Текст книги "Хранитель тайн, или Сброшенная маска"
Автор книги: Екатерина Гринева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Я поднялась со скамейки и неожиданно обнаружила себя не так уж далеко от собственного дома. Очевидно, меня принесли сюда ноги, и я решила подойти к дому поближе и попросить кого-нибудь выяснить у охранника: дома ли Ирка, и если дома, то почему не берет трубку.
Через десять минут я была у нашего дома, около него за забором была толпа любопытствующих. Рядом стояла аварийка. С холодеющим сердцем, не обращая внимания ни на что, я вклинилась в толпу.
– Что случилось? – Мой голос прозвучал отстраненно, словно это спрашивала не я, а другая, неизвестная мне женщина.
Бойкая бабуля в пестром платке обернулась ко мне.
– Да вот одна девица отравилась угарным газом, – затараторила она. – Прости господи! – и размашисто перекрестилась. – Беспутная была и жить надоело. Открыла газовую плиту, включила газ и головой туда. Насмерть.
– А как ее зовут?
Толпа нестройно загудела. Из хора выкриков я услышала: «Ирка ее зовут, а фамилия не то Шашкина, не то Шашечкина». – «Шашкова! – крикнула какая-то женщина. – Точно Шашкова».
Я крепко зажмурилась.
Нет! Этого не может быть! Ирка не могла умереть! Она не хотела умирать! Она никогда даже и мысли не допускала ни о каком самоубийстве. Я редко встречала таких оптимисток и жизнелюбок. Шашкова с ее вечными шуточками-прибауточками и тоской по салу и своей многочисленной родне на «незалэжной» не могла вот так просто с дури открыть газ и решить покончить с жизнью. Никаких причин у нее для этого не было! Абсолютно никаких.
– Девушка, вам плохо? – услышала я и открыла глаза.
– Да. Извините!
Я отошла в сторону, и здесь у меня скрутило кишки и меня вырвало. Я нагнулась и заревела, зажимая себе рот рукой. Бедная Ирка. Никогда я уже не увижу свою бывшую соседку, и она мне не скажет: «Кончай дурить, Ксаня! Выпьем за то, чтобы на нашем пути еще оказались настоящие мужики! Мы – девочки тип-топ и достойны самого лучшего!»
Мне нужно было срочно уехать из города, но мне нужно было взять из однокомнатной квартиры, которую купили мне родители, свой паспорт и загранпаспорт. Но появляться там я не могла, и поэтому нужно было срочно что-то придумать. И уехать без документов я не могла…
Я подъехала на такси к своему дому и, расплатившись, вышла. На скамейке в маленьком скверике я увидела девушку лет пятнадцати, сидевшую с учебником английского в руках. В голове у меня сразу сложился некий план. Я подошла к ней и попросила зайти в квартиру и взять документы. Когда она вскинула на меня удивленные глаза, я сказала, что рассталась со своим бой-френдом, а он скорее всего караулит меня около дома, так что отсвечивать у своей квартиры я не могу. И прошу ее помочь мне. В ее глазах настороженность сменилась сочувствием: наверное, я так вошла в свою роль и убедительно изображала жертву домоганий своего бывшего, что девушка вызвалась мне помочь. Я ей подробно описала, где лежат паспорта, и дала ей ключи. Мы договорились, что я буду ждать ее во дворе дома напротив – я решила уйти от сквера – так, на всякий случай. Через пятнадцать минут девушка подошла ко мне и протянула мои документы.
Я уезжала-убегала из родного города. На вокзале купила билет до Москвы и, только сев в поезд, поняла, что у меня нет ни плана действий, ни мыслей. Смерть Шашковой выбила меня из колеи. Стоило мне подумать об Ирке, как хотелось плакать. В купе я была одна и, разложив на столе бумаги, которые я нашла в деревенском доме в Опятках, стала внимательно изучать их. Там были координаты некоего Матео Парчелли в фирме «Капитулос» во Флоренции, билет во Флоренцию на имя отца и еще куча каких-то счетов и деловых бумаг, в которых я ничего не поняла. Мне в глаза бросились несколько листов, сколотых скрепкой, где речь шла о какой-то фирме в Челябинске под названием «Интертрастдрон».
Выпив горячего чаю, принесенного проводницей, я запустила руку в волосы и подумала, что теперь мой путь лежит в Италию. К этому Матео Парчелли. Отец уже бывал у него? С какими целями? Зачем? Вопросы роились в моей голове, и только визит в Италию мог расставить точки над «i». Неожиданно я подумала, что вдвоем с Муськой лететь в Италию будет намного веселее, и решила пригласить ее в этот вояж. По прибытии в Москву я ей сразу позвонила, она завопила от радости, услышав мое предложение, и мы договорились, что сегодня же она постарается приехать в Москву, взяв у Вазгена отпуск. И вообще ей для сборов немного надо, она все соберет и примчится ко мне.
Я улыбнулась, слушая Муськин восторженный вопль, и подумала, что мне с ней действительно будет лучше, и, кроме того, я по ней уже соскучилась… Все-таки полтора года мы с ней жили бок о бок! Я вспомнила о Шашковой и нахмурилась. Бедная Ирка, ничего она уже не увидит!
Все завертелось со страшной силой. Муська приехала в Москву, в тот же день мы купили с ней авиабилеты. Накануне я позвонила в «Капитулос». Там включился автоответчик, который на английском языке сказал, что «синьор Парчелли» находится в отъезде по делам и будет на месте через два-три дня. Я решила лететь в Рим, а оттуда уже снова позвонить во Флоренцию и договориться о встрече. Конечно, я могла оставаться и в Москве, но нетерпение, охватившее меня, было так велико, что я решила лететь в Италию, а там уже сориентироваться на месте. Мы с Муськой купили новенькие чемоданы и кое-какие шмотки. По счастью, у Муськи оказался загранпаспорт, и нам не пришлось терять время на его изготовление, давая приличную сумму какой-нибудь турфирме, делающей паспорта «в короткие сроки». Я позвонила Богданову и спросила его о Матео Парчелли и о фирме «Капитулос». Богданов сказал, что ничего об этом не знает. Он спросил, где я, но я дала отбой. С этим же вопросом я обратилась к Иванникову; у наших отцов в прошлом были совместные проекты, а так как Володька унаследовал семейный бизнес, то он мог быть в курсе. Но Иванников сказал то же самое, что и Богданов. В ответ на вопль Володьки: куда я делась, я ответила, что решила маленько развеяться и укатила в Грецию. Никто ничего не знал ни о «Капитулосе», ни о Парчелли и, стало быть, не мог помочь мне в поисках ответа на вопрос: зачем отец ездил в Италию и почему это беспокоило Темку.
В Италию мы прилетели под вечер. В номере четырехзвездочного отеля мы разложили свои вещи и сразу легли спать; при этом Муська открыла окно – было жарко, и мы сбросили одеяла на пол и накрылись одними простынями.
– Ты спишь? – услышала я звенящий шепот моей Муськи.
– Ага! Сплю. Нам завтра вставать рано.
– Куда торопиться-то?
– Рим посмотреть. Я здесь раньше никогда не была.
– Я тоже…
– Пока я не дозвонилась и мне не сказали ничего конкретного, нужно Рим посмотреть.
– Никуда от нас Рим не денется. – По голосу Муськи я чувствовала, что она рада снова оказаться рядом со мной. – Ты скучала по мне?
– Мусь! Ты мне спать дашь или нет?
– Мне первое время так тошно было без тебя. Даже Вазген заметил это и сказал, чтобы я бросила дурить. Ты, мол, никогда сюда не вернешься… Ты, типа, другого полета – так он и сказал. И еще прибавил, что такие вещи он сразу чует нюхом. А ты, Маруся, – девушка с тараканами в башке, раз мечтаешь о несбыточном, так он и сказал мне. Не вернется сюда твоя подруга – и не мечтай! Я так на него рассердилась, а потом всплакнула, подумала, вдруг это правда. И мы с тобой больше не увидимся!
– Ты и правда с тараканами, – беззлобно сказала я. – Раз мне спать не даешь!
– Ладно, спи. Завтра разбужу в шесть утра, и поскачешь в Рим, как на зарядку. Только попробуй не встать!
– В шесть не надо. Часиков в десять.
– Мы же завтрак проспим. И кто из нас с тараканами?
Я запульнула в Муську подушкой, и та, поймав ее на лету, возвратила сей предмет обратно.
Утром после завтрака мы решили начать осмотр с Колизея и Палатинского холма. Очередь в Колизей растянулась на добрые полкилометра; вдоль нее ходили торговцы со своим нехитрым товаром – очками, сувенирами и предлагали их.
– Будем стоять? – скривилась Муська.
– Будем! – припечатала я.
Колизей не произвел на меня такого впечатления, как Палатинский холм. Солнце поднялось уже высоко, и мы бродили по древним развалинам не спеша; с чувством, с расстановкой осматривая их. Пахло нагретой на солнце сосной, и этот запах, одуряюще-сильный, плыл над нами, пока мы переходили от одного памятника к другому. Это были действительно развалины – где-то камни, где-то полуразрушенные колонны или фундаменты домов. Поражала концентрация памятников в одном месте, отчего рождалась какая-то особая аура. Как на машине времени, мы перенеслись в прошлое и погрузились в него без остатка. Иногда мы останавливались и присаживались прямо на землю или на ступени. На смотровой площадке были лавочки, и пока Муська безостановочно щелкала фотиком, стараясь запечатлеть виды, я думала об одном: что это за фирма «Капитулос» во Флоренции? И что это за тип Матео Парчелли? И почему никто из соратников отца о ней не знает? Даже Богданов… Особой веры этому прохиндею у меня не было, но его недоумение показалось вполне искренним, если он, конечно, не первоклассный актер. Поди разберись… Правда, сейчас множество пособий выходит, как по поведению человека разгадать, лжет он или нет. Ну, во-первых, авторы зачастую сами себе противоречат или между собой не разберутся, почесывание носа является показателем лжи или нет.
– Иди сюда! – позвала меня Муська. – Сфоткай меня на фоне римских крыш.
Вид и в самом деле был замечательный, и я щелкнула Муську. Римские крыши были как игрушечно-театральные или выполненные в компьютерной графике – такие нарядно-красивые и ухоженные. В отличие от домов крыши были прямо образцово-показательные. Дома выдавали некую итальянскую халатность, сродни российской, и облупленный фасад или покосившиеся ступеньки были не редкость. А здесь… аккуратные горшки с цветами на балконах и лоджиях, стульчики, кое-где скульптуры или вазы. Как в кино про «итальянскую жизнь».
Потом мы вышли на большое поле и отправились во двор весталок. Это замкнутое пространство со скульптурами было словно отгорожено от всего мира. Небольшой прямоугольный водоем красовался в центре, по краям росли кусты роз.
Вскоре по динамику раздался голос, призывающий туристов покинуть холм, так как он закрывается…
Мы вышли на улицу, и Муська повернулась ко мне:
– Теперь куда?
– В путеводителе я нашла неподалеку остров Тиберина. Пошли там поедим.
– Не откажусь. Уже кишки сводит. Слушай, а где тут красавчики итальянцы? Я пока ни одного не вижу…
– Разуй глаза! – пошутила я. – Вон на каждом шагу твои итальяшки.
– В упор не вижу…
Киношных итальянцев и правда не было. Попадались мелкие, невзрачные с озабоченными лицами. Может, они вымерли уже? А по актерам в кино не судят. В отличие от Муськи по отсутствию красавцев итальяшек я не страдала. Был один мужчина, при воспоминании о котором мое сердце начинало сильно биться о ребра, но, похоже, он не в счет. И когда синьор Парчелли вернется к себе?
– Подожди! Я сейчас, на минуту… – Я отошла от Муськи и позвонила. Вестей никаких пока не было…
Мы обогнули огромный бело-рафинадный комплекс императора Виктора-Эммануила и потопали вниз. Количество туристов в Риме зашкаливало и явно превосходило коренное население. Немножко поплутав, мы вышли к острову. Нужно было перейти мост, пройти несколько метров и еще один мост, и тогда попадаешь на остров. Там уже колыхались от ветра белые натянутые тенты кафе и ресторанов. Прямо перед нами были остатки древнего моста – почти разрушенного; он естественным образом переходил в другой мост и являлся его органической составной частью. Вообще я заметила, что в Риме древности не являлись предметами обожания, они скорее были предметами повседневного быта.
Народу на острове было много. Мы выбрали ресторан и сели за столик; рядом, через небольшую преграду, с шумом прорывался Тибр. Мутно-зеленый, с желтоватым оттенком.
Взяв по тарелке пасты, мы еще заказали граппу и вкусный хлеб с оливковым маслом.
Муська ела с аппетитом, время от времени стреляя по сторонам глазами.
– Расскажи о себе! – неожиданно предложила она. – Не пора ли раскрыть свои тайны?
– Никаких тайн нет! – пошутила я.
– А Вазген говорит…
– Мало ли что говорит Вазген. Нашла кому верить!..
– Не хочешь, как хочешь… – обиженно надула губы Муська.
Я перевела взгляд на людей, прибывающих на остров. Похоже, у них это было место вечерней и ночной тусовки. Ресторан, который еще минут пятнадцать назад был почти пуст, сейчас быстро заполнялся людьми. Толпа шла мимо нашего ресторана – дальше на мыс острова, откуда раздавалась музыка. Я смотрела на людей, и на секунду мне показалось, что в толпе мелькнул человек со знакомым лицом – с теми самыми светло-зелеными глазами, о котором я так часто думала. И я стала вертеть головой в разные стороны, мне даже хотелось вскочить и побежать в толпу.
– Ты чего дернулась? – спросила Муська.
– Одного человека увидела.
– Показалось?
– Похоже на то, – призналась я.
– Ты даже побледнела. Знакомый близкий?
– Да нет. Я обозналась. Точно обозналась, – убеждала я сама себя в этом.
– Как хочешь, – пожала плечами Муська. – А чего мы здесь стенки подпираем? Вроде девушки свободные… незамужние. Симпатичные…
– Кого подцеплять-то? Итальянцев?
– Почему бы и нет. Горячие, темпераментные. Говорят, женщин на руках носят.
– А также сплошные бла-бла-бла разводят и маму свою прежде всего любят. Бабники и маменькины сыночки, короче. Ненадежная публика… Если только роман на час. Но такого добра и в России навалом. Секс на раз, и никаких обязательств.
– Приземленная ты, Ксюха! Никакой романтики не осталось.
– Что есть, то есть, – усмехнулась я. – Спалилась вся романтика. Была да вышла.
Внезапно я помрачнела. Вся моя жизнь четко разделялась на до и после: мокрый шершавый снег, истошный крик матери «Тема!» и ее тело на снегу… И собственное отчаяние и бессилие. А через секунду примирение с неизбежным… Одна мысль: меня сейчас не станет. Есть такое выражение «смотреть в глаза смерти». И я смотрела ей в глаза… Те глаза, сверкавшие из-под маски, я никогда не забуду… И почему меня не убили тогда? Пожалели? Но зачем?
Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные воспоминания.
– Слушай! – шепнула Муська. – На нас два итальянских товарища пялятся.
– И что?
– А то! Я не хочу до конца своего века прозябать одна. Давай хоть поразвлечемся немного!
Я улыбнулась.
– Ну давай. Рискнем. Но если что – пеняй на себя…
Муська стрельнула глазами и залилась смехом. Я посмотрела вправо и увидела двух итальянцев, сидевших за соседним столиком. Это как раз были типичные итальянцы – черноволосые, высокие, со жгучими карими глазами. В наступающих сумерках их белоснежные улыбки так и сверкали.
Через несколько минут они уже пересели за наш столик и на чудовищной смеси английского и итальянского, почерпнутого из мини-разговорника, который мы изучали в самолете и в первый день, всюду таскаясь с ним, полилась наша беседа. Мне было откровенно скучно. Но Муська неожиданно расцвела. Она встряхивала кудрявыми волосами и блестела глазами. «Грацие!» – восклицала она. Ей в ответ было «Белиссимо» (мы уже выучили, что это значит).
Одного звали Анжело, другого Лука. Муська облюбовала себе Анжело – он был симпатичнее и веселей, и с удовольствием флиртовала с ним. Лука, улыбаясь, поглядывал на меня и спрашивал почему-то о моей работе. Я сказала ему, что временно не работаю. Он улыбнулся и сказал что-то вроде: «Такой красивой девушке работать не нужно». Следующий вопрос был про мой английский: где я так научилась на нем шпарить. Когда я сказала, что жила в Лондоне целый год, Муська тут же отвлеклась от своего ухажера и пристально с возмущением посмотрела на меня.
– Ты жила в Лондоне! А мне ничего не сказала…
Комплименты лились рекой; мужчины заказали нам кофе, и когда мы достали свои кошельки – замахали руками.
– Не жадины! – резюмировала Муська. – Эх, жалко, я свое красное платье в обтяжечку-облипочку не надела. Оно мою фигурку подчеркивает в выгодном свете. К моим черным волосам красное идет!
– Если дело пойдет такими темпами – платье вскоре тебе не понадобится… – пошутила я.
– А ты чего сидишь такая мрачная? Вон твой как тебя глазами пожирает!
– Это у тебя глюки!
– Ничуть… ты присмотрись внимательно. Парнишка симпатичный!
– Была бы охота еще присматриваться!
Но «мой» итальянец действительно пожирал меня глазами и вскоре безо всякого смущения завладел моей рукой, которую принялся пожимать и нежно поглаживать. Я невольно отдернула руку.
– Я тебе не нравлюсь, да? – страстно воскликнул он.
– Мы слишком недолго знакомы!
– И что? Ты мне сразу понравилась…
– Спасибо. Ты кем работаешь? – попыталась я перевести тему.
– Я врач.
– Благородная профессия.
Разговор шел ни о чем; за еду было заплачено, и мы поднялись из-за стола. Возникло некоторое замешательство – куда идти, мы не знали, так как в Риме еще плохо ориентировались. В ресторане играла зажигательная музыка, и все от мала до велика двигались в такт быстрой музыке. Анжело предложил Муське потанцевать; она с удовольствием согласилась, и они пошли в центр танцпола. Мы же с Лукой молча стояли у края танцплощадки, не зная о чем говорить.
– А ты не хочешь потанцевать? – начал разговор Лука, выжидательно смотря на меня.
– Пожалуй, нет, я не очень приспособлена к танцам, – сказала я.
– Да для этого и не нужно никаких умений, надо просто двигаться под музыку.
– Я думаю, это не то, чего мне сейчас хочется, – не выдержала я.
– Ладно, больше не буду тебя уговаривать.
– Ты прости, что тебе со мной так скучно. Вон твой друг зажигает как, а моя подруга не отстает от него.
– Да ничего страшного. Я тебя не виню. – Не успел он договорить, как к нам подлетела раскрасневшаяся Муська со своим кавалером.
– Ксень, хватит стоять тут. У тебя такой шикарный парень, мы с тобой в Риме, вместе. Когда еще такое будет? Давай отвлечемся от всех наших проблем и просто расслабимся. Прошу тебя! – Она умоляющее на меня посмотрела. Я знала, что сопротивляться бесполезно, да и в какой-то степени она была совершенно права: я вполне могу себе позволить немного отдохнуть. Я с улыбкой кивнула головой и взглядом позвала Луку. И все вместе мы пошли танцевать. Я действительно отвлеклась и наслаждалась происходящим, как ни странно, танцевать мне понравилось, да и мой партнер заметно повеселел. Не только себе я, получается, доставила маленькую радость. Через час нашего отрыва мы с Муськой полностью выдохлись, а наши танцоры даже и виду не подали, видимо, они были готовы танцевать хоть до утра. Уставшие, со смехом, мы ушли с острова Тиберина. Наши кавалеры предложили нам пройтись по ночному Риму, и мы согласились.
Мы шли по городу, и складывалось впечатление, что днем Рим спал, а сейчас проснулся. Все итальянцы высыпали на улицу и жили насыщенной жизнью, как актеры на сцене. Нам попадались семейные компании, которые куда-то шли или стояли прямо посередине тротуара и разговаривали: темп речи был невероятно быстр и четок, как будто стрекотала пишущая машинка – без пауз и остановок. Дети болтались между родителями. Никто, очевидно, не оставлял детей дома.
– Во дают! – негромко сказала Муська. – Пацанят с собой тащат. У нас родители их спать укладывают, а сами отправляются по своим делам. А у них с детьми в кафешках сидят.
– Менталитет другой…
Остаток вечера и наступившая ночь слились в одну пеструю, вспыхивающую мерцающими огнями ленту: мы ходили из кафе в кафе, танцевали на дискотеках… веселились до упаду. Ночной Рим был еще краше, великолепнее, величественнее, чем дневной.
И когда Муська чуть виновато взглянула на меня, наклонив голову набок, и в ее глазах плескалось ожидание, я едва заметно кивнула головой – как бы благословляя; отпуская ее на эту ночь с итальянцем, и неважно, чем она закончится, каждая женщина заслуживает именно этого, мимолетного, вырванного у судьбы кусочка счастья между бесконечными предательствами и обманами, между неудачными браками и несостоявшимися надеждами. Муська ушла, и мы с Лукой остались одни… Он вопросительно-выжидающе посмотрел на меня. И я подумала: «Почему бы нет?» Я подумала, что, возможно, моим союзником будет Рим. Говорят же, красивая обстановка и декорации свидания помогают женщине настроиться на романтическую волну. Это хорошо знают все производители рекламы – сколько красивых парочек снимались на фоне Эйфелевой башни, или на берегу океана, или на фоне ночного неба Рима, почему же я не могла пополнить этот легион?
Та ночь в отеле, в номере, который снял Лука, была похожа на яростную битву, и Рим был здесь ни при чем. Он существовал сам по себе – холодный и прекрасно-равнодушный. Мое тело было охвачено огнем – жарким, нетерпеливым, как сухие ветки в костре, но… Я не испытывала ни страсти, ни волнения. Лука, этот классический итальянский любовник, старался, очень старался, но его старания проходили впустую, они были как песок, утекающий меж пальцев, или вода, проливаемая из дырявой глиняной чаши.
Не было такой точки на моем теле, которой бы не коснулись его горячие нетерпеливые пальцы. Потом нетерпение сменилось осторожностью и опытностью. Он решил взять меня своим богатым опытом – влюбчивого итальянца, для которого здоровый секс был таким же простым и обыденным делом, как поедание пиццы, испеченной толстой добродушной мамой, или воскресный матч по футболу в кругу друзей.
Бедный Лука!
Святой Лука!
Все его потуги были напрасны, мастер дал слабину или просто сконфузился… Но он не сдавался – вновь и вновь предпринимая атаку на мое бедное измученное тело. Я даже не ожидала столько напора в этом поджаром мужчине! Вот уж поистине благословенная итальянская земля рождает горячих в любви сыновей. Там, где наш российский парень давно бы откатился на бок и уже храпел, видя десятый сон, этот истинный уроженец своей земли не сдавался, не желая расписываться в собственном поражении.
Первой сдалась я. Улучив подходящий момент, я захрипела, закатив глаза, и сильнее прижалась к итальянцу. Потом из меня вырвался долгий стон, и я замолкла.
– Все? Ты кончила? – услышала я его жаркий шепот.
– Йес, – выдавила я в ответ, не открывая глаз. Встречаться с ним взглядом в эту минуту мне не хотелось. А вдруг он увидит в них обман и поймет, что я притворялась… Пускаться в долгие объяснения или тем более снова подвергаться его любовным атакам мне не хотелось, поэтому я лежала, имитируя высшую степень расслабленности после бурного полноценного оргазма.
Я услышала шум; он встал и, судя по звукам, вышел на балкон. Я приоткрыла глаза – так и есть. Он стоит абсолютно голый на балконе и курит. С ума сойти! Ну ладно я! Как там Муська-то? Хотелось бы, чтобы ей повезло больше. Она, бедная, заслуживает этого. Интересно, сколько сейчас времени, ехать в нашу гостиницу в полночь не с руки. А оставаться здесь, с чужим человеком… тоже было неловко. Если бы мне удалось заснуть…
Лука зажег лампу, и свет ударил мне в глаза. Я невольно открыла их.
– Ты спишь? – услышала я.
– Как видишь! Если разговариваю с тобой – не сплю!
Лука навел на меня сотовый и стал фотографировать. Это мне не понравилось.
– Эй! Прекрати! Я не Карла Бруни, и нечего меня фоткать.
– На память. На долгую память о моей прекрасной россиянке.
– Это – плохая идея.
– А мне кажется, лучшая!
Я натянула на себя одеяло, а вскоре Лука ушел в ванную и включил душ: я услышала шум воды. Вскочив с кровати и прошлепав босыми ногами по полу, я схватила оставленный на столе сотовый и нашла свои снимки. Наверху стоял номер 319. Я стала листать назад: фотки, фотки, фотки. Здесь были дурочки, попавшие в сети Луки, – разных возрастов и мастей – полуголые, обнаженные, с распахнутыми ногами или стыдливо прикрывающие грудь. Блондинки с нежной прозрачной кожей, жгучие брюнетки, огненные рыжухи и наивно-строгие шатенки. На всех их лицах была запечатлена богатая гамма чувств – от откровенного сладострастия до деланной наивности. И только моя физия была недовольно-сердитой. Я стерла фотки, и тут в проеме двери обрисовался он.
– Это что? – ткнула я пальцем в мобильный. – Коллекционер бабочек?
На лице Луки мелькнула растерянность, но потом он быстро овладел собой.
– Это мобильный брата. Я случайно взял его с собой.
– Ага! Случайно. В общем, собирай свои манатки и мотай отсюда в два счета. Понял?
Он вскинул вверх руки.
– Ладно! Сдаюсь. Прости. Я думал: мы с тобой проведем вместе пару деньков.
– Плохо думал. У меня другие планы, и поэтому убирайся.
– Может, передумаешь?
Я покачала головой.
– Ни за что!
Лука, ворча, быстро оделся и вышел, хлопнув дверью. А я лежала, уставившись в потолок. Это называется: нашла приключение на свою задницу! И почему я решила, что быстрый секс с первым попавшимся итальяшкой поможет мне отвлечься и заставит забыть о своих проблемах?
Я, закутавшись простыней, вышла на балкон. Ночной Рим был передо мной – ожерелье слабых огней и мост Бернини с застывшими ангелами… Воздух был наполнен густой ультрамариновой темнотой… легкий ветерок слегка трепал мои волосы и обдувал все тело. Было немного душно, но вполне терпимо. Я вздохнула и набрала Муськин номер: надо было спасать ее из лап итальянского донжуана. Номер подруги был заблокирован. Развлекается, решила я и, вернувшись в кровать, попробовала заснуть. Но это оказалось не таким уж простым делом. Несмотря на впечатления и усталость от первого дня – сон не шел. И уснула я уже часов в пять, натянув на голову простыню, я думала, так сон придет быстрее.
Проснулась я от звонка сотового. Звонила Муська!
– Привет! Все спишь? – Звонкий голос подруги прогнал остатки сна.
– Уже нет.
– Третий раз звоню. Решила, что наслаждаешься секс-подвигами своего мачо. А мы уже сидим и завтракаем в кафе около миленького фонтанчика.
– Мы расстались, не успев толком ничем насладиться.
– Поссорились?
– Разбежались… – Я взяла в руки зажигалку и стала машинально вертеть колесико, высекая огонь.
– И чего?
– Ничего. Тебя твой Анжело фоткал вчера в обнаженном виде?
– И вчера и сегодня. Он сказал, что у меня божественная фигура и он хочет все время любоваться ею. Наговорил комплиментов – я в жизни столько не слышала. Да и откуда? – вздохнула Муська.
– Тогда бы уж женился, – хмыкнула я. – И эта божественная фигура маячила бы перед ним и день и ночь. А если серьезно: эти итальянские ловеласы фоткают своих подружек и потом хвалятся друг перед другом их количеством.
– Это правда?
– Увы! Сама убедилась вчера в этом: влезла в сотовый Луки. А там девицы всех цветов и размеров. Так что делай выводы сама. Ты у нас девочка умная и самостоятельная.
Раздался какой-то шум, крик и протяжный вопль.
– Муська! – заорала я. – Ты где? Муська, тебя что, избивают? Ты меня слышишь?!
– Не ори! – услышала я голос подруги. – Просто я как бы нечаянно его сотовый смахнула в фонтанчик, и сейчас он орет и размахивает руками. Все, нет там моих фоток, – хихикнула Муська.
– Он тебя не взгреет?
– Пусть только попробует! Я уже ухожу от него. Ты где?
– Давай около Колизея встретимся, что ли. Так мы не разминемся!
– Лучше на площади Испании. Посмотри по карте и сразу найдешь ее. Жди меня на нижних ступеньках лестницы. Идет? Через полчаса.
– Уговорила.
По дороге к площади Испании я купила кофе и мороженое. Российский кофе и в сравнение не идет с римским. Это было чисто физическое наслаждение. Мороженое тоже оказалось обалденным. Я шла и любовалась городом, пытаясь запомнить каждую попадавшуюся мне деталь.
Я опоздала на пять минут. Муська уже сидела на нижних ступеньках, подперев щеку рукой, улыбалась.
Я подошла к ней с другой стороны так, что она не могла меня видеть, и положила руку на плечо.
– Утро доброе, Маруся блаженная, видела бы ты себя со стороны. Сидишь, улыбаешься. Как не от мира сего.
– А разве этот мир – сей? – Муська обвела рукой площадь. – Да я такой красоты в жизнь не видела. Посмотри только! Кра-со-ти-ща! Ксаня! Глаза разуй, как ты любишь говорить!
– Уже разула, – проворчала я, усаживаясь рядом с ней. Площадь действительно напоминала декорации из какой-нибудь старинной оперы. В ней все было ярким, театральным. Лестница, взлетавшая вверх прямо к собору – легкому, изящному, домашнему… Бесконечная лестница, взмывающая в небо, на которой, словно птицы на жердочке, сидели люди. Пятна ярко-розовых цветов разбавляли эту картину. Я лишний раз убедилась, насколько в Риме старина вплетена в сегодняшний день… Площадь обрамляли трех– и четырехэтажные дома. Нижние этажи были отданы бутикам и магазинам, а на верхних жили люди, каждое утро видевшие эту площадь и эту красоту как само собой разумеющееся. Я заметила, что здесь было очень много японцев. Мы сидели, а вокруг бегали торопливые япошки с фотоаппаратами, детьми и многочисленными пакетами с драгоценными покупками.
Вокруг нас кипела, обмывала и захлестывала с головой людская волна…
– И куда мы теперь?
– Смотрим на карту и ориентируемся.
После недолгого изучения карты мы поняли, что где-то неподалеку в переулке находится самое знаменитое кафе Рима – «Эль Греко», и решили двинуть туда – выпить по чашке кофе. Мы сели за столик на бархатный красный диван; напротив висел роскошный пейзаж, мы только-только удобно расположились и заказали по чашке кофе, как у меня завибрировал сотовый. Я посмотрела на экран – номер был подавлен. Не ожидая от этого звонка ничего хорошего, я сказала:
– Алло! – Почему-то я думала, что меня разыскал Володя. Но я ошиблась. Это был синьор Парчелли! Он хорошо говорил по-английски и сносно по-русски. Он поинтересовался, зачем я звонила.
Я представилась и сказала, что мне нужно обязательно встретиться с ним.
Голос Парчелли был по-старчески скрипучим. Как древний пергамент или высушенные осенние листья.
– Хорошо, – выдавил Парчелли после недолгой паузы.
Я невольно подтянулась – я ждала этого момента и была готова сию минуту, нет – секунду, сорваться с места и ехать к нему. Но вместо этого я, стиснув зубы, спросила:
– Когда и во сколько?
Голос пропал. Я уже подумала, что ветер унес эти сухие листья и они растворились в осенней ночи, как около моего уха прошелестело:
– Сегодня. В семь.
– А пораньше? – вырвалось у меня.
Голос снова пропал. Я терпеливо ждала.
– Завтра в пять. – И он дал отбой.
Я повернулась к Муське:
– Мне надо сегодня ехать.
– Куда?
– На кудыкину гору.
– А если серьезно? – Пенка от кофе нарисовала Муське бело-сливочные усы.
– Секрет.
– Опять! – патетически воскликнула подруга. – Слушай! Мне порой хочется прирезать тебя из-за всех этих секретов. Сколько можно? Ты просто водишь меня за нос. Обещаешь вот-вот все рассказать, а потом неожиданно срываешься с места и снова молчишь. Так, в конце концов, нечестно. Мы – подруги или нет?
