Текст книги "Цыц!"

Автор книги: Екатерина Вильмонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Класс! А та что?

– Она пьяная была. Заплакала.

– А кто такая?

– Мил, ты же знаешь, я имен не называю!

– Лина Светская, что ли?

– Я тебе ничего не говорила.

– Слушай, а за каким чертом издавать всякую такую хрень?

– Тайна сия велика есть!

– Они же и доходов наверное не приносят?

– Как правило, одни убытки. Но зачем начальство их берет, не понимаю. На мой взгляд, только вред для репутации издательства. Впрочем, нам, рядовым работникам, это знать не полагается. А вот общаться с ними приходится как раз нам. Удовольствие ниже среднего. А вот еще одна дамочка, живет между Москвой и Нью-Йорком, пришла к директору, выложила на стол свой силиконовый бюст и говорит: «Вова, я придумала шикарный пиар-ход! Моя следующая книжка будет улетать как горячие пирожки! Я объявляю, что выхожу замуж за Нестора Собинова, издательство устраивает мне шикарную свадьбу, пресса, телевидение, шум, гам, а потом я вдруг узнаю, что он голубой, и шумный скандальный развод! Как тебе такая идея, Вова?»

– Охренеть! Вся страна знает, что он голубой, тоже мне… – покачала головой Мила, прекрасно понимая, что Лиля ни за что не хочет обсуждать сегодняшний афронт. – Ну и что Вова?

– Она его давно уже достала. Он поднял на нее глаза и говорит: «Дорогуша, хочешь замуж за педика, флаг вам в руки! Хочешь с ним разводиться, твое право! Но издательство на эту фигню не потратит ни копейки!»

– А она?

– Она наезжает на него бюстом, и шепчет так интимно: «Вовик, но игра стоит свеч, все мои книжки улетят сразу!»

– А он?

– А он отодвинулся от бюста и говорит: «Дорогуша, все твои говеные книжки не стоят и тысячной доли того, во что обойдется такая пиар-акция. И вообще, дам тебе совет: кончай дурью маяться, выйди замуж и рожай детей, пока не поздно. Ты величина дутая, запомни раз и навсегда, такая же дутая, как твой бюст!»

– Молодец! А ты что, при сем присутствовала?

– Конечно, я ее пиар-менеджер. Мне она тоже эту роскошную идею излагала, но мое мнение для нее ничего не значит.

– Да, подруга. Слушай, я жрать хочу. Давай зарулим куда-нибудь.

– А я хочу выпить! Ты переживешь?

– Конечно. Женщина за рулем – плохой собутыльник.

– Мил, а как тебе… он?

– Эффектный самец. Замучился наверняка с девчонкой, а тут подвернулась такая милая женщина, умненькая, сама зарабатывает, чем не невеста, тем более вроде спасла его от бандюков, супер! Так почему бы не жениться, если охота пришла?

– Думаешь, он меня не любит?

– Лиль, опомнись, где ты ее видала, любовь-то? Это баба еще в состоянии любить, а нынешний мужик… Думаешь, твой Денис полюбил эту свою блонду? Да зуб даю, просто вляпался и если б ты их тогда не застукала, жил бы и жил с тобой…

– Мил, но ведь это грустно…

– А я разве спорю? Еще как грустно!

– А что же мне теперь делать?

– Он тебе нравится? Тебе с ним хорошо спится? Вот и продолжай в том же духе. А жить без него сможешь?

– Наверное…

– Тогда живи пока с ним, но никаких браков!

– Я недавно по телеку слышала, говорили, что институт брака отмирает…

– Да ерунда! Инстинкт материнства, инстинкт продолжения рода никуда не делись. Просто если люди, вернее, женщины…

– А женщины не люди? – усмехнулась Лиля.

– Погоди, дай мысль сказать… Так вот, если женщина встречает мужчину… Нет, не так… Ты меня сбила, короче не отомрет пока этот чертов институт, потому что выросло поколение девиц, полагающих, что единственная цель в жизни – найти богатого мужа. Следовательно, любая мужская особь с бабками рано или поздно создаст эту пресловутую ячейку общества. Но это к нашему с тобой поколению никак не относится. Ровесники, как правило, смотрят на совсем молоденьких. Те, что постарше, тем более. Мы в пролете, подруга, но давай будем этому радоваться! Мы свободные красивые женщины. И у нас больше шансов встретить наконец свою половинку. Она же где-то все-таки бродит.

– Что-то ты запуталась вконец…

– Ага! Я не очень умею стройно излагать мудрые мысли.

– Ты уверена, что они мудрые?

– Аск!

Лиля уже выпила некоторое количество текилы, когда позвонил Артем.

– Лилечка, родная моя, прости ради всего святого. Я идиот! Ты не очень обиделась?

– Я обиделась, но не очень. Ты вообще не виноват, а обижаться на ребенка глупо. Вот!

– Лилечка, ты самая добрая и лучшая на свете.

– Не уверена.

– Послушай, что у тебя с голосом? Ты что, выпила?

– Выпила, а что?

– Ты где сейчас?

– В кафе.

– Одна? Или с подругой?

– С подругой.

– Она за рулем и пьет?

– Иди к черту!

– Лиля! Сейчас же возьми такси и езжай домой. Я вечером приеду!

– Да? Зачем? А, потрахаться? Да нет, не стоит. Я к вечеру буду уже в стельку… Пока.

– Лиль, ты что и вправду пьяная? – спросила Мила удивленно.

– Так, чуть-чуть, но мне хотелось как-то его послать немножко, но не окончательно. А вроде как спьяну можно.

– Слава Богу, ты еще не превратилась в кисель. Как вспомню тебя в период татаро-монгольского ига…

– Ну, когда это было…

– Да ладно, небось встретила бы его сейчас, сразу бы растеклась…

– Да где ж его встретишь… И, главное, зачем? Давно отгорело…

Артем метался как тигр в клетке. Он не мог уехать с дачи, пока не вернулась Надежда Митрофановна. Ушел в свою комнату, лег на диван, но тут же вскочил. Его неудержимо тянуло в город, к Лиле. Казалось, ей грозит опасность. Две пьяные бабы в машине… Черт знает что… Он снова набрал Лилин номер, но она отключила телефон. Дура! Подумаешь, цаца… Он ее предупреждал… А зачем она приволокла подругу? Может, если б она была одна… Ерунда, тогда ей было бы еще хуже и больнее. Бедная девочка. Этот Никин взгляд исподлобья. Черт, черт, черт, я совсем запутался! Эх, уехать бы сейчас в длительную командировку куда-нибудь к черту на кулички… Да, но в таком случае я окончательно ее потеряю, она еще не достаточно приручена. А потерять ее жалко. Эта тонкая шейка, эти глаза Бэмби и это ее «цыц»! И все-таки я, как обычно, свалял дурака. Я же почти ничего о ней не знаю, все-таки ей почти тридцать, она была замужем, она дочь Полины Беркутовой, но мало ли какие там скелеты в шкафу? Зачем же сразу жениться, знакомить с дочкой? Ты идиот, дружище Артем, законченный идиот! Побоялся, что уведут? А может, и к лучшему? Наверное…

Прошла неделя. Артем больше не звонил. Лиля мучилась. Но вдруг позвонила мама.

– Лилёнок, я в Москве проездом, может, повидаемся, а?

– Конечно, мамочка, но где и когда?

– На полтора часика выберешься пообедать с мамой?

– Да, только если не очень далеко от работы…

– Отлично!

Когда Лиля буквально вбежала в ресторан, Полина Сергеевна уже сидела за столиком.

– Боже, мама, какая шляпа! Это новая?

– Да! Из Рима. Правда, красота? Лилёнок, у тебя замученный вид! Это работа или Артем так тебя замучили?

– Вкупе!

– Лилёнок! – огорчилась Полина Сергеевна. – Ну, работа, я понимаю, а с ним что?

Лиля быстро ввела мать в курс дела.

– Ерунда, перемелется, будет мука#, а не му#ка! А если он такой кретин, что бросил мою девочку, ему же хуже. А тебе лучше! Зачем тебе чужой трудный ребенок? Роди своего.

– Мам, а если у меня притупленный материнский инстинкт? Бывает же такое?

– О, разумеется! Но тогда все вообще к лучшему! Ты не смогла бы справиться с такой норовистой девочкой. Знаешь, Лилёнок, за мной приедет машина, там целая сумка шмотья для тебя. Надеюсь, понравится.

– Мамочка, откуда?

– А я летала на два дня к Миронычу в Рим. И накупила горы тряпок, тебе и себе. И вот что я скажу, дорогой мой любимый Лилёнок: живи и радуйся! Ты еще молода, здорова, хороша собой, у тебя есть работа, крыша над головой, так что чуток пострадать из-за мужика не страшно. А углубляться в страдания просто нет смысла, радуйся жизни!

– Я попробую, мамочка.

Как ни странно, после разговора с матерью стало легче.

– Лиль, завтра в час дня тебя ждет Вова, – сообщила ей Марина.

– А что случилось? – встревожилась Лиля.

– Да он там нарыл какого-то автора нового и почему-то решил, что им должна заниматься ты.

– Гламур?

– Да нет, кажется, жесть.

– Уже легче. Хуже гламура для нашего брата еще ничего не придумали. Новый автор или перекупленный?

– Да новый вроде. Впрочем, я не вгрызалась в вопрос. Не до того сейчас.

– Ладно. Поживем-увидим.

Ровно в час дня Лиля вошла в приемную.

– Привет, Нелли! Мне на час назначено.

– Ага, – ответила секретарша, – проходи.

– Здравствуйте, Владимир Эдуардович!

– Привет, заходи, садись. Как дела?

– Идут.

– Хорошо выглядишь.

– Спасибо, Владимир Эдуардович, мне сказали, что новый автор…

– Да-да, вот только он опаздывает. В пробку попал. Непривычно ему по Москве ездить.

– Он из провинции?

– Да нет, из эмигрантов. Книжка – не оторваться. Грамотно пропиарить – бестселлер будет точно. Это такой авантюрно-автобиографический роман. Мужик с невероятной судьбой, начинал там официантом, добился больших успехов, денег и решил написать книгу. Это, конечно, не Лев Толстой, но Лев Толстой в наше время продается куда хуже Донцовой.

– То есть, он ближе к Донцовой, чем к Толстому?

– Да нет, он ближе к Джеку Лондону.

– Тогда здорово.

Позвонила секретарша, что новый автор прибыл.

– Пусть войдет!

Кабинет был огромный. Лиля оглянулась и застыла в изумлении – в дверях появился… Ринат Ахметшин. Лиля мгновенно узнала его, хотя он здорово изменился. Она онемела.

Владимир Эдуардович вскочил ему навстречу.

– Привет, Ринат! Заходи, заходи, садись, чай, кофе?

– Благодарю. Не стоит. – Он окинул взглядом Лилю, вполне мужским, оценивающим, но явно не узнал ее. Стало немного легче.

Он сел как раз напротив нее.

– Вот, Ринат, познакомься, это твой пиар-менеджер Лиля Орешникова. Лиль, а это Ринат Юнусович Ахметшин.

– Бога ради, без отчества, – улыбнулся он ей сногсшибательной улыбкой. – Просто Ринат.

Он не узнает меня, облегчение боролось с обидой. И хорошо. И не надо!

В этот момент вбежал коммерческий директор.

– Ради Бога, простите, но у нас тут в некотором роде ЧП, Вова, ты нужен буквально на десять минут.

Владимир Эдуардович отошел с ним в сторонку, они пошептались, и он сказал извиняющимся тоном:

– Ринат, прости, я должен отлучиться, минут на десять – пятнадцать максимум. Ты не обидишься?

– Да нет, мы тут с Лилей пока познакомимся, нам же работать вместе, если я правильно понимаю?

– Вот и отлично! А хотите коньяку? Лиль, скажи Нельке, она подаст.

И они с коммерческим директором умчались.

– Как насчет коньяку? – спросила Лиля, с трудом выговаривая слова.

– Благодарю, но я не пью спиртного.

– О! А еще вы вегетарианец или сыроед?

– Ни то, ни другое, – как-то плотоядно улыбнулся он. – Просто я был когда-то каскадером, а в этой профессии одна рюмка может стоить жизни, причем не только тебе, но и кому-то еще. Так что нет потребности. Кофе и чай тут наверно поганые. А вот минеральной воды я бы выпил.

– Минутку. Нелли, можно минералки?

– С газом или без?

– Вам с газом?

– Да, и со льдом.

Он говорил, как человек привыкший отдавать четкие указания. Или приказания.

Чтобы не сидеть как дура, Лиля решила взять инициативу на себя. Обо всем подумаю вечером, сейчас это только работа.

– Скажите, Ринат, что заставило вас взяться за книгу и чего вы хотите на этом пути? Стать профессиональным писателем?

– Не думал пока. А написал я ее за три месяца, пока сидел в норвежской тюрьме, – невозмутимо ответил он. – Делать нечего было, условия вполне недурные, вот я и решил…

Лиля сделала пометку в своем блокноту.

– Что вы там записали? – усмехнулся он.

– Просто отметила для себя, что этот факт может стать недурной зацепкой в пиар-кампании. Если вы, конечно, не возражаете.

– А почему вы не спросили, за что я сидел?

– Ну, судя по сроку, явно не за убийство, не за грабеж, ну, может, правила уличного движения нарушили…

– Знаете, вы первая женщина, которая не всплеснула руками, не схватилась за сердце и даже не спросила, за что. Вы меня приятно удивили.

– Придется немного вас разочаровать, я все-таки спрошу – так за что вас посадили?

– За нарушение правил движения по акватории порта. Ничего рокового.

– Автор этого бестселлера – человек яркой судьбы, он был там-то, там-то, сидел в норвежской тюрьме… Нет, не так… Этот потрясающе увлекательный роман был написан в камере норвежской тюрьмы! Думаю, стопудово сработает. Мы там еще ярких фактов нароем. Нароем ведь?

Он засмеялся.

– Нароете! А если мало будет, мы еще присочиним, верно?

– Конечно! Чем мы отличаемся от рыночных зазывал? Только технологиями. Мне надо прочитать вашу книгу и тогда план кампании будет яснее. Как я поняла, книга в большой степени автобиографическая?

– На семьдесят процентов. А что, вы читаете все книги, которые пиарите?

– О нет! Но тут другой случай.

– Почему?

– Ну, хотя бы в силу этих семидесяти процентов!

– Мне нравится ваш подход. Я буду с вами работать. И для начала я приглашаю вас пообедать вместе после беседы с Вовой. Чисто деловое мероприятие, – подмигнул он ей.

– Ну, если деловое, то согласна.

В это момент вернулся Владимир Эдуардович.

– Ну как, нашли общий язык?

– Да, – ответил Ринат. – У Лили фантастическая хватка, она сразу взяла быка за рога и уже наметила какие-то моменты рекламной кампании.

– Ну и отлично.

– Во избежание кривотолков довожу до твоего сведения, что… пригласил Лилю пообедать со мной сегодня, чтобы обсудить…

– Простите, Ринат, но для дела полезнее было бы перенести этот обед на завтра. Я должна сперва прочитать книгу.

– Верно мыслишь! – одобрил ее Владимир Эдуардович. – Тогда ты сейчас иди, возьми у Анчутки экземпляр.

Анчуткой в издательстве звали старого опытного редактора Анну Евгеньевну Чуткову.

– Лиля, вот вам моя визитка, как прочтете, звоните.

– И вот вам моя визитка.

Он пожал ей руку. Она сцепила зубы, чтобы не выдать своего волнения.

– Ступай, у нас тут есть еще о чем поговорить, – распорядился Владимир Эдуардович.

Лиля поспешно вышла.

– Лиль, ну как он тебе? У нас тут все, кто его видел, просто отпали. Красив как бог! – заметила Нелли.

– Чингисхан!

– Точно! Будешь с ним работать?

– Да!

– Дай тебе Бог!

– Ты о чем?

– Говорят, он богатый и холостой.

– Да пошли они все…

– Тоже верно, – вздохнула Нелли, измученная мужем-бабником.

– Девушка с характером, – сказал Ринат, когда Лиля ушла.

– Она молодчина, умненькая, четыре года назад пришла робкая, ничего еще не умела, а теперь будь здоров! И главное, умеет с людьми разговаривать.

– Замужем?

– Недавно развелась. А ты что, на нее глаз положил?

– Да Боже избави. Нельзя путать работу и удовольствия.

– Это правильно, – тяжело вздохнул Владимир Эдуардович, однажды крупно пострадавший от служебного романа.

Лиля пребывала в состоянии полнейшей растерянности. Может, это судьба, что он принес книгу именно в наше издательство и именно меня прикрепили к нему? И хорошо, что он меня не узнал, боюсь, ему было бы неприятно вспоминать, как он когда-то рыдал из-за женщины и, походя, без любви и даже влечения лишил невинности дочку своей пассии… Только бы никто ему не проболтался… Впрочем, Вова наверняка не знает маму, он телевизор не смотрит, в театр не ходит… Анчутка вообще не в курсе, Нелли… Нет, Нелли никогда никому ни о чем не скажет, разве что под пыткой. Вряд ли Ринат станет это делать, да и с какой стати? А как интересно прочитать эту книгу и как… страшно… Вдруг книга отвратительная? Вдруг там проглянет какая-нибудь гадость? Что ж, а может это и к лучшему… Но до чего же он хорош! В сто раз лучше чем тогда. Ему за сорок, эти смоляные волосы с легкой проседью, зеленые глаза, эта слегка хищная улыбка… этот загар… Остап Бендер называл это колониальным загаром… Да, он похож на жестокого колонизатора. Ему бы здорово подошел пробковый шлем…

– Анна Евгеньевна, здрасьте!

– Привет, Лилечка, тортика хочешь? Вкуснейший!

– Хочу, спасибо! А чайку нальете? Ох, и правда вкусный… Анна Евгеньевна, я к вам за рукописью Ахметшина.

– Ты его будешь вести?

– Да.

– Роскошный мужчина. Но сфинксоватый.

– Как? – рассмеялась Лиля. – Сфинксоватый? Классное словечко!

– Тебе как лучше, дискету дать или распечатку?

– Распечатка есть?

– Есть. Вот, в синей папке возьми.

– А вы уже прочли?

– Да.

– И как?

– Понимаешь, интересно, жуть, прямо современный Джек Лондон. Подредактировать, конечно, нужно, но не катастрофа. Думаю, пойдет на ура. Понимаешь, в этом есть что-то настоящее. Он не мудрствует лукаво, а просто пишет о том, что с ним было, ну и присочиняет, конечно. Кстати, как начинает присочинять, сразу хуже, но читатели вряд ли заметят. Короче, это, конечно, автор одной книги. Он ни в коей мере не сочинитель. Кстати, постарайся ему это объяснить, а то ты же знаешь наших. Заключат с ним договор на пять книг сразу! А он либо опозорится со второй книгой, либо найдет негра. И ничего хорошего все равно не выйдет.

– Ну, я не думаю, что он стремится в писатели. Он эту книжку в тюрьме написал, от нечего делать.

– Да ты что!

Лиля доложила Марине о разговоре с новым автором.

– Что ж, молодец, сразу начала креативить! Знаешь, у тебя что-то здорово бледный вид. Вот что, езжай-ка домой, читай новоявленного Лондона, а завтра встреться с ним и подготовь план. Начальство берет за горло.

– Как обычно. Вчера главным был Костяникин, а сегодня уже Ахметшин. Так и свихнуться недолго. Ну, я тогда пойду?

– Иди!

Лиле нетерпелось начать читать. Вот интересно, он написал что-то о маме?

Она рассчитывала почитать в метро, но в вагоне было слишком много народу, всю дорогу пришлось стоять. Она купила у метро килограмм розовой черешни, два баклажана, потом зашла в магазин и купила полкило любимого адыгейского сыра. Баклажаны она нарезала и разложила на решетке аэрогриля, предварительно смазав их подсолнечным маслом. И даже облизнулась, так ей вдруг захотелось есть. Баклажаны пекутся двадцать минут, может, начать читать? Нет, лучше сначала поесть, а потом уже браться за чтение. А позвоню-ка я Милке, пока пекутся баклажаны.

– Мил, это я.

– Ты на работе?

– Я тебе сейчас такое расскажу…

– Артем прозвонился?

Тут Лиля вдруг отдала себе отчет в том, что увидев Рината, ни разу даже не вспомнила об Артеме. И вся любовь?

– Да нет, он не звонит, ну и Бог с ним.

– А что случилось?

– Мне сегодня дали нового автора.

– Кого? Я знаю?

– Как автора точно не знаешь.

– А как кого знаю?

– Ну, ты о нем много слышала…

– Слышала вообще или слышала от тебя?

– От меня и вообще…

– Лилька, ты зачем меня интригуешь?

– Интересно, угадаешь ты или нет.

– Ладно, попробую, – включилась в игру Мила. – Он известный автор?

– Нет. Это его первая книга.

– Да, главный вопрос, это мужчина или женщина?

– Мужчина.

– Молодой?

– Зрелый.

– Зрелый понятие растяжимое. От двадцати пяти до пятидесяти… Ты с ним раньше была знакома?

– Была.

– Он красивый?

– Очень.

– Лилька, неужто Ахметшин?

– Фу, как ты быстро угадала!

– Лилька, это правда?

– Чистейшая!

– И как вы встретились?

– В кабинете у Вовы. Но он меня не узнал!

– Ни фига себе… Ты уверена?

– На сто процентов.

– Ты расстроилась?

– Наоборот, обрадовалась.

– Понимаю, так интереснее. Но с чего он решил податься в писатели? Ты ж говорила, что он живет в Южной Африке.

– Ничего не могу тебе сказать, пока не знаю. Разве только, что книгу эту он написал в норвежской тюрьме.

– Круто! Лилька, как романтично! Сюжет – зашибись!

– Да, у меня аж дух захватило! Он уже пригласил меня пообедать с ним.

– Обалдеть! Тогда почему ты со мной болтаешь, самое время обедать или уже пообедали?

– Нет, я сейчас поем, и буду читать его книгу, говорят, жутко интересно, А вот завтра мы с ним обедаем.

– Лилька, умереть – не встать! У тебя небось все мысли об Артеме из головы вылетели?

– Это правда.

– И слава Богу! Хотя для брака такой тип, как этот татаро-монгол…

– Мил, да к черту все браки! Не хочу даже думать о таких вещих!

– Но как же он мог тебя не узнать?

– Да он на меня и внимания никогда не обращал, к тому же я сейчас блондинка, и вообще, мне тогда было семнадцать. А ты можешь вообразить, сколько баб у него было за эти годы, да и вообще, может, у него плохая память на лица.

– И тебе ни на секундочку не было обидно?

– На полсекундочки.

– Да, подруга… Можно дать один совет?

– Валяй!

– Не говори об этом Полине Сергеевне.

– Я вообще никому, кроме тебя говорить об этом не собираюсь. Это просто новая работа.

– Но какая интересная!

– Не то слово!

Книга захватила ее с первых же страниц. Анчутка права, в ней есть что-то очень настоящее. Но о любви к маме там не было ни слова. Начиналась она с того, что каскадер из Москвы отправился покорять Голливуд, долго мыкался, профсоюз, то, се, но ему улыбнулась удача, и он все-таки быстро преуспел на этом пути, однако вскоре получил тяжелую травму и понял, что с этой профессией ему надо завязывать. Вылечившись, он подрядился поехать в Южную Африку вдвоем с чудаковатым английским миллионером. Они сдружились, и англичанин, совершенно влюбившись в природу Южной Африки, несмотря на предостережения знакомых, купил там имение. Юнис, так звали героя книги, влюбился там в белую женщину, жену доктора, она ответила взаимностью, но счастье длилось недолго, доктор продал дом и увез жену в Австралию.

Дальше была еще масса приключений, джунгли, саванны, красная почва, слоны, зебры, носороги. Но однажды на Джошуа напал леопард, Юнис убил зверя, но Джошуа был тяжело ранен и через месяц умер, оставив Юнису свое состояние. Герой долго горевал из-за потери друга, потом продал имение и покинул Южную Африку. Теперь он был богат, свободен, но одинок и несчастлив. И он пустился в путешествие по миру. Иногда его мучила тоска по Родине, но возвращаться ему было некуда. В России у него осталась любимая девушка, которая, как он знал, вышла замуж за другого. И он пустился во все тяжкие. Но однажды попал в норвежскую тюрьму, задумался о жизни и решил наведаться на Родину. И в Москве встретил свою девушку, которая давно овдовела, и жила одна с ребенком в полной нищете. Разумеется, он женился на ней, усыновил ребенка и увез с собой в Европу, чтобы она забыла о своих российских мытарствах.

Лиля тоже, как Анчутка, четко видела грань между вымыслом и правдой. История с любимой девушкой была на удивление ходульной и фальшивой. Из любовных приключений она поверила только в жену доктора. Тем не менее книга читалась на одном дыхании.

Лиля посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Позвонить ему сейчас? Еще не очень поздно. Черт его знает, когда встают миллионеры. Но вряд ли они ложатся спать в половине одиннадцатого. Но, с другой, стороны, зачем демонстрировать ему излишнее рвение? Впрочем, это рвение в работе, не зазорно. И еще ужасно хотелось услышать его голос. И она набрала его мобильный номер. Он откликнулся мгновенно.

– Ринат? Это Орешникова из издательства.

– Лилечка?

– Да, Ринат. Я прочитала книгу и готова завтра с вами встретиться.

– Вам понравилось?

– Не обижайтесь, мне понравилось ровно на семьдесят процентов.

– Почему?

– Чувствуется разница между правдой и вымыслом.

– То же самое мне сказала Анна Евгеньевна.

– Ринат, поверьте, книга вообще замечательная, и ее, конечно, сметут с прилавков, она такая романтическая, увлекательная, но…

– Но что?

– Я бы изменила конец. Он слишком розовый.

– А что надо сделать для этого?

– Мне кажется, впрочем, я ведь не редактор и не писатель, довольно было бы сказать, что герой решает вернуться в Москву и разыскать свою девушку. А уж что там… пусть читатели напрягут воображение. В романе приключенческого жанра такой финал был бы логичнее.

– Я подумаю.

– Отлично. Но, впрочем, вы вполне можете оставить все, как есть. Море слез вам обеспечено, – она хотела добавить и «соплей», но воздержалась. – И не обижайтесь на меня.

– Нет, нет, какие обиды… Простите, Лиля, я больше не могу сейчас говорить. Значит, встречаемся завтра в три, обедаем и обсуждаем все подробно.

– А может, позвать еще и Анну Евгеньевну? Имеет смысл, мне кажется.

– Ни в коем случае! Такую встречу вполне можно провести прямо в издательстве. Я заберу вас с работы ровно в три. Спокойной ночи, Лиля.

Так! И что сие означает? Он желает обедать со мной вдвоем? Собирается меня клеить? И ведь это после моих замечаний… Зря я сейчас ему все высказала, еще ляпнет кому-то из начальства, а мне влетит за вмешательство не в свое дело. Интересно, Анчутка ему это предлагала? Завтра надо выяснить. А сейчас хорошо бы заснуть. Чтобы завтра выглядеть на все сто. Но, боюсь, не получится. А никаких снотворных в доме нет. Равно как молока и меда. И как мне вести себя с ним? Как с любым автором, которого надо пиарить. Не более того. А я, идиотка, уже высказала свое, никому не нужное мнение. Мое дело пиар и только пиар. Завтра я должна иметь первые прикидки для плана пиар-кампании. И тут слава Богу, есть за что зацепиться. И Южная Африка, и норвежская тюрьма и, главное, портрет автора на обложке. Любая баба купит с восторгом. Еще бы! А ведь странно, я не испытала какого-то сверхсмятения… Если бы мне кто-то сказал, что в издательство придет Ахметшин, я бы сошла с ума, наверное… А так… Нет, смятение было и даже еще есть, но это не торнадо… Ну и слава Богу.

Утром она рано встала и за полтора часа набросала примерный план, придумала несколько слоганов, то есть вполне была готова к работе. А теперь надо продумать туалет. Чтобы в издательстве никто не решил, что я специально выпендрилась, но чтобы во время обеда выглядеть достойно. Ведь он вряд ли поведет меня в «Грабли» или «Елки-палки». И она надела привезенное мамой из Рима платье. Светло-серое с белой отделкой на юбке достаточно сложного фасона. Скромность, но более, чем достойная. И чувствуется класс. У мамы замечательный вкус и глазомер. Платье сидит идеально.

На выходе из метро она столкнулась с Анчуткой.

– Лиля! Потрясающее платье!

– Спасибо. Мамин подарок. Анна Евгеньевна, я вчера прочла Ахметшина…

– Ну, что скажешь?

Лиля высказала ей свои соображения, попутно восхитившись точностью замечаний старшего товарища.

Анна Евгеньевна была довольна.

– Еще, мне кажется, конец надо изменить.

– Ты решишься ему об этом сказать?

– А я уже сказала, по телефону.

– И что он?

– Обещал подумать.

– А я, дура, побоялась. Он мне внушает какую-то робость. Кажется, выхватит сейчас ногайку…

Лиля засмеялась.

– Смотри, не влюбись в него.

– Ну вот еще! Для меня это чересчур. Мне бы что поскромнее.

– Но на всякий случай ты выпендрилась по полной программе.

– Да что вы! Просто я сегодня после работы иду на день рождения к друзьям.

– Ну-ну.

Лиле стало неприятно.

– И еще хочу предупредить, среди наших девиц грандиозный ажиотаж.

– По какому поводу?

– По поводу Ахметшина.

– А мне-то что?

– Ну-ну.

В отделе как всегда царило легкое безумие. Наташа рыдала. Лена терла виски и страдальчески морщилась. Марина пыталась привести всех в чувство, а для полноты картины Таня кричала в телефон: «Я вас не слышу! Говорите громче! Громче! Громче, ох черт!»

– С утра уже дурдом? – осведомилась Лиля.

– У нас иначе бывает? – спросила Марина.

– Наташ, ты чего слезы льешь? – Шепнула Лиля.

– Мне позавчера Васин сказал, чтобы я сделала вот так, я сделала, показала ему, а он говорит, что так нельзя, и надо сделать так, как у меня было! Все! Больше не могу! Подаю заявление. Сашка ушла и счастлива! Меня к себе зовет. Там хоть и меньше платят, но зато нервы не мотают! Ой, Лилька, ты чего такая шикарная?

– Вечером иду на день рождения… – пришлось опять соврать Лиле.

– А… Лиль, искала б ты себе тоже другую работу, тут с ума спятить недолго.

– Это верно, но мне жалко, у нас все-таки команда, а командой легче оборону держать. Сашка ушла, ты уйдешь, я, как-то нехорошо, наверное… Ничего, как-нибудь… Вот, хочешь конфетку, у меня завалилась в сумке. Вкусная…

– Давай что ли. Правда, вкусная… Спасибо.

Утешив Наташу, Лиля подошла к Марине.

– Марин, я вот тут набросала кое-что по Ахметшину, но на него еще бюджет не спустили.

– И не спустят.

– Почему это?

– Он сам рекламу оплатит. Так что чувствуй себя свободно, – усмехнулась Марина. – Но боюсь, это будет что-то неприличное.

– В каком смысле?

– Ну, неумеренная, прямо-таки смехотворная реклама для первого опыта… Впрочем, не знаю, а вдруг он нормальный?

– Я сегодня с ним встречаюсь, поговорю.

– Ты из-за него так выпендрилась?

– Да нет, иду вечером на день рождения, – раздраженно бросила Лиля. – Марин, а нельзя мне было вчера сказать, что он сам платит за рекламу?

– Я только двадцать минут назад об этом узнала.

– Извини. Да, дурдом есть дурдом!

В половине третьего у Лили зазвонил мобильный. Ринат.

– Лиля? Ахметшин. В три ровно выходите на крыльцо, я вас заберу.

– Хорошо.

Она побежала в туалет поправить макияж и прическу. И ровно в три вышла на крыльцо. Алая шикарная машина. А возле нее ослепительный мужчина. На него оглядывались абсолютно все женщины, независимо от пола и возраста.

Ужас! Он слишком хорош. Неприлично. Куда смотрит Голливуд?

– Привет, Лиля.

– Добрый день, Ринат.

Он открыл перед ней дверцу. Она села и подумала. Я теперь блондинка, сажусь в алое авто. Сериал!

– Пристегнитесь, – бросил он.

– Да нет, я так накину ремень.

– Лиля, пристегнитесь и не спорьте. Ненавижу эту московскую расхлябанность. Во всем мире люди пристегиваются и не спорят по этому поводу.

Она разозлилась.

– Тогда за каким чертом вы в Москву приехали? Издали бы свой шедевр на Западе и все в порядке.

– Вас забыл спросить, – буркнул он.

– Извините, это не мое дело.

– Так-то лучше.

Она хотела спросить, куда они едут, но не стала связываться. Однако просто сидеть и молчать было глупо и противно.

– Ринат, мне сказали, что вы сами платите за рекламу.

– Да, я хочу, чтобы книгу прорекламировали достойно. Новое имя на рынке без рекламы просто потеряется, разве не так?

– Так. Но хорошая реклама дорого стоит.

– Ничего, я осилю.

– Понимаю. Но что бы вы хотели конкретно? Радио, телевидение, плакаты, биллборды, баннеры?

– Ну, это мы еще обсудим. Я вот подумал насчет конца, вы совершенно правы. Сам не знаю, за каким чертом я развел эту канитель.

– Да? – обрадовалась Лиля. – Ну, хорошо, что вы способны прислушиваться к чужому мнению. Это бывает нечасто.

– Я превыше всего ценю профессионализм. Знаете ли, моя первая профессия меня этому научила. А вы профессионал в этом деле.

Он свернул на краснопресненскую набережную. Там есть целый куст хороших дорогих ресторанов. Лиля загадала, если он поведет меня в «Шинок», у нас с ним будет роман. Он остановил машину.

– Какой ресторан тут лучше, вы в курсе?

Подтолкнуть судьбу? Порекомендовать «Шинок»?

– Я не была нигде, кроме «Шинка», – выкрутилась она, чтобы сохранить ему возможность выбора.

– Мне говорили, что там вкусно. Вы не против еще раз там побывать? Или хотите что-то новое увидеть?

– Да нет, я с удовольствием, я очень люблю «Шинок»! Хотя, если вы совсем не пьете…

– Но я ем! И украинскую кухню обожаю. Пошли!

Бесспорно это он выбрал «Шинок»!

Все-таки скучно, что он не пьет, думала Лиля, листая меню.