Текст книги "Авторы судеб (СИ)"

Автор книги: Егор Алексич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

   Я сидел в своем излюбленном кафе, склонившись над бумагами, когда ко мне подсела Лера. Я сначала не поверил своим глазам. Посмотрел по сторонам, потом опять посмотрел на нее. Она улыбалась, явно довольная произведенным эффектом. Это была моя троюродная сестра из Санкт-Петербурга Валерия.

   – Как? – спросил я все еще опешивший от ее появления. – Привет! Как ты оказалась здесь?

   – Привет, Егор. Вижу, оценил мое появление! – она прямо сияла.

   – Не то слово. Так, подожди, давай по порядку. Когда хоть ты приехала? Почему не сказала ничего?

   – У мня другое предложение. Если ты угадаешь, что я сейчас скажу, то с меня, ну скажем, миллион. Рублей естественно. В кредит возьму, квартиру продам, займу у друзей, но миллион отдам. Только угадай, что я тебе скажу сейчас! – глаза ее горели.

   – Да откуда же я знаю. Тем более с такой заявкой.

   – Ну попытайся!

   – Ну хорошо. Ты сейчас скажешь, что приехала в гости, потому что соскучилась по беззаботному детству в деревне. – сказал я то, что первое пришло в голову. Все равно бесполезно угадывать.

   – Не угадал. Я скажу тебе вот что. – она наклонилась ко мне через стол. – Клаус и Хельги заодно.

   – Что? Откуда ты знаешь эти имена? – теперь я опешил еще больше.

   Она театрально молчала. А я не знал, как продолжить разговор. Для меня информация про Клауса и Хельги и то, что я узнал от них, была какой-то великой тайной, приобщением к глобальной истории. А тут оказалось, что для кого-то это и не тайна вовсе.

   – Лера, объясни, пожалуйста, что происходит. – голос мой слегка охрип.

   – Конечно, Егор, я объясню. Только это будет не быстрый рассказ. Что тут можно взять на обед?

   Она притянула к себе меню и стала выбирать. А меня продолжало распирать любопытство и нетерпение. Но я все же набрался выдержи, помог ей с заказом и заказал себе чай. Когда официант удалился, Лера повернулась ко мне:

   – Ты упустил миллион.

   – Да и наплевать. Меня сейчас разорвет. Рассказывай скорее. Нельзя так поступать.

   – Ты работаешь на Клауса и Хельги. Я работаю на их конкурентов. Я тебе сначала расскажу про свою ситуацию, потом ты честно и полностью расскажешь мне все, о чем ты с ними говорил, и что вы успели сделать. Согласен?

   – Да.

   – Тогда слушай. Ты ведь знаешь, что я работаю в институте. Только наверняка не знаешь кем и в каком. Я старший научный сотрудник кафедры Земледелия и луговодства Государственного аграрного университета. Закончила там же аспирантуру по направлению Лекарственные и эфирномасличные культуры. Ты наверное уже догадываешься, почему я здесь?

   – Я почему-то уверен, что это связано с моей текущей работой.

   – Совершенно верно. И если бы тебе ее не подбросили, вряд ли бы я узнала, что ты тоже связан с этим всем.

   – С чем этим всем?

   – Не лови меня на словах, а дослушай до конца. Так вот, примерно год назад ко мне обратился один человек с просьбой помочь написать научный труд в области биотехнологий. Все вроде бы было обычно, прилично. Я до этого несколько раз была соавтором некоторых трудов своих коллег – это обычная практика. Он принес мне некоторые материалы, мы пообсуждали их. А потом он спокойно и не торопясь рассказал мне то, что со мной было в жизни и то, что будет. Рассказал, чем я занимаюсь на кафедре, к чему это приведет. Рассказал и то, что через год после нашей с ним первой встречи мне придется влиять на события окружающего мира и истории. Я думаю, что в тот момент я была под каким-то гипнозом, или воздействием, так как спокойно его выслушала. Конечно я не сразу во все это поверила. Но я его не послала, не устроила истерики, не потребовала объяснений, не упала в обморок. Ничего не сделала, просто сидела и слушала. А знаешь, что главное он мне рассказал? Не отвечай. Главное было то, что он из будущего. И я это все восприняла слишком спокойно. Вернее сказать, его сознание, память и интеллект были из будущего, которое поместилось в тело моего современника. Он заявил, что сюда его направили для того, что бы предотвратить одну катастрофу. Нет, это не стихийное бедствие, не техногенное вмешательство человека. Все гораздо прозаичнее. Он должен помешать переделу сфер влияния и интересов в будущем. Причем, как он мне объяснил, он хороший, а те, кому он должен помешать, плохие.

   Подошел официант, и она замолчала. Когда он расставил все, что мы заказали, и удалился, разговор продолжился:

   – Потом он ушел, оставив мне свои записи. Только другие, не те, над которыми надо было работать до этого. Это было изложение статей моего научного руководителя, причем с моим соавторством – все было оформлено и подписано. А посвящены они были нейробиологии растений. А даты статей были от 2035 года. То есть через двадцать пять лет. Я конечно решила, что это фальшивка, но увидела содержание и... Я тебе потом расскажу подробнее. Когда мы с ним встретились в следующий раз, я уже была свободна в эмоциях, но его убедительность и осведомленность заставили меня поверить. И ты знаешь, за год я убедилась, что не ошиблась. Он рассказал мне, что примерно через сто лет наука по коррекции истории будет обладать достаточным опытом для экспериментов. А через двести начнется война за эту самую историю. Не в прямом смысле слова война, а в смысле того, что кое-кто попытается присвоить технологию себе, в единоличное пользование. Представляешь, какая это власть?

   – Примерно.

   – И я примерно. Он сказал, что в нашем времени существует несколько людей, или как их еще назвать, чье сознание прислано из будущих слоев истории. Они и занимаются переделом исторических фактов для изменения будущего под поставленные цели.

   – Кем поставленные?

   – В этом конфликте, насколько я поняла, две стороны. Одна на самом деле придумала технологию, а вторая хочет ее отобрать или хотя бы получить контроль. Мой собеседник находится на стороне истинных авторов.

   – А ты в этом уверена?

   – Ну изначально я сомневалась вообще во всем этом рассказе, даже в явных фактах, предсказанных им. Я все пыталась себя убедить, что это какое-то шарлатанство, когда человек знает все наперед и не ошибается. Потом я как-то в один миг осознала, что это все возможно. Дело в том, что те статьи из будущего, хоть большая часть из них и была изъята, они на самом деле были мои, потому что заготовки для них я сейчас уже пишу. И материалы в них были те, над которыми я работаю, слог мой, обороты речи. А сейчас, когда я узнала, что ты замешан в этом и впервые увидела влияние второй стороны, картинка логически сложилась. Он пришел ко мне неделю назад на работу, хотя раньше так не делал. Мы обычно встречались в нейтральных местах, кафе, ресторанах, парках.

   – А как его зовут? Ты так и не назвала имени.

   – И пока не назову. Пусть он сам представится. Он так захотел. Ну вот такие условия у нас. – она развела руками, одновременно пожимая плечами. Получился жест извинения.

   – Ясно. Продолжай.

   – Неделю назад он пришел и рассказал про фонд «Ренессанс», что он объявился в настоящем. Это и есть как раз та вторая сторона, пытающаяся отобрать технологию. Кто за ним стоит, мне неизвестно, а мой связной мне не говорит. Считает, что рано, можем излишне повлиять на ход событий.

   – Связной?

   – Ну это я так его назвала. Связной между будущим и настоящим. Между мной в будущем и мной настоящей. Он сказал, что мои потомки будут истинными владельцами технологии.

   – А автором ее кто будет, он сказал?

   – Да. Это я.

   – Не хилый поворот. Знаешь, если бы я до этого не общался с теми двумя, которых ты упоминала, я бы посчитал все это жутким бредом. Да у меня и сейчас проскальзывают такие мысли.

   – Понимаю. Мне тоже нелегко, я тоже была в постоянном сомнении. Но я к тебе приехала, так как ты в той же ситуации, что и я. Мы в одной лодке, Егор. Если бы мой связной сказал, что кто-то другой придумает технологию трансляции сознания, а не я, то я бы не поверила. Скорее бы заподозрила его точно в такой же ирге, про которую связной мне рассказывает. Но меня успокаивает то, что он отстаивает мою же сторону и в будущем.

   – Ну тут игра может быть любая. Мы не узнаем никогда, наверное, кто на самом деле хороший, а кто плохой. А что же про Хельги и Клауса, что он про них рассказал?

   – Вкратце, история выгладит так: через двести лет корпорация «Ренессанс» захочет завладеть правом на технологию, принадлежащую то ли непосредственно моим потомкам, то ли научному образованию, в котором они состоят. Я тут не совсем поняла. Судя по его объяснениям, все привычные ныне формы деловых отношений претерпят серьезные изменения. «Ренессанс» отправляет в наш исторический слой тех, кто должен повлиять на ее ход. А некий институт – моего связного. Связной наблюдает за конкурентами долгое время, но он не предпринимают попыток повлиять на ход истории до последнего времени. Только последние полгода, с его слов, начались какие-то не совсем понятные действия. В общем, неделю назад он рассказал, что ты вошел в эту историю, что тебя обработали некие Хельги и Клаус, и ты, исполняя их волю, занял сторону наших конкурентов. А именно – ты работаешь на «Ренессанс». Моя задача: встретиться с тобой, убедить тебя в своей осведомленности и предложить тебе встречу с ним. Все подробности он выдаст тебе сам. Теперь спрашивай.

   – А что я могу спросить, если все подробности кто-то другой знает. Единственное: где и когда назначает встречу твой так называемый связной?

  – Глава третья. Связной.

   И снова Питер.

   Я был абсолютно не удивлен, что Валерия назвала этот город. Но потребовала одно условие перед поездкой: необходимо было договориться о встрече в фонде «Ренессанс».

   Это было не так уж и трудно. Я подобрал первоначальные материалы, сделал черновик портфолио и зашел с этим к шефу. Как я и надеялся, он не стал вникать, а просто спросил: зачем? Я объяснил всё неоднозначностью получаемой информации, что подразумевает уточнение задания на исследование. И можно считать это первичной консультацией аналитика. Шеф переварил такое объяснение, счел его весомым и договорился о моем приезде. Даже не договорился, а поставил в известность заказчика.

   И вот мы в Питере. Прямо с вокзала мы на такси поехали в фонд. Он находился на улице Торжковской в обычном пятиэтажном жилом доме, первый этаж которого был отведен под магазины, офисы, салоны. Отдельное крыльцо, неброская вывеска. Я ожидал что-то более монументальное и величественное, соответствующее названию.

   Валерия со мной в офис не пошла.

   – Я вон в том кафе, – показала она рукой дальше по улице. – Подожду тебя там.

   Офис действительно не представлял чего-то особенного. На входе был ресепшен, с которого я сразу был направлен к нужному человеку, как только объяснил цель своего визита. Пройдя по коридору, я вошел в указанную дверь, меня за ней встретил молодой человек и указан на стул напротив. Я сел.

   – Здравствуйте, я Вячеслав, чем могу помочь?

   – Здравствуйте, Вячеслав. Меня зовут Егор, я из фирмы «Бизнес-Консалт», мы вам звонили два дня назад.

   – Да да, мне с ресепшена сообщили, что это вы. Действительно, Виктор Васильевич звонил нам, но из разговора с ним мы не поняли, в чем суть дела. Поэтому и спрашиваю, может вы уточните?

   – Вячеслав, я непосредственный исполнитель заказа на изучение инвестплощадки. Объект мной взят в разработку, есть первичные материалы, которые обуславливают необходимость корректировки или задания, или способа его изложения. Мне не первый раз попадается такой наследственный бизнес. Наследственный, как с точки зрения владения, так и сточки зрения экономической ситуации, вида деятельности. Лекарственное растениеводство – это отрасль глубокого погружения в бизнес. Она не программируемая, трудно настраиваемая, сезонная, зависимая от весьма специфических факторов. Предприятия этой отрасли были созданы не добровольно и не в стиле кооперации. Это изначально государственное строго субординационное предприятие. Структура штата, комплекс активов и принципы работы – эти факторы настолько сильно въелись в производственный процесс, что их интерпретация на рыночный лад, как это сейчас требуется, затруднены. Это может вызвать скрытые угрозы для инвестора. И вторым аспектом наследственности является участие нынешнего бенефициара в собственности и работе предприятия. Этот момент я думаю даже разъяснять не нужно, правда?

   Вячеслав завис. Потом кивнул. Я продолжал:

   – Что вы думаете, Вячеслав, про потенциальную реакцию инвестора на эту предварительную консультацию?

   – Да, вы безусловно видите задачу в правильном ракурсе. – он еще раз кивнул. – Чем мы можем тут помочь? Я безусловно доведу ваше изложение до нашего заказчика, но на это потребуется время. Вы бы могли это все изложить по видеосвязи или на худой конец, лично позвонив мне.

   – Я предлагаю встречу с заказчиком.

   – Вы знаете, Егор, я не могу ничего сейчас сказать, так как этот вопрос с заказчиком не обсуждался.

   – Вы можете с ним связаться? Или передать ему мои координаты. Можете даже мне координаты заказчика дать, я самостоятельно все организую.

   – Нет. Не сейчас. А координаты ваши оставьте, я постараюсь что-нибудь сделать.

   Офис фонда «Ренессанс» я покинул не добившись ничего. О чем и доложил Валерии в кафе, где она ждала меня.

   – Отрицательный результат тоже результат. – резюмировала она мой рассказ. – Я этого и ожидала, что клиентов нам не сдадут. Но попытка не пытка.

   – А чего я тогда вообще ходил туда? Разве это не твой связной все придумал, который не ошибается. – проворчал я.

   – Ты пойми, Егор, уже кто-то вмешался в ход истории. Чем больше таких вмешательств, тем ниже достоверность информации моего источника. Мы находимся позади точки вмешательства.

   – Ты прям не биолог, а футуролог!

   – Ученый есть ученый. Все мы одинаковые. – ответила она вполне серьезно.

   – Поехали к твоему источнику.

   – Рано. Он сам.

   – Да знаю я. Но попытка не пытка. Ну что, кто куда?

   – Я домой. – сказала она. – А ты в гостиницу. Только по сторонам посматривай. Все, чао.

   И она махнув мне рукой вышла из кафе. Номерами телефонов мы обменялись еще в поезде. Планом действий тоже.

   Я вышел из кафе и потопал в строну метро «Черная речка». Зашел по пути в «Макдональдс», взял кофе. Постоял на Чернореченском мосту, посмотрел на воду. До метро было рукой подать. Тогда я и заметил «хвост». У меня хорошая память на лица. Часто встречаю людей, даже иногда в других городах, а потом мучаюсь, где же я их видел до этого. И вспоминаю. Вот и этого парня в джинсах и зеленой ветровке я видел полчаса назад рядом с кафе, потом в «Макдональдсе». А теперь он стоял так же как я, смотрел на воду, но не самом мосту, а на набережной.

   Я решил, что не пойду пока в метро, а прогуляюсь. У меня нет никаких навыков оперативной работы, никаких знаний о ведении слежки или методах ухода от нее. Все что я знал, было на уровне книжных или экранизированных детективов.

   А что у меня было в кармашке? Правильно. У меня была опять маленькая карта Питера. Туристическая привычка. Только на этот раз не распечатанная, а купленная в книжном магазине специально перед поездкой. Я заранее бегло изучил карту района, поэтому из кафе пошел именно в эту сторону. Дальше от Чернореченского моста шла улица, которая должна была меня вывести на набережную Большой Невки. Туда я и отправился.

   Сразу за метро я как бы невзначай остановился поглазеть на какой-то парк. Пока осматривал парк, взглянул на улицу, по которой только прошел. Парня не было. Ну значит это просто призраки паранойи. Я пошел дальше. В принципе, до гостиницы мне было километра четыре, и я решил прогуляться. Выйдя на набережную, я повернул в нужном мне направлении и не спеша пошел. Я гулял, и старался выглядеть гуляющим.

   Но парень в зеленой ветровке снова попался мне на глаза. Это точно был «хвост», и я вел его к месту своей остановки в этом городе. Почему-то мне сразу расхотелось вести его в гостиницу за собой. Поэтому я решил, что будет лучше пробежать сквозь какой-то сквер насквозь на соседнюю улицу. Но для этого я сначала перебежал через двухполосную дорогу с разделительной клумбой, благо машин было немного. Мне успели посигналить. Наверное еще пару ласковых сказали вдогонку. Уже вбегая в сквер, я снова услышал сигналы автомобилей, и, обернувшись, увидел того парня в зеленой ветровке, перебегающего дорогу чуть поодаль. Я ускорился. Выбежав на соседнюю улицу, я увидел справа от себя автобусную остановку и вдалеке силуэт автобуса. Опять нарушая правила дорожного движения, я перебежал на другую сторону улицы, совершил спринтерский рывок и успел как раз к подходящему транспорту. Влетев в него, я оплатил проезд и уставился в окно, высматривая свое соглядатая. Он не заставил себя долго ждать. Видимо все ещё опасаясь себя выдать, он не бежал как я, а быстро шел по тропинке сквера, и оказался как раз на выходе из него, когда я проезжал мимо. В автобусе он меня не заметил. Поэтому я сошел через остановку и оказался прямо напротив своей гостиницы.

   В гостинице я быстро получил свой номер, поднялся, покидал вещи. И набрал Валерию:

   – Алло, Лер, это я. А нам вообще можно по телефону что-то обсуждать?

   – Я не знаю. Что случилось?

   – У меня был спутник до гостиницы.

   Возникла кратковременная пауза.

   – Поняла. Тогда нет, не будем обсуждать. Жди. – и она нажала отбой.

   Я походил по номеру, проверил заперта ли дверь и завалился на кровать, включил телевизор и как-то незаметно уснул под него.

   Проснулся я от ненавязчивого стука в дверь. Отметил, что уже смеркалось, встал и, продирая глаза, подошел к двери. Глазка на двери не было, поэтому я просто распахнул ее, встав немного в сторону. За дверью стояли Валерия и незнакомый мужчина. Я приглашающе махнул рукой. Они молча вошли. Я уселся на кровать, Валерия на стул у стены, а мужчина взял второй стул, поставил его передо мной и сел. Слегка наклонившись вперед, он посмотрел в мое лицо и сказал:

   – Ну здравствуйте, Егор.

   Голос совершенно обычный, лицо невыразительное, средняя комплекция, простая одежда: штаны-карго, серая ветровка. Его ботинки мне понравились. Это были трекинговые боты, всегда фанател от таких. Возраст вообще не поддавался определению. В общем, весь такой средний мужчина, с незапоминающимся лицом. Тогда я подумал, что он из какой-то структуры. Ситуация приобретала какой-то новый оттенок, замешанный на приключении и опасности. Все мальчишки любят такие оттенки окружающей действительности. И если им почти тридцать, и если уже за сорок лет. Пока не получат по пятой точке.

   – Здравствуйте. Не знаю вашего имени.

   – Меня зовут Алексей. Лучше просто Алекс, мне так привычнее.

   – Интересно. Интерпретация имени на европейский манер? В контексте всего произошедшего я хотел бы уточнить: это случайность? Олег по имени Хельги. Клаус. Тоже далеко не славянские имена.

   – Все со временем станет ясно, что случайно, а что нет. Здесь я по документам Алексей.

   – Вы каким-то загадками говорите. Мне Валерия сказала, что вы знаете кое-какие подробности по меня, про нее, про то, что происходит с нами.

   – Да, немного. Но давайте сразу условимся, что я не могу выложить все и сразу. Я не афиша, не программа ваших действий, не автор ваших судеб. Мне приходится вмешиваться в то, что происходит в вашем слое истории, потому что в моем изменения могут вызвать весьма негативные последствия.

   – То есть вы тоже из будущего. – сказал я утвердительно.

   – Вы обещали Валерии рассказать то, о чем вы говорили с Хельги, Клаусом и что вы успели вместе с ними сделать. Если история начала меняться в настоящем, то я уже не знаю ее.

   И я все пересказал. Насколько точно и подробно мог вспомнить. Мой собеседник несколько раз задавал уточняющие вопросы, но в целом слушал внимательно. Я рассказывал долго, наверное с час. Валерия тоже внимательно слушала, но в разговор не встревала. Когда я закончил, то Алекс сказал:

   – Вас развели, как сейчас это принято называть.

   – А почему я должен быть уверен, что меня развели тогда, а не разводят сейчас?

   – Вы вправе сомневаться во всем.

   – Ну это многое объясняет. Мы трое сейчас сидим в чужом мне и вам городе и ведем разговор на грани безумия. И как бы не сорваться с этой грани в сторону полного сумасшествия?

   – На самом деле прямо сейчас верить во все не обязательно. Теперь будем мы рассказывать. Я из того же временного отрезка, откуда транслировались Клаус и Хельги. Поверьте мне, они напарники. Вас элементарно развели. Хельги устроил спектакль с машинами, сожжением стола, неожиданной беседой тут в Питере. А Клаус очень красиво и грамотно заставил вас поверить во все происходящее. В принципе, они использовали стандартную легенду, которую мы готовили для внедрения и общения с людьми вашего времени. Это не спонтанная беседа, а выверенная и удобоваримая информация, в которую очень просто поверить. Но давайте по порядку. В принципе, их вариант правды почти не отличается от моей. Через сто два года возникнет наука по управлению прошлым. А возникнет она из-за того, что в ближайшее время будут открыты несколько законов передачи памяти и интеллекта. Валерия, расскажите ему, пожалуйста.

   Валерия встала, перенесла стул поближе к нам, снова села и начала рассказывать:

   – В двадцатом веке был такой ученый Роберт Гордон Уоссон, этномиколог, писатель, бизнесмен. В 1927 году он случайно с подачи своей русской жены был втянут в занимательную науку о грибах, обобщая ее данные с религией, историей, мифологией. Это он сам назвал свою деятельность этномикологией. В 1953 он с женой уезжает в Мексику для изучения ритуалов, связанных с грибами. На одной из ритуальных церемоний он, как она сам пишет в своих трудах, получает ответ от шамана о смерти своего родственника, что впоследствии оказалось правдой. В 1958 он пишет, что грибы продолжают отвечать на вопросы и еще больше углубляется в изучение грибов, вызывающих видения будущего. Возможно ты слышал о галлюциногенных грибах-псилоцибах. Хотя у мексиканских народов были и другие растения, участвующие в церемониях. Тот же Уоссон собрал образцы Сальвии Дивинорум, или по другому – шалфея предсказателей. Именно так – предсказателей. Но меня больше заинтересовали именно грибы. Потому что мой научный руководитель изучал спорынью. Знаешь что это? Это тоже грибок, поражающий злаки. И у него тоже очень богатая история. Пляски Святого Витта, слышал о таком? Нет? Это когда по четыреста человек танцевали до истощения, инфарктов, инсультов. Алкалоиды спорыньи это своего рода природное ЛСД, которое кстати, впервые синтезированное именно из них. Последнее массовое отравление спорыньей было во Франции в 1951 году, в результате которого около двухсот человек увидели сходные галлюцинации о будущем, которые сбылись через два года. Одновременно двести человек увидели будущее.

   Она сделал паузу. Тема конечно интересная, я и сам читал что-то о том, о чем она говорила. Но пока логической связи с происходящим я не видел.

   – Это что, вся эта история с наркотиками связана? – спросил я.

   Валерия ответила:

   – Ты не путай алкалоиды и наркотики, науку и всеобщее помешательство на алкоголе, таблетках и травке. С древнейших времен люди использовали алкалоиды как яды, лекарства и самое главное, как колдовские зелья. Нет, эта история не связана с наркотиками. И с колдовством не связана. Она связана с тем, что исследуя нейробиологию растений и грибов мы открыли связь человеческих нейронов со временем. Уже сейчас мы знаем механизм взаимодействия. Уоссон за свою жизнь дал достаточно описаний ритуалов, при которых после приема псилоцибов человек получал доступ к недоступным прежде знаниям. Эта информация послужила для меня толчком к исследованиям. Знаешь что я сделала? Искала закономерности: частота звуков, время года, время суток, да даже фаза луны – я все исследовала. Но признаюсь, как они сознание в прошлое отправляют – я не понимаю.

   – И не надо. – вмешался в разговор Алекс. – Всему свое время. Я уже рассказал Валерии для чего я здесь. Расскажу и вам, Егор. Наверное, станет понятно, кто такие Клаус и Хельги, и почему я считаю их действия, так сказать, разводом. Дело в том, что в будущем, когда начнется эта тяжба за технологию, истинным ее владельцем с юридической точки зрения будет научное объединение, которое будет образовано Валерией и ее наследниками.

   – Тут я вообще пока не знаю ничего. У меня нет наследников! – встряла Валерия.

   – И вот представьте, что существует это научное объединение и корпорация, которая спонсировала эти исследования в надежде получить их результаты в собственность. – продолжал Алекс. – А когда ученые достигли цели, то они просто обнародовали их, дав доступ всему человечеству к этому открытию. И корпорация «Ренессанс», да именно так она будет называться, не смогла ограничить контролировать использование технологии трансляции сознания в своих целях. А знаете что стало с этой технологией? Ее попросту запретили к применению вне научных целей и создали Институт коррекции истории. Это я рассказываю быстро, а процесс длился долго и сложно.

   – А кто принимает решение, о том, что можно в прошлом контролировать, а что нельзя? – спросил я.

   – Ученые. – просто ответил Алекс.

   – Тогда как тут оказались Хельги, Клаус и вы?

   – Всегда есть место непредвиденным обстоятельствам. Схема коррекции истории весьма сложна. Нельзя, например, предпринимать действия, приводящие к физическому устранению людей в прошлом. Вмешательство в прошлое должно быть линейным. То есть дважды его переделывать нельзя, пусть даже разными корректорами.

   – О! Я слышал уже это слово! Так меня назвал Клаус.

   – Так вот о Клаусе. Клаус Серкофф и Хельги Йодль являются сотрудниками корпорации «Ренессанс». Именно из-за них я здесь. Все, что вам наговорили – это часть спектакля. Нет никаких контроллеров, нет никаких антиконтроллеров. Ну сами подумайте, Егор, зачем контролировать то, что уже удачно прошло? Нет надобности. Если развивать мысль возможного случайного изменения истории, то скажите, как может быть достигнуто то будущее, если его прошлое случайно меняется. Прошлое есть статичный объект. Настоящее субъективно. А будущее создается. Но вот научная коррекция исторических фактов предполагала именно вмешательство в ход истории. И то на пределе минимума, потому что всеобъемлющую мощь изменений оценить просто невозможно.

   – А как вы все попали сюда?

   – Я не могу описать процедуру. Эта часть сокрыта от тех, кого транслируют.

   – А много их?

   – Много или мало – это же относительные понятия.

   – А то, что рассказывал мне Клаус... Он же называл столько имен. Тамерлан, Октавиан. Еще какой-то дядя, который историю придумал. Писателей-фантастов перечислял мне, предсказателей. Ванга там, Мессинг, еще кто-то. Это все ложь?

   – Не все, Егор. Что-то правда, что-то нет. Вы мне скажите, вам легче будет, если вы узнаете всё и обо всех? Вам так обязательно установить, кто в знакомой вам истории попал под влияние ученых из будущего?

   – Мне казалось, что это поможет мне разобраться во всем. – сказал я, но после его вопросов уже с сомнением.

   – Да не лгите себе, Егор. Вас еще больше это запутает. Поверьте, вы не готовы пока к такому массиву информации. Ни вы, ни Валерия, ни еще восемь миллиардов человек не могут себе и представить, как будут люди жить в будущем, какие у них желания, какая мораль. Вы вот можете предположить о том, что мыслил крестьянин двести лет назад? Нет. Вот и не пытайтесь понять тех, кто будет жить после вас. У них будет уже другое общество и другие принципы.

   – Зачем же тогда вы со своими другими принципами, со своей моралью полезли к нам? – я разозлился.

   – Что-то в истории вечно. А именно алчность. Это незыблемое свойство некоторых слоев общества. У них будут миллиарды, а они будут хотеть больше. Алчность рождается не в бедности. Алчность рождается от ненасытности богатством. Корпорация «Ренессанс» разработала следующую стратегию: если в своем настоящем им уже не взять под контроль то, чего они так желали, то нужно взять его в прошлом. Для этого они внедрили в Институт коррекции истории своих людей, а те, дождавшись удобного момента, транслировали свое сознание в нужные места в вашем историческом слое времени. Я не знаю точных инструкций Хельги и Клауса, мне не докладывали. Но их транслировали раньше меня. Вернее меня отправили им вдогонку. Моя задача: оградить Валерию от их влияния. Я не могу переделывать обратно то, что сделали Хельги и Клаус. Помните принцип линейности вмешательства.

   Алекс замолчал. Валерия молчала. Молчал и я. Я переваривал то, что услышал. Теория всего происходящего была настолько громоздкой для моего понимания, что я никак не мог найти прямую цепочку объяснений. Столько было нового и непонятного, что пытаться разобраться в хитросплетениях этой истории и в действиях обеих сторон конфликта не представлялось возможным. И постоянные сомнения давали повод еще больше накручивать себя в размышлениях.

   – Ну хорошо. Допустим, это все правда. – я посмотрел по очереди на Алекса, на Валерию. – Но объясните мне одно: как Валерия связана с тем, что Хельги и Клаус возникли много лет назад и начали свою операцию с нашей бабушки Раисы Ивановны?

   Алекс немного подумав, ответил:

   – Я могу предположить следующее. Открытие сделала именно Валерия, и она до нынешних событий находилась на своем месте в срезе истории. Если их действия отчасти были направлены на рождение Валерии, то тут подтверждается ими самим придуманная теория о контроле стабильного прошлого. Хотя они могли бы не внушать вашей бабушке идею того, что бы отправить младшую сестру жить в Ленинград – в моем варианте прошлого она сама уехала. Но вот действия вокруг фирмы «Родина» и ее земель – это уже скорректированное прошлое. Точнее, последние действия. В которых оказались замешаны вы, Егор. Я так понимаю, что Раису Ивановну вели к заключительным строчкам того списка событий, о котором вы рассказали. Скорее всего, именно она должна была повлиять на принятие решений сыном председателя Дягтярёва, которого она когда-то всячески поддерживала. Долгосрочный план, неявное вмешательство, все по правилам коррекции истории. Вы, Егор, оказались в этом водовороте событий случайно. Вернее, вас втянули. А это уже явное вмешательство, нарушение всех принципов ненавязчивой коррекции.

   – То есть целью этих двух людей все же является фирма «Родина»?

   – Скорее всего да. Тут есть еще несколько обстоятельств. Как вы слышали из рассказа Валерии, они изучают определенный гриб – спорынью. Есть ассоциации?