звездой и женщина горела от нетерпения подарить всю себя блондину. Особенно, нижнюю часть себя… Райан поморщился и приложил палец к губам, показывая Клоду, чтоб уходил и не шумел. Сейчас ему не хотелось развлекать фавориток. Будь выбор, он предпочел бы провести время с Клодин. Узнать ее лучше. Таинственная сладкоголосая незнакомка никак не выходила из его головы.

* * *

Лондон оказался чудесным городом. Мы с Дюком прошлись по магазинам одежды и сувениров, посидели в кафешке, прокатились на экскурсионном автобусе и даже успели забежать в один музей. К сожалению, времени на прогулку было катастрофически мало. Через два часа мы должны были быть в аэропорту, а потому ехали в такси и разглядывали сделанные фотографии. С Дюком было комфортно. Мы смеялись, болтали обо всем на свете, делились впечатлениями. В такие моменты я как никогда понимала Алишу, которая души в фотографе не чает. При чем, после Райана Макнамары он занимает в ее сердце достойное первое место.

– Дюк, а почему у тебя нет девушки? – разглядывая одну фотографию, поинтересовалась я.

– О, Лира. Я, конечно, весьма польщен, но лучше нам остаться друзьями.

– Ну, перестань! Я серьезно спрашиваю.

– Пока не нашел единственную, – задумчиво глядя за окно, протянул он. В голосе чувствовалась печаль, которую он тщательно скрывал. Пусть говорят, что мужчины думают только одним местом, но я видела по Дюку, что не все такие. Да, он тоже тот еще котяра и хорошей юбки не упустит, но при этом у него есть сердце. Он не издевается над женщинами и не обманывает их. Все бывшие любовницы – его хорошие подруги. Я знакома с некоторыми, все в восторге от друга. – Знаешь, с одной стороны я понимаю Макнамару. Когда ты молодой, богатый и свободный, хочется попробовать и успеть все. Вокруг нас много женщин, одна лучше другой. Сложно понять, что именно с конкретной ты хочешь прожить всю жизнь. Не уверен, что для меня вообще такая найдется.

– Ты же романтик! К тому же, всегда давал мне дельные советы. Что с тобой случилось?

– Сапожник без сапог, – мужчина пожал плечами.

– Думаю, когда ты встретишь свою единственную, у тебя не будет вопроса она это или не она. Ты просто сердцем поймешь.

– И кто из нас романтик? Сердце – не тот орган, которым следует руководствоваться, принимая решение на счет женщины.

– Пошляк!

До аэропорта мне удалось не встретить Макнамару. В отеле его не было, ни за обедом в ресторане, ни в коридорчиках. В сам аэропорт мы также ехали порознь, но в этот раз нам с Дюком вновь предоставили отдельный автомобиль. В самолете, как и было обещано, мы сидели рядом, но… Несмотря на физическое присутствие блондина, он отсутствовал. Мысли мужчины витали где-то далеко. Он не слушал фавориток, ужами крутившихся вокруг него, не с первого раза понял, что стюардесса спрашивает на счет меню и даже с Клодом перебросился лишь одной фразой «ты ее нашел?». Клодин. Ее нигде не было.

– Но, как так? Она точно из моего турне, – чуть слышно произнес Райан склонившемуся к нему Клоду.

– Простите, сэр, но в самолете ее нет…

– Она здесь! Где-то здесь, я чувствую! Подожди, я сейчас!

Блондина осенила какая-то идея, и он скрылся в отсеке для стюардесс. Через мгновение заскрипел микрофон, и весь самолет услышал голос Райана.

– Приветствую вас, друзья, на борту Макнамаролета!

В ответ на приветствие раздались довольные и радостные возгласы, которые быстро стихли после следующей фразы:

– Вы знаете, турне проходит под девизом «в поисках единственной». Сегодня утром я встретил прекрасную незнакомку по имени Клодин, – мои щеки обожгло огнем. – Дорогая, если ты здесь, то завтра в полдень я буду ждать тебя на площади Каталонии.

Я внимательно наблюдала за реакцией окружающих. Клод с какой-то таинственной улыбкой смотрел на меня, фаворитки недовольно переглядывались и кривились, пытаясь выяснить, кто такая Клодин. Даже Дюк оживился от этой новости:

– Отличный сюжет! По крайней мере, план мероприятий на завтра начинает формироваться.

– Это не сюжет, – отрезала я, глядя, как Макнамара занимает свое место и становится центром недовольного вихря под названием «гнев фавориток». Они наседали на него, пытаясь выяснить личность конкурентки, но Райан сам этого не знал, потому ничем не мог порадовать или огорчить своих девиц.

– Как это не сюжет? Ты нюх потеряла?

– Чего?

– Журналистский нюх на сенсации! Вся пресса будет там!

– Вот именно, что же в этом хорошего? Писать о том, о чем и без меня напишут.

– Подожди, – кажется, фотограф начинал о чем-то догадываться. – Постой, Лира, ты не…

– Тсс! Не шуми, а то услышат!

Хоть мы и сидели на некотором отдалении от Клода и Райана, они все равно могли услышать наш разговор, если бы очень захотели.

– Офонареть! Когда? Как? Мне нужны подробности!

– Не здесь, Дюк. Приедем в отель, я тебе все расскажу.

– Но ты придешь завтра на площадь?

– Нет, конечно. Там будет столько журналистов, что кто-нибудь так или иначе выйдет на мою настоящую личность, которую я пока не готова раскрыть.

Фотограф бросил взгляд на Клода, который заинтересованно смотрел в нашу сторону и согласился:

– Хорошо. Поговорим в отеле. И тебе придется меня внимательно выслушать, Лира Элиссон!

Оставшееся в полете время я провела, как и в первый раз, насладившись сном. Отчего-то во время полетов мне спалось особенно сладко.

Райан не обращал на меня никакого внимания, словно меня и не существовало. От этого стало по особенному обидно. После того, как спел с настоящей мной, все той же мной, но с измененной внешностью, его словно подменили. Даже фаворитки не были удостоены особого внимания, а потому, отвернувшись к иллюминаторам, обиженно сопели.

Как и было обещано, до отеля мы ехали в машине Макнамары, потому на границе все вопросы были решены в считанные минуты, и в отеле нам не пришлось толпиться с другими работниками турне на ресепшене. Мы с Дюком получили ключи и договорились встретиться в ресторане через двадцать минут. Мой номер вновь оказался под самой крышей, а номер друга – на первом этаже. Единственное отличие, в этот раз на моем этаже было десять номеров, а не два. Отель в Барселоне был несколько скромней, чем в Лондоне, но также прекрасен. К номеру вообще претензий не было: кремово-шоколадные тона, мебель из дерева с крепом, большие окна и обилие света во всех трех комнатах. Да, на этот раз вновь именно три… Я бросила вещи, переоделась и спустилась в ресторан, где за столиком меня уже ожидал друг.

Заказала паэлью с морепродуктами и тапас. Друг предпочел гаспачо и мясо с овощами. Решив, что необходимо расслабиться, мы и по кружке пива взяли. Отведывая блюда традиционной кухни, продолжили тему, начатую еще в самолете:

– Ты совершишь самую большую ошибку в жизни, если не пойдешь на встречу, – без обиняков начал друг.

– Это еще почему?

– Райан тебе нравится. И, судя по его поведению, это взаимно.

– Да, он не прочь переспать со мной, но только в том случае, если буду без грима. Мне должно полегчать от этого? – я сделала глоток ледяного бархатистого напитка и бросила в рот пару оливок, фаршированных лососем.

– Если бы он хотел только переспать – пригласил бы в номер, а не на прогулку.

Друг черпал ложкой суп и с удовольствием его ел. Я поморщилась. Не от его слов – они, как раз, были вполне справедливы. Поморщилась от вида супа. Ну как можно есть томатный суп, да еще с сельдереем и свежим огурцом?

– Фу!

– Нет, Лира. Фу – это вьетнамский суп из утиной крови, а гаспачо великолепен!

Хорошо, что в этот момент я не жевала, иначе непременно содержимое моего рта полетело бы в Дюка. Не сомневаюсь, что он и, правда, пробовал такой суп.

– Хватит коситься на меня так. Ты пробовала этот суп?

– Нет, спасибо. Не тянет.

Друг отложил ложку и пленительно улыбнулся, словно выиграл какой-то спор.

– Что?

– Ты злишься на Райана, а сама такая же. Судишь о вещах и людях лишь по внешности, не давая им шанса, делая выводы без достаточных оснований. Попробуй, – он протянул мне ложку. – Ведь, пока не попробуешь, не поймешь, нравится он тебе или и правда – «фу»?

Я покосилась на философа, протянутую ложку, затем на суп. Ох, как мне не хотелось пробовать густую красную субстанцию, но Дюк совершенно справедливо меня упрекнул. Решилась. Зачерпнула немного и, сморщившись, слизнула суп с кончика ложки. В удивлении распахнула глаза и встретила насмешливый взгляд: