Текст книги "Борьба за жизнь"

Автор книги: Екатерина (1) Богданова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Фрейлина вошла в кабинет и остановилась у дверей, испуганно переминаясь с ноги на ногу.

– Аври, милая, надеюсь, я могу тебе доверять? – спросила у несмело приблизившейся к столу девушки.

– Да, ваше высочество, конечно, можете, – заверила меня она, склоняясь в глубоком реверансе.

– Вот и хорошо. Возьми этот конверт и доставь его по указанному на обороте адресу. Это конфиденциальное поручение, я на тебя рассчитываю. И буду ждать вас с леди Виколлой в саду, у той скамьи, на которой вчера вечером отдыхали мы с ее величеством королевой Элинарией. Ступай, – напутствовала фрейлину.

Авройя поспешила удалиться, но я ее окликнула.

– Аври, – позвала девушку, а когда она обернулась, многозначительно посмотрела на конверт.

Девушка всплеснула руками, виновато улыбнулась, прочитала адрес доставки и спрятала конверт за корсаж.

После ухода фрейлины я еще долго сидела за столом и в задумчивости ставила кляксы на лист гербовой бумаги. Предстояло встретиться с сестрой. Встретиться, скорее всего, в последний раз, чтобы проститься с прошлым навсегда. На душе было неспокойно и больно. Виколла была единственным близким мне человеком. Будучи фавориткой, я могла бы довольно часто с ней видеться, принцесса же не может позволить себе привязанность к посторонней вдове низкого рода.

Прогнала непрошеные грустные мысли и отправилась к фрейлинам. Леди занимались рукоделием и обсуждали меня. Почему меня? Да потому что стоило мне войти, как все мгновенно умолкли, уткнувшись в шитье.

– Я желаю провести время на свежем воздухе, – уведомила фрейлин, развернулась и вышла. Девушки вскочили и последовали за мной.

В саду было достаточно многолюдно, день выдался солнечным, и придворные тоже наслаждались прогулкой. Я отпустила фрейлин, оставив при себе только рыжих сестричек, и отправилась к той самой скамье, которую вчера облюбовала королева.

Долго ждать не пришлось. Минут через десять, которые я провела, прогуливаясь поблизости от скамьи, приметила вдали знакомые фигуры и подозвала сестер.

– Я хочу сделать сюрприз наминайскому императору и приказала Авройе привести мне портретиста, – сказала фрейлинам. – Вы при дворе дольше меня и могли бы посоветовать, в какой обстановке было бы целесообразнее запечатлеть принцессу.

– Хм, портрет… – задумчиво проговорила Манри. – А это неплохая идея.

Натисса и Ольгира согласно закивали.

– Так можно прямо здесь, в саду, – сказала Манри. – Натисса, Ольги, принесите принцессе корзину с рукоделием и белую лилию в волосы.

Девушки без возражений убежали выполнять распоряжение сестры. Видимо, она была главной среди них.

– Лилия? – усмехнулась я. – Странный выбор.

– Ничего странного, принцесса, – спокойно ответила Манри. – Вопреки досужим мнениям, лилия является символом чистоты и королевской крови.

– А моим портретистом, похоже, будет женщина, – проговорила я, всматриваясь в приближающиеся фигуры.

– Не думали же вы, что фрейлина приведет принцессе мужчину? Все закономерно, – усмехнулась Манри.

– Возможно, и так, но мужчина мог бы сам озаботиться всем необходимым для работы. А хрупкой женщине не под силу таскать за собой мольберт и холсты, – возразила я. – Распорядитесь, пожалуйста, чтобы слуги принесли все необходимое.

– И оставить вас одну? – явно не обрадовалась Манри.

– Так Авройя уже практически здесь. Идите, – с нажимом сказала я рыжеволосой фрейлине, и она была вынуждена подчиниться.

Когда Авройя подвела к скамье Виколлу, поблизости не было никого.

– Аври, милая, сбегай распорядись о напитках, – сказала фрейлине, глядя на ошарашенную, но молча ожидающую в сторонке Викки.

Когда и Авройя отошла на значительное расстояние, я указала Виколле на скамью рядом с собой.

– Здравствуй, сестренка, – проговорила полушепотом, дождавшись, когда Викки устроится рядом.

– Рика, что происходит? Почему ты здесь? И какая вообще принцесса? Это ты – принцесса? Не смеши меня! – засыпала меня вопросами Виколла.

– Прости, Вик, я не могу ничего тебе объяснить. Но в скором времени я покину Возрению, и сейчас мы видимся с тобой в последний раз, а я даже обнять тебя не могу, – прошептала в ответ.

– Но зато теперь я знаю, что ты жива. Баронесса Ангори уведомила меня, что ты не смогла смириться со своей участью и была отослана в монастырь, ухаживать за королевой-матерью. – Виколла украдкой смахнула набежавшие слезинки.

– Прости, но и плакать тоже нельзя, – сказала сестре, сама с трудом борясь с этой напастью. – Обещаю, что, если вернусь в Возрению, ты об этом узнаешь. К сожалению, я не могу ничем тебе помочь, это привлекло бы внимание тех, чьего взгляда все стремятся избегать.

– Тайная канцелярия? – в ужасе прошептала Виколла.

– Ну, не сама же я себе на голову корону напялила, – усмехнулась в ответ.

Викки метнула взгляд на мою голову и тоже улыбнулась. Никакой короны там конечно же не было, но мы друг друга поняли.

– Вот, возьми пока это. Разбери и продай камни по отдельности, – прошептала, вынимая из волос гребень и незаметно подсовывая его сестре. – Ну, и за портрет получишь приличный гонорар. Все, фрейлины идут. Мы друг друга не знаем, и не забудь: я принцесса Саминкара.

Меня усадили на другую скамью, чтобы свет падал с нужной стороны, сунули в руки пяльцы, в прическу вставили лилию и заставили сидеть без движения. И сделали все это еще до того, как был установлен мольберт с холстом. Вернулась Авройя, привела служанку с корзинкой для пикника… В общем, фрейлины сопели и усаживали меня заново.

По прошествии часа идея с портретом уже не казалась мне такой блестящей, и принцесса изволила затребовать перерыв. Но отступать теперь было некуда, и мучения продлились почти до вечера. Когда моему терпению пришел конец, Виколла оторвалась от холста, подошла, сделала реверанс и сказала, что продолжит работу в любое удобное для меня время.

– Завтра с утра, – величественно ответила я и удалилась не оборачиваясь, предварительно велев Авройе обо всем договориться с портретисткой.

Только бы наминайские послы не заявились на рассвете! Мне так хотелось еще хоть разок увидеться с сестрой.

Но мои опасения не оправдались, послы явились не на рассвете, а на закате. В разгар празднества по случаю рождения принцессы Никеллы. Своеобразно так явились…

Прямо в центре приемного зала, между столами с яствами, распугав скоморохов и заставив всех, включая короля, испуганно повскакивать со своих мест, из ниоткуда появилось маленькое, но быстро разрастающееся серое облачко. Потом послышался приглушенный хлопок (кажется, что-то такое я уже где-то слышала), и из облачка вышли трое мужчин и две женщины.

Набежала стража. Незваных, а вернее нежданных так рано, гостей взяли в оцепление, а придворных в срочном порядке эвакуировали из приемного зала. Я пожелала остаться, так же как и принц Возрен. Королю же по статусу полагалось присутствовать, хотя, судя по выражению его лица, он этого не очень-то и хотел. Все понимали, кто явился таким экстравагантным образом, но король почему-то не желал отпускать многочисленную стражу. Вывод был очевиден: Возрен Седьмой до дрожи в коленях боялся магов, даже несмотря на то, что сам являлся одним из них. Ситуацию сгладил уверенной походкой вошедший в зал Мордок. Советник приказал страже выйти и остаться за дверью до дальнейших распоряжений, после чего подошел к королю, склонился и прошептал монарху что-то на ухо. Возрен Седьмой расправил плечи, величественно встал и наконец-то поприветствовал послов как полагается. Фарс, конечно, был жуткий, даже ребенок понял бы, кто в действительности правит Возренией. Но момент был упущен, и исправить что-либо не представлялось возможным.

– Ваш визит, которого мы так ждали, открывает новые границы и возможности в отношениях между нашими державами… – соловьем заливался король.

Мородок незаметно подошел ко мне и прошептал:

– Все намного хуже, чем мы думали. Они прислали военного переговорщика. Не подведи, девочка. Ты должна убедить всех, что жаждешь отправиться к наминайскому двору.

Я едва заметно кивнула, но на языке вертелась колкость относительно поведения драгоценного папочки. Он в один момент чуть не загубил все переговоры. И как только наш король мог удерживать трон столько лет? Вернее, как трон его до сих пор держит!

Пока король вещал о новых возможностях и достижениях, я рассматривала послов. Примечательно, что первым послом была женщина. Молодая, красивая леди в платье необычного покроя, с закрытыми плечами и длинными рукавами, но узкой юбкой чуть ниже колен с двумя разрезами на бедрах, в которых виднелись серебрящиеся в свете свечей непрозрачные чулки, стояла впереди делегации. На ногах у нее были элегантные остроносые ботиночки на тонком каблуке. Волосы у леди были распущены, что в Возрении считалось признаком если не инакомыслия, то скверной репутации уж точно. В шаге от первого посла стоял высокий широкоплечий мужчина в простой серой рубахе и серых же облегающих штанах. Обут мужчина был в странные узкие сапоги, казалось, вообще без подошвы. И этот мужчина беззастенчиво меня рассматривал. Когда я заметила его взгляд, посол не отвернулся, а уставился прямо мне в глаза, насмешливо изогнув бровь и криво ухмыльнувшись. Я величественно отвернулась, демонстрируя полное презрение к плохим манерам. Вторая женщина стояла рядом с глазеющим наглецом и периодически что-то ему тихо говорила, обводя взглядом окружающих. Одета она была примерно так же, как и первый посол, но выглядела значительно старше. Замыкающими были склонившие головы мужчины явно рангом ниже остальных, видимо, охрана.

Приветственная речь наконец-то закончилась, вызвав всеобщий вздох облегчения, и началось неформальное знакомство, в ходе которого выяснилось, что первым послом является не кто иная, как та самая негласная правительница Наминайской империи. Нет, она конечно же не объявила во всеуслышание, что является любовницей императора. Но в ознакомительной характеристике, которую я практически наизусть выучила, готовясь к роли принцессы, стояло ее имя – Раниярса Свободная. Его-то леди и озвучила. Необычная фамилия, но как нельзя лучше отражающая действительность. Наглым мужчиной оказался военный переговорщик, деликатно назвавшийся противоконфликтным атташе, стоящая рядом с ним пожилая леди вообще не пожелала объяснить, какую роль играет в посольстве, только извинилась за некоторую путаницу со временем. Не было учтено, что утро в Наминайской империи – это поздний вечер в Возрении.

В то, что послы об этом не подумали, верилось с трудом. Наверняка подумали, но сделали так, как было им удобнее. Не выгонит же их король, да и эффект неожиданности как нельзя лучше показал, чего стоит Возрен Седьмой. С другой стороны, продемонстрировали свои силы и полнейшее небрежение к нам. Их поступок прямо кричал: «Вы нам не нужны, это вам необходима наша благосклонность! Будьте рады, что мы вообще пришли». И этих людей я должна убедить, что являюсь послом мира и, самое главное, что мой визит выгоден обеим сторонам! Задача, прямо скажем, трудновыполнимая, но тем больше шансов добиться уважения наминайцев и позиционировать себя как достойную уважения личность… если справлюсь. Еще мне предстояло сломать свои стереотипы, потому что, судя по всему, у наминайцев существует равноправие полов. Что для меня было полной дикостью, ведь я выросла в среде преклонения перед сильным полом, где мужчина априори хозяин, а женщина должна подчиняться. Покорная, склоняющаяся перед мужчиной принцесса вряд ли вызовет уважение как у свободолюбивых женщин, так и у привыкших к сильным женщинам мужчин. После всеобщего знакомства король и первый посол удалились на приватную беседу, а мне же было поручено, как радушной хозяйке, развлекать гостей вместе с принцем Возреном.

Мы устроились за столом, и первой, как ни странно, со мной заговорила наминайская женщина.

– Принцесса, вы прекрасно держались, даже под провоцирующим взглядом сэра Вира. А этот человек способен вывести из равновесия кого угодно, уж поверьте моему опыту, – проговорила наминайка, поглядывая на беседующих принца и того самого сэра Вира.

– Видимо, сэр Вир не слишком-то старался, – улыбнулась я в ответ. – Прямой взгляд – недостаточная мера, чтобы лишить сдержанности дочь возренийского рода.

Женщина звонко рассмеялась, демонстрируя еще одно отступление от привычных для меня норм поведения.

– Мои учителя, по всей видимости, не сочли нужным упомянуть о правах женщин в Наминайской империи, – сказала я, дождавшись, когда собеседница успокоится.

– Ничего удивительного! – воскликнула она. – Было бы странно, если бы ваши мужчины начали трезвонить на каждом шагу, что не везде женщина является рабыней. Но лично в вас, принцесса Саминкара, я не ощущаю присущего местным жительницам раболепства. Вы даже к собственному отцу относитесь с некоторой долей тщательно скрываемого превосходства. Я права?

«Да, если он идиот!» – Но это я подумала, вслух же произнесла совсем другое.

– Ваша прямолинейность несколько выбивает из колеи, – проговорила с вежливой улыбкой.

– Не сказала бы. Насколько я чувствую, вы вполне уверены в себе, ваше высочество… а вот такое обращение вам не нравится, – задумчиво разглядывая меня, ответила женщина. – Вы отличаетесь от других членов королевской семьи. С чем же это связано?

– Возможно, причина в том, что я нахожусь при дворе всего несколько дней. Большую часть сознательной жизни я провела в отдалении от придворной суеты и нисколько об этом не жалею, – сказала сущую правду. Даже напрягаться, чтобы солгать, не пришлось.

– А вы мне нравитесь, – вынесла вердикт наминайка.

Ну что ж, с одной общий язык нашла. С остальными наверняка будет сложнее.

Уже была глубокая ночь, и мне пришлось выпить три бокала вина, что привело к тому, что мы с пожилой женщиной, которую звали Айя, сидели рядышком и бессовестно обсуждали принца Возрена и сэра Вира, решивших поупражняться в фехтовании… тоже под воздействием выпитого вина. Причем Возрен был откровенно пьян, а Вир почти трезв. Но оба не желали сдаваться и переломали уже несколько рапир об невероятным образом подворачивающуюся под удары мебель.

– А твой брат ничего так мужчина, ловкий, и сложен недурно, – шептала Айя.

– Ваш сэр тоже ничего, хорошо держится, – отвечала ей я.

– Поддается, – доверительно поведала мне Айя.

– Правда? Вот уж не подумала бы, – покачала я головой.

– Так принц же, да и в гостях мы, неудобно, – глубокомысленно изрекла Айя.

– А-а-а, ну, тогда понятно, – протянула я.

В общем, диалог получался малосодержательным, но приятным.

Мы так увлеклись зрелищем, а мужчины самим действом, что не заметили, как король и первый посол вернулись в зал.

– Ваша позиция мне ясна, но я хотела бы лично пообщаться с принцессой, – громко проговорила Раниярса Свободная.

– Завтра у вас непременно будет такая возможность, – заверил ее король. – А сейчас уже поздно. Пора отходить ко сну.

– Я провожу принцессу Саминкару в ее покои, если вы не возражаете, – неожиданно вызвался сэр Вир, отбрасывая рапиру и подходя к столу.

– Не думаю, что это отвечает правилам приличий, – возразил заметно утомившийся король.

– Это жест вежливости, – возразила первый посол Раниярса. – И никоим образом не нарушает наши устои.

Слово «наши» леди выделила интонацией, делая акцент на еще одно возренийское правило: «Гости должны чувствовать себя как дома».

– Буду рада вашей компании, – проговорила я, вставая из-за стола. – Тем более что вам тоже потребуется проводник, и все правила приличий будут соблюдены.

Сэр Вир чуть заметно склонил голову в знак согласия со мной. Король же, судя по всему, оскорбился, что послы не подчинились его воле, но открыто возражать не стал, это продемонстрировало бы недоверие монарха к посольству.

Посол галантно предложил мне свою руку, но я не спешила воспользоваться его предложением, так как мужчина забыл расправить подвернутые перед поединком рукава. А прикоснуться к обнаженной руке мужчины было бы равносильно прямой демонстрации благосклонности леди. Сэр Вир в ожидании смотрел на меня, выказывая искреннее удивление тем, что я тяну время. Я тоже смотрела на него, только с едва заметной усмешкой. Вряд ли этот человек не знал таких тонкостей местных обычаев, он не походил на того, кто плохо готовится к важной встрече. Из чего следовало, что посол Вир в очередной раз провоцировал меня на неосмотрительный поступок.

Поняв, что я не собираюсь поддаваться на провокацию и нисколько не смущена заминкой, сэр Вир опустил взгляд на свою руку, вполне достойно изобразил неловкость и расправил рукав.

– Прошу прощения, ваше высочество, я ни в коем случае не желал вас скомпрометировать. Вы сразили меня своей красотой, так что проявите милосердие и простите мне мою рассеянность, – произнес мужчина, повторно предлагая мне руку.

– Прощаю, – великодушно кивнула я. Как же, рассеянный он! Еще минуту назад и не смотрел на меня, а тут вдруг красотой прельстился.

Мы с послом удалились из зала, а провожать нас вызвался не кто иной, как советник Мордок. Кто бы сомневался! Этот интриган понял, что послы прибыли не со столь дружественными намерениями, как ожидалось, и теперь будет неустанно присматривать за мной, опасаясь, что неопытная протеже совершит ошибку под влиянием более опытных в политических играх противников. Но я прекрасно понимала, что нахожусь в змеиной яме, и каждое движение может привести к фатальным событиям, и даже малейшая ошибка может оказаться последней в моей жизни. А расставаться с жизнью в мои планы не входило. Слишком мало я еще прожила, чтобы сдаться сейчас, когда появился пусть и крохотный, но шанс вырваться из сковавших меня четыре с лишним года назад оков. Я и жила-то только до тринадцати лет, а потом родители умерли, и меня, так удачно подходящую по возрасту для пансиона, буквально продали. Мне ведь даже не позволялось покидать территорию Пансиона искусных фавориток. А сестре разрешили только раз в год приезжать и проводить со мной не более двух часов, под строгим надзором персонала. Да, я не была отданной в аренду, как шутили подруги о своем положении, я была собственностью пансиона. Мне, возможно, по окончании службы при дворе и титул не дали бы. Судьба же преподнесла мне действительно королевский подарок, возможность получить хоть и эфемерную, но свободу.

– Вы чем-то огорчены? – отвлек меня от раздумий голос сэра Вира.

– Немного утомилась. Не привыкла к столь поздним увеселениям, – ответила послу, буквально ощущая спиной напряженный взгляд Мордока.

– Да что вы говорите? – удивился посол. – Принцесса Возрении – и не привыкла к придворному ритму жизни?

– Я не жила при дворе. Отец оберегал меня от суеты и порочности этого мира, – ответила, глядя вперед. Вир наверняка прекрасно это знал, но продолжал игру, а я так устала от постоянного старания лгать правдоподобно, что готова была прямо сказать послу, что его попытки лишить меня самообладания смешны и утомительны.

В этой ситуации радовало одно – он не воспринимал меня как серьезного противника. Да, меня проверяли, но не считали достаточно умной, чтобы это понять.

– Ну что ж, тогда не буду утомлять вас еще больше. Но надеюсь побеседовать с вами завтра, – чуть склонив голову, проговорил Вир.

– У нас будет достаточно времени для общения, – заверила я мужчину. Пусть он еще не уверен, но я обязательно отправлюсь с ними в Наминайскую империю.

Оставшуюся часть пути к мои покоям мы прошли в молчании. У дверей посол пожелал мне доброй ночи, откланялся и удалился в сопровождении Мордока.

Насыщенный событиями утомительный день закончился, но и ночь не принесла мне покоя.

Сил не осталось даже на то, чтобы принять ванну. С помощью Мади переоделась в ночную сорочку, даже не выказав недовольства тем, насколько откровенным было приготовленное камеристкой одеяние, и рухнула в кровать, утопая в объятиях перины.

Кто-то настойчиво лез к моему лицу. Я сонно ворчала и отмахивалась, не желая расставаться с приятной дремой. Когда стало щекотно, наотмашь ударила рукой… и окончательно проснулась от режущего уши визга и от боли в руке. Резко села, в темноте наткнувшись на что-то лбом, и визг перешел в некое подобие похрюкивания, переходящего в скулеж. Было настолько темно, что разглядеть что-либо не удалось. Но страха не было. Напротив, стало жалко неведомого гостя. Он с завидным рвением приходит меня навестить, а я его так негостеприимно встречаю.

– Больно? – спросила с участием.

– Ы-ы-ы! – ответил невидимый гость.

И как-то не понравилось мне это «ы-ы-ы», уж больно по-человечески оно прозвучало.

– Кто здесь? – спросила сдавленным шепотом. Если некое неопределенное животное, скорее всего магического происхождения, это одно. Но если ко мне по ночам захаживает человек, это уже совершенно непозволительно!

Ответом мне был глухой хлопок. А в следующее мгновение дверь приоткрылась, в щель сначала просунулся трясущийся канделябр с зажженными свечами, а уже за ним показалось испуганное лицо камеристки.

– Иди спать, – махнула я на нее рукой. – Все хорошо, просто сон плохой приснился.

– Так выл же кто-то, – озираясь, прошептала Мади.

– Вон! – прикрикнула на служанку.

Дверь захлопнулась, а я еще долго лежала и гадала: чего же добивается мой ночной гость?

Уснула только с первыми лучами солнца, надеясь на то, что двор по обыкновению проснется только к обеду. Но выспаться так и не удалось. Меня пожелала увидеть королева. Ее величество Элинария отправила фрейлину с поручением во что бы то ни стало привести принцессу Саминкару.

Пришлось вставать, спешно принимать ванну и отправляться на аудиенцию к королеве с еще мокрыми волосами, спрятанными под сетку. Голову неприятно тянуло от веса забранных в закрепленную на голове сеточку влажных волос, в висках стучали неугомонные молоточки от бессонной ночи и выпитого накануне вина, но я спешила на встречу, предчувствуя что-то важное не только для королевы Элинарии, но и для меня.

Стоило мне переступить порог спальни ее величества, как королева приказала окрепшим голосом:

– Все вон!

Помещение мгновенно опустело, остались только я, Элинария, спящая в кроватке еще совсем несимпатичная малышка… и король. Но я не уделила внимания царствующей чете, мой взгляд неотрывно следил за новорожденной принцессой. Но вдруг девочка открыла ярко-голубые глазки и посмотрела прямо на меня, осмысленно посмотрела. И я, урожденная графонесса, воспитанная фаворитка, ставшая принцессой, склонила голову перед новорожденным ребенком. Я этого совсем не хотела, но какая-то неведомая сила заставила меня преклонить голову и почтительно уставиться в пол.

– Подойди, дочь, – холодно произнес Возрен Седьмой.

– Прекрати. Мы знаем, что эта девочка не твоя плоть и кровь, – изрекла королева. Я подняла голову и подошла, но не к королю, а к кроватке принцессы Никеллы.

– Как ты смеешь ослушаться своего короля! – возмутился его величество.

– Не кричи, муж мой. Неужели не видишь, что наша дочь выбрала ее? – спокойно осадила короля Элинария. – Нам остается только повиноваться.

– Не подходи к моей дочери! – возопил Возрен Седьмой и бросился мне наперерез. Но, сделав всего пару шагов, замер, согнувшись, схватился за спину и застонал. Я метнула взгляд на его величество и хотела подбежать к нему, чтобы поддержать. Ведь королева была еще слаба и лежала в постели, и, кроме меня, некому было помочь королю. Но стоило мне повернуться, как будто раскат грома прозвучал прямо в голове: «Стой, принцесса без королевства! Не это твоя юдоль». Я замерла, не смея пошевелиться. Король стонал от боли, тщетно пытаясь разогнуться, королева обреченно смотрела на собственную дочь, а мне оставалось только молиться богине, чтобы меня не обвинили во всем происходящем. Но по-настоящему страшно стало, когда я увидела во взгляде ее величества Элинарии мольбу о помощи. Обращенную ко мне мольбу! Решение пришло в голову, как подсказка свыше. Я сделала два решительных шага, очутившись перед колыбелью, уверенно протянула руки и подняла малышку, прижав ее к груди. Его величество разогнулся и, утирая катящийся по лицу пот, опустился на кровать. Королева Элинария облегченно вздохнула, будто до этого момента боялась дышать, а меня переполнило незнакомое доселе чувство благоговения.

Малышка принцесса была такой легкой, но в то же время ответственной ношей, что я сама испугалась своей смелости. Секундный порыв обернулся неразрешимой задачей: вернуть ребенка в кроватку или продолжать прижимать к себе комочек живого чуда. Я не смогла решить эту задачу самостоятельно. Медленно подошла к ложу королевы и спросила едва слышным шепотом:

– Не хотите взять ее на руки?

Королева округлила глаза, будто ей предложили что-то предосудительное. Но я не придала этому значения и, наклонившись, буквально заставила мать взять на руки собственное дитя. Девочка тут же начала тереться личиком о сорочку ее величества, ища материнскую грудь.

– Забери ее! – возопила королева Элинария. – Я не опущусь до мещанского обычая вскармливать грудью, как дворовый скот!

А я чувствовала, что именно это и нужно маленькой принцессе, и не посмела вмешаться. Маленькая, еще совсем слабая девочка высвободила ручку и, будто точно зная, что делает, отдернула полу сорочки на груди матери. В следующее мгновение принцесса уже жадно впилась в материнскую грудь.

Элинария вскрикнула от боли, но я только отвернулась, чтобы не смущать кормящую мать.

– Это неслыханно! – возмутился пришедший в себя король.

И полным шоком было для меня услышать тихий голос ее величества:

– Тише, Возрен. Напугаешь нашу малышку, подавится.

Я обернулась и увидела, как королева Элинария кормит грудью свою дочь, одновременно улыбаясь и морщась от боли.

На меня больше никто не обращал внимания, и я просто ушла, поняв, что моя миссия выполнена… по крайней мере сегодня.

После легкого завтрака я вновь изъявила желание прогуляться по саду. После получасового променада Авройя оповестила меня о прибытии портретистки, и опять началась пытка позированием. Только сегодня нас с Виколлой ни на минуту не оставляли одних и мы даже словом обмолвиться не смогли. Но порадовало то, что нас отвлекли, и портрет был все еще не закончен. А отвлек нас Мордок. Он лично явился в сад, благосклонно покивал головой, узнав о моей затее с портретом, и, низко поклонившись, объявил:

– Ваше высочество, через час состоится обед с посольством Наминайской империи, и его величество король желает, чтобы вы присутствовали.

– Передайте отцу, что я непременно буду, – ответила советнику, заметив, как Викки скривилась, услышав, что я назвала короля отцом. Да мне и самой было неприятно называть так постороннего человека. Появлялось ощущение, что предаю память об умерших родителях, но, с другой стороны, папа меня понял бы и не осудил. Я никогда никого другого не назову отцом в душе, это же была игра, притворство во имя выживания. И Виколла должна это понимать. Фрейлины отпустили портретистку, дружно восхищаясь ее творением, которое мне так и не показали, убедив, что лучше будет увидеть уже готовый портрет.

К обеду меня готовили как к величайшему торжеству, что не помешало мне жестоко оторвать излишне пышные кружева на коротких рукавах и поясе изумрудно-зеленого платья, категорически отказаться от пяти нижних юбок и надеть те туфельки, которые понравились, а не те, которые выбрали фрейлины. Над прической и макияжем я тоже надругалась, отказавшись от увесистого шиньона и уверенно стерев со щек румяна, а с губ красную помаду. От белил я категорически отказалась еще в первый день пребывания при дворе. Превращать себя в бледное подобие привидения не было никакого желания, тем более что я от природы была достаточно светлокожей. Взглянув на свое отражение, принцесса Саминкара осталась довольна увиденным и отправилась покорять наминайских послов.

Обед проходил в небольшом зале, где стоял всего один стол, и накрыт он был на шесть персон. За столом уже присутствовало посольство в полном составе и принц Возрен, даже двое сопровождающих стояли, склонив головы, за спинами послов. При моем появлении мужчины встали. Сэр Вир отстранил слугу и лично придвинул мне стул. Когда я устроилась, принц и посол тоже вернулись на свои места за столом. И только спустя десять минут, проведенных в бессмысленных вежливых разговорах, нас почтил своим присутствием король Возрен.

Все поднялись, отдавая дань уважения короне. Король степенно занял место во главе стола и величественно кивнул, позволяя нам сесть.

– Прошу извинить мне небольшое опоздание. Спутал, знаете ли, время проведения обеда, – проговорил Возрен Седьмой.

Его конечно же заверили в том, что ничего страшного в этом нет. Но даже дурак понял бы, что это маленькая месть за внеурочное появление послов. На мой взгляд, поступок мелочный, глупый и не достойный короля. Но меня никто не спрашивал, и король в советах не нуждался. Монарх априори прав, даже если выглядит это полным абсурдом.

За обедом говорили в основном о вкусовых пристрастиях и обычаях, об отличии наминайской кухни от возренийской. Политические вопросы не поднимались, а если кто-то вскользь и упоминал о том, что могло привести к диалогу на политическую тему, послы ловко направляли разговор в другое русло. Дипломатичности наминайцам было не занимать, королю стоило бы поучиться у них. Я старалась говорить как можно меньше, в основном отвечая на прямые вопросы или делясь своими впечатлениями об очередном блюде наряду со всеми. В общем, обед прошел в дружественной, я бы сказала, семейной обстановке. Сказала бы, если бы не знала, для чего весь этот цирк устроен. Король усердно демонстрировал возренийское радушие, которого в действительности и в помине не было. В народе ходили легенды о том, как при дворе относятся к незначимым и незваным гостям. Случалось даже, что какого-то незадачливого молодого и неопытного герцога бросили в темницу за то, что явился ко двору без приглашения или дозволения посетить короля. Многих дворян отлучали от двора за попытку пристроить во дворце кого-нибудь из родственников без разрешения его величества. В общем, не жаловали при дворе гостей. И наминайцы наверняка об этом знают, вот король и лезет из кожи, чтобы переубедить их. Ведь Наминайская империя не чета соседним герцогствам и мелким княжествам, с которыми можно не церемониться.

По окончании обеда его величество предложил прогулку по дворцу и его окрестностям. Сейчас будет хвастаться. И судя по усмешкам послов, так думала не только я. Сам король предложил руку леди Раниярсе, принц Возрен вызвался сопровождать леди Айю, ну а мне достался опять сэр Вир. Так мы и отправились на экскурсию, в составе трех пар, за которыми по пятам следовали два наминайских охранника, а шагах в десяти за нами плелась королевская свита, куда ж без нее.