Текст книги "Перевозбуждение примитивной личности"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Только дружите?
– О да, он герой не моего романа, но близкий мне человек по духу. И у меня все получилось, я переехала в Голландию, стала работать там, меня неплохо приняли в эмигрантских кругах… Мне казалось, что жизнь наконец наладилась, и я стала мечтать о ребенке. Придумала, что найду себе красивого, а главное – здорового и с высоким ай-кью парня, забеременею и рожу себе ребенка. Голландия весьма подходящая для этого страна, там социальные структуры так высоко развиты, что… Одним словом, там мать-одиночка вполне может прожить даже без работы, а у меня была хорошая работа, но тут…
– Что? – испуганно выдохнула Мура.
– Я встретила человека, которого звали точно так же, как героя моей любимой детской книжки… Помнишь, «Серебряные коньки»?
– Ну еще бы! И как же его звали? Неужели Питер ван Хольп?
– Совершенно верно, – рассмеялась я, – Питер ван Хольп.
– Он был красивый?
– Да, пожалуй, его можно было назвать красивым. Высокий, статный, голубоглазый. Мы познакомились в доме одной эмигрантки, любовницы богатого еврея из Ирака. У них были какие-то общие дела. Начался бешеный роман, и через полгода мы поженились. И вот этого мне не простили.
– Кто?
– Эмигрантские круги. Я прекратила с ними всякое общение, со всеми, кроме Додика… А когда Питер внезапно умер, они придумали эту жуткую историю… Питер ведь был довольно богатым человеком, и все наследство досталось мне. Короче говоря, там сплели такую паутину, что будь здоров! Мол, я хотела получить наследство и отравила Питера каким-то таинственным ядом…
– И что?
– В результате ничего, но нервы мне потрепали изрядно. Одно могу сказать – эмиграция штука ох какая несладкая! И движущая сила там – зависть, ну а у нас еще нашлись люди редкостно гнусные, особенно один незадачливый музыкант с сестрой. Они больше всех старались, даже в полицию написали, что я отравила и своего первого мужа, но тут им не повезло – тот был живехонек—здоровехонек, короче, вся история разъяснилась в три дня, но знаешь, как в старом анекдоте – то ли он украл, то ли у него украли, но осадок остался. И в результате я продала дом и перебралась в Бельгию, в маленький уютный городишко, подальше от этой паучьей компании. Я, знаешь ли, археолог, и арахнология не моя наука. Но, как я вижу, слухи дошли и до Москвы.
– Погоди, раз уж ты об этом сама заговорила… Отчего все-таки умер твой муж?
– У него, как выяснилось при вскрытии, была какая-то редкая болезнь, он подцепил ее в джунглях Амазонки. Но я ничего об этом не знала, он никогда не говорил, да, наверное, и сам не знал… Он вдруг плохо себя почувствовал, у него поднялась температура, ну, мы решили, что это простуда, он выпил аспирин, я даже не волновалась особенно, а утром он стал задыхаться и как-то страшно распух в течение получаса, когда врач приехал, все было кончено. И он сказал, что это похоже на отравление… Ну и закрутилось… Одна дамочка даже ухитрилась сообщить в газеты, что меня подозревают в убийстве. Но подозревали меня ровно сутки… А вони было, вони… Говорили, что я дала взятку патологоанатому. Они в своем рвении как-то забыли, что это не Россия…
– Господи, неужто все эмигранты такие сволочи?
– Боже упаси, там масса хороших людей, но очень многие, даже большинство, стали как-то странно на меня посматривать, держались весьма сухо, и за моей спиной часто возникал шепоток. Мол, дыма без огня не бывает и все такое… Да что говорить, меня не одну там подвергали остракизму. Например, про очень милую даму из Риги говорили, что ее дочь, оставшаяся в Латвии, собирается отнять квартиру у еще одной рижанки, попавшей в Амстердам… Выдумки чистой воды, но и эта дама тоже предпочла уехать, не выдержала, так что сама понимаешь…
– Тьфу! Не желаю больше говорить на эту тему. Но с отцом все же хотя бы созвонись, а лучше бы повидаться. Если тебе сложно, я могу сама ему позвонить, хочешь?
– Нет, я уже большая девочка…. А кстати, кто тебе-то сказал про мою историю, а?
– Да какая разница? Ты мне лучше скажи, после смерти мужа у тебя кто-нибудь был?
– Бывали, я бы так сказала, но если честно, что-то мужиков нет на горизонте. Перевелись, что ли, вымерли? Мужик – это ж не только член…
– Ты, как всегда, зришь в корень! – засмеялась Мура. – Ну все, смотри, уже светает, спи давай!
– Попробую. Ты прости, что так тебя заболтала, ты же рано встаешь…
– Не страшно, могу и днем поспать, не развалюсь.
– Должна тебе заметить, что ты прекрасно выглядишь! Никогда не дала бы тебе твоих лет!
– Наверное, оттого, что на воздухе живу! Спокойной ночи, детка, я сегодня просто счастлива. Спи!
И она ушла. А у меня сна не было ни в одном глазу, слишком все разбередилось, ожило… Наверное, все же Мура права, надо встретиться с отцом и бабкой, так сказать, для очистки совести. Хотя и страшновато… Но тут в памяти всплыли слова незадачливого котолова: «Кажется, я в вас влюбился…» Смешно, ей-богу. Влюбился он… Видали мы таких. Хотел вечером позвонить и не позвонил! Ну и не надо, это ведь он влюбился, а не я. Интересно, я еще способна влюбиться? Додик перед отъездом меня предостерегал: «Смотри, подруга, надышишься дымом отечества, могут всякие несвоевременные мысли появиться, о любви например. Романтика всякая полезет в твою преподавательскую голову, и как теперь говорят в России, крыша съедет, глупостей наделаешь…» Нет, не наделаю я глупостей, и никакая романтика в голову не полезет. Мне тут и без любви хватает эмоций, а ведь это еще только начало, так что рыжий ловец котов пусть спит спокойно.
Глава четвертая
Мне оно надо?
Утром Мура потребовала, чтобы Вася отвез нас обеих в город, она хотела во что бы то ни стало видеть, где и как я устроилась.
– Заодно и к Майке нагряну, посмотрю, не заросла ли грязью… Доверяй, но проверяй. А вообще-то я просто не хочу так сразу с тобой расстаться, – призналась она тихо.
Я была рада, но сочла своим долгом уединиться в сортире и позвонить Майке, предупредить о визите матери.
– О, Дина, ты настоящий друг! Спасибо тебе! А то тут могли такие тайфуны и торнады возникнуть… Класс! Еще раз спасибо! Будем держать связь! Я тебя обожаю!
Мне это было приятно слышать, у меня никогда раньше не было кузины, а эта мне нравилась.
В машине у меня вдруг зазвонил мобильник. Номер высветился совершенно незнакомый.
– Алло!
– Дина, с добрым утром!
– Кто это?
– Телохранитель Барсика, помните?
– А, здравствуйте! – более неподходящего момента нельзя было выбрать. Но, как ни странно, я вдруг заволновалась. – Как поживает ваш подопечный?
– Вашими молитвами! Дина, когда мы увидимся?
– Понятия не имею.
– Тогда вечером я вам позвоню часов в шесть, и мы договоримся точнее. У вас вечер не занят, надеюсь?
– Пока нет.
– Отлично! До свидания. Между прочим, я из-за вас всю ночь не спал. Пока!
И он отключился.
– Это кто звонил? – полюбопытствовала Мура.
– Мураша, задавать такие вопросы неприлично! – напомнил жене Вася.
– Почему это? Она – моя родная кровь, и мне не безразлично… какие мужики ей звонят.
– С чего ты взяла, что это был мужик? – удивился Вася.
– Ты сидишь за рулем и смотришь на дорогу, а я смотрела на нее, и она слегка вспыхнула. Разве не так, Динка?
– Совершенно не так! Я не вспыхнула, а рассердилась, это звонил родственник одной знакомой, я привезла ему посылочку, а он ее должен забрать… – забормотала я, сама не зная почему. Ну сказала бы я правду, не упоминая о дурацких любовных намеках, так нет, с ходу стала врать… Интересно, почему? Он что, нравится мне, этот рыжий? Да нет, наверное…
Мура очень внимательно на меня смотрела, потом удовлетворенно улыбнулась, как будто разглядела то, что ей хотелось увидеть.
Вася довез нас до Сухаревки, а сам собрался поехать в автосервис.
– Вася, только по дороге загляни к Майке, посмотри, что там и как…
– Мураша, ну ты же знаешь, я ничего не замечу! – жалобно произнес Вася. – Это же ваши женские дела…
– Вот принесет Майка в подоле, будешь знать!
– Ну что за чушь, они же теперь просвещенные, контрацепция и все такое. И потом, если она залетит от Алика, это хорошо, а если от Вани или Коли, плохо?
– Но Алика-то я знаю и семью его знаю, а эти прохожие молодцы. Короче, ты заедешь и посмотришь, что и как!
– О господи! – тяжело вздохнул Вася.
Пока мы шли к дому, Мура пыталась мне объяснить:
– Понимаешь, у нее есть один парень, просто чудо! Умный, красивый, многообещающий, из хорошей семьи, ее просто обожает, а она хвостом крутит, хотя я точно знаю, что она с ним уже спала…
– А если ей не понравилось?
– Да что она понимает еще? Просто она жутко любопытная, наверное, хочет сравнить… И кто знает, куда ее любопытство заведет. Я хочу, чтобы она вышла за Алика. Мне тогда будет спокойно, я очень боюсь, что она пошла в меня…
– Тоже поблядуха? – засмеялась я.
– Вот—вот, в наше время это куда опаснее, чем раньше… СПИД и все такое… А в Майке такие черти водятся… То она с парашютом прыгает, то с тарзанки, зимой горные лыжи, а я умираю со страху… Пусть бы она поскорее замуж вышла, родила и забыла обо всех глупостях…
– А учеба?
– Да ну, блажь одна, какой из нее математик! Она туда за парнем поперлась, так он провалился, а эта фифа поступила. Она способная, как черт. Но все равно, я чувствую, не ее это стезя, просто ей нравится, что она учится на мехмате, там публика продвинутая, как она выражается. А вообще, у нее семь пятниц на неделе, я готова к тому, что она в любой момент заявит: «Я поступаю в театральный или в текстильный», черт ее знает… Ого, у вас тут даже охрана, ну надо же, как теперь говорят, круто!
Квартира ей понравилась.
– Очень даже мило тут! Ладно, живи, я понимаю, тут удобно, от всего близко… А кто все-таки тебе звонил?
– Мура!
– Что Мура? Это нескромный вопрос? Но ты же говорила, у тебя никого нет…
– Правда нет.
– Слушай, а ты не вздумала ли романиться с тем мужиком, который за котом присматривает, а?
– Да побойся бога!
– А впрочем, это неважно, захочешь, сама расскажешь. Ну, давай, звони отцу!
– Что, прямо сейчас? – испугалась я.
– Не бледней, Дина, это надо сделать!
– Лучше я потом…
– Чего ты боишься?
– Сама не знаю… Просто как-то… Не нужна я ему триста лет. У него вон сын маленький, а тут тетка за сорок…
– Глупости какие, все равно родная кровь. Ты вон и со мной сколько лет не зналась, а теперь…
– Ты – другое дело!
– Но он-то роднее тебе!
– Ерунда это кровное родство. Один раз мы уже повстречались как чужие…
– Мало ли что тогда было. Звони!
– Я его телефона не знаю, – ухватилась я за соломинку.
– Динка, не говори ерунды. Вот тебе его телефон!
И она вытащила из сумочки визитную карточку отца. Карточка была элегантная, с красивой скромной надписью: «Юрий Денисович Шадрин».
– Откуда это?
– Какая разница? Звони.
– Но тут два номера!
– Верхний домашний, нижний сотовый. Ты звони, а я пока в спальне посижу.
– Нет, лучше я оттуда позвоню.
Я собралась с духом и позвонила.
Ответила женщина:
– Алло!
Хриплым от волнения голосом я попросила к телефону Юрия Денисовича.
– А кто его просит?
– Это… Это его дочь.
– Какая дочь? – испуганно спросила женщина.
– Дина.
– Ой, правда? Дина, вы откуда звоните? А я жена Юры… вашего папы. Его сейчас нет… А вы где?
– В Москве.
– Да? Как хорошо! Вы где остановились?
– У друзей! – ляпнула я. Мне вдруг показалось, что не надо говорить, что я снимаю квартиру в родном городе, ей в этих словах может послышаться упрек… – А когда он будет?
– Он в Питере, вернется завтра утром. Вы оставьте ваш телефон, он вам обязательно позвонит.
– Хорошо, записывайте… А бабушка? Как бабушка?
– Вера Николаевна на даче…
– В Пахре?
– Ну да… Ах, кажется, это дача вашего детства, да? – В голосе мачехи прозвучала настороженность. Не собираюсь ли я претендовать на часть дачи или еще что-то в этом роде.
– Это было так давно. Простите, а как вас зовут?
– Ох, я не представилась… Меня зовут Арина. Я уверена, Юрий Денисович будет рад… очень рад! – уверенности в голосе я не услышала. – А вы надолго в Москву?
– Да нет, на несколько дней.
Кажется, она вздохнула с облегчением.
– Тогда до встречи, Дина. Очень хочу с вами познакомиться. Вы знаете, что у вас есть брат Денис?
– Да, я слышала. Хочется взглянуть на него. Ну что ж, Арина, будьте здоровы, – и я положила трубку. – Мура!
– Ну что? – примчалась она.
Я в двух словах передала ей весь разговор.
– А мобильник у него наверняка с собой. Кстати, она тебе не посоветовала позвонить на мобильник?
– Нет.
– Ага, сначала она хочет сама перетереть все с Юрой.
– Перетереть? – удивилась я.
– Это значит обсудить, обговорить, – засмеялась Мура. – Муж детективы пишет, уголовный жаргон вместе изучаем, а это заразно. Может, все же позвонишь на мобильный?
– Нет. Пусть она ему завтра скажет все или даже сейчас ему позвонит… Ему тоже надо собраться с мыслями и чувствами… Время еще есть. Вот если завтра в течение дня он не позвонит, я просто поставлю для себя жирную точку в этой истории.
– Ну, может, ты и права…
Я приняла душ, переоделась, и мы с Мурой отправились гулять по Москве.
– Ну как тебе, а?
Было ясно, что Мура гордится новой Москвой, а я не понимала своих чувств… Мне было странно. Кое-где ничего нельзя было узнать. Одно я успела заметить: москвичи очень хорошо одеты. И появилась масса красивых женщин.
– Мура, какой тут у вас есть хороший ресторан? Пойдем пообедаем? И позвоним Васе, пусть присоединяется. Я вас приглашаю!
– Да? Отличная идея, я сейчас ему позвоню… Алло! Вася, тут у Дины возникла… Что? Господи, когда? С ума сойти! Ну разумеется, как я могу не поехать? Когда? Уже заказал? А Майка? Тоже поедет? Ну что ж, ладно, тогда заезжай за мной. Нет, я сейчас на Поварской, недалеко от Гнесинки. Ладно, договорились. Динка, какая невезуха! Умерла Васина сестра в Екатеринбурге.
– Екатеринбург это что?
– А, Свердловск. И мы сегодня же вылетаем, вечерним рейсом. Я ее мало знала, но просто боюсь отпускать Васю, все-таки уже не молоденький… Но мы дня на три, не больше… Идем, Вася сейчас подъедет на Кудринскую, надо еще смотаться на дачу, там у меня вещи… И вообще, когда надолго уезжаешь, надо все проверить. Ох, знала бы ты, как мне неохота с тобой расставаться! Но ничего, у тебя тут уже есть таинственный поклонник, и завтра Юра позвонит… – тараторила Мура, крепко держа меня под руку. – А вот Майка обожала тетку, она у нее три лета в деревне на Урале жила… Мы с Васей тогда только начинали писать детективы…
– Вы? – удивилась я.
– А ты как думала? Я все-таки профессиональный редактор. Вася пишет, я поправляю, советую, редактирую… Все переговоры денежные веду, он в договорах плохо разбирается, его в два счета облапошит любой издатель. А ты ничего ведь не читала, наверное?
– Обязательно прочту! Я видела на углу Сретенки рекламу нового книжного, сегодня же зайду и куплю!
– Ну вот еще, что ж, мы тебе не подарим?
– Я одну куплю, а другую вы подарите.
– Если тебе понравится, мы все тебе подарим! – воодушевилась Мура. – Лучше всего начинать с «Мухи в янтаре»! Если в магазине будет несколько книг, бери «Муху», не ошибешься!
Мы дошли по Поварской, одной из самых моих любимых улиц в Москве, до Кудринской площади. Раньше это была улица Воровского и площадь Восстания. Я любила эту улицу, кроме всего прочего потому, что в том вот угловом доме жил Андрей Георгиевич, Андрюша.
– Ох, Мура! Ты помнишь, что тут было? – воскликнула я.
На месте старой развалюшки, где было знаменитое на всю Москву кафе, теперь стоял красивый желто-белый дом – культурный центр имени Чайковского. Он был сделан под старину, и, на мой взгляд, удивительно удачно. То старое кафе было знаменито лишь тем, что на вечно грязном окне белой масляной краской была сделана рекламная надпись «Кофе. Чай. Пирожные. Ром. бабы». За точность всей надписи не ручаюсь, но «Ром. бабы» там были. Однако буквы были все одинаковые, а точка стерлась. И это было единственное в Москве заведение, где в открытую предлагались экзотические спиртные напитки и бабы! Впрочем, кафе – слишком громкое название для поганой забегаловки… А теперь – культурный центр!
– Андрея своего вспоминаешь? – сочувственно спросила Мура.
– Да нет, забегаловку…
– Какую забегаловку? – испуганно осведомилась Мура.
– Ту, что была на этом углу…
– Тебя Андрей туда водил?
– Боже упаси! Он водил меня рядом, в Дом литераторов… Кстати, я не посмотрела, там ресторан еще сохранился?
– Что ты, это один из самых шикарных ресторанов теперь, цены бешеные… А раньше там можно было вдвоем прекрасно пообедать, выпить бутылку водки, дать на чай и на все хватало десятки…
– Вот когда вы вернетесь из Свердловска, мы туда и сходим!
– С ума сошла!
– Ничего подобного! Помнишь, ты всегда говорила: однова живем!
– Как много ты помнишь про меня, Динка…
– Знаешь, это потому, что в детстве ты мне больше нравилась, чем мама.
– Почему?
– Ну, мама ведь сломалась, когда отец ушел… А ты была всегда такая веселая, бесшабашная, умела радоваться жизни… Мне это нравилось… Ты вечно рассказывала о своих неудачах на любовном фронте с юмором, а я своим детским умишком понимала, что это больше совместимо с жизнью, чем мамины греческие трагедии…
– Нет, это не греческие трагедии… Это типично русская покорность злой судьбе, извела меня кручина и все такое! Ой, вон Вася едет! Садись, довезем тебя до Сухаревки!
Вася был очень удручен смертью сестры и молчал всю недолгую дорогу.
…Вот и опять я осталась одна в родном городе. Интересно, позвонит сегодня рыжий? Зачем он мне, собственно, нужен? К тому же он, кажется, моложе меня. Нет, гораздо интереснее, позвонит ли отец? Вероятно, Арина уже сообщила ему о моем звонке. Теоретически он должен был бы сразу спросить у нее мои телефоны и немедля позвонить… Но я уже давно знаю, как теория расходится с практикой. Особенно в том, что касается чувств. Ну нет у него ко мне отцовской любви, я давно это поняла, тогда зачем все это? Он меня не любит, а разве я его люблю? Я любила его в детстве, восхищалась им, потом ненавидела… А что осталось от всех этих бурных чувств? Пустота? Если бы не Мура, я бы, наверное, все-таки не стала звонить.
Я спустилась в книжный магазин, открытый в новом Торговом центре на Сухаревке, бывшей Колхозной… У входа торговали цветами. Цветы были довольно убогие и безумно дорогие. Зато в книжном у меня зарябило в глазах. И первая книга, на которую упал взгляд, оказалась сочинением Троцкого. А неподалеку Солженицын, Бердяев, Оруэлл… Я прекрасно помню, как девочкой, дрожа от страха и азарта одновременно, относила кому-то книгу Оруэлла «1984 год»… Отец отозвал меня в сторону и очень серьезно сказал: «Динуша, вот эту книгу надо немедленно отвезти на Красноармейскую, дяде Леве! Я бы сам отвез, но сейчас нет времени совсем. Только ты будь очень внимательна и осторожна. Если вдруг что, говори: нашла…» Я уверяла его, что прекрасно все понимаю, никуда не буду заходить, спрячу книгу под учебники, более того, я сорвала обложку со старого учебника химии и вложила Оруэлла в нее. И когда я нарочито медленно, словно прогуливаясь, шла к метро, внутри у меня все трепыхалось от сознания важности своей миссии. Смешно вспомнить. Но сама я читать эти книги не любила. И слушать «вражеские голоса» тоже. Мне от всего этого делалось неуютно и страшно. Но когда мама умерла и я стала жить у отца, где постоянно толклись диссиденты, как я теперь понимаю, настоящими диссидентами были только двое из них, а остальные так, около, я втянулась… И бабка, и отец были, что называется, сочувствующими, они помогали деньгами тем, кто в этом нуждался, бабка один раз даже провезла на Запад микропленку с чьей-то рукописью… А теперь все эти книги стоят в открытой продаже, и тиражи у них совсем небольшие, на любителя, так сказать. А в нашей паучьей компании любили говорить, что в России, собственно, ничего не изменилось… Я здесь второй день, а изменений уйма… Правда, они из своей банки беспрерывно воспаряют, а я человек вполне приземленный.
Я купила Васину «Муху в янтаре», она была издана на редкость безвкусно, я вообще заметила, что массовая литература издается здесь в худших традициях американской книжной дешевки. Но, видимо, это неизбежный этап в развитии книготорговли. Я вышла на Сухаревку и остановилась в раздумье. Хотелось есть. Вокруг были какие-то заведения, но идти туда охоты не было, и я заглянула в магазин, который был здесь еще в старые времена. Теперь он стал почище, прилавки были полны. Однако ничего общего с вчерашним супермаркетом. Но тем не менее я купила все, что мне могло понадобиться, и побрела к себе в Луков переулок. И вдруг ощутила жуткое одиночество. Я вообще достаточно одинокий человек, и обычно это меня нисколько не тяготит, но тут, в родном городе… А впереди еще долгий вечер. Нет, не такой уж долгий, вчера я не спала ночь и если завалиться часов в десять, посмотреть телевизор… Ах, ведь еще собирается звонить рыжий… А ну его к черту, не хочу! Возьму и выключу мобильник. До утра. Если ему будет очень надо, дозвонится завтра или просто все поймет. А если вздумает позвонить папочка, у него есть домашний телефон. Так я и поступила. Перекусив, включила телевизор, надо же хоть немножко войти в жизнь своей родины… На одном канале шло немыслимое по пошлости ток-шоу, на другом довольно беспомощный и глупый сериал для подростков, на третьем два дядьки с постными рожами сокрушались по поводу плачевного состояния отечественного водоснабжения. На еще одном канале шел старый американский сериал с Доном Джонсоном, кажется, тут телевидение такое же скучное, как и везде… Я нажала на следующую кнопку и увидела трех мужчин, они сидели за столиком и разговаривали. Вернее, двое из них расспрашивали третьего. Его лицо показалось мне знакомым… Боже мой, да это же Костя Иванишин! Тоська говорила, что он здесь знаменитость… Я впилась в экран.
Костя что-то рассказывал о своей роли в каком-то фильме. Надо же, как меняются люди. Хотя девчонки у нас в школе и тогда сохли по Косте Иванишину. А теперь это был роскошный мужчина, невероятно красивый, обаятельный и сексуальный. С ума сойти!
– Скажите, Костя, вот ваше имя означает постоянство, а говорят о вас как о человеке весьма непостоянном!
Костя обаятельно улыбнулся:
– Ну что вы, я очень постоянный! Я вот как в первом классе влюбился в девочку, так и люблю ее по сей день!
Один из ведущих сделал стойку, видимо, этот факт биографии от него ускользнул.
– Но вы не вместе?
– Нет, – рассмеялся Костя, – я не видел ее больше двадцати лет, кажется, она живет за границей.
– Это что, такое возвышенное чувство? – весьма иронически осведомился второй ведущий. – Или же ловкий трюк, придуманный, чтобы ускользнуть от прямых и не всегда приятных вопросов?
– И то и другое, – веселился Костя.
– А девочка о ваших чувствах знала?
– Конечно, но плевать на меня хотела.
– И у вас не было соблазна показаться ей в новом звездном качестве?
– Да нет, пусть идеал останется идеалом.
– А можно узнать, как звали ваш идеал?
– Ее звали Дина, – просто и с достоинством ответил Костя.
Я уже давно поняла, о ком он говорит… Однако это трогательно…
– Но у вас ведь есть сын…
– Да, и с его матерью у нас самые теплые, дружеские отношения.
В этот момент началась реклама.
Ну и дела, только включила телевизор, как сразу нарвалась на объяснение в любви. Между прочим, второе за два дня! Забавно! Но Костя и вправду хорош… Интересно, он придет на встречу одноклассников? Если да, то нужно не ударить лицом в грязь… А зря он сказал про меня, наверняка многие девчонки будут косо смотреть… Хотя какие девчонки? Более чем взрослые, обремененные семьями и заботами, не первой молодости тетки… Они небось и не помнят свою детскую влюбленность в Костю Иванишина. А теперь, как уверяет Тоська, в него влюблено полстраны… А он на всю страну сказал про меня. Чему ты радуешься, глупая голова? Мало ли что он сболтнул… А все равно приятно. В этот момент зазвонил телефон.
– Подруга, как ты там? Почему сотовый не включен? – узнала я голос Додика. – Я уж стал беспокоиться.
– Привет, как там мои звери?
– Нет, это надо же, не спросила даже из вежливости, каково мне тут с твоим зверьем, а сразу, как им со мной? Плохо им! Я их бью, морю голодом, запираю в гараже, привязываю к хвостам консервные банки, ну как там еще мучают зверей нехорошие мальчишки?
– Додик, ты дурак! – с нежностью сказала я.
– Люблю, когда режут правду-матку. Но скажи лучше, что ты успела в Москве?
– Побывала у тетушки, говорила с очередной мачехой и выслушала два объяснения в любви. По-моему, за два дня не так уж мало.
– Погоди-погоди, кто это тебе в любви объяснился?
– Это долго рассказывать.
– Как интересно! Я умру от ревности… Впрочем, если за два дня объяснились двое, по одному на день, за две недели их может набраться еще дюжина, так что я могу быть спокойным.
– Конечно, и вообще я это в голову не беру!
– Ну еще бы! Ты серьезная женщина, преподаватель…
– Да, еще у меня обнаружилась двоюродная сестра и единокровный брат, но его я еще не видела.
– Ты, я вижу, времени даром не теряешь!
– Да, я такая…
– Дорвалась до родной стихии и пошла вразнос… Ну-ну, развлекайся, тебе давно пора сойти с нарезки! А звери твои в порядке, только Кукс в меланхолии, но это обычное дело.
Я заметила, что реклама кончилась.
– Додинька, милый, прости, я должна бежать, меня ждут!
– Кто тебя ждет?
– Одноклассница! Целую, пока!
На экране опять был Костя. Ведущие спрашивали его, почему он не вступил в партию «Единая Россия»? По их тону можно было понять, что вступать в эту партию не следует…
– Я не хочу вступать ни в какую партию! Я глубоко аполитичный человек!
– Но многие ваши коллеги вступили…
– Это их сугубо личное дело! – сухо ответил Костя. – И, если можно, не спрашивайте меня, верю ли я в Бога.
– А вы верите в Бога?
Костя закатил глаза и развел руками.
– Что значит ваш жест? – не отставал ведущий.
– Понимайте как хотите! – засмеялся Костя.
– О, к нам в прямой эфир дозвонилась зрительница. Слушаем вас, говорите!
– Добрый вечер, уважаемые ведущие, добрый вечер, Костя! Это говорит Лида Сомова, помнишь меня?
– О, конечно, помню, Лидочка, рад тебя слышать!
– Я звоню из Волгограда. Костя ты не знаешь, как сложилась судьба Толи Говоркова?
– Лидочка, позвони мне, телефон тебе дадут редакторы, и я все расскажу!
– Спасибо, Костя, я рада, что у тебя все хорошо сложилось!
Ни Лиды, ни Толи Говоркова я не знала. Вероятно, это его соученики по театральному училищу. А вот если бы я туда дозвонилась, это был бы эффект! Но в кадре то и дело появлялась надпись: «Вы смотрите повтор программы от 15 февраля»! А тут и передача закончилась.
Ничего не скажешь, удачно я включила телевизор! А Костя и вправду хорош. Темные волосы, светлые глаза… Кажется, они у него зеленые, в телевизоре не разглядишь, нос с легкой горбинкой и совершенно обольстительный рот, красивые сильные руки.
Я вдруг расхохоталась… если бы вчера еще мне кто-то сказал, что я буду размышлять о глазах и руках Кости Иванишина, я бы ни за что не поверила. Но чего в жизни не бывает. Однако неужели он действительно меня помнит, помнит свои чувства ко мне? Странно… Вероятно, я единственная не ответила на его чувства, и это задело его раз и навсегда? Похоже на то. А значит, и дальше надо держаться от него на расстоянии… А мне не все равно? Да ерунда все это, просто удобная отговорка для мужика, на которого все кидаются: я люблю некую Дину и отвяжись вы все. Мое сердце занято. Романтические идиотки еще пуще влюбляются в него, так что это и щит и приманка одновременно. По нему видно, что он сам ни одной юбки не пропустит… Как говорила когда-то Маруся, домработница Бахов: «Мне оно надо?»
