Текст книги "Кто живет за стеной?"

Автор книги: Екатерина Каретникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава 4

Ночью я долго не могла уснуть. Сначала мне было холодно. Я натянула одеяло до подбородка и завернулась в него, как в кокон. Через несколько минут стало теплее. Глаза закрывались, но в голове беспорядочными обрывками крутились мысли о том, что сегодня произошло.

Потерянный ключ, мальчишка в лифте, пожар, тот же мальчишка в тёти-Зоиной квартире, неприятная история в магазине. А ещё странно обидевшаяся тётя Зоя и…

Вот то, что стояло за этим «и», пожалуй, было самым главным для меня. Тем, от чего сердце колотилось, как при температуре, а лицо горело, будто его с мороза растёрли шерстяной рукавицей.

Из-за того, что такое могло случиться, я в последнее время не люблю ходить в гости к Насте. Вернее, не то, что не люблю, просто стараюсь не мучить себя зря.

А всё началось в конце лета. Мы играли во дворе в бадминтон, а потом забежали к ней на минутку выпить сока. Настина мама готовит потрясающий яблочный сок. Когда я вижу мелкие зелёные яблочки с толстой шкуркой, то никак не могу поверить, что из них может получиться что-то стоящее. А Настина мама об этом не задумывается. Она их чистит, делит на четвертушки, вырезает сердцевину и отправляет в старую, пожелтевшую от времени соковыжималку. Процесс, надо сказать, тот ещё! Соковыжималка рычит и норовит выбросить кусочки с такой силой, что не по себе становится. Тут главное не зевать, а сразу прикрывать опасное отверстие специальной крышкой. В конце концов из ревущего аппарата льётся струя прозрачного светло-оранжевого сока. Но это ещё не всё. Сок надо прокипятить с сахаром, разлить в ошпаренные кипятком бутылки и закрутить крышки. Он получается восхитительно кисло-сладким, терпким, пропитанным ароматами лета, чуть щиплющим язык и нёбо.

Вот ради этого яблочного удовольствия мы и зашли к Насте.

Кончался август. Во дворе на клумбах дружно цвели бархатцы и петунии. Солнце светило, птицы чирикали, малыши радостно повизгивали на детской площадке. А нам хотелось хохотать от любого пустяка. Мы и хохотали. Стояли под Настиной дверью, ждали и смеялись как сумасшедшие, пока она корчила рожицы, изображая то наших учителей, то одноклассников первого сентября.

– А как Захаров зайдёт? – спросила я, сгибаясь от смеха.

Настя надула щёки, сморщила лоб и, отчаянно картавя, выдала:

– Всем привет! Если кто ещё не был в Турции, могу порекомендовать преотличнейшего туроператора. Преотличнейшего!

– А Терёшкина?

Настя слегка выпятила подбородок, поджала губы и быстро облизнулась.

Я фыркнула, не дожидаясь продолжения. И в этот момент дверь открылась.

На площадку выглянул Настин брат. Он куда-то уезжал на лето, а вот теперь вернулся. Сначала я его даже не узнала, потому что за те три месяца, пока мы не виделись, Андрей очень сильно изменился. Во-первых, мне показалось, что он стал гораздо выше. Если раньше Настина макушка доставала ему до подбородка, то теперь он смотрел на нас с какой-то почти неправдоподобной высоты. Во-вторых, Андрей коротко постригся, и только светлорусая чёлка небрежной волной спадала на густые брови. В-третьих, он улыбнулся нам, и его глаза, серо-зелёные, искрящиеся смехом, смотрели совершенно по-взрослому. Я поймала взгляд Андрея, и мне почему-то сразу же захотелось или глупо хихикнуть, или убежать.

Эти мысли и ощущения промелькнули за считанные мгновения, но именно тогда всё и случилось.

В первые дни я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Мне хотелось петь, прыгать, то и дело звонить Насте по городскому телефону, потому что Андрей часто брал трубку и я могла перекинуться с ним парой слов. Вернее, говорил он, а я невразумительно мычала и фыркала.

Я стала заходить за Настей, куда бы мы ни собирались. Даже по утрам перед школой. Она, если и удивлялась, то ничего не говорила.

Тем более, что на первый урок Настя частенько опаздывала, а я прибегала довольно рано и выпихивала её из квартиры не позже, чем за пятнадцать минут до начала занятий.

При встречах Андрей улыбался мне своей новой улыбкой, болтал о пустяках и то и дело шутил. Меня каждый раз обдавало волной жара. Я краснела, начинала заикаться и нервно хихикать. Зато потом, когда дома вспоминала наши коротенькие разговоры, мне становилось так приятно и легко, будто ещё чуть-чуть – и я взлечу к облакам.

Я была уверена, раз Андрей так улыбается, то и ему тоже приятно меня видеть. А может быть, и не просто приятно. Может быть, он испытывает ко мне такое же радостно-будоражащее чувство, как я к нему.

Однажды мы сидели у Насти и пили чай. Сначала Андрей несколько раз забегал в комнату взять то книжку, то диск, то конфетку из вазочки. А потом притащил чашку и уселся с нами. У меня горели щёки, я смеялась, мне было хорошо и чуть-чуть тревожно. В дверь позвонили. Андрей умчался открывать и исчез. Я всё ждала, что сейчас он вернётся, но зря. Мне стало жутко обидно.

– Интересно, – сказала я, стараясь казаться абсолютно равнодушной, – кто это к вам пришёл?

Настя пожала плечами:

– Наверное, к Андрею. Ты ещё чай будешь?

– Буду, – ответила я, хотя мне совсем не хотелось пить.

Просто за чайником надо было идти в кухню, и я подумала, что по пути можно выяснить, кто именно отвлёк Андрея.

Я вышла вслед за Настей в прихожую и остолбенела. У входной двери стоял Андрей и оживлённо общался с почти взрослой девицей. Девица улыбалась, идеально ровные зубы сверкали, вьющиеся белые волосы рассыпались по плечам. Андрей негромко рассказывал ей что-то и вдруг сделал такое, от чего у меня по спине побежали противные мурашки, а ладони стали холодными и липкими. Он наклонился к девице, уверенно взял её руку и поцеловал. Блондинка коротко хохотнула и шутя щёлкнула его пальцем по носу.

Настя, будто ничего не заметив, свернула на кухню.

– Это его девушка? – спросила я, глядя, как вода мощной струёй льётся в чайник.

– Вот ещё! – фыркнула Настя. – Это соседка с третьего этажа.

– А почему.. – начала я, но подруга не дала мне договорить.

– Ты что? – повернулась она ко мне. – Слепая? Он же со всеми девчонками так. Ты не замечала, что он и к тебе подкатиться пробовал? Только я ему сразу сказала: «Будешь к Ленке приставать – убью». Вот он и того… Почти не пристаёт.

Струя из-под крана булькнула и, разбиваясь о края, потекла по стенкам чайника. Настя охнула и, отлив лишнее, принялась вытирать чайник полотенцем.

– А почему.. – повторила я, будто никаких других слов выговорить не получилось бы.

– Что «почему»? – вскинулась Настя. – Почему я запретила ему к тебе приставать? Потому что ты – моя лучшая подруга.

– Ну и что? – ляпнула я, выдав себя с головой.

– Я же тебя знаю. Ты ведь решишь, что всё серьёзно. Ау него это так, хобби. Тебе оно надо?

Мне хотелось выкрикнуть, что надо и что нечего Насте наговаривать на брата и лезть не в свое дело, и что мы сами прекрасно разобрались бы, что серьёзно, а что хобби.

Я не сказала ни слова, потому что в эту минуту в кухню заглянул Андрей. Он демонстративно вздохнул и вытер лоб.

– Ох, нелёгкая это работа…

– Какая? – ехидно поинтересовалась Настя. – К девушкам клеиться?

– Ая ни к кому не клеился, – серьёзно объяснил Андрей. – Просто не люблю разочаровывать людей, а хорошеньких девушек – особенно. Ей хотелось, чтобы я был в восторге от её глазок. Я и выразил полный восторг. От меня же не убудет. Правда, Лен?

Он подмигнул мне и скорчил смешную рожицу.

Раньше я обязательно бы засмеялась. Я и сейчас попыталась, но смех застрял в горле и превратился в солёный комок.

Настя хмыкнула и зачем-то вышла из кухни.

– А меня ты тоже постарался бы не разочаровать, – осторожно спросила я, проглотив непрошеные слёзы, – если бы не Настя?

На миг мне показалось, что я стою на краю обрыва.

– Тебя? – искренне изумился Андрей. – А ты разве… Хотя… Слушай, а тебе сколько? Двенадцать?

– Тринадцать, – выдавила я. – Почти.

– Дела, – присвистнул Андрей и посмотрел на меня так внимательно, будто видел в первый раз.

Я не отвела взгляд. В его глазах промелькнуло что-то – то ли смущение, то ли испуг.

– Ты хорошая девчонка, – наконец сказал Андрей тихо. – Очень хорошая.

А потом вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

После этого вечера я старалась не ходить к Насте в гости. Жаль, что не всегда получалось.

Сегодня, например, не получилось.

Сначала всё было хорошо. Мы сидели за столом в большой комнате, которую хозяева гордо называли гостиной, с Настей, её мамой, папой, бабушкой, дедушкой и сестрёнкой Олей. Андрея дома не было. Мы пили чай, ели торт и пирожные. Меня поздравляли с днём рождения и даже подарили очень красивого деревянного зайца.

Когда от торта остались только крошки, в квартире зазвонил телефон. Настя помчалась брать трубку.

– Это Андрей, – объяснила она, вернувшись. – Сказал, что придёт поздно.

Бабушка с мамой хитро переглянулись.

– Загулял, – покачала головой бабушка.

– Ничего, – улыбнулась мама. – Таня девочка хорошая.

Хоть я и не видела Настиного брата несколько месяцев, но, услышав про какую-то Таню, чуть не разревелась. И не надо мне было уже ни поздравлений, ни чая, ни дня рождения вообще.

Посидев для приличия ещё полчаса, я засобиралась домой.

– Мы тебя проводим, – сказала Настина мама.

– Не надо, – отказалась я. – Тут же близко совсем.

– Надо, – настаивала Настина мама. – Подожди, я сейчас оденусь. Настюш, ты тоже собирайся. Заодно свежим воздухом подышим.

Пока Настя с мамой разошлись по комнатам, я решила незаметно ускользнуть. Ну зачем меня провожать? Не маленькая, не заблужусь.

Накинув куртку, я заглянула в гостиную и шёпотом попросила Настиного дедушку закрыть за мной. Он удивлённо вскинул мохнатые брови, покачал головой, но поднялся с дивана и медленно протопал в прихожую.

– Дождалась бы лучше провожатых, – тихонько проворчал он, отпирая замок.

Я покачала головой и, улыбнувшись на прощанье, побежала вниз по лестнице.

Спустившись до второго этажа, я услышала хлопок подъездной двери, а через мгновение увидела Андрея.

Он поднимался по ступенькам, на ходу отряхивая снег с пальто.

– Привет! – сказала я, слегка охрипнув от неожиданности.

Андрей поднял голову, и я рассмотрела его лицо. В тусклом свете одинокой лампочки оно показалось мне очень бледным и грустным.

– Привет!

Он улыбнулся, будто насильно растягивая губы. Я подумала, что мы не виделись давным-давно, и у меня сейчас от волнения сердце стучит так, словно хочет выскочить наружу, а Андрей даже не удивился, встретив меня в своём подъезде в первый раз после того разговора на кухне. И не обрадовался ни капельки. У меня защипало в горле, а ресницы сами собой захлопали, стараясь стряхнуть слезинки.

Я прибавила шаг, чтобы побыстрее оказаться на улице. Там можно было и заплакать – всё равно никто бы не заметил. А сил сдерживаться почти не осталось.

Из-за слёз, застывших на глазах, я почти ничего не видела. Мчалась по лестнице, придерживаясь за перила, и даже не чувствовала, как по ноге бьёт мешок с подаренным зайцем. Когда до выхода осталось всего несколько ступенек, что-то царапнуло меня по куртке, резко и мощно дёрнуло назад, а потом раздался треск ткани, и я мгновенно освободилась, но почему-то не смогла удержаться на ногах и только успела подставить ладони, чтобы не удариться о серый бетон лицом.

Боль от удара обожгла. Я глухо застонала и съехала до площадки, притормаживая разбитыми руками и коленками.

И вот тогда уже разревелась в голос. Сидела на ледяном полу среди грязных лужиц, оставленных чьими-то сапогами и ботинками, всхлипывала, давилась этими всхлипами и размазывала по щекам слёзы.

– Лена, что с тобой?

Голос Андрея прозвучал так неожиданно, что я икнула и прикусила губу.

– На тебя напали?

Андрей присел передо мной и взял за руку. Я посмотрела на свои испачканные пальцы и спрятала руку в карман. Вернее, хотела спрятать, но ничего не получилось, потому что бокового кармана у куртки теперь не было. Он превратился в выдранный с «мясом» лоскут, державшийся на двух толстых нитках. Нитки торчали нелепыми витыми хвостиками.

– Ты можешь встать? – спросил Андрей.

Я кивнула и осталась сидеть на полу.

Андрей подхватил меня под мышки и, словно куклу, поставил на ноги. Я охнула от боли в разогнувшихся коленках.

– Потерпи, Лен, – попросил он. – Я сейчас лифт вызову.

– Зачем? – не поняла я. – Мы же и так на первом этаже.

– Тебе нужно зайти к нам. Вымыть руки и вообще…

Андрей слегка смутился.

– Я у вас уже была, – слабо улыбнулась я. – Мне надо домой. И ты не думай – никто на меня не нападал. Это я сама за что-то зацепилась. Карманом.

Андрей посмотрел на болтавшийся на нитках лоскут, а потом на лестничный пролёт над нами. Я проследила за его взглядом и сразу всё поняла. Один из прутьев, поддерживающих перила, был отломан сверху и загнут крючком. Будто кто-то специально устроил ловушку для моего кармана.

– Вот ведь… – процедил Андрей сквозь зубы.

Он поднялся к отогнутому пруту и попытался его разогнуть. Ничего не получилось. Тогда, морщась от напряжения, Андрей попытался отломать прут и внизу, но тоже зря. Тот держался крепко.

– Ладно, – пропыхтел Андрей, – возьму дома инструмент и сегодня же этот крючок уберу.

– Это будет здорово, – поддержала я. – А то кто-нибудь может, как я…

Он снова спустился ко мне.

– Сильно ушиблась?

– Да нет. Всё нормально. Я пойду?

Он посмотрел на валяющийся у двери пакет.

– Это твоё?

– Моё. Мне твои зайца подарили. На день рождения.

Андрей изумлённо сморщил лоб:

– Так у тебя сегодня день рождения?

– Ну да, – кивнула я. – Ачто, незаметно? Вон я какая красивая.

И криво улыбнувшись, повертелась перед ним, показывая выпачканную рваную куртку и джинсы с мокрыми пятнами на коленях.

– Ты даёшь! – усмехнулся Андрей. – Ладно, пошли!

– Куда?

– Домой тебя отведу!

– Сама дойду, – покачала головой я.

– Сама ты уже дошла, – хмыкнул Андрей. – На сегодня хватит.

Он уверенно взял меня под локоть и вывел из подъезда.

Я ворочалась под одеялом и думала, что ещё неделю назад умерла бы от счастья. Да что там неделю – даже вчера! Ведь Андрей проводил меня до квартиры. Мы шли, отворачиваясь от ледяных порывов ветра. Метель бросала нам в лицо горсти колючей снежной крупы.

Было темно, скользко, и у меня саднило колени. Но Андрей вёл меня под руку и, если ветер чуть утихал, рассказывал смешные истории. А у самой двери, когда я уже сказала «пока», наклонился и, шепнув «с днём рождения», осторожно прикоснулся губами к моей щеке.

Да, ещё вчера я умерла бы от счастья. Но не сегодня.

Ведь тогда я не знала, что у него есть Таня, «хорошая девочка».

А сегодня знаю…

Глава 5

Салат из кальмаров готовить проще простого. Только и нужно-то: яйца сварить вкрутую, репчатый лук кипятком ошпарить и две консервные банки с кальмарами открыть. А потом нарезать яйца и лук мелко-мелко и кальмары узкими длинными полосочками. Ну и с майонезом перемешать.

В общем, на всё нужно минут пятнадцать. Но это если голова не занята неизвестно чем и руки нормально работают. А у меня с утра снова все мысли крутились около вчерашнего вечера. Вот и получилось, что яйца, пока варились, лопнули и вылезли из скорлупы противными хлопьями, кипятком вместо лука я для начала ошпарила пальцы, а ведёрко с майонезом и вовсе опрокинулось на пол.

Услышав, как я пищу и охаю, папа вышел на кухню и покачал головой.

– Лен, давай без салата обойдёмся, – предложил он.

– А как же праздничный обед? – растерялась я.

Папа задумчиво наморщил лоб:

– Может, в кафе сходим?

– Да ну! – отказалась я. – Лучше я за новым майонезом сбегаю.

Не люблю я обедать в кафе. Нет, пойти съесть что-нибудь вкусненькое – это, конечно, здорово. Но ведь в доме-то никакой еды не будет. А значит, ужин всё равно придётся готовить. Ну и какая разница – сейчас бежать в магазин за продуктами или вечером? Лучше уж сейчас. Хотя бы на улице светло.

– А что ты, кроме салата, собиралась сделать? – поинтересовался папа.

– Курицу пожарить.

– Курицу? – оживился он. – Давай я сам!

– Ты разве умеешь? – усомнилась я.

Папа хитро улыбнулся и подмигнул:

– Я не умею – она сумеет!

– Кто? – растерялась я.

– Микроволновка, – объяснил папа. – Ты хоть раз читала, что у неё в инструкции написано?

– А что?

Честно сказать, инструкцию я не читала. Зачем, если и так всё понятно. Поставила тарелку, закрыла дверцу, время нужное установила – и сиди, жди, пока звонок прозвенит, что еда разогрелась.

– А то, – вздохнул папа, – что у неё есть специальные программы. Например, «жаркое из курицы».

– Серьёзно? – удивилась я.

– Очень даже, – кивнул он. – Так что, рискнём?

Я подумала, что из меня сегодня повар никудышний. Хорошо, если с салатом со второго раза справлюсь.

– Ну давай рискнём. Под твою ответственность.

Про ответственность это я специально сказала. Обычно так папа мне говорит, если я берусь за какое-нибудь очень серьёзное дело. Например, придумываю, что кому подарить на Новый год, или планирую, сколько денег можно потратить за неделю.

В подъезде ещё пахло вчерашним дымом. Дверь от мусоропровода была чёрной, в клочьях обледеневшей пены.

За ночь снег стал твёрдым и скользким. Я шла по расчищенной дорожке, а он скрипел под ногами. Самое интересное, что чем дальше я уходила от дома, тем громче становился скрип. На повороте к магазину мне пришлось остановиться, чтобы поправить капюшон. Странное дело – скрип стал чуть тише, но не прекратился. Я посмотрела назад, и всё сразу стало ясно.

В нескольких шагах от меня по дорожке топал вчерашний мальчишка в куртке с меховым воротником.

– Привет! – улыбнулся он.

– Привет, – кивнула я.

– Ты в магазин?

– Ага. За майонезом.

– Я тоже.

– Тоже за майонезом? – удивилась я.

– Тоже в магазин, – объяснил мальчишка. – Пошли вместе?

– Пойдём.

Идти рядом по дорожке было не очень удобно, поэтому я слегка обогнала своего спутника.

– Тебя как зовут? – спросил он.

– Лена, – ответила я.

– А меня Никита.

– Ты у тёти Зои сейчас живёшь?

Никита почему-то смутился, помолчал несколько минут, но всё-таки ответил:

– Пока да.

Мне стало любопытно, почему он смущается.

– А тётя Зоя вчера сказала, что у неё нет племянников, – вдруг ляпнула я.

– Ну нет, – согласился Никита. – И что?

– А ты ей кто?

– Внук.

Вот уж это было явным враньём. Я прекрасно знаю, что у тёти Зои есть дочь. Но той сорок лет, и никаких детей у неё нет и не было. Правда, говорить об этом Никите я не спешила. Мало ли, как он отреагирует.

– А почему же ты её тётей Зоей зовёшь, а не бабушкой?

Никита фыркнул.

– Это ты её так зовёшь, а не я.

– Да я сама слышала! – возмутилась я. – И не один раз.

– Это я просто за тобой повторял. Чтобы тебе понятно было, о ком разговор.

– Да? – недоверчиво хмыкнула я.

– Ну, не верь, – пожал плечами Никита. – Ты, кстати, поздно гуляешь. Неужели интересно – в темноте, в метель? И карман вон где-то порвала.

Я обернулась к нему и поскользнулась. Никита схватил меня за локоть.

– Спасибо, – пробурчала я, решив, что как только вернусь, сразу же пришью карман на место, чтобы больше не позориться. – А откуда ты знаешь?

– О чём? – уточнил Никита. – О том, что ты вчера вечером с парнем гуляла? В окно видел.

– В темноте?

– А у меня в комнате свет не горел, вот и было видно. Я вообще, когда с ноутбуком сижу, свет не включаю.

– Так ты с ноутбуком сидел или в окно пялился? – поддразнила я.

– И то и другое, – не обиделся Никита и вдруг посмотрел на меня с каким-то странным выражением. – Я понимаю, что это не моё дело. Только лучше бы ты с этим парнем не встречалась.

– Почему? – возмутилась я.

Никита будто не услышал вопроса. Он аккуратно поправил шарф, вытер нос клетчатым носовым платком, подтянул поближе к подбородку замочек молнии.

– Ну почему? – повторила я так громко, что женщина, идущая навстречу, шарахнулась в сторону.

– Если я расскажу, – наконец отозвался Никита, – ты всё равно не поверишь.

И тут я разозлилась окончательно.

– Да я тебе ни минуты не верила! – слова вылетали изо рта, будто сами собой. – Ты же ни разу правду не сказал! Ещё когда про Антиповых рассказывал, и то врал. Мужик тебе дверь открыл? Про жену сообщил? Так нет у них в квартире никакого мужика! Там две бабульки живут. И всё! А у тёти Зои нет ни племянников, ни внуков! И я не знаю, кто ты и зачем всё время лжёшь, но говорить гадости про Андрея я тебе не позволю!

Никита остановился и смотрел на меня, растерянно моргая. Совершенно некстати я заметила, что у него ярко-синие глаза и блестящие чёрные ресницы. На мгновенье мне показалось, что он сейчас расплачется, как малыш.

Но Никита не расплакался. Он дёрнул подбородком, прищурился и быстро пошёл прочь. Наверное, не так уж нужно ему было в магазин.

Я купила майонез в пакете. Такой, если и на пол упадёт, весь не выльется. А потом вспомнила, что в доме кончился папин любимый хлеб с отрубями. Я-то ем обычный – «Столичный» или «Дарницкий», мне всё равно. А папе нравится один сорт. Он его и за обедом уплетает по три куска, и бутерброды на работу только с ним берёт.

В булочной была маленькая очередь. Я пристроилась в хвосте. За прилавком ловко управлялась рыжая Анюта. Когда стоявшая передо мной женщина забрала сдачу и отошла, я увидела, что в зале остались только я и продавщица. Это было здорово. При людях я бы точно постеснялась спросить, а хотелось ужасно.

– Простите, – сказала я, опуская буханку в пакет. – Я вчера у вас ключ от домофона потеряла, а вы мне вернули.

– Я помню, – улыбнулась Анюта. – Как тортик? Понравился?

– Спасибо, – кивнула я. – Торт был замечательный. А вы не подскажете, как выглядел мальчик… Ну тот, который мой ключ вам отдал.

– Подскажу, конечно. Светленький такой. Чуть постарше тебя. Глазищи синие и ресницы, как у девчонки. А что?

– Просто, – замялась я. – Интересно.

– Ага, – хихикнула Анюта. – Мальчик очень даже интересный. Познакомиться хочешь? Могу передать, когда зайдёт в следующий раз.

– Не надо, – покраснела я. – Мы, кажется, уже знакомы. У него ведь куртка чёрная? С пушистым воротником?

Анюта кивнула и заговорщицки подмигнула мне.

– Удачи!