Текст книги "Если сильно захотеть(СИ)"

Автор книги: Екатерина Белоусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Пусть двойник сама разбирается со своими сюрпризами. Ириске, конечно, было приятно, что мама в приподнятом настроении, но как-то это настораживало. Непривычно было. И немного обидно, что двойник, а не она, Ириска, сумела развеселить задёрганную на работе, уставшую маму. Ну и пожалуйста! Раз родную дочь не могут отличить от копии, подделки, вот и пусть общаются с двойником.

Ириска застегнула рюкзак с нужными вещами и решительно вышла из комнаты. А из кухни уже пахло кексом. В животе заурчало. Но если она не уйдёт сейчас, может оказаться в глупом положении. Мама заговорит с ней как с двойником, и она не будет знать, что ответить. Или вообще передумает уходить. А бабушка будет ждать.

– Присаживайся, Иринка. Скоро всё будет готово.

– Мам, – голос прозвучал жалобно, – мне надо Вике вещи отнести. Мы договаривались.

Вот так, приходится врать маме. Но не говорить же ей, что Ириска отправляется в гости к бабушке, в Мир из воспоминаний и выдумок?!

– Ну иди. Не волнуйся, без тебя всё не съедим, – засмеялась мама.

Ириске хотелось подойти, обнять, рассказать всё-всё. Но девочка повернулась и вышла из дома.

В Перепечино Ириска оказалась уже после обеда. И мысли были только об одном – поскорее добраться до дерева, очутиться в квартире у бабушки и поесть.

Телефон зазвонил, когда девочка уже подходила к ольхе, чувствовала её притяжение, видела переливающийся свет в трещине между мирами. Вика.

– Алё, – с нескрываемой досадой сказала Ириска.

Она бы и вовсе не ответила, но Вика начнёт звонить на домашний, а двойнику тоже нужно время, чтобы попасть домой и сообразить, что Ириска якобы отправилась к подруге.

– Ира, привет. Как дела? – прощебетала трубка.

– Нормально.

– Почему не спросишь, как у меня? Тебе разве не интересно, о чём мы с ним говорили?

– С кем?

– Ира, это точно ты? С Ним. С твоим принцем.

Ириска хлопнула себя по лбу. С кутерьмой последних суток она и вправду забыла думать о Нём. Раз Вика позвонила сама, можно воспользоваться случаем и расспросить. Но до дерева оставалось всего несколько шагов, и зов того мира был слишком силён. Ириска бросила в трубку:

– Ладно, Вик. Потом. Не могу сейчас говорить. Я позвоню сама, а то тут связь пропадает.

Отключать телефон не было смысла. Ириска шагнула в расщелину между стволами и оказалась у бабушкиного дома.

– Привет! Я к тебе с двумя ночёвками, – крикнула Ириска, ещё не видя бабушку, но точно зная по стрёкоту старенького телевизора, что она в комнате.

– Как дела дома? Что-то ты быстро вернулась.

– Да ты, наверное, и сама уже всё знаешь. Ты же говорила, что наблюдала за мной и родителями все эти три года.

– Ну и что? Сейчас я чувствую себя, как раньше. И мне приятно разговаривать с тобой. А наблюдала я тогда... как бы тебе объяснить... Вот представь, ты смотришь сверху на муравейник. Ты огромна по сравнению с насекомыми, и можешь видеть весь их мирок сразу, а можешь приблизиться и рассмотреть, какую иголочку или песчинку тянет один муравьишка.

– И сейчас ты можешь говорить, а тогда лишь смотрела?

– Примерно так, да.

Ириска обняла своего самого любимого человека. Какое счастье досталось им обеим! Пусть бы так было всегда. Они посидели рядышком несколько минут, а потом бабушка засуетилась:

– Так. Первым делом внучка должна быть накормлена. Сегодня у нас борщ.

– Ох, я голодна, как волк. Мне двойную порцию!

Вся суббота до вечера прошла в забытьи. Ириска сидела на диване перед телевизором рядом с бабушкой, пила чай, лениво просматривала учебник. Не хотелось ни перемещаться куда-нибудь, ни вести разговоры. Было уютно, Ириска снова стала маленькой любимой внучкой, и больше ей ничего не хотелось. Только этот учебник и напоминал о том, что в понедельник надо явиться на контрольную. А ведь можно было оставить школу на совесть двойника. Ириска даже не подумала о такой возможности раньше. В конце концов, копия девочки наверняка знает всё то же самое, что и она сама. По алгебре у Ириски всегда стояла "пятёрка". В итоге решено было в понедельник написать контрольную, и больше в школу ни ногой. Вообще удобно иметь двойника. Вспомнилась песня из фильма "Электроник": "Вкалывают роботы, счастлив человек". И хотя двойник Ириски не робот, пусть вкалывает, раз такая самостоятельная. Вновь накатила обида за разговор с мамой, при котором Ириска не присутствовала, за секреты и сюрпризы не для неё, настоящей дочки, а для двойника. Но главное, подумала девочка, засыпая, что я настоящая здесь, и никто меня отсюда не заберёт.

В воскресенье Ириска проснулась поздно, и давешние раздумья и сомнения остались во вчерашнем дне. Девочка быстро пролистала учебник ещё раз, отмечая про себя: «Это знаю, это тоже знаю...», и решила сегодня не сидеть дома, а отправиться с бабушкой в очередное место из детских воспоминаний. К фонтанам.

Старые Бульвары переходили один в другой. И на каждом из трёх был свой, особенный, фонтан. Ириска не могла бы сказать, какой ей нравится больше. Она любила все три. В детстве они казались ей волшебными. У первого в основании был круг, вымощенный гранитной плиткой, а струи выходили из центра и били так высоко, что маленькой Ириске приходилось откидывать голову назад, чтобы увидеть, откуда возвращаются капли. Шея через пять минут затекала, а девочка продолжала стоять и смеяться.

Второй фонтан квадратной формы был поменьше, поаккуратнее, а бьющая вода складывалась в подобие замка. Ириска подолгу смотрела на причудливые башенки, мосты из воды и представляла, кто же может жить в таком вечно движущемся замке. Он вроде есть, а вроде его и нет. Ведь вода меняется каждую секунду.

Третий, расположенный в самом конце Бульваров, состоял из ступеней. По таким плитам к вершине фонтана мог бы подниматься сказочный великан, настолько они были огромны. Однажды Ириска не удержалась и захотела пройти по водяным ступеням. На них было неглубоко. Но кто бы мог подумать, что так скользко! Девочка сделала пару шагов и растянулась в воде, пребольно ударившись спиной. Бабушка тогда её несла на руках домой, а Ириска всю дорогу плакала от обиды, потому что так и не поднялась под арку, образованную струями на самом верху чудесной лестницы.

И вот они с бабушкой снова на Старых Бульварах. Вокруг гуляет народ. Парочки, родители с детьми, старушки и старички. Старушек больше... Интересно, все эти люди тоже выдуманы Ириской, или они настоящие? Да впрочем, это неважно. Девочка решила наслаждаться городом детства, и пока она здесь, всё вокруг настоящее. И даже больше. Миг – и они уже стоят у фонтана. У третьего, с огромной лестницей. Правда, теперь ступени кажутся не такими гигантсткими, как прежде. Ириска посмотрела на бабушку:

– Можно?

– Давай. Только аккуратно. Ты же помнишь, как тут скользко, – сказала та в ответ.

Ириска провела ладонью по низенькому бордюру фонтана: тёплые, слегка пыльные плиты. Сняла кроссовки, ловко взобралась и опустила ноги в воду. Всего лишь по щиколотку. Дно скользкое, но она-то теперь увереннее стоит на ногах. Надо попробовать! Пошла, переставляя ноги медленно и неуклюже, но потихоньку продвигаясь вперёд. Одолела одну ступень, а впереди было ещё девять! И Ириска двинулась дальше. Вот уже половина пути позади, до волшебной хрустальной арки осталось пять ступеней. Может, взлететь и пробежаться по воде, едва касаясь её кончиками пальцев? Нет, надо дойти. Надо сделать то, что не получилось тогда, в детстве.

Ириска заметила, что вокруг собрался народ. И все смотрят на неё. Улыбаются, но по-доброму, никто не тыкает пальцем. Осталось всего пять ступеней! Она шла всё так же, каждый раз ставя ногу крепко и надёжно. Три, две. Последняя ступень. Почти добралась. Мелкие, еле видимые капельки рассеивались вокруг водяным облаком. Ириска засмотрелась, качнулась и чуть не потеряла равновесие. Одна нога поехала в сторону, ещё секунда, и девочка рискнула упасть на спину.

И вдруг кто-то большой и сильный подхватил её, приподнял и мягко поставил на ноги. Это был кто-то знакомый, только Ириска никак не могла понять, кто. Она чувствовала рядом тепло и грусть, что-то забытое, но такое родное. Через минуту наваждение исчезло, и Ириска сделала последние шаги. Теперь она стояла прямо под падающими аркой струями. Толпа одобрительно гудела, доносились выкрики "Молодец!" Людей Ириска не видела, их закрывали "шторки" из воды по обе стороны от арки.

Очень скоро стало холодно. Одежда промокла насквозь, вода, казалось, была и во рту, и в носу. Пора было выбираться на сушу. И тут Ириске стало страшно. Страшно и стыдно. Мокрая футболка липла к телу, и хотя под ней был лифчик, он тоже ничего не скрывал. Это тростиночка Вика могла выйти в просвечивающей мокрой одежде, а она, Ириска, лучше будет сидеть тут до ночи, но не опозорится перед незнакомыми людьми, которые только что кричали ей "Молодец!" Ириска села на корточки и обхватила голову руками. До чего нелепая ситуация.

Стоп! Здесь она смогла дойти до вершины лестницы, здесь она может летать и перемещаться. Ириска зажмурилась, а открыв глаза, уже стояла босиком на полу кухни. Бабушка сидела напротив, держа в руке связанные кроссовки, и улыбалась:

– Ты смогла. Я, если честно, очень переживала. Когда ты была маленькая и ушибла спину, я ужасно переволновалась. Хорошо, дедушка тогда был рядом.

– Дедушка? Я его почти не помню...

– Он тогда нёс тебя домой на руках.

– А я думала, это ты. Сколько мне было?

– Четыре года. Это было в июне, а в сентябре он умер. Он тебя очень любил.

Дедушка. Так вот кто это был сегодня, знакомый и почти забытый. Ириска помнила его лицо по фотографиям, а о нём самом знала, что он был добрый и сильный. И сегодня не дал ей упасть.

Обеим было грустно. Чтобы отвлечься, бабушка занялась обедом, а Ириска решила подготовить всё загодя к школе. Она вытащила из рюкзака и прогладила юбку и блузку, аккуратно собрала тетради. До вечера было ещё далеко. Чем бы заняться? Когда Ириска была маленькая, таких вопросов не возникало. Есть, спать, гулять, слушать, как бабушка читает вслух – этого было достаточно для того, чтобы быть счастливой. Если бы сейчас ей было семь или восемь лет, она выскочила бы во двор и играла там до вечера, пока бабушка не позовёт из окна: "Ириска, домой!"

Девочка подошла к окну, выходящему во двор. Качели, на которых старшие ребята делали "солнышко", а они с подружками визжали от страха при виде этих трюков. Песочница с отвалившейся задней стенкой, как и несколько лет назад. Лесенки в дальнем уголке двора, облепленные ребятнёй. Две тёмненькие девчонки лет семи, одна в розовом платье, другая в голубом, залезли на самый верх. А мальчишки пытаются дёрнуть их за ноги. Ириска засмеялась. Ну точно как в её детстве! Внезапно девочки соскочили с лестницы-лазалки и бросились к качелям. Но мальчики обогнали их, и теперь шла борьба за право занять сиденье. Качели были прямо напротив окна, совсем недлеко от дома, и Ириска с удовольствием наблюдала за весёлой вознёй детей. Но когда она рассмотрела их лица, не на шутку испугалась. На качелях сидел Илюха, местный заводила. Девчонки в розовом и голубом оказались Верой и Любой, близняшками из соседнего двора. И выглядели они так, как Ириска их помнила, то есть лет на восемь, не старше. Они не выросли! Они остались маленькими детьми. Навсегда. Ириску затрясло. Она отступила на шаг, чтобы ребята не увидели её в окне. Это неправильно! Зачем так? Лучше бы двор оказался пуст. Друзей Ириска помнила, но когда воспоминания идут вразрез с реальностью, надо гнать их прочь. Прочь!

Ириска закрыла глаза, вдохнула поглубже, чтобы успокоиться, а взглянув вновь на то место, где было окно, обнаружила пустоту. Чёрную, густую, пугающую. Эта мёртвая пустота колыхалась, протягивала тонкие чёрные щупальца на подоконник и тут же прятала их обратно. Двора больше не было, совсем. Ириска убила воспоминания.

– Этот мир сам убирает лишнее. Он слишком зыбок и не всегда логичен. Такими бывают сны, – донёсся из-за спины голос бабушки.

– Я боюсь. А вдруг и всё остальное исчезнет?

– Когда-нибудь. Воспоминания останутся с тобой, просто уже не будут отдельным миром, куда можно уйти.

Ночь прошла беспокойно. Сны, один другого тревожнее, сменяли друг друга быстро, как узоры в калейдоскопе. Под утро Ириске приснилось, что она вышла во двор бабушкиного дома и присоединилась к вчерашней компании. Лезла с ребятами на лесенку, чертила мелком на асфальте квадраты для игры в классики. А дети, прежние друзья и подружки, смеялись над ней, дразнили «дылдой». А Илюха даже назвал «коровой».

Ириска проснулась в шесть утра с гадким чувством страха. Страха быть осмеянной. Наверное, сказались вчерашние переживания у фонтана, когда она стояла в мокрой прилипшей одежде и боялась выйти из-под струй.

В школе над Ириской никто не насмехался, не было повода. Она ничем не выделялась и была этим вполне довольна. Быть средней, серой в школе безопасно. В классе хватало шутов и без неё: рыжая Груня расплачивалась и за цвет волос, и за имя; тощий очкарик Владик привык быть козлом отпущения с первого класса из-за заикания и неумения ответить на издёвки. Иногда мальчиками для битья смехом становились из-за глупых выступлений у доски или других ситуаций, которые быстро забывались.

Ириска посидела в кровати, раздумывая, не остаться ли здесь сегодня. Может, она простудилась. Может, живот болит...

– Ты встала уже? Доброе утро!

– Да что-то не спалось.

– Тогда давай завтракать, и будешь собираться. Отсюда до школы подальше, чем от вашего дома, будет.

– Не хочется в школу-у-у, – капризно протянула Ириска.

Бабушка улыбнулась, присела рядом на краешек кровати, обняла девочку, стала покачивать, успокаивая, как маленькую.

– А чего хочется?

– Не знаю, – растерянно проговорила Ириска. Она действительно не знала. А точнее, не хотела ничего.

– Тогда вставай. Когда не знаешь, чего хочешь, делай то, что надо. Я вот не хочу, чтобы ты выпала из жизни и застряла здесь.

– А если я как раз этого хочу?

– Нет. Не может этого быть.

И бабушка была права. Ириска хотела жить дальше, даже в школу ещё вчера хотела, вот только жизнь пошла какая-то рваная, неровная. Слишком много и радости, и смеха, и страха, и огорчений за такое малое время.

– Жить очень хорошо, – бабушка в который раз будто отвечала на мысли внучки, – а взрослеть интересно, хотя и трудно.

Она решительно направилась на кухню и тихо застучала там посудой, а Ириска вылезла из кровати одеваться. Она всё делала нарочито медленно: расправляла складки на юбке, в третий раз переплетала косу, но всё равно была готова уходить в половине седьмого. Время тянулось.

– Не хочу идти. И оставаться не хочу, – девочка быстро взглянула на бабушку. – Ты не обижаешься?

– Нет. Я тебя понимаю. Ириска, иди. Идти лучше, чем топтаться на месте.

Ириска зажмурилась и шагнула в свой мир.

Здесь было красиво. Едва вставшее солнце высвечивало деревья вдалеке тёмным, а траву на полевой дороге – ярким, нежным зелёным цветом. Даже вспаханная земля была не просто коричневой, а тёплой, насыщенной, шоколадно-коричневой. Небо висело низко, отливая серо-синим металлом. Всё вокруг стало лучше видно, запахи усилились. Ириска будто вошла сюда в тот момент, когда деревья, поля, воздух и солнце секретничали между собой и, увидав девочку, прервали разговор на полуслове. Затишье. Она ступала по мягкой дороге медленно, желая насладиться красотой и волшебством утра.

Дождь хлынул внезапно, без предупреждения в виде редких ленивых капель. Вся вода неба полилась на землю сразу, зашумел ветер. Кроссовки моментально промолкли и захлюпали. Ириска повесила рюкзак на грудь, чтобы сохранить блузку сухой, и помчалась к их дачному домику. Она помнила, что внутрь не попасть, дверь закрыта на замок. Но можно было спрятаться в сарае. Ириска перемахнула через шаткий заборчик. Идти к лазу было дольше, чем перепрыгнуть низкий штакетник со стороны улицы.

Сарай запирался на щеколду снаружи. Ириска ввалилась в темноту, тяжело дыша, размазывая дождь по лицу. Глаза быстро привыкли к темноте. Да, здесь не развернёшься. И присесть некуда. Под ногами куча старой обуви, по стенам стоят тяпки, грабли, лопаты, ожидая свидания с грядками. Зябко. О, а это что? Папин плащ-дождевик, купленный для рыбалки. Ириска достала телефон, чтобы он был под рукой, перекинула рюкзак обратно на спину и быстро закуталась в плащ, надев его прямо поверх рюкзака. А на полу, кроме резиновых тапок и вытертых до безобразия кед, нашлись резиновые калоши. Жаль, что не сапоги, но всё лучше, чем набравшие воды кроссовки.

Облачившись во всё это великолепие, Ириска посмотрела время на телефоне. Семь пятнадцать. Пока дождётся автобуса, доедет до школы, как раз начнётся первый урок. Ириска чихнула. Потом ещё и ещё раз. Холодно. А в школе тоже нежарко.

Вечером в субботу она обещала позвонить Вике, и очень кстати вспомнила об этом. Нет, говорить о Нём не хотелось. По крайней мере не сейчас. Влюбляться и обсуждать с подружкой мальчиков можно потом, в спокойной обстановке.

– Алё, – необычно робко сказала подруга в трубку.

– Привет, Вика. Извини, я не могла раньше перезвонить.

– А-а-а... Э-э-э...

– Что? Я плохо слышу тебя.

– Как дела, спрашиваю. На контрошу собираешься?

– Да. Вик, мне нужна твоя помощь. Принеси мне к школе какую-нибудь кофту, свитер. Только такой... посвободнее, не в обтяжку. Ладно? Я тебе всё-всё объясню.

– Ну ладно.

– Спасибо! Ты меня очень выручишь. Пока!

– Пока-а.

Дождь не прекращался всю дорогу. Ириска спешила, папин плащ путался длинными полами в ногах. Приходилось смотреть под ноги и придерживать одеяние руками, чтобы не упасть. У ворот школьной территории Ириска упёрлась в пару ярких резиновых сапожек на каблучках. Подняла глаза – Вика. Улыбается, распустив над головой шикарный зонт с оборками. А рядом... рядом стоит Он. О чёрт, только этого сейчас не хватало. Вика окликнула её:

– Эй!

Ириска глянула на подругу – а та нажала на кнопку и сделала фото Ириски. Повернула телефон, показывая подруге хмурое, мокрое, бесформенное существо на снимке. И даже калоши попали в кадр! Вика заливисто засмеялась:

– Ну ты и вырядилась!

А потом засмеялся Он. Эти двое стояли, указывая на Ириску, и хохотали от души. От Вики можно было этого ожидать. Уже не раз она предавала, отказываясь, однако, считать свои выходки предательством. А Он? Как Он мог? За что? Его смех был неприятен, он хлестал Ириску, обжигал холодом, резал сердце. А она не могла сдвинуться с места. Не было сил. Оказывается, это не страшно – быть осмеянной, это очень больно.

Внезапно чей-то голос вытолкнул Ириску из оцепенения:

– Ну, чё ржёте-то?

Перед Ним и Викой стоял Пашка Клюквин из седьмого класса. Он был простоватый парень. Крупнее всех в их параллели, но не задиристый, а спокойный и рассудительный. Учителя его любили. Хоть Пашка и был троечником или около того по всем предметам, зато ему можно было доверить класс на весь урок, и никто не решался сбежать или поднять шум при Клюквине. Наверное, Пашка натренировался удерживать порядок и дисциплину на своих трёх сёстрах и двух братьях. Он был старшим в семье. Ириска знала его по Перепечино. Дача Клюквиных была таким же старым одноэтажным деревянным домом, как и у Брусникиных.

– В школу шагом марш! – зыркнул Пашка на Ириску.

– А вы двое... – раздалось уже за спиной, но Ириска не стала слушать.

Идти лучше, чем стоять на месте. Я всё, всё пройду, думала девочка. Слёзы на щеках вполне можно было принять за дождь.

Ириска не помнила, как писала контрольную, сидела на следующих уроках, ходила в столовую. Она чувствовала себя выжатой и выброшенной прочь, как лимон, из которого добывали сок, чтобы сбрызнуть им блюдо.

Когда уроки закончились, Ириска не знала, куда ей идти. Идти лучше, чем топтаться на месте. Добираться до Перепечино не было сил. И вдруг очень захотелось домой, к маме. Пусть они не откровенничали, пусть они редко проводили время вместе, но ведь мама же любила её. Ведь любила? Иначе не могло быть. И Ириска пошла домой. Она мечтала добраться до квартиры, согреться под тёплым душем, а вечером рассказать маме, как любит её, и как плохо и одиноко без неё в этом мире.

Дома Ириска разулась, оставила рюзкак на полу в прихожей и бросилась на кухню. Очень хотелось есть. И пить. А потом снова есть. Странно, у бабушки она питалась сытно и регулярно, но стоило выйти через дерево обратно, – завтрак или обед становились смутным воспоминанием. Утолив голод и жажду бутербродами и чаем и прихватив полную кружку с собой, Ириска направилась в свою комнату.

Она открыла дверь и чуть не расплескала чай.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – хихикнула девочка с Ирискиной кровати.

Это был, вернее, была двойник. Она и вправду внешне ничем не отличалась от Ириски. Но сразу не понравилась последней.

– Что ты здесь делаешь? Ты ведь должна быть там, в Мире за деревом.

– А ты очень приветлива и дружелюбна, сестричка. – сказала двойник, – Никому я ничего не должна, – добавила она зло.

– Но как же? – растерялась Ириска.

– Так же, – отрезала двойник.

Ириска присела за стол. Двойник осталась на кровати и всем своим видом показывала, что продолжать разговор не имеет ни малейшего желания. Девочки молчали минуты три, потом Ириска не выдержала:

– Послушай... я даже не знаю, как мне тебя называть.

– Ира. Разве трудно догадаться?

– Ладно. Ира, скажи, пожалуйста, почему ты не ушла, когда я вернулась из того мира сюда? Ведь в первый раз мы поменялись местами, и всё было отлично.

– Тебе было отлично. Ты забежала на минутку, прихватила школьные вещи и умчалась. Да и сейчас ты ненадолго пришла.

– Почему это? Я сегодня хотела переночевать дома, поговорить с родителями.

Двойник внезапно вскочила с кровати и нависла над Ириской:

– Нет. Ты представляешь, что будет, если мама увидит нас обеих?

Ириске не понравилось, что двойник называет мамой её, только её маму.

– Но это же моя мама! Я хочу с ней поговорить. А ты можешь уйти. Хотя бы на время.

Глаза двойника прищурились:

– И моя тоже. И она меня любит! Ты не заметила, как она изменилась всего за один вечер и ночь, когда я была здесь?

Ириска это заметила. Мама тогда стала как будто моложе и счастливее.

– Ей хорошо со мной. Я знаю, как поднять родителям настроение. А с такой дочкой, как ты, они совсем закиснут. Если ты их любишь, – напирала двойник, – то уйдёшь.

Ириска засомневалась. Может, ей действительно лучше уйти?

– А вдруг они забудут меня? Ну, отвыкнут. Я ведь всё равно когда-нибудь вернусь. Вдруг они меня не узнают?

– Ну сама подумай, что ты такое говоришь, – двойник положила руку ей на плечо. – Мы ведь похожи как две капли воды. А ты обязательно когда-нибудь вернёшься. Обязательно. Ведь тот мир не вечен. В один прекрасный день он перестанет существовать, и мне придётся исчезнуть из этой жизни. Стать снова невидимой для всех.

Она говорила печально. Ириске стало жаль её. Ведь у двойника нет семьи, друзей в том, другом мире. Может быть, и самого Мира воспоминаний и фантазий нет без Ириски. И появляется он тогда, когда она туда приходит. Ириска ухватила эту мысль. Она чувствовала, что почти поняла что-то важное. Но додумать не успела, голос двойника настойчиво звучал и не давал сосредоточиться.

– Ира, сестричка, ну пожалуйста, дай мне ещё пожить за тебя. Сходить в школу, познакомиться с людьми, – двойник не переставая говорила и говорила.

И Ириска сдалась.

– Ладно. Но чур, не до того момента, как Мир за деревом исчезнет, а лишь на время, пока я сама не захочу вернуться. Я постараюсь продержаться подольше.

– Спасибо! Спасибо! – двойник обняла её и начала тормошить.

– Подожди, Ира. Да постой ты. Надо всё обдумать.

И девчонки принялись обсуждать, куда податься на это время Ириске и как вести себя со знакомыми Ире. Двойник со всем послушно соглашалась. Ириске даже показалось, что она дурачится и, возможно, врёт. Но девочка отогнала эту мысль. Надо помочь двойнику. Она же тоже человек, и у неё нет никого родного.

Ириска отдала Ире учебники, тетради, форму. А себе решила взять несколько футболок, спотривный костюм, кеды. Открыла шкаф и обалдела: её вещей не было. Вместо них на полках лежали новые маечки, юбочки, на плечиках висели сарафаны.

– Где моя одежда? – еле слышно проговорила Ириска.

– Ой, правда, здорово? Я обновила твой гардероб. А то тоска смертная в платяном шкафу царила. Мама была даже рада. Это всё недорого, а какая радость ребёнку, – весело щебетала двойник.

– Тут куча тряпок. Я себе не позволяла выпрашивать у родителей. И как я это носить буду? – Ириска хватала то мини-юбку, то обтягивающий топик. – Это же кошмар! Грудь в обтяжку, ноги до попы видны! Где мои старые вещи? Ты их что, выкинула?

– Слушай, да что ты завелась? Привыкай выглядеть красиво. Тебе же самой это пригодится. А вещи я отдала Вике, ей нужно для шитья.

– Так ты уже и с Викой познакомилась?

– Да. Отличная девчонка. Ей можно доверять. Кстати, – небрежно заметила Ира, – я ей сказала, что я другая. И что в школу приходила сегодня не я.

Ириска вспыхнула. Она чувствовала, как краска заливает лицо, и щёки горят. Прежний стыд накатил снова. Но вместо оцепенения с ним пришла злость на обеих этих дур: и двойника, и Вику.

– Вы друг друга стоите, – проговорила Ириска сквозь зубы.

Двойник опять показалась ей коварной и вредной. Но изменить решение и остаться дома, выгнав жалкую копию вон, Ириска не могла. Сейчас ей действительно хотелось сбежать отсюда: от всех этих тряпок, предательниц. Туда, где есть только она и бабушка, и волшебство, и детство...

Ириска быстро кинула в сумку новый спортивный костюм тёмно-розового цвета (фу, она бы такой никогда себе не выбрала), и растянутую футболку, которую сама когда-то отложила, чтобы порвать на тряпки для уборки в классе. Хорошо ещё, что недавно сделанные джинсовые шорты и широкая плотная майка, в которых Ириска ходила в выходные, были при ней. В них девочка и облачилась. Папин дождевик и калоши тоже отправились в сумку. Потом девочка подставила стул, нашарила на шкафу пыльную копилку, взяла с собой. Двойник в это время пыталась выкружить мобильный телефон, но Ириска резко бросила:

– Обойдёшься.

– Ладно. Скажу маме, что потеряла. Только ты трубку не бери, – покорно согласилась Ира.

Заглянула в родительскую комнату, взяла одну связку ключей от дачи, вторая осталась на месте. И направилась к входной двери. Потом вернулась и сказала как можно убедительнее:

– Не думай, что это надолго. Отдохну от вас всех и вернусь. А ты уберёшься отсюда. И Вику можешь с собой прихватить.

Ира закивала головой:

– Да-да, мы же с тобой договорились. Пока-пока.

До дачного посёлка Ириска добралась «на автопилоте». Ноги сами шли, поднимались в автобус, а голова была занята самыми сумбурными мыслями. Кто бы мог предположить, что встреча с бабушкой обернётся такими злоключениями? И теперь на одной чаше весов волшебный Мир воспоминаний, а на другой реальная жизнь: родители, школа, дом. Ириска не могла выбрать, что важнее. Она винила себя за мягкость характера, за то, что поддалась двойнику и сделала, как та хотела. Но в глубине души была рада, что так получилось. Теперь ей не надо будет наведываться домой сколь угодно долго. Можно будет открыть дачный сезон, пока двойник маринуется последние дни в школе, побыть самостоятельной. А потом рассказать всё родителям, и они поймут, что Ириска уже взрослая. Отправят её на следующее лето в лагерь одну. Может, даже на море...

Девочка утешала себя тем, что согласилась на обмен лишь временно. Пока сама не решит вернуться. Так хватит уже сомневаться. Надо использовать это время, наслаждаться свободой.

Ириска очнулась от размышлений вовремя: за окном замелькали первые коттеджи их посёлка, и автобус мягко подкатил к остановке.

Девочка дошагала до их домика, открыла калитку, минут пять промучилась с навесным замком на двери в дом и наконец очутилась внутри. Было темно, пахло сыростью. Ириска включила везде свет, стало немного уютнее. Вспомнила, что когда приезжала сюда с родителями, они первым делом открывали наружные ставни, проветривали дом и затапливали печку.

Окна большой комнаты и кухни выходили на улицу, а маленькой комнаты, где обычно спала Ириска, – в сад, за которым начиналось поле. Ириска решила начать с этого окошка. Взяла из сарая стремянку, поднялась к ставням. Эх, папа скрутил их проволокой слишком туго. Ириска пыталась подцепить толстую проволоку и так, и эдак. Никак не разомкнуть. Придётся проветривать через дверь, а жить при электрическом свете.

Но уж печку-то она сможет растопить. Это совсем не трудно. Да и кроссовки неплохо бы просушить. Ириска убрала заслонку из дымохода, выгребла остатки золы из поддувала, открыла топку. Хорошо, что бумага, картон и даже кора с того года стояли в коробке у печки, искать не пришлось. Девочка набрала дров под навесом за домом и принялась за дело. Скомкала бумагу, кинула в печку, подожгла. Подложила коры, пламя стало весело стрекотать. Теперь очередь дерева. Ириска положила сухое берёзовое полено поверх горящей коры и закрыла топку. Посидела перед печкой несколько минут, приоткрыла дверцу проверить, хорошо ли занялось полено. Коры и след простыл, а берёза еле тлела. Девочка подкинула ещё бумаги, картона, коры. Огонь разгорелся вновь. Но когда Ириска полезла смотреть, ситуация повторилась: полено лежало, едва тронутое огнём. Промучавшись ещё с полчаса, Ириска отчаялась. Да что же это такое, ничего не выходит!

Девочка решила передохнуть и сходить в местный магазин, а вечером, никуда не торопясь, попытать счастья снова. Копилку Ириска пока не трогала, после поездок у неё оставалось сто шестьдесят рублей. Этого должно было хватить на продукты на несколько дней, так ей казалось.

Два батона, четыре коробочки йогурта, маленькая палка колбасы, – вот и всё, что Ириска купила. На первое время хватит. Она шла по улице, прикидывая, сколько может быть в копилке. Надо пересчитать заранее, отложить на проезд до дома, а на остальное можно питаться.

Ириска вздрогнула от неожиданности, когда её окликнули по фамилии. Обернулась и от сердца отлегло – это был Пашка Клюквин.

– Брусникина, ты откуда здесь? Не ожидал на даче знакомые лица встретить раньше лета. На вечер что ли приехали, или с ночёвкой?

– С ночёвкой. А ты что здесь делаешь?

– А мы здесь с апреля. Предки квартиру сдают, деньги нужны.

– Понятно, – и Ириске правда было понятно. – Кстати, спасибо тебе за то, что утром...это...

– Да ну, брось. Не люблю уродов и клоунов. А они вели себя как уроды и клоуны.

Пашка вышел в калитку и пошёл по улице рядом с Ириской.

– А тебе, Брусникина, стоит быть пожёстче.

– Пока не умею.

– А почему у вас окна заколочены? – удивился Клюквин, когда они подошли к крайнему домику.