Текст книги "Доктор V"

Автор книги: Екатерина Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 6

Винс

– Она отзывчивая, – произношу я, глядя перед собой.

Идущая рядом со мной Одри цокает языком и качает головой.

– Ты ее испортишь, Винс. Она невинная девочка.

– В каком смысле невинная? – спрашиваю, глядя на подругу. – В смысле не в Теме?

– В смысле девственница, док.

Мои глаза расширяются, а мысли, смешавшись с безудержным желанием, начинают метаться. Перед глазами встает яркий образ того, что я могу – и буду – делать с невинной девушкой в своей комнате в клубе. Черт подери, да у меня уже крышу срывает от одной мысли об этом!

– Винс, мне не нравится, как загорелись твои глаза, – прерывает Одри сумасшедший поток в моей голове.

– Я ее не обижу.

– Ты ее испортишь, – повторяет она и слегка хмурится.

– Одри, я не смогу отпустить ее.

Теперь она улыбается.

– Ты же говорил, что сердце – это такая же мышца, как и все остальные. – А потом она понижает голос и пародирует меня: – И, как и любую мышцу, его можно тренировать. – А потом Одри негромко смеется. Практически впервые с того ужасного события. Ее смех еще не настолько открытый и громкий, и пока он не отражается в глазах, но это несомненно прогресс.

– А кто говорит о сердце, детка? Все мое стремление вот здесь. – Я не удерживаюсь и сжимаю свой пах ладонью, отчего Одри снова заходится смехом, потом качает головой и толкает меня в плечо.

– Ты придурок. Извращенец.

– Как и все мы, моя куколка.

Наша прогулка сегодня длится намного дольше обычного. Мы решили провести терапию, шагая по тропинкам, а не сидя в беседке. Кажется, это пошло Одри на пользу. Завершающим этапом стало то, что я сказал ей прокричать в лес все слова проклятия, которые выжигают ее душу, и она это сделала. Сила ее ненависти была настолько сильной, что она даже не могла произносить связных предложений, но кричала так неистово, как будто эти слова царапали ей горло на протяжении долгого времени. Думаю, так и было. Выкричавшись, Одри медленно побрела в сторону дома. Охрипшая, обессиленная, но как будто очистившаяся.

Вечером Одри предложила сыграть в карты. Мы расположились в кухне за столом и здорово повеселились втроем, пока разыгрывали партию за партией. А потом Одри ушла спать, а мы с Элисон остались наедине. Весь вечер я постоянно смотрю на нее. Теперь, после слов Одри, я действительно улавливаю в ней некоторую скованность, которая в ее возрасте может говорить только об одном: Эли девственница. Черт, теперь мне еще сильнее не терпится распечатать этот подарок. Я, наверное, конченый ублюдок, раз собираюсь воспользоваться неопытностью девушки, но хер я в этом признаюсь даже самому себе.

– На раздевание? – внезапно выдаю, наслаждаясь тем, как дернулась Эли. Она смотрит на меня, приподняв брови, как будто до нее не доходит смысл моего предложения. – Давай, малышка, я буду нежным. Я даже надел сегодня свои самые красивые трусы.

Подмигиваю ей, а она хихикает и снова… Блядь! Снова краснеет. Я вижу в ее взгляде неподдельный интерес, но, противореча сама себе, она качает головой. Поэтому подаюсь вперед и говорю заговорщическим голосом:

– Давай. Даже хорошие девочки делают это.

Элисон колеблется пару минут, закусывает губу и блуждает взглядом по картам, а потом задирает подбородок и решительно кивает. Попалась, умница! Я удовлетворенно откидываюсь на спинку стула и хватаю колоду со стола.

– Что-то здесь прохладно, – говорит Элисон, потирая плечи. – Пойду накину кардиган.

Я широко улыбаюсь. Моя хитрая маленькая врушка. Сам сижу в спортивных штанах и футболке, с босыми ногами, потому что благодаря камину в домике даже жарковато. Но я решаю поддержать ее игру, потому что она немало удивится, когда я стащу штаны и там не окажется моих самых красивых трусов. Да и любых других. А сегодня я точно собираюсь показать ей, что ее ждет.

Первую партию я выигрываю, потому что хочу, чтобы серый кардиган, который прячет от меня желанное тело, слетел к чертям с нежных молочных плеч. Вторую слегка поддаюсь ей, в расплату стягивая футболку. Делаю вид, что сильно огорчен, но я вознагражден жадным взглядом, который блуждает по моему телу, очерчивая каждую мышцу и татуировку. Мне даже становится немного жарко от этого взгляда. Следующую партию проигрывает Эли и с некоторым колебанием и поглядыванием в сторону коридора стягивает футболку. Я резко втягиваю воздух. Несмотря на то, что уже видел ее голой, и то, что ее грудь упакована в простой хлопковый лифчик черного цвета, я дурею при взгляде на нее. А вообще, зачастую наличие одежды будоражит гораздо сильнее, чем ее полное отсутствие. Потому что тебе хочется хотя бы одним глазком заглянуть туда, чтобы увидеть, что кроется под тонкой тканью. Я смотрю на ее грудь и буквально вижу, как напрягаются соски. И это усиливает мое неуемное желание. Элисон слегка ерзает от смущения, а потом смотрит на меня.

– Продолжим?

–А кто-то азартен.

– Кто-то хочет реванш, – отвечает она с вызовом.

– Ну держись, маленькая моя. Будет тебе реванш.

Следующими на пол летят ее штаны и носки один за другим. Я веду себя как джентльмен, а потому позволяю ей скинуть по одному носку за проигранную партию. А дальше наступает самое интересное. Маленькая азартная мисс ерзает на стуле, сидя только в нижнем белье и глядя на меня то ли с ужасом, то ли с предвкушением. Она периодически бросает взгляд на коридор, как будто боится, что оттуда вдруг выйдет Одри и пристыдит нас. Ох, Эли, знала бы ты, что умеет вытворять Одри и в каком виде я ее порой наблюдал, то не боялась бы так. В старые времена Одри, возможно, даже присоединилась бы к нам.

– Может, переместимся в спальню, если тебе неловко, Эли? – спрашиваю, и от возбуждения, которое я уже даже не скрываю, у меня слегка охрип голос. Уже час воздух над столом так искрится и разгорячен, что дальнейшее сокрытие моего желания становится просто бессмысленным. Если не сказать смехотворным.

– Пожалуй, наверное, стоит, – отвечает она. – Чтобы не разбудить Одри.

Да-да, моя девочка, именно с этой целью. Но ты же помнишь: я поддерживаю твою игру. Элисон подхватывает свои вещи с пола, в который раз демонстрируя мне свою затянутую в хлопковую ткань округлую попку, и я практически стону, потому что член болезненно дергается в штанах. Я не могу и не пытаюсь скрыть эту реакцию. Мазнув по моему паху взглядом, Эли быстро отворачивается и прикусывает губу. Черт, именно между этих губ я и хочу оказаться. Желательно прямо сейчас.

Пройдя по коридору, Элисон застывает. Нет, милая, не делай этого. Не порть все веселье. Я же знаю, что ты возбуждена. Видел твой взгляд и легкую дрожь рук, когда ты держала в них карты.

– В твою или в мою? – спрашивает она, и на меня накатывает облегчение.

– Давай в мою, она дальше от комнаты Одри.

Сильнее втянув губу в рот, Эли решительно кивает и топает мимо меня к моей спальне. Ну вот что такого есть в том, как она грызет эти чертовы губы? Банально. Самый распространенный женский прием, чтобы привлечь внимание мужчины к своему рту. Неосознанный сигнал, который они посылают нам, как бы говоря: «Смотри, что я умею делать этими губами». И пусть она даже ни хрена не умеет, я всему научу ее сам и получу от этого процесса непередаваемое удовольствие.

Мы входим в мою спальню, где горит только приглушенная потолочная подсветка, погружая комнату в полумрак. Основное видно, но при этом очень интимная атмосфера. Все, как нам нужно. Я показываю Эли на кровать, предлагая располагаться. Она мнется несколько секунд, а потом решительно топает к ней и устраивается поудобнее. Кажется, кто-то сегодня настроен по-боевому.

– Сдавай, Винсент, – говорит она, едва скрывая легкую дрожь в голосе.

– С удовольствием, – отвечаю, опускаясь на матрас напротив нее.

Ты еще не знаешь, Эли, но эту партию ты выиграешь.

Глава 6.1

Глаза Элисон округляются, когда я медленно кладу на покрывало свои карты и до нее доходит, что победа за ней. Она не ожидала. Вероятно, мысленно готовилась снимать трусишки. Но нет, я оставлю на потом самое вкусное. А теперь же, под ее смущенным взглядом, я встаю с кровати и выпрямляюсь. Каждое мое движение неспешное, я даю ей время проникнуться атмосферой ситуации. Она должна хотеть меня. Более того, когда мои нетерпеливые пальцы окажутся у нее в трусиках, я хочу почувствовать там потоп.

Стягиваю штаны, и, как только член вырывается наружу, она резко зажмуривается, закрывает ладонями лицо и… начинает хихикать. В прямом смысле. Вот так, как девчонка-школьница на уроке анатомии, когда впервые видит мужской член на странице учебника. Не такой реакции я ожидал, это точно. Но извращенец, который сидит внутри меня, возбуждается даже от ее хихиканья. Член ни на миллиметр не опустился вниз. Наоборот, он дернулся, как бы призывая ее прикоснуться к нему.

Эли отворачивается и смотрит на стену. На ее лице все еще блуждает широкая улыбка.

– Ты говорил, что надел свои праздничные трусы, – укоряет она беззлобно.

– Упс, видимо, забыл.

– Ты обманщик, Винс.

– Согласен. И в гостиной совсем не холодно, правда, Эли?

Она сжимает губы в попытке скрыть улыбку и коротко качает головой.

– Чувствую себя дурой. Ты ведь читаешь меня словно раскрытую книгу.

– Посмотри на меня, – прошу.

Элисон зажмуривается еще раз, а потом, словно набравшись смелости, медленно поворачивает голову и резко распахивает глаза. Меня от этого мгновенного внимания бросает в жар. На ее лице больше нет улыбки. Она медленно растаяла, из взгляда ушла веселость. Элисон тяжело сглатывает, осматривая мое тело, не обделяя вниманием ни одну его часть.

– Я думала, что твое тело полностью покрыто татуировками, – глухо произносит она. Голос тихий.

– Не все, детка, но большая его часть.

Мы не улыбаемся, не флиртуем. Мы как будто оба полностью обнажены. И я сейчас говорю не столько об обнажении тела, сколько о душах. Нам не до смеха. В наших телах заключена жажда, которая с каждым скользящим по ним взглядом разгорается все сильнее. Становится настолько нестерпимой, что я уже предвкушаю, как этот мощный поток через несколько мгновений сшибет меня с ног.

Но я жду. Жду, что Эли хотя бы как-то покажет мне, чего на самом деле хочет. Если сейчас поведу я, она может пожалеть завтра обо всем, что произойдет в этой спальне. Но если она сделает первый шаг или даже хотя бы словом, жестом даст мне зеленый свет, все будет восприниматься ею иначе. Только Элисон удивляет меня сильнее, чем я мог себе представить, когда произносит:

– Можно прикоснуться?

Мне хочется взвыть от облегчения. Она даже не сказала, к чему хочет прикоснуться, да мне это и не надо. Только бы сделала это уже наконец.

– Я весь твой, – развожу руки в стороны, показывая, что я здесь для нее, открыт и готов. Хотя о том, что готов, свидетельствуют совсем не руки.

Эли спускает ноги с кровати и показывает мне, чтобы я подошел ближе. Я этого не ожидал, как и того, что первая часть тела, которой она коснется, будет мой каменный член. Пришла моя очередь закусывать губы, когда робкие пальчики проводят дрожащую дорожку по моему стволу, а потом обхватывают его и легонько сжимают. Я стискиваю зубы, по телу проходит дрожь, сотрясая меня, как будто я в лихорадке.

– Так приятно? – спрашивает она, глядя на меня глазами, полными доверия и желания угодить. Что же ты творишь со мной, детка? Ни одна БДСМ-сессия не сравнится с этими ощущениями. Ни одна саба никогда не возьмет мой член в руку так, как это делает неопытная девственница.

– Блядь, чертовски приятно, детка, – негромко отвечаю.

– Покажи мне, как надо, – просит она. – Я никогда… я не…

– Ш-ш-ш, я научу тебя всему.

Накрываю ее руку своей и сжимаю. Это новый уровень удовольствия, когда горячая ладонь скользит по стволу, оттягивая кожу, а потом возвращая на место. Сжимаю сильнее, показывая, как именно мне нравится, и Эли не разочаровывает. Она жадно рассматривает член, который находится прямо у ее лица, пока скользит по нему ладошкой. Ей стоит только немного податься вперед и…

– Черт! – негромко вскрикиваю я, когда нежные розовые губы касаются головки в поцелуе. В поцелуе. Блядь! Она еще ничего не сделала, а я уже готов взорваться.

Элисон резко отстраняется, напуганная моей реакцией.

– Тебе неприятно? Я сделала тебе больно?

В ответ нежно поглаживаю ее подбородок и щеку.

– Мне чертовски приятно. Прости, если напугал.

– Правда? Или ты пытаешься меня утешить?

– Эли, просто продолжай делать то, что делала, – практически рычу я. Еще никогда я не был так нетерпелив в желании получить женскую ласку.

Элисон нерешительно возвращается к своему занятию и пару раз поглядывает на меня, как будто ища одобрения. Киваю и слегка улыбаюсь, давая ей понять, что мне не просто приятно, я, нахрен, сейчас лопну от ощущений. Эли смелеет, приоткрывает рот и вбирает в него головку, посасывает ее и с хлопком выпускает. У меня закатываются глаза, когда она повторяет это раз за разом, а потом щелкает языком по уздечке. Чертова невинная богиня минета. Она никогда не делала этого, но как будто родилась ради того, чтобы сосать член. Мой. Снова накрываю ее кисть, сжимаю крепче и начинаю водить нашими руками быстрее. Я уже практически сдался. Совсем скоро я кончу и даже не знаю пока, куда. Готова ли она проглотить – вопрос, который нужно решить.

– Прикоснись к своей груди, – хрипло прошу я, и она подчиняется. – Сожми сосок. Потяни за него. А теперь всю грудь сдави так сильно, чтобы почувствовать только легкую боль. Черт, детка… Эли, я… я скоро, малышка.

Она сильнее подается вперед, глубже заглатывая член, и я взрываюсь, выстреливая прямо в горячую влажность ее рта. Клянусь, ни хрена подобного я никогда не испытывал. Десятки, а может, и сотни минетов в моей жизни, в том числе от самых опытных саб. Но ни один из них не сравнится с этим. Когда перед глазами плывут цветные круги, а ноги подкашиваются от слабости. Я смотрю на этот порочный рот, который довел меня до сумасшествия, и глаза, которые жадно ловят мою реакцию, и понимаю, что вот сейчас доктор Винсент Колтрейн готов мысленно встать на колени перед женщиной. Впервые. И я сделаю это. Вот только немного отдышусь и встану перед ней на колени. Чтобы вылизать сладкую киску, которая, уверен, уже течет для меня.

Эли выпускает член изо рта и облизывается. Розовый язычок так быстро скользит по губам, что я понимаю: она делает это неосознанно. Но успеваю уловить движение.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да… Наверное, да.

– Наверное? – спрашиваю с усмешкой.

Опускаюсь на колени и становлюсь между ее ног. Обхватываю за бедра и дергаю на себя так, чтобы она практически балансировала на самом краю матраса.

– Тебе понравилось? – спрашивает она, заглядывая мне в глаза.

– Ты взорвала мой мир, – шепчу у ее губ. – Такой ответ тебя устроит? – Она кивает, доверчиво глядя в мои глаза. – Но мы не с того начали, Эли.

Я подаюсь вперед и целую ее. Как только наши губы соприкасаются, по моему телу пробегает разряд тока, который передается и Элисон. Она вздрагивает и вцепляется в мои предплечья. Я целую без напора, не настойчиво и грубо. Сначала нежно пробую ее губы на вкус, к которому примешан мой собственный. В другой ситуации, после минета я бы вряд ли стал целовать девушку, но с Эли не хочу терять ни минуты удовольствия. Потом она приоткрывает рот, и я пользуюсь этим, проскальзывая в него языком. Мы никуда не торопимся, хотя меня аж потряхивает от желания ускориться и усилить напор. Я так хочу показать ей, какое влияние она на меня оказывает, что сводит скулы. Но сдерживаюсь, потому что наслаждаюсь каждым нашим нежным контактом, который заставляет мою кровь вскипеть и нестись по венам на бешеной скорости.

– Прикоснись ко мне, – просит она, когда наш поцелуй прерывается, и я, в последний раз коснувшись ее губ своими, медленно веду ладонью по ее плечу, спускаюсь на спину и одной рукой расстегиваю бюстгальтер. Вот и начался процесс распечатывания подарка. Прелюдия – это лучшая часть секса, и я собираюсь убедить в этом Эли.

Глава 7

Эли

Я как будто нахожусь под действием наркотиков, словно сама не своя. Минут сорок назад и вовсе перестала задавать себе вопрос о том, что творю и почему позволяю себе такое поведение. Меня ведут инстинкты, которые, к слову, еще никогда не подводили. Надеюсь, в этот раз будет так же. Я еще никогда не была настолько смелой, чтоб предложить себя мужчине и уж тем более взять то, что предложил он. Хотя, по большому счету, Винсент и не предлагал. Он просто позволил желанию вести меня. Или это такой хитрый ход знатока человеческих душ и женских желаний? Он, скорее всего, просто сделал вид, что оставляет все на мое усмотрение, в то время как сам уже принял твердое решение. Беспокоит ли это меня? Нет, нисколько.

И наконец я осмелела настолько, что попросила его прикоснуться ко мне. Не попросила даже. Наверное, в большей степени это можно было бы назвать словом «умоляла», потому что прозвучало жалко и с каким-то отчаянием в голосе. В первую секунду мне почему-то показалось, что он посмеется надо мной, потому что его глаза сверкали как будто насмешкой. Но уже в следующий миг его руки потянулись к моему телу, и я вздохнула от облегчения. Лифчик за секунду был отброшен в сторону, и жадный взгляд Винсента уже блуждает по моей обнаженной груди. А потом он проводит руками по моим плечам, спускается вниз и сжимает грудь так, как будто без этого контакта кто-то из нас умрет. Мои глаза закрываются, и изо рта вырывается стон. Все тело дрожит.

– Ты должна вести себя тихо, крикунья, – шепчет Винсент у моих губ.

– Я не крикунья, – возражаю ему.

– Еще какая крикунья. Позже мы это проверим. Но сейчас ты должна быть тихой, Эли. Ты сможешь сделать это для меня? Сможешь сдержаться?

– Да, – на выдохе, потому что одна горячая ладонь уже пробирается мне под трусики.

Как только пальцы касаются моей промежности, спина непроизвольно выгибается.

– Уже мокрая. Такая мокрая, – со стоном произносит Винсент.

Он начинает поглаживать клитор, и я шире развожу ноги, чтобы дать ему легкий доступ. Мне едва ли удается сдерживать стоны, из горла вырываются хриплые негромкие охи, я повторяю его имя и дрожу. Постоянно дрожу и не могу эту дрожь побороть. Винсент неожиданно останавливается, а мне хочется закричать на него. Распахнув глаза, сталкиваюсь с жадным взглядом, полным желания и одержимости. Винсент стягивает с меня трусики и слегка надавливает на плечо, укладывая на кровать. Я не сопротивляюсь. В этот момент я готова сделать все, о чем бы он ни попросил, только бы закончил то, что начал.

– Я тоже хочу попробовать тебя на вкус, – говорит он, широко разводя мои ноги. – Я с ума схожу, как сильно хочу попробовать тебя, Эли. С того самого дня, когда впервые увидел на озере. Нет. С того дня, как впервые увидел в больнице.

Не успеваю среагировать на его слова и ответить хоть что-то, потому что горячие губы уже касаются внутренней стороны бедра. За ними следует язык, дальше зубы, которые прикусывают чувствительную кожу, пылающую от его прикосновений. А потом он бережно зализывает укусы – и так по кругу. Я извиваюсь и тяжело дышу. Сердце как будто работает на пределе своих возможностей, но резко пропускает удар, когда пальцы раздвигают складочки и упругий язык бьет по напряженному клитору.

Винсент повторяет это несколько раз, и мне приходится прикусить собственную руку, чтобы сдержать крик. Я говорила, что мне было приятно касание его пальцев? Забудьте. Язык – это совсем другой уровень. Он буквально вырывает из меня стоны, которые я глушу ладонью и силой воли, роняя лишь всхлипы, которые остановить не в силах. Ни одна фантазия не сравнится с тем, что со мной вытворяет Винсент в эту секунду. Он лижет, щелкает языком, потом проникает между влажными складками, совершая обратно-поступательные движения. Я теряюсь в ощущениях, кожа горит и сердце вырывается из груди. А потом он отрывается от меня, но я даже не успеваю возразить, как на мою промежность опускается ладонь и серией коротких, но точных шлепков доводит меня до исступления. Я выгибаюсь и кричу в свою ладонь, крики перемежаются всхлипами и даже какими-то ругательствами. Меня переполняют ощущения такой силы, что на какое-то мгновение я, кажется, отключаюсь, чувствуя только горячий язык, который слизывает мое возбуждение.

Совершенно новый опыт, который подсказывает, что теперь я потеряна для всего, что было раньше. Все, что я до этого момента знала о сексе, можно забыть. Потому что эти знания делают из меня совершенно нового человека. С некоторой долей ужаса, я осознаю: вся романтика, о которой я когда-то мечтала, кажется отныне пресной и безвкусной. Потому что я внезапно, за один раз, даже не лишившись девственности, стала любительницей грязного секса. Позже я обязательно выясню, насколько далеко готова зайти в своих экспериментах. Но прямо в эту секунду, глядя на то, как Винсент вытирает простыней бороду от моих соков, я осознаю, что все это мне нравится. Как будто минуту назад он открыл мне глаза на то, как всё может быть. И насколько это приятно.

Винсент забирается на кровать рядом со мной и притягивает в свои объятия. Мы несколько минут молчим, восстанавливая дыхание.

– Ты очень вкусная, Эли, – наконец говорит он. – Я не ошибся в своих предположениях.

– Ты представлял себе, какая я на вкус?

– Десятки раз, девочка.

От его слов и нежности, с которой он меня к себе прижимает, по лицу расплывается блаженная улыбка. Борода Винсента щекочет мне висок, а в ухе гулом отдается стучащее в его груди сердце.

– Что теперь будет между нами? – задаю самый волнующий вопрос.

Винсент молчит, только пожимает плечом, отчего я напрягаюсь. Не такого ответа я ожидала. Оно и понятно. Какого еще ответа ждет девушка, у которой только что был самый яркий сексуальный опыт за двадцать три года?

– Я пока не знаю, Эли, – отвечает Винсент. – Рано судить.

– Рано судить? – спрашиваю и приподнимаюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. – Только что у нас был…

– Петтинг, малышка, – заканчивает он за меня. – Прелюдия к сексу.

– Тогда я должна радоваться, что до секса дело не дошло, – бурчу, поднимаясь, и начинаю натягивать на себя нижнее белье. Винсент садится на кровати и хватает меня за запястье, останавливая.

– Элисон, прежде, чем что-то решать, мы должны сначала понять, надо ли нам это.

– То есть ты просто позабавился со мной?

– То есть мы просто позабавились. Пока что. Дай нам время.

– О, господи, что за бред ты несешь? – спрашиваю, закатывая глаза и вырывая руку из хватки. – Ты сам…

Я не успеваю договорить, как дом оглашает душераздирающий крик, от которого волосы встают дыбом. Я срываюсь с места и бегу в комнату Одри. Слышу, как за мной несется Винсент. Мне становится глубоко наплевать на то, что только что между нами происходило. Самое главное сейчас – добраться до Одри и в сотый раз напомнить ей, что это всего лишь кошмар. Я забегаю в комнату и бросаюсь к ней. Одри мечется на постели и кричит не своим голосом, царапая свое лицо и выгибаясь. Мне так страшно смотреть на это, но еще страшнее подходить. Но другого выхода нет, потому что я знаю, что, если ее коснется Винсент, все станет еще хуже.

Оказавшись у кровати, я отнимаю руки Одри от ее лица, и она тут же набрасывается на меня, вцепляется в мои волосы и дает пощечину. Внезапно ее глаза распахиваются, и она впивается мне зубами в плечо. Я буквально вою от боли, но при этом повторяю как можно спокойнее:

– Одри, милая, это я, Эли. Перестань, пожалуйста, Одри, мне больно. – Краем глаза замечаю, что Винс бросается к нам, но останавливаю его: – Нет! Ты сделаешь хуже! Стой, Винс! – Снова поворачиваюсь к Одри и мягко продолжаю: – Одри, пожалуйста, успокойся.

Внезапно она отстраняется, ее взгляд проясняется, и она в ужасе шарахается от меня. Бегло осматривает мое лицо и прокушенное до крови плечо, которое нестерпимо горит.

– О, мой Бог, – дрожащим голосом восклицает Одри и резко отползает к дальней стороне кровати. – Прости меня. – Она начинает рыдать, сжавшись в комок. – Эли, прости меня, я… боже, что я за монстр? Винс, пожалуйста, сделай что-нибудь!

Винсент направляется к ней, но Одри выставляет руки вперед.

– Нет! Помоги Эли. Она… у нее кровь.

– У тебя тоже, детка, – мягко говорит он.

Одри растерянно смотрит на него, а потом понимает, что Винс показывает на ее лицо, и прижимает ладони к разодранным щекам. Она отнимает их и начинает плакать с новой силой, рассматривая испачканную кровью кожу.

– Эй, давай я тебе помогу.

– Нет! Я… Помоги Эли. А потом… – она смотрит на меня полным раскаяния взглядом, – если Эли будет не против, то она обработает мои царапины.

Я не могу слышать, как каждое ее слово перемежается всхлипом, а в голосе такая боль, как будто она сжирает ее изнутри.