Текст книги "О времени и о себе"

Автор книги: Ефим Весенин

Соавторы: Григорий Рыклин,Н. Монахов,Марк Виленский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Е. ВЕСЕНИН

КРОКОДИЛ В НЕБЕСАХ

Это было давно, более тридцати пяти лет назад. Крокодил, рожденный, как известно, ползать, вдруг полетел!..

Зрелище действительно необычайное. На беговую дорожку Центрального московского аэродрома, что был тогда на месте нынешнего городского аэровокзала на Ленинградском проспекте, выкатил самый настоящий Крокодил. С зубастой пастью, с чешуей, с хвостом. Только широко раскинутые крылья делали это чудовище похожим на его летучих собратьев из семейства АНТ-9.

Пыхтя и переваливаясь, Крокодил одолел взлетную дорожку, оторвался от земли и быстро стал набирать высоту…

Как же случилось, что Крокодил оброс крыльями?

На страницах своего журнала Крокодил дал такое объяснение этому знаменательному событию:

«На Севере наши ледоколы покорили льды.

В центре Союза наш стратостат побил мировой рекорд.

На Юге наши автомобили победили пустыню Каракум.

Может ли Крокодил после этого спокойно оставаться на месте? Ни в коем случае! И вот он решил летать».

Но чтобы летать, требуются как минимум крылья, а точнее, требуется иметь самолет.

И журнал бросил клич:

– Построим самолет «Крокодил» для Агитэскадрильи имени Максима Горького^[5]. Вносите деньги в банк на текущий счет № 102!

Читатели и друзья «Крокодила» подхватили призыв редакции. Текущий счет в банке и впрямь стал текущим: в него потекли деньги – большие и малые, от взрослых и школьников, от рабочих и академиков, от колхозников и красноармейцев. По тысячам каналов и ручейков потекли деньги на винтики и шпунтики, на гаечки и болтики, на мотор и прочую техническую оснастку.

Михаил КОЛЬЦОВ

Ко всему этому редакция задумала выпустить специальный номер журнала, весь доход от которого должен был пойти на тот же самолет.

Рабочие бумажной фабрики «Сокол» изготовили для специального номера бумагу. Рабочие типографии, где печатался журнал, дружно отчислили в тот же фонд причитавшийся им заработок. А о писателях и художниках, которые заполнили специальный сдвоенный номер журнала рисунками, рассказами, стихами и фельетонами, и говорить не приходится: они не отстали от своих читателей.

Мечта крокодильцев – иметь свой собственный самолет – была близка к осуществлению. Но тут возникла новая проблема.

Чем будет отличаться этот самолет от других, входящих в состав агитэскадрильи? Нельзя ли придать самолету черты настоящего крокодила, притом так, чтобы они не отразились на аэродинамических качествах машины?

Это оказалось не столь простым делом. Но нам повезло. Редак тор журнала Михаил Ефимович Кольцов являлся в то же время и командиром агитэскадрильи. Как человек сугубо принципиальный, не раз выступавший в своих острых фельетонах против использования личных связей, он при других обстоятельствах и не подумал бы злоупотребить своим служебным положением. Но тут Михаил Ефимович. не поколебавшись, снял телефонную трубку и созвонился с конструктором самолета Андреем Николаевичем Туполевым. А затем встретился с ним и высказал пожелания крокодильцев.

Архивы не сохранили подробностей этой встречи редактора сатирического журнала с генеральным авиаконструктором. Сказал ли Андрей Николаевич «Це дило треба розжуваты» или не сказал, а только подумал об этом, не так уж важно. Одно бесспорно: предложение крокодильцев заинтересовало А. Н. Туполева, и он, занятый по двадцать шесть часов в сутки, нашел все-таки время, чтобы вызвать своих помощников, и через несколько дней рабочие чертежи крылатого Крокодила были приведены в строгое соответствие с требованиями авиационной науки и летной безопасности. На носу самолета была смонтирована зубастая крокодилья пасть, на спине укреплена ребристая чешуя, обтекатели на колесах превратились в чудовищные лапы.

Лев БРОДАТЫ

За художниками-крокодильцами, которые должны были довести внешний облик воздушного Крокодила до полной кондиции, дело не стало. В течение суток, работая и днем и ночью, художники Лев Григорьевич Бродаты, Борис Ефимович Ефимов и Константин Павлович Ротов разрисовали самолет под красночешуйчатого Крокодила, а на фюзеляже и на крыльях крупно вывели: КРОКОДИЛ.

Пробные полеты над Москвой подтвердили высокие летные качества воздушного Крокодила, и его стали готовить в первый круговой рейс по стране.

На крылатого агитатора была возложена почетная задача: по заданию ЦИК СССР проверить в пятнадцати городах, как они соревнуются между собой, как местные Советы заботятся о школьном строительстве, благоустройстве, удовлетворении культурно-бытовых нужд населения.

Перед отлетом в первый рейс – вылет состоялся 17 июля 1935 года– редакция журнала писала Алексею Максимовичу Горькому, что крылатый Крокодил будет атаковать с воздуха бюрократов, подхалимов, лодырей – словом, всех тех, кто мешает нам строить новую жизнь.

Об этом же писалось и в красочных листовках, оформленных художником Константином Ротовым. На лицевой стороне художник отобразил кипучую жизнь редакционного коллектива в небесных условиях, а под рисунком поместил текст «авиаграммы»:

Куда – вниз,

Кому – тебе,

От кого – от Крокодила,

Откуда – высота пятьсот метров.

Рапортуем зпт что самолет Крокодил (АНТ-9) вступил Агит-эскадрилью Максима Горького тчк Находясь высоте пятисот метров зпт шлю горячий большевистский привет тчк Жду твоих писем корреспонденций адресу Москва, улица Горького 48 мне Крокодил.

На оборотной стороне листовки была напечатана песенка авиакрокодила «Лечу над землей» с задорным припевом:

Лечу над землею

Фигурой крылатой,

Я мертвой петлёю

Схвачу бюрократа!

Отныне завидна

Судьба крокодилья,

К лицу мне, ручаюсь,

Воздушные крылья!

Экипаж самолета разбрасывал листовки и с помощью мощного громкоговорителя передавал с неба на землю привет трудящимся городов и поселков, над которыми мы пролетали.

Командиром корабля был опытный летчик, участник первых дальних перелетов Василий Осипов. Это теперь во всех городах, где побывал тогда Крокодил, оборудованы первоклассные аэродромы, а в те годы летчики радовались, если была хоть мало-мальски пригодная посадочная площадка в виде, скажем, ровного поля. В Челябинске, например, Крокодил никак не мог приземлиться, так как на аэродроме привольно разгуливало стадо коров, с которыми милиция не в силах была справиться. И только высокое мастерство Василия Осипова позволило избежать нежелательного столкновения Крокодила с малосознательными коровами.

Куда бы ни прилетал Крокодил, его всюду встречали тепло и радушно. Встречали не только любопытные, пришедшие на аэродром поглазеть на странное чудовище. На аэродром приходили многочисленные друзья, читатели и почитатели журнала. Вместе с ними, понятно, приходили и те, кто нуждался в помощи Крокодила.

Крылатому Крокодилу жаловались в прозе и в стихах: в Челябинске– на милицию, которая увлеклась штрафами; в Куйбышеве – на грубого прокурора; в Днепропетровске – на плохое качество ремонта жилья.

Нам, участникам полета, пришлось работать с большой нагрузкой: выслушивать посетителей, разбираться в их нуждах, направлять заявления местным властям и следить за тем, чтобы на справедливые жалобы своевременно реагировали.

Наряду с этими хлопотами мы знакомились с работой городских и районных Советов. А на другой день на собраниях актива делились своими впечатлениями. Кое-кому из присутствовавших на этих собраниях трудно было завидовать: им доставалось на орехи…

Крылатому Крокодилу не только жаловались, ему рапортовали о своих достижениях металлурги Днепропетровска, шахтеры Донбасса, строители Запорожья, уличные комитеты Куйбышева и Горького, школы Свердловска…

Газеты в Горьком, Днепропетровске и других городах использовали прилет Крокодила чтобы развернуть широкую массовую работу. Одни газеты давали большие подборки материалов под заголовками: «Чем мы будем рапортовать крылатому Крокодилу?», «Завоюем право полета на Крокодиле», другие выпускали целые сатирические полосы – «На вилы крылатому Крокодилу».

В первом рейсе Крокодил налетал около семи тысяч километров. Воздушное крещение прошло успешно. За первым полетом последовали другие, насыщенные будничными делами и заботами. Но куда бы ни держал путь крылатый Крокодил, он всюду был желанным гостем.

По общему признанию, первый полет Крокодила ознаменовал собой новое явление в журналистике, зоологии и общественной жизни.

В. АРДОВ

О ДРУЗЬЯХ-ТОВАРИЩАХ

Когда мы, начинающие художники и литераторы, приходили впервые в редакцию «Крокодила» в начале и в середине двадцатых годов, никто из нас не мог предположить, что этот журнал займет в нашей жизни такое значительное место. Время было бурное и удивительное: после гражданской войны в Советской стране всё, по сути дела, начиналось сначала – и промышленность, и культура, и искусство, и печать. Сколько возникало редакций и театров, киностудий и радиопрограмм, литературных объединений и дискуссионных клубов! Хотелось поспеть всюду. И тогда нам казалось, что «Крокодил»– только одна из возможных точек приложения молодых сил, бурливших в каждом из нас…

Из изданий двадцатых годов выжило не столь уж много. А вот наш «Крокодил» не только обрел тираж пять миллионов экземпляров (что само по себе дело небывалое: мировая печать ничего подобного для сатирических журналов доселе не знала), но и стал чем-то вроде академии советской сатиры. Отнюдь не утверждаю, что всё, что мы рисуем и пишем на страницах нашего ежедекадника, совершенно по форме и по содержанию. На критических совещаниях в редакции мы сердито обвиняем друг друга в недостатках и просчетах. Но при всем том никто не рискнет отрицать, что «Крокодил» шествует во главе кильватерной колонны советских сатириков, где бы они ни работали – в «большой» литературе и на эстраде, на радио и телевидении, в бесчисленных сатирических уголках местной печати…

Весь путь – от нэпа до нынешней девятой пятилетки – «Крокодил» прошел твердой поступью. Подобно тому, как новые и новые бойцы, становясь под знамя прославленного полка, бережно хранят его традиции и историю, так и мы, крокодильцы, верны идейным традициям первой редакции «Крокодила» и ее шефа – К. С. Еремеева.

Кое о чем из истории и традиций «Крокодила» я и хочу вспомнить…

* * *

Первый раз я появился в комнатах «Крокодила» на Тверской улице, дом № 4. Произошло это в апреле 1925 года. Мне было неполных 25 лет. За спиною у меня было трехлетнее сотрудничество в театральных журналах (фельетоны, рецензии, теоретические статьи), двухлетняя работа в сатирическом журнале «Красный перец» (это издание скоро скончалось) и участие в группе сатириков, принявших посильное участие в организации Московского театра сатиры. И все-таки я явился сюда с трепетом.

Обстановка была самая нормальная для такого рода учреждений. Группа сотрудников собралась у стола «выпускающего» – им был поэт-сатирик М. Я. Пустынин – и пересмеивалась. Веселые голоса перебивали один другого. Так обычно бывает в редакциях юмористических журналов и по сей день.

Меня принял худенький, небольшого роста молодой человек, сидевший за другим столом, поближе к двери. У него был рыжий хохолок над самым лбом, сдержанные манеры и иронический взгляд. То был поэт Василий Иванович Лебедев-Кумач, впоследствии прославившийся своими песнями. Судьба определила нам подружиться с ним на долгие годы…

Помню, я принес пародийную инструкцию: как вести себя хулигану. Готовился специальный номер о хулиганстве, и мне это стало известно. В скором времени такой номер действительно вышел, и фельетон мой был напечатан. А тогда, при первой встрече, прочитав фельетон, Василий Иванович сразу же сказал мне:

– Эта вещь пойдет. А что вы думаете дать нам еще?..

Месяца через два я сделался в редакции своим человеком. Перезнакомился с сотрудниками. Кое-кого я знал и ранее. Например, художников К. С. Елисеева и Ю. А. Ганфа: они сотрудничали в «Красном перце». Иные карикатуры рисовали даже вдвоем и тогда ставили подпись: «рис. Ю. КОН» (Юлий и Константин). А в «Крокодиле» я узнал М. М. Черемныха и И. А. Малютина. Нет надобности представлять читателям этих корифеев советского плаката и карикатуры. Напомню только, что зачинателем знаменитых «окон РОСТА» был именно Черемных. И он привлек к этому важному делу Ивана Андреевича Малютина вместе с Маяковским.

Своеобразная атмосфера была в те годы в «Крокодиле». К. С. Еремеев уже покинул пост главного редактора. Формально руководителем журнала был Н. И. Смирнов – редактор «Рабочей газеты». А его заместителем, который, в сущности, и вел издание, был Н. К. Иванов-Грамен. Он и сам обладал дарованием юмориста: печатал свои фельетоны. Человек был тихий и деликатный, разговаривал негромким голосом, хотя страдал некоторою глухотой. Особенно трудно оказывалось для Грамена заявить, что данный рисунок или литературное произведение не подходят к печати. Он так страдал при необходимости известить о том автора, словно браковали его собственное произведение…

А вокруг тихого редактора буйно шумел молодой коллектив из штатных сотрудников, посетителей, постоянных и случайных. Молоды были почти все. Только несколько бывших сотрудников дореволюционных журналов ходили среди нас. Многие из деятелей «Нового Сатирикона» и «Будильника», московских и петербургских газет эмигрировали или уехали из столиц. Но оставшиеся, как более опытные работники на этой ниве, имели среди нас авторитет. Все мы в прошлом уважали «Сатирикон» и на тех товарищей, которым привелось сотрудничать в этом лучшем из дореволюционных сатирических еженедельников, глядели с уважением.

Создать свое собственное лицо «Крокодилу» еще только предстояло. Этот путь был пройден нашим журналом очень быстро. Но в начале 20-х годов и оформление журнала, и верстка с так называемым «воздухом», то есть неплотное размещение материалов на страницах, и даже манера рисунка и письма все еще напоминали недавнее прошлое.

* * *

Раскрывая номера нашего журнала, выпущенные в годы первой пятилетки, мы видим уже как бы другое издание. Ушли в прошлое мягкие подражания старым сатирическим, а точнее, юмористическим выпускам. «Крокодил» стал строже, злее, оперативнее. Выездные бригады на стройках, в новых городах и рабочих поселках… Совсем иная тематика, иной ритм, иной подход к действительности.

Редактором стал М. З. Мануильский – младший брат Дмитрия Захаровича Мануильского, одного из руководителей Коминтерна. Михаил Захарович остался в памяти нашей как человек удивительной чистоты и скромности. Но, несмотря на доброту свою, новый шеф отлично справлялся с задачами руководства э самой шумной редакции страны.

С конца двадцатых годов в журнале расцвело дарование молодого художника К. П. Рогова. И по сей день переиздаются альбомы карикатур и иллюстрации к детским книжкам этого удивительного юмориста. Его чувство смешного было редкостным даже для профессиональных графиков, которые специализировались на шаржах. Ротов мог нарисовать на одном листе более сотни персонажей и каждому придать не только свою индивидуальность, но еще и найти какие-то смешные подробности. Его знаменитые картинки «Мертвый час в доме отдыха», «После футбола», «Одинокий зритель» и другие запомнились навсегда…

Каким добрым и веселым был Константин Павлович Ротов на наших заседаниях! Какие смешные шутки он придумывал, как легко и быстро рисовал!

Ротов родился в Ростовской области. Журналист А. Оленин, который был намного старше Ротов? и работал в краевой газете «Молот», рассказал мне: однажды четырнадцатилетний парнишка, совершенно багровый от смущения (Ротов всегда был застенчив), принес в редакцию рисунок тушью. И по теме и по выполнению это было настолько хорошо, что сотрудники редакции усомнились: не предлагает ли он чужое произведение? И парнишке сказали:

– Рисунок, в общем, подходит. Но кое-что надо дорисовать…

Мальчик спокойно ответил:

– А у вас есть перо и тушь? Я дорисую…

И действительно, он сел за стол и на глазах у журналистов тут же квалифицированно дополнил свою карикатуру смешными деталями…

* * *

В «Крокодиле» сотрудничал и Зощенко. Постоянно Михаил Михайлович жил в Ленинграде, и тамошние издания пользовались его материалами чаще, чем московские. Но в двадцатых и тридцатых годах активность этого сатирика была настолько значительной, что его хватало и на Москву.

Михаил ЗОЩЕНКО

Зощенко редко навещал редакцию «Крокодила». Я с ним подружился, когда работал в Ленинградском театре сатиры в 1927 году. Я восхищался поразительным чувством юмора, свойственным Михаилу Михайловичу. Иной раз, читая рассказ Зощенко, я сам, как профессионал-юморист, диву давался: какая у автора фантазия! В самом сухом и «невыигрышном» месте изложения он находит такие детали, что никому другому и в голову не придут.

Зощенко никогда не опускался до шуток во что бы то ни стало. Его перо подмечало только истинные явления жизни. Самый язык этого писателя составляет удивительный сплав многих диалектов. Академик В. В. Виноградов первым обратил внимание читателей на неповторимые сочетания самых разных наречий живого русского языка, из которых Зощенко строил прямую речь своих персонажей.

А в жизни Михаил Михайлович был человеком удивительной чуткости к людям и доброжелательства. Таким скромным был этот писатель, что в статье к 70-летию артиста И. В. Ильинского я сказал о нем: «Игорь Владимирович, самый видный наш комик, не острит в быту; скучнее его был только Зощенко, но зато Зощенко писал смешнее нас всех…»

* * *

В тридцатые годы пришли в «Крокодил» И. Ильф и Е. Петров. Оба они удивительно подходили друг другу творчески. Литературовед В. Б. Шкловский как-то заметил, что вдвоем эти два писателя создавали произведения такой силы, какие порознь им не удалось бы написать. Шкловский уподобил обоих цементу и песку, из соединения которых возникает бетон, превосходящий крепостью и песок и цемент. Удивительно верно сказано!

В «Крокодиле» Ильф и Петров бывали не столь уж часто. К тому же Ильф скончался в 1937 году. Помню, в ночь на 14 апреля мы собрались на квартире у Петрова, а покойный соавтор его лежал в своей квартире этажом ниже. Надо было написать некролог. Л. И. Славин, А. А. Фадеев, С. И. Кирсанов, Е. П. Петров и я предлагали отдельные фразы для этого печального сообщения.

– Получается, будто мы и вас хороним, – сказал Славин грустно, обращаясь к Петрову.

– Так оно и есть, – ответил Евгений Петрович.

Однако уход из жизни соавтора и друга не сломил Петрова: он работал и один – не только писал книги, сценарии, пьесы и очерки, но и был редактором «Литературной газеты» и «Огонька». Во время Великой Отечественной войны Евгений Петрович оказался в числе наиболее активных наших военных корреспондентов, часто выезжал на фронт. Даже в осажденном Севастополе он побывал и на эсминце «Ташкент» ушел от преследований немецкого флота и самолетов. А в 1942 году на пути в Москву с Кубани погиб…

* * *

В 1934 году редактором «Крокодила» назначен был М. Е. Кольцов. Он был председателем правления специализированного издательства «Жургаз», куда входили два десятка ежемесячных, еженедельных и иных периодических изданий.

Техникой редактирования Кольцов владел виртуозно. Он с необыкновенною быстротой умел исправить или дополнить любой материал, вошедший в макет номера, который ему подали для утверждения. На наших темных заседаниях Михаил Ефимович ясно и точно определял задачи, успевая при том пошутить и выслушать наши остроты. Иной раз Кольцов накладывал резолюцию на фельетона или рассказе: «Сократить и усмешнить». Затем это указание писалось в сокращенном виде: «Сокр. и усм.». А еще позднее оно изображалось просто тремя буквами: «Сиу».

Когда Кольцов выбрасывал материал из номера, мы называли это так: «Старик вытоптал рассказ». Михаил Ефимович узнал об этом выражении и принял его к употреблению сам. Он писал своим помощникам: «Я тут вытоптал два материала»…

Помимо «Жургаза», Кольцов уделял значительное время обязанностям члена редколлегии «Правды», был председателем горисполкома подмосковного городка Зеленогорска, возглавлял агитэскадрилью Гражданского воздушного флота, часто ездил в зарубежные командировки, да и по Советскому Союзу передвигался постоянно. А когда началась гражданская война в Испании, Михаил Ефимович поехал в Мадрид. Не случайно Хемингуэй сделал его прототипом одного из персонажей романа «По ком звонит колокол»…

И все-таки у нашего шефа находилось время заниматься «Крокодилом». Его наметки и его правка материала приносили огромную пользу журналу. Лицо «Крокодила» отражало индивидуальность главного редактора…

* * *

Грянул 1941 год. Я сразу же включился в сочинение антигитлеровских памфлетов и фельетонов. Они печатались не только в «Крокодиле», но и в других московских изданиях, передавались по радио, исполнялись в Московском театре сатиры и агитбригадами на фронте. Уже к августу таких памфлетов набралось на небольшую книжечку. Ее молнией напечатали в издательстве «Советский писатель». Но в одну из сентябрьских ночей фашистские самолеты бросили бомбу на типографию, и тираж моего сборника, который назывался «Весь зверинец» (речь шла о Гитлере, его окружении и союзниках), сгорел.

КУКРЫНИКСЫ

В начале 1942 года я был призван в кадры Красной Армии. В качестве сотрудника армейской печати три года провел я на разных фронтах и все три года аккуратно присылал свои фельетоны в «Крокодил». В то время под фамилией автора, присылавшего свой материал с фронта, указывалось: «Действующая Армия».

Самуил МАРШАК

«Крокодил» сделал свой вклад в победу тем, что его номера и в тылу и на фронтах звали к разгрому ненавистного врага. Достаточно вспомнить плакаты и карикатуры Кукрыниксов и Б. Пророкова со стихами С. Маршака.

* * *

Сегодня я мало похож на того молодого человека, который 47 лет тому назад впервые вошел в помещение редакции «Крокодила». Сегодня я – вроде как дедушка того юного юмориста, который осмелился принести В. И. Лебедеву-Кумачу фельетон о хулигане…

В мыслях моих пробегает половина нашего века. Думая о редакции, я вспоминаю друзей и сотоварищей – как живых, так и ушедших. Вспоминаю и то, что «Крокодил» дал всем нам, и то, что мы давали и даем «Крокодилу». И мне думается: мало что в нашей жизни было так важно, как наша работа в дорогом для нас всех журнале.

Е. ЦУГУЛИЕВА

ШЕФ ГИГАНТОВ

В кабинете редактора вот уже сорок лет стоит небольшая, но увесистая статуэтка – Крокодил с трезубцем. Она отлита из первого чугуна Магнитогорского металлургического комбината.

На подножье надпись:

«Шефу Магнитостроя тов. «Крокодилу»

В день его десятилетия

От 60 тысяч ударников».

Почему же Крокодилу оказана такая честь? За что наградили его ударники одного из первенцев советской индустрии?

* * *

1930 год. В номере 28 «Крокодила» помещена телеграмма-молния:

ВСЕМ, ВСЕМ, ВСЕМ

читателям «Крокодила»

На подшефный «Крокодилу»

МАГНИТОСТРОЙ

выехал отв. секретарь «Крокодила»

В багаже большой скоростью следуют специально изготовленные вилы. ЧИТАЙТЕ в следующих номерах специальные корреспонденции-телеграммы и фельетоны о тормозах и неполадках на великой стройке.

__________

Этот массовый дружеский шарж опубликован в «Крокодиле» в 1932 году в связи с десятилетним юбилеем журнала. Как гласит подпись, изображенный здесь «корабль «Крокодила» построен в сатирическом доме издательства «Правда» инженерами Кукрыниксы».

Справа налево: на носу «Крокодила» – редактор М. МАНУИЛЬ-СКИИ. На мостике – С. ДОРОФЕЕВ, И. АБРАМСКИИ, Я. БЕЛЬСКИЙ, Л. МИТНИЦКИИ. На спине – М. ЧЕРЕМНЫХ, Д. МООР, А. РАДАКОБ, Б. ЕФИМОВ, Ю. ГАНФ, К. ЕЛИСЕЕВ, К. РОТОВ. В КОЗЛИНСКИЙ М. ХРАПКОВСКИЙ, Л. ГЕНЧ. А. ТОПИКОВ, Б. КЛИНЧ, В ГРАНОВ; А. ГАЯМОВ, БЕН-ГАЛИ (И. Гехтман), А. СТОВРАЦКИЙ, А. КАЛИНИНА. Е. КОЗЛОВСКИЙ. В иллюминаторах – В. ЛЕБЕДЕВ-КУМАЧ, Б. САМСОНОВ. М. ГЛУШКОВ. И. ИЛЬФ и Е. ПЕТРОВ, М. ВОЛЬПИН, Б. ЛЕВИН, Р. РОМАН. П. МАЙСКИЙ.

В те дни в журнале появилась новая рубрика: «На подшефном «Крокодилу» Магнитострое».

Видимо, вилы, посланные большой скоростью, дошли быстро. Потому что уже в 29-м номере были опубликованы заметки «о тормозах и неполадках» на подшефной стройке. В них говорилось о непроизводительных простоях экскаваторов, о медленном строительстве бани, о том, что на стройку проникают летуны, бракоделы, хулиганы, пьяницы.

Следующий номер обрушился ехидным и злым фельетоном на НКПС (Наркомат путей сообщения). И поделом: железнодорожники отправили на Магнитку рельсы времен Николая I.

Крокодильским вилам не приходилось ржаветь без дела. Многим наркоматам, главкам и ведомствам попало по заслугам. В их числе были «Союзлес», Наркомтруд, Центросоюз, «Стальсанстрой» и прочие. Доставалось и местным организациям, не уделявшим должного внимания магнитогорскому гиганту. Мелких тем не было: все темы были одинаково важны. Подбор кадров, питание, снабжение, жилье для рабочих, медицинское обслуживание, работа почты и железной дороги… Да мало ли! Затем настала очередь заводов-поставщиков, которые далеко не всегда хорошо и аккуратно выполняли заказы Магнитки. А после критических выступлений в журнале появлялись заметки о принятых мерах.

В 1931 году Крокодилу пришлось работать на два фронта: он взял шефство и над вторым гигантом – Кузнецким металлургическим. Выездная редакция не только поставляла материалы в журнал, но одновременно и выступала в газете «Кузнецкий рабочий» со своими «окнами». Тогда журнал выпускался в пяти изданиях: основном, московском, ленинградском, украинском и урало-сибирском. Центральный разворот был сменным – специальным по тематике для каждого издания.

В то же время Крокодил находил возможность бывать на других стройках, чтобы и им помогать по мере своих сил.

Вот он отправляет на Турксиб своего собственного корреспондента Эмиля Кроткого, который дает с Туркестано-Сибирской магистрали оперативный репортаж.

Вот вилы сверкнули на «Свирьстрое». Вот в журнале густо пошли материалы с тракторных заводов – Сталинградского, Харьковского, Челябинского. Крокодил едет на Днепрострой, мчится на Саратовский комбайновый. Выездная редакция побывала на Добруш-ской бумажной фабрике и выпустила там четыре номера газеты «Крокодил на Добруше».

А вот уже критические заметки вперемежку с фельетонами сып-I ются с Нижегородского автостроя. Вы, надо полагать, догадались, что так назывался будущий Горьковский автомобильный завод? Крокодил стоял и у его колыбели.

Таким был первый этап шефской работы Крокодила. В годы первых пятилеток она протекала на строительных площадках индустриальных гигантов страны.

Теперь вам должно быть ясно, почему передовые рабочие Магнитки из своего первого чугуна отлили фигуру Крокодила.

* * *

Шло время. Шефская работа Крокодила не затухала, она обогащалась новыми формами. Выезды бригад на места, организация крокодильских контрольных постов, глубокие рейды, выпуск специальных тематических номеров, выступления в местной печати…

В 1959 году в редакцию пришло письмо из кустанайских степей. Строители Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината писали:

«…Дела идут, но… и непорядки есть, и неполадки бывают, и, глядишь, кто-нибудь наголовотяпствует…

Вот мы и просим тебя, дорогой Крокодил, прими и ты по своей, так сказать, линии шефство над нашим комбинатом. Вспомни, как ты шефствовал в годы первых пятилеток над Магниткой и Кузнецком, – и тряхни стариной!»

Крокодил ответил так:

Письмо я ваше получил.

Над вами шефство принимаю.

Готов помочь по мере сил.

Нисколько не жалея вил.

Но не считайте (намекаю!).

Что, дескать, ваша хата с краю.

Жду матерьялов!

КРОКОДИЛ

Материалы не заставили себя долго ждать. Одна бригада сменяет другую. В Рудный выезжали крокодильцы Т. Боброва, А. Крылов и автор этих строк. Бригада в составе писателя Б. Егорова, поэта В. Иванова и художника Е. Горохова в 20-й номер журнала дает шесть полос. Здесь репортаж, рисунки, заметки, фельетоны, дружеские шаржи, стихи и даже песня «Город Рудный – город чудный», сочиненная В. Ивановым и А. Островским.

Бригады не только давали в журнал злободневный, острый критический материал. Они выступали и в местной печати: рудненской городской газете «Знамя Октября» и кустанайской областной газете «Ленинский путь». И здесь у Крокодила были помощники – комсомольцы, молодые рабочие, члены крокодильского поста. Они продолжали держать связь с редакцией и после того, как уезжали бригады спецкорреспондентов.

Редакция в Москве тоже оказывала помощь Рудному: добивалась быстрейшей отгрузки и доставки на стройку леса, железобетона, оборудования, обращалась в министерства и ведомства и, как правило, добивалась положительных результатов.

Нельзя тут не вспомнить добрым словом тогдашнего ответственного секретаря редакции журнала, ныне покойного Александра Николаевича Ремезова. Очень многого удалось добиться для подшефной стройки благодаря его кипучей энергии. Он считал помощь рудненцам делом чести редакционного коллектива, и не было случая, чтобы он оставил какую-либо просьбу подшефных невыполненной или не довел бы начатое дело до конца.

В том же 1959 году в центре Алтайского края, в городе Барнауле, развертывалось сооружение крупнейшего в Сибири комбината химических волокон. «Мы завидуем Рудному, – пишут барнаульцы Крокодилу, – и просим, чтобы ты взял шефство и над нами».

Крокодилу не привыкать работать на два фронта. Пусть будут Рудный и Барнаул, как некогда были Магнитка и Кузнецк.

На Алтай была отправлена первая выездная бригада – фельетонист А. Вихрев, поэт В. Котов, художник Г. Сундырев. Бригада выпускала ежедневные сатирические плакаты, организовала группу рабочих корреспондентов и подготовила первый материал для журнала – репортаж «Большая химия – большие заботы».

Забот действительно предстояло немало. На следующий год в Барнаул была направлена выездная редакция «первого созыва». Почему «первого созыва»? А потому, что строительство барнаульского исполина состояло из трех этапов: капронового, целлофанового и штапельного. На каждый этап выделялась специальная выездная редакция.

В первую редакцию были включены: прозаики Ю. Мартынов и я, поэт Р. Сарцевич и художник Ю. Черепанов. В этом составе мы выехали в Барнаул.

Но в пути нас постигло большое несчастье. От сердечного приступа в вагоне на наших руках скончался Р. Сарцевич. Мы тяжело переживали эту утрату. Ричарда Сарцевича любили и крокодильцы и читатели журнала. Это был скромный человек, безотказный труженик, охотно выполнявший любое задание редакции. Почти тридцать лет он проработал на автозаводе имени Лихачева и до конца своих дней оставался рабочим поэтом.

Мы сделали остановку в Петропавловске, дали знать в Москву, и оттуда немедленно самолетом прилетели за телом покойного друга и соратника работники редакции.