Текст книги "Светлая Ладога (СИ)"

Автор книги: Екатерина Полякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

   СВЕТЛАЯ ЛАДОГА

   Корабль вышел из Петербурга вечером. «Ну, с Богом!» – привычно вздохнула Лидия Михайловна, одна из немногих представителей старшего поколения на этом теплоходе – в основном кататься по Ладожскому озеру поехала молодежь. Причал медленно отдалялся под неизменное «Прощание славянки». Андрей, обняв за плечи Марину, вполголоса подпевал: «И снова в поход труба нас зовет, мы вновь встанем в строй и все пойдем на смертный бой...».

   – Фальшивишь, – улыбнулась Марина.

   – Знаю.

   – Странно как-то. Я в детстве по Волге плавала – тоже все отчаливают под эту «Славянку». Вроде не в поход выступаем, и ни за какую веру никто не воюет...

   – Зато красиво.

   Музыка смолкла, и мимо поплыли черные портовые краны, превратившиеся на фоне закатного неба в странный сюрреалистический пейзаж. Инга засмотрелась на берег и заметила, что к их небольшой группе присоединился еще один человек, только когда рядом с ней на поручень уверенно легла чья-то рука. Инга вздрогнула от неожиданности и обернулась.

   На вид ему было лет двадцать пять – чуть постарше Андрея и Марины. Странное дело – ни на причале, ни во время посадки никто его не видел. Наверное, пришел в последний момент, когда провожающих уже настойчиво просили удалиться, ведь юноша был не из тех, кого можно не заметить. Выше всех присутствующих, светлые волосы до плеч, глаза – голубая сталь. Картинка из книжки про викингов. Он понравился Инге, несмотря на довольно жесткое, не по возрасту, лицо. Впрочем, неожиданный гость тут же улыбнулся:

   – Кажется, я тебя напугал? Прости.

   Инга собралась было возмутиться, что для перехода на «ты» они вообще-то еще не знакомы, и не настолько она его младше, но раздумала – обращение прозвучало совершенно естественно. К тому же знакомство не заставило себя ждать:

   – Я – Олег, – кивнул юноша присутствующим.

   – А я – Инга.

   – Лидия Михайловна. Ингина бабушка.

   – Марина.

   – Андрей.

   – Очень приятно, – сказали пять голосов почти одновременно.

   У ног Олега послушным зверем свернулся не то старый рюкзак, не то просто самодельный заплечный мешок – явно весь багаж владельца. Еще одно подтверждение того, что он пришел в последнюю минуту – еще не успел расположиться в каюте.

   Начал накрапывать мелкий дождь. Марина поежилась:

   – Вам не надоело тут стоять? Холодно, мокро...

   – Я к непогоде привык, – отозвался Олег. – Куртку хочешь?

   Кажется, говорить всем «ты» было его постоянной привычкой.

   – Моя в каюте – кто ж знал, что такое начнется? – виновато проговорил Андрей. Ему было неловко, что первым заботу о Марине проявил чужой человек. – А сам ты не замерзнешь?

   – Что мне будет? – усмехнулся Олег, снимая куртку и передавая ее Марине. Сам он при этом остался только в черной футболке, но, похоже, холод его действительно не брал. Впрочем, во внешности Олега все говорило о силе и выносливости – даже в общем-то спортивный Андрей позавидовал.

   – Инга, ты не простудишься? – озабоченно спросила Лидия Михайловна, но Инга только помотала головой. Ей, конечно же, было холодно, но она твердо решила, что на фоне Олега просто не имеет права мерзнуть.

   Тем временем дождь усилился, и к нему прибавился ветер – корабль входил в Ладогу. Волей-неволей пришлось перейти в салон. Олег по-прежнему ничего не имел против погоды, но только он один – остальных она все-таки доконала. Поскольку в салоне, кроме них пятерых, никого не было – остальные пассажиры явно отмечали начало путешествия в баре на корме – Инга решила принести гитару. В конце концов, не зря же она везла ее из самой Москвы, выдержав по этому поводу настоящее сражение с бабушкой!

   – «Я вижу, как закат стекла оконные плавит...» – запела Инга.

   – «День прожит, а ночь оставит тени снов в углах...» – отозвался Андрей. Их голоса неожиданно очень подошли друг к другу. Андрей всегда говорил, что слуха у него нет, но дуэт оказался удачным. Правда, Лидия Михайловна не смогла его оценить – музыкальных пристрастий внучки она не разделяла и потому вскоре удалилась в каюту, сославшись на позднее время и усталость. Зато Марина, отогревшаяся под курткой Олега, слушала с удовольствием. Сам Олег как будто просто засмотрелся на воду, но, прислушавшись, Марина поняла, что он чуть слышно подпевает Инге и Андрею: «Там все живы, кто любил меня, где восход – как праздник бесконечной жизни...».

   Гитара затихла. Пару минут все молчали, затем Олег вдруг повернулся к Инге:

   – Позволь? – и протянул руку к гитаре.

   Обычно Инга крайне неохотно доверяла чужим рукам свое сокровище, но Олег с первых минут знакомства словно заворожил ее. У него как будто была скрытая власть над ними всеми, и потому Инга с улыбкой отдала гитару. И поняла, что не зря – едва лишь сильные пальцы тронули струны.

   Инга играла на гитаре уже три года, нежно любила это занятие, и ее игру обычно все хвалили, но про себя она всегда считала гитару мужским инструментом. В женских руках гитара – близкая подруга, добрая, хорошая, понимающая. В мужских – возлюбленная. Недаром гитара даже чуть-чуть похожа на женскую фигуру. Вот и сейчас Ингина подружка позабыла про ее руки, полностью отдалась ласке Олега. Только вот его лицо ничуть не смягчилось – глаза стали даже холоднее, под стать странному, тревожному мотиву, который он играл.

   – «На чужих берегах – переплетение стали и неба, в чьих-то глазах – переплетение боли и гнева...» – начал Олег. Сильный, чистый голос уверенно вел причудливую мелодию. Инга когда-то уже слышала эту песню, но это было очень давно. И сейчас, на уходившем в Ладогу сквозь дождь корабле, песня звучала совсем иначе.

   – «Видишь мерцанье лезвий средь стонов разодранной ночи – слово прощанья с жизнью, что стала мгновенья короче!» – голос Олега зазвенел сталью. Инга вспомнила, как в первую минуту сравнила его с картинкой из книжки про викингов – сейчас это было верно как никогда, без всякой иронии. Завораживающий мотив взвился голосом морской птицы: «Вечна погоня, вечно над морем лететь нашей вере!». В дверях салона снова показалась Лидия Михайловна. Постояла и заняла прежнее место, прокомментировав в пространство: «Не спится. Лучше с вами посижу». Но никто даже не обернулся – невозможно было оторваться от песни, взлетевшей торжествующим гимном:

   – «Но когда солнца первый луч заскользит над холодной водой – встречайте нас, верные, мы вернулись домой!»

   Инга сама не заметила, что подпевает Олегу, как будто кто-то подсказал ей давно забытые слова:

   – «Мы вернулись домой, мы вернулись домой – встречай своих воинов, Один, мы вернулись домой!»

   На мгновение рука Олега замерла на струнах, и мотив вновь переменился, голос слышался как будто издалека:

   – «Но на тех берегах – переплетение стали и неба, а у мертвых в глазах – переплетение боли и гнева», – и, словно заклинание, едва слышно: – «Стали и неба... боли и гнева... светом и ветром... на Север, вы в сером, вы звери, на Север...»

   – На Север! – голос Андрея прозвучал боевым кличем.

   – Слава богам! – отозвалась Инга. Лидия Михайловна укоризненно покачала головой, а Олег как-то странно улыбнулся.

   – Инга... – проговорил Андрей. – Можно гитару?

   – Бери, – ответила Инга, настроенная в этот вечер необыкновенно покладисто. Марина удивилась:

   – Так ты, оказывается, играешь? А я и не знала...

   – Да это ж разве игра? Так, балуюсь иногда, – смутился Андрей. – Даже стесняюсь на людях гитару брать. Просто сейчас вспомнилось одно... Предупреждаю сразу, мне на ухо медведь наступил.

   – Рано извиняешься, – Олег внимательно смотрел на Андрея. – Ты сыграй, а там посмотрим. Пел ты недавно вполне неплохо.

   – Ну ладно. Я предупреждал.

   Какое-то время Андрей молча перебирал струны, вспоминая мотив. Марина смотрела на него со все возрастающим удивлением – они встречались почти год, и только сейчас она обнаружила, что Андрей неравнодушен к гитаре.

   – «Что ни вечер, то мне, молодцу, ненавистен княжий терем...» – тут на Андрея изумленно воззрились уже все, не исключая даже Олега. И дело было даже не в песне – юноша, минуту назад извинявшийся за отсутствие музыкальных способностей, великолепно справлялся с диковатым мотивом, даже когда тот взмывал в труднодостижимые высоты. А его лицо! Если взгляд Олега отливал голубой сталью, то в зеленых глазах Андрея засветился хищный огонек: «Был волчонок – станет волк, ветер, кровь и серебро...». На лице Марины изумление постепенно сменялось восхищением – таким Андрея она еще не видела, но это его незнакомое лицо ей нравилось. Андрей смотрел прямо на нее:

   – «Не ходи ко мне, желанная, не стремись развлечь беду – я обманут ночью пьяною, до рассвета не дойду. Ох, встану-выйду, хлопну дверью я – тишина вокруг села, опадают звезды перьями на следы когтистых лап...».

   В дверь заглянула какая-то недовольная физиономия, но выражать свое недовольство раздумала и исчезла. Никто не обратил на нее внимания. Теперь уже Марине подсказывал слова неизвестный помощник, над музыкой взлетел ее звонкий голос:

   – «Пряный запах темноты, леса горькая купель, медвежонок звался ты, вырос – вышел лютый зверь...».

   Корабельный салон словно бы исчез. Осталась лишь бурная ночь, ветер, волны – и музыка. Ладога разбушевалась не на шутку, корабль ощутимо качало, и Инга радовалась этому – что за путешествие по спокойной воде!

   Андрей оборвал последний аккорд, прихлопнув струны ладонью, и все взглянули на него, словно проснувшись. Первой обрела дар речи Марина:

   – Ничего себе играть не умеешь!

   – Да чтоб мне так не уметь! – поддержала ее Инга. Андрей смутился:

   – У меня действительно никакой практики. Не знаю... как будто нашло что-то...

   – Все ты умеешь, не скромничай, – усмехнулся Олег. – Ты любишь музыку, ты хочешь, чтобы она зазвучала – а что еще надо?

   – Тебе легко говорить...

   – Я нигде не учился музыке.

   – То есть как? – почти одновременно изумились Андрей, Марина и Инга.

   – А вот так. Между прочим, дождя уже нет, – каким образом Олег заметил это сквозь шум двигателей теплохода и завывание ветра, так и осталось неясным. – Кто со мной, взглянуть на ночную Ладогу?

   – Я, наверное, не пойду, – вздохнула Лидия Михайловна. – Время позднее. Инга, не мерзни!

   Она направилась в каюту, остальные пошли к выходу. У двери Олег жестом остановил Марину, протянувшую было ему его куртку:

   – Оставь. Тебе нужнее.

   Он распахнул дверь наружу и едва удержал ее. Ворвавшийся шквал ледяного ветра хлестнул Ингу по лицу, растрепал длинные волосы Олега и заставил Марину еще плотнее закутаться в куртку. Но никто не пожаловался на холод – рядом с Олегом это было бы просто стыдно, и не одной только Инге.

   Олег первым шагнул на палубу и застыл, указывая куда-то вверх. Инга проследила за его рукой и замерла – на черном небе окровавленным клинком тускло светилась ущербная луна, доживающая последние дни.

   – Ветер пронзает клинком холодным. Носят корабль Ладоги волны. Месяц ущербный, острый, кровавый – кому уцелеть, кому сгинуть без славы? – заговорила Инга и сама удивилась своему голосу. Слова были не ее – они пришли из бурной ночи, из ярости волн, разбивавшихся о борта, из тревожного света луны. Олег услышал и чуть заметно улыбнулся. Потом, указав на белые гребни волн, словно светящиеся над черной водой, продолжил:

   – В схватке смертельной волны сцепились – где смельчаки, что отчалить решились? Темные волны, чужое горе...

   – Не дай погибнуть, Ладога-море! – одни и те же слова пришли на ум и Олегу, и Инге. И никто этому не удивился.

   В своей каюте Лидия Михайловна пыталась, как обычно, молиться перед сном, но то ли ее отвлекал шум волн, то ли еще что, но слова на язык просились другие, чужие – те самые, что звучали сейчас над Ладогой: «Темные волны, чужое горе – не дай погибнуть, Ладога-море!». А потом пришел сон, глубокий и спокойный.

   Инга открыла глаза и сама себе удивилась – судя по бледному свету за окном, было совсем раннее утро, но Инга чувствовала, что прекрасно выспалась. Вдруг кто-то тихо постучал в окно каюты. «Кому там еще не спится?» – подумала Инга, отодвигая занавеску. На палубе стоял Олег.

   – Я знал, что ты не спишь, – сказал он. – Пришел тебя позвать.

   – Ты с ума сошел? Еще даже солнце не взошло...

   – Так неужели ты не хочешь это увидеть?

   Глаза Олега горели такой радостью, что Инга не могла отказаться.

   – Сейчас, – ответила она, задергивая занавеску. Быстро переодеться, не разбудив Лидию Михайловну, было непросто, но уже через минуту Инга снова выглянула в окно:

   – Слушай, а как я выйду? У нас дверь скрипит, как не знаю что...

   – Не проблема, – улыбнулся Олег. Он легко отодвинул вниз приоткрытое окно (тяжелая конструкция подчинилась без единого звука) и протянул руки: – Иди сюда.

   Инга тихонько засмеялась и, опираясь на Олега, выбралась через окно на палубу – точнее, он на руках перенес ее наружу.

   – Какая ты легкая.

   – Это ты сильный.

   Так же бесшумно Олег поднял окно на прежний уровень – как будто так и было. Инга вспомнила, как они с бабушкой вдвоем еле справились с этой конструкцией, и еще раз удивилась силе Олега.

   Они вышли на нос корабля. Утро после ночной бури оказалось необыкновенно спокойным – ни облачка в рассветном небе, ни полоски ряби на воде. Корабль словно увлекал за собой тяжелый голубой шелк – цвета глаз Олега. Из воды поднималось золотое зарево, и Олег уже знакомым Инге жестом протянул руку:

   – Солнце!

   И, словно придя на его зов, вспыхнуло пламя нового дня. Инга не смогла сдержать возгласа радости – в городе она много раз видела рассвет, но такого еще никогда не было. Стояла удивительная тишина, даже вездесущее урчание двигателей как будто притихло, чтобы не мешать. Инга чувствовала, как солнечный свет вливается в нее, становясь с ней чем-то единым, живым и радостным, полным силы. Еще немного – и у нее выросли бы крылья, она взлетела бы над голубой водой вместе с чайками... Инга повернулась к Олегу, чтобы рассказать ему все это, но он словно бы забыл о ее присутствии. Он стоял у борта, неотрывно глядя на поднимающееся из вод Ладоги солнце, и его губы едва заметно шевелились – то ли в молитве, то ли в заклинании. Инга не посмела отвлечь его. Ее и саму переполнял неясный порыв, и то и дело она принималась шептать все, что приходило в голову – и никакие слова не казались ей глупостью. На поручень села большая чайка и внимательно посмотрела на Ингу желтыми глазами.

   – Нет у меня ничего, – шепотом сказала Инга. Чайка обиженно крякнула.

   – Не шуми, – Инга приложила палец к губам. Чайка кивнула, как будто поняла ее слова, и перешла по поручню к самой ее руке – Инга даже почувствовала тепло птичьего тела. Олег по-прежнему не замечал ни Инги, ни чайки. Он все так же шептал неясные слова, а его сильные пальцы все крепче сжимали поручень – казалось, еще немного, и дерево раскрошится под этой хваткой. Олег словно собирал силы – для чего? Инга не знала и не отваживалась спросить.

   Солнце оторвалось от воды и стало увереннее подниматься по небу. Только тогда Олег отвел взгляд от золотого сияния и повернулся к Инге:

   – Ну что? Стоило прийти сюда?

   Инга хотела многое сказать, но слова теснились, не складываясь ни во что связное, и потому она только кивнула, радостно улыбаясь. Тут Олег заметил чайку.

   – Ты счастливая. Смотри, она не боится тебя. Ладога тебя принимает.

   – А тебя?

   – А меня Ладога просто знает. И я ее знаю, – Олег усмехнулся и на какое-то мгновение снова стиснул поручень.

   – Привет, солнцепоклонники! – послышался веселый голос Андрея. – А мы восход проспали. А жаль.

   Инга изумленно смотрела на поднимавшихся с нижней палубы Андрея и Марину. Оказывается, не одни они с Олегом такие сумасшедшие... Но еще больше Инга удивилась, увидев Лидию Михайловну – вообще-то рано вставать на отдыхе никогда не входило в ее привычки.

   – Инга, что ж ты сбежала, а меня не разбудила? Такую красоту пропустить... Но уж завтра я не просплю!

   – Ну и кто тут солнцепоклонник? – засмеялась Инга.

   – Я, например, – совершенно серьезно ответил Олег.

   С первых же часов поездки маленькая группа оказалась как будто обособленной от остального корабля – их каюты были близко, за столиком все пятеро сидели вместе и, хотя были свободные места, к ним никто не присоединился. Впрочем, нельзя сказать, чтобы это им сильно мешало – даже напротив. Тот вечер в салоне словно бы объединил их, и больше им никто не был нужен. На самом деле, конечно, попытки знакомства были – но задержавшийся на лице незваного гостя взгляд Олега внезапно твердел, и продолжать общение мало кому хотелось.

   На Валааме большинство пассажиров, естественно, дружным строем зашагали за экскурсоводом. Лидия Михайловна, давно мечтавшая собственными глазами взглянуть на валаамские скиты, тоже отправилась на экскурсию, но остальные четверо сбежали в первые же минуты и разбрелись по окрестностям.

   Инга села на прошлогоднюю хвою около высокой сосны и замерла, прикрыв глаза, просто слушая этот странный остров. Валаам действительно был странным местом. Постоянно ходившие над Ладогой облака обходили его стороной, а такой тишины и покоя Инга еще нигде не встречала. Нет, не в монашеском уединении здесь было дело – Инга чувствовала, что остров был таким до всяких монахов и до всякого христианства. Времени больше не было – только тишина и поднимающиеся к небу сосны, выросшие прямо на камнях...

   Подошли Андрей и Марина, как обычно, держась за руки. Марина улыбалась чему-то своему, Андрей же, напротив, словно что-то высматривал. Ингу заметил именно он.

   – Инга? Ну ты и спряталась! Где Олег?

   – Олег? – Инга только сейчас поняла, что он исчез сразу же после высадки. Кажется, это его удаляющуюся фигуру экскурсовод проводила таким неодобрительным взглядом... – И правда, где он? Скоро ведь отплываем...

   Они нашли Олега недалеко от причала, у самой кромки воды. Рядом прохаживался невероятно раскормленный монастырский кот, но Олегу явно было не до него. Ингу поразило его лицо – сосредоточенное и очень недоброе. Олег был очень красив, когда улыбался, но сейчас Инга не позавидовала бы тому, кто встал бы у него на дороге. Губы Олега шевельнулись, и Инга ясно различила слова: «Ночью будет бой».

   – Олег! – позвала Марина. Он не обернулся. Андрей подошел к нему:

   – Эй, Олег, нам пора! – Олег не отвечал.

   – Не слышишь, что ли? – Андрей чуть тряхнул его за плечо. Олег развернулся, явно готовясь ударить, глаза блеснули сталью – но тут он узнал Андрея и улыбнулся:

   – Прости, задумался. Идем.

   – Ничего себе задумался... – пробормотал Андрей. – Не надо было его трогать – убить ведь мог...

   Если бы Андрея спросили, откуда он это знает, он вряд ли смог бы ответить. Знал – и все. И поэтому еще раз порадовался, что Олег вовремя узнал его.

   Они пришли как раз вовремя – до отплытия оставались считанные минуты. Стоя на палубе, все четверо (Лидия Михайловна, уставшая после экскурсии, ушла в каюту) смотрели, как остров медленно отдаляется и небо вновь затягивают облака. Олег проговорил, ни к кому не обращаясь:

   – Будет буря.

   – Как тогда? – поинтересовалась Инга. Олег усмехнулся:

   – Что – тогда! Это для Ладоги была обычная ночь. А вот сегодня... Ночью наружу выходить не стоит.

   – Это почему же? – недоверчиво спросила Марина.

   – Не стоит, – уже тверже повторил Олег, и Марина поняла, что лучше не настаивать.

   Приближался вечер. Ладога менялась на глазах. Небо закрыли тучи, и вода из голубого шелка, какой она была утром, превратилась в темную сталь. Ветер усиливался, ночь обещала быть неспокойной. Марина пожаловалась, что неважно себя чувствует из-за перемены погоды, и ушла спать. Через некоторое время Андрей зашел проведать ее, но она не проснулась, даже когда он, неловко повернувшись, уронил тяжелый термос – хорошо еще, что закрытый. Некоторое время Андрей сидел рядом с Мариной – обычно она как будто чувствовала его присутствие, но сейчас она спала слишком крепко. Вздохнув, Андрей поднялся и ушел к себе – возвращаться на палубу не хотелось.

   Андрей родился и вырос в Петербурге, он всегда любил корабли и путешествия по воде, но в этот вечер ему как никогда захотелось оказаться на твердой земле. Он так ждал этой поездки – а сейчас чувствовал себя в центре чуждой ему стихии, далеко от всего привычного и знакомого. Откуда-то из глубин сознания полз непонятный страх – но чего было бояться? Надежный круизный теплоход шел через Ладогу, за стенкой спала любимая девушка Марина, и всего несколько шагов отделяло Андрея от Инги с ее гитарой, от такой домашней Лидии Михайловны, от Олега. Олег... Андрей снова вспомнил недавний эпизод и невольно поежился – так ясно он увидел изменившееся лицо Олега. Нет, к нему Андрей бы не пошел. И никуда бы не пошел. Андрей встал, походил по каюте, снова сел, взял книгу, несколько секунд смотрел на страницу, не понимая ни слова, положил книгу обратно, повертел в руках яблоко, откусил, раздумал есть дальше, снова встал... Странное беспокойство не исчезало. В памяти настойчиво вертелось: «Был волчонок – станет волк, ветер, кровь и серебро...». «Ветер, кровь и серебро», – повторил Андрей вслух и вздрогнул – это он и увидел в окно каюты. Ветер, который к ночи обещал стать бурей, покрыл волны серебристой рябью – а между водой и небом узкой полосой пылал алый закат, словно удар клинком наотмашь рассек горизонт, залив его кровью. «Ветер, кровь и серебро...», – снова прошептал Андрей, не в силах оторвать взгляда от алой полосы. Еще немного – и она погаснет, вода и небо сольются вместе, и тогда... Андрей не знал, что должно случиться, но чувствовал – что-то произойдет, и он боялся этого. Что-то чужое, непонятное, что было здесь задолго до того, как Андрей родился, пыталось проникнуть в него, стать его сутью – а он был один и понимал, что рано или поздно так и случится. И Андрей из последних сил цеплялся взглядом за тускнеющую полосу заката, словно она единственная могла не дать свершиться перемене.

   Инга не могла найти себе места. Не хотелось ни уходить в каюту, ни искать Андрея, и не было сил просто стоять и смотреть на воду – а ведь это было одним из любимых занятий Инги. Небо и вода темнели, наливаясь свинцом, и Ингу не покидало чувство тревоги. Снова и снова вспоминались слова Олега: «Ночью наружу выходить не стоит». Ночь уже почти наступила – но где он сам? Инга никому не смогла бы объяснить, откуда в ней взялась эта уверенность, но она понимала – то, о чем предупреждал Олег, в первую очередь касается его самого. Куда же он исчез? Инга вдруг вспомнила первое утро на Ладоге, когда Олег позвал ее встречать рассвет – и уверенно направилась на нос корабля, хотя ветер едва не сбивал ее с ног. Ей оставалось пройти всего несколько шагов, когда она услышала голос Олега – и едва узнала его. Ни шум ветра, ни разбивающиеся о борта волны не могли заглушить его слова – казалось, их слышит вся Ладога:

   – Боги Ладоги, внемлите!

   Вызываю вас на битву!

   Лишь закат погаснет в небе,

   Бой великий здесь начнется.

   Засвистит холодный ветер,

   Разрывая парус в клочья,

   Будут волны, словно волки,

   На ладью бросаться стаей.

   Против гнева волн и ветра

   Выхожу на бой жестокий.

   Пусть летит ладья стрелою!

   Пусть несет меня сквозь бурю!

   Кто в бою не ведал страха,

   Не склонится пред богами!

   Сил не тратьте понапрасну!

   Дайте воину дорогу!

   И, словно отвечая на вызов, огромная волна ударила в борт, заставив Ингу вцепиться в поручень, чтобы не упасть. Инга вышла на нос – и увидела Олега.

   Он стоял во весь рост, грудью встречая яростный ветер и холодные брызги, долетавшие даже до этой палубы, расположенной довольно высоко над водой. И время послушно пошло назад, превращая четырехпалубный теплоход в древнюю ладью, а Олега – в бесстрашного воина и путешественника, дерзнувшего бурной ночью бросить вызов бешеным волнам Ладоги. Сколько ему лет? Двадцать пять? Но сколько веков назад ему исполнилось двадцать пять лет? Правая рука Олега вскинута к небу в угрожающем жесте – но при вспышке молнии (молния? здесь, на севере? почти в конце лета?) Инга ясно увидела тусклый отблеск стали. «Ночью будет бой», – сказал сегодня Олег...

   – Кого же ты на бой вызываешь?! – Инге хотелось крикнуть это во весь голос, но сквозь вой ветра прорвался лишь слабый шепот. И все же Олег услышал. Он тронул Ингу за плечо:

   – Пожалуйста, уходи. Тебе нельзя оставаться здесь.

   – А ты?

   – Это мой бой. Я ждал его, – медленно, отчеканивая каждое слово.

   – Мне страшно за тебя...

   – Не бойся. Мне хватит сил. Второй раз им меня не получить.

   Инга не стала спрашивать, что имеет в виду Олег.

   – Я останусь с тобой, – твердо проговорила она.

   – Нет, Чайка, – он впервые назвал ее так. – Тебе не выстоять. Тогда я был один и сейчас буду один. Ты не сможешь помочь мне.

   В небе догорали последние отблески заката. Олег резко повернулся к Инге:

   – Уходи, Чайка! Этот бой не для тебя. Я прошел этим путем, но тебе не уцелеть. Ясным солнцем заклинаю, уходи!

   Инга подчинилась без единого слова. У двери она остановилась, последний раз взглянула на высокую фигуру, застывшую на носу корабля – и скользнула внутрь одновременно с первым оглушительным ударом грома.

   Мало кто на корабле смог спокойно заснуть в ту ночь, если не считать Марины. Такой бури не помнил никто из путешествовавших по Ладоге. Раскаты грома не затихали, молнии, казалось, прицельно били по кораблю, шум волн и ветра словно складывался в колдовской мотив. Лидия Михайловна непрерывно шептала молитвы, путаясь в знакомых с детства словах, но в конце концов смогла уснуть. Инга сидела у окна каюты, вглядываясь в темноту, и сквозь бурю ей то и дело слышался голос Олега – только различить слова она уже не могла. «Помоги ему, дай увидеть утро!» – шептала она, хотя и сама вряд ли знала, к кому обращается. Если Инга и задремала, все так же сидя у окна, то и снилось ей все то же самое – бушующая Ладога и одинокий силуэт Олега – или того, кого она знала под этим именем...

   Андрей не смог бы сказать, спал он в эту ночь или нет. По мере того, как гас кровавый закат, Андрей чувствовал, что все меньше понимает, кто он и где находится. Ему виделся темный лес, неясные тени, шум ветра в вершинах деревьев – но в то же время он помнил, хотя и смутно, что любой берег сейчас неизмеримо далеко, и снова и снова всматривался в темноту, как будто пытаясь различить неуловимые очертания. И лишь под утро всякие образы исчезли.

   Инга проснулась задолго перед рассветом – если вообще спала. С начала плавания встречать зарю стало у нее привычкой, но это утро вместо радости нового дня принесло тревогу – слишком хорошо Инга помнила слова Олега. Он не пришел позвать ее на палубу, хотя появлялся каждый день. Инга начала одеваться, стараясь не шуметь, но заметила, что Лидия Михайловна тоже проснулась.

   – Бабушка? Ты почему не спишь?

   – Какой тут сон! Олега ждешь?

   – Откуда ты знаешь? – в ответ Лидия Михайловна только улыбнулась. – Да, он приходит каждое утро, а сегодня его нет... И эта буря вчера...

   – Понимаю, Инга. Иди.

   Инга выскользнула за дверь, удивляясь про себя – она ни слова не сказала об увиденном на палубе, и все же бабушка явно поняла ее. Но Инга тут же забыла об этом – ее окликнул Андрей:

   – Инга! Ты одна? А где Олег?

   – Я не знаю. Я не видела его с тех пор, как началась буря. Он приказал мне уйти.

   – Он говорил, что ночью выходить опасно, – задумчиво проговорил Андрей, словно размышляя вслух. – Я не знаю, что творилось этой ночью, но еще одну такую пережить – я лучше сразу в Ладоге утоплюсь!

   – А ведь ты был у себя, как и я... – Инга не стала спрашивать, что произошло с Андреем – по его глазам и побледневшему лицу она видела, что ночная буря не прошла бесследно. Возможно, что-то изменилось и в ней самой... – А Олег остался на палубе.

   – Что?! Слушай, что бы к нам тогда ни заявилось – оно же его ждало! Он еще днем говорил... Если он один с этим встретился...

   Андрей и Инга взглянули друг на друга и почти бегом бросились на палубу. Краем глаза Инга успела увидеть, что за ними пытаются успеть Марина и Лидия Михайловна.

   – Нет... – выдохнула Инга, едва сделав шаг на нос корабля. После вчерашней бури она ожидала увидеть здесь все, что угодно – но только не это. Олег лежал без движения на палубе, на том самом месте, где Инга видела его последний раз. Влажные пряди светлых волос прилипли ко лбу, глаза закрыты – но на лице застыло уже так знакомое Инге непреклонное выражение, и правая рука, неловко выброшенная в сторону, все так же не то угрожает неведомому противнику, не то сжимает рукоять меча. В сером предутреннем свете блеск стали был едва заметен – и все же Инга снова увидела его. Олег не проиграл бой – но это стоило ему всех его сил.

   Марина что-то сказала про аптечку, Лидия Михайловна – про медпункт, Андрей просто шагнул к Олегу, но Инга не дала им приблизиться.

   – Отойдите, – сказала она и сама удивилась власти, звучащей в ее голосе – все трое действительно сделали шаг назад. – Вы ему не поможете.

   – А ты думаешь, что поможешь? – Марина скептически посмотрела на пятнадцатилетнюю девочку.

   – Я – знаю, – твердо ответила Инга.

   Она опустилась на колени рядом с Олегом, шепча: «Вернись, пожалуйста, вернись...» – хотя знала, что он не слышит ее. Инга потянулась разомкнуть сжатые в кулак пальцы, но от какого-то неосторожного движения ее руку обожгла боль. Тусклый отблеск стали, о котором Инга на мгновение забыла... Клинок лишь дважды явился ей смутным видением, но выступившая кровь была настоящей. «Пусть, мне все равно... Нужна моя кровь – возьми... Нужна моя жизнь – возьми...». Инга взяла обе руки Олега в свои и склонилась над ним, уже не замечая ни крови, ни боли. Она думала только об Олеге и хотела лишь одного – без остатка отдать ему свои силы, вернуть его любой ценой. Слова пришли сами – незнакомый ритмичный напев на языке, которого Инга никогда не знала – а может быть, знала всегда, только до сих пор не было необходимости вспоминать.

   Послушное время снова повернуло назад, и теперь уже все, стоящие на палубе, ясно увидели потрепанную бурей ладью, а на носу – неподвижно лежащего воина в глубоком забытьи. Его рука сжимала клинок со следами крови. И все так же склонялась над воином светловолосая девушка, так похожая на всем знакомую Ингу – только за спиной у нее были крылья. Инга вспомнила первое утро и вдруг поняла, что действительно может летать. Олег назвал ее Чайкой – и она на самом деле была морской птицей с белоснежным оперением, и неведомая сила звала ее в небо.