Текст книги "S-T-I-K-S. Неадекват. Нереальная реальность"

Автор книги: Егор Веселый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Э, э, э! Стопэ! – Вскинулся Андрей. – Бро, ты мне сейчас мозг взорвал. Это как? Это типа где-то существует хрен знает сколько таких как Земля планет. В них есть одинаковые города как, например, Хреномышинск, и в каждом из этих Хреномышинсков есть свой, например, Изя Пупкин? И в этот Улей каждый раз в один и тот же кластер прилетает новый Хреномышинск, с новым Изей, но каждый раз с другим? В смысле, из другой реальности.

– Типа того. – Кивнул Олег. – Я не знаком с этой теорией на столько глубоко, так слышал краем уха. Но, что-то в этом духе. Только, народ, давайте я сначала закончу, а потом будем устраивать сессию вопросов и ответов. Реально мысли путаются.

Дальше. Единственный, на сколько я понял, важный и соблюдаемый принцип для переноса – сохранение линейности объектов. То есть, если из кластера выходит дорога, то она продолжается в другом кластере, и не обязательно, что она должна быть равнозначной. Была грунтовка, стал асфальт. Если через границу проходит мост, то он будет по обе стороны границы. Возможно из разных материалов и различной конструкции. Возможно, с разрывом на границах кластеров. Если кусок реки, то и река будет по обе стороны.

Если из другой реальности переносится кусок территории, то часто он может быть не полным. Территория ограничена границами кластера. Например, не весь город, а только его часть. Вот тут-то и наступают проблемы с электро, водо и прочим снабжением. Пропадает и связь, либо из-за отсутствия электричества, либо из-за отсутствия спутников, либо из-за того и другого, вместе взятых. Инфраструктура разрушается. Такой перенос назывался «перезагрузкой». Причем периодичность таких «перезагрузок» у каждого кластера своя и задается Ульем или каким-то механизмом в нем по одному только ему известному графику. То есть периодичность загрузок соседних кластеров может существенно различаться. В зависимости от этой периодичности кластеры делятся на: быстрые – с высокой частотой перезагрузок, по-моему, от недели до трех, точно не скажу; стандартные – со средней скоростью перезагрузки от месяца, до нескольких, не помню; медленные – с периодичностью один-два раза в год или больше; и стабы – эти либо вообще не перезагружаются, либо никто не помнит, когда это было в последний раз.

Характерный признак перезагрузки – туман с сильным кислым химическим запахом, прозванным «кисляком». Он всегда сопровождает процесс перезагрузки. Звуковые и визуальные эффекты, сопровождающие этот процесс, могут различаться. Но туман перезагрузке присущ всегда. По нему и понимают, когда из кластера нужно уносить ноги, если неизвестен точный временной интервал перезагрузки кластера.

Люди, попадающие в этот мир, сразу заражаются спорами паразита, обитающего в воздухе. Вроде бы даже этот паразит в «кисляке» и аккумулируется. Заражаются все, без исключения. Но при этом последствия заражения не для всех одинаковы. Есть два основных вида. Первые – это те, у которых организм вырабатывает способность противостоять паразиту. Их называют «иммунные». Не потому, что у них иммунитет против заражения, а потому, что паразит не может взять контроль над их разумом, хотя и оказывает влияние на организм в целом. Этих меньшинство. Капля в море. Вторые – это те, над которыми паразит приобретает полный контроль, лишая разума и превращая в монстров, употребляющих в пищу первых. Их называют «зараженные». Это тоже условно, потому как заражены по факту и те, и другие. Поскольку способность к связной речи зараженные утрачивают полностью, то единственный звук, который они способны издавать – это урчание. М–мда… Забавная книженция, однако.

– Я правильно понимаю, что ты заварил всю эту кашу только исходя из того, что когда-то прочитал какую-то книжку? – Медленно сквозь зубы процедила Татьяна. – И только поэтому ты сразу пришел к выводу о том, что мы в другом мире? И только поэтому сразу начал убивать всех направо и налево, потащив нас за собой?

– А я что говорил! – Сразу вклинился Павел.

– И я говорила, что он не адекватный! – Добавила Алла.

– Олег, ну как же так? Мы тебе доверяли, а ты с нами так… – Поддержал их Вадим.

– А вдруг это действительно эпидемия и скоро появятся спасатели, как говорила Алла? Придется ведь отвечать… – Аня вдруг замолчала, так и не закончив озвучивать мысль.

Народ недовольно загудел. Максим зачем-то вскочил с места.

– Эй-эй, полегче! – Олег демонстративно положил на колено руку, с зажатым в ней «Ижом». – Торопиться не надо, да!? Магазин полный. Патрон в патроннике. Предохранитель… Ну мы же сидим и спокойно обсуждаем ситуацию. Только сядем все, и ладошки на коленочки положим, чтоб мне их видно было. Так безопасней будет. Для всех. И не нужно искать возможность поиграть в героев. Я вам не враг. После того как закончим – решите вернуться, лодки вон они. Садитесь и плывите. Навстречу спасателям. Ага. Держать никто не будет. – Он повернулся к Татьяне, отметив, что за оружие никто хвататься не стал. – Ты не права. Не сразу. Тупил сильно. Кучу времени потерял. Пропустил мимо ушей информацию от Андрея о кислом тумане. – Все посмотрели на Андрея, и тот, подтверждая сказанное, кивнул. – Отсутствие газа, света, воды и связи вообще проигнорил, списав на аварию. Да и про книжку эту не вспомнил ни разу, пока та деваха не заурчала, и не откусила приличный кусок человечинки. Вот тогда, да – картинка сложилась в ту, что родом из книжки. А поскольку книженция в красках описывала ту задницу, в которую мы угодили, нет даже не задницу, поскольку из той все же есть выход, то единственное, что мне оставалось – действовать. Причем так, чтобы спасти свою любимую шкурку. Да и ваши кстати тоже. Но я вижу, ты и так все поняла. У вас же кроме как посидеть и подождать, вроде никаких планов не было? Ну, посидели бы, подождали. Зачем всяких придурков слушать? До чего досиделись бы? Андрей, кстати поведай, что случилось с тем народом, который с нами в автобус не полез? Я не видел. Упражнялся в беге с препятствиями.

Коллеги Олега промолчали, но было очевидно, что воспоминания для них приятными не были.

– Ну, это… – Нехотя ответил Андрей. – Эти, ваши… Толпой набросились. Похватали, повалили. Да чего уж там – хана им.

– Но не уверен? Алла, Сергей напомните пожалуйста, что у вас с руками?

– Укусили. – Отозвались оба одновременно.

– Значит, как минимум была угроза здоровью? А если к ней прибавить трупы того парня у автобуса и Ольги, то и жизни. Ну и кто после этого скажет, что не имела места необходимая оборона? Магазины? На лицо крайняя необходимость. Если интересно кому будет. – Смирнов мрачно усмехнулся. Полез в карман, вытащил промокшую пачку сигарет. Поглядел на нее, словно видел впервые в жизни. Потом забросил в кусты. Не смотря на приличный стаж, он за весь день ни разу не вспомнил об этой привычке. – Ну и правильно. Вредно это, а тут еще и смертельно. Чуют гады дым, и как мухи… – Он вновь обратился к молча сидевшим у костра людям. – Только вот никому не интересно будет. Точнее – некому тут интересоваться. И общества защиты злобных гоблинов, чтоб предъявлять претензии за сокращение поголовья пустышей, тут тоже нет. Ну разве, что те ребята, которые меня летать и плавать учили.

– Погоди, бро! Что-то совсем мозг заклинил. – Андрей демонстративно почесал затылок. – Ты реально думаешь, что мы сейчас не на Земле? Мы весь день по местам моего детства топали. Я ж их как свои пять пальцев знаю. Да вон и Серега с Юлей подтвердят…

– Вылетело совсем… – Прервал того Олег. – Скажите, аборигены, что за Московской находится?

– Торговые центры там, парк городской. Спальники. – Впервые подала голос Юля.

– То есть коровников там быть не должно?

– Какие коровники? – Удивился не только Андрей, но и Сергей с Юлей.

Смирнов рассказал о своей встрече с полицейскими утром, дословно пересказав монолог, услышанной из рации.

– Да ну–у. – Протянул Сергей. – Быть не может!

– Какой мир? Какая книжка? Какие коровники? – Сорвался на истеричный тон Павел. – Да он охинею какую-то несет, а вы варежки распахнули. Еще скажи, что нас зеленые человечки для опытов похитили.

– Да ты достал уже. – Не выдержал Смирнов. – Не хочешь верить мне, да и хрен с тобой. Себе то веришь? Тогда задери морду в небо, и глаза разуй? А потом сам себе мозг выноси на тему, что быть может, а что – нет!

Морду задрал не только Павел. Морды задрали все. На землю уже успела опуститься мгла, и на небе проступили звезды. Чужие звезды. Никаких тебе Медведиц и Крестов. Скопления мелких туманностей. Таких на матушке Земле никто не видывал точно. И такой луны. Именно так, с маленькой буквы. Большего этот спутник не заслуживал. Наступила тишина, которую нарушал только едва слышный шелест речной волны. И больше ни единого звука. Такая тишина добавляла давления на психику, привычных к городскому шуму людей. Люди молчали, пытаясь осознать увиденное. Осознать произошедшее и, наверное, попробовать как-то принять эти изменения.

Смирнову тоже было не по себе. Да, он до сих пор действовал в соответствии с ситуацией. Действовал больше интуитивно, чем осознавал реальность происходящего. А еще он отчетливо себе представил, как его будут рвать и есть. Картинка была на столько четкой и красочной, что заполонила всю его сущность целиком. Без остатка. Сразу захотелось как-то обойтись без такого сценария. Наверное, только поэтому проявления новой реальности он принял за хороший пинок к действию. Но это абсолютно не означало, что он вот так просто вклеился в этот мир и вдруг осознал себя его частью. Понять далеко не значит, принять.

А вот сейчас он действительно прочувствовал, что потерял попав сюда. Осознал, что возврата нет. И отмахнуться от этого вот так просто, и смириться с потерей, он не смог. Именно поэтому он сам искал доказательства опровергающие безвозвратно случившееся. Потому, что сам до конца не верил. И вот теперь он вместе со всеми таращился на небосвод, практически захлебнувшись в буре накативших далеко не самых радостных эмоций. И из этой бури пришло понимание того, что если она захлестнет его окончательно, то погребет в пучине уныния и обреченности. Это будет означать смерть. Его смерть. Этот мир, если уж верить прочтенному, не то место, где можно хоть сколько-то просуществовать в таком состоянии. И смерть как раз из той самой почти реальной картинки. Шах…

– Мля–я… – Тишину разорвал тихий, но показавшийся таким громким, вздох Виктора. Всегда тихий, по большей части молчаливый, от которого слова даже отдаленно напоминающего русский разговорный, никто не слышал.

– Ну, если убивать меня больше никто не собирается, то это могу убрать? – Олег покрутил «Иж», и не дожидаясь ответа убрал его в кобуру.

– А почему нам ты нам раньше ничего не сказал? – Спросил Тимофей. – Или потом, когда Татьяна тебя спрашивала?

– Тим, ну не тупи. Вы весь день сталкивались с непонятками и зараженными. Некоторых вон даже на зуб попробовали. Меня летать учить пытались. На набережной целый табун колоритных персонажей нарисовался. Но уже третий час вы упорно ставите каждое мое слово под сомнение. Ну, и кто бы из вас поверил мне тогда? Начались бы вопросы, претензии, и прочая муть. Пока суть да дело, нас бы как раз посетил зверек с пушистым хвостом. Ну ты понял. И спасибо можете не говорить. – Олег обвел присутствующих. Но все только отводили глаза в сторону, признавая его правоту. – Да ладно, не грузитесь. Я и сам до конца уверен не был, пока обратно с Колей не сплавали. Трудно принять этот факт.

– И что мы тут теперь всю оставшуюся жизнь коротать будем, с этими веселыми зверушками? – Денис растерянно переводил взгляд с одного на другого.

– Какими зверушками? – Не понял Олег.

– Теми, которые вас по берегу гоняли. – Уточнил тот.

– Вот это ты правильную формулировку подобрал: «всю оставшуюся жизнь». А вот кто и сколько ее коротать будет, зависит теперь только от вас самих. И я уже говорил, они не зомби и не зверушки. Они зараженные.

– Не поняла. Как это зараженные? – Удивилась Анна, практически не подавшая ни разу за весь день голос. – Зараженные – это те, кто заразился вместе с нами. А эти – монстры какие-то.

– Я думаю, что необходимо поделиться с вами тем, что я вычитал, и что еще сохранилось в памяти. – Все промолчали, но говорить, что-либо и не требовалось. Все и так было написано на их хмурых лицах, и Олег продолжил. – Судя по описанию, зараженные проходят несколько этапов развития. Сначала, когда паразит захватывает их разум, они становятся заторможенными, их движения дерганные и не очень координированы. Двигаются медленно, но способны на короткие скоростные рывки. Таких называют «пустыши». Паразит требует пищи для своего развития и развития тела. Такой пищей, как я уже говорил, являются в том числе и иммунные. Но люди не первоочередное блюдо в меню зараженных. На втором месте для них травоядные. Кстати, травоядные по каким-то причинам не заражаются, в отличие от хищников. А вот люди уже расположились на третьем месте, как иммунные, так и не зараженные. Да, да – есть не зараженные. Живность, включая людей, весом до пятнадцати килограмм не заражается от слова «совсем». В основном дети. Не спрашивайте почему не заражаются, и почему именно до этой массы – не отвечу. Но именно они стоят на первом месте в рационе зараженных. Маниакальная их тяга к кошкам и мелким собачкам, просто запредельна.

И уже в последнюю очередь, они едят себе подобных. Каннибалы они. Видимо мясо зараженных сильно уступает по своим вкусовым качествам всем остальным. Но как говорится, голод – не тетка.

После заражения происходит трансформация мозга. Утрачивается сознание и навыки. Происходит сбой координации. Потому движения изначально будто дёрганные. Для адаптации нужно время. Хотя и немного. И еда. Их медляками принято называть или пустышками. На этой стадии у них не очень хорошо со зрением, что вполне компенсируется неплохим слухом и обонянием. Но у них изначально переизбыток силы.

Если пустыш не получает по каким-то причинам пищи, то он теряет силы, и становится практически беспомощным ползуном. Он не в состоянии никого догнать, и уж тем более убить. Если только не попасться ему пьяным и связанным. Однако, не смотря на такую беспомощность, за спиной оставлять таких не стоит. Будет очень неприятно если в самый неподходящий момент он подползет и ухватит вас за ногу. К тому же своим урчанием он может дать знать своим, в том числе более развитым собратьям, что рядом находится потенциальная еда. Я уже говорил, что зараженные могут общаться с помощью урчания.

Когда пустыш отъедается, его организм начинает меняться и перестраиваться, они набирают в массе, их тело развивается, и двигаются они гораздо быстрее. Не сразу, но довольно быстро. Способны на небольшие скоростные рывки. Таких вроде прыгунами обзывали. Хотя от пустышей они недалеко ушли. При хорошем стечении обстоятельств, посылающих кормежку, их развитие идёт дальше. Они уже становятся способными пробегать определенные дистанции в погоне за добычей. В зависимости от развития, довольно немаленькие. Они начинают утрачивать человеческий облик. На затылке начинает образовываться нарост, похожий на половинку головки чеснока или половинку очищенного апельсина. Таких называют – бегунами. Те «голые», которые напали на нас на набережной, скорее всего они и были. Кстати, такой нарост есть у всех без исключения более-менее развитых зараженных. Его называют споровым мешком. Это самое уязвимое место любого зараженного. При его повреждении смерть наступает мгновенно.

По мере насыщения организма питательными веществами, зараженные трансформируются дальше. Те перекачанные монстры, как тот, что бронежилет мне попортил – это уже как раз следующая ступень развития зараженных. Таких называют лотерейщиками. Мощные, быстрые, с опасными когтями и уже измененным жевательным аппаратом. Ещё их жрачами называют. Все успели разглядеть их «будки»? – Олег, сделал паузу, и уловив едва слышимое: «Такое хрен забудешь», – со стороны Андрея, продолжил. – У них и зубы меняются на более крупные и острые.

Дальше они при постоянном питании перерастают в топтуна. Их так называют за то, что на пятках начинают пробиваться костяные шпоры, которыми тот стучит при ходьбе. На теле кое-где уже начинают формироваться костяные пластины, прикрывая наиболее уязвимые места. Если пустыша, бегуна или даже лотерейщика, при удачном раскладе, можно успокоить с помощью арбалета, то с этим тягаться без огнестрела уже можно даже не пытаться. Да и обычным огнестрелом его мышечную массу пробить проблематично. Маленькие пули тупо в ней вязнут, а учитывая то, что с момента заражения болевой порог зараженных падает почти в ноль, воевать с таким очень и очень накладно.

Еще дальше, за топтуном следует кусач. Эдакая горилла-переросток, с длинными передними конечностями и огромной хлеборезкой в два ряда зубов. Такого ножичком уже не поковыряешь. Да и огнестрел покрупнее чем «пятерка» почти не пляшет.

Эта тварь развивается в рубера. Рубер – это уже не просто боевая машина, с огромной массой и костяной броней, покрывающей его голову, грудь и верхнюю часть спины. Это еще и тварь, довольно часто обладающая зачатками интеллекта. Он уже не просто нападает, умеет организовывать засады и совершать весьма логичные поступки. Споровый мешок у него защищен костяным наростом типа капюшона. Да еще и с самой этой броней вроде как не все понятно. Если стрелять в мертвую тварь, то броня пробивается на раз из обычного охотничьего огнестрела. На живом рубере костяная броня уже неплохо держит даже крупный калибр.

Ну и последняя стадия – это элита. Это полностью закованный в броню, а с развитием, с шипами монстр. С огромной «хлеборезкой». Достигающий нескольких тонн в весе. Стремительный, с превосходной реакцией, и развитым интеллектом. Не смотря на свой вес и броню, может передвигаться абсолютно бесшумно. Вроде как ее подразделяют тоже. На молодую и матерую, но принципиальных различий я не помню. Остается только аналитика самих названий. Против элиты абсолютно не пляшет ни стрелковка, ни бронетехника. Даже у танка она способна башню выковырять и пушку в узел завязать. Глушат таких из пушек, ракет и гранатометов, но и то не факт, что с первого выстрела. А еще она может управлять более низшими зараженными. Иногда охотится одна. А иногда собирает вокруг себя свиту из менее развитых, и они выполняют для нее роль загонщиков. Вероятно, этому мы сегодня и были свидетелями.

Вот от них-то я и торопился нас увести. Тактика кормежки зараженных довольно проста. Сразу после перезагрузки, пока еще не произошло обращение они ломятся в обновленный кластер и выедают иммунных. Если кластер бедный на иммунных, или наоборот слишком богат на зараженных, то выедаются еще и пустыши. В первом случае потому, что еды им всегда мало. Во втором, в целях исключения конкуренции. Почти как у нас, если нет врага, мочат своих. По моему разумению, нас спасли те самые коровники. Кластер с коровниками перезагрузился, либо одновременно с нашим, либо рядом, с не очень значительным интервалом. И развитые пришли в наш кластер только после того, как покончили с несчастными буренками. Иначе нас давно бы уже доели. – Олег сделал паузу.

– Хрена се, мирок! – Выдохнул Тимофей. – И как тут жить? Ты сказал, что этих глушат. Откуда тут танки? И кто глушит?

– Отсюда танки. В этом мире никто ничего, ну или почти ничего не производит. Почти все прилетает вместе с кластерами. В каком-то часть воинская загрузится, в каком-то склады с вооружением, где-то состав железнодорожный с ништяками, города с магазинами и прочим хабаром. Вот и пользуются местные иммунные. Шкурки то свои нужно как-то от зараженных защищать. Да и не только от зараженных. Хватает тут народца. Тут настоящая война. И воюют тут иммунные против всех.

Предвосхищая ваши вопросы, сразу скажу, что народу здесь хватает самого разного.

Есть иммунные, которые просто стараются выжить. Организуют на стабах базы и поселения. Механика управления различна, от тирании до вече. Живут в основном за счет собирательства и охоты. Ага, прямо как в первобытные времена. Те, кто собирает ништяки с кластеров – сталкеры. Те, кто охотятся на зараженных – трейсеры. В целом, общее название добытчиков – рейдеры. Но единства между стабами, нет. Каждый сам по себе. Удельные княжества, блин. Что зачастую оказывается для них фатальным. Историю все помнят?

Еще тут есть внешники – это те, которые сами установили связь между Ульем и своим миром. С помощью технологий. Вроде как порталы построили. У этих самое навороченное вооружение, поставляемое как раз из их миров. Они не занимаются собирательством. Их цель – охота за иммунными. Иммунных они разделывают как животных. Поскольку нашли способ из их органов вырабатывать разные вещества, затормаживающие старение, излечивающие от различных тяжелых заболеваний людей в их мире. Богатых людей, поскольку затраты на все это безобразие просто колоссальные. Но они, к сожалению, окупаются. Вот и ловят, теперь уже нашего брата. Чем дольше здесь пробыл иммунный, тем дороже стоят его органы. Благо, что внешники территориально привязаны к воротам, связывающим миры, и весь Улей контролировать не могут. Чтобы «удлинить свои руки» они используют муров.

Муры – это тоже иммунные, которые в основном работают на внешников. То есть попросту ловят или отстреливают других иммунных без разбора, иногда даже своих накосячивших под нож пускают. Бывает фермы организовывают. Набирают новичков в перезагрузившихся кластерах, пихают в клетки, и как животину на убой. И все это, чтобы продать органы внешникам, или обменять на оружие и технику. Не брезгуют и собирательством. Вот такие аморальные наши собратья. В книжке даже типа поговорки было: увидел мура – убей!

Стронги еще есть. У этих свой бзик по жизни – мочат внешников с мурами, на почве личных счетов или моральных убеждений. Вроде как очень профессиональные бойцы.

Вроде бы есть некая организация, которую называют Институтом. Эти по информации никого не мочат. Занимаются изучением Улья и его возможностей. Контора скрытная и сильная. Своими знаниями ни с кем не делится. Много чего умеет, от того ее если не боятся, то уважают многие. Но больше боятся. Подозреваю, что вряд ли такое изучение возможно в этом мире без жертв. А жертвоприношение без опоры на силу, дело чреватое. Выводы делайте сами. Вроде, как и с внешниками могут дела крутить.

Ну, и, наверное, последние по списку, но не по воинственности и отмороженности – это килдинги, называющие себя Детьми Стикса. Религиозные, если так их можно назвать, фанатики. Считают себя наследниками первых обитателей Улья, чуть ли не со времен Вавилона, и хранителями их знаний. Поклоняются Стиксу. От того устраивают человеческие жертвоприношения в его честь. Скармливают людей зараженным живьем, или просто убивают под танцы с бубнами. Организация тайная, практически во всех стабах запрещенная, но неистребимая. Шифруются хорошо, как правило под рейдеров. Если таких выявляют, то особо с ними не церемонятся.

Вот как-то так… Я же говорил, что пустыши – это только намек на тень того веселья, которое нам теперь обеспечено.

– Твою мать! – Процедил сквозь зубы Денис, запустив пальцы в волосы и усиленно массируя голову. – Если это все правда, то мы оказались в том еще гадюшнике. Тут еще только мутантов не хватает. Блин, хотя все эти как их там, руберы и лотерейщики мутанты и есть. Полный… восторг, блин!

– Да, еще про одних забыл. – Спохватился Смирнов. – Не все так и вспомнишь. Мутанты тоже тут есть. Точнее не совсем мутанты, а иммунные, измененные радиоактивным воздействием. Сюда прилетают до кучи и всякие реакторы, и полигоны, и свалки, заражающие территорию. Вот народ, который переносится с ними и меняется. Их атомитами называют. Им приписывают то, что они тоже едят иммунных, но не уверен, что это стопроцентная правда. Но то, что они ненавидят всех, это точно. И еще ребята от воздействия радиации деградируют постепенно. Вот теперь почти полный, как ты говоришь, восторг.

– Хрена се! – Поддержал Дениса Андрей. Остальные угрюмо молчали, переваривая услышанное. – Вот это фарш! У меня мозг сейчас вскипит. Людям, что мало зараженных, зачем они еще и между собой режутся?

– Что тут непонятного? – Откликнулась Нина. – Власть. Это основная и единственная причина, по которой человечество всегда убивало себе подобных. Почему тут должно что-то поменяться? Люди всегда остаются людьми. Я вот только одного не понимаю, точнее многого, но это как-то совсем не укладывается. Защищаться от зараженных – это понятно. Полностью их извести, с учетом постоянных обновлений, нереально. Но тогда зачем за ними охотиться, тем более специально? Ведь если они такие опасные, что танк им не помеха, это занятие не оправдано во всех смыслах.

– А вот тут, солнце, ты не права. – Усмехнулся Смирнов. – Этот мир не только устраивает иммунным пакость, но как правило дает и все необходимое, чтобы выжить. Я уже говорил, что паразит не может подчинить разум иммунных, но он может и реально воздействует на их на тела. На сколько я понимаю, он старается обеспечить себе выживание, как и в случае с зараженными. Поэтому иммунные со временем тоже изменяются. Я бы сказал – совершенствуются. Они не болеют. Они не стареют. Становятся сильнее, быстрее и выносливее. У них, теперь уже можно сказать – у нас, в разы увеличивается скорость регенерации. Кроме этого, проявляются способности, которые на матушке Земле, принято было называть экстрасенсорными или добавлять приставку «сверх» к естественному. Не то, чтобы кто-то сразу стал сверхсильным или сверхбыстрым. Сначала в минимальных проявлениях. Они развиваются со временем, если их конечно, развивать. Из-за этих изменений иммунные и стали мишенями для внешников.

Но вот какая ирония, паразиту требуется постоянная подпитка, которую организм иммунных дать не может. Для того, чтобы выжить иммунным приходится постоянно употреблять ингредиент, который есть только у зараженных. Другими словами, иммунные нужны зараженным на столько же, на сколько зараженные нужны иммунным. Вот такая вот взаимосвязь получается. – Смирнов обвел взглядом ошарашенных товарищей. – Оцените каждый свое состояние. Не нужно ничего говорить. Я опишу, а вы убедитесь, что они характерны для всех. Постоянная головная боль, пока притупленная, но периодически усиливающаяся. Тошнота, и постоянная жажда. Мы все еще с утра постоянно хлебаем воду литрами, но никто еще так и не напился. – Все подтвердили. Исключений действительно не было. – Это называется споровым голоданием. Пока вновь прибывший иммунный находится в пределах того кластера, с которым загрузился, то это голодание в полной мере не проявляется. То, что сейчас с нами – это лишь отголоски. Стоит выйти за границу кластера, вот тогда все прелести почувствуются сразу. Жажда постоянно будет усиливаться, и становиться совсем нестерпимой. Человек слабеет, сходит с ума от боли, сродни ломки наркомана, и в конце концов умирает. Сроки точно не помню, но то, что каюк ему приходит, довольно быстро – это точно. Вот такая вот ирония судьбы.

– Подожди, – вдруг спохватилась Нина, – что значит «есть только у зараженных»? Они же голые. Нужно есть мясо зараженных или потроха?

Смирнов запустил руку под бронежилет и вытащил целлофановый пакет. Из пакета на свет появились пучки темной паутины. Поковырявшись в этой паутине, Олег извлек серую виноградину, едва не пару сантиметров в диаметре. Положил ее на ладонь и поднес ближе к огню, чтобы смогли рассмотреть все.

– Это – споран. Он есть у всех зараженных, кроме пустышей. Собственно, их потому так и называют, что пустые они. На пустышах, даже патроны не окупаются. Потому и уничтожают их только холодняком. Ну или если совсем писец подкрался, тогда, да – не до экономии.

Чем выше по уровню зараженный, тем больше в нем споранов. Споран и есть тот самый ингредиент из которого готовится подпитка для иммунных. Он же является и основной местной валютой, наряду с патронами. Вообще, насколько я понял, тут в ходу только натуральный обмен. Так что, Сергей, можешь те ассигнации, что в магазине по разгрузке пихал, использовать не по назначению. Да и то не айс.

– Да кто ж знал? – Неожиданно засмущался бывший директор магазина. – Я выручку сохранить хотел. Думал, пропадет – потом не отмоешься.

– Знаете, а он эту фигню действительно у них из башки вытащил. – Бледнея произнес Николай. – Сам видел. Думал… Неважно.

– Я ж говорил, что он с катушек слетел. – Вновь завел свою шарманку Павел.

– Уймись уже. – Не дал ему развить тему Смирнов. – Реально достал! Тут тебе не там, дырку в шкуре сделаю, мама не заштопает. Сам сказал, нет у меня крыши – снесло. Кстати, для всех – следите за тем, что и кому говорите. Тут за свои слова отвечать принято. Народец, сами понимаете, все чаще с оружием трется. А судебная система не зародилась еще. В лучшем случае в зародыше. В почитании – талион и законы Хаммурапи. Все помните – «око за око»?

Смирнов попросил Андрея передать ему бутылку коньяка, предпочтя его водке. Дальше потребовал внимательно следить за тем, что он делает. Отлил из поллитровой бутылки с водой, часть жидкости прямо в песок. На четверть. Долил недостающее армянским алкоголем. Виноградина упала на дно бутылки. Через несколько минут она растворилась, оставив на дне осадок из опавших хлопьев. Смирнов процедил жидкость через марлю в пустую полуторалитровую бутылку. Еще с пятью виноградинами проделал ту же операцию. Разлив все полученное поровну в две полуторалитровых бутылки.

Улыбнулся и под пристальные и удивленные взгляды окружающих сделал три больших глотка. Вкус был тем еще подарком. Запах стелек из сапог после марш-броска с полной выкладкой. Да и вкус тех же самых стелек. Однако боль из головы улетучилась практически мгновенно. Земным таблеткам до такого эффекта очень и очень неблизко. С тела схлынула усталость и разлилось приятное тепло, наполняя его бодростью. Он удовлетворенно кивнул и протянул бутылку вперед, предлагая присоединиться желающим. Желающих не нашлось. Растерянные или откровенно брезгливые взгляды. Смирнов наполнил из той же бутылки свою армейскую флягу до половины, с тем расчетом, чтобы по такой же порции хватило на всех, Бутылку с остатками содержимого поставил на землю недалеко от костерка, но так, чтобы огонь не смог дотянуться.

Оставшиеся от сцеживания хлопья были осторожно перемещены в баночку из-под специй, заблаговременно вытряхнутых оттуда.

Все молча наблюдали за его действиями. Но никто даже не шелохнулся. Смирнов обвёл взглядом каждого, пытаясь проанализировать перспективы. Анализ выдал плачевный результат. Пришло понимание того, что до принятия реальности им ещё далеко. С изменениями всегда так. Сначала отрицание. Потом сомнения и критика. Понимание. И уже, как последняя стадия – принятие. Понять то, наверное, поняли. Но вот до последней стадии им с той инертностью, к которой привыкли, ещё как до славного города Парижу.