Текст книги "Дыхание смерти"

Автор книги: Екатерина Неволина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Взяв в руки свечу, Маша подошла к станку. На отполированном руками Берты дереве темнели пятна. Что это? Неужели тоже кровь?

– Позвольте войти? – послышался от двери голос.

Маша вздрогнула и оглянулась. В дверном проеме стоял аббат.

– Я пришел справиться о вашем здоровье, дитя мое, – проговорил он, сплетая на груди пальцы, – мне показалось, что вы сегодня бледны и выглядите уставшей. Помните, что лишь недавно милостью Божьей оправились от тяжелой болезни, поэтому поберегите себя ради вашего отца.

– Я так и сделаю, – согласилась девушка.

– И поменьше гуляйте в саду… Ночи в это время такие холодные, так что прогулка может оказаться опасной.

Что это: предупреждение или открытая угроза? Неужели аббат следил за ними и видел их с Эльвином. Не может быть!..

Маша пристально вгляделась в лицо аббата, но оно по-прежнему оставалось бесстрастным. Глаза смотрели все так же холодно и отчужденно, тонкие губы сжаты… вот только на щеках аббата, похоже, появился легкий румянец, заметный в ярком свете множества свечей – хотя, скорее всего, это от тепла очага и выпитого за ужином вина.

– Вы не видели Берту? – прямо спросила Маша и замерла, ожидая ответа.

– Твою служанку? Слуги всегда так нерадивы, вечно не дождешься их, когда они нужны. Я велю кому-нибудь прислать ее к тебе.

Аббат, как и прежде Эльвин, не ответил на вопрос. Видимо, здесь принято изворачиваться и мудрить.

– Господин аббат?.. – в комнату заглянула леди Роанна. – Как хорошо, что я вас встретила. Мне как раз хотелось с вами посоветоваться по одному деликатному вопросу.

– К вашим услугам, миледи, – он поклонился.

– Ну пойдемте же, не будем беспокоить мою дорогую племянницу, – тетя кокетливо улыбнулась и поправила волосы, выбивающиеся из-под наброшенной на голову накидки.

Они ушли, а Маша вернулась к кровати. На одеяле лежал массивный серебряный перстень. Взяв его в руки, девушка разглядела, что на украшавшем его кроваво-красном камне выбито изображение странного трехлепесткового цветка.

Откуда эта вещь взялась в ее спальне? Похоже, вокруг происходит столько таинственного, что не стоит удивляться уже ничему.

Глава VI
ЗА ИЕРУСАЛИМ!

Тело бедной Берты обнаружили только утром.

Всю эту ночь Маша провела без сна. Иногда она впадала в странную полудрему, больше всего похожую на прострацию, и просыпалась, когда ей начинало сниться падающее с башни тело. Иногда с лица Берты смотрели глаза Машиной матери – пустые, какими они стали после ухода отца.

Во время утренней службы в церкви, когда о гибели Берты уже стало известно, отец Давид прочитал молитву за упокой души бедной служанки. Маша не сводила с него глаз, но если священник и был причастен к гибели девушки, он умел ловко притворяться. По крайней мере, Маша читала на его лице лишь растерянность и страх.

После вчерашнего разговора с Эльвином она смотрела на церковь другими глазами. Теперь все здесь казалось ей зловещим: и трепет толстых, собственноручно отливаемых отцом Давидом свечей, и мрачные стены, расписанные уродливыми картинами, изображающими большей частью мучения грешников и смерть в виде скелета, победно шествующую среди людей, и бледное лицо священника, избегающего встречаться с ней взглядом.

– Бедная Берта! Вы об этом говорили мне в прошлый раз? – спросила Маша по окончании службы.

Отец Давид отпрянул и торопливо перекрестился.

– Я не говорил этого! Я ничего не говорил! – забормотал он, отступая от девушки, словно она была разносчиком чумы.

Оглянувшись, Маша поискала глазами Эльвина. Он стоял у колонны, у самого входа, и наблюдал за ними.

Воспользовавшись тем, что девушка отвернулась, отец Давид поспешил укрыться в ризнице. Не возникало сомнений, что он знал нечто, но не хотел делиться своей тайной. По его ли вине происходят все беды в замке, или он только молчаливый напуганный свидетель. Увы, ответа на эти вопросы не было.

Маша хотела подойти к Эльвину, но тот поспешно вышел из часовни, и девушка вспомнила, что он говорил ей вчера. Ну конечно, это в ее мире они были бы ровней, а здесь он обычный, на посторонний взгляд, слуга, не имеет права разговаривать с госпожой. Да и дамы не снисходят до слуг.

Выйдя во двор, Маша заметила что-то синее, мелькнувшее между деревьями сада. Она поспешила туда и увидела поджидающего ее Эльвина.

– Доброе утро, госпожа, – сказал он осторожно, и Маша чуть не расхохоталась: он и вправду думает, что она – совсем чокнутая и уже забыла, что еще вчера общалась с ним почти на дружеской ноге.

– Доброе утро, Эльвин, – ответила она, улыбаясь, но тут же снова нахмурилась. – Отец Давид что-то скрывает. Я пыталась поговорить с ним сегодня, но он стал уходить от ответа, а потом вообще сбежал.

– Да, я видел. – Эльвин поднял с земли золотистый яблоневый лист и заткнул его себе за пояс. – Мне кажется, он чего-то боится.

– Но чего?

– Это и предстоит нам узнать. Я слышал разговоры слуг о погибшей девушке. Говорят, ее звали Бертой, и в последние дни она была сама на себя не похожа.

– Она была моей служанкой, – тихо сказала Маша, идя среди рядов яблоневых деревьев, на некоторых из них еще висели крупные ароматные осенние яблоки, едва уловимо пахло осенью и тленом. – Мне кажется, она болела в последнее время. Я видела, Берта несколько раз едва не упала в обморок, все валилось у нее из рук… Ты и вправду думаешь, что ее кто-то сбросил с башни? Что, если ей стало плохо и она упала сама, без чьей-либо помощи?..

– Может, и так, – согласился Эльвин. – А может, и нет. Мне все равно не нравится то, что здесь происходит.

– Ах да! – оживилась Маша. – Только посмотри, что я нашла вчера у себя на кровати!

Она достала привязанный к поясу вышитый кошелек и извлекла из него серебряный перстень.

Эльвин осторожно взял украшение, касаясь его лишь кончиками пальцев, будто кольцо несло на себе смертельную заразу.

– Красивая штука, – произнес он после того, как тщательно осмотрел перстень. – Ты хочешь сказать, что никогда раньше его не видела?..

Маша замялась. Она не представляла, знаком ли этот перстень настоящей Марие, дочери сэра Вильгельма. Но она сама видела его впервые.

– Кажется, да, – произнесла она.

В ее голосе была лишь капля неуверенности, но Эльвин внимательно посмотрел ей в глаза.

– Я… не помню. Я многое забыла после болезни, можно сказать, что стала ммм… другим человеком, – пояснила Маша, с ужасом представляя, как будет объяснять ему, откуда она взялась, а Эльвин, судя по нравам и вере своего времени, сочтет ее каким-нибудь порождением ада.

Однако он не задал больше ни одного вопроса, а только кивнул. У него есть свои тайны, возможно, именно поэтому он и уважает чужие.

– Посмотри, на перстне вырезан узор, – задумчиво проговорил Эльвин, все еще вертя украшение в руках. – Это трилистник. Сейчас его считают символом Святой Троицы – Отца, Сына и Святого Духа, однако он был известен и раньше. Еще задолго до принятия учения Христа трилистник считался особенным знаком. Люди говорили, что он олицетворяет круговорот – жизнь, смерть и новое возвращение к жизни. Это волшебный защитный символ. – Парень осторожно провел пальцем по граням камня. – А еще узор вырезан слишком крупно… – добавил он, – однажды, еще в Святой земле, я видел, как таким перстнем открывали некую дверь, вкладывая его в соответствующее место так, чтобы рисунок совпал. Тебе нигде не встречался этот символ?

Маша беспомощно развела руками…

Шорох листьев предупредил, что кто-то подходит к ним со стороны замка, и девушка едва успела взять из ладони Эльвина странный перстень и на всякий случай отступить на шаг, как среди деревьев появился сэр Чарльз.

– Вот ты, бездельник! – крикнул он, заметив слугу, – везде тебя разыскиваю! Ну-ка марш, приготовь мои доспехи. На нижнем дворе устраивают тренировку, пора бы и мне немного поразмяться!

– Слушаюсь, господин, – отозвался Эльвин и мгновенно едва слышно исчез за деревьями.

Маше только оставалось удивляться, как ловко и быстро он двигается.

– Простите меня, миледи! – обернулся к девушке сэр Чарльз. – Слуги такие ленивые!.. Но довольно о них. Ваша красота слепит меня точно солнце. Вы похожи на прекрасную статую Мадонны, которую я как-то видел в Вестминстерском аббатстве!

Маше стало неловко в присутствии рыцаря, к тому же от него пахло потом и вином… не слишком приятное сочетание.

– Благодарю вас, сэр, вы слишком… любезны, – вовремя подобрала она достойную замену слову «навязчивы».

– Через несколько дней в вашем замке состоится турнир, и я буду иметь честь сразиться в вашу славу конным и пешим, чтобы вас заслуженно назвали прекраснейшей… Но полно, я не сладкоголосый менестрель, мне больше по душе сражаться, чем говорить галантные речи, – добавил рыцарь после небольшой заминки.

– Благодарю вас, – повторила Маша. – А давно ли при вас Эльвин? – вдруг спросила она.

Сэр Чарльз нахмурился:

– Этот негодный мальчишка уже успел оскорбить вас, миледи! Клянусь Святой Девой Марией, я из него всю дурь выбью!

– Нет, что вы, – поспешно заверила Маша, направляясь к выходу из сада, – он был очень ммм… предупредителен. Я просто хотела узнать, давно ли он у вас.

– Нет, совсем недавно, – отвечал сэр Чарльз, размашисто шагая за ней, – Мне нужен был слуга, а он сказал, что прибыл из Святой земли, умеет снарядить и распрячь лошадь, надеть на господина кольчугу и всякое такое, ну я его и взял.

– Спасибо, – поблагодарила Маша. – Мне пора. – И ускользнула, оставив рыцаря одного посреди двора.

Итак, об Эльвине тоже ничего толком не известно и еще вопрос, стоит ли ему доверять… Но Маше казалось, что стоит. Нельзя сомневаться во всех. Сэр Вильгельм и Эльвин, пожалуй, единственные здесь люди, в которых она не хотела бы сомневаться. «Нужно просто верить», – сказала себе девушка.

В такт ее мыслям стучали молотки. Внизу, за оградой, у подножия замка, сооружали трибуны. Барон уже разослал гонцов, сообщая соседям о дне начала турнира, и замок ожидал наплыва гостей.

* * *

На нижнем дворе, там, где обычно паслись овцы и домашняя птица, уже собрался гарнизон замка. Солдат было не так много, человек двадцать. В стороне толпились любопытные: мельник, весь словно пудрой, обсыпанный мукой, скотник, несколько служанок, мальчишки-конюхи.

Маша встала среди зрителей и стала наблюдать, как солдаты усердно целятся в мишени. В основном в их руках были большие неуклюжие луки, только у двоих она заметила более компактные, крестообразной формы устройства, кажется, их называли арбалетами.

Стреляли солдаты плохо – никакого сравнения с любимым Машиным фильмом про благородного разбойника Робин Гуда, только двое с арбалетами попадали куда лучше и дальше. Видимо, они являлись элитой местного воинства.

После стрелковых тренировок пришла очередь тренировки с оружием ближнего боя. Почти все вооружились секирами или странной разновидностью копий с длинными широкими лезвиями на конце. Гость замка, сэр Чарльз, тоже принял участие в тренировке. Сражался он весьма неплохо, и Маше, в тайне надеющейся на то, что он окажется обыкновенным хвастуном, даже стало стыдно. За прошедшие дни она стала всерьез опасаться, не сэра ли Чарльза прочит барон ей в женихи…

После сэра Чарльза на поле вышел сам старый барон. В длинной кольчуге и с огромным мечом он смотрелся сурово и внушительно. Маше показалось, что при виде его высокой фигуры солдатам стало немного не по себе.

Начался второй этап тренировочного боя. Сэр Вильгельм махал мечом направо и налево, и постепенно даже Маше стало понятно, что происходит что-то не то.

«Иерусалим! – кричал старый барон, бросаясь на солдат, в панике разбегавшихся с его пути. – Не уйдете, неверные!»

– Ну вот опять, – послышался рядом с Машей вздох, – бедный братец.

Девушка оглянулась.

Леди Роанна, как всегда в своем привычном траурном убранстве, стояла рядом с ней и, глядя на лужайку, где еще недавно мирно паслись овцы, а теперь гонял несчастных солдат старый крестоносец, скорбно качала головой.

– Что – опять? – осторожно переспросила девушка.

– Ах, милая, – тетка снова вздохнула, словно собираясь сообщить, что на их голову обрушились все казни египетские разом, – мой несчастный брат был тяжело ранен во время крестового похода. С тех пор как он вернулся домой, он… периодически забывает, где находится. Вот и теперь вообразил, будто сражается с неверными у стен Иерусалима. Однажды он случайно убил одного из солдат, изо всех сил ударив его мечом. Меч сейчас у барона, конечно, не заточенный, но, увы, это не всегда спасает, учитывая силу моего брата. Пойдем, милая, нам здесь делать нечего.

Она обхватила Машу за плечи и повела к внутренним воротам.

Девушка оглянулась. Солдаты теперь наседали на барона со всех сторон, силясь отнять меч, а рыцарь отчаянно защищался. Должно быть, сейчас он видел перед собой выжженные солнцем земли Иерусалима и коварных врагов, окруживших его на поле боя…

«Так вот откуда тот чудовищный шрам на голове!» – догадалась Маша.

На помощь солдатам уже спешил управляющий, сэр Саймон.

Девушка отвернулась, чтобы не видеть, как барона одолеют несравнимые по силе, однако значительно превосходящие числом противники. Ей стало до слез жалко старого рыцаря.

И, увы, она так и не успела поговорить с ним о странном поведении священника.

За обедом сэр Вильгельм не появился.

– Барон плохо себя чувствует, – объяснила леди Роанна, взявшая на себя управление замком. Она же приняла новых гостей, которые стали съезжаться на турнир.

Болезнь хозяина вовсе не помешала гостям чувствовать себя как дома, пить вино, хохотать так громко, что, казалось, обрушатся стены, и сыпать такими шуточками, что краснела не только Маша, спеша укрыться в своей комнате, куда доносились только отголоски творящегося внизу бесчинства. Девушка уже всерьез думала, что сэр Чарльз еще наиболее скромный и тихий из всех присутствующих.

Вечером прибыл господин аббат, однако он пробыл в покоях старого рыцаря недолго и, выйдя оттуда, был еще бледнее обычного.

Маша, волнуясь за барона, поджидала аббата в коридоре. Впервые за долгое время у нее появился любящий отец, и ей не хотелось терять его, а поэтому, преодолев неприязнь и страх перед аббатом, она подошла к нему, чтобы спросить о здоровье сэра Вильгельма.

– Барон ослабел после приступа, – проговорил аббат, опершись рукой о стену. Маше казалось, что он смотрит на нее как-то странно… – Господь посылает ему испытание, не в человеческих силах помочь ему.

– Но вы же можете?.. Помогите, умоляю! – Маша, не отдавая себе отчет, молитвенно сжала руки и шагнула к аббату.

Тот резко отвернулся.

– Ты не знаешь, о чем просишь, дитя, – бросил он через плечо и быстро пошел по коридору.

Глядя на развивающиеся черные одежды, Маша невольно отметила, что движется аббат очень плавно и совершенно неслышно, как кошка, ступающая на мягких лапах.

Она осторожно заглянула в покои барона.

Владелец замка лежал на огромной кровати. Черты его лица заострились, а взгляд был полон ужасной муки.

Он что-то проговорил, но Маша не могла расслышать – его громкий уверенный голос казался теперь едва слышным шепотом ветра. Она приблизилась и склонилась над ним.

– Все хорошо, не волнуйся, дочка, – прошептал сэр Вильгельм растрескавшимися губами. Машу обожгло его горячее прерывистое дыхание. – Мне надо только отдохнуть…

Он замолчал, словно вдруг обессилив, а ведь еще недавно поднимал громадный меч и, ничуть не устав, мог на руках отнести по неудобной высокой лестнице Машу.

Девушка опять почувствовала на глазах слезы.

– Ты не оставишь меня! Ты не можешь этого сделать! – прошептала она, сжимая безвольно лежащую поверх мехового одеяла руку.

Ее настоящий отец ушел, оставив ее и мать, и теперь, когда она впервые почувствовала чье-то тепло и заботу, ей снова грозила разлука. Только бы барон не умер! Только бы он поправился!

Выйдя из комнаты, Маша, даже не удосужившись взять теплый плащ, спустилась на улицу и вошла в часовню, где в этот час было пустынно и темно. Одинокая свеча тлела только перед алтарем. Здесь девушка, встав на колени на каменный пол, казалось, впитавший в себя весь холод мира, долго молилась. Она не знала молитв, но слова сами собой приходили ей на ум – возможно, не слишком канонические, зато искренние, идущие из самой глубины сердца.

Выйдя из часовни, Маша встретила Эльвина.

– Мой отец очень болен, – сказала она, рассчитывая на сочувствие.

Губы Эльвина дрогнули.

– Господь знает, за что наказывает, – сухо ответил он и отвернулся.

Забравшись в кровать, Маша долго плакала. Холод, царящий в комнате, наполнил ее душу липким страхом, расползаясь по всему телу: неужели она осталась одна?!

Вампир

Дела со старухой тоже продвигались нормально. Вдове явно льстило оказываемое ей внимание. Аббат замечал, что она всегда прихорашивается перед его приходом, и эта чисто человеческая глупость его тоже весьма веселила. Однако к разговору о сэре Роджере он подходил осторожно.

– Приятно неблюдать, леди Роанна, как вы заботитесь о своей племяннице. Сразу видно, что вы души в Марии не чаете!

Вдова скромно потупила глазки, хотя он-то прекрасно знал, что для нее нет ничего дороже собственного комфорта и удовольствий. Раньше отношения между ней и племянницей были довольно напряженными, но после болезни Марии улучшились, хотя совсем близкими так и не стали.

– Меня очень беспокоит ее судьба, – вздохнула леди Роанна. – Вы же знаете, мой брат… Ах, мне тяжело об этом говорить… Но бедной девушке давным-давно пора подыскать хорошего мужа.

В тот вечер, в ожидании ужина, они медленно прогуливались в саду. Леди Роанна опиралась на его руку и вздыхала, должно быть, ощущая себя романтичной прекрасной девой.

Аббат тоже вздохнул ей в унисон.

– Да, найти хорошего мужа весьма непросто. Мужчины портятся, они уже не такие, как были раньше… слишком изнеженные и легкомысленные. Вот, к примеру, сэр Чарльз. Ничего не хочу сказать о нем плохого, весьма достойный рыцарь, но какой из него владелец замка?! – Аббат закатил к небу глаза, словно призывая Господа в свидетели своих слов. – Замку требуется рачительный хозяин, способный его защитить. А сэр Чарльз при первых звуках труб унесется в далекие края – и поминай, как звали. Вот уже сейчас в Иерусалим рвется… Разве это надежность?..

Тетушка согласно закивала.

– А сэр Эдвард? – задумчиво продолжил аббат, продолжая перебирать ближайших соседей. – Тоже вроде бы благородный рыцарь, хотя и помельче, чем сэр Чарльз будет. И, уж простите, прекрасная дама, мою откровенность, но слишком много бросает слов на ветер. Нет, боюсь, и его не могу назвать надежным…

– Вы совершенно правы! – Леди Роанна с чувством сжала локоть своего спутника. – Но что же делать? Есть ли у нас выход?!

Аббат замолчал, сделав вид, что погружен в глубокую задумчивость.

– Разве что… – начал он после глубокомысленной паузы. – Вот если бы нашелся достойный человек, скажем, из родни. И замок бы перешел не в чужие руки, и о вас самих он бы наверняка позаботился. Хотя вы, леди, еще так молоды и прекрасны, что, конечно, при малейшем желании найдете себе нового мужа.

– Ох, что вы говорите, господин аббат! – Леди Роанна кокетливо замахала пухлой ручкой. – Об этом не может идти и речи! Видите, я уже десять лет не снимаю свою траурную вуаль и не решусь сделать это ради какого бы то ни было славного рыцаря!.. В мои годы пора думать лишь о домашнем уюте и… о душе, разумеется!

Она кинула на аббата косой взгляд и кокетливо сложила губки.

– Конечно, о душе, – поддакнул аббат, – тем более она у вас не менее прекрасна, чем тело.

Тетушка зарозовелась, точно юная девица.

– Ах, вы слишком добры, – выдохнула она, с обожанием уставившись на спутника. – Но вы правы, хорошо бы подыскать для Марии кого-то из родни… Но кого… Сэр Фердинанд слишком стар, Оливер, наверное, слишком молод…

– Позвольте совет, – вмешался аббат, видя, что умственные усилия оказались слишком велики для леди Роанны. – Может быть, среди ваших родичей есть особы, близкие к королю? Это было бы всем только на руку…

– Ах, конечно! Сэр Роджер! Как же я забыла?! – Леди Роанна остановилась, пораженная своим открытием. – А ведь правда, это была бы замечательная пара! Насколько я его помню… – произнесла она несколько неуверенно, потому что хранила о сэре Роджере весьма скудные воспоминания, – он серьезный и благородный человек… Спасибо, господин аббат! Как же вы заботитесь обо всех нас! Даже не представляю, что было бы со всеми нами, если бы не вы! Не часто встретишь такое участие в чужом по крови человеке!

«Глупая гусыня!» – подумал аббат и склонился с поцелуем к пухлым розовым пальчикам.