Текст книги "Цыц!"

Автор книги: Екатерина Вильмонт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Мамочка! – Лиля прижалась к матери.

– Только без мерихлюндий! Договорились? Помнишь девиз?

– Вперед и с песней? – улыбнулась Лиля.

– Именно!

– Да я вовсе не развожу мерихлюндий, просто я рада, что приехала к маме, и мама у меня самая красивая на свете!

– Ох, Лилька, если б ты знала, чего эта красота в моем возрасте стоит!

– Я что-то не заметила вчера, чтобы ты в чем-то себе отказывала!

– Слава Господу, хоть этой проблемы у меня нет! Но все остальное… Знаешь, сколько стоят все эти кремы, лосьоны, сыворотки? Дикие тыщи! А фитнес-клуб, ужасти!

– Мамуля, но у тебя же есть эти тыщи, правда?

– Еще бы! Я сколько вкалываю! Иной раз говорю себе: не надо, не соглашайся на эту роль, ты такое уже сто раз играла и вообще, но отказаться не могу. Как вспомню нашу нищету, свою невостребованность, крем «Янтарь»…

– Крем «Янтарь»? Но ты же всех уверяла, что это самый лучший крем.

– Да, тогда я так считала, других-то не было, вернее, денег не было. Помнишь, у нас продавали крем «Пондс»? Он стоил четыре рубля, но я не могла его себе позволить.

– Мамуля, а Мироныч?

– Что Мироныч? Сегодня есть Мироныч, а завтра… Кто его знает, найдет молоденькую…

– Да он же тебя боготворит!

– Лилёнок, миленький мой Лилёнок! Рассчитывать лучше всего на себя! Как говорится, любовь любовью, а табачок все-таки лучше врозь. Ладно, это всё низкие материи. Расскажи про себя.

– Да и рассказывать нечего. Развелись тихо-мирно. И слава Богу.

– Лилёнок мой, я ведь даже толком не знаю, ты Дениса-то любила?

– Какое это теперь имеет значение, мамочка?

– Выходит, не очень-то и любила… Черт, что за жизнь, когда моя единственная дочка повзрослела, у меня только началась нормальная… черт, не знаю, как назвать… карьера, что ли? Лилёнок, ты прости меня, я ведь тебя фактически бросила…

– Ну что ты, мама, глупости, ничего ты меня не бросила, я всегда знала, что у меня есть мама и если что… Это, если хочешь знать, важнее ежедневной опеки. Вон у Милки мамаша, вроде как и опекает ее, а жить фактически не дает.

– Ты, правда, так думаешь? – встрепенулась Полина Сергеевна. – Не утешаешь меня?

– Нет, зачем?

– Знаешь, я очень счастливая женщина, хоть и поздновато ко мне все пришло, но… И у меня самая лучшая дочка на свете.

– Мам, перестань! А то мы сейчас обе разревемся, а лишняя влага вредит карельской березе.

– Ох, а я ж не показала тебе квартиру! Идем! О, почему ты не надела новую ночную рубашку?

– Да какая-то она слишком роскошная…

– Ничего подобного! И ты врешь, наверняка бережешь для любовника. Да, кстати, у тебя есть кто-нибудь?

– Только на примете, мама. А потому и говорить рано.

– Скажи мне только, сколько ему лет и чем он занимается?

– Лет ему, наверное, тридцать пять – тридцать семь.

– Что значит, наверное? Ты не знаешь?

– Нет. Я практически ничего о нем не знаю, мы только позавчера познакомились. И чем занимается тоже не знаю.

– А как зовут хотя бы знаешь?

– Имя знаю, а фамилию нет.

– Боже, это никуда не годится. И это никак нельзя назвать любовником на примете. Это просто мимолетное знакомство. Вот что, Лилёнок, обрати-ка ты внимание…

– На Сергея? Мне он не нравится.

– Но почему? Прелестный молодой человек, умница, превосходно зарабатывает, квартира у него – мечта! Окрутила бы его, глядишь, и жили бы в одном доме, ты только представь…

– Мамуля, я даже представлять себе не хочу брак ни с кем, хоть с Брэдом Питтом. Я хочу жить одна!

– Но как же одной, без мужчины?

– Мама, я не членозависимая.

– Как? – рассмеялась Полина Сергеевна. – Никогда не слыхала такого выражения. Очень метко. А я вот зависимая. Выходит, муж твой никуда не годился. А новый знакомый…

– С этой стороны я его тоже не знаю.

– Лилька, скажи, а ты когда-нибудь вообще влюблялась до потери пульса?

У Лили больно защемило сердце.

– Нет, мамочка. Пока нет.

– Это скверно. Хотя… Может и лучше так… А то бывает очень больно. Но тут, видно, ты не в меня. Ладно, пошли смотреть квартиру и завтракать! Кофе хочу – умираю!

Когда-то давно Лиля влюбилась, влюбилась до сумасшествия. Подруга Милка называла эту любовь «татаро-монгольское иго». Его звали Ринат Ахметшин. Красавец, мастер спорта, каскадер. Он был без памяти влюблен в ее мать, а мама лишь принимала его ухаживания. Он был моложе Полины Сергеевны, а у нее как раз тогда закрутился роман с ее третьим мужем, швейцарским бизнесменом, с которым она прожила всего полтора года. Но тогда, в период ухаживания, любовь молодого каскадера не вызвала у нее ответного чувства, и она не заметила, что дочь сохнет по нему. Он относился к Лиле как к сестре или доброй подружке. А Полине устраивал сцены ревности, достойные итальянской комедии. Лилина любовь к Ринату была так сильна, что однажды она сказала матери:

– Мамочка, неужели ты не видишь, как Ринат тебя любит?

– Ах Боже мой, но я-то его не люблю!

– Тогда зачем ты обнадеживаешь его? Зачем приглашаешь в дом? И вообще…

– Лилёнок, он такой красавец! Это приятно для глаз, да и в общем-то лестно появляться с таким мужчиной. Но не более. Какие у меня с ним перспективы? Он остынет, влюбится в молоденькую… Не говоря уж о том, что я люблю Вернера. А почему это тебя так волнует? Ты сама в него влюблена, Лилёнок? Так ради Бога! Бери его себе! Мне не жалко, да и тебе он больше подходит. Молодой, горячий…

Легко сказать, бери! А как?

Но однажды, когда мама уехала в свадебное путешествие с Вернером, Ринат явился без звонка, с букетом васильков. Узнав об отъезде Полины Сергеевны, он впал в отчаяние, плакал и Лиля взялась его утешать. В результате этих утешений они оказались в постели. Лиля была девушкой, что повергло Рината в крайнее смущение, и утром он исчез. Лиля долго убивалась, но не искала его, а потом вышла замуж за Дениса, просто, чтобы забыть Рината. И года через два ей это удалось. А потом Лиля случайно узнала, что он уехал из страны. А куда – неизвестно. Но года три назад Лиля случайно услыхала разговор матери с ее московской подружкой, сценаристкой:

– Помнишь, Лорка, за мной ухаживал такой красавец-каскадер?

– Ахметшин?

– Ну да. Так вот я недавно его встретила…

У Лили замерло сердце.

– Да? Где? Он же, кажется, эмигрировал?

– Да! Я встретила его, когда была в Париже.

– Он все так же хорош?

– Не то слово. Тогда это был красивый мальчик-каскадер, а тут потрясающий мужчина-бизнесмен! Согласись, есть разница?

– И ты дала ему почувствовать эту разницу?

– Зачем так длинно? Я ему просто дала. Это что-то, Лорка! Фейерверк!

– Он был счастлив? Мечта сбылась?

– Мечта сбылась, а насчет счастья… загадка! Он вообще теперь такой… сфинкс! Но в постели…

– Это имеет продолжение?

– Да нет, он живет в Южной Африке, совершенно влюблен в тамошнюю природу, да и вообще зачем, я старше и не хочу…

– Ты пожалела, что раньше не уступила такому мачо?

– Нет! Но и об этой парижской эскападе тоже не жалею. Яркое впечатление!

Лиля тогда была в смятении. Но потом решила – в конце концов Ринат это далекое прошлое, а мама она и есть мама, и разговор не предназначался для ее ушей, недаром бабушка всегда твердила, что подслушивать последнее дело. Что ж, мама переспала с ним однажды и я тоже. Правда, у меня он был первым и не произвел какого-то сверх-впечатления в этом смысле… И меня он не любил. Вероятно, в Париже он маму тоже уже не любил, а просто сам себе доказал, что нет таких крепостей… Все, в общем-то, по справедливости.

– Ну, Лилёнок, какие планы? – спросила Полина Сергеевна после завтрака.

– Сама еще не знаю. Погода хорошая, может, прогуляюсь по Питеру, я люблю…

– Ничего подобного! У меня сегодня совершенно свободный день, знаешь, как сложно мне было освободиться? И мы поедем по магазинам.

– Зачем это? – испугалась Лиля.

– Я заглянула в твой шкаф! Это немыслимо, у тебя абсолютно депрессивный гардероб! Что это за цвета? Чистое безобразие. А цвет волос?

– Мама, но ты меня с таким цветом родила!

– Ну и что? Ошибки природы надо исправлять.

– Мама!

– Что мама? Я хочу, чтобы моя единственная дочь была еще лучше. Нет предела совершенству!

– Но чем тебе мои волосы не угодили?

– Их надо как-то… освежить, что ли. И стрижка у тебя не ахти. И макияж ни к черту.

– Да нет у меня никакого макияжа!

– Но вчера-то был! Ты неправильно красишь глаза. А руки. На что похожи руки?

– Мама, ты это для Сережи стараешься?

– Дуреха ты, я для тебя стараюсь! Хотя Сережа отличная кандидатура!

– Ага, Фауст!

– Ну и что? Тебе же не обязательно брать его фамилию!

– Все равно, меня все стали бы называть мадам Фауст.

– Тогда уж фрау Фауст. И чем это плохо?

– Мам, тебе не терпится меня пристроить?

– А тебе нравится быть разведенкой?

– А знаешь, пожалуй, нравится. Мне как-то легче.

Прекрасные глаза Полины Сергеевны легко налились слезами.

– Лилёнок, тебе было так плохо с Денисом?

– Если честно, мама, то… никак.

– Но почему же ты так долго терпела?

– По инерции… Многие так живут.

– Надо было родить.

– Денис ни за что не хотел детей.

– Подумаешь, большое дело! Родила бы и он еще был бы прекрасным отцом. Он же в сущности неплохой малый.

– Неплохой, – вяло согласилась Лиля. – Но не мой.

– О, милая моя, если ждать свою вторую половинку, можно всю жизнь профукать! И лучше не сидеть сиднем, а действовать методом проб и ошибок.

– Как ты?

– Хотя бы!

– А Мироныч твоя половинка?

– Не исключено! Но во всяком случае я живу с ним уже восемь лет, и он дал мне ту жизнь, которая мне нужна.

Лиля мучительно соображала, как бы потактичнее перевести разговор, она терпеть не могла подобных бесед именно с матерью. Мать всегда пыталась повернуть ее жизнь по-своему. И неужели она не помнит, как настаивала на браке с Денисом? Поразительно.

– Лилёнок, не куксись, тебе не идет. И вообще, хватит трепотни, поехали! К вечеру ты сама себя не узнаешь!

Лиля только плечами пожала. Бороться с мамой бесполезно. Но в тоже время ей было приятно почувствовать себя маленькой девочкой, которую мама водит за ручку.

– Помнишь, как ты не желала ни за что стричься?

– Да, я ревела, а ты волокла меня за руку. Было так обидно…

– А помнишь, ты качалась на стуле, а мы с бабушкой одновременно тебя шлепнули? Вот ты вопила!

– Еще бы не помнить.

И они пустились в путь. В какой-то момент Полина Сергеевна взмолилась:

– Я должна выпить чашку кофе! И передохнуть. С тобой тяжело, Лилька, ты все время артачишься. Скажи-ка, а как у тебя обстоят дела на работе?

– Похоже работа скоро накроется медным тазом. Ну и пусть, там противно… И скучно.

– Что, нечего делать? – удивилась Полина Сергеевна.

Лиля работала в пиар-отделе крупного издательства.

– Да нет, работы хватает, но ее не хочется делать. Все хорошие идеи рубятся на корню. Пришел новый зав. отделом, и решил все поставить с ног на голову, как будто мы все кретины недоделанные, а он один все знает. До него было лучше, я с удовольствием ходила на работу, а теперь… Требуют сами не знают чего, но ты вынь да положь. А спросишь, что, собственно, надо сделать, отвечают: вам за это деньги платят, должны сами знать. Многие уже ушли…

– Значит, ты за эту работу не держишься?

– В принципе нет, хотя я привыкла и к людям и к месту, мне недалеко…

– Лилёнок! Ты должна перебраться в Питер! Думаю, твою квартиру продать можно очень хорошо и купить что-то здесь, мы с Миронычем поможем. Он найдет тебе работу!

– Мама! – поморщилась Лиля. – Я не хочу!

– Ладно, там будет видно!

Полина Сергеевна не зря старалась – к вечеру Лиля себя не узнала. Пушистая светлая головка, новый макияж придали лицу некую загадочность. Мама еще требовала, чтобы ей закачали в губы какую-то гадость, но тут Лиля встала на смерть.

– Ни за что! Не могу видеть этих губастых баб! Они все на одно лицо. Не желаю!

– Тогда нужна более яркая помада!

– Хорошо, – согласилась Лиля. В конце концов помаду несложно поменять, но как ни странно она вдруг себе понравилась. И попросила научить ее красить глаза так, как это сделал стилист.

– Фу, Лилька, я устала бороться с тобой! Легче сняться в двух сериалах и сыграть спектакль! Ты упрямая. И в кого ты такая?

– Самой хотелось бы наконец узнать, в кого!

– Брось! Я уж говорила, что не знаю! Не надо мне напоминать о грехах моей юности!

– А то сейчас ты не грешишь?

– Бывает, но редко. Времени совсем нет! Знаешь, как ни странно, ты стала похожа на Одри Хепберн, отдаленно, но все же… Ты очень интересной можешь быть, Лилёнок! Значит, Сережа тебя не взволновал?

– Ни капельки!

– Ладно, будем искать!

И Полина Сергеевна взялась за дело. За неделю Лиле было представлено еще трое кандидатов, но ей никто не понравился. Она всех сравнивала с Артемом, и сравнений никто не выдержал. Выходит, я все-таки влюбилась в него, пришла к выводу Лиля. А вскоре ей захотелось домой. В доме матери было слишком многолюдно. Мама постоянно кому-то поручала развлекать Лилю, а ей хотелось побыть одной. Она уже считала дни до отъезда.

Как-то утром, мама уже умчалась на съемки, Лиля пила кофе в гостиной и смотрела телевизор.

– Лиль, тебя к телефону, – сообщила Софья Яновна.

– Кто?

– Почем я знаю?

– Алло!

– Лилия Андреевна?

Неужели? Сердце ушло в пятки.

– Да. Кто это? – она с трудом взяла себя в руки.

– Это Артем. Помните, вы спасли меня…

– Артем? Да, конечно, помню. Но как вы меня нашли?

– Я же знаком с вашей мамой, забыли? Знаю ее телефон. Я приехал в Питер по делам и вот решил позвонить, вдруг вы еще здесь. И мне повезло! Лиля, давайте встретимся сегодня.

– Давайте! – сердце буквально выпрыгивало из груди от радости.

– Когда и где?

– Ну, я не знаю…

– Хорошо… Через час на Аничковом мосту, годится?

– Годится!

– Все, до встречи, Лилечка!

Она вскочила и кинулась в свою комнату. Открыла шкаф, где висело несколько новых, недепрессивных нарядов. Погода стояла чудесная, солнечная. Значит, наденем узенькие белые брючки, белую тонкую блузочку, а сверху бирюзовую летящую тунику, туфли на высоченных каблуках! Блеск! Она накрасила глаза, губы.

– Софья Яновна, я ухожу!

– Ух как начепурилась! Хороша, ничего не скажешь! Кавалер, что ль позвонил? Московский?

– Да!

– Где свиданка-то?

– На Аничковом мосту.

– Так времени еще вагон. Куда нестись-то? Успеешь! А мать твоя права была, когда взялась за тебя. Ты красоточкой стала. А щечки-то небось и без краски горят! Что за парень-то? Дельный хоть? Не артист?

– Нет, не артист!

– И слава Богу. Насмотрелась я на артистов-то! Давно его знаешь?

– Да нет, совсем, можно сказать, не знаю, – радостно засмеялась Лиля.

– Красивый, да?

– Как бабушка говорила, видный!

– Холостой?

– Не знаю.

– Ох смотри, девка, с женатыми не вяжись, маета одна.

– Ах Боже мой, я вообще не хочу ни с кем вязаться. Я просто хочу погулять по Питеру с приятным человеком…

– Много ль ты на таких каблучищах-то нагуляешься? Скорее нагуляешь…

– Софья Яновна! – засмеялась Лиля.

– Ну и смех у тебя… Даже какой-то…

– Какой?

– Как у матери твоей, когда у ней течка бывает. Стыдоба одна! Ну иди уж, иди! Думала я, ты не в мать, а сейчас гляжу – той же породы, просто муж твой, видать, тебя приморозил. Иди, срамота! – Глаза ее при этом смотрели добродушно.

Лиля выбежала из дома. Ах, как хорошо! Солнце в Питере это так прекрасно! Она быстро пошла вдоль Мойки, вспоминая строчки Александра Кушнера: «Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки…» Больше она ничего не помнила. На Невском она глянула в витрину парфюмерного магазина и не узнала себя! Ой, а вдруг я не понравлюсь ему в этом новом облике? А вдруг он мне, такой, не понравится? Нет, он мне уже понравился! Вон, Софья говорит, что я маминой породы, а мама неотразимая женщина. Причем эта ее неотразимость пришла к ней не сразу… А вон уже и Аничков мост. Кажется, я явилась первой? Ну и что? Плевать на все условности! Я-то пешком, а он мог в пробку попасть! И если он опять скажет мне: «Лиля, я хочу тебя!» Я отвечу: «Я тоже, Артем!» И если даже не посмеет, я первая ему скажу… Нет, так не будет. Конечно, он хочет, иначе зачем разыскал меня?

И тут она увидела его! Он стоял, то и дело поглядывая на часы. Он не узнавал ее. Он ждал другую Лилю, ту, прежнюю, которая сказала ему «цыц»!

– Артем! Вы меня не узнали?

– Лиля! Боже мой, что за волшебное преображение? Вы… Вы… Это не вы!

– Вы разочарованы? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Ну что вы… Лиля… Я просто сражен! Однако, мне надо привыкнуть к вам в этом новом облике… Скажите, а ваш муж…

– У меня нет мужа!

– Ваш бывший муж вас еще такой не видел?

– Нет! Артем, скажите, те придурки…

– Бросьте, они обо мне уж и думать забыли!

– А как ваша рана?

– Царапина! Зажила, на мне заживает как на собаке.

– Артем, мы так и будем стоять на мосту?

– Ох, простите, Лиля, у меня от вашего преображения мозги как-то расплавились. Есть идея…

– Слушаю вас!

– Погода уж больно хороша, может, покатаемся по Неве на пароходике, а потом где-нибудь пообедаем?

– С удовольствием!

– Лиля, а каблуки?

– Что каблуки?

– Вы на таких каблуках выдержите?

– А черт его знает… – засмеялась Лиля. – Я сдуру их надела, хотелось быть красивой…

Ой, что я несу? – испугалась она.

– Для меня? – спросил он тихо.

– Для себя. Хотя… и для вас тоже.

– Будем считать, что я все оценил. Но, может, забежать домой переобуться? Я, конечно, готов носить вас на руках…

– Ну, я даже не знаю…

Он видел, что ей не хочется снимать красивые модные босоножки.

– Хорошо, вам сейчас в них удобно? Нигде не жмет? Не натирает?

– Нет.

– Тогда сделаем так. Я думал дойти пешком до Невы, но раз такое дело, поймаем машину. На пароходике вы можете их снять, а дальше в зависимости от того, как будете себя чувствовать… Либо пойдем пешком, либо возьмем машину.

– Спасибо, Артем! Вы все понимаете… – смутилась Лиля.

– Ладно, пошли ловить такси. В Питере с этим хуже, чем в Москве. Но все же возможно.

Им повезло и вскоре они уже сидели на палубе речного пароходика.

– Как я люблю Неву… – сказала Лиля.

– А Москва-реку?

– Я вообще всякую воду люблю… Но Нева особенная.

– А Волга?

– Волгу я не видела.

– А Енисей вы видели? А Ангару? Вот где красота! Но красивее Байкала нет вообще ничего…

– Вы сибиряк?

– Нет, я москвич. Но в Сибири бывал.

– Но там красота другая, дикая, а Нева… Она по сути ведь тоже дикарка, а ее заперли в каменную клетку, и она бунтует… Эти наводнения…. Смотрите, вода в ней не похожа на воду других городских рек… Я видела, например, Рейн и Майн. Тоже красиво, но не то…

– А вы питерская?

– Нет, я тоже москвичка. Просто мама уже довольно давно переехала в Питер. Артем, а я ведь ничего о вас не знаю, даже фамилии.

– Позвольте представиться, мадам: Артем Васильевич Плетнев. По образованию геолог, работаю в Газпроме менеджером. Этой специальности обучался в Штатах. Разведен. Есть дочь десяти лет, зовут Вероникой. Дочь при разводе осталась с женой, но жена два года назад умерла, и теперь она живет со мной. Вот такие пироги, Лиля.

– Да, ответ исчерпывающий. А я…

– А вы развелись в день нашего знакомства, бывший муж кусает себе локти и вы самая очаровательная женщина, какую я встречал в своей жизни.

Он так подробно рассказал о себе, но не хочет больше ничего знать обо мне, тем самым как бы говорит: у нас может случиться роман, но роман без последствий, у меня есть дочь, жениться я не хочу, но надо же мне с кем-то спать, а вы, разведенная и бездетная, как нельзя лучше подходите на эту роль. Ну что ж, я тоже меньше всего хочу замуж, а уж тем более в такой ситуации, а закрутить роман… Тоже неплохо. Но настроение упало. И почему это все мужчины полагают, что все сразу во что бы то ни стало жаждут выйти за них и выставляют защитные сооружения. Это скучно.

– Так, а теперь ваша очередь рассказать о себе. Мне мало тех сведений, которые у меня есть! – улыбнулся он.

– Задавайте мне вопросы! – просияла она. Кажется, я поспешила с выводами.

– Вы кто по профессии?

– Я тоже менеджер, пиар-менеджер в издательстве.

– Любите свою работу?

– Работу – да, а вот обстановку, которая в последнее время там сложилась – нет, и подумываю сменить место… Хотя у нас чудесная команда сложилась, но… А впрочем, не хочу сейчас об этом говорить.

– А если я задам неприличный вопрос?

– Попробуйте!

– Сколько вам лет?

– Двадцать восемь, почти уж двадцать девять. А вам?

– Мне тридцать девять. Но вам я бы больше двадцати пяти не дал. Лиля, вы любите собак?

– Люблю.

– А кошек?

– И кошек. А почему вы спрашиваете? У вас есть кошки-собаки?

– Есть. Кот Респект и собака Уважуха.

– Как? – расхохоталась Лиля. – Респект и Уважуха?

– Да, это Вероника их так назвала.

– Весьма современно. Но погодите, я попробую угадать, какие они, ваши Респект и Уважуха.

– Интересно! – засмеялся он. Она так нравилась ему!

– Респект большой, породистый и очень важный, скорее всего рыжий, а Уважуха дворняжка, веселая и добродушная, некрупная, и вечно виляет хвостом. Брешет заливисто и не всегда по делу.

– Лиля, вы что, их знаете? – вдруг испугался он.

– Откуда я могу их знать, я только что впервые о них услышала! А что, я угадала?

– В точности! Может, угадаете, какой она масти?

– Уважуха? Ну, она такая черно-коричневая с рыжими подпалинами и белой грудью, ушки мохнатые, торчком, но кончики обвисшие, а хвост пушистый, бубликом.

– Невероятно! Все в точности. Разве так бывает? – растерянно проговорил он, во все глаза глядя на нее.

– Понимаете, ваша дочка назвала их так не просто потому, что это модные словечки. У нее их вид вызвал определенную ассоциацию. И, вдобавок, у меня хорошо развито воображение.

– Но ведь породистый кот любой масти может быть важным?

– Послушайте, Артем, я не могу вам объяснить…

– А вы не ясновидящая?

– Да Боже сохрани.

– А как выглядит Вероника?

Лиля попробовала представить себе десятилетнюю девочку, пережившую развод родителей, смерть матери, наверняка, очень неглупую, достаточно развитую, видимо, с чувством юмора…

– Попробую. Она невысокая, на вас непохожа…

– Так, так…

– Нет, больше ничего не могу сказать…

– Странно, кота с собакой угадали, а девочку нет… Она и вправду невысокая, но на меня здорово смахивает.

– Простите, Артем, а с кем же она сейчас, ваша дочка?

– С нянькой. Иного выхода просто нет. Я много работаю, часто уезжаю.

– А что, нет никаких бабушек, тетушек?

– Увы.

Глаза у него стали грустные. Он замолчал.

И кто меня за язык тянул, подумала Лиля. Еще решит, что я жажду выйти за него и воспитывать его дочь. Очень нужно! И она стала смотреть на воду.

Зачем черт меня дернул говорить о своих проблемах? Она теперь испугается. Хотя что я сказал? Да ничего, в сущности. Не скрывать же мне, что у меня есть дочь. Еще чего! Но какая она прелестная… как ей идет все, что на ней надето. И как хочется уложить ее в койку… Думаю, это не представит труда. Заморочу ей голову, проведу чудный день, ни о чем не думая, а в Москве встречу на вокзале, отвезу домой и она не станет кочевряжиться. Да и вряд ли будет особенно стремиться к браку со мной. Зачем ей чужой ребенок, она, небось своего жаждет. Муженек бывший производит впечатление эдакого любителя легкой жизни, наверняка, не хотел детей. Ей скоро двадцать девять, пора уж задумываться о детях… А я для этого не гожусь, мне бы Веронику вырастить.

И чего он так глухо замолчал? Обиделся? На что? Я же ничего такого не сказала… наверное, это больная тема… Зря он приперся в Питер… А так приятно все началось… Вот на первой же пристани сойду. Ну его…

– Лиля, вы когда едете в Москву?

– Послезавтра.

– У вас отпуск кончается?

– Нет, еще три дня будет. Но мама уезжает на «Кинотавр».

– А вас с собой не берет?

– Господи, зачем? – искренне удивилась Лиля. – Я терпеть не могу тусовки, а маму хлебом не корми.

– Или Полина не хочет демонстрировать столь взрослую дочь?

– Зачем вы так? Мама никогда меня не скрывала. Все знают, сколько ей лет, но она все равно самая красивая.

– Ох, простите, я сказал что-то не то…

– Почему? Просто повторили вполне стереотипное представление о красивой актрисе. А она, между прочим, очень хорошая мать. Трех женихов мне тут заготовила, – сказала она с улыбкой, решив свести разговор к шутке, но он вдруг побелел.

– И что? Как женихи? – недобро прищурился он.

– Разные…

– Выбираете?

– Да нет, я всех забраковала.

– Есть еще кто-то на примете?

– Нет. Я вообще о новом браке думать не желаю! Сыта по горло. И наслаждаюсь свободой! Могу делать что хочу, это так прекрасно!

– А что вы хотите сейчас, в данную минуту?

– Сойти на берег.

– Почему?

– Надоело!

– Что вам надоело?

– Да все! Вы тут сидите и думаете, как бы затащить ее в койку без последствий, а то она же непременно захочет замуж, а еще не дай Бог ребенка, а у меня уже есть дочь. И вообще я не хочу жениться… – разозлилась вдруг Лиля, сама себе удивляясь. Она всегда была тихой и предпочитала не идти на обострение.

– Лиля, вы чудо! Только все как раз наоборот!

– То есть?

– Я как раз мечтал бы на вас жениться, я чувствую, мы были бы хорошей парой, но… Вероника очень трудная девочка… Она уже избавилась полгода назад от одной… претендентки… А я вовсе не хочу подвергать вас таким испытаниям… А что касается койки… тут вы угадали. Сплю и вижу, как бы это осуществить.

Она вдруг засмеялась таким смехом, что у него дыхание остановилось.

– Лиля! – прошептал он хрипло. – Лилечка!

– Что?

Они сидели друг против друга. Он быстро пересел к ней и обнял за шею, прошептал внезапно пересохшими губами:

– Хочу тебя, только не вздумай сказать мне «цыц».

На палубе народу было совсем мало. Она на мгновение прижалась к нему. И шепнула:

– Послезавтра вечером я буду в Москве. Приходи.

– Я тебя встречу, да? Ты «Авророй» приедешь?

– Да.

Он коснулся губами ее шеи, она вздрогнула.

– Бабуля, смотри, дядька с тетькой целуются!

Возле них стоял мальчик лет четырех и с любопытством на них смотрел. Лиля отпрянула от Артема. Залилась краской и глупо хихикнула.

– А ну кыш отсюда! – добродушно произнес Артем.

– Молодые люди, постеснялись бы! – раздался сзади голос бабушки. – Тут как-никак дети!

– Действительно безобразие, сплошной секс, – сказал еще кто-то.

Артем хотел огрызнуться. Но Лиля легонько сжала его руку. Не связывайся.

На первой же пристани они сошли.

– Я жутко проголодался! – шепнул он. Это прозвучало до ужаса интимно. Лиля задрожала.

– И я, – так же интимно призналась она. Они посмотрели друг на друга и расхохотались, и мгновенно все существовавшие меж ними барьеры рухнули. Он взял ее за руку и куда-то повел.

– Ты куда меня ведешь, такую молодую?

– Я веду тебя в сарай, иди, не разговаривай! – в тон ей ответил он.

Они свернули за угол и Лиля увидела ресторан под названием «Караван-сарай».

– Ты знал?

– Конечно, я ж не строю из себя ясновидящего! Тут очень вкусно кормят.

– А шашлык тут дают?

– Любишь шашлык?

– Обожаю!

Однако ресторан был закрыт.

– Вот тебе и раз! – огорчился Артем. – Шашлык отменяется!

– А что будет? Чем ты будешь меня кормить?

Он на мгновение задумался.

– Я не так уж хорошо знаком с питерскими ресторанами. «Караван-сарай» знаю, поскольку контора, с которой я тут имею дело, находится рядом. На Невском, мне сказали, рестораны неважнецкие. Ох, я вспомнил один на канале Грибоедова, как раз возле мостика с грифонами! Едем туда!

– Знаю, я была там с мамой, там вкусно, только я не помню, как он называется!

– И я не помню!

Но они никак не могли поймать машину. Артем медленно закипал.

– Ну почему в Москве достаточно поднять руку, а тут… Да я с голоду подохну!

– Подожди, я сейчас!

Лиля подошла к немолодой женщине, которая как раз вышла из Художественного салона.

– Простите ради Бога, – улыбнулась она.

Женщина тоже улыбнулась.

– Вы не скажете, где тут неподалеку есть какой-нибудь приличный ресторан или кафе. Мы проголодались…

– Тут совсем рядом очень неплохое заведение. Сейчас пройдете метров двести и свернете направо. Там увидите. Называется «Фрау Грета».

– Спасибо большое! Артем, пошли, я все узнала, вон за тем углом ресторан «Фрау Грета».

– Там наверняка есть пиво! Ты пьешь пиво?

– Очень люблю, особенно темное.

– И я! Вот здорово!

С ним приятно идти, легко, Денис вечно меня обгонял, сердился… А с этим хорошо…

– С тобой хорошо идти, – сказал он, – в одном темпе получается…

– Я тоже об этом подумала, не со всеми так…

Ресторанчик «Фрау Грета» оказался небольшим, уютным.

– Вы вдвоем? – спросил добродушный толстяк – метрдотель.

– Да.

Он окинул их оценивающим взглядом и провел вглубь зала, к столику за увитой искусственной зеленью решеткой.

– Сразу просек, что мы влюбленная пара, – улыбнулся Артем. – Ведь мы влюбленная пара, да?

– Судя по тому, какие глупости мы говорим, безусловно, – счастливо засмеялась Лиля.

– Ты знаешь, что ты… прелесть?

– Надеюсь, этот вопрос не требует ответа?

Он покачал головой.

– Я сегодня уезжаю.

– Каким поездом?

– Стрелой.

– Я тебя провожу.

– Ни в коем случае.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы ты ночью возвращалась одна. Я просто не усну, а мне необходимо выспаться, у меня в Москве дел невпроворот и надо еще устроить так, чтобы я мог тебя встретить. Да, раз уж мы заговорили об этом, я хочу предупредить… У меня очень много работы, день практически ненормированный…

– У меня тоже.

– В издательстве? – удивился он. – Почему?

– О, у нас вообще все малопредсказуемо. Авторы разные бывают и столько начальства, что иной раз сам черт ногу сломит. Так что я далеко не всегда бываю свободна по вечерам. Презентации, то, се…

– А как твой… муж к этому относился?

– Ему иногда это было удобно.

– Но как я понял, обед у него всегда был? – засмеялся Артем.

– О, это святое! Мне бабушка внушала, что обед должен быть всегда. Но теперь – фигушки! Я могу поесть на работе.

– А я?

– Но у тебя же ненормированный рабочий день. Я приготовлю ужин, а ты не придешь?

– Лиля, я схожу с ума!

– Почему?

– Я просто не понимаю, как я мог раньше без тебя жить? Как будто и не жил…

– Мели Емеля, твоя неделя.

– А где Лилёнок? – спросила вернувшаяся вечером Полина Сергеевна.

– На свидание умчалась, – сообщила Софья Яновна.

– С кем?

– Не знаю, не доложилась. Позвонил ей кто-то роскошным баритоном, она вся засияла, начепурилась как на большой парад и унеслась.

– Интересно… Даже не сказала, когда вернется?

– Поля, она уже большая девочка.

– Большая… Увы… Но как тебе показалось, это старое знакомство?

– Откуда я знаю?

– А то ты не подслушивала по второй трубке! Так я и поверю!

– Ну, он сказал, что его зовут Артем и что она якобы его спасла от чего-то там… Да, он еще сказал, что знаком с тобой…

– Артем? – задумалась Полина Сергеевна. – Не помню такого, а впрочем, всех разве упомнишь… И в котором часу она ушла?

– Да не поздно, часу еще не было.

– Ничего себе, уже десять.

– Счастливые часов не наблюдают!

– Твоими бы устами…

– А ты позвони ей, только не говори, что я тебе рассказала.

– А, старая сплетница, боишься? – засмеялась Полина Сергеевна. – Но звонить не стану. Мало ли что там у них в этот момент… Девочка-то уж взрослая… Боже, как время летит, я ведь уже сто раз могла стать бабкой. Баба Поля… гадость какая…