Текст книги "Песня для Корби (СИ)"

Автор книги: Эгис Румит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Глава 20. Друзья.

Корби сидел на кожаном диванчике, смотрел в одну точку и чуть покачивался всем телом взад-вперед. Аня, Комар и Паша смотрели на него.

– Не знаю, что сказать, – сказал Паша.

– Тогда помолчи, – предложил Комар.

Аня медленно села на стул напротив Корби.

– Я им про тебя не рассказала. Я все правильно сделала? – испуганно и как-то по-детски спросила она.

– Да, спасибо, – ответил Корби.

– Но ведь это не обязательно его дед, – предположил Паша. – Владелец квартиры может быть уже другой, или номером ошиблись.

– По крайней мере, мы знаем, что не Корби его зарезал, – отметил Комар. – В девять утра он крепко спал.

– Заткнитесь вы оба! – крикнула на них Аня.

В наступившей тишине Корби издал сухой смешок. Он вдруг понял, что меньше всего ждал того, что сейчас произошло. Даже весь последний час, когда мысль о смерти деда уже подкрадывалась к нему, он все еще воспринимал ее как нечто совершенно невероятное.

"Теперь я последний Рябин", – опустошенно подумал он.

– Тебе что-нибудь сделать? – спросила Аня.

Корби перевел на нее невидящий взгляд.

– Еще осталось мартини, – пояснила она.

– И банка пива в холодильнике, – добавил Комар.

– Не надо, – сказал Корби.

– Твой дед был ничего? – спросил Комар.

– Он говорил, что убил семнадцать человек, пока работал в КГБ, – ответил Корби. – Он был жадным, грубым уродом, пресмыкался перед властью и ненавидел все современное.

– Тогда, может, неплохо, что он откинулся? – поинтересовался Комар.

– Дурак, – обругал его Паша.

– Он поносил моих родителей, не давал мне денег, пытался заставить меня учиться на военного. Позавчера он разбил мне нос, – закончил Корби. – Включите музыку.

Аня покрутила громкость на колонках. Снова зазвучала музыка.

– Просто не обращайте на меня внимания, – попросил Корби. – Мне надо подумать.

– Ладно, – тихо согласился Паша.

Корби отодвинул полупустую тарелку, по-ученически сложил руки на краю стола и уткнулся в них лбом. Деда зарезали. Еще один труп. Корби представил дряблую шею старика, красноватую кожу, покрытую растительностью грудь. Теперь там раны.

Это было не так, как с родителями, и одновременно очень похоже. Поверить в их смерть Корби не мог, потому что они составляли весь его мир. И поверить в смерть деда он не мог по той же причине. Это был столп.

Все эти четыре года Корби боролся с этим человеком. Он ненавидел его голос и его взгляды. Он терпел его мелкие пакости. Он ругался с ним. Он притворялся перед ним. Он клянчил у него деньги. Он собирался от него убежать.

И вот все это закончилось. После стрельбы в школе ему казалось, что звонок деду обесценивает его побег. Теперь он понял, что ошибался. Это сейчас, а не тогда, был утрачен смысл всего, что связывало их. Кто-то одним движением снял с доски фигуру, с которой и против которой Корби играл четыре года. Подросток начал осознавать, что это означает. Он увидел себя посреди кладбища ничтожных планов, мимолетных побед и опустошающих поражений. Пугающие мысли приходили к нему одна за другой.

Чего теперь стоит вся история с пистолетом? Дед был ложным свидетелем перестрелки в школе. На нем держалось все вранье, которое они рассказали полиции. Но сейчас дед мертв. А значит, правда выплывет наружу.

Кто убил старика? Корби видел здесь два варианта, один не лучше другого: либо это сделали убийцы Андрея, либо его сумасшедший отец. Скорее даже последнее, потому что убийцы не стали бы охотиться на ложного свидетеля.

Если это правда, значит, отец Андрея перешел черту, и ему больше ничто не мешает проливать кровь. Может, он не собирался убивать деда, но тот оказал сопротивление его громилам. Корби вполне мог такое представить.

"Он выходил из подъезда, нагруженный двадцатью пятью тысячами рублей, – попытался переубедить себя Корби. – На него могли напасть из-за денег. А еще он старый кагэбешник, и его смерть может быть расплатой за давние делишки".

"Ты хоть сам-то себе веришь? – спросил у Корби его внутренний голос. – Ты всерьез думаешь, что это совпадение? Совпадение, что старика зарезали через тридцать шесть часов после смерти Андрея? Совпадение, что это произошло в двухстах метрах от того места, где ты мирно спал?"

"Не верю", – ответил Корби. Ему стало совершенно не по себе. Гибель деда показывала, что все свидетели убийства Андрея находятся в смертельной опасности.

"Или уже мертвы, – подумалось ему. – Кто сказал, что мои друзья дожили до этого часа? Может, я – последний? Может, я жив только потому, что убежал и отсиживаюсь там, где меня никто не будет искать?"

У него внутри все похолодело. "Я же ничего не знаю, – понял он, – я уже сутки отрезан от мира. Могло случиться все что угодно". Он медленно поднял голову. В колонках играли Smashing Pumpkins. Паша мыл тарелки, а Аня куда-то ушла. Только Комар по-прежнему сидел в углу и допивал свое пиво.

– Ты как? – спросил он у Корби.

Корби посмотрел на него диким взглядом.

– Мне нужен телефон, – сказал он.

– Городской или сотовый? – уточнил Комар.

– Все равно, – ответил Корби.

Комар протянул ему свой мобильный.

– Разблокировка звездочкой, – предупредил он.

– Спасибо, – ответил Корби.

Он взял телефон и вышел с кухни. По дроге он услышал, что Аня в своей комнате тоже с кем-то разговаривает по телефону. Она договаривалась о встрече.

– Сегодня вечером, – долетело до Корби. – Да, я принесу.

Он повернул в комнату Аниных родителей. Здесь было тихо и сумеречно. Разбитый бинокль все так же лежал на кровати. Корби сел на покрывало рядом с ним.

Ему было страшно. Он не знал, кому позвонит, не знал, чей голос услышит. Что, если Ара и Ник мертвы? Корби показалось, что он снова стоит в своей квартире, у телефона на кухне. Сначала будут холостые гудки, а потом трубку снимет чужой человек.

А если его друзья живы, будут ли они рады его звонку? Станут ли они говорить? У Корби задрожали руки. Он положил телефон Комара на покрывало рядом с собой, поднял тяжелый бинокль и сжал его в обеих руках, как талисман.

Он мог позвонить Аре. Черный брат не станет кричать, не станет обвинять его. Не потому, что не сердится, а потому, что он почти никогда так не делает. Он не Ник. Корби почувствовал себя отвратительным трусом. Они могли умереть, а он сидит здесь, в относительной безопасности, и прикидывает, как все обставить так, чтобы ему, после всего, что он сделал, не сказали недоброго слова. Ему стало тошно от самого себя.

Бездумно он поднял бинокль к глазам. В единственном работающем окуляре плавала надпись: "to close". Корби перевел бинокль на окно, и из-за пелены дождя на него прыгнуло размытое изображение дальнего дома. Поплыли значения дальномера: "2300 m > 2400 m > 2500 m". Корби увидел чей-то балкон, кактус за окном и кирпичную стену. Он опустил бинокль. Ему стало только хуже. "Я сломал хорошую дорогую вещь незнакомого человека", – подумал он.

Он положил бинокль на место и поднял телефон.

***

Ник снял трубку почти мгновенно. Его голос прозвучал прежде первого гудка, как будто он уже держал мобильный в руке.

– Алло, – сказал он.

"Живой", – подумал Корби.

– Ник, – ответил он, – это я.

Повисла пауза. – Моего деда убили, – сказал Корби.

Ник ответил не сразу. Некоторое время в трубке был слышен только слабый звук его дыхания. Корби закрыл глаза. Он ждал, что сейчас раздастся матерное слово, или просто гудки.

– Я знаю, – наконец, сказал Ник. – Мне звонил Крин.

– Он так быстро узнал? – удивился Корби.

– А откуда об этом знаешь ты? – спросил Ник.

– Я нахожусь в том же доме, где его убили, – объяснил Корби. – Я слышал, как полиция опрашивала свидетелей.

Он вдруг заметил, что сжимает в кулак свободную от трубки руку. Он медленно расслабил пальцы и увидел, что на ладони остались следы ногтей. "Ник говорит со мной, – подумал он. – Не так, как обычно, но все-таки говорит".

– Я мог бы спросить, как ты там оказался, – заметил Ник, – но если честно, мне плевать.

– Я... – Корби замолчал. Он хотел ответить, что знает это чувство, но не знал, как об этом сказать.

– Ты, – повторил Ник.

– ...знаю, что ты чувствуешь, – сказал Корби.

– Да? – переспросил Ник.

– Я тоже чувствовал равнодушие, – объяснил Корби.

– Это сомнительная заслуга, – заметил Ник.

Корби не нашелся с ответом.

– Ара тебе звонил? – спросил он. – У него все в порядке?

– Да, – ответил Ник. – Вчера утром нам угрожала только одна банда убийц, а теперь их стало две.

Он говорил очень спокойно.

– Зачем ты позвонил? – спросил Ник.

– Мы ведь еще друзья, – сказал Корби.

– Ты уверен? – поинтересовался Ник.

Трубка вдруг вспотела у Корби в руке.

– Только ты можешь мне сказать, – еле слышно ответил он.

– Ты мог отправить в тюремную больницу всех трех убийц Андрея, – сказал Ник. – Вместо этого они на свободе. Ты мог нормально дать показания в полиции и поговорить с отцом Андрея. Вместо этого ты сделал так, что он теперь тоже готов нас убить.

Корби молчал.

– На нас с Арой давит полиция, – продолжал Ник. – Нас допрашивали еще раз. Теперь убили твоего деда, и через час я опять пойду в полицию, потому что у них снова есть вопросы.

Трубка скользила в руке Корби.

– И знаешь что? Не знаю зачем, но мы продолжали нести лабуду про пистолет твоего дедушки, прикрывая твою гребаную задницу, – холодно добавил Ник. – Ты убежал из отделения и шлялся черт знает где, пока мы врали людям в глаза. А через два часа Ара позвонил мне и сказал, что ты погиб.

– Погиб? – переспросил Корби.

– Да, – странным голосом повторил Ник, – погиб. Ара получил ммс с твоей фоткой и перезвонил на сотовый, с которого она пришла. Твой странный новый знакомый сказал ему, что ты прыгнул с крыши с парашютом и попал под грузовик.

Корби слушал его в оцепенении.

– Мы тебя похоронили, – продолжал Ник, – а еще через два часа узнали, что ты жив, что тебя волочило по дороге через пол-Москвы, и что ты чуть ли не герой вечерних новостей. И тогда нас второй раз дернули на допрос.

Ник перевел дыхание.

– Ты не стоишь слез черного брата, – закончил он. – И мне даже не интересно, как ты оказался в месте, где убили твоего деда.

Ник замолчал.

– Я не хотел, – ответил Корби. Ему показалось, что вот, вот сейчас это произойдет: Ник бросит трубку. Но этого не происходило. На линии была тишина. Корби понял, что снова должен говорить, как полчаса назад говорил за столом на Аниной кухне.

– Мои родители умерли, – сказал он, – и я порезал вены.

Его голос сорвался.

– Я ненормальный, – продолжал он. – Когда Андрей погиб, у меня стало сносить крышу. Не сразу. Сначала я просто испугался, что меня посадят. А потом у меня стало сносить крышу.

Ник слушал молча.

– Как будто все повторилось, – тихо сказал Корби. – Кровь, смерть, машины ночью. Я снова захотел покончить с собой. Прошлой ночью дед нашел черного психиатра, и тот вколол мне какую-то дрянь.

– Это правда? – спросил Ник.

– Да, – подтвердил Корби. – А утром я сбежал из отделения, потому что снова хотел себя убить.

– Ара что-то про это сказал, – вспомнил Ник.

– Я прошел полквартала, – закончил Корби, – а потом они меня забрали.

Ник молчал.

– Не надо меня ненавидеть, – голос Корби опять сорвался. – После смерти деда я испугался, что вас с Арой тоже могли убить. Я позвонил узнать, как у тебя дела.

– Не знаю, – наконец, сказал Ник. – Наверное, очень плохо.

– Нам нужно встретиться, – сказал Корби.

– Зачем? – спросил Ник.

– Чтобы держаться вместе, – ответил Корби. – Мы в опасности, и нужно что-то придумать.

– Я не уверен, что хочу тебя видеть, – ответил Ник. – Извини, Корби. В какой-то момент мне слишком понравилось думать, что ты тоже умер.

Корби пришло в голову, что ситуация странным образом перевернулась. Несколько дней назад он вот так же отвергал дружбу Андрея: гнал навязчивого мальчика от себя, просил его не звонить и не появляться.

– Ник, – сказал Корби, – я никому не хотел причинять боль. Я просто хотел не испытывать ее сам.

– Это пустые слова, – ответил Ник.

И Андрей тогда тоже говорил много слов. Корби не знал, были ли они пустыми, но точно помнил, что они до него не доходили. Отношение Корби изменилось только тогда, когда Андрей погиб.

– Ник, – еле слышно спросил Корби, – как ты можешь говорить, что тебе это понравилось? Что тебе понравилась моя смерть?

Ник ответил не сразу.

– Обещай мне, что не позвонишь Аре, – сказал он.

– Почему я должен тебе это обещать? – затравленно спросил Корби.

– Потому что он может сойти с ума, если ты не оставишь его в покое, – сказал Ник. – Мы все можем сойти с ума. Ты сам сказал, что сумасшедший. Твое безумие заразно. Я тоже в эти дни вспомнил, как умирала мама, и я не хочу этого больше.

Корби вдруг понял, что ему было дано почти невозможное. Это невозможное ему дали друзья. Четыре года он жил в неведении. Посреди разрушения и смерти он снова стал счастливым. От ненависти, которая заставляла его бросаться даже на траву и деревья, он пришел к тому, что снова смог дышать воздухом, ходить в школу, слушать музыку, смеяться.

"А Ник? – подумал Корби. – У него умерла мать, а его отец медленно спивается. Ара? Он живет с матерью-кликушей, которая таскает его, чернокожего, в армянскую общину, где он никогда не будет своим. Мы все должны были быть несчастны на протяжении всех этих четырех лет. Но мы были счастливы. Пока не погиб Андрей".

– Все кончилось со смертью Андрея? – спросил Корби. – Вся наша дружба?

Ник молчал. Корби на глаза навернулись слезы.

– Я благодарен, – пробормотал он, – что мы были вместе. И я не могу тебе обещать, что не позвоню Аре. Потому что он и мой друг тоже, и только он может мне сказать, что не будет со мной общаться.

В трубке раздались гудки. "Все-таки Ник бросил трубку, – подумал Корби, – как он и сказал, мои слова ничего не значат". Подросток выронил телефон из рук и отчужденно уставился на пелену серого дождя за окном.

***

– Все-таки ты замочил кого-то, – сказали у него за спиной.

Корби вздрогнул и обернулся. В дверях комнаты стоял Комар.

– Нет, – непослушным, ломающимся голосом ответил он, – но лучше бы замочил.

Он сполз с кровати на пол и скорчился на коленях под серым квадратом окна. Комар прошел через комнату, поднял с пола свой мобильник и сел на край кровати рядом с Корби.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? – спросил он.

Корби странно посмотрел на него. Угловатые колени Комара почти касались его плеча.

– Если честно, мне все равно, – глухо ответил Корби.

– Тогда смотри, – сказал Комар.

Он показал Корби свою левую руку. На тыльной стороне запястья были вьющиеся неровные шрамы.

– У меня ничего не было, – сообщил Комар. – Я резал руку осколком водочной бутылки. Выпил ее, потом разбил о стену и стал резать руку.

Корби показал ему обе свои руки.

– Круто, – сказал Комар. – Длинные, и на обеих.

– Тебе кто-то помешал? – спросил Корби.

– Паша, – ответил Комар. – Он нашел меня в сортире, в том, который напротив школьной библиотеки. Помнишь?

– Конечно, – сказал Корби. – Самое тихое место в школе.

– Да, – подтвердил Комар. – А тебе кто помешал?

– Я резался у себя в комнате, – ответил Корби. – Меня застукал дед. Первый раз в жизни кому-то об этом рассказываю.

– Я рассказал одной девке, – вздохнул Комар, – после того, как она рассказала, как травилась таблетками. А эта сука стала надо мной ржать, сказала, что пошутила, и что такие, как я, должны сдохнуть.

– Лучше бы она сама сдохла, – сказал Корби.

– Я ответил ей то же самое, – сообщил Комар.

– Почему? – спросил Корби.

– В смысле, почему я это сделал? – уточнил Комар.

– Да, – подтвердил Корби.

– Ты уехал, – ответил Комар. – Аня не дала. Родители говно. Люди суки. Мне казалось, что я никому не нужен.

Корби снизу вверх взглянул на него. Двое подростков встретились глазами. И Корби вдруг обожгло внутри. Комар смотрел на него почти как Андрей.

– Я – первая причина, по которой ты резал вены? – спросил Корби.

Комар молча смотрел на него. То выражение ушло из его глаз. Они стали холодными, как у Ани, когда Корби разбил бинокль, как у Ника утром прошлого дня.

– Иди на хрен, – вдруг с ненавистью сказал Комар. Он вскочил и быстро вышел из комнаты. Корби остался сидеть на полу. Он вдруг ясно вспомнил момент смерти Андрея.

– Это я вам принес! – закричал Андрей, и бросил карточку. – Корби, ты должен...

Договорить он не успел. На него налетели преследовали. Несколько секунд он с перочинным ножом в руках пытался защищать свою жизнь, а потом его сбросили с крыши.

"Это безумие, – подумал Корби. – Он же понимал, что его убивают. Как он мог думать о какой-то карточке и обо мне? Как он мог думать о нашем идиотском испытании, которое я изобрел за минуту похмельного утра только чтобы отделаться от него?"

"Как же Комар хотел дружить со мной, – подумал Корби, – что порезал вены, когда я уехал". "Ты не стоишь слез черного брата", – вспомнил Корби слова Ника. Он начал понимать, что его друзья должны были чувствовать, когда узнали о его смерти. Он начал понимать, что должен был чувствовать Андрей, когда они говорили на лестничной площадке перед флэтом "Зеленых Созданий". Он понял, что чувствовали Аня, Комар и Паша, когда он уехал, не оставив ни адреса, ни телефона.

"Я хотел бы быть тем, за кого они меня принимают, – подумал Корби, – тем, кто заслуживает такой сумасшедший преданности, как та, которую мне подарил Андрей. Я хотел бы заслуживать дружбы Ары и Ника, и Комара, и Паши, и Ани. И дружбы Андрея".

– И я этим стану, – сказал он. – Я буду бороться за каждого из них до смерти.

Он мог бы попытаться снова позвонить Нику, но этого было недостаточно. Ему пришло в голову, что он может встретиться с Ником лично. Ник сам сказал ему, что через час будет у отделения полиции. Корби понял, что у него мало времени. Он поднялся с пола и неверным, но решительным шагом пошел на кухню.

***

– И что делать с его тарелкой? – спросил Паша.

– Не знаю, – ответила Аня. – Я бы после известия о смерти родственника не смогла есть.

Корби остановился в дверях. Аня задумчиво трогала колючки стоящего на окне кактуса. Паша собирался мыть посуду. Комар сидел в своем углу. Он сжал голову руками и запустил пальцы в вихры взъерошенных волос. Увидев Корби, он подобрался.

– Мне нужно срочно идти, – сообщил Корби.

Комар отпустил свою голову, и она безвольно склонилась вниз, пока его лоб не коснулся стола.

– Как хочешь, – сказала Аня.

Паша посмотрел на нее, потом на Корби и, наконец, на Комара.

– О чем вы говорили в той комнате? – спросил он. – Оба как будто спятили.

– Не говори им, – глухо попросил Комар.

– О прошлом, – ответил Корби.

Он нервным жестом потер лоб.

– Прежде, чем я уйду, – сказал он, – у меня есть еще одна просьба.

– Какая? – поинтересовался Паша.

Корби повернулся к Ане.

– Ты могла бы одолжить мне одну вещь? – спросил он.

– Какую? – уточнила Аня.

– Какой нож самый острый? – спросил Корби

Аня уставилась на него.

– Тебе зачем? – спросил Паша.

– Я бы не хотел говорить, – сказал Корби, – но очень нужен.

– Не дам, – ответила Аня.

Комар поднял голову и безумно посмотрел на Корби.

– Срань господня. Решил опять? – предположил он.

Корби стоял посреди кухни. Друзья смотрели на него.

– Нет, – наконец сказал Корби. – Не то, о чем ты подумал.

– О чем он подумал? – спросил Паша.

– Неважно, – ответил Корби. – Нож мне нужен для того, чтобы вернуть друга.

– Может, чтобы убить? – спросила Аня.

– Просто поверь мне, ладно? – попросил Корби.

Аня молчала.

– Я постараюсь тебе его вернуть, – обещал Корби.

– Когда? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Корби. – Где-нибудь на неделе.

Аня открыла верхний ящик стоящего рядом с плитой кухонного столика и достала маленький нож с десятисантиметровым лезвием и маленькой ручкой.

– Мы им почти не пользуемся в хозяйстве, – сказал она. – Бери.

– Не давай ему, – попытался остановить ее Паша.

– Он мог просто его стащить, – возразила Аня, – но он попросил. И этот нож действительно не нужен.

Корби взял нож.

– Спасибо большое, – поблагодарил он, – за нож и вообще за все. И извини, что разбил бинокль.

Уголки его губ нервно вздрогнули. Аня слегка кивнула.

– Ну ладно, – сказал Корби. – Я пойду.

– Сейчас дам тебе твою одежду, – ответила Аня.

– И он вот так просто уйдет? – привскочил Комар.

– Если хочет, – пожал плечами Паша.

– Я постараюсь вернуться, – обещал Корби.

Аня вышла в коридор. В этот момент снова раздался звонок в дверь.

– А это еще кто? – вслух удивился Паша.

Аня остановилась, потом побежала к двери. Корби, Комар и Паша напряженно прислушивались.

– Кто там? – как и в прошлый раз, крикнула Аня.

– Участковый, – ответили из-за двери. – Откройте, пожалуйста.

Звякнул глазок.

– Да, вижу, – сказала Аня. – Сейчас.