Текст книги "Возвращение милорда"
Автор книги: Екатерина Федорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
«Стрелка» по-рыцарски
Наступило утро следующего дня. Ведьмы на глаза Сергею не показывались, прячась в отведенных им комнатушках. Устав слоняться по замку – овал массивных крепостных стен, посередке каменное здание в три этажа и два крыла, по всем сторонам от здания службы, дворы, конюшни, – Сергей забрел на конный двор. И, завидев общество упражняющихся рыцарей, изъявил не слишком горячее желание постичь кое-какие азы рыцарской науки.
Лица сэра Ардульфа и еще десятка рыцарей, разгонявших скуку драчкой на мечах, мгновенно прояснели. Пока Серега соображал, во что же он, собственно, вляпался, его уже нарядили в какой-то доспех и всунули в одну руку меч, а в другую —длинный кинжал, объяснив, что этим он должен защищать левую сторону тела вместо щита. Под тяжестью доспеха колени выказывали сильное желание подогнуться, шею жало стальным воротником, и под лучами палящего солнца стальные пластины быстро превратились в одну отдельную мини-парилку для одного отдельного тела.
А потом два азартно хэкающих рыцаря принялись гонять его по пятачку вымощенного камнями конного двора, с искрами вбивая мечи в брусчатку слева и справа от него. Рядом все время болтался сэр Ардульф, с интонациями футбольного комментатора объясняя своему герцогу, какой удар был нанесен в данный момент да как его следовало парировать. Сергей, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на голос, назойливо лезущий в уши, прыгал и неумело махал мечом. Раза два ему плашмя наподдали в бок и по плечу. И каждый раз, когда удавалось поймать удар чужого меча на широкую гарду кинжала, кисть левой руки охватывала боль отдачи.
Он бы давно уже бросил это дело, но взгляды рыцарей были направлены на него. А сэр Ардульф то и дело скупо нудил, называя его молодцом, бьющимся на зависть всем простолюдинам, что заставляло Сергея морщиться от сомнительности комплимента. При таком раскладе он не мог заявить, что устал и хочет прекратить тренировку, – это тут же ляжет на его репутацию пятном грязи размером с Тихий океан. Слабость здесь считается самым большим недостатком.
И Сергей терпел, стиснув зубы. Да и фамильную гордость пора было начинать в себе воспитывать – как-никак герцог. А герцогу не следует позориться перед лицом всех сэров своего замка…
Солнце продолжало палить.
Он уже начал хватать ртом воздух, когда сэр Ардульф наконец сжалился над ним и с глубоким поклоном предложил милорду передохнуть. Рыцари, почтительно освободившие для его упражнений весь конный двор, сидели сейчас на двух куцых скамеечках, установленных в благодатной тени. При приближении Сергея они подвинулись, высвобождая место. Он встретил их взгляды – любопытствующие, заинтересованные, слегка насмешливые – и измученно улыбнулся в ответ. Слава богу, враждебно не смотрел никто. Скорее добродушно, как на щенка, лезущего к взрослым собакам. При этом на бородатых и плохо выбритых лицах сохранялась должная почтительность. Сергей доковылял до затененного угла двора, с облегченным вздохом повалился на голую доску – и тут же с придушенным воплем вскочил. Край пластинчатого доспеха с размаху вошел в бедра.
Пока сэр Ардульф, гнусно хихикая в сторону, показывал ему, как следует отогнуть пластинки, чтобы иметь возможность опустить на скамейку собственный зад, не переломав при этом ноги, Сергей тоскливо обдумывал создавшееся положение. Бурление городской голытьбы под стенами становилось все более активным, время от времени по стенам и воротам молотили камни. До высоты крепостных стен, впрочем, они не долетали, зато благодаря этому стража на стенах держалась начеку. Стадию пассивного наблюдения группами оборванцев за воротами замка мятеж уже миновал. Теперь под воротами замка постоянно находились люди из городского ополчения, вооруженные не только камнями, но и дешевого качества мечами и копьями.
Лица людей, находившихся в заточении в замке, были более чем красноречивы. Сергей еще в первый день своего появления в Дебро поинтересовался, почему гарнизон замка вместе с его рыцарской дружиной не выйдет из ворот и, так сказать, не подавит мятеж в зародыше. Ответ соответствовал тому, о чем он уже догадывался.
Капитан стражи печально покачал головой и сообщил:
– Милорд, это город. В чистом поле рыцарская дружина встала бы в центре, я выстроил бы своих стражников по флангам, чтобы они подгребали отребье, которое будет разбегаться по сторонам… И победа непременно была бы за нами! Но в городе дружина на тяжелых конях может идти колонной только по двое в ряд – и с крыш закидать их камнями проще простого… В нормальное время мы вызвали бы подкрепление из других замков милорда, взяли бы их в кулак и устроили зачистку плотной цепью по всем • кварталам.
– Так в чем дело? – нахмурился Сергей. – Вассалы, кажется, должны являться по первому зову на помощь господскому замку…
Капитан набычился и сказал:
– Я уже посылал гонцов, милорд. Вернулись только двое – остальных, похоже, мы уже и не увидим. В общем, милорд, вассалы заявили, что сами находятся в осаде. И это действительно так. И что они не прочь бы и сами претендовать на помощь своего сюзерена и господина, поскольку он обязан приходить им на помощь в тяжелые дни. Их можно понять, милорд, у всех в замках семьи, нажитое имущество.
– Из чего я делаю вывод, – стараясь казаться спокойным, произнес Сергей, – что дружины и отряды стражи в замках немногочисленны.
Капитан пожал плечами:
– Милорд, эти простолюдины не знают, что такое благородный бой! А как они справляются с рыцарями? Разбегаются в стороны, а потом окружают его, как волки. И бьют сзади по затылку дубиной. И при этом обязательно четверо на одного. Слов нет, тяжеловооруженный рыцарь сокрушит простолюдина с одного замаха, но ведь тот-то без доспехов, крутится, не стоит на одном месте, бегает, все время норовит заскочить в тыл. Тактика трусов. А дружины и стражников в замках ровно столько, сколько может прокормить хозяин замка. Обычно один человек на десять работающих на полях смердов. В небольшом замке человек тридцать стражников и человек пять рыцарей. В крупном – до десяти дюжин стражников и около тридцати рыцарей. У нас, милорд, – тут в тоне капитана прозвучала гордость, – сто пятьдесят стражников и пятьдесят рыцарей. Но это потому, что Дебро – богатый торговый город.
– Понятно, – пробормотал герцог Де Лабри, только сейчас начавший познавать кое-какие тонкости науки богатого землевладельца и феодала. – Значит, подавить мятеж прямо сейчас мешают различия в тактике плюс различия в численности.
Капитан обрадованно кивнул:
– Правильно, милорд. Если хоть один замок не был бы осажден мятежниками, то дружина, выйдя на помощь другому замку, могла полностью изменить ход событий. Скорый марш, удар в тыл мятежникам, дружина в осажденном замке тут же открывает ворота и выходит в поле, распределяясь в строй надвое… Мятеж разгромлен, затем можно пойти на помощь следующему замку. И так далее. А правильно подавленный бунт надолго успокаивает голытьбу.
– И освобождение замков расходилось бы как круги по воде…
– Да.
– А что означает правильно подавленный мятеж? Я имею в виду, это казни, прочее…
По бородатому лицу капитана поползло неподдельное удивление.
– А как же иначе, милорд?
Сергей помрачнел и пробормотал:
– Действительно, как же иначе…
…Сейчас он с некоторыми затруднениями расположился на скамеечке и задумался. Если он сумеет защитить этот замок – и леди Клотильду, и мальчишку, которого объявил наследником этого герцогства, и всех остальных, кто живет здесь и рассчитывает на его помощь, – то это почти наверняка обернется жестокой бойней для простонародья. Именно это удерживало его от того, чтобы натянуть пресловутую Руку Воина и, пожелав себе немедленной и бескровной победы, вывести стражников и рыцарей замка за ворота на штурм мятежников.
И запрети он командным голосом избиение плохо вооруженных низших слоев, даже простолюдины его не поймут. И в наказание за мягкотелость тут же могут взбунтоваться снова. Те времена, те нравы.
Да и неизвестно, каким путем Рука Воина обеспечит своему хозяину немедленную и бескровную победу. Чума и моровая язва, к примеру, тоже совершенно бескровные болезни…
Тут тягостные размышления Сергея были прерваны появлением во дворе леди Клотильды. Могучая блондинка, натягивая на ходу перчатки, больше похожие на автомобильные краги начала прошлого века, вышла из-за угла главного здания. Взгляды всех рыцарей как по команде обратились на нее, а смешочки и обсуждение достоинств прочих багородных обитателей замка тут же прекратилось.
Зато вполголоса было произнесено несколько очень даже соленых эпитетов в адрес самой Клоти…
Герцог Де Лабри ощутил вдруг жгучую ревность. Он и не полагал, насколько сильным может быть это незатейливое чувство. Но, черт побери, он же отец-командир в этом замке. И может позаботиться о том, чтобы как минимум в его присутствии подобные аспекты Клотильдиной внешности не обсуждались.
– Сэр Ардульф!
Рыцарь немедленно покинул свой конец скамейки и материализовался перед ним, как бесплотный дух из фэнтезийных романов.
Сергей уперся в него долгим, пронизывающим взглядом. Он мог бы смотреть так еще очень долгое время, но, к сожалению, леди Клотильда уже приближалась.
– Скажите, сэр Ардульф, в этом замке принято выражать свое восхищение дамами именно так?
Сэр Ардульф непонимающе смотрел на него. Рыцари, сидевшие рядом с герцогом, начали понемногу подниматься и предусмотрительно собираться в кучки по обе стороны скамейки. Кто-то, кто соображал побыстрее Ардульфа, торопливо пробормотал извинения.
– Если я снова услышу такие слова в адрес леди Клотильды… как вы думаете, сэр Ардульф, что я сделаю? – По правде говоря, Сергей абсолютно не знал, что сделает, услышь он излишне красочное восхищение достоинствами леди Клотильды еще раз.
– Уволите со службы, милорд? – дрогнувшим голосом предположил сэр Ардульф.
– Кого ты собрался увольнять, сэр Сериога? – заинтересовалась подошедшая сзади леди Клотильда.
Сергей улыбнулся девушке. Кудлатая голова леди сияла отблесками полуденного светила, яростно-голубые глаза, просвеченные насквозь ярким светом, казались прозрачными, как вода в чистейшем ручье.
– Никого. Мы с сэром Ардульфом прекрасно поняли друг друга, не так ли?
– Так точно, милорд! – рявкнул с явным облегчением седовласый вояка. – Больше некуртуазных… то есть неполитесных… то есть таких слов о леди Клотильде больше не будет! Разрешите быть свободным, милорд?
Сергей кивнул. Рыцари дружно потянулись со двора, сохраняя благоразумное молчание и не оборачиваясь, к радости своего милорда, потихоньку начавшего придвигаться к леди.
Клотильда, выжидательно подняв соболиную бровь, поглядела на него.
– Так, мужские разговоры… – неопределенно сказал Сергей.
Клотильда звучно фыркнула. В конюшнях в ответ на это фырканье печально заржал чей-то конь. Вполне возможно – черный битюг леди.
– Стоять за честь мою – труд для тебя совершенно напрасный, ибо я и сама могу…
– Клоти, – с нежностью в голосе оборвал ее Сергей, – помолчи, а?
Клоти ухмыльнулась:
– Не знаю, в кого ты хочешь превратить своих рыцарей. Мужчина, не говорящий про женские прелести, – не мужчина. А что ты так на меня смотришь? Я, слава Единому, достаточно пожила со своими братцами и знаю, в какую сторону развязывается мужской язык, когда во двор входит женщина. Хоть я и не красавица… – И Клотильда гордо повела головой, выпрямив плечи.
«Нет, красавица!» – завопил про себя Серега, глядя, как черный бархатный камзол без рукавов, надетый сегодня Клотильдой поверх простой белой рубахи, обтягивает две крепкие чаши спереди, нахально приподнимающиеся от движения плеч. И как радостно изгибаются темно-розовые четко очерченные губы, показывая краешек ряда из белоснежных зубов.
– Но мужчины, – продолжила леди, – как говорит мой опыт, о любой рады посплетничать и некуртуазно, как выразился твой рыцарь, припечатать ее прелести. Знаю я, о чем они тут болтали, когда я появилась!
Оценивают – ну и… этот самый с ними! Лишь бы сплетен не распускали, а то они и на это способны. Э-э… что-то отвлеклась я от цели своего прихода. Вообще-то я за тобой, сэр Сериога. Идем, ведьмы зовут.
Она развернулась и зашагала обратно к тому углу, из-за которого вышла. Сергей пристроился рядом.
– Клоти, э-э…
Какую бы тему для разговора найти? Наконец-то он мог ее видеть, слушать, смотреть на нее. А еще идти рядом, ненароком касаясь рукой то локтя, то кисти…
Все эти два дня леди Клотильду он видел только за столом в обеденной зале – остальное время ры-царша была недоступна. То она чистила в конюшне или выезжала своего битюга, и Серега малодушно боялся приблизиться к даме своего сердца. Черный зверь заимел в последнее время привычку махать копытами во все стороны, попадая чаще всего именно в ту, где находился он. Зверь, многими ошибочно принимаемый за обычного коня, очень даже явно недолюбливал очередного претендента на внимание своей хозяйки. И, похоже, ревновал. В остальное время леди Клотильда махалась на конном дворе с другими рыцарями – в этом случае каждая попытка Сергея приблизиться к ней оборачивалась еще одним уроком рыцарского мордобоя или мечебоя. А еще она инспектировала оружейную где-то в неизвестных глубинах замка или вообще попросту пропадала, и никто из слуг, к расстройству Сереги, не знал, где обретается мускулистая блондинка…
– А у тебя были только братья? Сестер не было?
– Имею целых две сестры я, сэр Сериога, – оживленно перебила его Клотильда, – это помимо шестерых моих братьев.
Так Клотильда из многодетной семьи? И какие у нее братья и сестры?
– Братцы мои, э-э… все достойные рыцари. Как и я, все странствуют. После смерти родителей мы все разлетелись. Дома нам всем как-то… как-то неуютно.
А говоря точнее – голодно, предположил Сергей. Он помнил, что могучая красавица Клоти происходила из обедневшего к этому времени аристократического рода. От прежних владений остались только замок да кладбище с могилами надменных предков.
Надо будет собрать ее родственников здесь, в Деб-ро. Дать им какие-то посты… лучше всего в отдаленных замках, решил он. В конце концов, у него их теперь целых одиннадцать, если верить словам мажордома. Ни к чему иметь под боком шестерых здоровенных братцев, когда мечтаешь об их сестрице…
– А две сестры, обе младше меня, живут в нашем родовом замке. Мы все, когда можем, посылаем им небольшие денежные средства. Вообще-то они уже вошли в брачный возраст, но…
Но у них нет приданого, закончил про себя Серега. И потому они никому не нужны – в эпоху тотального отсутствия противозачаточных средств браки означают большую семью (непременно! Если только один из супругов не страдает бесплодием). Для выживания необходимо, чтобы и жена внесла свой вклад в семейную копилку. Бывают, конечно, случаи безумной страсти, вспыхнувшей у богатого лорда к бедной бесприданнице, но это скорее исключение, чем норма.
К тому же сбрендивших богатых лордов на всех бесприданниц не хватает.
– Имена их – Леотильда и Бунильда. Леотильда, та постарше. Они обе, если мы находим возможность прислать им в замок сукно, шьют для нас одежды. Обращаться к портным для нас дорого. Помнишь мой плащ имратинского шелка? Счастье, что не потеряла я его в твоем мире! Сшит он руками нежнейшей Буни-льды. Знаешь, сэр Сериога, – Клотильда повернулась к нему на ходу, – всякий раз, когда я вижу, как мои сестры орудуют иголками, у меня сердце сжимается!
У Сереги оно тоже сжалось – в тоне Клотильды слышалась неподдельная горечь.
– Почему, Клоти?
– Так они же уколоться могут! – мрачно сказала Клоти. И замолчала, печально о чем-то задумавшись.
К его удивлению, она свернула не к главному зданию, а к надвратной башне. Ступеньки заскрипели, принимая на себя тяжесть могучей леди. Сергей вслед за ней поднялся по башенной лестнице.
По стенной галерее над воротами прогуливались ведьмы – строем по двое, под ручку. Чуть поодаль стоял оборотень.
– Ну, – бодреньким голосом начал Сергей, – какие предложения?
Гальда отцепилась от руки Маэды и серьезно посмотрела на него.
– Милорд. Мятежи мы утихомирим. Сила заклятий ведьм велика – и против нас не пойдут. Нужно только совсем немного времени, чтобы в городах и деревнях все уяснили, как они теперь должны поступать…
– Все ли ваши сестры теперь в безопасности? – помолчав, спросил герцог Де Лабри, перевоплощаясь в заботливого хозяина. – И, надеюсь, они не собираются слишком уж увлекаться ответной местью поселянам?
Герослав, подошедший поближе, пробормотал:
– Бойся ведьм всяк, им пакостящий…
Маэда обозначила легкий поклон и проскрипела:
– Мы пока только решаем… Возмездие должно запомниться им на долгие века!
– Действительно, – согласился с ней милорд. – Но, надеюсь, все помнят, кому они обязаны своим освобождением от подлых фрицев? Это я про амулеты Дригар глаголю.
Дамы дружно кивнули, глядя на него не слишком благосклонно.
– Предлагаю всем лицам мужского пола, достигшим совершеннолетнего возраста, подарить по неделе тяжелейшего поноса. Мало?
Дамы решительно закивали.
– Тогда по две.
– Преступления, совершенные против нас, не сравнишь даже с годом поноса! – рявкнула Дерхелла.
Он внимательно посмотрел ей в лицо – к счастью, сегодня изменений «милых лиц» не наблюдалось. Может, потому, что перчатка преспокойно лежала у Сергея в боковом кармане облегающих серых штанов со шнуровкой по бокам.
Сергей мимоходом подумал, что не помешало бы пригласить сюда нежных сестриц Клотильды, поскольку он отчаянно нуждался в гардеробе более скромном, чем те роскошные костюмы, что предлагал ему мажордом. Большую часть из них густо украшали шитье и кружева. И – самое страшное – на многих были нашиты по последней моде объемистые и торчащие вперед гульфики. Сергей с некоторым содроганием узнал, что здесь гульфиками являлись очень интересные и очень большие лоскуты ткани, нашитые на причинное место. И одновременно эти клювовидные накладки служили карманами и кошельками.
Пока он предавался своим воспоминаниям о местных гульфиках, ведьмы достаточно враждебно смотрели на него – за исключением, пожалуй, Гальды.
– Могу предложить вам альтернативу, – любезно прожурчал опомнившийся Сергей, – э-э…
И тут его осенило.
– Послушайте, уважаемые. Ведь виноваты не все, а только те, кто чувствовал к вам злобу. Нельзя ли так составить заклинание… гм… чтобы именно эта злость и стала их наказанием?
Ведьмы смотрели недоуменно, непонимающе.
– Как бы вам объяснить… Ведь если наложить на них заклинание, которое запретит им проявлять свою злобу…
– То вся она останется при них, – продолжил его мысль Герослав, – и будет сжигать их изнутри, и особенно горько им будет оттого, что злоба у них есть, а вот излить ее никак не удается…
– Заткнутый фонтан, – пробормотал Сергей. – Мечта Козьмы Пруткова.
Маэда очень-очень медленно воздела вверх указательный палец и тяжело проскрипела:
– Мысль твоя, юный герцог… достойна того, чтобы ее обдумать.
– Вот и обдумайте, – бодренько посоветовал им Сергей. – А засим есть ли предложения, как избежать нападения й-хондриков, милые дамы?
– Мы посоветовались и решили, милорд, – кротко сказала Гальда после короткой паузы, – что й-хонд-рики и амулеты Дригар могут быть не единственными бедами, которые в состоянии обрушить на нас палагойцы. Как вы знаете, они пришли к нам из очень древних времен… простите, милорд, это не обвинение. Серега, некогда вместе с леди Клотильдой освободивший орден Палагойцев от Проклятия замка Че-хура – и таким образом обеспечивший их возвращение в этот мир, – промолчал. Увы, дорога в ад вечно вымощена благими намерениями. Не воспылай в свое время Клотильда состраданием к куче рыцарей, страдающих от адских мук в загадочном безвременье, созданном силой заклятия в районе замка Чехура, была бы сейчас в Нибелунгии тишь да гладь…
Хотя кто его знает, какие беды обрушились бы на Империю Нибелунгов взамен этого. Вполне возможно, что, не появись здесь орден Палагойцев, случилось бы что-нибудь совершенно иное. Скажем, феодалы взбунтовались или появился бы кто-то, возжелавший сесть на престол вместо законного малолетнего императора и с этой целью устроивший в стране сплошные казни египетские и избиения младенцев… Гальда сказала печальным тоном: – Они наверняка хранят много заклинаний, которые в прежние времена были абсолютно бесполезны, потому что против каждого имелось противоядие. Мы, ныне живущие, с течением времени забыли и те заклинания, и противодействующие им, поскольку ни те, ни другие не использовались. А они могут помнить.
– Короче, – медленно сказал Сергей, – вы предлагаете атаковать не й-хондриков, а их причину – палагойцев.
– Да, милорд.
– А как именно? Или у вас нет конкретных предложений?
– Почему же, милорд?! – нахально сказала Дерхелла и заняла позу, при которой все ее округлости вдруг разом выпятились. – Мы считаем, что вы просто должны восстановить Заклятие замка Чехура. Рука Воина это может – и это было бы лучшим решением…
Сергей задумался. Произнести всего несколько слов и разом восстановить былой статус-кво. И никаких тебе палагойцев, никаких возможных неприятностей от них…
Вот только злодеи, злоумышлявшие против нынешнего существования Нибелунгии, были людьми. Напуганными, действующими подло и вероломно, но– людьми по крови и плоти. Он с неприятными ощущениями в животе припомнил зрелище пыток, которым подвергались палагойцы в замке Чехура, пока Заклятие… или Проклятие замка действовало.
На войне, как на войне, попытался убедить он себя. Увы, не помогло. Вернуть живые существа в тот ад, из которого он их вытащил… чтобы решиться на подобное, следовало быть совершенно другим человеком.
А Серега был таким, какой он есть.
– Я тут подумал… – протянул он. – А не пора ли мне нанести визит главному прапору их ордена?
И, не слушая возражений, сиятельный герцог Де Лабри развернулся «кругом через плечо», а затем направился к башне размашистой походкой – поразмышлять на свободе о только что объявленном решении.
* * *
Леди Клотильда, косясь на него злобным взглядом, до ужаса напоминающим взгляды ее черного жеребца, рывком поправила на нем кольчугу и подтянула ворот поближе к шее, едва не придушив при этом.
– Не сердись, Клоти, – попросил он, едва отдышавшись после трогательной Клотильдиной заботы, – пойми, тебе совершенно незачем идти со мной. Драться я с ним не собираюсь. Просто один юный сэр собирается встретиться с одним благородным старцем для крайне волнительной беседы…
Вместо ответа Клоти швырнула ему на правое плечо петлю наплечной перевязи и рывком затянула ременную застежку – да так, что Серега снова едва не задохнулся.
– Клотильда, ты не должна сердиться… Нет, ты не можешь сердиться! В конце концов, я мужчина, а мужчина имеет право…
Договорить, на что мужчина имеет право, он не успел – Клотильда хлопком развернула его спиной к себе и с лязгающим звуком прицепила к ушкам на перевязи длинные ножны эльфийского меча. Палагойский клинок, меч рыцарей-колдунов, Сергей решил с собой не брать, ограничившись на этот раз эльфийским. В памяти свежи были воспоминания о том, как палагойский меч неожиданно одухотворился духом святого Милгота. И кто его знает, какие еще глубины скрываются в оружии рыцарей Палагойского ордена – вдруг клинок не пойдет против своих бывших хозяев…
Думая так, Сергей признавал как минимум частичную одушевленность этого меча. Вариантов, как это будет проявляться, было неисчислимое множество– меч способен неожиданно вывалиться из его руки, повернуться не туда, задеть не то место…
Клотильда закончила одергивать и поправлять его снаряжение, а затем молча вышла из комнаты, очень аккуратно прикрыв за собой дверь.
«Лучше бы она ею хлопнула», – горестно подумал Сергей. Когда разгневанная женщина так обращается с дверью, значит, чаша ее гнева переполнена аж до самых краев и даже переливается. И стало быть, предмету ее злости следует заранее попрощаться с надеждами на скорое прощение…
Сергей натянул на кисть Руку Воина и мысленно попросил доставить себя в ту точку и место, где находился главный прапор ордена Палагойцев.
Что-то мелькнуло перед его глазами, потом настал мимолетный головокружительный сумрак – и он очутился в комнате с высоким сводчатым потолком. За высоким и широким окном справа красовались уже знакомые кружева решеток террас Чехурского замка.
Благообразный старец громадного роста полулежал в роскошном кресле, установленном у окна. Седые кудри вились по резным деревянным завитушкам, обрамляющим роскошный рытый бархат черно-алого цвета, которым были обиты спинка и подлокотники кресла. Тело старца укрывало что-то вроде длинной рубахи, стелившейся по худому костистому телу свободно. Черный шелк рубахи-рясы сиял густым влажным блеском в дневном свете и рельефно обрисовывал игрой света и тени каждую складку одеяния. По шелку сплошь струились вышитые причудливые золотые арабески, от ворота до подола.
Испуга при его внезапном появлении главный прапор не выказал. На суровом лице ничто не дрогнуло. Сергей, помнивший благообразного старца еще по первому посещению Нибелунгии, узнал его сразу.
Старик по-прежнему неподвижно лежал в кресле и рассматривал гостя, храня при этом абсолютное молчание. Кроме них двоих – прапора и герцога Де Лаб-ри, – в комнате больше никого не было.
– Добрый день, – первым нарушил тишину Сергей. – Надеюсь, вы не собираетесь звать на помощь или устраивать какие-нибудь магические штуки…
– Произносить заклятия, – звучно поправил его прапор. – Нет, не собираюсь. Вы не представляете собой угрозы ни по вашим качествам воина, ни, уж простите, по вашим магическим качествам – ни для меня, ни для кого другого из нашего ордена. – Против этого достаточно спорного утверждения Сергей протестовать не стал. – Можно спросить, как вы проникли через охранные заклятия главного замка ордена?
– Можно, – вежливым тоном сказал воспитанный мальчик Сереженька. – Я был там, где вы прикончили иглистого дракона ради его крови. Тамошний хозяин…
При этих словах лицо прапора дернулось и выразило неподдельное удивление. Итак, о существовании в том мире Господина и его драконьего пастуха, мятежного духа пустынь, он не знал.
– …был очень недоволен смертью одного из них. И дал мне нечто… достаточно мощное, чтобы прикончить вас всех сразу. – На самом деле он вовсе не был уверен, что Рука Воина может уничтожить всех палагойцев. Вдруг уничтожение палагойского сообщества для нее не является достаточно «великим свершением»? – Впрочем, я могу ограничиться тем, что просто восстановлю Проклятие замка Чехура… или Заклятие, не помню точно, как оно называется…
– Проклятие, – одними губами прошептал старец, повернув к Сереге мгновенно окостеневшее лицо. Хватило одного упоминания о Проклятии, чтобы разом лишить прапора всей его уверенности…
– Да, просто восстановлю Проклятие замка Чехура. Просто, быстро, приятно.
Прапор сипяще выдохнул через полураскрытые губы. Затем, опомнившись, снова принял безразличный вид:
– Юный сэр. Не кажется ли вам, что вы просто хвастаетесь?
– Нет, – чуть громче, чем говорил до этого, сказал Сергей. – Вы ведь, наверное, уже в курсе, что все ваши амулеты Дригар в одночасье потеряли свою силу? И ведьмы уже расправляются с покусившимися на лордов простолюдинами?
Лицо Прапора вновь окостенело.
– Вижу, что вы уже полностью осведомлены, – благожелательно промурлыкал Сергей, – а раз так, то понимаете, что я навряд ли шучу или блефую. Меня уже уговаривают зашвырнуть вас обратно, к прелестям вневременного Проклятия, где вами опять займутся куклосы из неизвестного мне мира….
– Надеюсь, вы не ожидаете, что я вам поверю и начну умолять не делать этого? – с некоторым презрением (но все же напряженным тоном) спросил прапор.
Сергей вздохнул:
– Вы знаете, у нас с вами разговор складывается совсем как у двух персонажей из рыцарского романа. Причем очень ограниченных персонажей – что по мыслям, что по воображению. Я же как-то проник сюда – это для вас не убедительно? Вы тут про какие-то охранные заклинания упоминали – уж простите покорно, но я сюда попал по собственному желанию в мгновение ока и всякие там ваши магические замки-запоры совершенно не заметил. Или вы хотите сказать, что мое явление в вашем замке вам только снится?
Благообразный старец поиграл брежневской густоты бровями, пробормотал:
– Я вам не верю. Предъявите то «нечто мощное», что вам якобы дали.
Сергей опять протяжно вздохнул:
– Вы не понимаете, прапор. Знаете, что самое печальное? Эта вещь не способна проводить дегустацию своих возможностей по мелочам. Она, как мне сказали, исключительно для великих свершений. А тушить солнце только ради того, чтобы вас убедить, – согласитесь, это как-то чересчур.
– Я вам не верю, – не слишком убежденно повторил старец.
– Тогда давайте решим все в реалиях, которые вам ближе, прапор.
Он поискал взглядом, где бы сесть, и примостился на краешке стола, нахально закинув одну ногу в кожаном сапоге с частично зашнурованным раструбом на подлокотник ближайшего кресла. Кресло стояло как раз напротив того, в котором сидел старец. Благообразную харю прапора от этого аж повело.
– Предлагаю турнир. Вот только сражаться будем не мечами.
– Сопляк! – рыкнул старец. – Сам не понимаешь, о чем болтаешь!!
Сергей завздыхал снова, всем своим видом показывая: дескать, месье, как я сожалею, что вы не манж па сие жур в таких простых вопросах.
– Вы на меня будете нападать всей своей силой, а я, бедный, постараюсь сохранить во время этого непринужденную позу и ровное дыхание… Соглашайтесь, прапор, я вас умоляю! Моя целость против заклинаний всего вашего ордена – это ли не мечта идиота?
– Идиота зрю перед собой! – обиделся старец.
– Точно! – с готовностью, которая могла показаться даже подобострастной, воскликнул Сергей. – Итак, я стою, а ты нападаешь. Вместе со всеми своими рыцарями. А потом, когда ты…
– Милорд я и сэр! – вторично и очень громогласно обиделся старец. – На «ты» со мною?!
– Прошу прощения, прапор. – Сергей поднял обе руки в знак того, что осознал ошибку. – И как сказано у одного хорошего писателя – башуста, артык-ага, трусь лбом покорности о порог милосердия вашего… А потом, когда вы устанете метать в мою сторону громы и молнии, мы поговорим о том, следует ли мне просто восстановить Проклятие замка Чехура над всеми вами или же мы пойдем совсем по другому пути…
Старец метнул взгляд, который когда-то, в его молодости, наверняка был огненным. Сейчас от прошлого горенья остались одни головешки.
– Ну что ж… Я сотру тебя в порошок…
Из-под тонких губ прапора слова выдавливались со змеиным шипением. И если бы Сергей по-прежнему был милым домашним мальчиком, такое вполне могло бы его напугать, если бы он услышал такое когда-то, месяца этак три назад…
