Текст книги "Со всей дури!"
Автор книги: Екатерина Вильмонт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Да потому что сейчас все помешались на этой теме, потому что это причиняет вам боль. Он даже не потрудился придумать что-то пооригинальнее. Гоните вы его в шею! Вспомните, что вы интересная женщина с прекрасной фигурой. И вот еще что… Я сейчас дам вам телефон превосходного стилиста.
– Это того, который Лиду Звереву переделал? – восторженно воскликнула женщина.
– Да, только это не он, а она. Одеваетесь вы хорошо, а вот сменить имидж не помешает.
– Значит, говорите, гнать в шею?
– Гоните! И вот вам телефон стилистки!
– Спасибо! Спасибо вам огромное! У меня как будто завеса с глаз спала! А можно мне еще к вам зайти будет?
– Разумеется, заходите! Это моя работа…
– Знаете, у нас все сперва удивлялись, зачем вас сюда взяли. А на фирме многие показатели вверх пошли. Климат в коллективе улучшился, а это так много значит, особенно в кризис.
Она ушла, но если бы она знала, как приятно мне было слышать ее последние слова! И настроение, упавшее было до нуля после расставания с генералом, наоборот, поднялось. Как это важно – ощущать свою нужность… Но куда важнее ощущать себя любимой!
В обеденный перерыв заглянул Пашка.
– Привет, тетка! Что-то я тебя потерял. Телефон зачем-то отключаешь. Пошли, похаваем за пределами учреждения?
– Пошли! – обрадовалась я.
На улице было чудесно.
– Весна, Пашка! Чуешь, как весной пахнет?
– Чую. Послезавтра бабушка прилетает. Поедем встречать?
– Погоди, а в котором часу?
– Вечером. Поздно.
– Поедем!
– Э, тетка, что с тобой? Чего так улыбаешься?
– Ты умеешь держать язык за зубами?
– Ты же знаешь, что умею!
– Да вот последняя разборка с твоей матерью…
– Перестань! Я уж каялся-каялся. Но мать здорово закусила удила. Ладно, ты хотела мне что-то сказать?
– Хотела!
Меня буквально распирало от желания с кем-то поделиться.
– Ну, говори!
– Пашка, я влюбилась! Просто смертельно!
– Ух ты! Кайф! И в кого?
– Ты не поверишь!
– Неужто в генерала? – Он вытаращил глаза.
– Представь себе! У нас такая любовь… Он уже сделал мне предложение и вчера познакомил со своей мамой.
– Ни фига себе темпы! Авиация, одно слово! Но я ж говорил тебе, он золотой мужик!
– Бриллиантовый!
– Ну и как это у вас?
– Оказывается, он в меня с первого взгляда… Он позавчера встретил меня после работы, повез ужинать, ну и…
– И он тебя уже с мамой познакомил? Она славная тетка… И когда свадьба?
– Никакой свадьбы. Пока так поживем…
– Между прочим, правильно. А Лидка в курсе?
– Да. Но она дала мне слово, что пока не скажет даже тебе. И ты не обсуждай это с ней. Я не хочу!
– Слушай, я так рад! Ну какой же я все-таки умный и ушлый тип! Как все просчитал! Цены мне нет!
– Прав, племянничек! И, главное, сколько людей осчастливил – Лиду, нас с генералом, его маму…
– И себя! Знаешь, как приятно видеть тебя такой, с сияющими глазами… Я великий стратег!
– Теперь это неоспоримо.
– А жить где собираетесь?
– Пока решили на даче. Сперва не хотели, а потом Иван Тимофеевич сказал…
– Это не обсуждается, да?
– Точно! И знаешь, мне так это нравится! Не обсуждается, и все. А там хорошо, на даче…
– Да, по-моему, тебе с ним сейчас везде будет хорошо, хоть на Луне.
– Похоже на то.
– А бабуле скажешь?
– Скажу, конечно. Ну, может, не сразу… Понимаешь, он сегодня улетел на несколько дней. Вот вернется, тогда и представлю его ей.
– Бабуле он понравится. Шикарный мужик, особенно в форме.
– Пашка, а ты видал его парадный мундир?
– Ага! Впечатляет… Надежда Мартыновна так им гордится! Знаешь, из вас клевая пара получится. Боевой генерал и настоящий индеец! Я в тебе не ошибся, тетка! Только настоящий индеец может так… с бухты-барахты…
– Со всей дури, как говорил твой дед.
– Да, круто! Слушай, по-моему, тебе пора уже помириться с мамой, ну что это? Такие дружные были сестры, горой друг за дружку… Бредятина какая-то.
– Да я не против, но первый шаг делать не стану.
– А хочешь, она сегодня же к тебе примчится или уж во всяком случае позвонит?
– Ты хочешь сказать ей про генерала?
– Точно. Верняк подействует.
– Да нет, пока не стоит. Сначала я скажу маме.
– Ну, как хочешь, дело твое. Ух, тетка, ты теперь будешь генеральша? Круто!
Иван Тимофеевич маялся. Долгий перелет с коллегами. Не хотелось сейчас слушать профессиональные разговоры, грубые шуточки, дурацкие анекдоты. Хотелось закрыть глаза и вспоминать, буквально по минутам вспоминать… Боже, какая женщина! Ни капли фальши. Никакого дурацкого жеманничанья. И как она вдруг там, у лифта, сказала: «Я люблю тебя!» И ведь ей на самом деле от меня ничего не нужно… кроме любви… Господи ты боже мой, оказывается, она все-таки бывает, любовь… И я точно знаю, если завтра меня разжалуют и зашлют куда-нибудь в задницу мира, она не задумываясь поедет за мной. Все бросит и поедет. Я проснулся утром, чувствую, она на меня смотрит. И на лице у нее… такая нежность… я чуть не умер от счастья… И не наводила тень на плетень, сразу сказала, что не может иметь детей… Что ж делать, значит, не судьба. И права она, трижды права, у меня есть дочь, есть внучка и могут быть еще внуки, а я буду просто наслаждаться тем, что у меня есть моя Лада. И даже мама ее одобрила, это просто удивительно… да нет, чему удивляться, мама своим материнским сердцем почувствовала, что эта женщина любит ее Ванечку.
– Ваня, ты что? – толкнул его в плечо Устюжанин. – О чем задумался, детина?
Михаил Борисович любил говорить фразами из песен.
– Ох, Миша, голова что-то раскалывается.
– Не надо врать своим ребятам! У тебя на губах играла такая блаженная улыбка, как будто тебе снилась какая-то сладкая телочка.
Генералу Столетову захотелось немедленно придушить старого друга. Какая пакость – сладкая телочка!
Он так свернул глазами, что Михаил Борисович даже крякнул.
– О, кажись, тут большое светлое чувство? Ты ли это, Ваня?
– Умолкни!
– Да ладно, Вань, поделись со старым другом. Кто она? Где взял?
– Не обсуждается!
– Вона как? Так, может, выпьем за твою кралечку?
– Миш, тебя сразу послать?
– Ну ладно, я уж понял. Она была мечтой поэта!
– Да пошел ты…
– Я бы пошел, но куда в самолете пойдешь?
Иван Тимофеевич только рукой махнул и снова закрыл глаза. Лада… Странно, все эти Мишины выражения – сладкая телочка, кралечка… Никогда они меня не задевали, не казались невыносимо пошлыми. А сейчас просто выть от них хочется. Или дать в морду. Как ей все это не подходит… Она такая… горячая, обжечься можно, и нежная… а какая у нее кожа… Я недавно был в гостях, а там как раз завели котенка породы скотиш-фолд. Я взял его на руки и поразился, какая у него тонкая и нежная шкурка… Как кожа у моей Лады… Нет, об этом сейчас нельзя думать… Опасно! А вот мой водитель, Никита Филиппыч, когда мы высадили Ладу у ее работы, вдруг подал голос:
– Поздравляю, товарищ генерал! Высшей пробы женщина.
Я поразился точности определения. Именно что не сладкая телочка, а женщина высшей пробы. Только мне бы еще со своей дурацкой ревностью совладать. Я ее ко всему миру ревную. И особенно к ее покойному мужу. Как подумаю, что она спала с ним, ласкала его, у меня в голове мутится. И я ведь не знаю, были там еще какие-то мужики… Наверняка, она такая… Кажется, ни один не может пройти спокойно мимо. Да ну, глупости! Как я смею даже думать так о ней? А я сам-то хорош! Сколько баб прошло через мою постель… Но теперь все! Мне теперь ни на одну и глядеть не хочется. Вон какие тут стюардессы, конфетки! Но не мои конфетки!
Генерал взглянул на часы. Лететь еще четыре часа, надо бы поработать. Он достал планшет. Но прежде чем погрузиться в дела, воровато оглянулся на Михаила Борисовича. Тот мирно спал. Иван Тимофеевич открыл фотографию Лады. Боже мой… И это моя женщина! Какая улыбка… Он загляделся на нее.
– Вань, это она и есть? – раздался тихий голос старого друга.
– Она. Только молчи.
– Да ты что! Вань, хороша! Одобряю. Вань, а где ты ее взял?
– Какая разница!
– Ну, я вижу, ты по серьезке… Жениться думаешь?
– Конечно.
– А сколько ей годков?
– Тридцать два.
Участливый спокойный тон старого друга вдруг пробудил в генерале острое желание говорить о Ладе. Мысли о работе вылетели из головы.
– Скажи, Мишка, ведь хороша?
– Да. Интересная женщина. Но не простая.
– Так и я не простой. Зачем мне простая?
– Ваня, это что… любовь? – каким-то даже благоговейным шепотом спросил Устюжанин.
– Любовь.
– Она замужем?
– Нет. Вдова.
– А чем занимается?
– Это она мою Лидку преобразила. Я пошел отнести ей цветы, и все. Пропал.
– С первого, как говорится, взгляда, что ли?
– С первого.
– У вас уже что-то было?
– У нас уже все было. Я вчера познакомил ее с мамой, и они сразу нашли общий язык. И Лидка в восторге. Вот такие дела, друг Миша.
– А у нее папа-мама есть?
– Есть мама. И старшая сестра. Но я пока еще ни с кем не знаком. Мама должна вернуться в Москву послезавтра.
– А жить где думаете?
– Пока на даче. А там будет видно.
– А мама ее кто?
– Педагог по вокалу в Гнесинке.
– Ну, не велика птица.
– Вот тут ты маху дал, Миша. Видел бы ты ее квартиру! Настоящая старая интеллигенция. И кто знает, не будет ли мама презирать зятя-солдафона и его более чем простую маму.
– Вань, окстись! Ты что, комплексуешь из-за своего происхождения? Это бред, Ванюша! Ты из семьи потомственных офицеров, сам генерал, да еще красавец мужик…
– Да нет, это я так… Просто, когда зашел в ту квартиру… Книг море… – с какой-то даже тоской проговорил он.
– Вань, побойся Бога, ты ж не сиволапый мужик!
– Да вроде нет, а вот там именно что ощутил себя сиволапым, – смущенно улыбнулся Иван Тимофеевич.
– Ты это брось! Девушка твоя тебя сиволапым не считает?
– Нет.
– Слушай, а как ее звать-то, девушку твою?
– Лада!
– Хорошее имя. Ладушка… Даже если станешь бабушкой, все равно ты будешь Ладушкой, Лада!
– А между прочим, выйдя за меня, она автоматически станет бабушкой для Анютки, – рассмеялся генерал.
– А свадьба когда?
– Она не хочет свадьбу.
– Почему это?
– Ну, во-первых, даже полугода со дня смерти ее мужа не прошло…
– А полагается год.
– И еще она говорит, вдруг у нас не получится…
– Умная, выходит?
– Жутко умная, Мишка! И это такой кайф – умная женщина! И с юмором. Знаешь, как она говорит: я выхожу за тебя замуж со всей дури!
– Кажется, тебе, наконец, повезло, мужик! Я с ней еще не знаком, но она мне уже нравится. Готовить умеет?
– Говорит, что да. Мне еще не довелось попробовать. Но даже если не умеет, плевать! С голоду не помрем!
– Работу бросать собирается?
– Нет. Зачем?
– А я вот подумал, как ее наши дамы примут?
– А мне плевать! И ей, я думаю, тоже!
– Вань, я тут чего сообразил…
– Ну?
– Мы ж как раз к Восьмому марта вернемся. Надо бы невесте какой-нибудь подарок.
– Какой подарок? – испугался Иван Тимофеевич. К Восьмому марта он всегда дарил женщинам, включая мать и дочь, цветы и конфеты, за которыми посылал Никиту Филиппыча.
– Вань, ну невеста же…
– И что это должно быть?
– Вань, ну напряги мозг, в Якутск, между прочим, летишь.
– И что?
– Якутские алмазы, слыхал? Купи девушке колечко или сережки…
На лице генерала было написано смятение.
– Но я же ни хрена в этом не смыслю.
– Ладушка твоя колечки-сережки носит?
– Вроде да… А вообще-то ты прав, Мишка, колечко – это правильно… Но я размера не знаю.
– Не трагедия, всегда можно переделать. Да ты не дрейфь. Отведу тебя в одно место, так такие спецы сидят, подберут самую модную и красивую цацку. Она точняк пропрется.
– Слушай, а это не получится… пошло?
– Пошло? Да почему? – крайне удивился Устюжанин.
– Ну, знаешь, в кино всегда вынимают из кармана коробочку с колечком…
– Да, Вань, по ходу, это большая любовь, начисто мозги отшибло! Да пойми ты, чудак-человек. Если б ты хотел просто переспать с бабой или расплатиться за услуги, это было бы одно, а когда ты от чистого сердца любимой женщине даришь кольцо… Любая нормальная баба воспримет это просто как… как дар любви… Ведь, если я правильно понял, она не просто любимая женщина, а еще и любящая, так?
– Ох, Мишка…
– Вань, я с Маруськой своей уже двадцать пять лет живу душа в душу, как думаешь, почему? Потому что люблю ее, заразу, и знаю, когда на какие кнопочки нажимать…
– Ох ты и хитромудрый, Мишка!
– И ты, Ваня, учись.
Но тут принесли обед, и лирический разговор был прерван, а после обеда Михаил Борисович уснул.
К вечеру я так устала, что, едва добравшись до дому, без сил рухнула на диван. Впервые за двое суток я смогла перевести дух. Кому рассказать, не поверят… Я и сама себе не очень-то верила. Но уже пришло сообщение: «Долетел. Люблю». Значит, не приснилось… Я поговорила по скайпу с мамой.
– Ладошка, ты что, здорово устала?
– Да, мамуля, трудный день был. А ты-то как? Лечение помогает?
– Помогает, как всегда. Но уже рвусь домой. Пашка обещал меня встретить.
– Я с ним тебя встречу.
– Я тебе вафель твоих любимых накупила.
– Спасибо, мамочка!
Интересно, понравится маме мой генерал? Господи, Ванечка, как я люблю тебя!
После работы я села в машину к Пашке – ехать встречать маму.
– Слушай, тетка, а поехали на аэроэкспрессе? Боюсь, встанем где-нибудь наглухо.
– Согласна. А у «Белорусской» припаркуешься?
– Попробую. Времени у нас еще вагон. Если приедем в Шереметьево заранее, посидим там в кафешке. Я голодный.
– Годится. А как там Ксюха? Все еще негодует?
– Как ни странно, да.
– Объясни мне, Павел, чем так привлекла мою сестрицу эта Яна? Кто у нее папаша? Олигарх?
– Да нет, какой олигарх… Он этот… как его… Гуру!
– Гуру? В какой области?
– Он какой-то спец по восточным философиям.
– Мать честная!
– У него жуткое количество поклонников, последователей…
– Ну, я в Яне как-то ничего такого не заметила…
– Я тоже. Она вроде бы нормальная девчонка, просто не моя. А мать…
– Она что, тоже занялась восточными философиями?
– Ну да. И они с гуру решили через нас породниться. А я не желаю родниться со всякими…
– Паш, а это часом не секта?
– Да вроде нет.
– А отец как к этому относится?
– Его это бесит. Но он, по-моему, завел себе какую-то бабу. И я его понимаю. В такой ситуации…
– Господи, Пашка, ты почему молчал? Ксюху же надо спасать! У нее явно неадекватное поведение, – искренне встревожилась я.
– Думаешь, так все серьезно?
– Боюсь, что да!
– Ну и что делать?
– Я попробую разобраться. Как, скажи, зовут этого гуру?
– Велемир Вайцеховский. Он вообще-то жутко образованный, продвинутый…
– Нормальный?
– По крайней мере с виду – да.
– И давно он возник в вашей жизни?
– Где-то с полгода, наверное.
– Интересно, бабушка в курсе?
– Нет. Мать от всех это скрывает. Говорит, не хочет, чтобы непросвещенные люди лезли грязными руками… Лад, думаешь мать свихнулась?
– Не исключено, Пашенька.
– Блин! А я и не подумал… Хотя я ведь живу отдельно. Просто не понимал… или не хотел понимать. А что же делать, тетка?
– Для начала я попробую поговорить с Сергеем. Твой отец весьма разумный человек. А бабушке пока говорить не будем. И еще, я завтра сама попробую пообщаться с Ксюхой.
– Тетка, неужели все так серьезно?
– Пока ничего сказать не могу. Мне надо с ней пообщаться. Слушай, а она часом не влюблена в этого Велемира?
– Откуда я знаю? Мне такое в голову не приходило.
– Это я отчасти виновата.
– Ты? С какой стати?
– Я так была занята своими горестями, а потом и работой…
– Но ты же младшая сестра.
– И что?
– Да нет… ничего. Но твоей вины тут явно нет. Просто я никогда не думал, что такая вот хрень… секта – не секта… и моя мама… Бред! Это просто бред! Но и я тоже хорош! Ничего не понял, был занят своими делами… Мечтал отбояриться от Янки. Хотя не скрою, сначала она мне понравилась. Красивая же…
– Бесспорно.
За этими разговорами мы добрались до Шереметьева. И пошли ужинать, мы оба проголодались.
– Тетка, а что наш генерал?
– Прислал эсэмэску, что любит.
– Кайф!
– Ага!
– А вот интересно, таким военным шишкам можно жить в гражданском браке?
– Понятия не имею. Но он согласился…
– Так, может, он тоже не в курсе? Скажи, а вот если он приедет и скажет: мы должны жениться по-настоящему и это не обсуждается! Как поступишь?
– Соглашусь. Как нечего делать.
– А сразу чего не согласилась?
– Еще не понимала. Он мне предложил выйти замуж практически сразу, до всего…
– Ну, тетка, с твоей стороны это не был поступок настоящего индейца…
– Согласна.
– А ты пошли ему эсэмэску.
– Какую?
– Просто одно слово: согласна!
– Да ну… А вдруг он передумал?
– Иван Тимофеевич? Да ни в жисть! Нет, ты пошли, пошли. По крайней мере, сразу поймешь, передумал или нет.
– Пашка, да он наверняка давно спит. Какая у нас разница во времени?
– Ничего, проснется. Ради такого дела… Или, на худой конец, утром прочтет.
– Да, а я до утра с ума сойду! Хотя ты прав. Это классный тест!
И я послала генералу сообщение: «Хочу по-настоящему замуж! И это не обсуждается!»
Ответ пришел через две минуты.
«Согласен! Подаем заявление 9 марта. Это не обсуждается!»
– Пашка, ты мой добрый ангел! – возликовала я.
– Я просто стратег, – скромно потупил озорные глаза племянник.
Мама так устала от перелета, что, к счастью, не заметила моего дурацкого сияния. Даже беспокойным мыслям о сестре не удалось погасить его.
– Ох, как же я рада вернуться! Павлушка, как мама?
– Все путем, бабуля!
Мы с ним решили маме пока ничего не говорить.
Дома мы втроем напились чаю с дивными вафлями, которые по-чешски зовутся облатками, – это тонюсенькие круглые штучки размером с хороший блин, хрустящие, с разными начинками. Впервые я их попробовала в Карловых Варах, когда была там проездом. С тех пор мама, которая каждый год ездит в Мариански Лазни лечить спину, привозит мне штабеля этих вафель.
Когда Пашка ушел, я помогла маме разобрать чемодан.
– Ох, хорошо дома! Как ты тут без меня, Ладошка? Не оголодала?
Мама открыла холодильник.
– Ой, а что это? Красная икра? Откуда в таком количестве?
Я совсем забыла, что Ваня заставил меня взять домой эту икру.
– Мне привезли с Сахалина. Попробуй, мама, мы такой никогда не ели! Хочешь, сделаю бутерброд?
– Пожалуй.
Я сделала бутерброд.
– Ладошка, а ты тут часом не влюбилась? – Мама пристально смотрела на меня.
– Влюбилась, мамочка, как ненормальная!
И с чего я вздумала скрывать это от мамы, дура набитая?
– Это он привез икру?
– Он!
– А икра и впрямь божественная! Он что, с Сахалина?
– Нет, мама. Москвич.
– Давай, рассказывай! Он кто?
– Он? Он, мама, генерал-майор авиации. И Герой России.
– Господи помилуй! Ты где взяла его?
– Мама, я замуж за него выхожу! Я люблю его, просто, можно сказать, умираю от любви!
– Матерь Божья! А сколько ж ты с ним знакома?
– В общей сложности два дня и две ночи.
– Так! Опять, значит, со всей дури… А сколько ж ему лет?
– Через месяц будет сорок семь.
– Ладка, – поморщилась мама, – почти пятнадцать лет разницы – это чересчур. Ты ж еще совсем молодая, а он…
– Мамочка, если б ты его видела!
– У тебя есть его фотография?
– Ох, да, конечно!
И я протянула маме айфон.
– Да… Хорош! Красавец мужчина. Хорошее лицо. Не похож на грубого солдафона.
– Что ты, мама! Он такой нежный, такой чуткий… Он когда пришел сюда за мной, мне показалось, что он даже слегка оробел.
– Почему?
– Его, по-моему, смутила твоя квартира. Обилием книг, как я поняла.
– Он женат?
– Нет. Его жена давным-давно бросила с двухлетней дочкой. Дочку вырастила его мама, кстати, хорошая женщина. Добрая, радушная…
– Ох, а как его зовут, твоего героя?
– Ваня. Иван Тимофеевич Столетов.
– «Мама, я летчика люблю», так, что ли?
– Именно!
– Надо мне с ним познакомиться, детка.
– Он сейчас в Якутске. Как вернется, так сразу. Написал, что девятого марта пойдем подавать заявление.
– Ладошка, зачем так спешить?
– Я сперва не хотела и вдруг поняла, что просто жить без него не могу. Совсем не могу!
– Он что же, две ночки с тобой переспал и уже сделал предложение?
– Нет, он мне его сделал, увидев меня второй раз в жизни. Правда, он специально за мной приехал…
И я все рассказала маме. При этом испытывала такое невероятное наслаждение, что сама себе удивлялась.
– Мамочка, ну почему ты на меня с такой жалостью смотришь? Я же счастлива без ума!
– Вот именно что без ума. Ну, пройдет у вас первый угар, о чем вы будете с ним говорить? Об авиации?
– Найдем о чем говорить.
– Я так понимаю, что он ас… Не только в небе, но и в постели?
– Ох, мама…
– Это тоже важно. Но разница в возрасте… Хотя какой смысл говорить об этом, ты же не в себе, моя девочка. Только, знаешь ли, нехорошо выходить замуж, когда и года не прошло. Да и полугода… Тебя осудят.
– Да плевать! Пусть.
– Нет, Ладошка, ты не права. Какие-то правила лучше не нарушать. Впрочем, с тобой говорить бесполезно. Я лучше поговорю с Иваном Тимофеевичем.
– Мамочка, – засмеялась я, – знаешь, какая у него любимая фраза?
– И какая же?
– «Это не обсуждается!»
– И тебе это нравится?
– Ага! Еще как нравится! Это так приятно, когда мужчина умеет принимать решения и брать все на себя.
– Ну да, можно расслабиться и потом сказать – это было твое решение, а я тут ни при чем, да?
– Не знаю. Просто…
– Просто ты влюбилась как мартовская кошка, тем более на дворе март.
– Нет, мама, не влюбилась, наверное, а полюбила.
– Ну, это будет видно, моя девочка. Но, по крайней мере, у тебя совсем другие глаза.
– Я, мама, после смерти Андрея и уж тем более после сороковин жила как будто в броне…
– А генерал твой оказался еще и бронебойным? – хмыкнула мама.
– Мамуля, я тебя обожаю! Мой бронебойный генерал! Прелесть!
– Хотелось бы с ним поскорее познакомиться.
– Думаю, скоро тебе такая возможность представится. Если девятого мы подаем заявление, думаю, он сочтет необходимым попросить у тебя моей руки. У него, кстати, превосходные манеры.
– А чего у меня руки просить, если ты уже сама предоставила ему и руку, и сердце, и все остальное? Нерационально!
– Все-таки у меня самая лучшая мама на свете!
Утром я собиралась на работу, как вдруг айфон издал звук, оповещавший о приходе сообщения. Я открыла. Там была фотография. Иван в незнакомой мне куртке с меховым капюшоном держит в руках какую-то здоровенную рыбину, на лице неописуемый восторг. И подпись: «Тут такие караси! А ты моя золотая рыбка!»
– Мама, смотри!
– Караси? Разве бывают такие караси?
– Ну, вероятно, в Якутии бывают.
– А ты знала, что он рыбак?
– Нет.
– Слушай, а он вообще… пьет?
– Ну, пьет как нормальный мужик. Но на алкаша не похож. И даже на пьяницу.
– Ты почему не ответила на послание, золотая рыбка?
– Сейчас! – Я обняла маму и сделала селфи. Отправила фото Ивану со словами: «Мы недоумеваем: разве бывают такие караси?»
– Ты зачем это?
– Пусть знает, как выглядит его теща.
Тут же пришел ответ: «Евгения Петровна, я люблю Вашу дочь! Будьте к нам снисходительны. А караси, как выяснилось, такие бывают!»
– Смотри, мама!
– Да… А знаешь, он мне нравится. Он обаятельный, улыбка чудесная… Дай вам Бог счастья…
Она обняла и поцеловала меня. Я так поняла, что получила материнское благословение.
Выйдя на улицу, я написала ему: «Когда тебя ждать? А то мне уж замуж невтерпеж!»
И тут он позвонил, впервые за все дни.
– Девчуха моя, прости, что не звонил раньше, но только сейчас смог остаться один в нормальное время. Я так дико по тебе скучаю!
– Ванечка, ты эту рыбину из-подо льда выловил?
– Да, но…
– Смотри, не простудись, там же кошмарный холод!
– Не волнуйся! Тут по-другому ловят.
– А ты вообще рыбак?
– Да нет. Но иногда люблю… Только не с удочкой. Мне метод – на одном конце червяк, на другом дурак, как-то неинтересен. Боже мой, о чем мы говорим! Деточка моя… Я прилечу седьмого ночью, если будет погода. Но прогнозы не очень утешительные. Могу и задержаться. Если все-таки задержусь, значит, пойдем в ЗАГС не девятого, а десятого. А почему ты вдруг передумала?
– Потому что поняла – не могу без тебя жить. Совершенно не могу. Ты вон рыбу ловишь… А мне что делать?
– А ты пройдись по магазинам, купи новое платьице… Ой, я второпях не спросил, может, тебе деньги нужны?
– Нет, Ванечка, деньги у меня есть. А мысль хорошая насчет нового платьица. Здравая.
– Скажи, а твоя мама… Что она сказала про нас? Не говорила, что я для тебя староват?
– Ну, сначала говорила, но потом сказала, что ты ей нравишься, это после твоей просьбы о снисхождении. Ох, генерал, я уверена, вы с ней найдете общий язык.
– Ну и чудно! Все, девчуха, меня уже ждут! Будет возможность, позвоню, а нет, не сердись.
И он отключился.
У меня в животе порхали бабочки и расцветали незабудки! В таком состоянии я спустилась в метро и вошла в вагон. Народу было не очень много, и мне даже удалось сесть. И вдруг я ощутила на себе взгляд. Подняла глаза, и мне стало нехорошо. Напротив меня сидела Мария Афанасьевна, моя бывшая свекровь. Она смотрела на меня с ненавистью! И вдруг вскочила и шагнула ко мне. Я автоматически вскочила тоже, уступая ей место. Она села.
– Ну, здравствуй! Ты, я вижу, цветешь! И как совести хватает! Бесстыжая ты!
Я боялась, что она устроит публичный скандал.
– Мария Афанасьевна!
– Да я-то помню, как меня зовут, а вот ты, шлюха, забыла, кто ты есть. Веселая вдова!
– Мария Афанасьевна! – Я пристально посмотрела ей в глаза. – Если вам нужно со мной поговорить, извольте. Я сегодня после работы заеду к вам, и мы поговорим с глазу на глаз!
В этот момент поезд подошел к станции, и я выскочила из вагона. Дождалась следующего поезда, мне оставалась еще одна остановка. Во что бы то ни стало после работы заеду к ней и выясню отношения. Скажу ей открытым текстом все, что наболело. И пусть знает, что я… Да, черт возьми! Я веселая и ужасно счастливая вдова очень неверного мужа. Да, это правильно. Так поступают настоящие индейцы!
Едва я в боевом настроении вышла из метро, опять зазвонил телефон. Егор! Господи, я просто забыла о его существовании!
– Ладочка, я вернулся! Очень скучал! Пришлось задержаться… Устал страшно. А как ты?
– Я? Бурно!
– Да? Как интересно! Может, вечерком повидаемся?
– Я бы с радостью, но обещала вечером зайти к Марии Афанасьевне.
– Да? А может, я туда за тобой заеду? Она ко мне хорошо относится.
– Она ко мне плохо относится. Поэтому не стоит.
– Что-то случилось? Вы повздорили?
– Ну да.
– Слушай, а если в обеденный перерыв? Часа полтора сможешь выбрать? Я привез тебе подарок из Китая.
– С добрым утром, тетя Хая, вам посылка из Шанхая!
– Ладка, я тебя обожаю! Ну так что?
– Давай! Сможешь подъехать к двум? У нас там рядышком есть недурное заведение.
– А у вас там стоять можно?
– Позвони за десять минут. Я выскочу. А у кафе есть парковка.
– Договорились! До встречи!
Я обрадовалась, разговор с Егором перебил неприятное послевкусие от встречи с бывшей свекровью.
В вестибюле я столкнулась с Лидой. Она обрадовалась.
– Привет! Выглядишь просто супер! И, похоже, у тебя уже кто-то завелся? А?
– Ну… – смутилась она, – еще нет, но… может быть! И все благодаря вам!
– Знаешь, давай на «ты»! Мы же скоро будем одной семьей.
– А папа, он вам… то есть тебе, звонит?
– Сегодня первый раз позвонил. Говорит, возможности не было. А так только сообщения присылал. Вот, взгляни, как он там развлекается! – Я показала ей фотографию с рыбиной.
– Здорово! Как я за него рада! Он вообще-то суровый чел, хотя и добрый. А тут улыбка во весь рот! Надо же… Ой, мне пора, Ладочка!
– Анютка в порядке?
– Да! Она в саду.
И вдруг я подумала: я сапожник без сапог. Надо мне тоже поехать к Элеоноре, моей школьной подружке, потрясающему стилисту и парикмахеру, к которой я не раз уже отправляла своих подопечных и результат всегда был стопроцентным. Надо бы и мне перед встречей с моим бронебойным генералом навести немыслимую красоту, но так, чтобы он ничего не понял, просто увидел бы и ахнул. Ничего радикального, просто новая стрижка. А вдруг Ванечке новая стрижка не понравится? Да ерунда! Он ничего не поймет. Сказано – сделано! Я позвонила Эльке.
– Привет, подруга!
– Ох, Лада, спасибо тебе!
– За что?
– За цепную реакцию!
Я решила, что ослышалась.
– За что?
– Ну, ты ко мне всяких мымр присылаешь, я из них делаю конфетки, и все их окружение тоже жаждет ко мне попасть. Я, кстати, одна уже не справляюсь. Пришлось взять еще девочку. А у тебя что? Еще для меня мымра?
– Ну, в известном смысле. Сама хочу отдаться в твои умелые руки.
– Есть повод?
– Да нет… просто…
Мне не хотелось пока всем рассказывать про моего генерала. А еще я позвонила Сергею, Ксюхиному мужу. Считала себя обязанной что-то предпринять.
– Сережа, можешь сейчас говорить?
– Привет, Ладочка! Да, если быстро.
– Сережа, надо встретиться. С глазу на глаз. Хорошо бы завтра. Поговорить надо.
– О чем это?
– Ну, о Пашке… о Ксюхе.
Он молчал. Похоже, ему этот разговор был неприятен.
– Ладочка, знаешь… Я лучше сам попробую со всем разобраться. – В голосе прозвучало раздражение.
– Дело твое! Извини.
Странно. Он вообще-то прекрасно ко мне относится. Но, видимо, там и вправду завелась какая-то дама… И что я с этим поделаю? Они с Ксюхой живут уже более четверти века. Седина в бороду… Господи, какое счастье, что Ваня мой не женат и я не разрушу ничью семью. Надо просто попробовать поговорить с Ксюхой. Ссора с ней отравляла мне жизнь. Но сейчас пора заняться работой.
Без десяти два позвонил Егор. Я накинула пальто и вышла из здания. Егор стоял возле машины. Высокий, красивый, радостно улыбающийся.
– Привет, Лада!
– Привет!
Едва мы сели за столик, как Егор протянул мне красивый пакет.
– Вот, держи, тетя Хая!
– А что это?
– Это очень красивая вещь, выбирал долго-долго!
Я сунула руку в пакет, там была какая-то тряпочка, прикрытая шелковой тонкой бумагой. Я в нетерпении сорвала бумагу и увидела невероятной красоты шелк. Пестрый, в цветах.
– Как красиво!
– Да ты достань, это что-то вроде кимоно.
– Ой, и вправду. А я думала, просто ткань! Ох, какая расцветка…
– В Шанхае есть магазинчик, где продает свои изделия один художник. В фасонах он придерживается традиций, а вот ткани у него с современным рисунком, там нет драконов и всей этой рыночной пошлятины. И ткань не атласная… Нравится?
– Не то слово! Спасибо тебе огромное, Егор!
– На здоровье! Подразумевается, что это домашнее платье, но, мне кажется, его можно и на люди надевать.
Я сразу представила себе, как надену эту красоту на голое тело… для моего генерала.
– Ладка, а ты потрясающе выглядишь! Что-то случилось за это время?
– Да. Случилось! – расплылась я в идиотской улыбке.
– И что же? – как-то сухо и настороженно спросил Егор.
– Я влюбилась! И выхожу замуж!
– Да? Поздравляю. И кто же этот счастливец? Вот не думал… Как там у Вильяма нашего Шекспира? Нет месяца, и целы башмаки?
– Представь себе!
А ведь именно этой цитаты я ждала, когда впервые подумала о реакции ближайшего окружения.
– А знаешь, у Вильяма нашего Шекспира ни слова не говорится об экзотических красотках у Гамлетова папаши, которые в соцсетях трындят о своей неземной любви с моим покойным мужем.
