Текст книги "Цивилизация Fusion 11.6 (СИ)"

Автор книги: Егор Шатров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Шатров Егор Валентинович
Цивилизация Fusion 11.6

Цивилизация FUSION

Цивилизация Пастуха

Часть 11. 6.

История пилигрима Морица.

На ладонь упала маленькая снежинка и, подняв глаза, я увидел, что звёзды скрылись за тучами, с которых вниз на землю рассеивался мелкий лёгкий снежок. Это летели стерхи, небесные создания – живущие на севере России.

 Стерхи или белые журавли находятся в критической ситуации под угрозой исчезновения – их в природе осталось около 20 особей. Стерх гнездится исключительно на красивейшем Ясновельможном озере у наших некогда выжженных земель. По древней легенде с исчезновением последнего стерха кончится мир на этой земле и прежде всего в России, на родине этой незащищённой птицы.

Мориц воспринимал эту угрозу как личную и шёл следом по пути перелёта белоснежных журавлей, словно оберегая и надеясь помочь им в местах остановки и отдыха. Он сам определял их маршрут каким-то особым чутьём. То ли дорога под птицами благоухала и светилась нежным лавандовым сиянием, да неужели этого никто кроме него не замечал? Каждый раз парень запрокидывая голову высоко в небо, с надеждой и колотящимся сердцем считал журавлей – пять-двенадцать-двадцать!

 Стерх крупная птица: высотой около 140 см, размахом крыльев 210-230 см и весом 5-8,6 кг. Перья в передней части головы вокруг глаз и клюва отсутствуют, кожа в этом месте у взрослых птиц окрашена в ярко-красный цвет. Роговица глаз красноватая или бледно-жёлтая. Клюв самый длинный среди всех журавлей, красный и на конце пилообразно зазубренный. Оперение большей части тела белое, за исключением чёрных маховых перьев первого порядка на крыльях. Ноги длинные, красновато розовые. У молодых стерхов передняя часть головы бледно-жёлтая; оперение коричневато-рыжее, с бледными пятнами на шее и подбородке. Изредка встречаются белые молодые стерхи с рыжими пятнами на спине, шее и по бокам. Глаза у птенцов первые полгода голубые, затем желтеют. Видимые различия между самцами и самками почти не выражены, самцы чуть крупнее самок и имеют более длинный клюв.

Мориц был обыкновенным худощавым парнем, немного задумчивым, совсем не драчуном. Выделял его, пожалуй, лишь пытливый взгляд и выразительные руки. Целью его паломничества стали эти чудные птицы. Чтобы спасти журавлей, наш странник покупал места их стоянки-остановки, выкупая на месте право на этих птиц. Такое право стоило недёшево, и он покупал его, творя чудо – поделки из камня и металла!

Совсем ещё несмышлёным мальчишкой он собирал экзотичные камушки и мастерил незатейливые фигурки. Позже эти незатейливые фигурки с руками отрывали за бешеные деньги коллекционеры и ценители. Дальше – больше, ему стали предлагать под заказ обрабатывать ценные каменья и металлику. И что тут началось! Фурор на рынке произвели первые же его работы! Ювелирная фирма, опомнившись, запретила ему эту деятельность на своей территории в России и Нейстрии, а гильдия каменщиков ещё и в Германии. Чем он им помешал? Необычностью и изяществом своих поделок, слишком юным возрастом и недюжинным талантом, эксклюзивностью и оригинальностью? Да, похоже, и это сыграло роль.

Ещё Мориц был нелюдимым, чаще его видели одного – тогда он попадал в мир своих фантазий – видать нешуточные творческие замыслы и размышления целиком захватывали самобытного паренька. Девчонки его совершенно не интересовали, рано ещё было, а может и не рано, деньги кружились постольку поскольку, предпринимательский дух отсутствовал, его считали, мягко говоря, странноватым. Зато он мог подолгу сидеть, любуясь лесом или птицами, своими журавлями. И вот такой юноша далёкий от церкви становится паломником, пилигримом, чтобы на что-то жить, спасти птиц и работать с камнем. Потеряв близких, жил он очень скромно, если не сказать бедно, да и любой мог обидеть. Поэтому одинокому отроку ничего не оставалось, как податься в монастырь – не по вере, а по жизни и по работе. Вера то, как раз была – сильная, а может, жизнь и работа были лишь предлогом, а юноша по духу и стремился в монастырь! Не знаю, но без рассказа об этом парне не обойтись в эпопеи омега цивилизации.

Почти сказочное Ясновельможное озеро – место обитания стерхов он разыскал сам и теперь был счастлив там со своими журавлями. Ночами, греясь у костра и наблюдая за звёздами, ему вырисовывались очертания будущих уникальных сувениров. Оживление привносило необычное небесное движение. Обогнув нашу планету, к земле приближалась комета. Наблюдавшему её Морицу она казалась очень знакомой, он помахал ей рукой, в ответ комета призывно замигала в ночном небе – будто раздумывала – падать или не падать в этот раз на землю? Пилигрима согревали крылья, которыми он укрывался от холода, два сверху и два снизу, хорошо ещё под курткой их и не замечали, принимая мальчишку за сутулого или горбатого.

А днём произошла странная история, когда пробираясь вслед летящих в небе журавлей, мечтатель не заметил вокруг шевеление и появление ужасного воина, то ли татарина, то ли вампира – после десанта «Сумерек» они здесь иногда появлялись. Мориц обернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как валится из седла – по хоббитской стреле в каждом глазу – подскакавший и замахнувшийся на него враг. Конечно, никаких хоббитов тут и в помине не было, страну Властелинию Колец ещё не открыли.

Кто же его спас и чьи это были стрелы?

А потом плотным покрывалом повисла тишина – абсолютная. Это был филармонический концерт тишины – ни единого звука и только услышавший мальчишка, повинуясь безмолвной музыке, затаился, прижавшись к кедру.

Лечебная тишина подействовала, плавно перешла в курлыканье журавлей в небе, это они готовились к полёту и звали с собой юношу.

– Если бы у меня были настоящие крылья! – в сердцах выкрикнул Мориц, оглядывая четыре своих крылышка, от силы желания в его глазах заблестели слёзы. И падали на камень, безмолвно торчащий на тропинке, облитый слезами грусти орнитолога. Слёзы капали, и раздавался еле уловимый звук колокольчика, а по камушку наяву расползались зримые переливы, тени и рисунки.

Юноша услышал звон и заметил булыжник под ногами, потому что сам наступил на него, высматривая в небе стерхов. Взяв его в руки, паренёк убедился, что камень был довольно увесистый, объёмом в два его кулака, и положил перед собой, а сам прилёг перед ним, упираясь руками в подбородок, и раздумчиво вымолвил:

– И что мне с тобой делать, с камнем? Выкинуть жалко, тащить не охота. Да и везёт мне на камни, не ровён час ещё одну такую красивую глыбу откопаю.

Стерхи покидая этот край, полетели на запад.

Мориц засобирался с ними. Он торжественно установил камень на пригорке и, попрощавшись с ним, легко побежал за птицами.

Ага! Будто ветер прошел над верхушками сосен. И в утреннем лесу вдруг снова стало необыкновенно тихо, замолчало всё вокруг – травинка боялась шелохнуться, рыжий муравьишка застыл в ожидании, капелька утренней росы как бы передумала падать вниз. Звук, издаваемый кедром онемев, застыл, подавившись сочной шишкой. Ветерок, лучик солнышка, сам воздух, прекратив движение, растерянно столпились рядом и вся живность вдруг замерла.

И тут надменное полувековое вороньё, словно табор снялось с мест и, сгрудившись, зависло над путником как туча, мрачная, зловонная, готовая вот-вот разразиться ливнем смертоносных клювов и когтей. Стая приближалась, юноша не на шутку испугался, так как зловеще потемнело небо. Чёрные перья полетели на землю, вороны окружили его и рассматривали, десятки чёрных глаз буравили парнишку. Часть зловещих глаз присматривалась к глазам, часть метила в сердце, другие выбирали почки, голову, руки – вороны готовились наброситься на юного творца.

Резко сорвавшись, они грозной стаей обрушились на Морица. Он закрылся руками и крыльями и приготовился к худшему и тогда один огромный ворон, отделившись, приземлился на камень оставленный парнем и вызывающе каркнул.

Каркнул – хорошо сказано.

Птицы такие звуки не издают, люди так не говорят, змеи так не шепчут, нелюди так не произносят, драконы так не громыхают – поэтому ворон каркнул, и живая природа ответила настоящим волнением.

Нападение ворон прекратилось.

Мориц открыл глаза и голову, по пояс, стоя в вороньих перьях, которые до этого точно были как стрелы. Ворон меж камней пристально смотрел на него одним глазом, второй у него был закрыт, но и от одного отроку стало неуютно.

´Уходи юнец, пока есть время´, – словно говорил он.

В небе призывно закурлыкали журавли, и Мориц решился – забираю камень и вперёд – стерхи меня ждут.

Он направился к камню, но ворон нахохлился и демонстративно упёрся в оплаканный мальчишкой булыжник.

– Чёрная птица, ты хочешь забрать этот камень политый моими слезами? – спросил он, и конечно не получил никакого ответа.

Тогда ювелир-самоучка снова протянул руку к камню, ворон негодующе расправил крылья и приподнял клюв, выискивая, куда клюнуть парню по рукам, в глаз или в нос.

Мориц снова заговорил с ним:

– Давай так, я изображу тебя в камне, и ты заберёшь эту работу?

Ворон тряхнул головой, призрачно скосив глаза, долбанул огромным клювом камень в трёх местах, отчего на том появились трещинки, бахромчатые расселинки и кое-где из-за этого изменился цвет, став насыщенным и глубоким и встряхнувшись, деловито отлетел в сторону.

Юный мастер взял камень и уверенно назвал его:

– Феномен камня!

– Карр – карра – карат! – послышалось вдогонку.

'Вдогонку Феномен Вороньего Камня' 221 реликвия – так будет называться чудная работа с этим камнем.

А путь впереди был нелёгкий – к великой реке у Хомунаптри.

Всё что касается "города мёртвых" Хомунаптри и района вокруг него в 11 главе подвергается жёсткой цензуре...

... Каменоломни и рудники Хомунаптри – грандиозные месторождения, жилы, россыпи богатейших цивилизационных залежей золота железа родонита, нефелина александритов рамзаита. Жеоды аметистов, каменная соль, горный хрусталь, друзы альмандина, диоптаза; ещё малахит и слюда.

Вотчина сенатора – курфюрста Пьера Хомунаптри – тянулась вереницей мест по добыче и обработке камней и металлов, здесь существовали и рабство, и наёмный труд и заключённые и специалисты. Тяжёлый и не очень труд, платили по-разному, система поддерживалась местным – пришлым населением: чеченская диаспора и тёмный народ жёстко держали работы в строгости и порядке.

Когда стерхи приземлились на богатые и заливные прибрежные луга реки Дунай у Хомунаптри, Мориц облегчённо вздохнул – все 20 птиц благополучно добрались до этой стоянки.

За ним следили, но не трогали, и он чувствовал это. Доводилось слышать ему, что в этих краях особо не побалуешь, здесь отличные от всех континентальных режимов условия и сказочно необъяснимое богатство долины трёх рек, гор, пустыни и лесов накладывали табу на прибытие новых поселенцев.

Вся история с этим краем, конечно, ожидает своего отдельного повествования.

– Разве мы с тобой еще не знакомы? Я же тебя знаю, – рыжеволосый парнишка, разодетый в шикарный наряд импозантный и весь в кольцах, цепях, серьгах в надвинутой элегантной широкополой шляпе выступил перед ним, словно из тени горы надвигающейся на реку, – Это на той крышке мы с тобой уставились друг на друга?

– Вы, наверное, Его Сиятельство курфюрст Хомунаптри? Моё почтение! А что за крышка?

– Да он самый, кому же тут быть такому красивому и блистательному, как не мне? А крышку капоретом называют, что в Аугсбурге, где ты замерзал всеми покинутый, – ухмыльнулся мальчишка.

– Это так Ваше Сиятельство вы превосходите всех знатных особ, которых я встречал!

– Ух, это сомнительный комплимент, много ли ты видел, птичник!

– Как вы догадались, Ваше Сиятельство, что я птичник? – заулыбался было Мориц.

– Ха! Да ты с них глаз не сводишь, когда летят. А бежишь и на землю не смотришь, только птицам улыбаешься. Мне уже рассказали, что у нас новый дурачок появился, – насмешливо сказал подросток.

– И верно, когда летят, ничего не замечаю, ноги сами бегут за ними, – глядя ясными глазами, честно ответил пилигрим.

– Но я одного заберу себе, он будет у меня в озере плавать! – Пьер с усмешкой посмотрел на Морица. Мориц в ответ взмолился:

– Ваше Сиятельство, прошу вас, не трогайте ни одного, иначе журавлиная стая не выживет и стерхи исчезнут с лица земли!

– Ой-ой, какое горе, цивилизации исчезают одна, за одной, а тут птичка красивая и редкая подохнет!

– Господин курфюрст я создам реликвию, которая станет украшением всей вашей коллекции!

– Да? Ты можешь? Можешь, тогда создавай, прямо сейчас у меня во дворце.

– Разрешите здесь со своими журавлями?

– Вот ты тип!

Бла-бла-бла,

мети метла мети,

метла мети метла!

(группа 'Каста')

И паренёк внезапно стал расти. А потом захохотал нечеловеческим голосом, превращаясь в трёх метрового Сета, его рыжие волосы покраснели, и он трубным голосом возвестил:

– Смотри, какой я, запоминай, таким и изобразишь на камне!

 Сет, его имя входило в титулы и имена ряда фараонов. Позже был демонизирован, стал антагонистом в борьбе Гора и Сета, персонификацией мирового зла, сатаной. Гор и Сет могут сливаться в единое двухголовое божество – 'Сет в вечерних сумерках, Бог в утренних сумерках'. Цвет Сета – рыже-красный, подвластная сторона света – юг. Сет был младшим сыном богини неба Нут и бога земли Геба. Являлся, братом Осириса, Исиды и Нефтиды, а последней был и мужем. Издревле ассоциировался с мужской, сексуальной силой, дети его неизвестны. Изображения Сета зооморфны, коварный и непредсказуемый, всепроникающий магический аннунак, стоящий у истоков современной цивилизации.

Мориц закрыл лицо от ужаса и жара.

– Так вот ты какой, противник, – тихо с удивлением и без боязни прошептал Мориц.

Сет от души покуражился, вытворяя с природой, всё что хотел. Света представление ввело бы в шок всю цивилизацию.

Мориц же, как прирождённый художник, отбросив страх во все глаза, наблюдал за дивными, непередаваемыми картинами.

Удивление, буйство красок захватило воображение юного творца, в глазах его был отблеск чудного безумия, но душа была чиста, и он не спасовал перед противником.

Снимая наваждение руками, пилигрим отбросил с глаз пелену, и упрямо вскинув голову, искал в небе стерхов.

Птицы, распуганные бешеным Сетом, поднялись высоко в небо и кружили над Морицем, они были в страхе и растерянности и не смели даже курлыкать.

– И ты поверил? Это всего лишь фокус! – пронзительно снова засмеялся озорной мальчуган.

Подросток-курфюрст, придя в себя, вернулся в свой прежний образ, скинув богатющий сенаторский костюм, остался в одной эксклюзивной, чёрной тенниске с горящими красными и огненно-рыжими символами и полосами – "Reebok", "Levi´s", "Сет" и в тёмных бриджах.

Заливисто засмеявшись, он побежал к реке купаться – мальчишка и мальчишка. Невольно туда потянуло и Морица, ровесники – пилигрим не удержался и следом побежал к воде.

Стерхи опустились к реке и задумчиво плавали в отдалении, очень желая подплыть к Морицу, но страшно боясь Пьера, попытки которого приблизиться к ним неизменно распугивали птиц и они взлетали над рекой, широко хлопая большими крыльями по воде, словно ангелы, убегающие от некогда падшего собрата.

Накупавшись, мальчишки светлый и рыжий – курфюрст и пилигрим вышли на берег, греясь на солнышке.

– Крылышки то намочил, летать не сможешь? – вопросительно спросил княжный пацан у Морица виртуоза.

– Летать! О, это моя мечта, я бы полетел с журавлями, сколько прекрасного увидишь в полёте. Мне сверху видно всё, ты так, и знай, – пилигрим бережно отряхивал намокшие крылышки.

– Ну, ты лупень, неужели так и не научился летать? Здорово же тебя, братишка подморозило, – рыжик пронзительно оглядел худого пилигрима, и озадаченно почесав спину, изрёк:

– Зато теперь легче будет людишек дурить. Не забудь с тебя образ! Сделаешь, поезжай в Барселону, в Монтсеррат, туда и летят твои птицы, там будет весело, перед кровавой мясорубкой и я подскачу тоже. Сам понимаешь, кровавое зрелище я не пропущу.

Журавлиный пилигрим застыл не в силах удерживать в себе небесные силы, просыпающиеся и гулко, словно колокол бьющие в набат по сыну человеческому упавшему в бездну. Кристальный мастер сумел совладеть с собой и издревле бурлящее в нём светлое сияние, вечно соперничающее с огненной сковородкой, не вырвалось наружу.

– Как они мне надоели! – в сердцах крикнул Пьер, выкидывая свои шикарные одеяния, схватил четыре золотые цепи, одел только их и в тенниске и бриджах широко пошагал в сторону дворца.

А ювелир под впечатлением увиденного разложив инструмент и успокаивая плавающих поодаль стерхов уже создавал сувенир Хомунаптри.

'Тень Того' 222 реликвия – неописуемая необычная золотая форма с бриллиантами, бирманскими рубинами и изящным чернотным металлом.

Закончив работу, паломник махнул кружившимся над ним журавлям, и они обрадовано отправились в дальнейший путь. Путник, облачённый в паломническую одежду – калиги, коричневый плащ, скрывающий его «сутулость», греческую шляпу с широкими полями, украшенную раковинами; клюка, сума и выдолбленная из тыквы бутылка дополняли его наряд. К плащу и шляпе паломник прикрепил красный крест.

 Пало́мничество – путешествие к Святой земле и другим географическим местностям, имеющим сакральное значение для христианской веры с целью поклонения и молитвы.

Обычай основывается на стремлении верующих поклониться местам и святыням, связанных с Христом, апостолами, Пресвятой Богородицей; помолиться перед чудотворными иконами, окунуться в священные воды реки Иордан и святые источники. Само слово возникло от слова 'палома' – пальмовая ветвь, с которыми жители Иерусалима встречали Иисуса Христа.

Богомольца, совершающего путешествие к святым местам, называют паломником.

У христиан паломничество началось с IV в. в Палестину, где совершались божественные деяния Спасителя. Каждый паломник получает много впечатлений от чудесных знамений и необычных совпадений, происшедших с ним во время паломничества.

Паломничество предпринималось – в Константинополь, на гору Афон (Греция). В Рим и Лорето – Дом Богородицы и Бари, где покоятся мощи Николая Чудотворца. По дороге франков в Лурд (Франция). Путешествия к Святому Гробу в Палестину. Путь Святого Иакова в Сантьяго-де-Компостелу, черногорскую столицу Цетинье, где сейчас якобы находится десница Иоанна Крестителя. В древности к храмам Амона в египетских Фивах, Осириса в Абидосе, Аполлона в Дельфах.

Пунктом отправления служили Венеция и Марсель, где паломники запасались путеводителем и отпускали бороду. Постепенно стали допускаться дальнейшие смягчения: знатный господин мог послать вместо себя слугу или наёмника. Появились махинации под прикрытием торговых и захватнических целей. Паломничество сыграло значительную роль в подготовке крестовых походов. А среди паломников в Иерусалиме в средние века можно было встретить дворян, искавших посвящения в рыцари у Гроба Господня, политических и военных агентов королей, авантюристов, искавших оккультных знаний на чудодейственном Востоке, учёных исследователей купцов, посещавших Палестину с торговыми целями.

Образовались даже светские цехи профессиональных наёмных паломников, которые вскоре сильно размножились, так как этот своеобразный промысел оказался весьма прибыльным. В России паломничества в Святую Землю начались в первые времена русского христианства. Трудность и опасность пути заставляла паломников собираться в дружины. Совершая свой путь, главным образом, через Константинополь, древнерусские паломники заимствовали у западных пилигримов костюм. Уже прежние паломники полны жалоб и негодования на притеснения 'срацын' и 'злых арапов', а взятие Константинополя турками окончательно предало христианские святыни Востока в руки неверных.

Ориентируясь по летящим стерхам, а когда птицы обгоняли его – по светящемуся шлейфу от них, юноша шёл дремучим Баварским лесом.

И не прошёл бы он вовсе, да журавлиный крик успокаивал древние стволы, и листва расступалась, слушая белоснежных летунов. Мориц возвращался в родную Баварию – не узнавал её, лес, шумел новыми звуками, и печаль слышалась в его голосе и недоверие к людям. Этюды футуризма – ох, сколько событий, да каких – даст миру Бавария, лес знал про то, но не делился этим с пилигримом. Приняв юношу за своего земляка, баварский лес расступался к плоскогорью.

Альпийские предгорья встретили ходока сильными промозглыми ветрами, небо заволокло тучами, журавлей не было видно.

Жители Баварии, Богемии и Силезии говорили об обвалах, горной непогоде сбивающей с пути, наталкивающей на пропасть – это дух Рюбецаль проверяет спутника.

Паломник выбился из сил, прислонившись к скале спиной, не мог идти дальше, он не был двужильным, а выглядел вообще худосочно и как такой решился отправиться пешком в столь трудное путешествие? От слабости путник перестал слышать зов стерхов, а свечение на тропе, указывающее направление их полёта едва пробивалось сквозь каменистую поверхность.

Пилигрим уже лежал у подножия довольно большой горы и не слышал, как за каменной стенкой раздавалось чьё-то чихание и недовольное ворчание.

Небольшие создания, гномы доложили о нём хозяину этих мест...

– Ну, пей, бедолага, не то камень заберёт всю силу, – добродушный здоровяк похлопал маленького ювелира по плечу, ободряя и приводя в чувство.

Как раз вовремя, иначе силы бы навсегда покинули это исхудавшее тело.

– Вы кто? – еле слышно пробормотал Мориц.

– Вот и говоришь уже, значит, скоро пойдёшь. Я серый монах, вон видишь, а пока монашеские одежды сохнут, я наёмный рабочий, мастер, в общем, наёмник – мерценариус, а зовут меня Рюбецаль.

Они поели, потом пилигрим снова спал, потом снова поели и вместе продолжили путь.

– Хорошо, что ты заснул у этой горы – её тоже называют Рюбецаль.

– Спасибо, что помогли мне друже!

– Это, не я помог, а твой камень, ты забыл, про него? А он тут рядом.

Так они, беседуя, дошли до родного города Морица – Аугсбурга.

Мориц и Рюбецаль вошли через Птичьи ворота.

 Древнейший германский городок Аугсбург расположен на севере подножия высокого уступа, который возник между крутой холмистой местностью Фридбергом на востоке и высоким перешейком на западе. Самый живой и зелёный город Аугсбург называют городом трёх рек – Лех, Вертах и Зингольд, искусственных каналов и местных ручьёв.

В городе повсюду лежал снег.

– Откуда он взялся? – спросил Рюбецаль, наступая на тающие снежные заносы.

– Аугсбург самый снежный город в Германии. Порой мне кажется, нигде в другом месте, я и не мог появиться на свет.

– Так вот дорогой друг, признаюсь тебе, как дух – холод и снег именно в этот город нагоняет демон, да, да не улыбайся, я встречал эти сумасшедшие снежные бураны, несущиеся с востока через мой Рюбецаль и обвально выпадающие на Аугсбург.

– Друже, ты похоже прав и я этому виной, это из-за меня здесь столько снега.

– Не знаю с чего ты это взял, но всё равно не расстраивайся сильно, я думаю, мы это переживём.

На юго-востоке города путники миновали городской лес – любимое место проведения отдыха и досуга горожан и природоохранную зону.

Здесь же находилось искусственное озеро – Кузе́е.

На нём чистила перья вся честная компания белых журавлей. Увидев Морица, они радостно захлопали крыльями и один за другим стали подлетать к нему, издавая крики, словно дети просящие конфетку у матушки.

– Да ты и впрямь птичий дух, почти как я горный, – Рюбецаль достал из котомки ветчину и наворачивал уже второй бутерброд с маслом.

– Пади соскучились, журавушки мои симбирские белоснежные, – нежно говорил с птицами пилигрим, гладя их гордые шеи. Прямо таки целовал их в клюв, ну что тут скажешь – зоотехник.

– Надо бы в хорошем месте остановиться, отдохнуть, да перекусить, как следует, – прожевывая сыр с сарделькой, – напомнил спутник камнерезу.

Впереди показалась великолепная ратуша и башня Перлахтурм.

 Ратуша Аугсбурга была тогда единственным светским зданием в Европе высотой более шести этажей. Строгая элегантность её архитектуры ведёт своё происхождение от стиля зданий Флоренции.

От себя добавим, что эту высоту превзошли дворцы российской имперской столицы Шумарьи.

– А что с твоим домом то, Мориц, ты и не спешишь проведать родных? – спросил здоровяк, стараясь сильно не лезть в душу.

Всё началось в Аугсбурге на этом самом месте, когда он впервые появился здесь.

Домики, отражавшиеся в водной глади каналов, тихие улочки, освещённые светом причудливых фонарей. А вот и развалины большой многобашенной хоромы его семьи, а рядом растерзанный монастырь Святых Ульриха и Афры. Он был основан реформистскими монахами – бенедиктинцами, пришедшими сюда из своей обители на озере Тегернзее, долго этот монастырь был личной резиденцией аугсбургских епископов. Холм, на котором расположена базилика, был освящён христианскими церквями ещё в эпоху раннего Средневековья. Сюда с пятого века шли паломники: поклониться Святой Афре. Сейчас здесь по злой иронии судьбы устроили свалку-скотомогильник. Среди полуразрушенных вершин дома с карканьем постоянно вились сотни любителей падали. Их вид очень действовал на нервы несущим неподалёку на площади караул наёмникам. Заставлял караульных судорожно поглядывать в небо и грозить кулаком, слыша в ответ похожие на издевательский смех крики птиц.

Ни Мориц и Рюбецаль, ни наёмники и соглядатаи, ни предатели-люди не догадывались, что среди чёрной пернатой гущи кружил, зорко высматривая что-то неведомое, необычный ворон, вековая птица, с тёмно-бордовым опереньем, а в его чёрных глазах светился нечеловеческий ум. Ворон кого-то ждал и, завидев худого мальчишку с детиной, нетерпеливо помахал крылом.

´Всё самое интересное ещё впереди, какие наши годы, и это называется новости?´, – будто говорили его вековые глаза.

– Вот и пришли, дальше идти некуда, это мой дом! – устало заметил пилигрим и уселся прямо в сугроб напротив развалин.

– Да ты что! – ошарашено, проговорил Рюбецаль и машинально присел на снег рядом. – Ну и дела! Как же такое возможно? Враги сожгли родную хату, – удручённо развёл огромными ручищами горный дух. Он достал квадригу чёрного хлеба разломил её наполовину и протянул вернувшемуся в родные пенаты парнишке.

Краюха чёрного хлеба и тут Мориц всё вспомнил!

__________________________________________________

Летящий космический объект, предположительно комета, и вот он уже парящий рядом в высоких слоях атмосферы – юное крылатое небесное существо. Его подхватила сияющая иттильдином четвёрка ослепительно красивых птиц и вместе они бережно приземлились около высокой базилики. Квадрига стерхов и он спускающийся с неё у самой высокой в Европе базилики Святых Ульриха и Афры в Аугсбурге. В тот день на стенах колокольни появилась настенная роспись откровений, а колокола стали бить каждые четверть часа. Но никто из прихожан базилики и соседнего монастыря Святых Ульриха и Афры не заметил маленького мальчика, – с четырьмя еле заметными крылышками, два нижних прикрывали озябшее тело – который устало, но с надеждой на встречу с людьми прислонился к монастырской ограде.

Он бы и дремал, да тут вышел за монастырскую ограду и увидел сжавшуюся фигурку ребёнка фактотур.

 Так именуются теперь уже бывшие адепты ордена святого Бенедикта, ныне члены конгрегации Оккультов. Конгрега́ция – соединение монастырей, следующих одному и тому же уставу, похожее на орден и подобное монашескому сообщество, утверждённое епископом или папой, члены его приносят не торжественные, a простые обеты.

Фактотуры – узревающие любые проявления созидающего дара Жизни. По данным британской разведки и иезуитов добились успехов в создании гомункулов, селекции, опытах с оплодотворением, ранней биотехнологии. Однако наша разведка ПЯНЖ и высокопоставленный иерарх церкви говорят пока о весьма скромных реальных успехах и зачаточном продвижении оккультов в этом направлении, так что сведения о них сильно расходятся.

Фактотур привёл Морица в монастырь, сообщив своим, что нашёл необычного мальчишку. К которому надо обязательно присмотреться, обучить азам и раскрыть дар божий и уехал, доверив мальчика монахам. Фактотур и раньше приводил нередко «талантливую молодёжь» – это были шарлатаны, воры, побирушки, выскочки, лентяи, ротозеи, бахвалы, карьеристы и в монастыре довольно скептически встретили найдёныша, особенно когда он поделился своим рассказом о журавлях.

– Пусть каждую новую луну Журавлик показывает нам, чему научился, а мы будем решать, достоин он, учиться дальше или нет. Так потеряем меньше добра, не растратим его попусту. Зачем обучать лишнему, потом больше вопросов, главное же – слепое послушание и скромный ежедневный труд во имя господа, трудись и талант проявится.

Вместо обучения и раскрытия данных его заставляли непрерывно молиться, а тягу к камню обрывали, безжалостно закрывая в келье, не монашеское это, мол, дело. Мориц не мог пробиться в их души, словно там было глухо как в танке.

Шло время, окончательно расстроившись, мальчишка утёр рукавом рясы непрошеные слёзы. Пребывание в монастыре, недоверие и непонимание угнетало, а мириться с утратой свободы он не желал.

Всё поменялось с приходом в Аугсбург нового префекта Мэлора Жакоги.

 Префект – орденская должность, ниже комтура, но выше аббата, его орденское звание – вплоть до магистра, богословская ученая степень – от адьюнкта до професа, а церковное звание от каноника до ординария.

Бывший аббат сразу разглядел, кто перед ним и привёл малыша в соседний дом, где впервые за долгое время мальчишка согрелся, его напоили тёплым молоком и сытно накормили. Так в этом доме и поселился будущий путешественник и птицелюб. В семье баварских бюргеров Ульриха и Хельги зажиточной и доброй, мальчик стал родным, а то, что он – ангел они поняли сразу, хотя и удивились, когда Мэлор Жакоги, показал им херувима с капорета, парохета, покрывал Скинии и дверей святилищ.

 Алтарь, скиния базилики святых Ульриха и Афры – точная копия той легендарной. В скинии, поверху крышки и сторон ковчега Завета, были установлены два литых из золота херувима лицом друг к другу, с распростёртыми, как бы прикрывающими ковчег, крыльями, один из них платиново-золотой был точь в точь их малыш. Херувимы и крышка ковчега – капорет составляли единое целое. Изображения херувимов были вышиты и на занавеси-парохет при входе в Святая святых, на покрывалах скинии и вырезаны на стенах-дверях святилищ и панелях Храма. По правую руку от алтаря располагались четыре капеллы-часовни: Святых Георгия, Андрея, Зимперта и Бенедикта. Достаточно было одного взгляда, на капорет, парохет, покрывала и стены-двери святилищ, чтобы узнать в ласковом херувиме из золотоплатинового сплава юного Морица! Вторым был тёмноликий краснозолотой херувим с наглым взглядом.