Текст книги "Манипулятор (СИ)"

Автор книги: Егор Аянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Мне пришлось изрядно помучаться, чтобы привести священника в сознание. Спустя несколько минут он открыл глаза, увидел меня и тут же вскочил на ноги, выставив перед собой ладони и сложив их в форме знака на своей рясе:

– Свят, свят…

Его поведение навело меня на одну идейку, и она смотрелась куда интереснее моей первоначальной задумки – просто рассказать, что Акакий больше не слабоумный. А так даже маскировку снимать не придется.

– Не истинным гласом своим, но устами блаженного говорю с тобой, Иннокентий, – начал я заунывным голосом, – Я есть Отец всего сущего, так прими же благодать господню.

Он бухнулся на колени и низко склонил голову, пробормотав:

– Слушаю, Боже, все что пожелаешь.

– Велика твоя вера, праведны дела твои. Открою я тебе тайну великую, но возьму с тебя клятву нерушимую. И вознесешься ты над иным людом, и сможешь слово мое нести страждущим.

– Охереть! – донесся голос Локи, – Станиславский нервно курит в углу.

– Не мешай. Думаешь легко на ходу такую чушь пороть? Кстати, а местный боженька в теме?

– Конечно в теме, но этот раунд пропускает. Принимающая сторона, как никак! Все, молчу и не вмешиваюсь.

Меж тем, отец Иннокентий, ждал дальнейших указаний.

– Блаженный сей, Акакием нареченный, избран мной для чуда великого. Будет он твоим проводником и светочем, – продолжил я, – Корми его достойно, да пристрой к делу церковному.

– Отец наш всемогущий, но ведь… он это… того…, – священник боязливо приподнял руку и покрутил пальцем у виска.

– А ты научи его грамоте, да в люди выведи. Молва людская донесет, что ты в блаженного знания вложил, и будет тебе воздаяние по делам твоим. Покинешь остров богохульный, да в церкви высокий пост получишь. Но раньше сроку никому о сим разговоре слова не оброни, иначе постигнет тебя кара неистовая.

– Как скажешь, Боже. Никому не похвалюсь, пусть люди сами все увидят. – Он быстро-быстро закивал головой.

– Мууу, – я дал понять, что сеанс связи с Господом окончен.

– Во дела! – Иннокентий медленно переваривал божественное пришествие, – Ну и что с тобой делать?

– Е-да-а, – я показал пальцем себе в рот, намекая, что пора по-человечески покушать.

– Ох, да что же творится! Но ведь заговорил, хоть и невнятно, но заговорил! – радостный священник чуть не танцевал от счастья, – Идем, Акакий. Уж коль господь наш избрал меня – устроим все по высшему разряду.

Иннокентий осторожно взял меня за локоть и показал рукой вперед.

– Иди-иди, Акакий, кушать будем.

Я покорно зашагал в указанном направлении, осматривая новую обстановку. От лазарета к другим строениям вела мощеная камнем дорожка, которая пролегала через обширный сад, где росли в основном яблоньки, да груши, усеянные пока еще зеленоватыми плодами. Среди деревьев шастали другие священники, рангом пониже, и рабочие без опознавательных знаков. Иннокентий проводил меня до главного здания и завел внутрь.

М-да, не так уж и богато местное духовенство живет. Вроде и земли есть, и прихожане, а с нашими родными храмами и не сравнить. Конечно, здесь было все весьма достойно: фрески, расписные стены-потолки, зажженные свечки; но вот каких-то громадных люстр или золотых канделябров в человеческий рост не наблюдалось. Да и сами священники своим внешним видом походили больше на монахов, предпочитая скромную рясу блестящей парче.

Мой будущий наставник провел меня через главную залу, в конце которой имелась незаметная дверка, сливающаяся с окружающей обстановкой. За ней обнаружилась крутая спиральная лесенка, ведущая на второй этаж. Здесь уже работников не было, а попадающиеся немногочисленные люди были также одеты в церковное одеяние. Впрочем, встретилась и парочка гражданских, судя по внешнему виду – сельчане. Все они обозначали головой сдержанный поклон, адресованный Иннокентию, а затем удивленно таращились на меня, однако лишних вопросов не задавали.

– Пришли! – священник торжественно открыл передо мной дверь, – Здесь ты будешь жить. Я велю принести тебе еды, а после вечерней службы начнем твое обучение. Надеюсь, я не сложно выразился? Ты меня понимаешь?

– Да-а-а, – потянул я и кивнул ответ, – Пони-и-ма-а-ю.

– Вот и замечательно! – Иннокентий задумчиво уставился на замок моей каморки, и отвлеченно произнес, еле слышно, – Запирать? Или не запирать?

– Не на-адо пира-ать! Ака-акий – хоро-оший.

– Уму непостижимо! – еще раз восхитился священник, обнаружив у меня не только зачатки речи, но и мышления, – Ну, так и быть. Поверю тебе на первый раз. Но коли устроишь чего – пеняй на себя!

Я послушно вошел внутрь, а он просто прикрыл за мной дверь и ушел по своим святым делам.

Ну что, же. По крайней мере здесь намного лучше, чем в сарае. Я неспеша огляделся: в углу комнаты стоял здоровенный грубый топчан, накрытый сверху толстым материалом, напоминающим войлок; слева от него располагался добротный столик с чернильницей и гусиным пером, а также парой металлических кружек; и во главе всего – громадное окно, с видом на крыльцо церкви и Андроновку. Последнее особо порадовало, так как давало мне отличный наблюдательный пост.

Я улегся на свою новую кровать и уставился в потолок.

– Локи, ты здесь?

Тишина. Ну и ладно, пока все идет отлично, главное не переборщить. Конечно, хочется все и разом, но мне нравится выбранная тактика. Пить-есть на первое время будет; работать, надеюсь, не заставят. Потихоньку начнем делать успехи в обучении, а дальше поглядим. Великие дела с наскоку не делаются, продуманные действия – ключ к успеху.

Вздремнуть что ли немного, пока мне там готовят еду?

Хм, а это что за звуки? Я напряг слух и услышал какое-то бормотание. Это прямо у меня за стеной. Интересненько!

Схватил со стола кружку и приложил к перегородке, после чего приник ухом к донышку.

– … а он мне и говорит: "Возьми его, красавица, в уста свои алые", – представляете, святой отец? Ну а я что? Взяла, дурочка! Вот! Теперь боязно людям в глаза смотреть… Но сладко было, хоть и срамно, но ой, как сладко…

Мать честная! Да у меня за стенкой исповедальня!

Дослушать захватывающую историю грехопадения молодой крестьянки не удалось, так как в дверь деликатно постучали три раза, а затем внутрь вошел Иннокентий с подносом в руках.

– Сегодня пообедаешь тут, а там, глядишь, и за общий стол сядешь, – он поставил еду на стол и извлек из-за пазухи разноцветную затасканную книжку, – Смотри, Акакий! С картинками! Будем понемногу тебя обучать грамоте, но начнем с простого. Дарград не сразу строился!

Это что? Пословица такая местная? Или опять мой встроенный переводчик шалит?

– Ка-артинки! Акакий раду-уется!

– Правильно говорить: "Акакий рад", а еще лучше просто сказать: "Спасибо".

– Спа-асиба.

– И не тяни буквы, произнеси коротко – "спасибо"!

Хм, ну раз ты настаиваешь.

– Спасибо! – я изобразил вид, что сделал гигантское усилие над собой.

Отец Иннокентий, при ближайшем знакомстве, оказался весьма терпеливым человеком. Возможно, это было связано с тем, что у него появился луч надежды выбраться с этого острова, а может он сам по себе был таким. Учить местную азбуку в его компании было одно удовольствие. Я даже не сильно скучал во время занятий, хотя, как и обещал Локи, прекрасно понимал местную письменность.

Тем не менее, контролировать по части результата я себя не забывал. Слишком быстрые успехи – верный способ заставить человека чаще размышлять о тебе, а длинные мысленные цепочки могут привести к самым неожиданным последствиям, причем не всегда к хорошим. Главное правило серого кардинала – не привлекать внимание и не выделяться, на то он и серый.

Постепенно, с азбуки мы перешли на литературу посерьезнее, а именно – детские сказки и чтение по слогам. И, кстати, как бы наивны они не были, но именно в них зачастую было заложено нужных знаний о мире больше, чем в любом научном труде. Они редко подвергаются жестокой цензуре, и, как правило, кроме незатейливой истории, дают понимание того, или иного народа, его мечты и верования. А зная ценности человека, можно заставить сделать его очень многое.

Впрочем, как и ожидалось, менталитет местных не сильно отличался от моего родного. Все желали жить счастливо, искренне верили в чудо, ну и денег хотели иметь побольше.

Спустя полторы недели, я перестал специально мычать и запинаться, но продолжал говорить короткими простыми предложениями, сознательно избегая громоздких лингвистических конструкций и сложных слов. По моей собственной оценке, я выдавал на показ интеллект ребенка лет пяти, который понимает, "что такое хорошо и что такое плохо", но к самостоятельной жизни и сложной работе все еще не готов. Этого вполне хватило, чтобы мне разрешили передвигаться по территории церкви без надзора, и при этом сильно не вникать, чем я там занят. Правда в библиотеку так и не пустили, что было весьма грустно. Зато новости о чудесном прозрении Акакия быстро разнеслись по окрестностям. Отец Иннокентий официально объявил, что любой, кто поднимет на "чудо божье длань свою поганую" будет иметь дело с инквизицией. И похоже это прекрасно сработало, так как после этого я стал спокойно гулять по Андроновке, не боясь очередного камня.

Пользуясь своим положением церковного прихлебателя, я от скуки начал собирать досье на потенциальных жертв, чтобы сформировать понимание кто есть кто, и отобрать потенциальных лидеров будущего восстания. Выглядело это так:

Сначала из своей комнаты я разглядывал в окно идущих в церковь субъектов, за исключением последнего дня недели, когда главная зала была битком набита из-за проведения воскресной мессы.

Затем, выбрав заинтересовавшую меня цель, я приникал к стене вместе со своей любимой кружкой и слушал исповедь. Особо ценную информацию заносил русским языком в одну из тетрадок, коими великодушно одарил меня главный священник. Ее наличие приходилось тщательно скрывать, так как попади она хоть кому-то в руки и мычанием мне точно не отделаться. Для этой цели мной была вероломно выдрана доска под кроватью, а затем аккуратно уложена на место.

После заинтересовавшей меня исповеди, я спускался вниз и играл с церковным смотрителем в игру "Угадай, как его зовут", надеясь больше узнать об объекте. Старик Афанасий был одним из тех, кто благосклонно относился ко мне. Еще бы! Ведь я по вечерам слушал его никому не нужные истории. Они могли бы показаться скучными для рядового обывателя этого мира, но только не для инопланетянина, вроде меня. Многое мне в них казалось нереальным: ведьмы, драконы, лешие и куча каких-то других существ, отсутствовавших в земном фольклоре. Впрочем, в пределах городов и сел эта нечисть не наблюдалась, предпочитая отдаленные дикие уголки, или хотя бы лес.

Таким образом, ближе к концу месяца, у меня появились некоторые знания о мире, а также весьма обширные сведения о жителях острова: кто, где, когда, как и с кем. Вы наверное скажете, что я больной ублюдок, который копается в чужом грязном белье, а я, пожалуй, просто соглашусь. Ибо всегда прохладно относился к тому, что подумают обо мне посторонние люди. Чужое мнение даже не годится, чтобы им подтереться, это я уяснил еще будучи подростком в школе.

Кстати, о стране. Переводчик для меня ее обозначил как Вестландия, из чего я сделал вывод, что живу на самом западе континента, точнее на одном из примыкающих к нему островов, корабль на который приходит и уходит два раза в день, по расписанию. Носила большая земля гордое название – Аридания и являлась одним из трех населенных материков. Что происходит за их пределами – никто не знал, но держу пари – их больше. По крайней мере три я насчитал только на этом полушарии, когда смотрел на планету из космоса.

Что касается летоисчисления. Оно отличалось от земного. Как я уже и говорил, неделя была десятидневная и именовалась декадой. Ее дни собственного названия не имели, а дата указывалась так – третьего дня, второй декады, шестого месяца, такого-то года. Месяцев было ровно десять и состояли они из сорока дней каждый. Таким образом, год был равен четырем сотням дней, а месяц, соответственно, четырем декадам. В общем, это было очень близко к Земле, лишние тридцать пять суток в году никак не должны сказаться на привыкании. Куда сложнее будет приспособиться к нестандартной неделе и часам. Здесь они были кратными десяти и имели только две стрелки – часовую и минутную. Час состоял из ста минут, а их продолжительность была чуть короче наших – на вскидку пятьдесят земных секунд.

В целом, мне пока все нравилось, и я стал всерьез задумываться связаться с верой. Церковь могла дать мощную защиту и мне, и алтарю Локи. Я даже планировал замуровать его в подвалах инквизиции. Однако, он вскоре заявился ко мне и все обломал.

– Ну и долго ты собираешься здесь сиськи мять? Нормальные пацаны уже готовятся к старту и подбирают места для алтаря, а ты все в дебила с манией величия играешь! Хоть бы че замутил прикольного в деревне.

– Локи, главное ведь не убить всех, а сохранить наш алтарь, – запротестовал я. – У меня по этому поводу свои тактики.

– И ты их придерживаешься, да. Но тебе нужны бабки, чтобы что-то начать посерьезнее, чем слава приходского дурачка. Вот чего ты торчишь на острове? Стать священником и отсидеться под защитой церкви тебе не светит, а еще Кеша скоро раскусит тебя.

– Это с чего не светит? Почему раскусит? – удивился я.

– Ну, отца Иннокентия давно не навещал господь, и его когда-то начнут терзать сомнения, а что касается твоей розовой мечты служить местной религии – у него же и спроси. Мир ты познаешь сам, забыл?

Чувствую какой-то подвох… А вдруг он прав?

– Конечно прав! Дуй в Дарград, вот где раздолье для честного мошенника.

– А чего это ты мне советы раздаешь, да географию открываешь местную? Как же твое табу на разглашение информации?

– Ну так ты про столицу и сам уже многое узнал у Афанасия! Думаешь я не знаю, что тебе известно, а что нет?

– Локи, дружище, меня с моей внешностью в Дарграде менты повяжут с первого же клиента, – я нарочно изменил тон голоса, – Два метра роста и глаза в кучу? Очень сложно будет найти, дамочка. Слишком неприметный.

– Опять двадцать пять! Ну чего ты кривляешься аки паяц колхозный? План простой – выносим церковную казну, садимся на корабль и сваливаем в столицу. Там временно устраиваемся в каком-нибудь трактире, ждем официального старта, а затем бежим прятать алтарь.

– Как у тебя все просто! Вокруг одни дебилы и не сопоставят исчезновение Акакия вместе с церковными деньгами. А вдруг меня по прибытию на берег сразу возьмут под белы ручки? Ты же мне не говоришь, есть ли у местных магическая связь с материком. Нет уж, дождемся доступа к скиллам, и храмовое имущество я трогать не буду.

– Ладно, убедил, – примирительно ответил бог. – Я просто переживаю за свой алтарь. У нас лишь несколько дней после старта, чтобы его заныкать понадежнее.

– Справимся. Ты мне лучше вот что скажи, что заставит игроков вообще что-то делать? Живи себе да живи, кури бамбук и развлекайся с девочками.

– А я разве не сказал? – притворно удивился Локи, – Боги тоже не дураки и понимают, что вы забьете на всю движуху и будете резвиться, словно на курорте, не боясь смерти. Так что в игре есть таймер на полгода, по истечению которых игрок умрет окончательно. Каждый уничтоженный алтарь продлевает этот срок на три месяца, либо позволяет мгновенно воскреснуть в выбранной точке. А еще, ты можешь его потратить, например, на телепорт в любое место планеты. Так что подумай над этим. Все, я ушел.

Вот это он меня, конечно, удивил…

Ну и ладно, еще даже игра не началась. Посмотрим, что там, да как сложится. Мне сейчас пора определяться с тем, кто профинансирует мой переезд в Дарград, если с церковью не срастется.

Самый примитивный способ раздобыть денег стоял сразу за входом в храм и назывался ящиком для пожертвований. Да, тот самый, что был облюбован скандинавским богом. Вот только для меня здесь было одно препятствие и именовалось оно, как ни странно – совестью. Будь местное духовенство побогаче, да пожаднее – я и глазом бы не моргнул. Но Иннокентий являлся человеком высокой морали, и строго следил за ее выполнением остальными. Да и мужик он хороший, как ни крути. Ладно, идем на разведку!

– Дядя Иннокентий, я хочу быть священником, как ты! – едва я вошел в покои святого отца, как сходу огорошил его.

– Ишь ты, куда замахнулся, а правила знаешь? – глава сельской церкви оторвался от какой-то здоровенной книги.

– Правила. Зачем правила?

– Потому что служение господу нашему, есть труд великий. Нужно пройти обучение в духовной семинарии и выдержать проверку.

– Прове-ерку? – озадаченно потянул я.

– Помыслы будущего слуги господнего должны быть чисты. Специальный служитель инквизиции заглянет тебе сюда, – Иннокентий постучал легонько указательным пальцем по моему лбу, – И узнает, что есть твоя суть. Даже самые потаенные мысли не укроются от него. И коли не найдется там греха – тогда тебе дадут добро… и отправят в какую-нибудь темную глушь.

Последнее он добавил еле слышно и раздраженным тоном.

Так, похоже церковная карьера отменяется. Учиться пару-тройку лет в духовной семинарии в мои планы совсем не входит. Да и как я понял, у инквизиции имеются маги-менталисты. Глупо надеяться, что они во мне увидят чистую душу. Я ведь только пять минут назад думал, как бы по ловкому развести на деньги местного помещика Феофана Андроновича.

– Ну, схавал? – злорадный голос Локи нагло распихал невеселые мысли в стороны и устроился где-то посередине головы.

– Признаю, был неправ.

– То-то же! Бабки придумал где и как достать?

– В процессе. Есть тут у меня наметки, но пока призрачные.

– Акаша, ты чего задумался? – прервал мою беседу с богом Иннокентий.

– А? Больше не хочу быть священником! Инквизиторы – они страшные.

– Э, нет. Инквизиторы, они не страшные, они справедливые. Светлой душе не стоит бояться их. А ты скоро и сам узнаешь это, – он улыбнулся и загадочно подмигнул.

– Как узнаю? – чего-то я не разделяю его радости.

– Хотел сюрприз сделать тебе, но так и быть, скажу. Об исцелении твоем чудесном слухи далеко поползли. Комиссия приедет с Дарграду. Не подведешь?

У меня похолодело внутри.

– Они мне в голову будут смотреть, да?

– Что ты! Просто поговорят, да местных поспрошают, каким ты был и каким ты стал, когда в лазарет наш попал. Веди себя, как всегда. А коль скажешь, что дядя Иннокентий в том участие имел, будет тебе пирожное с кремом, а то и два!

Ах ты жук церковный, вот оно как! Но так и быть, для Иннокентия постараюсь. Мужик хороший, да и не место ему в этом прогнившем колхозе.

Следующий день не предвещал ничего плохого. Начался он вполне себе обыденно, а в обед в нашу церковь пожаловала, вся разодетая в шелка, ее превосходительство Марфа Семеновна. Ну или, чтобы было понятнее – та самая похотливая женушка помещика-рогоносца. Где там моя любимая кружка?

– …и ведь зарекалася: Федька в академию уедет и больше ни-ни! Но не сдержалась – слаба я, отче. Уж и не знаю, как жить дальше. И ведь понимаю, что грешна, но нету сил остановиться. Кузнец наш, Клим, ну такой мужчинка! Жаль не может дважды… Ой, простите, отче… А тут, намедни, муж мой дворника Митю выгнал, да поколотил, что места живого на нем нет. Вы уж помолитесь за Феофана-кормильца нашего, не пойдет ведь сам у господа прощения просить. Дела у него важные, занятой он весь…

Опа, ну здравствуй, дорогая жертва! Я вскочил с топчана и пулей сбежал по ступенькам вниз. В каких-то два прыжка преодолел главную залу и оказался на входе.

– Дядя Афанасий, дядя Афанасий, дай метлу.

– Таки я же подметал час назад!

– Дай!

– В углу возьми, странный ты сегодня, Акакий.

Я схватил предложенный им хозинвентарь, выбежал за ограду церкви и начал усердно подметать перед ее воротами. Когда и где я так еще удачно встречу эту даму? Звезды складывались лучше некуда; да и придурок Федя в академию отчалил, а с ним и все возможные проблемы.

– Посторонись, приблуда…, – раздался раздраженный голос помещичьей жены, – И кто тебе блаженному дураку метлу доверил?

Вот же стерва! Я лихорадочно прокрутил в голове возможные варианты продолжения беседы. Похоже, мадам не разглядела во мне своего нового дворника.

– На живца лови! Че тут думать! Агрегат ей свой покажи.

– Локи!

– Не тупи! Уйдет же…

Блин. А он прав.

Неловкими шагами освободил ей дорогу и "невзначай" уронил метлу, да так, что черенок прилетел мне аккуратно в промежность. На какие жертвы не пойдешь ради великого дела!

– А-а-а, больно…, – я схватился за причинное место.

– Сам виноват! – Марфа притормозила и даже изобразила сочувствие на слегка полноватом, но красивом лице. – И правда, заговорил дурачок! Не врал Иннокентий.

– Жги, Тоха! Я попкорн открыл.

– Вавабудет! – с серьезным видом заявил я и спустил штаны до колен, демонстрируя поврежденный орган.

Аккуратные брови Марфы медленно поползли в район лба, и обещали остановиться только где-то возле затылка.

– Э-э-то…, – она начала хватать ртом воздух, – Э-то-о… у-у-у…

Быстро натянул портки обратно, пока меня не заметил кто-то еще. Все-таки храм под боком, некультурно.

– До свидания, тетенька Марфа. Приходите помолиться. Дядя Иннокентий говорит, надо всегда быть вежливым.

Я повернулся и весело пошагал в церковь. Теперь ждем результата.

– Локи, чего она там?

– В себя приходит. Ну ты, мужик, и красава! Думал заочкуешь.

– Акаша, а пойдем я тебе конфет куплю? – донесся жалобный голос сзади.

– Страйк! – заверещал Локи, – Страйк, мать его!

– Акакий любит конфеты! – я обернулся и сделал невинные глазки.

– А Марфа любит угощать хороших мальчиков! – парировала она в ответ.

Подстраиваешься значит? Надеюсь, что неосознанно. Я поставил метлу во дворе и направился к воротам.

Эх, хорошо, когда тебя боится вся деревня! Марфа нисколько не смущалась, что идет под ручку со вчерашним Свинотрахом; зато крестьяне, наоборот, при виде помещичьей жены резко вспоминали, что забыли выключить утюг и моментально разворачивались, либо же переходили на другую сторону улицы. Этой женщине было плевать на пересуды. Она, а не кто-то еще, здесь была хозяйкой.

– Тетушка Марфа, базар в другой стороне!

– Там невкусные конфетки. Вот у меня дома Дарградские, от самой Митрофановской фабрики! С ликером!

– С ли-икером? – восхищенно произнес я, – Нет. Не знаю такого слова.

– Пальчики оближешь! Если их много съесть – станет хорошо-хорошо! А вон уже и усадьба, почти пришли!

Хоромы у помещика оказались что надо. Не хуже Рублевских. Дом, больше был похож на замок, со всеми прилагающимися нему башенками и решетками с вензелями. Под самой крышей обнаружилась комнатка, с наблюдательным постом, к которому вела аккуратная лесенка с самой земли, но охраны я там не заметил. Марфа завела меня во двор, размером с футбольное поле, и ласково произнесла:

– Хочешь помести?

– А конфетки?

– А я пока схожу за ними. Смотри, какая метелочка красивая! Только мети хорошо!

Я послушно кивнул головой, взял метлу, по виду сделанную из павлиньего хвоста, и начал с усердием подметать двор. Скорее всего сейчас на меня из дома уставились глаза помещика, а Марфа настойчиво ему объясняет, какой я отличный работник, только конфеты подноси. Не поднимая головы, скосил глаза и обнаружил в окне бородатого мужика со скривившейся физиономией. Ну, точно Феофан, по крайней мере взгляд его сынка я не забуду. А здесь была его точная, но прилично постаревшая копия.

– Хороший парень, работящий, да прилежный. Держи! – Марфа снова вышла на крыльцо, и протянула мне горсть конфет. Судя по ее довольной мордашке, я с честью сдал экзамен на вакантную должность.

– С ликером?

– Сегодня нет, отец Иннокентий будет серчать на меня из-за них. А хочешь жить у нас? Конфетки каждый день будешь кушать, а с ликером уж точно!

– Акакий любит конфетки, Акакий живет в церкви.

– А Акакий будет мести дворик? Ты мне дворик будешь подметать, а я тебе конфетки! Отец Иннокентий отпустит Акакия к тете, я поговорю с ним.

Хрена себе дворик. Но выбирать не приходится… Я согласно кивнул и добавил:

– Хочу жить с тетей. Тетя красивая!

Щеки Марфы залила краска, и судя по часто заходившей вниз-вверх груди, не будь сейчас здесь помещика, тетя бы меня оседлала прямо во дворе.

– Ну все, иди! Передай отцу Иннокентию, что я завтра зайду к нему в полдень. Полдень, повтори.

– Полдень! Тетя Марфа придет в полдень!

– Ну беги, дорогу запомнил?

Я утвердительно кивнул.

Как я уже и говорил, день не предвещал ничего плохого, его даже можно было бы назвать лучшим днем в моей новой жизни, если бы не одно «но».

Вернувшись в церковь, я застал там полный кавардак: повсюду бегали рабочие, таскали какие-то козлы и лестницы, подбеливали столбы и спешно красили рамы.

– Куда запропастился, малец? – окликнул меня весело сторож Афанасий, – А у нас тут ремонт наметился. Важных шишек из столицы ждем. И все из-за тебя! Прослышали они, что ты рассудок обрел. И твои хоромы тоже ремонтируют. Пойдем покажу, где сегодня ночевать будешь.

– Ка-ак ремонтируют? – я, кажется, побледнел и быстро попытался взять себя в руки, натянув свою обычную дебиловатую улыбку.

– Да вот так и ремонтируют, идем. Пожитки твои уже перенесли, да и топчан тоже. По себе знаю, негоже на незнакомой койке спать.

У меня появилось предчувствие. Весьма хреновое. Склонив голову, побрел за своим провожатым в правое крыло храма, где в основном и жил весь персонал церкви. Мы дошли до входа в одну из комнат, и сторож открыл мне дверь.

– Вот твой новый дом! Не хуже прежнего!

– Спасибо, Афанасий, иди! – раздался дрожащий голос Иннокентия.

Ну все, явился белый северный зверек по мою душу. Я поднял глаза и увидел бледного как мел наставника, а возле него на столе, лежала моя заветная тетрадка с компроматом.