Текст книги "Прощение и жестокость"

Автор книги: Екатерина Политова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

– О, вот и вы! Он вернулся! – заявил комендант с порога, когда Кристина проходила через турникет.

– О! Это отлично, просто прекрасно! – Она тут же радостно развернулась и пошла на выход.

– Почему уходишь? – спросила Бледная Змея, преградив ей путь.

– Ну, я полночи не спала, нюхала с тобой закрытую стоянку. Таскалась по штрафстоянкам. Август вернулся, все хорошо. А у меня свидание сорвалось, жизнь проходит в… – начала причитать Кристина.

Бледная Змея молча подвинулась, пропуская ее.

– Спасибо! – отозвалась та и скрылась за старой деревянной дверью общежития.

***

Бледная Змея вот уже три долгих минуты долбилась в комнату Августа. Он должен быть здесь. Комендант не мог лгать или ошибаться, поэтому Змея продолжала усиленно стучать кулаком в дверь. Из соседней комнаты вышла уставшая соседка. Она жила с двумя детьми восьми и пяти лет. Их отец пропал. Змея не говорила им, что это она убила его. Точнее, что убила то, что стало их мужем. Она подала рапорт, что вампир скрылся: не хватило смелости написать отчет об охоте. После этого не хотелось смотреть ей в глаза. И еще она никак не могла понять, почему Видящая, узнав правду, никому не сказала.

– Змея, милая, у меня дети спят… – тихо сказала женщина.

– Он не открывает, – угрюмо отозвалась Бледная Змея.

– Ну, спит, наверное, устал. Милая, пожалуйста, их так сложно обратно уложить, режим собьется.

Соседка выглядела жалко. Она была очень худой, халат на ней висел, как на ветке. Змея вздохнула и опустила руку.

– Ладно. Вернусь через два часа, – произнесла она, и тут же дверь открылась. В проеме показался растрепанный Август, с его каштановых волос на лицо стекала вода.

– А ты чего стучать перестала? Я, пока в душе был, слушал это, как музыку, – отозвался он мрачно.

– Как прошло? – спросила Бледная Змея, услышав, что соседка позади со вздохом скрылась за дверью.

– Заходи, – зевнул Август и исчез в темноте комнаты. Затем где-то в глубине щелкнул выключатель, и он показался Змее в грязной старой футболке и джинсах. Мокрыми ногами он шлепал по крашеному дощатому полу. Комната была чуть больше, чем у Змеи, и обставлена примерно так же: старый шкаф, который кто-то выбросил год назад, а они подобрали и отмыли, диван, оставшийся от предыдущих владельцев, и низкий стол на колесиках с потрескавшимся лаком. В одном она ему завидовала: собственная ванная, а не одна на всех соседей по блоку.

Бледная Змея сморщилась, увидев правую руку Августа, опухшую и посиневшую почти до локтя.

– Укусили, – указала она пальцем и поспешно открыла шкаф, где, как она уже знала, лежала аптечка.

– Да пройдет. Поболею, как всегда, и пройдет, – махнул здоровой рукой Август и завалился на старую софу, которая скрипнула под его весом. – Я это уже проходил, ты же помнишь. Как грипп!

– Ничего общего, – отозвалась Змея, вывалив на стол содержимое аптечки – старой железной коробки из-под какого-то дорогого печенья. Как правило, большая часть зарплаты следопытов уходила на пополнение подобных коробок лекарствами. Среди бутыльков, пачек таблеток, бинтов и тюбиков она не нашла самого нужного. – А где?

– Корень мертвой ивы? – вяло отозвался Август. – Да у меня уже с месяц на него денег нет.

– Сам, – развела руками Змея.

– Сам? Шутишь, что ли? Я рецепт лет десять уже не вспоминал. Ну, то есть как узнал, так и забыл, короче. – Август осторожно потянулся, стараясь не тревожить руку.

Бледная Змея встала над ним, уперла руки в бока и принялась перечислять:

– Лихорадка, бред, галлюцинации…

На что Август лишь скучающе зевнул:

– Иди, Бледная, дай поспать. Я так уже делал, и жив-здоров. Иди спать, а то шумишь больно много…

– Я еду добыть корень. – Бледная Змея вышла, хлопнув дверью.

В своей комнате из-под дивана она достала старые походные ботинки и плотную куртку. Глупые, не заботящиеся о себе и своей работе следопыты, думала она. Ленивые-ленивые следопыты! Ее ужасно раздражала леность, бездействие, отсутствие движения. Делать, нужно что-то делать! Как следопыт, получивший такой дар, может забыть позаботиться о самом себе?!

Без следопытов вампиры вновь расплодятся, люди опять начнут пропадать целыми деревнями! Или как четыре года назад: поглотили жителей целого дома, держали их в заложниках и поедали по мере исхода сил. Никогда этому не бывать вновь! Пока Август валяется три, а то и четыре дня в горячке, в городе может произойти что угодно!

– Комендант!

Юрий Петрович вздрогнул и ухнул спросонья.

– Ты чего пугаешь, Бледная? У меня ж сердце слабое… – посетовал он.

– Лопату, – бросила она.

– А? – не понял вначале комендант. Потом моргнул: – А, тебе это… Корни рыть? Может, тяпку уже себе купишь?

Он тяжело поднялся со скрипучего стула. Позади на проходной стоял покосившийся шкаф, дверцы находили одна на другую. Внутри хранился садовый инвентарь, комендант давно им не пользовался: спина была уже не та.

– Забирай, – махнул он рукой. Бледная Змея шмыгнула в проходную, схватила лопату и вышла из общаги, закинув ее на плечо.

Пройдя два квартала до машины (на тротуарах и газонах Бледная Змея предпочитала не парковаться), она бросила лопату на заднее сиденье, села за руль и выдохнула. И где нынче в городе искать мертвую иву? Вроде вдоль окружной трассы в одном месте она видела указатель на озеро. Наверняка там найдется, что нужно. Без настоек следопыты в один момент могут оказаться лицом к лицу со смертью: два и больше укусов почти смертельны для следопытов. Но и кровь следопытов может убить вампира.

Едва она выехала на шоссе, ведущее за город, как вся машина пропиталась вампирьим духом. Резкий запах крови врезался в нос так, что она едва могла дышать. Пришлось припарковаться и выйти. Бледная Змея сделала пару шагов туда-сюда и подышала в ладони. Машина не могла так пахнуть – она регулярно ездит на мойку, делает химчистку салона. Там ничего не может так пахнуть. Там нет вампиров.

Они здесь, шептало чутье. Все инстинкты кричали о том же. Бледная Змея оглянулась: вокруг ничего, кроме бетонных заборов и редких кустарников, вдалеке – пара киосков с лавашем и овощами. Сходи туда, они там, твердило чутье. Перелезай через забор, беги скорее, иначе уйдут. Их так много! Но вокруг – ни одного человека, только в проезжающих мимо автомобилях. Они все там, их нужно убить!

Бледная скорее села обратно в машину, обнаружив вдруг, что сжимает пистолет. Сердце билось как сумасшедшее, ей казалось, что она может пробежать сотни километров, лишь бы найти их. Вампиров. Но все резко оборвалось. Прекратилось и исчезло. Бледная Змея медленно убрала оружие в кобуру и выдохнула.

Что это было? Показалось? Ошиблась? Или где-то рядом действительно обитало так много вампиров? В голову закралось нехорошее предчувствие.

Она выехала на шоссе, попутно набирая номер знакомого следопыта, который, как и она, отличался сильной чувствительностью. Он работал в филиале соседнего города, в паре сотен километров от них. Телефон следопыта молчал. Тогда Бледная Змея набрала еще пару номеров того же филиала – все они молчали.

Она резко свернула на съезд, подрезала машину справа, за что обиженный водитель долго ехал позади и слепил дальним светом в отместку. Но Бледной Змее было все равно. Пожалуй, придется заглянуть еще и на кладбище домашних животных, что стихийно разрослось под одной деревней недалеко от города, мало ли что еще может пригодиться.

Бледная вдруг почувствовала: что-то назревает, и ловушка, в которую попал Август, – только начало.

***

– Проклятые следопыты! Что ты там опять варишь, Бледная? Воняет на весь коридор! А кухня так-то общая! – Молодой сосед по блоку попытался заглянуть Бледной Змее через плечо. – Что может так ужасно пахнуть?

Его звали Федя. Бритый наголо и щуплый, он стоял рядом в старой серой футболке и растянутых трениках. Год назад он, как сирота, получил комнату по соседству со Змеей. Работал редко, в основном сидел дома и ничего не делал. Еще две комнаты в блоке сдавали – там периодически жили то студенты, то молодые семьи, переехавшие в город из деревень. Но Федя, похоже, съезжать не собирался.

– Корень мертвой ивы… – пробормотала Бледная Змея, следя за тем, как начинает закипать черное варево в эмалированной кастрюльке. Как только появились первые пузырьки, она тут же сняла кастрюльку с огня.

– Мертвой ивы? Я могу только догадываться, где ты нашла мертвую иву.

– На болоте, – между делом отозвалась Змея.

– Оно и видно по твоим ботинкам на входе. Не боишься так оставлять? Сопрут же, хорошие ботинки, хоть и грязные. – Федя склонился и понюхал. – Фу! Мать моя!

Он отшатнулся, сдерживая рвотные позывы.

– Кто сопрет?

– Чего?

Бледная Змея помешала содержимое кастрюльки и повторила:

– Кто сопрет?

– А, ботинки? – Федя помахал жилистой худой рукой возле лица, отгоняя запах. – Да мало ли кто ошиваться тут может! У меня неделю назад кастрюлю с пюре сперли! Пюре! Вместе с кастрюлей!

Бледная Змея нахмурилась:

– Значит, завтра куплю замок, на весь блок поставим. Или только на кухню.

– Тут уж как с теми договоримся… – Федя махнул рукой на другие две комнаты.

– Я просто дам ключи.

– Ага, они твой замок первые и снимут.

– Или ты, – отозвалась Змея, принюхиваясь к черной жиже.

– Или я, – пожал плечами Федя и удалился, напоследок бросив: – Шла бы ты дерьмо всякое варить к своему дружку, пускай у него воняет…

Когда варево настоялось, Бледная Змея разлила его по маленьким бутылькам. Стеклянные бутыльки находить было все сложнее, их давно уже перестали выпускать. Случалось, следопыты наливали корень мертвой ивы во флягу со спиртным – мол, так помогает лучше. Бледная Змея считала, что это как минимум безответственно и нужно соблюдать правильную дозировку.

Она не нашла Августа в его комнате. Соседка сказала, он велел передать, что ушел «пожрать».

Июньское солнце уже разогрело воздух и асфальт. Еще вчера все кутались в пальто и куртки при плюс двенадцати градусах. А сегодня погода решила расщедриться. Щурясь, Бледная Змея разглядела в кулинарии возле общаги знакомую куртку за одним из столов.

Внутри царило давнишнее отсутствие ремонта. Под стеклом витрины лежали заветренные бутерброды с колбасой, маленькие пухлые пиццы с давно высохшим сыром и горы старых на вид пирожных. Кулинария была заполнена где-то наполовину: пенсионерки, поедавшие мягкие пирожки, студенты из ближайшего строительного колледжа и просто прохожие, такие же, как Август, зашедшие выпить холодного дешевого пива в погожий денек. Никто не мог гарантировать, что завтра погода не испортится и не выпадет снег.

Август, лениво зевая, попивал пиво из зеленой запотевшей бутылки. На тарелке перед ним лежал уже засохший недоеденный хот-дог. Бледная Змея плюхнулась рядом, пластиковый стол на кривых ножках чуть пошатнулся.

– У тебя ботинки несвойственно грязные, – подперев руку, скучающе отозвался Август. Ничего не ответив, Бледная Змея взяла его бутылку пива и вылила туда свежеприготовленный настой.

– Ай, ну заче-е-ем, – страдальчески простонал Август.

– Вот за этим, – она указала на его правую руку в перчатке.

– Но это были мои последние деньги, что мне теперь делать с этой бутылкой, а?

– Пить, – кивнула Змея.

Август вздохнул:

– Ты же прекрасно знаешь, что я вместо трех дней болею дай бог один, ну два максимум. И не помираю, как ты, например.

Бледная Змея лишь пододвинула ему бутылку. Морщась, Август посмотрел на нее.

– Ладно, – проговорил он с миной отвращения. – Я выпью, а потом мы поговорим, и ты расскажешь, что за паника.

Он решительно взял бутылку, глотнул и съежился так, будто съел дождевого червя.

– Боже мой, какая дрянь.

Он наклонился над столом и прокашлялся в рукав куртки. Мужчина возле кассы, взглянув на него, отказался от пива. Лицо Августа раскраснелось, слезящимися глазами он посмотрел на Змею:

– Довольна?

– Допивай, – кивнула она.

– Так, я пью – ты говоришь, окей?

– Да.

Август сделал еще один мерзкий глоток, а потом выразительно посмотрел на Бледную Змею.

– Я чую опасность. Я не видела ни одного вампира уже три месяца. Это затишье перед бурей.

На ее слова Август собирался махнуть, но его рука вдруг замерла в воздухе.

– А знаешь, они ведь вчера заманили меня в отличную ловушку. – На его лице появилось напряжение, Август посмотрел куда-то в сторону, явно размышляя о чем-то. – Они обокрали хранилище Анатоля, использовали артефакт, чтобы заманить меня, и телепортировали куда-то под воду. Там был грузовой контейнер. – Август гулко чихнул и вытер нос рукавом куртки. – И этот контейнер был промазан изнутри, чтобы я не сразу заметил, что он под водой.

– А как ты выбрался? – не поняла Бледная Змея.

– Ну, как. – Август усмехнулся, глотнул пива, видимо, забыв на секунду, что в нем, и неподдельно сморщился. – Черт, мерзость какая. Я неделю назад отдал Денису всю свою заначку.

Он задрал рукав и приподнял перчатку, открыв слегка покрасневшую кожу.

– А, да, ее ж не видно, пока не думаешь… – пробормотал Август, глядя на руку. И тут Бледная Змея увидела татуировку. Такая стоила целое состояние, особенно для Августа, который месяц назад умудрился оформить кредит на свой «Опель» под слишком высокий процент.

– Это же… дорого? – проговорила она, разглядывая замысловатый черный рисунок.

– Дорого, долго, больно. Но уже вчера она окупилась с лихвой, – радостно произнес Август.

– И к чему привязана?

– К «Опелю». Правда… Работает странно. Надо потом зайти к Денису, чтобы доделал. А то меня бросило прямо на капот, и чует мое сердце, это он надо мной решил подшутить, гад. За ним не заржавеет.

– К машине привязал? – Бледная Змея фыркнула. Она никогда не привязала бы себя к вещи, потому что вещи имеют свойство ломаться, портиться, исчезать и сгорать в огне. А еще их крадут.

– А к чему еще? К дивану дома? А если мне нужно недалеко от места? «Опель» – самый верный вариант! – отозвался Август, натягивая обратно перчатку и опуская рукав.

– Как укусили?

– Да он сзади напал и в руку с пистолетом зубами вцепился, – Август рассмеялся, потянулся было к бутылке, но отдернул руку. – А я его еще через голову перекидываю, легкий был мальчишка, и думаю, как бы самому из своего пистолета не застрелиться. Пальца-то на крючке не чувствую! Чуть промазал бы – еще и палец себе отстрелил, ведь он, гад, намертво вцепился!

На этот рассказ Бледная Змея лишь недовольно вздохнула. А потом вспомнила:

– Филиал Корпуса в Зеленолецке не отвечает. Никто.

– В смысле? Трубку не берут?

– Никто.

Август вздохнул и огляделся.

– Пошли, что ли, домой. Там поговорим и поедим заодно, жрать хочу.

– А это? – Змея указала на тарелку с засохшим хот-догом. В ответ Август лишь сморщился.

– И пойло допивать не буду, – бросил он и встал.

На улице его слегка пошатывало, но от помощи он, конечно же, отказался. Солнце нещадно слепило и грело. Бледную Змею это напрягало, она плохо переносила жару. Люди, шедшие навстречу, несли в руках кофты и куртки и тоже были будто не рады летнему теплу.

– Ну, так вот, – продолжил вдруг Август свой рассказ. – Перекидываю я его, короче, через себя – и в голову сразу. Смотрю – пуля дно пробила, а оттуда вода хлещет…

– Неинтересно, – отозвалась Змея.

– Эх ты, такая история классная вышла! Давно я так не развлекался!

– А где артефакт?

– Не скажу. – Он вдруг помрачнел. – Никому не скажу, пока он не будет нужен. Одному уже доверили, он раструбил о своем хранилище всем следопытам. Так вампиры и получили к нему доступ, я уверен.

– Согласна, – кивнула Бледная Змея. Такой расклад ей нравился: если она потерпит неудачу, вампиры не узнают ничего.

Чтобы выведать тайны следопытов, вампирам приходилось приносить жертву. Кровь следопыта должна была пройти через одного из них и убить, лишь потом другие могли испить кровь почившего и узнать все, что скрывал следопыт. Обычно для этого дела специально обращали новых людей. Их называли «одноразовыми». Им не говорили, что пить кровь следопыта нельзя, и, по сути, те существовали лишь как необходимый инструмент.

– Как автомобиль будешь выкупать? – спросила она.

– Не знаю. Дашь взаймы?

Бледная Змея помолчала, прикидывая, а потом помотала головой.

– Вот они, соратники, – обиженно отозвался Август. – А чего так спать с корня всегда хочется? Я уже пару лет его не пил, последнюю бутылку Ярославовичу отдал.

Змея резко остановилась, схватила Августа за рукав и со злостью на него посмотрела.

– Да-да, я знаю… Я дурак, – жалостливо отозвался тот. – Ну, я не могу его бросить. Ну, не могу! Алкаш он, знаю. Но иногда ему везет. Хоть и раз в год, но отчет он пишет. Кстати, отче-е-ет…

Август опять сморщился:

– Опоила меня, а мне еще отчет писать. А ведь у меня даже тела нет… – пробормотал он, дернув тяжелую деревянную дверь общаги.

– Нужно было с собой забрать, – подсказала Бледная Змея.

– Да, возможно, нужно было… А теперь он черт знает где валяется. Придется опять шерстить пропавших, – его голос эхом раздавался в пустом коридоре общежития.

Когда они завалились в комнату Августа, он сразу спросил:

– Так что там с Зеленолецком?

– Там никого, – отозвалась Змея.

Август снял обувь, бросил куртку на пол, стянул перчатку с покрасневшей руки с двумя глубокими ранками и завалился с ногами на диван. Тот жалобно скрипнул деревянными ножками об пол.

– Бледная, а ты не преувеличиваешь? Я ведь тоже трубку не беру, когда работаю. И ты. Денек подождать нужно, завтра ответят.

– Нужно поехать туда. – Она стояла, нависая над ним.

– Вот еще, – отмахнулся Август и зевнул. – С места не сдвинусь, глупости это. Работают они.

– Значит, сама поеду, с помощником.

Глава 3

– Лада, собирайся. У тебя же опять сегодня смена, – Петр нежно потрепал спящую девушку по пшеничным локонам. Но Лада лишь перевернулась на другой бок и пробормотала:

– Ложись ко мне…

– Нет, не могу, мне надо на работу, как и тебе, – отозвался он, надевая мятую футболку. А нечего было вчера бросать ее на стул. Там обычно ночами спал Мартин, их кот, помесь персидского и дворового, черно-белый со слегка приплюснутой мордой и отменной линькой круглый год. Благо, футболка была белая – Петр лишь хорошенько ее встряхнул. Он подумал, что Мартина нигде не видно. Куда опять забрался этот кот?

– Лада, вставай, – вновь позвал он.

– Милый мой. Милый, возьми отгул сегодня. Не ходи, умоляю, – Лада вдруг развернулась к нему лицом и немного сонно на него посмотрела. Одна лямка шелковой ночнушки спала, она медленно облизала чуть приоткрытые губы. Петр поймал себя на мысли, что не может отвести от нее взгляда. Как он мог все это время не замечать, с какой красивой девушкой живет уже второй год? Она мягко поманила его рукой.

– Ну же, иди сюда… Здесь так холодно без тебя. – Ее профиль, на который падал свет утреннего солнца, был словно картина из прекрасного сна.

Он мгновенно сбросил футболку и нырнул к Ладе под одеяло. И тут же отпрянул.

– Ух, Ладка, ты чего, замерзла, что ли?

– Согрей, – она прильнула к нему и положила прохладную ладонь ему на грудь.

На работу Петр так не пошел: взял день за свой счет.

– Всего один день? – Лада картинно надула губы, что-то варганя им на завтрак у плиты. Пахло вкусно. Обычно она приносила еду из ресторана, но сегодня Петру показалось, что пахнет куда вкуснее.

– Один, а сколько надо?

– Три, может быть, пять, а то и семь, – отозвалась Лада. Она надела футболку Петра, из-под нее кокетливо выглядывали голые ноги. Он не сдержался, встал и обнял ее сзади за талию. – Садись, сейчас будем есть.

– До чего же ты красивая, – пробормотал он, вдыхая запах ее волос и сильнее прижимая к себе.

– Мы сегодня пойдем гулять, на улице очень тепло, – произнесла Лада, будто не чувствуя, как он прижимается к ней. Она поддела лопаткой ломтик хлеба с сыром на сковородке и перевернула. А потом разбила сверху яйцо.

Петру мучительно захотелось есть, но Ладу хотелось сильнее. Она лишь сказала:

– Сядь.

– Нет, я буду стоять тут и обнимать тебя. – Он поцеловал ее в шею. Кожа показалась прохладной, хотя квартира стремительно разогревалась на июньском солнце. – Наверное, нужно еще раз тебя согреть…

– Нет, – сказала Лада бесстрастно. – Вначале есть, а потом гулять. У нас с тобой всего один день, помнишь?

– А чего бы не провести его в постели, м? – Он залез рукой ей под футболку.

– Нет! – отрезала Лада ледяным тоном и схватила его за запястье. А потом, бросив лопатку в сковороду, повернулась к Петру. – Первый день самый лучший, самый драгоценный и бывает не так уж и часто, и я не хочу валяться в постели!

– Какой первый день, Лад? – Петр мягко улыбнулся, поцеловал ее в щеку и отошел, не понимая, чего она вдруг. С Ладой такая жесткость случалась редко, только если они ссорились. Он вздохнул, разочарованно подпер рукой голову и уставился на пустой стол. Перед ним появилась тарелка с завтраком. Рядом Лада заботливо положила вилку и нож.

– А ты?

– А я не хочу, не голодна. – Она села напротив и мягко ему улыбнулась. Будто и не отказала только что. Пока он завтракал, Лада пристально следила, чтобы Петр все съел, будто это было для нее очень важно.

После завтрака пошли гулять по городу. Лада надела сарафан, который он не видел уже года два, с первого свидания. Фотографию того дня он хранил в паспорте, поэтому сарафан помнил хорошо. Лада говорила, что не очень его любит: не нравилось, что все на нее таращатся. Но видимо, сегодня был действительно особенный день.

Годовщина? Петр мучительно пытался вспомнить. Какая-то особенная дата? Вроде нет, четвертое июня, ничего особенного в этот день они вроде не праздновали. Вообще ничего в июне не праздновали.

Лада крепко держала его за руку и выглядела очень счастливой. Щурилась на солнце и много улыбалась.

– Лада, а где твоя сумка? – опомнился Петр.

– А я ее не взяла. Ни кошелька, ни телефона – ничего не взяла. Так легко без этих ненужных вещей. – Она сделала глубокий вдох и поцеловала Петра в щеку.

– А если с работы будут звонить? Ты же не вышла…

– Никто не будет звонить, все хорошо. – Она встала напротив него, солнце светило прямо в ее веснушчатое прекрасное лицо. Он заметил что-то чуждое во взгляде, но отбросил эту мысль. А Лада тем временем взяла его за обе руки и прижала к себе. – Петя, сегодня все будет хорошо.

– Верю, – улыбнулся Петр. А потом заметил впереди торговый павильон у автобусной остановки. – Пойдем мороженого купим? Так давно его не ел, а сегодня такая жара…

– Нет. – Прекрасное лицо Лады скривилось от отвращения. – Не надо мороженое, оно холодное.

– Да ладно тебе, Ладка. Ты же любишь шоколадное, – отозвался Петр и пошел вперед. При мысли о шоколадном аппетит вновь разыгрался. Лада молча шла позади. В павильоне было пусто, истертый линолеум кое-где порвался и вздулся, на входе Петр запнулся и чуть не упал.

– Пожалуйста, будь аккуратен, – встревоженно отозвалась позади Лада, придерживая обклеенную объявлениями пластиковую дверь.

– Ты будешь? – спросил еще раз Петр, доставая кошелек из заднего кармана джинсов.

– Нет, я же сказала.

Вновь этот непонятный тон в ее голосе.

– Обиделась? Вот это. – Он ткнул пальцем в перечень на холодильнике с мороженым. Престарелая кассирша достала ему шоколадное в стаканчике.

– Нет, просто обидно, что ты будешь холодный. Как ты будешь греть меня? А вдруг я замерзну?

Петр рассмеялся.

– Я и холодненький могу тебя погреть, – игриво отозвался он. Кассирша недовольно фыркнула, Петр предпочел этого не заметить. – Воды тебе купить?

– Нет, – ответила Лада и вышла из киоска.

– До чего ж у тебя баба странная. Семьдесят рублей, – проговорила кассирша.

– Чего она странная-то? – Петр достал из кошелька две купюры по пятьдесят и протянул ей.

– Откуда мне знать, – ответила кассирша, бросила на блюдце для мелочи сдачу и скрылась в подсобке.

– Сама ты странная, – с недоумением пробормотал Петр, сгреб монеты, схватил мороженое и пошел догонять Ладу.

Она медленно удалялась от остановки, и он легко ее нагнал.

– Ладка, кассирша сказала, что ты странная, – рассмеялся Петр, ожидая, что и Лада посмеется. Но она резко развернулась и встревоженно уставилась на киоск. – Да ты чего, любимая? Пошли.

Петр ласково взял Ладу за руку. Холодную.

– Замерзла?

– Нет. – Лада улыбнулась ему и поцеловала в губы. Так страстно она его никогда не целовала. Но в глубине души Петру очень нравилась такая перемена. В последнее время Лада сильно уставала на работе, и личная жизнь у них начала трещать по швам. Они часто ссорились по мелочам, и Петр, бывало, уходил прогуляться пару кварталов вокруг дома, чтобы охладить ярость. Но сегодня летнее тепло будто пришло и в их с Ладой жизнь.

Петр сгреб ее в охапку и обнял:

– Ладка, прости за все, – проговорил он.

– И ты меня. Пойдем? – отозвалась она.

Поверх головы Лады взгляд Петра задержался на мужчине. Он сидел на бетонном крыльце дома через улицу и ел лапшу быстрого приготовления. Петр смотрел на него, а тот, в свою очередь, будто мельком поглядывал на них, потом поднял целую вилку лапши и сунул в рот.

– Пойдем, – Лада вновь потянула его за руку.

Они дошли до районного парка, где сегодня было полно народу. Бизнесмены местного разлива открывали палатки с дешевыми аттракционами, где родители маленьких детей оставляли последнюю зарплату. Активизировались продавцы воды и мороженого, стоявшие под зонтиками близ тарахтящих генераторов для холодильников. Урны в парке уже были переполнены, и Петр положил обертку от мороженого сверху на кучу других таких же оберток.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и оглянулся. Среди толпы на него смотрел тот мужчина, которого он заприметил еще у киоска. Петр хорошо запомнил и мятую синюю футболку, и торчащие во все стороны каштановые волосы. Незнакомец сидел у фонтана, поглядывал на играющих рядом собак на поводках, попивал воду из бутылки. Когда их взгляды встретились, мужчина отвернулся, встал и пошел прочь.

– Любимый, ты чего? – отозвалась Лада. – Пойдем к пруду, хочу посидеть и посмотреть на воду. Так редко удается это сделать при свете дня…

– Да мы вообще с тобой редко в парки ходим, – ответил Петр, и они неспешным шагом двинулись дальше. Петр будто все еще чувствовал на себе взгляд того человека. Он несколько раз оглядывался, но вокруг были лишь счастливые семьи с кричащими и смеющимися детьми, влюбленные парочки и школьники, прогуливающие уроки.

– Смотри, малиновка! – Лада указала на сосну, где сидела на вид обычная, похожая на воробья птичка.

– Это ж воробей, все они одинаковые, – фыркнул Петр.

– Да нет же, малиновка. Как она здесь оказалась? Обычно они живут в лесу…

– С каких пор ты начала разбираться в птицах? Ты галку с вороной путаешь, – проговорил Петр, обняв завороженную птицей Ладу.

– Да мне Никита, бармен в кафе, рассказывал, как их отличить, – тихо отозвалась Лада.

– Никита? Его ж вроде Вова зовут? – спросил Петр, разглядывая толпу вокруг. Мимо пронеслась пара бегунов, за ними проехала тройка молодых велосипедистов. Ничего подозрительного.

– Нет, Никита, никакой он не Вова… – ответила Лада, повернулась к нему и посмотрела в глаза, а потом усмехнулась. – А может, и Вова, а?

– Я ваших сотрудников не знаю. Ваше кафе барменов меняет в последнее время чаще, чем официантов.

– Слава богу, что чаще официантов, я бы не хотела терять эту работу.

Они медленно двинулись вперед. Возле пруда негде было присесть: весь берег оккупировали гуляющие. И пьющие. На дальнем берегу кто-то умудрился поставить мангал, и дым доносился до Лады с Петром.

– Есть не хочешь? – спросил он.

– Нет.

Лада подобрала подол сарафана, села на свободный пятачок травы и вытянула ноги. Петр сел рядом и обнял ее за плечи. Им было очень хорошо сегодня. Спокойно. На эту долю секунды захотелось забыть все невзгоды. Все кредиты, ипотеки, проблемы с тем, что у них никак не получались дети и не хватало порой денег заплатить за квартиру. Забыть, что Петр не мог найти другую работу, а Лада иногда боялась идти на свою – порой клиенты слетали с катушек и начинали приставать к официанткам. Хотелось забыть о проваленных Ладой экзаменах на бюджет в вышку. А с дипломом дешевого районного техникума нормальную работу она найти не могла. Ничего этого сегодня не было. Только пустота, ветер, теплое солнце и любимая девушка.

Кто-то громко чихнул позади. Петр вздрогнул и оглянулся – тот же человек! Он сидел на скамейке и, зевая, листал газету. Кто в двадцать первом веке еще читает газеты? Этот мужчина его напрягал. Он преследовал их? Да с чего бы? Может, хочет украсть сумку Лады? Ах да, она ее не взяла. А может быть, он тоже решил просто прогуляться по парку в погожий денек? Может, он вовсе их не преследует, просто у Петра разыгралось воображение?..

***

Август учуял их совершенно случайно. Казалось, ветер хотел, чтобы следопыт узнал о вампире, и принес ему запах через дорогу, когда тот, решив погреться на солнце, вышел на крыльцо со своим скудным обедом. Зачем какой-то мерзкий корень мертвой ивы, когда есть пачка острой лапши? Высыпаешь весь перец, съедаешь – и наутро бодр, весел и не болеешь. Хотя Бледная Змея смеялась над ним, говоря, что это помогает, возможно, только обычным людям, а следопыту ложка жгучего перца просто так от вампирьего укуса не поможет. Прогреет, возможно, но с ядом не справится.

От вампирьего духа лапша перестала быть вкусной. Чутье убивало аппетит, не давало спать. Не давало успокоиться, пока не найдешь жертву. Однако обед пришлось доесть. Август заприметил парочку напротив: возможно, запах исходил от них. На человека, поедающего лапшу на ходу, прохожие странно поглядывали, но лапша стоит денег и выбрасывать ее Август не собирался.

Парочка шла в парк. Запах был слабый, и Август никак не мог определить, кто из них его цель. Они прогуливались не спеша – расслабиться пришлось и ему, в особенности потому, что оружия при себе не было. Он же вышел поесть, а не поработать. В киоске в парке пришлось купить воды. От укуса бросало то в жар, то в холод, но за пару часов благодаря пойлу Бледной отек с руки спал, и хватило просто заклеить рану пластырем.

Он присел на холодный камень фонтана и вдруг встретился взглядом с парнем из парочки, за которой следил. Тот вылупился на Августа, словно у того на голове рога. Август лишь понадеялся, что парень смотрит на его футболку, в которой он пол-утра валялся на диване и, скорее всего, заляпал лапшой. Однако на всякий случай встал и направился будто бы вон из парка, а когда увидел, что парень расслабился, вновь принялся следить.

Оба счастливые – явный признак первого дня. Счастливый вампир только тот, кто недавно испил крови. И только тот, кто недавно вышел на солнце без ожогов. Август вспомнил: когда он их впервые увидел, парень ел мороженое. Значит, вампир – девушка. Придется как-то их разделить. Но у него с собой даже удостоверения нет. Что ж, не впервой. Главное, чтобы опять не перекинуло в затопленный контейнер с каким-нибудь украденным у почившего Анатоля артефактом.