Текст книги "И имя ей... (СИ)"

Автор книги: Екатерина Ларина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ларина Екатерина

И имя ей...

   Хозяин ничуть не удивился, когда отряд одетых во все черное воинов ворвался на постоялый двор. Хотя почему ворвался? Действовали они тихо, слаженно и четко. Большая часть осталась на первом этаже и во дворе, трое, не спрашивая ни о чем хозяина, поднялись на второй. К кому они поднялись, хозяин и не сомневался.

   Только увидев пару недель назад нового постояльца, мэтр Ларэ сразу подумал, что у того могут быть проблемы, а заодно и у "Трех Ив", но только тихонько вздохнул, отдавая ключи от номера. Гадом он был бы, если бы отказал этому хмурому мужчине с виуэлой за спиной.

   Мэтр Ларэ даже предупредил постояльца, когда утром заметил, что знакомый хлыщ из замкового гарнизона расспрашивал Матильду. Сразу понял, по чью душу расспросы ведутся. Но бард никак не отреагировал, равнодушно пожал плечами и попросил принести еще вина. К слову сказать, за последние дни выхлебал он немало. Уж на что мэтр Ларэ вино уважал, но столько бы не потянул.

   Наверху глухо стукнула о стену открывшаяся дверь. Больше шума не последовало. Хорошо, что обойдется без разрушений. И зачем он вернулся? Ну, не поделили что-то, так живи в другом городе, места хватит. Эх, хороший был человек. И мэтр Ларэ опрокинул стаканчик вина в память о великом барде. В том, что ожидало последнего, хозяин "Трёх Ив" не сомневался.

    1.

   Услышав стук копыт по булыжной мостовой, Вильлорель только натянул сапоги и с кровати перебрался за стол, заставленный батареей бутылок. Убирать их он запретил. Бард ко всему старался подходить основательно, даже к нежданному запою. Границу себе определил в пятьдесят бутылок. Пока на столе и около него красовалось тридцать две, если он не сбился со счета.

   Когда по лестнице прогремели шаги, и дверь, не запираемая принципиально, врезалась со всего маху в стену, Виль вздохнул и налил себе очередной стакан. В сторону вошедших он даже не посмотрел. И так понятно, кто там. А зачем – сейчас скажут.

   Но стоящие у двери молчали. Потом дверь аккуратно закрыли, а подкованные сапоги, гремя шпорами, прошли к столу.

   – По какому поводу гуляем? – спросили знакомым хриплым голосом.

   – По поводу твоей помолвки.

   – Аааа... – протянули задумчиво. – Откуда сведенья?

   – Оттуда, – мужчина одним длинным глотком опустошил стакан, – все болтают.

   – Ага, все, значит... – стоящий наконец-то опустился на соседний стул. И Виль осмелился взглянуть на своего собеседника, как всегда боясь утонуть в золотисто-карих глазах и стремясь к этому более, чем к чему-нибудь другому на свете.

   Она ничуть не изменилась за год. Тот же черный мужской костюм, те же в мелких кудряшках каштановые волосы, тот же насмешливый взгляд.

   – Выпьешь со мной? – криво улыбнувшись, бард встряхнул остатки вина в бутылке.

   – Когда я отказывалась? – и тут же отвела взгляд в сторону. Она тоже помнила когда. – Только у тебя стакана второго нет.

   – Ничего, я из бутылки, – Гри, сморщив нос, окинула взглядом заляпанный стакан.

   – Лучше уж из бутылки я, – и забрала у него бутыль. – За что пьем?

   – Всё за то же. За твою будущую свадьбу.

   – Ну да, ну да. Значит, за нее, – и чуть стукнув по стакану Виля бутылкой, Гри надолго присосалась к горлышку, как всегда ничуть не смущаясь того, что женщины, а тем более баронессы, так себя не ведут.

   – Так что, говоришь, прям все так и болтают? А с чего они это решили, не в курсе?

   – С того, что граф Караэль из замка уже более недели не возвращается, – Виль открыл еще одну бутылку.

   – Больше недели, говоришь, – протянула задумчиво Гри. В памяти всплыло красивое лицо с аккуратной бородкой, сильное, тренированное тело в богатой одежде. Правда, почему-то вверх ногами. – Дааа, это я как-то счет времени потеряла.

   Лицо Виля, как раз-таки очень далекое от образца красоты, перекосилось, и он налил вино в стакан.

   – Вот она какая – любовь, – ехидство в его голосе могло разъесть сталь.

   – Ну, можно и так сказать, – в отличие от своего собеседника баронесса Гризельда Сарноен явно повеселела. – Но ты сам виноват.

   Бард вопросительно приподнял бровь.

   – Баллада ведь твоих рук дело?

   – Какая именно? У меня их...

   – Не придуряйся, – от кулака, опустившегося на стол с металлическим звоном нашитых на перчатку бляшек, полетели на пол бутылки. Виль понял, что напускное спокойствие баронессы, так удивившее его вначале, сползает, обнажив злость. Вот это уже была знакомая Гри. – Эта тупая, лживая балладка "И имя ей..." – твоё сочинение?

   – Моё. И, может, особой философской мысли там и нет, но она не лживая, – обиделся за своё детище Виль. – И причем тут это?

   – Причем тут это?! – словно не веря своим ушам, женщина вглядывалась в такое знакомое лицо с чуть тронутыми сединой висками. А потом разразилась низким хриплым смехом.

   Бард, явно оскорбившись, на неверных ногах поднялся из-за стола.

   – Что смешного?! – чего угодно он ждал от нее, но не этого обидного смеха.

   – Ты что... ты серьёзно, что ли? – и новый приступ смеха. Этого мужчина уже вынести не мог. Отошел к окну, спрятав руки с дрожащими пальцами в карманы штанов.

   Смех резко оборвался.

   – Извини, я думала это такая изощренная месть.

   – С каких пор баллада о любви считается преступлением? – Виль рассматривал задний двор с таким видом, будто ничего интереснее в жизни не видел.

   – С тех самых, как ко мне в замок стали съезжаться всякие придурки, наслушавшиеся твоих песенок. И если первые меня просто смешили, то последующие бесили. И с этим графом я уже не сдержалась.

   – Понравилось? – голос не слушался барда.

   – О, да. Сама не ожидала.

   Гри вспомнила, как ей объявили об очередном претенденте на ее руку и состояние. Она как раз тренировалась в зале и как была, так и полетела на встречу. Растрёпанная, потная, со шпагой в одной руке и кинжалом другой. В общем-то, именно рукоятью этого кинжала граф в висок и получил. Потом, покачиваясь вверх ногами на веревке в подвале, он с ужасом круглыми глазами следил за баронессой. А она долго и методично, очень редко используя выражения, которые подобают женщине её происхождения, объясняла, почему не следует верить всяким песенкам. До графа дошло очень быстро, но чтобы закрепить результат, баронесса приказала его посадить в подвал на хлеб и воду. Планировала денька на два, да за делами позабыла. Оставалось надеяться, что слуги его хоть чем-нибудь подкармливают. Не забыть бы приказать его отпустить.

   – Самое интересное, я сначала и не поняла, с чего это они воспылали ко мне интересом. Ну один, ну два. Баронство-то богатое. Но не десять же! Сижу как дура в платье... Гости же, так их растак! ... А эти соловьем разливаются. Чушь какую-то романтичную несут. И ведь как один слово в слово друг за другом повторяют. Откуда ж, думаю, поветрие-то такое. Чума у них мозговая, что ли, приключилась. Да Декстер со товарищи просветили, сами того не желая. Ночью не спалось, дай думаю, прогуляюсь. А эти в трапезной сидят да голосами своими козлячьими балладу выводят. Да я там чуть не поседела. Всё, думаю, чума-то заразная. А уж когда слова расслышала... А эти допели и сидят вздыхаю горестно. "Да уж, не повезло мужику", "И девку жалко", – явно кого-то процитировала Гри.

   – И что, тебе совсем не понравилось?

   – А ты еще хотел, чтобы мне понравилось?! – возмущению не было предела. – Захотелось тебе чушь писать – пиши, кто ж запретит! Но вот зачем так прямо говорить, про кого эта баллада? Ты ж ведь даже замок упоминаешь в тексте! Им и думать не надо, куда ехать. Лошадь оседлал и вперед. Навстречу романтической любви, так сказать. Идиоты, хоть бы сведенья проверяли.

   – Так ты б меня поблагодарила лучше, – Виль все-таки разозлился и развернулся. Гри оказалась неожиданно близко. И как только смогла бесшумно подойти. Стоящие у стола сапоги, плащ на спинке стула, перчатки на столе – стали ответом на вопрос. – И граф этот... тоже... – от близости такой желанной женщины, от взгляда карих глаз с расширившимися зрачками вся злость и все обидные слова куда-то улетели.

   – Ну да, граф – он обязательно тебя поблагодарит, – "если жив ещё", добавила про себя баронесса. – А я, в общем-то, за тем и приехала.

   Виль вдруг осознал, что пока она это говорила, её пальцы распутывали шнуровку на её жилете. А потом стянули и штаны. Гри осталась стоять в одной белой рубашке, чуть прикрывающей бёдра.

   – Так как, благодарность принимать будешь или мне уехать? – долго уговаривать Виля не пришлось. В общем-то, его вообще уговаривать не надо было.

    2.

   Познакомились они больше трех лет назад.

   Младший сын младшего сына захудалого баронета был наемником. Последнее место службы у маркиза Денейре пришлось оставить после смерти маркиза, а с его старшим сыном, наследником почти всего состояния, у Виля отношения не сложились сразу. Так что, собрав немногочисленные вещи (а зачем не обремененному семьей воину много скарба?), Вильлорель Ришьи отправился за лучшей долей в соседнее баронство.

   Земли богатые, припортовые, да и виноградники знатные доход немалый дают. Баронесса хоть и баба, но, говорят, разумная да справедливая. А лучше того, что на войска не скупится. Оттого есть кому порядок в городах наводить. Да и кому бы женитьбой на молодой девушке не хотелось присоединить баронство к своим землям? Тут, конечно, оборону от навязчивых женихов держать надо. Хорошо, что королю выгодно правление баронессы. Ни в каких политических заварушках замечена не была, на власть монаршую не покушается, налоги платит исправно (и какие налоги!), а усиливать соседей баронства за счет последнего – совсем не в интересах короны.

   Так что соседушки зубки поточили на наследство баронское, парочка по зубкам же и получила от полностью поддержавших баронессу войск, да и отстали. Лишь изредка засылая сватов или красивых и наглых наследников. Авось от бабского одиночества баронесса одуреет, а мы и тут как тут.

   История та уже семь лет тянется, да никому еще постель баронская, а тем паче баронский жезл, не обломились.

   Люди же опытные в воинском деле всегда нужны. А Вилю того опыта не занимать. Не юнец уже. Постранствовал, в странах чужеземных побывал. Много что привез оттуда. Да главное – увлечение свое виуэлой и сочинительством баллад. Много тех разошлось. Народ поет, авторства не зная, за народные песни почитают. Да Виля то и не смущает. Зачем воину лишняя слава.

   Вот в тот день с виуэлой за спиной, не спеша, оглядывая окрестности и удивительно яркое и солнечное небо, воин-бард приближался к Сарноену, столице баронства Сарноен. Когда уже показались стены города, Виля догнал небольшой отряд. То, что это были баронские войска, он понял сразу по черной одежде и нашивкам на рукавах. Во главе отряда был какой-то юнец, как показалось Вилю вначале. Но разговор начал не он.

   – Эй, бард, не к нам ли в город направляешься? – голос был не злым, скорее любопытствующим. Видно, ясный денечек и солдат настроил на благодушный лад. Смысла ссориться с будущими сослуживцами Виль не видел, потому ответил столь же благодушно.

   – А куда ж, как не к вам? Слава о Сарноене вперед вас летит.

   – Да уж, город у нас славный, – все с интересом приглядывались к барду. – Ты, небось, песни исполнять будешь?

   – И это тоже. Только я в гвардию баронскую наниматься еду, – Виль сразу сказал всё как есть. К чему в игры играть.

   – Вот как? – подал хриплый голос командующий отрядом. – Ты воин, что ли?

   – А кто ж еще. Думаю, бард-то баронессе без особой надобности, – все почему-то улыбнулись и переглянулись.

   – Не скажи. Воинов много, а вот тех, кто песни хорошо поет – не так уж.

   – Хороших воинов тоже мало.

   – А ты, значит, хороший? – все уже откровенно едва сдерживали смех. Виля такая их реакция приводила в недоумение. Юноша же с не по возрасту низким и хриплым голосом даже не улыбался.

   – Не лучший, но хороший.

   – А бард?

   – А бард – конечно, лучший, – Виль решил немного пошутить и улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой.

   Юноша криво усмехнулся.

   – Ну что ж, Великий Бард, посмотрим. И какой ты воин, и какой ты певец, – он вдруг громко свистнул и махнул рукой в направлении города. После чего весь отряд сорвался с места и вскоре исчез в облаке пыли.

   Прочихавшись и помянув недобрым словом юнца, который видимо, имел большой вес в баронстве (небось, любовник баронессы, подумалось Вилю), бард всё так же не спеша продолжил путь.

    3.

   Ворота в баронский замок, стоящий в центре города, были распахнуты. На страже только двое солдат, лениво растянувшихся в тени. Особой нужды не было даже и в них. Так, если только какое происшествие. Въездную пошлину не брали ни при въезде в город, ни при въезде в замок. Вокруг города и вовсе стены не было, что при гористо-холмистой местности баронства было вполне оправданно. Город простёрся вдоль побережья довольно сильно. Кирпича не хватит стену строить. К тому же постоянно рос. В стенах же баронской крепости находился не только замок как таковой, но и старая часть города, с домами наиболее богатых жителей. Хотя и те, как уже выяснил Виль, предпочитали жить в другом районе, где можно было построить большие дома и разбить огромные сады. В старой же части дома жались друг к другу, но пока еще содержались для престижа.

   – Здорово, молодцы! Не подскажете, где найти начальника баронской гвардии?

   Тот солдат, что постарше, приоткрыл один глаз и оглядел Виля с ног до головы.

   – Отчего ж не подскажу? Подскажу. Не далее часу назад проскакали. Я так понимаю, к дому господскому. Но можете начать с казарм, – он лениво махнул рукой куда-то влево и вновь прикрыл глаз.

   – А дом господский – это где? – такое равнодушное отношение к чужакам начинало Виля забавлять. Хотя чего еще ждать от города, где каждый второй – приезжий.

   – Дык прямо, – в этот раз даже один глаз приоткрыт не был.

   – Спасибо, уважаемый, – и бард отправился искать баронский дом, предположив, что он должен быть самым большим и самым центральным. С главной улицы не сворачивал, и она очень быстро привела к небольшой площади. С одной стороны высилось красивое, затейливо украшенное здание с балконом и небольшой башенкой с часами. Очевидно, какой-то местный орган управления. С другой стороны довольно мрачный дом, среднее между замком и особняком, окруженный каменной стеной. Ворота в стене были закрыты, но перед ними стояло двое солдат. Эти совсем не походили на стражников у ворот старого города. Ни о какой лени и разморённости и речи не шло, хотя солнце грело немилосердно.

   К ним бард и подошел.

   – Здравствуйте, – Виль широко улыбнулся, – подскажите, где мне найти начальника баронской гвардии?

   – Господина Сорвиля? В казармах.

   Бард только чуть сморщил нос от досады. Но, глядишь, хоть эти подскажут, где казармы найти.

   – А не подскажете, как туда добраться?

   – Подсказать-то подскажем, да только не ты ли тот бард, – стражник покосился на виуэлу за спиной мужчины, – что отряд вчера повстречал?

   – Я, – кажется, внимание юнца даром не прошло.

   – Тебя велено сопроводить к баронессе, – оправдались опасения барда. В воротах отворили калитку, и оба солдата – один спереди, другой сзади – повели Виля через двор в дом.

   "Прям конвой какой-то", – барда уже начала беспокоить сложившаяся ситуация. Учитывая, что оба стражника покинули свой пост без замены, ждали они именно его. Охрана же дома была во дворе. Они и заперли калитку.

   В просторном холле их встретила спокойная, очень полная женщина средних лет.

   – Куда направляетесь, Жан? – она очень приветливо улыбалась, так, что невольно хотелось улыбнуться в ответ.

   – Да вот, бард прибыл, – на удивление веселым голосом отвечал первый солдат.

   – О, – женщина заинтересованно-кокетливым взглядом окинула Виля. – Да ты красавчик! Всё, мальчики. Вы свободны, до Гризельды я его сама доведу, – и схватила мужчину за руку.

   К удивлению Виля, солдаты не сопротивлялись. Только лишь вслед со смехом прокомментировали:

   – Марта, ты там только хоть что-нибудь баронессе оставь.

   – Пошляки, – тихонько, так чтобы слышал только Виль, сказала Марта и уже громче крикнула: – Такого красавца на всех хватит, – и подмигнула Вилю.

   – Как тебя хоть зовут, бард?

   – Вильлорель Ришьи.

   – Ты из дворян что ли? Чего ж по дорогам шляешься?

   – Был из дворян, да весь вышел.

   – Обеднели, значит. То-то, гляжу, ты безлошадный, – женщина выразительным взглядом окинула его запыленные сапоги.

   – Так на последней стоянке увели. Решил в лесу переночевать.

   – Стражникам сказал? – женщина резко остановилась и серьезно взглянула на Виля.

   – А толку-то? – он пожал плечами.

   – Не скажи, стража у нас хорошо работает. Да и вести уворованных лошадей особо некуда. Как ещё осмелились. Увидали, небось, что приезжий, порядков не знает. Ты с баронессой поговоришь, обязательно к городским наведайся.

   – Уговорила, – Виль усмехнулся такой заботе. – А баронесса, она у вас какая?

   – Какая? – Марта в задумчивости пожевала губами. – Хорошая. Нет, самая лучшая, – симпатичное полное лицо осветила гордая улыбка. – Несчастная только. Ну да что стоять, сейчас сам увидишь, – и полетела вперед. Несмотря на свой избыточный вес, двигалась она на удивление легко и изящно.

   Комната, куда его привела Марта, оказалась библиотекой. Не было никаких "подождите за дверью, я доложу баронессе". Его, заробевшего, просто втащили внутрь. Хорошо хоть постучалась. На диване, забросив ноги на низкую спинку и закрыв лицо от ярких солнечных лучей раскрытой книгой, бессовестно спал какой-то парень. Виль огляделся, но баронессы не заметил. Видно, теперь его перепоручат этому засоне.

   Марта вздохнула, аккуратно убрала книгу с лица юноши и тронула его за плечо.

   – Гри, вставай...

   – А? – парень открыл сонные глаза, непонимающим взглядом посмотрел на Марту. Сейчас он совсем не был похож на того заносчивого юношу, встреченного на дороге. Мягкий овал лица, чуть опухшие со сна глаза и губы, растрепавшиеся рыжеватые волосы до плеч все в мелких кудряшках делали его похожим на маленького мальчика. – Что случилось?

   – Вот сколько раз я говорила, не спи в библиотеке. Да у тебя даже ноги на диван не помещаются. Небось опять затекли.

   – Не ворчи, женщина, – юноша зевнул, прикрыв рот рукой, и, спустив ноги, потянулся как кошка. Виль судорожно сглотнул и понял, что влип. Скрытая на дороге плащом, замаскированная мужской одеждой, а сейчас при потягивании четко видная в вырезе рубашки женская грудь дала барду понять – перед ним не юноша. Вариантов того, кто это может быть, было не много. Да чего уж, он был только один. И низко поклонившись, Виль только и смог охрипшим голосом выдавить:

   – Баронесса...

   Девушка, напрягшись, резко села на диване. Но увидев, кто перед ней, расслабилась.

   – Ааа, бард. Явился. Я уж решила, ты передумал.

   – Я не бросаю слов на ветер. Просто не мог же я заявиться сразу, не устроившись в городе и не приведя себя в порядок с дороги.

   – И это хорошо, что не бросаешь. Надеюсь, ты достаточно отдохнул, чтобы подтвердить свои слова.

   Взгляд карих глаз завораживал. И Виль поймал себя на мысли, что под этим взглядом он готов доказать что угодно, и даже умереть ради него. Бард моргнул, прогоняя наваждение.

   – Да. Что первым?

   Баронесса окинула его задумчивым взглядом.

   – Боюсь, что после проверки твоих навыков владения мечом нам может и не выпасть возможность послушать великого барда. Так что сначала музыка. А там, глядишь, я может и порадуюсь, что тебя зашибут, – девушка улыбнулась, но Виль на шутку обиделся.

   – Ну, во-первых, не зашибут, а во-вторых, наоборот – как бы жалеть не пришлось, – недовольным голосом буркнул он и принялся доставать из чехла виуэлу.

   Через несколько секунд молчания Виля оглушил низкий хриплый смех баронессы. Смеялась она от души, ничуть не стесняясь, запрокинув голову назад. А бард в очередной раз подивился, откуда у девушки такой сорванный голос.

   Марта же переводила растерянный взгляд с покрасневшего от сдерживаемой злости барда на заливающуюся смехом баронессу.

   – Марта, позови Хенрика, – Гри наконец справилась со своим смехом, но губы всё еще разъезжались в непроизвольной улыбке, – пусть он тоже послушает.

   Служанка, как показалось Вилю, неодобрительно качнула головой и вышла из библиотеки.

   – Пожалуй, я действительно буду жалеть, – и на вопросительно поднятые брови пояснила, – такой наглости ещё поискать.

   Баронесса отошла к окну, а Виль, отчего-то злящийся на её к нему отношение, принялся настраивать инструмент. Но, подкручивая колки, нет-нет да и прилипал взглядом к фигурке у окна. Именно в этот момент бард понял, почему женщины не носят мужские костюмы. Слишком это ... возбуждающе. И еще эта современная мода – штаны в облипку, короткая приталенная курточка... Если на многих аристократов в таком виде бард не мог смотреть без улыбки, то сейчас ему улыбаться не хотелось. Совсем. А то, что хотелось...Виль покрепче прижал к себе инструмент.

   – Да, Марта, я понимаю, что присутствие барда в нашем замке – это большое испытание для твоего душевного равновесия, но постарайся держать себя в руках, – донеслось из-за приоткрытой двери. В ответ послышался неразборчивый женский голос.

   – Ну да, ну да, – дверь распахнулась. В проеме появился седовласый мужчина неопределенного возраста – где-то между сорока и шестьюдесятью, просто, по-военному одетый.

   – Ну и где ваша птичка лесная? – за спиной мужчины показалось раскрасневшееся лицо толстушки. Баронесса всё так же не поворачивалась, плечи еще подрагивали, и Виль был уверен – не от плача.

   – Значит, это ты? – седовласый навис над бардом. Виль подскочил и чуть склонил голову в приветствии:

   – Вильлорель Ришьи, – Виль старался не показать своего смятения, но происходящее в замке его ставило в тупик своей необычностью. Что еще ожидать от обитателей замка? Графа, драящего конюшню, или конюха на великосветском приеме?

   – Хенрик, – мужчина протянул барду мускулистую мозолистую ладонь. – Гри, девочка, неужели ты не могла насладиться песенками в одиночестве? Или позвала бы Хью с Декстером. Они бы оценили. А я ж в этом ничего не понимаю.

   Баронесса, наконец, обернулась, тщетно пытаясь придать лицу серьезное выражение. У Виля создалось впечатление, что вид веселящейся Гризельды удивил седовласого. Заломив правую бровь, Хенрик перевел взгляд с баронессы на барда и обратно и чему-то ухмыльнулся.

   – Эти зануды опять заведут песенку про тоны-обертоны и прочую чушь. И мне опять захочется их повесить. Просто посиди со мною рядом, – и девушка нежно ему улыбнулась.

   Виль в меру своей испорченности тут же подумал, что баронесса с Хенриком любовники, за что немедленно дал себе мысленную оплеуху. Здесь нельзя было судить по обычным меркам привыкших к узаконенному разврату дворян – делай, что хочешь и с кем хочешь, лишь бы не узнало слишком много народу. Это был другой мир, Виль уже начал это ощущать. А еще он начинал понимать, что именно так – правильно. Он еще не мог облечь свои ощущения в слова, но уже хотел здесь остаться.

   Бард не стал дожидаться, когда слушатели расположатся на своих местах и приготовятся внимать с насмешливой улыбкой. О, в наличии ее на губах баронессы он не сомневался. Виль коснулся струн и запел то, что ему сейчас почему-то захотелось.

   Не сольются никогда зимы долгие и лета:

   у них разные привычки и совсем несхожий вид.

   Не случайны на земле две дороги – та и эта,

   та натруживает ноги, эта душу бередит.

   Эта женщина в окне в платье розового цвета

   утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,

   потому что перед ней две дороги – та и эта,

   та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.

   Хоть разбейся, хоть умри – не найти верней ответа,

   и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,

   неизменно впереди две дороги – та и эта,

   без которых невозможно, как без неба и земли.

   Когда Виль замолчал, в теплом воздухе библиотеки повисла тишина. Он поднял глаза от струн. Баронесса с расширившимися глазами так и застыла у окна, седовласый замер у стула, так и не присев. Марта тоже застыла, поднеся руку ко рту. Без ложной скромности – Виль привык к вниманию публики и к тому, что его песни частенько слышно как в стенах таверн, так и на улицах, но такую реакцию оцепенения наблюдал первый раз. Если бы посреди комнаты ударила молния или бы появился призрак Вильгельма Пятого, Кровавого, наводившего ужас еще при жизни, обитатели замка скорее всего и то бы проявили больше живости. Да и песенка была простой, без вокальных изысков. Виль себе сейчас не мог объяснить, почему выбрал именно её. Неужели так не понравилось? На восхищение это мало похоже.

   – Легко исполнять не свое, – по губам баронессы скользнула презрительная улыбка. – Нам бы хотелось услышать твое сочинение.

   Виль привык к высокомерию аристократов – по-другому на обычного воина и музыканта они просто не смотрели. Это младшего сына младшего сына обнищавшего дворянина уже не трогало. Но сейчас отношение баронессы его задело. Да чего уж там, Виль обиделся, особенно понимая, что распространяется это только на него.

   – Я не зарабатываю деньги музыкой и не пою на заказ. Я – воин. И выступаю лишь тогда, когда хочу. Поэтому всегда исполняю только свои сочинения.

   Сзади громким шепотом произнесли слово, которое скорее услышишь в кабаке, чем в покоях великосветской дамы. Если учесть, что за спиной барда была только Марта, Виль предположил, что ему послышалось. Ну не стала бы служанка, какие бы свободные отношения ни были в замке, так выражаться в присутствии баронессы. К тому же, судя по реакции последней, Гризельда ничего такого не слышала. Так что точно – послышалось, так же как и явный восторг, прозвучавший во фразе.

   До банального "а чем докажешь?" баронесса опускаться не стала. Только очень внимательно и уже без улыбки посмотрела и, кивнув чему-то головой, направилась к выходу. Седовласый тоже оглядел Виля внимательным и цепким взглядом, проводил глазами девушку и весело ухмыльнулся:

   – Ну, пойдем, воин. Посмотрим, чего ты стоишь в бою.

   И они пошли. Причем столь неторопливо, что фигурка баронессы довольно быстро скрылась из виду. Позади, удивительно тихо ступая, шла Марта, что-то бурча себе под нос. До Виля долетело только несколько слов. Приличным из них не было ни одно.

   – Ты не обижайся на нее, – начал Хенрик, и Вилю стала понятна причина их неторопливости. – Она – хорошая девочка. Узнаешь её получше и поймешь. Скажи, это действительно твоя песня?

   – Я не привык лгать.

   – Если обидел невольно – прости. Просто... – мужчина чуть запнулся, будто раздумывая – говорить – не говорить, – ... это единственная песня, которую Гри поет. Сам понимаешь, с таким голоском нашей птичке не напеться. И как угадал только? Или знал?

   Виль растерянно пожал плечами:

   – Не знал...Просто захотелось спеть...

   – Значит, судьба, – Хенрик неожиданно мягко улыбнулся.

   – А... что у нее с голосом? – решился задать вопрос Виль.

   – Это долгая история, бард, – седовласый нахмурился. – Слишком долгая и слишком тяжелая. А мы уже пришли.

   В тренировочном зале на удивление было много народу. Видно, новость об испытании барда облетела весь замок, и каждый считал своим долгом поприсутствовать на этом мероприятии. Кому не хватило места в зале, торчали в открытых окнах, благо он был расположен на первом этаже.

   Баронесса стояла в углу, сложив руки на груди. В центре же зала с тренировочным мечом, что было заметно по затупленному острию клинка, стояла гора. Другого сравнения у Виля не нашлось, не смотря на весь его поэтический талант.

   Огромный мужчина, минимум на две головы выше барда, широченные плечи, не руки – медвежьи лапищи. И при этом огромные синие глаза на очень симпатичном лице. И добрейшая улыбка.

   – Декстер, – человек-гора протянул барду руку.

   – Виль, – так этот детина еще и меломан? Вряд ли о другом Декстере шла речь в библиотеке – имя довольно редкое. Рука Виля утонула в протянутой лапище. Хорошо хоть детине не пришла в голову мысль помериться в силе рукопожатия – раздавил бы руку и не поморщился. Ну, спасибо, баронесса. Удружила. Виль кинул недовольный взгляд на девушку. Та в свою очередь очень искренне улыбнулась и даже подмигнула.

   – Выбирай, – Гри махнула руками в сторону стойки с мечами. – Извини, что учебные. Я решила, что не стоит лишать мир такого поэта.

   – Искренне благодарен. Очередную балладу я посвящу вашему великодушию, – Виль стал примерять мечи.

   – Что-то мелковато для баллады. Тебе стоит добавить ещё описание моей красоты, ума и доброты, – легкая издевка в голосе, но барда она не обманула. По притоптывающей ножке, по сжатым под грудью рукам (из-за чего, кстати сказать, последняя приподнялась, соблазнительно выглядывая в расстегнутый ворот рубашки) мужчина с удивлением понял, что баронесса нервничает. И вся эта бравада не более чем способ скрыть нервозность.

   – Это – обязательно, – Виль посмотрел на Гри долгим взглядом. Прошелся от макушки до пяток, задержав взгляд на груди, и обратно. Щеки баронессы порозовели, а глаза заблестели возмущением. – Но именно великодушию уделю самое большое внимание. Вот этот.

   Бард выбрал меч и вышел в центр зала. Народ отхлынул к стенам.

   – Не боись, пощажу, – пробасил громила и улыбнулся доброй улыбкой маньяка со стажем.

   Драка была короткой. Декстер очень быстро выбил меч из рук Виля. Наблюдатели только открыли рот, чтобы то ли радостно, то ли разочарованно завопить. Но тут Виль каким-то странным прыжком (ну не выгибаются у нормальных людей так ноги!) переместился за спину громилы и, казалось, погладил последнего по шее и спине. Только от этого поглаживания Декстер выронил меч и упал на колени. Бард подхватил выпавший меч и приставил его к шее великана, подтверждая свою победу. Все изумленно замерли.

   Виль посмотрел на Гри. Она стояла, приоткрыв рот от изумления, и с каким-то детским восторгом смотрела на барда.

   Виль опустил меч.

   Декстер потряс головой.

   Все отмерли и зашумели. Подтупили вплотную. "Ну, ты даешь!", "Ну ты мужик!", "Как ты его!". Хлопки по спине. Протянутые для рукопожатия руки. Декстер ошеломленно хлопал глазами и даже не сразу сообразил встать с колен.

   – Да дайте же пройти! – возмущенный рык услышали все. Баронесса протолкалась сквозь толпу. Встала, склонив голову к левому плечу. Задорно улыбнулась и протянула руку. – Гри.

   Виль пожал изящную кисть и тоже улыбнулся. Кажется, его приняли в стаю.